Текст книги "Музыка перемен"

Автор книги: Ксения Нихельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Невероятным усилием я дотянулась до края стола, где лежала кипа карточек, и скинула их на пол. Проверенные перемешались с непроверенными. Я одним разом убила многочасовую работу и пылкую страсть своего товарища. Карточки собирали в полном молчании. Теперь вряд ли я буду выполнять обещание много говорить. А после я быстро сгреблась и побежала на автобус без оглядки. Максим, как всегда, прав, необходимо отказаться.

Часть 6. МАКСИМ

Мюзикл «Ромео и Джульетта» мой любимый. Старая, заезженная история о двух сумасшедших влюбленных была рассказана новым для зрителя языком. Больше не звучала разрывающая душу музыка Нино Рота, мужчины скинули обтягивающее трико, а Ромео и Джульетта заговорили на французском либретто, написанном Жераром Пресгурвиком. Второй после «Нотр-Дам де Пари» мюзикл, имевший оглушительный успех. Конечно, кто же, как не французы, смогли лучше всех спеть об истории любви двух итальянцев, написанной англичанином?

О том, кому играть роль Ромео, у режиссера не возникло вопроса. Естественно, она досталась мне. Сказать, что я был на небесах от радости, не сказать ничего. Мюзикл был пересмотрен тысячу раз во всех формах перевода и с разным актерским составом. Идея, превратить актеров в шахматные фигуры – черных и белых, а Верону в шахматное поле битвы, мне казалась верхом мастерства. И сама судьба приготовила для меня подарок – сыграть любимого героя. Черный костюм сидел как влитой. Но петь пришлось на русском, о французском языке ни шло и речи, хотя, потрудившись, наверняка я бы справился. Такая подача мне совсем не понравилась, искажался первозданный замысел. Ну и что, что в зале сидят русскоговорящие зрители? Разве это им мешает слушать музыку на иностранном языке, например по радио или по телевидению?

Разучивая тексты, я непрерывно думал об одном эпизоде. Ромео рассказывает своим друзьям, что чувствует холодное дыхание смерти у себя за спиной, в то время как смерть стояла у него за плечами и уже потихоньку начинала дергать за ниточки судьбы. Эпизод вызывал у меня странное, леденящее кровь чувство. Совсем не хотелось представлять, что когда буду исполнять свою партию со сцены, за спиной притаится невидимая человеческому глазу тень.

Ромео стал моей постоянной ролью. Мысли о страшном эпизоде бесследно канули. Так и сегодняшним вечером, выходя из театра на свежий воздух, я не в первый раз задумался о происходящем. Любопытно, все в моей жизни складывалось просто замечательно. Есть все: большая любящая семья, друзья, работа мечты, уважение коллег, роли, а каких я только грезил еще мальчишкой, и самое главное для артиста – любовь зала. Возможно, что так и не появилась собака, но все равно ее некому выгуливать и кормить. У Ромео до встречи с Джульеттой за плечами хотя бы болталась смерть, а за моими плечами сплошная пустота.

Хотелось обыкновенного человеческого тепла. Просто необходимо, чтобы кто-то согрел своим теплом в этот холодный октябрьский вечер.

Я уныло уселся в свой автомобиль. Сейчас приеду домой, что-нибудь перехвачу на лету, устроюсь в кровати, пощелкаю пультом телевизора, останавливаясь на канале про культуру и искусство. И так каждый день, ровным счетом ничего нового. Так будет проходить вся жизнь. Бесспорно, со временем мне дадут заслуженного артиста. Большинство поклонников к тому времени будут дряхлыми стариками, занимающими первые места, чтобы лучше разглядеть и расслышать. Потом я отправлюсь на долгожданный отдых, потому что диапазон голоса будет равен ору подзаборного кота, заведу, наконец-то, собаку. Вот таким меня и застанет конец. Может, стоит подождать со светлым будущим?

