Текст книги "Последний Вампир"

Автор книги: Кристофер Пайк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Откуда ты? – Спрашивает он.

– Из Колорадо.

– Правда? У тебя небольшой акцент.

Его замечание сильно удивляет меня, потому что я сама спец по акцентам.

– И какой же акцент ты слышишь? – Я спрашиваю, с удивлением.

– Не знаю. Английский, французский – похоже на их смесь.

Долгое время я жила и в Англии и во Франции.

– Я много путешествовала. – Говорю я, – Наверно, это то, что ты слышишь.

– Наверно.

Он указывает жестом.

– Лара, это моя девушка, Пэт МакКвин. Пэт, знакомься, Лара Адамс.

Пэт кивает.

– Привет Лара.

Ее манеры ни в коем случае не оборонительны. Она верит в свою любовь, и

в любовь Рея. Это изменится. Я думаю о компьютере Рили, который оставила в его офисе. Вскоре там объявится полиция и возможно заберет его. Я не забрала комп с собой, так как будет сложно объяснить Рею, откуда он у меня, и убедить его открыть файлы. – Привет Пэт, – говорю я, – приятно познакомиться. – Взаимно, – говорит она, – красивое платье. – Спасибо. Лучше, если бы Рей был один, без нее ему было бы проще наладить отношения со мной. Хотя уверена, что заинтересую Рея. Какой мужчина откажется от того, что я могу предложить. Я поворачиваюсь к Рею. – Что мы будем изучать в этом классе? – Спрашиваю я. – Историю Европы, – говорит он, – на этом уроке будет только общий обзор. Сейчас мы проходим Французскую революцию. Имеешь представление? – Я знала Марию Антуанету лично, – солгала я. Я знаю об Антуанетте, но я никогда не была близка с Французской знатью, они были слишком скучны. Но в день, когда Мария Антуанетта была обезглавлена, я была в толпе. Я затаила дыхание, когда лезвие отсекло ее голову. Гильотина была одним из немногих способов казни, которые меня беспокоили. Несколько раз меня вешали и пару раз распинали, но я справилась с этим. Но если бы я лишилась головы, это был бы конец. Когда революция началась, я была во Франции, но прежде чем она закончилась – уже в Америке. – Она на самом деле сказала "Позвольте им съесть пирожное"? – спросил Рей, думая, что я шучу. – По-моему это сказала ее тетя. В класс вошел учитель, мистер Кастро, жалкий пример современного образования, если оно вообще было. Идя к доске, он улыбается только хорошеньким девочкам. У него привлекательная внешность мужчин, рекламирующих средства для бритья. Я киваю в его сторону. – Что он из себя представляет? Рей пожимает плечами. – Ничего. – Хорошего? Рей рассматривает меня сверху вниз. – Я думаю, ты ему понравишься. – Понятно. Начинается урок. Мистер Кастро представляет меня остальным ученикам, и просит встать и рассказать о себе. Не вставая, я говорю не больше десяти слов. Это выводит его из себя, но он не подает виду. Ах, история, какие иллюзии человечество питает о прошлом. А ученики до посинения спорят о правдивости своих работ, хотя даже события совсем недавней Второй Мировой Войны передаются без каких-либо чувств, потому что чувства, а не события для меня суть истории. Большинство вспоминают Вторую Мировую Войну, как большой поход против возмутительной несправедливости, хотя на самом деле это была непрерывная вереница страданий. Как быстро смертные забывают. Но я не забываю ничего. Даже я, кровожадная тварь, никогда не была свидетельницей действительно справедливой войны. У мистера Кастро нет чувства прошлого. Даже его изложение было не последовательным. Через тридцать минут лекции я умираю со скуки. Яркое солнце немного усыпляет меня. Он ловит меня в тот момент, когда я смотрю в окно. – Мисс Адамс, – говорит он, прерывая мои мечты,– не могли бы вы поделиться своим мнением о французской знати? – Думаю, они были очень знатными. – Говорю я. Мистер Кастро хмурится. – Вы одобряете их обогащение за счет бедняков? Прежде чем ответить, я смотрю на Рея. Думаю, он не заинтересуется обыкновенной девушкой-подростком, и я не имею ни малейшего желания быть такой. Он смотрит на меня, милый мальчик. – И да и нет. – Говорю я. – Я принимаю это. Люди, обладающие властью, всегда ее используют.

