Текст книги "Душенька"

Автор книги: Ксения Любавина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Кажется, совсем недавно Петр уже слышал нечто подобное. Только в свой адрес. Настроение испортилось основательно.

– Всего хорошего, мама. Я все тебе сказал.

Он положил трубку, не считаясь с желанием Инессы Давыдовны продолжить разговор. Просто ему это было не интересно.

Глава 9

Такого единодушия между ними не было еще никогда, хотя они всегда и симпатизировали друг другу. Ну, не так чтобы... Просто это был своего рода пакт о ненападении. Как-никак они обе – интеллигентные женщины. А интеллигентные, да к тому же умные женщины всегда могут договориться.

Через неделю после того, как Петр, объявив о разводе, собрал вещи и ушел, Инесса Давыдовна была звана к своей снохе Ларисе на чашку чая. Она и сама бы нашла повод, чтобы прийти к ней, в их с Петром особняк, но Лариса позвонила первой и, едва сдерживая слезы, попросила свекровь о встрече. Это произошло как раз в тот день, когда Петр довольно мягко, в корректной форме, отшил свою мать по телефону.

Итак, Инесса Давыдовна пребывала в трансе от разговора с сыном, а Лариса – от ощущения себя брошенной, иными словами, их биотоки полностью совпадали, и им было о чем поговорить.

– Ах, Ларочка, дорогая, – со вздохом начала Инесса Давыдовна, прихлебывая из фирменного английского фарфора черный кенийский чай с бальзамом, – я считаю, что мы должны держаться вместе и действовать сообща и, в конце концов, поддерживать друг друга в трудную минуту. Бог не дал мне дочери, хоть я всегда очень хотела. – Если бы эти слова донеслись до слуха Даниила Петровича, ее бывшего мужа, он умер бы от смеха. – Но у меня есть ты, Лара, и я счастлива, что могу приходить к тебе даже после того, что произошло. Петя поступил с тобой бесчеловечно. Просто бесчеловечно. Но мне кажется, он скоро одумается и вернется к тебе, и мы снова станем одной семьей. Нет, я все равно, Ларочка, дорогая, считаю тебя членом нашей семьи. Несмотря ни на что!

Лариса не особенно прислушивалась к пафосной болтовне свекрови. Ее главным образом интересовало, что сказал ей Петр сегодня по телефону. И потом, она просто не могла находиться одна в этом трехэтажном особняке. Бойфренд, лениво позевывая в трубку телефона, отклонил предложение о встрече, и она своим женским чутьем уловила в этом отказе тревожные нотки: наверняка он растратил свою молодецкую удаль где-то на стороне, с другой «мамочкой» или с какой-нибудь малолетней шалавой.

У нее кошки скребли на душе, и было так тошно, что даже выпей она бутылку вина, как в тот вечер, когда ушел муж, и это не помогло бы. Только голова стала бы трещать, и тогда пришлось бы глотать импортный шипучий аспирин.

Жаль, что от душевной боли еще не изобретено таких чудодейственных таблеток, а то выпила бы она какую-нибудь быстрорастворимую «шипучку» и навсегда забыла о двадцати годах относительно счастливого брака. Она уже и подругам выплакалась, а потом и своей психологичке три часа кряду изливала душу в соответствии с прайсом. Поэтому разговор со свекровью уже вряд ли мог ей помочь, просто Лариса хваталась за любую возможность поговорить о своей проблеме. К тому же собеседница была ей не посторонней. Хоть Лариса все двадцать лет и считала Инессу набитой дурой.

– Значит, Петя настроен решительно, – задумчиво произнесла Лариса. Весь день она, как привидение, ходила по дому в халате, неприбранная, нечесаная, со следами похмелья на помятом, заплаканном лице.

– Давай-ка, дорогая моя, закурим, как пелось в песне, по одной, и я тебе расскажу, что мне удалось узнать.

Лариса поставила на стол керамическую пепельницу и положила рядом пачку «Парламента», предварительно предложив сигарету Инессе Давыдовне.

– Только умоляю вас, не говорите мне ничего о его так называемой книге, – попросила она, закуривая. – Я не хочу снова выслушивать этот бред.