В нерешительности, теребя замок на куртке, я все-таки достал телефон и пролистнул список контактов. Пришедшая идея не радовала, но мысль провести вечер в гордом одиночестве была просто ужасна. Я знал его номер телефона наизусть, но все равно листал контакты на букву «А», как бы давая себе возможность одуматься. Вот, «Артем». Я поглядел на себя в зеркало заднего вида и спросил у отражения, правильно ли я делаю? Нет, меня не мучила совесть за то, что я безнравственно собрался провести вечер в приятной компании. Совестливо было за единственное: я жуткий эгоист на белом свете. Опять пользуюсь радушием самого доброго и отзывчивого парня. Ни к одному мужчине меня не тянуло с такой силой, как к Артему. Но нужно признаться, вспоминал я о нем в трудные минуты, появлялся на пороге его дома и оставался в его объятиях зализывать раны.

– Привет, ты не занят? Мы можем поговорить? – Я начал разговор осторожно.

– Макс, привет! – В телефонной трубке отозвался приятный мужской голос. – Я решил, что ты меня совсем забыл! Что-нибудь случилось? Или по другому поводу звонишь?

– Нет-нет, все в порядке. Просто я сейчас после работы оказался, эм, свободным, что ли.

– Ты хочешь встретиться?

– Да. Как ты? Как у тебя с планами на вечер?

На другом конце раздался смех. Черт, вот зачем я позвонил?

– Знаешь, именно сегодня я тоже оказался свободным!

– Это хорошо. Ну так как?

– Хочешь, мы можем для начала сходить куда-нибудь, развеять твою смертную скуку.

– Мне вовсе не грустно, это все… – «Холодный октябрьский вечер» хотелось добавить, но правильнее было бы выразиться «сто лет одиночества». – В общем, мне бы не хотелось…

– Чтобы нас кто-то видел, я знаю, – перебил парень. – Я тебя знаю слишком хорошо, даже лучше, чем ты себе это представляешь, и грусть в твоем голосе просто кричит о помощи! Не хочешь на людях, тогда приезжай ко мне! Вопрос решен.

– Спасибо.

Через пару минут я встретился с фасадом знакомого здания.

– Проходи же ты, что стоишь, как не родной родственник! – Артем озарил меня своей лучезарной улыбкой. – Ты голоден? Я заказал нам пиццу, ты не против?

– Да, нет или нет, да. – Черт, я запутался в последовательности ответов. Артем остановился на полпути и замер, смотря на меня пронзительными синими глазами. – Ты можешь повторить первые два вопроса?

Юноша подошел вплотную и осторожно, словно боясь спугнуть птицу, прикоснулся к моим губам легким поцелуем. Я зажмурился и нервно сглотнул, ощущая, как рядом с Артемом оседает тревожность, усталость, уступая место раскованности. Тогда он продолжил дальше, но уже настойчивее.

– Я так рад тебе, Максим!

Одним движением Артем прижал меня к стене, застав врасплох, чего я совсем не ожидал от него. Теперь он целовал со слепой чувственностью, давая понять, как тяжелы дни нашей затянувшейся разлуки. Его горячие губы обжигали тело, пока руки расстегивали пуговицы рубашки. Каждое прикосновение его ладоней опаляло кожу жаркой, удушливой волной, заставляя хватать ртом воздух. Кажется, умелые руки смогли хоть чуть-чуть, но растопить лед в сердце, пусть лишь на мгновение. Сейчас вся моя сущность превратилась в комок желаний, который я выпускал на свободу, отдаваясь ритму тела.

Я перевернулся и посмотрел на спящего рядом молодого человека. Да, ночь была замечательной. Но он и я понимаем, что это лишь одна ночь. За ней будут такие же другие ночи. Или их не будет вовсе. Я умею отдавать себя полностью без остатка на сцене, если опять щемящее чувство не напомнит о себе во время аплодисментов. Все это не заменит мне чего-то большего, что приходит раз и навсегда, что однажды найдя, боишься потерять. Сегодня я снова, в который раз, ничего не нашел и не потерял. Бесспорно, тело парило в небесах, а душа волочилась по черной земле. Утром мы пожелаем друг другу отличного дня и разбежимся.