– Это звучит как обобщение. Если я правильно вас понял – Отвечает мистер Кастро, – В какую школу вы ходили, прежде чем переехать в Мейфаир? – Это не имеет значения. – Звучит так, как будто, у вас были проблемы с властями. – Говорит мистер Кастро. – Не всегда. Это зависело от... – От чего? – Насколько глупы были власти. – Говорю я с улыбкой, которая не оставляет сомнения, что я говорю о нем. Мистер Кастро мудро оставляет эту реплику без внимания и переходит к другой теме.

Но после звонка просит меня задержаться. Это мне не нравится; я бы предпочла поговорить с Реем. Я смотрю, как он уходит вместе с Пэт. Прежде чем уйти, он мельком смотрит на меня через плечо. Мистер Кастро стучит по доске, привлекая мое внимание.

– Что-то не так? – Спрашиваю я.

– Надеюсь, нет. – Говорит мистер Кастро. – Я хочу, чтобы у нас сложились нормальные отношения и чтобы мы хорошо понимали друг друга.

Я пристально смотрю на него. Недостаточно пристально, чтобы он потерял присутствие духа, но этого хватило чтобы он поежился.

– Я прекрасно вас понимаю. – Говорю я.

Он раздражен.

– Да, и что же?

В его дыхании я чувствую алкоголь с прошлой ночи, и алкоголь с предыдущей ночи, и ночи до нее. Ему только тридцать, но круги под глазами указывают, что его печени уже семьдесят. Крутая поза только видимость. Он рассматривает меня с головы до ног. Я решаю проигнорировать вопрос.

– Вы считаете, что у меня плохое отношение, но, честно говоря, вы понятия обо мне не имеете. Если бы вы знали меня лучше, вы оценили бы мое отношение к истории и ... – умолкаю, – к другим вещам.

– Какую оценку вы надеетесь получить по этому предмету?

Вопрос заставляет меня рассмеяться, это так глупо. Я наклоняюсь вперед и щипаю его за щеку, так больно, что он аж подпрыгивает. Ему повезло, что я не делаю того же с его промежностью.

– Ну, мистер Кастро, я уверена, вы поставите маленькой Ларе любую оценку, которую она захочет, вы так не думаете?

Он пытается отмахнуться от моей руки, но естественно ее там уже нет.

– Эй, мисс, поосторожней!

Я хихикаю.

– Я буду наблюдать за вами, мистер Кастро, чтобы убедиться, что вы не сопьетесь до конца семестра. У меня будет хорошая оценка, правда?

– Я в этом не уверен. – Он вяло протестует.

– А мне плевать какая у меня будет оценка. – Говорю я через плечо.

Следующие уроки у нас с Реем оказались разными, и мне не удалось поймать его на перемене. Кажется, мой псевдо опекун не смог составить расписание, которое бы полностью совпадало с расписанием Рея. Пятнадцать минут я сижу на тригонометрии, которую, естественно, знаю также хорошо, как и историю. Мне удалось сдержаться, и не доводить учителя.

На следующем уроке я опять не с Реем, хотя на четвертом мы будем вместе на биологии. Третий урок – физ-ра, я взяла с собой переодеться голубые шорты и белую футболку. Шкафчик Пэт МакКвин рядом с моим, и она обращается ко мне, пока мы раздеваемся.

– Зачем Кастро тебя оставил? – Спрашивает она.

– Он хотел пригласить меня на свидание.

– Да, он любитель девочек. Как тебе Рей?

Не то чтобы она была параноиком, но она пытается понять, что у меня на уме.

– Думаю, ему надо много любви. – Говорю я.

Пэт не совсем понимает, поэтому смеется.