– Дорогая, я так же, как и ты, считаю эту идею бредом, – согласилась свекровь. – Чистейшее безумие!

– Вот именно!

– Но я вот что тебе скажу – дело вовсе не в книге.

Лариса усмехнулась. Все-таки Инесса Давыдовна – это нечто.

– Понятно, что не в книге, а в бабе, к которой он ушел.

– О-о, дорогая, ты не все знаешь... Не только в бабе, как ты изволила выразиться. – И свекровь посмотрела на Ларису с таким значительным видом, будто обладала неким тайным знанием. Просто курсы актерского мастерства, да и только.

Ларису эти экивоки свекрови всегда безумно раздражали и утомляли, но раньше она терпела, а сейчас терпеть было вроде и незачем. И ей стали приходить в голову крамольные мысли: а не послать ли Инессу Давыдовну... нет, даже не на три известные буквы – еще дальше. И плевать на законы гостеприимства и весь этот дурацкий этикет.

– Так в чем же еще, если не в бабе? – теряя терпение, спросила она.

– О-о, дорогая, – вещала Инесса, – тут все гораздо сложнее.

– Да говорите же, наконец!

– Ах, детка, у меня даже язык не поворачивается, чтобы тебе об этом сказать.

Лариса давно догадывалась, что в роду у Инессы Давыдовны были нацистские преступники, а то, может, и вовсе – отцы-инквизиторы. Во всяком случае, «тянуть жилы» у нее получалось отменно.

– Инесса Давыдовна, вы, наверное, хотите моей смерти, – простонала Лариса, прикуривая вторую сигарету.

– Да нет же! Я просто не знаю, как тебе сказать, – настолько все это ужасно!

Лариса прищурилась, выпустив дым в сторону. Нет, инквизиторы и нацисты тут совершенно ни при чем. Просто она имеет дело с обычным вампиризмом, о котором ей рассказывала ее психологичка на одном из сеансов, и одновременно научила, как от них, от этих домашних вурдалаков, защищаться. Лариса скрестила руки на груди, ноги – под столом и с лучезарной улыбкой посмотрела на Инессу, одновременно в мыслях пожелав ей всяческих благ.

Инесса на какой-то миг вроде бы смутилась. Вид у нее стал рассеянным, она словно забыла, о чем шла речь. Она нервно закурила и вдруг, как бы невзначай вспомнив, сразу, без околичностей, выпалила:

– Лара, у Пети побочный ребенок! – И дрожащими губами, так, словно собиралась заплакать, прильнула к краю фарфоровой чашки из английского сервиза, сделав символический глоток.

Лариса едва не лишилась дара речи. Она машинально подалась вперед:

– Что-о???

– Да, дорогая.

– Этого не может быть!

– Петя сам мне сказал.

Лариса откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. По щекам потекли слезы, она вытерла их, всхлипывая:

– Боже мой... какая сволочь... Господи... значит, он уже давно... давно мне изменял... а я... я ничего не знала... Ребенок... ну конечно... эта гадина привязала его ребенком... Как я сразу не догадалась?.. Дура... ду-у-ура...

Инесса, пересев к ней поближе, ласково обняла плачущую сноху.

– Дорогая, ты абсолютно верно говоришь: она привязала его ребенком. Это, безусловно, низкая женщина...

– Она молодая... а я... а я – стару-у-уха, – рыдала Лариса.

– Милая, ну не надо так. Если ты – старуха, то я тогда кто же? – попыталась пошутить Инесса Давыдовна. – Ну, перестань, перестань... надо подумать, как вернуть нашего блудного мужчину в лоно семьи.

– Какого еще блудного мужчину? – прозвучал в гостиной мужской голос.

Лариса открыла глаза и увидела своего сына Артема, только что вошедшего и случайно услышавшего обрывок этого разговора. Нахмурясь, молодой человек подошел к матери.

– Мам, что происходит? Почему ты ревешь? – с тревогой в голосе спросил он.

– А где, интересно, слова приветствия? – сделала ему замечание Инесса Давыдовна.

– Привет, ба... – походя бросил Артем.

– «Привет, ба»??? – возмутилась Инесса Давыдовна.