Артем давно сладко посапывал, в то время как я мучился бессонницей. В голову забрели всевозможные мысли. Я вспомнил строчки из «Ромео и Джульетты» Шекспира, которые читал утром, чтобы освежить в памяти некоторые подзабытые фрагменты. Вспомнилось, как сегодняшним же вечером лежал на сцене, изображая мертвого Ромео. Интересно, что думает обо мне, о нас Артем? Он ни разу не отказал мне в моем желании. Неужели для него форма свободных сексуальных отношений без обязательств настолько приемлема, что без единого упрека на совесть, смог спокойно уснуть? Я же каждый раз раскаивался и давал обещание не звонить и не приходить к нему. Но вот я вновь в его объятиях, в его же постели… Порой мне казалось, этот круговорот не закончится. Я разглядывал худые, торчащие лопатки Артема, водил по нежной коже спины пальцем и думал. Что чувствуют люди, когда влюблены? На что способен влюбленный человек? Свернуть горы? Или, может быть, создать новый мир? Свой безупречный мир, в котором живут две души, для которых светит солнце, и воздух наполнен звенящей мелодией Любви. Их Любви. Их одной единственной песней. Для такой песни не нужны слова. Они рвутся наружу прямо из сердца влюбленного непостижимой силой, смешиваются с музыкой и льются звездным водопадом.

А может быть, любовь это проклятие? Проникая коварными щупальцами в сердце, она безжалостно пронзает его, учащая пульс до скорости света. Теперь мир не принадлежит единственному тебе, он отдан вместе с драгоценной жизнью другому человеку, который будет питаться твоими силами, жадно всасывая, захлебываясь от удовольствия и пресыщаясь. Потому что даже страстно жаждущий воды не способен выпить ее всю и хотеть заново, вдоволь насытившись. Удовольствие сменяется сладко-горьковатым вкусом, дразнящим язык на поиск новых ощущений. И тогда мир, когда-то богатый и щедрый, сжимается до одной полоски, черты, грани. Любовь не дарит крыльев, она отнимает сердце и душу, заполняя пустующее место обманом и иллюзией. Но стоит припомнить превосходный вкус вина. Его красноватый оттенок, захватывающий дух аромат. Попробовав напиток однажды, хочется сделать это еще раз, снова и снова, смакуя знакомый терпкий вкус. Невозможно отказаться, когда на губах остается пряное послевкусие. Так и Любовь, попробовав однажды, невозможно остановиться.

Артем пошевелился, и я поспешил убрать руку. Как он красив, когда спит. Невесомо я коснулся его полуоткрытых губ. Я бы продал душу дьяволу, чтобы познать вкус истинной любви. Скрепил кровавое рукопожатие и прожил отмеренные рогатым лицемером годы с мужчиной, который призраком прошлого ворошил мои душу и плоть. Его имя и его глаза. Эти золотисто-оливковые глаза. С мыслью о Владе, Костином друге детства, переполошившего мою жизнь, я, в конце концов, уснул.

Часть 7. КСЕНИЯ

Я пряталась от Удальцова в архиве: комната с одним единственным не открывающимся окном. Моя тюрьма на много дней. Я то искала надзорки, то составляла описи. Все что угодно, чтобы быть подальше от начальства. К такому виду исправительного режима я приговорила себя сама. Все эти мучительные дни меня не покидало чувство стыда, словно я была нашкодившим ребенком, которому строго-настрого наказали не трогать сладости, но все равно это сделала. Удальцов был спокоен, абсолютное спокойствие, будто не его губы целовали мою шею и не его руки пытались потрогать мою грудь. Никаких эмоций, никаких нервов! Выражение мужского лица говорило, что именно так и нужно настраивать взаимоотношения между сотрудниками, улучшать рабочую атмосферу!

Сначала поведение этого мужчины бесило, злило. Я тем вечером летела, как кипятком ошпаренная, не чуя земли под ногами, ночь не спала: все пыталась придумать траекторию движения следующего дня. Что сказать, как выстроить диалог или лучше не показываться на глаза? Меня разрывало изнутри, я хотела кричать, прыгать, топать ногами. Но утром Иван Николаевич Удальцов встретил меня с обыкновенным видом. Тогда я решила – держаться подальше. Приговор окончателен и обжалованию не подлежал – пожизненное содержание в архиве. От предлагаемой должности я отказалась, так и не рассказав об этом предложении родителям. И Удальцов не настаивал, покрутил ручку в пальцах, крутанулся на кресле, заглядывая в раскрытое окно, и сделал вид, будто ничего не произошло, только позже напомнил о разбросанной кипе статистических карточек, которые по моей вине остались не проверенными.