– Я даю ему больше, чем он может принять.

Она застывает, восхищаясь моим, на мгновение, обнаженным телом.

– Знаешь, ты действительно невероятно красива. Парни должно быть сильно приударяют за тобой.

Я натягиваю шорты.

– Я не возражаю. Я ударяю их в ответ, сильно.

Пэт нервно улыбается.

Сегодня на уроке физ-ры мальчики и девочки Мейфаира учатся стрелять из лука. Я заинтригована. Стрелы и лук в моих руках будят старые воспоминания об Арджуне, лучшем друге Кришны и величайшем лучнике всех времен. Но разумнее их не ворошить, потому что Арджуна убил больше вампиров, чем любой другой смертный.

Всех одним луком.

Всех одной ночью.

Всех, потому что так пожелал Кришна.

Пэт вышла со мной на поле, но благоразумно удалилась, когда мы выбирали снаряжение. Я напугала ее и думаю, это неплохо. На мне тонированные серым сильно затемненные очки. Пока я выбираю лук и стрелы, анемичного вида молодой человек в толстых очках и со слуховым аппаратом обращается ко мне:

– Ты новенькая? – спрашивает он.

– Да, меня зовут Лара Адамс. А ты кто?

– Сеймур Дорстен. – Он протягивает руку. – Приятно познакомиться.

Его ладонь накрывает мою, и я мгновенно понимаю, что он будет мертв меньше чем через год. Если у него больная кровь – как тогда может быть здоровым тело? Я держу его за руку слишком долго, и он смотрит на меня, недоумевая.

– Ты сильная.

Я улыбаюсь и отпускаю его руку.

– Для девушки?

Он потирает ладонь. Его болезнь застала меня врасплох. Я оставила ему синяки.

– Наверно.

– Что это за имя такое "Сеймур". Как у какого-то умника.

Ему нравится моя прямота.

– Я всегда ненавидел его. Меня так назвала мать.

– Когда закончишь школу, смени его на Мальборо или Слейд или Буба или что-то вроде этого. И избавься от очков, носи контактные линзы. Уверена, даже одежду тебе выбирает мама.

Я угадала. Он смеется.

– Да, действительно. Но если я умник, то какая разница?

– Ты записал себя в умники, потому мнишь себя слишком умным. Я намного умнее тебя и шикарно выгляжу. – Я показываю жестом на лук и стрелы. – Куда надо попасть?

– Лучше, если мы будем попадать в цели, – говорит он рассудительно.

Что мы и делаем. Через несколько минут, мы стоим на краю футбольного поля и стреляем по мишеням, стоящим ровными рядами в сорока пяти метрах от нас. Я удивляю Сеймура, попадая в яблочко три раза подряд. Еще больше он удивляется, когда мы пытаемся вытащить стрелы из мишени, застрявшие так глубоко, что ему приходится использовать всю свою силу, чтобы освободить их. Он не знает, что если бы я захотела, то смогла бы расщепить древко первой стрелы следующими двумя. Я рисуюсь, знаю, что это не самое разумное поведение, но мне все равно. У меня сегодня фривольное настроение. Мой первый день в школе, удачное начало с Реем и Пэт, а сейчас мне сразу понравился Сеймур. Я помогаю ему вытащить стрелы из мишени.

– Ты стреляла раньше. – Констатирует он.

– Да, меня тренировал очень меткий стрелок.

Он вытаскивает последнюю стрелу, и почти падает на землю, когда она выходит.

– Ты должна участвовать в Олимпийских играх.

Я пожимаю плечами.

– Меня это не интересует.

Сеймур кивает.

– У меня тоже самое с математикой. Я в ней спец, но она до смерти мне надоела.

– А чем ты увлекаешься?

– Мне нравиться писать рассказы.

– И о чем?

– Я еще не знаю. Меня привлекает все необычное и загадочное. – Он делает паузу. – Я прочел кучу книг ужасов. Тебе нравятся кошмарики?