Внук, решив, что дворцовый этикет формально соблюден, не обратил внимания на этот возглас. Артем терпеть не мог свою бабку и частенько за глаза называл ее Инессой Арманд. Все-таки он был довольно эрудированным молодым человеком и, в отличие от своих сверстников, взращенных в интернет-чатах и подъездах, знал, кто такая Инесса Арманд. И это было самое безобидное прозвище из тех, которые он ей давал.

– Так что случилось-то, мам?

Лариса протяжно всхлипнула:

– Ох, сыночек... случилось... Отец твой нас бросил...

Артем несколько опешил:

– Как бросил?

– Мы разводимся, милый... – Лариса высморкалась в платок.

– Ну, вы, старики, даете... Как в той байке: чего, мол, раньше-то не разводились? Да детей было жалко, ждали, когда помрут... – И он хихикнул, довольный своей шуткой.

– Господи, что ты мелешь! – испуганно прикрикнула на сына Лариса. – Типун тебе на язык!

– Нет, мам, это что, правда?

– Нет, я с тобой тут шутки шучу! Говорю же: разводимся.

– А-а-а, ну тогда понятно, зачем пахан меня вызывает к себе в контору. Поговорить, значит, хочет...

– Угу... поговорить, – усмехнулась Лариса. – Заодно, наверное, собирается тебя познакомить с новой семьей. Ты, кстати, как? Не против?

Эти ее слова произвели на Артема куда более сильное впечатление. Улыбка исчезла с его лица, он перестал ерничать и, посерьезнев, сел рядом с матерью на диван.

– Это – правда? У отца есть другая семья? – спросил он.

– Да, представь себе!

– Как же так... это ведь не честно! Да как он может!

– Седина в бороду – бес в ребро, – ввернула Инесса Давыдовна.

– И у тебя есть братик... или сестренка... знаешь, я не успела уточнить... – продолжила Лариса.

Глядя в одну точку, прямо перед собой, воспаленными от злости глазами, Артем задергал желваками и стиснул кулаки.

– Братик... или сестренка, говоришь...

Лариса не на шутку испугалась. Ей, конечно, хотелось привлечь сына на свою сторону, но вовсе не затем, чтобы тот сгоряча, по молодости да по глупости, наломал дров. А то и вовсе – вляпался в уголовщину.

– Артемушка, милый, – ласково проговорила она, взяв его под руку. – Ну, не надо так все это воспринимать. Это – не конец света, сынок. Многие разводятся. Отец оставил мне этот дом и обещал выделить приличное содержание, а тебя хочет сделать директором компании. Так он мне сказал. Как видишь, мы ни в чем не будем нуждаться, и...

Сын не дал ей договорить – отбросил ее руку и вскочил на ноги.

– Мама!! – истерично выкрикнул он. – При чем тут деньги!!

– Артем... успокойся... ты меня пугаешь...

– Не бойся! Я не собираюсь никого убивать, если ты об этом! Я хочу знать только одно!.. – Тут его голос стал тише, а интонация – проникновеннее. – Ты... ты... любишь отца?

Лариса растерянно смотрела на него.

– Любишь или нет?! – настаивал Артем.

– Да, конечно... конечно... люблю, – пробормотала она.

– Тогда его надо вернуть, – твердо произнес он.

Артем, как единственный сын и наследник «престола», то есть всей их джинсовой империи вместе с движимым и недвижимым имуществом, был, конечно, избалован. У него было абсолютно беззаботное детство – в отличие от многих его сверстников. Когда настала пора идти в школу, Петр уже имел миллионные прибыли, и они переехали в центр города, купив большую квартиру в сталинском доме. Как раз недалеко от лучшей в городе гимназии.

Учился Артем шутя, – видимо, проявлялись гены, – а поскольку обладал еще и незаурядной, привлекательной внешностью, то с младых ногтей был постоянно окружен вниманием самых красивых девочек. Темные вьющиеся волосы, карие глаза, смуглая кожа... Волосы он отращивал до плеч, и девицы просто на стену лезли от изнеможения, так уж хотелось сцапать наследничка за вихры, а заодно и просочиться в богатую, могущественную семью. Несмотря на красоту и внешнюю уверенность, с девушками Артем был робок – его скорее пугало такое внимание. И вообще – ему казалось, что он видит их насквозь. Вот интересно, стали бы они так бегать за ним, обрывать телефон, приглашать зайти, строить глазки, соблазнять, если бы он был нищ, сир и гол, как последний вокзальный бомж.