Но со временем наши с ним отношения (в частности рабочие) пришли в норму, не зря же мудрые люди говорят, что время все стерпит. Я немного успокоилась, пришла в себя. Удальцов вел себя как обычно, не вспоминая и ничего не спрашивая. И я снова поверила в то, что все может обойтись. И даже позволила себе помочь начальнику с отчетностью.

На место Павла пришла женщина. Маленький дьяволенок, сидящий внутри меня, обрадовался такому событию, захлопал крошечными копыточками, ликуя и зловеще улыбаясь.

Мы сидели в кабинете Удальцова. Он расписывал почту, а я заполняла электронную таблицу. Для начала нужно было разобрать все процессуальные документы. Итак, первое, по внутренним органам: органы следствия, дознания, следственный комитет и приставы. Дальше по содержанию: возбуждение, приостановление, продление, прекращение, соединение. Осталось самое простое, по дате и номерам уголовных дел, и можно смело заполнять таблицу, которая в итоге самостоятельно выдаст отчетные цифры.

Зазвонил телефон, и на экране высветилось имя Иры, Костиной жены. Мне пришлось выйти из кабинета в коридор, чтобы спокойно поговорить без любопытного взгляда Удальцова, следящим за мной.

– Да, Ир, что-то случилось?

– Можно и так сказать. Сейчас звонил Костя, сказал, что не сможет пойти с нами вечером в театр. У него аврал на работе. Сама же понимаешь, конец месяца, отчеты. Плюс первое время на новой должности. Ему, конечно, не очень легко, но я уверена, все поймут.

– Мы попросили Костю один раз! И именно этот раз он не может. Пусть выходит завтра на работу в четыре утра и делает свой драгоценный отчет. – Бессмысленность данного разговора была настолько очевидна, что мне хотелось разбить телефон о стену и закричать. – Это семейный вечер, приехал твой отец, с которым ты видишься раз в пять лет. Неужели этим возможно пожертвовать ради отчета, который твой «вечно занятой» муж сдает каждый месяц?

– Ты не справедлива к нему. – В ее голосе звучала обида за мужа. – Просто у Кости сложный период, нужно ко многому привыкнуть, войти в нужную колею. И если необходимо пожертвовать сегодняшним вечером, то все нормально. Папа все прекрасно понимает.

– Как скажите, ради Бога! То есть я могу сказать родителям, чтобы они сами добирались до театра?

– Да. Домой он вас доставит точно по расписанию и по месту назначения. Он обещал.

– Обойдемся без его услуг, сами доберемся. – Я была довольна резка с Ирой, меня злило, что она все время покрывает Костю, даже в таких моментах.

Планировалось, что Костя сразу же после работы заедет за родителями, и они поедут в театр, в то время как Ира поедет со своим отцом и его супругой. Дело было в том, что родители Иры развелись, когда она была маленькой девочкой. Ее отец встретил другую женщину, и они уехали жить к побережью Черного моря. Ира осталась здесь с матерью, ненавидевшей бывшего мужа и не простившей предательскую измену. Именно поэтому Ира не виделась с родным отцом очень долгое время. Но она мечтала о встрече с ним и делала все возможное, дабы исполнить мечту. Когда Ира с Костей окончили первый курс университета, то на летние каникулы решились поехать на море, к ее отцу. И, может быть, для уверенности или еще для чего-то она попросила Костю взять с собой меня.

Так состоялась моя первая встреча с морем. Я была совсем крошкой. Из того приключения в памяти отложились только морской запах и злые попытки брата научить меня плавать, от которых соленая вода шла носом.

– Ксюш, ну перестань. Не дуйся.

– Ир, ты не причем. Просто я снова глупо понадеялась, что в кое-то веки для Кости семья выйдет на первый план. – «Чем его собственные желания» чуть не продолжила я, но вовремя остановилась. – Нет, так нет. Никакого смысла обсуждать дальше нет. Увидимся вечером, жаль вот только мама расстроится.

– Мне тоже жаль. Увидимся.

Она первая положила трубку.