– Да. – Я хочу пошутить по поводу его вопроса, что-то вроде того, насколько близка эта тема моему сердцу, но меня охватывает чувство дежа вю. Оно пугает меня, я не испытывала его уже много веков. Ощущение очень сильное; я кладу руку на лоб, чтобы сосредоточиться, пытаясь выяснить его причину. Сеймур протягивает мне руку, чтобы помочь, и опять я чувствую слабость, протекающую под моей кожей. Я не уверена в природе этого ощущения, но у меня хорошая идея по этому поводу.

– С тобой все в порядке? – Спрашивает он.

– Да. – На моем лбу появляется холодный пот, и я вытираю его. Мой пот прозрачный, не розоватый, как это бывает, когда я выпиваю большое количество крови. В небе ярко светит солнце, и я опускаю голову. Сеймур пристально смотрит на меня. Неожиданно у меня возникает чувство, будто он подошел так близко ко мне, что его тело совмещается с моим. Как и дежа вю, мне это не нравится. Возможно, у меня возросла чувствительность к солнцу. Уже много лет я не выходила в полдень на улицу.

– У меня такое чувство, будто я встречал тебя раньше. – Говорит он мягко, явно озадаченный этим.

– Я чувствую то же самое. – Честно признаюсь я, осознание этого, в конце концов, доходит до меня. Я уже говорила, что могу чувствовать эмоции. Я медленно приобретала эту способность на протяжении многих веков моей жизни. С начала, я думала это улучшаются мои способности к наблюдению, и до сих пор я считаю, что частично это так. Хотя, чтобы распознать чувства человека, мне необязательно пристально наблюдать за ним, и раньше эта способность ставила меня в тупик, потому, что она предполагала что-то нематериальное, а это я не была готова принять

Я не единственная с такими способностями. Время от времени я встречаю таких восприимчивых людей.

Фактически я убила нескольких из них, потому что они чувствовали кто я, скорее кем я не являюсь. Человеком. Чем-то другим, чем-то опасным, они обязательно рассказали бы своим друзьям. Я убивала их, хотя не хотела этого, поскольку только они могли понять меня. Сейчас я чувствую, что Сеймур один из них. Это чувство захлестывает меня еще раз, когда я беру лук и стрелы и снова целюсь в мишень. Но что-то отвлекает меня. Возле школьного спортзала мистер Кастро разговаривает с симпатичной блондинкой. Разговаривает и прикасается, определенно клеясь к молодой красотке. Учитель примерно в трехстах метрах от меня, но для меня, с луком в моих сильных руках, он в пределах досягаемости. Пока я перебираю в руках следующую стрелу, я раздумываю, что могу выстрелить ему в грудь, и ни кто не догадается, или не поверит, что я убила его. Я могу сделать так, что даже Сеймур не увидит, куда полетит стрела. Убийство Рили, двумя ночами ранее, пробудило мое желание убивать. Это правда, что насилие порождает насилие, во всяком случае, для вампира, ничто не приносит такого удовольствия, как вид крови, кроме вкуса крови.

Я прилаживаю стрелу на тетиву.

Мои глаза сужаются.

Кастор поглаживает волосы девушки...

Краем глаза, я замечаю, что Сеймур смотрит на меня.

Что он видит? Что он чувствует? Мою жажду крови?

Скорее всего. То, что он потом говорит, указывает на это.

– Не надо.

Моя рука дрожит в нерешительности. Я сильно удивлена, что Сеймур знает, о моем желании убить Кастро! Кто такой Сеймур, спрашиваю я себя? Я опускаю лук и внимательно смотрю на него. Я должна спросить.

– Не надо что?

Его глаза, увеличенные стеклами очков, пристально смотрят на меня.

– Ты же не хочешь никого застрелить.

Вслух я смеюсь, но его замечание пугает меня.

– Почему ты решил, что я хочу кого-то застрелить?

Он улыбается и немного расслабляется. На него влияет мой невинный голос. Может быть. Интересно, неужели Сеймур, один из тех редких смертных, которые могут обмануть даже меня.