Свой первый сексуальный опыт Артем получил в объятиях лучшей подруги своей матери. Просто надоело быть девственником. Потом появилась другая женщина, тоже старше. Но и эти отношения его не устраивали. Все это было как-то пошло и бесчестно. Да, именно бесчестно. И лишено чистоты, в моральном смысле. Под маской светского льва, повесы и сердцееда скрывался глубоко ранимый молодой человек с душой романтика, которую никто, ну буквально никто из его окружения не был в состоянии понять и оценить. А вообще, по жизни, Артем следовал принципу «так не доставайся же я никому!».

Глава 10

Саня, дочь Людмилы, оказалась сущей бестией. В хорошем смысле этого слова, сказал себе Петр. Ершистая деваха. Впрочем, такие люди ему как раз больше всего и импонировали. Особенно это касалось молодежи. Молодежь, она и должна быть такой. Он вовсе не считал, что, мол, вот были люди в наше время... Тем более что у Саши был за плечами приличный жизненный опыт: она родила ребенка и растила дочь одна, без мужа, а это в наше интересное время как ни крути, а все же подвиг.

Саня постоянно испытывала Петра на прочность, или, как это у них называется, прикалывалась над ним. В их первую встречу, когда Людмила устроила «званый» обед, на который были приглашены, естественно, только свои – то есть он и Александра, для которой все это и затевалось, – дочь сразу задала довольно жесткий тон.

– Надеюсь, вы, Петр Данилович, не будете обижать мою мамулю? – справилась Саня, внимательно глядя на него прозрачными голубыми глазами, ясными, как у праведницы.

– Ну что ты, Сань, конечно нет, – сконфузился он. – О чем ты?

– Ладно. Но знайте, если обидите, я вам в ухо двину, – все с тем же невинным выражением предупредила Саня и, откусив кусок торта, добавила с набитым ртом: – Ногой.

– Саша! – одернула ее Людмила.

– У тебя, наверное, хорошая растяжка, – не обращая внимания на враждебность Сани, заметил Петр.

Она громко отпила чаю из своей чашки и, лукаво поглядев на него, спросила:

– Хотите проверить?

Впрочем, несмотря на эти ее выпады, Петр не отказался от идеи завалить строптивую падчерицу дорогими подарками. И начал, естественно, как и намеревался, с автосалона, где под восторженные визги и прыжки непосредственной и темпераментной Сани выбрал ей «вольво» последней модели. Эта покупка значительно сблизила их, во всяком случае Саня перестала ему выкать и стала называть его дядь Петь. И даже кинулась ему на шею, при всем честном и солидном народе – посетителях автосалона, – и громко, смачно поцеловала в щеку.

Оформив покупку, Петр повез Саню, уже совершенно обалдевшую от счастья, в лучшие магазины одежды и белья, купил ей бриллиантовый гарнитур из последней коллекции в ювелирном магазине, потом они поехали покупать игрушки и одежки для маленькой Танечки и, наконец, сели обмывать покупки в ресторане.

– Знаешь, дядь Петь, – заявила Саня, уплетая под изысканное белое вино коктейль из креветок, поданный в изящной вазочке, – я вообще-то «мажоров» презираю... Но так приятно было сегодня почувствовать себя дочкой олигарха, черт побери!

Людмилу поразил и даже напугал тот купеческий размах, с каким Петр принялся одаривать ее дочь и внучку.

– Петь, ну хватит, а? Зачем ты Саньку так балуешь? Она должна зарабатывать сама.

– Во-первых, Саня – женщина, – резонно отвечал Петр. – А у женщины всегда есть выбор: зарабатывать самой или жить за счет мужчины. Я не вижу ничего зазорного в том, если женщина не зарабатывает. И вообще, на что, интересно, мужик должен тратить деньги? А во-вторых, я всегда мечтал, чтобы у меня была дочь. Но жена не хотела второго ребенка. Так что я предпочитаю думать, что Саня – моя дочь. Мне приятно так думать. И я буду потакать всем ее капризам, чего бы мне это ни стоило.