Придется сообщить маме. Я набрала ее номер.

– Мам, слушай, тут такое дело. Кости с нами не будет на спектакле. – Я попыталась сделать голос более спокойным и обычным, хотя подобная информация стала для всех нас обыкновеннее обыкновенного уже давным-давно. – У него много работы, он задержится и за вами не сможет заехать.

Отец как два года перестал водить машину. С ухудшением зрения последовало ухудшение внимательности. И он оставил, по его мнению, это гиблое дело. Машина была отдана Максу со словами: «Попрошайским трудом самому на машину не заработать». Макс обиделся и не принял ключи, на что папа серьезно ударил его по плечу, «по-мужски», и грозно сказал: «Ты мальчишка в обидки играть или артист? Хватит к парадному входу на трамвае подъезжать!»

– Ну как же так? – Естественно, мама расстроилась. – Ладно, ничего страшного. Думала увидеть его, он так редко бывает у нас дома. Последний раз виделись на юбилее, а с того раза прошло два месяца.

– Не хочет, как хочет. Насильно же не заставишь любить и уважать собственную семью. – На самом деле присутствие или отсутствие брата меня вовсе не волновало. Мне было жаль родителей, Иру, ее отца, приехавшего черт знает откуда. Картинка счастливой семьи растекалась мазками по холсту. – Все равно назад домой с Максимом. Он, кстати, останется дома на ночь.

– Очень хорошо. А ужин в ресторане в силе?

– В силе. Будем сидеть как белые люди, промакивать губки белоснежными салфетками! – я иронизировала. Это была Костина идея провести ужин в ресторане.

– Мы с отцом весь шкаф перерыли, чтобы найти что-нибудь подходящее. Я надену свое единственное вечернее платье. Ты же знаешь, как мне все это не идет. Хорошо, что у отца сохранился костюм.

– Главное, что костюм не со времен вашей свадьбы, остальное фигня. Отец Иры и его жена – простые люди. Потому уверена, такие завышенные культурные посиделки им тоже не по душе.

– Могли бы собраться у нас, дом большой, места всем хватит. Или у Кости. Ира прекрасная хозяйка, она готовит чудесно.

– Мам, не заморачивайся. Сходим, на людей посмотрим, себя покажем. Все будет хорошо! Ладно, давай до вечера. Папе привет. – Я закончила разговор.

Я прошла в кабинет и села за стол. Поглядела на постановления, но что с ними делать дальше, сообразить не могла. Мысли блуждали в другом месте. Я тупо уставилась на бумажные листы. Удальцов тронул меня за плечо.

– Все хорошо? – с осторожностью спросил он. Я кивнула. – Точно? – Я еще раз кивнула.

Достала телефон и написала Максу сообщение: «Кости не будет». Следом отправила вторую: « У него отчеты».

Немного погодя пришел ответ: «Я не сомневался, страховать тонкое дело. Нужно проявлять особую деликатность в этом непосильном для других труде».

Ни я, ни Максим не верили в историю про неотлагаемый отчет. Костя лгал. Его постоянная занятость была лишь предлогом. Новая должность, до этого ему приходилось усердно и много трудиться, чтобы получить новую должность. Каждый раз повторялось одно и то же. Во лжи брат не проявлял оригинальности. Просто очень занят на работе.

На самом деле все было настолько понятно, что и не требовалось гадать на кофейной гуще. Зная Костю, я догадывалась, но всегда давала себе шанс поверить в обратное. Позже я утратила в него веру навсегда. Невозможно верить человеку, который живет в угоду своего наслаждения, играет не по правилам морали, а по законам животного инстинкта.

Поэтому, когда я увидела все своими глазами, то вовсе не удивилась. Я и Надя сидели в кафе на обеде в честь ее дня рождения, когда позади нее спустя некоторое время я заметила одну странную парочку. Мужчина сидел ко мне спиной, но лицо видеть было необязательно. Эту фигуру я знала с пеленок. Спутница оказалась молодой привлекательной девушкой с явным «интеллектом» на лице. Они смеялись, поглаживали руки, кормили друг друга. Девушка была раскрепощена и не стеснялась, когда принялась поглаживать пах мужчины под столом. Наверное, у меня перекосилось лицо, отчего Надя сначала подумала, что в еде попался посторонний предмет или таракан, но проследив за моим взглядом, поняла – дело не в еде. «Ничего себе дамочка! Ни стыда, ни совести. Испортили аппетит своим бесстыдством». – Надя была возмущена, а я сгорала от того самого стыда, которого так не доставало этим двум.