Впервые за эти двадцать лет он почувствовал себя по-настоящему счастливым. Особенно когда нашел общий язык с этим маленьким трогательным коло-бочком, Санькиной дочурой Танечкой. Оказалось, что он просто воплощение идеального деда. Санька и Людмила хохотали до слез, когда он пел, укачивая девочку, вместо колыбельной: «Шумел камыш, деревья гнулись...» – и Татка тоже заливалась смехом вместо того, чтобы заснуть.

– Дядь Петь, а как здоровье медведя, которому ты в детстве на ухо наступил?! – ехидно спрашивала Саня.

Было лето, и они проводили много времени вчетвером: ездили за город, в зоопарк, ходили друг к другу в гости, сидели на открытых террасах кафе... Петр водил Людмилу в театры и на выставки и сам удивлялся, сколько всего интересного и волнующего было скрыто от него долгие годы...

Как будто он отбыл срок, находясь в одиночной камере, а теперь вышел на свободу, и мир вдруг открылся ему с той стороны, о которой он ничего не знал и даже не подозревал, что так бывает. Казалось бы, он день за днем ездил по тем же самым улицам, того же самого города, бывал в тех же самых местах, но ничего этого не видел. Он ничего не видел и не знал, кроме своих целей, которые постоянно держал в поле зрения, и двигался только вперед, по заданному вектору. Куда, к какому общему, глобальному итогу его в конце концов должны были привести эти промежуточные цели? Вероятно, думал Петр теперь, туда же, куда и всех остальных – кого-то раньше, кого-то позже...

Встреча с Людмилой и возникшие впоследствии отношения между ними изменили все вокруг. Удивительно, сколько тепла и света, радости и неги может привнести в твою жизнь любимая женщина. Ему казалось, что внутри него зажглось огромное горячее солнце с пушистыми теплыми лучами, и в окружающих тоже горят эти солнца, и все светится бесконечным счастьем.

Глава 11

И вот он наконец-то начал писать свой роман...

Начал – громко сказано. Полдня сидел перед экраном ноутбука и писал один абзац. А потом стирал и начинал снова. Самое смешное заключалось в том, что он просто не имел представления, о какой эпохе собирается написать. Все же двадцатилетний перерыв давал о себе знать. Он вдруг с ужасом понял, что не может вспомнить ни одной исторической даты, кроме тех, что всем известны, как «Отче наш». Которые просто стыдно не знать образованному человеку, как даты Октябрьской революции, а также начала и окончания Великой Отечественной войны. Ну, еще, пожалуй, войны с Наполеоном, и то – только год. Но его это не удовлетворяло. Что касается идеи, тут тоже все было скрыто за туманом седых веков. То есть ее просто не было.

Идею подсказала Людмила: она честно отрабатывала роль музы. Однажды вечером, заметив его мытарства с сочинительством, подошла тихо, как кошка, и села к нему на колени.

– Напиши об эпохе Людовика XIV, – предложила она. – Получится красивая, романтическая история... дворцовые интриги, фаворитки...

Идея ему не понравилась, и он стал сопротивляться:

– Но это ведь будет не исторический роман, а так... дворцовые дрязги. По-моему, теперь все только и делают, что пишут об этом. А об этом Людовике, царствие ему небесное, и подавно.

– Читателям нравится. Во всяком случае – это не скучно. Ты ведь знаешь, что сейчас основной читательский контингент – женщины. Так что делай выводы.

– Какие выводы? – бурчал он.

– Женщинам не нравятся батальные сцены, где режут и убивают почем зря. Политические интриги тоже не интересуют. Ты читал в школе «Войну и мир»?

– Читал, конечно! Что за вопрос!

– Так вот, мы, девчонки, читали только те места, где Толстой описывает «мир». То есть балы, дворянский быт, ну и любовные коллизии, конечно... Так что, сам понимаешь, солнечному миру – да, да, да...

– Ядерному взрыву – нет, нет, нет, – хмуро подытожил Петр.

– Но поединки за сердце прекрасной дамы непременно должны быть. Даже если действие происходит в неолите, и кавалеры одеты в шкуры, сражаются на дубинках, изъясняются междометиями, и от них скверно пахнет, потому что зубную пасту, мыло и дезодорант еще не изобрели. Да, и главной героиней должна быть женщина.

– Но это уж слишком. – Он не на шутку перепугался. – Как же я, неотесанный мужик, буду писать от имени женщины?

– Я не поняла... тут вроде бы кто-то жаждал стать писателем? Как, по-твоему, Ефремов написал свою «Таис Афинскую»?

– Понятия не имею!

– Кстати, вот тебе хороший пример: и отлично представленные исторические факты, и интересная любовная линия... Такие произведения становятся классикой, о них помнят спустя много лет. Стали бы, интересно, помнить о Троянской войне, если бы в основе события не было любовной интриги? Миром правит любовь!

– Ну хорошо, я согласен... Пусть миром правят любовь и женщины. Я только за. Но я не представляю, как написать хороший исторический роман без батальных сцен. Ведь вся история человечества – это, по сути, история войн!

– Ну хорошо, пусть будут батальные сцены, – подозрительно быстро сдалась Людмила. И тут же с лукавой улыбкой добавила; – Читательницы их просто пролистнут – и вся недолга.

– Ты так думаешь?

– Это не я так думаю. Так сказала одна моя знакомая.

– И что же она сказала, эта твоя знакомая?

– Что в хорошем романе всегда должны быть скучные места, которые можно не читая пролистнуть. Но они обязательно должны быть. Для солидности. В этом – суть произведения.

– Надо же, какие премудрости!

– А то!

Ее снисхождение ужасно его заводило, к тому же ему чисто по-мужски хотелось во что бы то ни стало одержать победу в этом споре, оставить последнее слово за собой.

– Кстати, насчет того, что женщинам не нравятся кровавые сцены, – нашелся он. – Я могу тебе привести пример... Как-то ходил смотреть бокс, и ты просто себе не представляешь, как там, на зрительских рядах, бесновались женщины. Просто стая разъяренных макак! Уж извини за такое нелестное сравнение. А римские матроны? Знаешь, как они любили смотреть гладиаторские бои!

– Ага, они еще и самих гладиаторов любили – будь здоров. Петь, послушай меня, старую мудрую еврейку, напиши нормальную лав-стори на исторической почве, как «Унесенные ветром». Бабы зачитываться будут, ей-богу! А я тебе со стилистикой помогу. Ну, Пе-е-еть...

– Ладно, коварная. Твоя взяла. Тем более что мои познания в истории сейчас хуже, чем у любого школьника. Так о чем прикажете писать, госпожа муза?

Людмила сделала вид, что на секунду задумалась, но Петр не сомневался: у нее уже есть готовый «бизнес-план». То есть фабула – кажется, это так называют?

– Давай напишем о фаворитке Людовика XIV, Луизе де Лавальер, герцогине Вожур.

Петр даже не стал задумываться: имя какой-то французской герцогини, королевской любовницы, ему ни о чем не говорило.

– Хорошая девочка Лида... И чем же она хороша?

– Это был удивительный роман. Луиза не блистала красотой, у нее даже был дефект, за что при дворе ее называли Хромоножка из Тура.

– Серьезно?

– Кто из нас историк?

Петр сконфузился:

– Извини, продолжай...

– Но что-то в ней было, от чего молодой король влюбился в нее, как мальчишка. Их связь продолжалась десять лет, а потом Людовик предпочел ей Франсуазу Монтеспан. И Луиза, не ропща и не интригуя против соперницы, смирилась и... ушла в монастырь. Такая вот история. Немного грустная, но красивая.

– Да-а-а, – задумчиво протянул Петр. – В этом что-то есть.

У Людмилы радостно загорелись глаза.

– Ты тоже так думаешь? Петь, тогда напиши об этом! Правда, будет клево!

– Ладно, только с одним условием...

– Каким условием? – Она насторожилась.

– Ты будешь моим соавтором, – торжественно объявил он.