Мы с ней встали и прошли мимо парочки. Я демонстративно повернула голову на брата и вскинула осуждающе бровь. Он левой рукой из-под локтя правой показал мне очень интригующий жест – средний палец. Вот придурок!

Как-то я ехала в автобусе и бессмысленно глядела в окно. Автобус остановился на светофоре, равняясь с соседним потоком машин. Я прислонила голову на стекло, ехать далеко, хотелось спать, тяжелые веки смыкались. Напротив в автомобиле страстно целовались. И я тут же отвернулась, чтобы не быть невольной свидетельницей. Но через секунду до меня дошло. Костина машина, Костя за рулем, а спутница уже другая девушка. Он ее пожирал ртом, да так, что голову не отгрыз. Меня затошнило от увиденного, и пришлось выйти на ближайшей остановке – подышать воздухом, дабы восстановить свою жизнеспособность.

Я надеялась, что только мне судьба дарит подарки в виде Костиных измен, но вторым баловнем стал Максим. Перед выступлением он выскочил в магазинчик рядом с театром, и когда возвращался, то прямо у подъезда к театру его чуть не сбила машина. Максим открыл рот в изумлении, увидев голову брата, высунутую из окна. Костя прикрикнул ему: «Эй, идиот, ты чего под колеса бросаешься?» Он сделал вид, будто не знал Макса. Костя привел новую пассию на спектакль, при этом пятнадцать минут назад едва не сорвав его, оставляя без главного солиста, а пассию без культурного мероприятия. Я точно знала: Максим не все рассказывает мне. Были и другие случаи, просто он щадил меня.

Костя не заводил романов, пусть мимолетных, но ослепленных влюбленностью. Не имел параллельно с семьей серьезных отношений с другой женщиной, как это бывает у некоторых. Он первобытно тешил одну лишь потребность. С каждой, которую желал. Иными словами, брат был победителем в своем деле, знал и гордился победами. Как послужным списком боевых вылетов.

– Ксень, с тобой точно все в порядке? Ты уже минут тридцать смотришь в одну точку. – Голос Удальцова вернул меня к реальности.

– Да, – с горьким вздохом произнесла я, – со мной точно все хорошо.

Костя появился только к концу ужина. Смачно чмокнув в щеку жену, он с усталым видом откинулся на спинку кресла, говоря «как его все достало». Верх рубашки расстегнут ниже положенного, глаза искрятся, а губы вздрагивают в судорожной улыбке. Я пристально вглядывалась в брата. В чувственные губы, крепкие и сильные мужские руки, похотливо ласкающие глаза, слегка взъерошенные волосы. Атлетическая грудь вздымалась в ритм сбивчивого дыхания. От него за километр несло изменой, запах чужой женщины разливался по всему залу ресторана. На мужских губах еще горел вкус поцелуев, он изредка проводил влажным языком, снимая остатки прекрасно проведенного времени. Я скользила взглядом ниже по его рукам. Правая в немом спокойствии лежала на столе, левой он листал экран телефона – отвечал на сообщение. Отправитель явно вызывал в нем возбуждение. Было заметно, как по его телу пробежала жаркая волна. Костя поправил ворот рубашки, ему стало душно от желания. Скулы нервно задергались, а правая рука стиснулась в кулак. В слепую вот этими руками брат мог повторить форму тела отправительницы сообщения, наверняка кончики пальцев до сих пор хранили прикосновения к ее коже. Я испугалась, что брат сейчас скажет, что ему нужно срочно покинуть нас, встанет из-за стола и убежит. Я читала его мысли. Пару минут он напряженно думал, потом откинулся на спинку. Я поблагодарила Бога. Переключив внимание на Макса, сидящего рядом со мной, сжала родную руку, переплетая свои пальцы с его. Он обернулся и озарил мягкой, мальчишеской улыбкой, притягивая к себе и обнимая за плечи.