Ее энтузиазм сразу куда-то подевался.

– Петь, ну что ты придумываешь...

Петр стал, смеясь, тискать се.

– А иначе ничего не выйдет!

– Ну, заче-ем!

– Интересное кино! Сама заставила меня наступить на горло собственной песне, навязала сочинительство каких-то розовых соплей, в то время как я хотел чисто по-мужицки изобразить нормальное средневековое рубилово, с инквизицией, пытками и просто жутким финалом с массовым сожжением еретиков...

– Умоляю, не надо никого жечь... Пусть эти несчастные еретики живут! Петя, пощади их!.. Свободу еретикам! – восклицала Людмила, дурачась.

– Так ты согласна стать моим соавтором?

– Как Анн и Серж Голон?

– Это еще кто такие?

– А это, Петя, авторы, написавшие «Анжелику» и многие продолжения к ней.

– А-а-а... я видел одну картину, снятую по их книжкам. Лет этак двадцать назад. Анжелика была весьма недурна. Даже секси, я бы сказал.

– Это Мишель Мерсье, балда! Ее знает весь цивилизованный мир. Она так же знаменита, как Брижит Бардо. Но похоже, русский бизнес не имеет отношения к цивилизованному миру.

– Я ведь говорил тебе, что торгаш убил во мне творческое начало, – с укоризной вздохнул Петр. – Но похоже, моя прекрасная муза меня воскресила. Так как насчет соавторства?

– Хорошо, я подумаю.

Они поцеловались, и Петр, почувствовав, что с творчеством пора завязывать, ибо есть вещи и поважнее, выключил ноутбук.

– Соавтор... а, соавтор? А ну ее к лешему, историю эту! Пойдем лучше в джакузи валяться, – предложил он.

Глава 12

На ловца и зверь бежит... Проезжая мимо фирменного автосалона «Вольво», Артем случайно увидел «мерседес» отца. Ему стало любопытно. Тем более что все эти дни он только и думал о том, как бы встретиться с отцом в неформальной обстановке, но тот был неуловим, как пресловутый ковбой Джо, который вроде бы особенно никому и не нужен, но все-таки... Оно-то и понятно: новая семья требовала внимания. Старая подождет. Если вообще нужна. Артема не покидало такое чувство, что отец о них с матерью попросту забыл.

Он припарковался подальше, чтобы отец ненароком не увидел его джип, и осторожно вошел внутрь павильона. Там он, чтобы не вызывать подозрений у вышколенных и одинаковых, как клоны, менеджеров, притворился, что его черт знает как интересует покупка нового авто, и стал вдумчиво разглядывать первую попавшуюся модель.

Рядом с ним тут же бесшумно материализовался один из клонов, в безупречной крахмальной сорочке, в галстуке, даром что не красном, с именным беджем на груди и искусственной миссионерской улыбкой, которая почему-то совершенно не к лицу простому российскому парню. Ибо делает похожим на законченную сволочь. Артем вынужден был заговорить с назойливым продавцом, окутавшим его вниманием, как паук – липкой паутиной. Чувствовалась подготовочка, не хуже, чем у солдата спецназа, видно, не зря их бизнес-гуру едят свой хлеб. Крупные компании платят немыслимые деньги психологам, а все для того, чтобы этот зараза клиентос не ушел живым. То есть без покупки. В принципе можно и без покупки. Но деньги – вперед!

Артем был не лыком шит и, отключившись от болтовни продавца, певшего, как соловей, о достоинствах выбранной модели и даже вынудившего его залезть внутрь салона, тем временем быстро отыскал глазами отца.

Тот, естественно, был не один. Рядом с ним вертелась его новая пассия. Змея-разлучница, как говорили в старину. И она была такая... такая... Длиннющие загорелые ноги, безупречная грудь, стройное точеное тело. И распущенные по плечам очень длинные светлые волосы. Просто Мария Шарапова собственной персоной. Амазонка. Валькирия... Значит, отец решил подарить ей «вольво»?.. Ну конечно. На чем же еще должна ездить валькирия? Только на «вольво»!

На ней были джинсовые шорты и цветная майка в обтяжку. А что еще носить с такой нереальной фигурой? Классная телка. Неудивительно, что у отца напрочь снесло башню. Только зачем она ему, такая молодая? Для понтов, что ли? Он же годится ей в отцы! Как он не понимает?! Хотя нет, как раз понимает, и именно поэтому не хочет знакомить ее с ним, своим сыном. Конкуренции боится, старый хрыч!

План у Артема родился сразу. Он уведет у отца эту валькирию, и тому ничего не останется делать, как вернуться к матери с видом побитой собаки, поверженным и переполненным чувством вины. А что делать с прекрасным трофеем, он, Артем, после решит. Может быть, сделает ее своей девушкой. А может, и пошлет подальше. Короче, горе побежденным!

Менеджеры салона и посетители – все так и впивались в нее жадными взглядами. Артем, как мужчина, прекрасно понимал, о чем они думают. Внезапно в нем проснулся инстинкт собственника, как будто она уже принадлежала ему. Он понял, что ревнует эту девушку к отцу и вообще ко всем мужчинам... И тут же одернул себя: что это он в самом деле? Мало, что ли, на свете смазливых телок с красивым телом? Он под каким-нибудь предлогом познакомится с ней и возьмет свое, а потом поставит отца перед фактом измены его драгоценной... как там ее... Ах да, он же пока не знает ее имени. Но скоро узнает. Равно как и то, какая она в постели. Судя по тому, как эта девица виснет у отца на шее, скачет вокруг него и купленной машины, словно молодая кобылка, темперамент у нее будь здоров!

Он вышел из салона и сел в свой джип – решил подождать, когда отец с телкой поедут в их любовное гнездышко. Вскоре они появились.

Чтобы выследить этих голубков, ему пришлось полдня колесить следом за ними по городу. У отцовской блондинки оказался непомерный, просто зверский аппетит до шмоток и прочей мишуры, и бедный его престарелый папа несколько часов таскал эту пиранью по бутикам и галереям. Даже зашел с ней в ювелирный, где, наверное, оставил немало наличности. А потом – сущее наказание – пошли детские магазины. А как же! Надо ведь и нового наследника осчастливить: памперсов купить да погремушек там всяких! Или наследницу... Да к черту их всех!

Наконец, под вечер, Артему удалось выяснить место их «дислокации». Это был длинный девятиэтажный типовой дом. Единственным признаком цивилизации была новая дверь с домофоном, стремительно и почти повсеместно заменившим дурацкие кодовые замки. Все остальное было по-совдеповски убогонько: узкие лестничные клетки, облупившиеся стены, вонь из мусоропровода... Его удивило подобное положение вещей: все-таки отец мог снять хату в доме получше. Впрочем, старик наверняка собирается покупать новую квартиру или коттедж и, вероятно, решил не тратить понапрасну деньги...

Узнать номер квартиры не составило труда. Но он пока не собирался к ним в гости. У него был другой план действий. Артем стал подкарауливать отцовскую пассию, даже видел, как она гуляет во дворе этого дома с коляской, однако к ней не подошел. Почему-то не хватило решимости.

Однажды Артем увидел ее из окна своего джипа, когда она, уже получив права, с довольным и гордым видом катила по городу на своем «вольво». Эта белобрысая сучка даже подрезала его, как последнего «чайника»! Раззадорившись, он догнал ее на светофоре и посигналил с предложением познакомиться. Она, даже не удостоив его взглядом, пренебрегая элементарным женским любопытством, вместо ответа выставила средний палец... В этот момент загорелся зеленый, и дерзкая блондинка умчалась дальше по проспекту.

Ну, зараза! Стерва! Задыхаясь от благородного возмущения, чувствуя себя обгаженным, Артем понуро покатил по направлению движения. Интересующего его «вольво» и след простыл. Ему оставалось только уповать на то, что еще представится случай поквитаться с белобрысой гадюкой, которая разбила его семью, принесла страдания его матери, да еще и позволяет себе крутить его лопоухим стариком отцом...

У нее совершенно бессовестные отчаянные глаза. А ее наглая самоуверенность просто обескураживала. Она действительно уверенная в себе. И разумеется, в своих правах на его отца.