– У меня было такое чувство, будто ты собираешься сделать что-то подобное. – Говорит он. – Извини.

– Неужели я выгляжу опасной?

Он качает головой.

– Ты не такая, как все кого я знаю.

Сначала Рей замечает мой акцент, а теперь Сеймур читает мои мысли. Очень интересный день, если не сказать больше. Я решаю вести себя более сдержанно.

Хотя на самом деле я не думаю, что он прочел мои мысли. Если бы я поверила в это, я бы убила его еще до заката.

– Ты просто ослеплен моей красотой. – Говорю я.

Он смеется и кивает.

– Не часто случается, что такая красавица как ты, разговаривает с таким занудой, как я.

Я легонько тычу его в живот наконечником стрелы.

– Расскажи мне побольше об историях, которые тебе нравятся. – особенно про свои любимые истории ужасов.

Я прилаживаю стрелу и натягиваю тетиву. Мистер Кастро поживет еще один день. Но думаю, их будет не очень много.

До конца урока Сеймур рассказывает мне об авторах и книгах, которые он читал. Я с удовольствием узнала, что "Дракула" его самый любимый роман. Я специально промахиваюсь мимо центра мишени несколько раз, но сомневаюсь, что мне удалось одурачить Сеймура. Он не спускает с меня глаз.

Следующий урок – биология. Позади меня за лабораторным столом сидит Рей. Не тратя времени, я иду к нему и сажусь рядом. Он поднимает глаза, собираясь сказать, что здесь сидит кто-то другой, но меняет свое мнение.

– Как прошла стрельба? – Спрашивает он.

– Ты говорил с Пэт?

– Да.

Вот опять, между нами его подружка. Я снова думаю об информации в офисе Рили. Если полиция проверит ее, и решит, что с мистером Рили что-то случилось, они навестят меня. Я уничтожу файлы, если быстро не расшифрую. Я решаю ускорить процесс, зная, что могу все испортить. Я хочу видеть эти файлы сегодня. Я дотрагиваюсь до руки Рея.

– Ты не окажешь мне большую услугу? – Спрашиваю я.

Он смотрит на кончики моих пальцев на своей руке, ощущая тепло прикосновения.

– Конечно. – Говорит он.

– Мои родители уехали на пару дней, и мне нужна помощь, чтобы занести кое-какую мебель в дом. Она в гараже. Я заплачу. – Добавляю я.

– Можешь сэкономить. На этой неделе, я буду рад помочь тебе.

– Вообще-то, один из этих предметов, моя кровать. Прошлой ночью мне пришлось спать на полу.

– Хреново. – Рей вздыхает и раздумывает. Я все еще касаюсь его, и определенно, нежность моей кожи – часть этого мыслительного процесса.Сегодня после школы я работаю.

– До которого часа?

– До девяти. Но потом я обещал встретиться с Пэт.

– Она милая девочка. – Я смотрю ему в глаза, как будто пытаюсь сказать, "Да, милая, но в жизни есть еще много других милых девочек". Во всяком случае, я так думаю. Я не перестаю чувствовать, что он один из тех редких смертных, которого смогу полюбить. Это еще одно пугающее открытие для меня. Сейчас только утро, но день уже, кажется, наполнен ими до краев. Я не любила ни мужчину, не женщину уже много веков. И никого я не любила так, как своего мужа, Раму, до того как меня превратили в вампира.

Я вспоминаю Раму, когда смотрю на Рея, и понимаю, почему его лицо показалось мне знакомым. У него глаза Рамы.

Рей моргает

– Мы встречаемся год.

Я непроизвольно вздыхаю. Даже после пятидесяти столетий, я скучаю по Раме.

– Год может пройти очень быстро. – Мягко говорю я.

Год, но не пять тысяч лет – долгие годы, прожитые мной, как громадное количество приведений, изнуренных, но все еще опасных. Время обостряет восприятие и убивает радость жизни. Я размышляю, как было бы хорошо прогуляться с Реем по парку в темноте. Я могу поцеловать его. Я могу укусить его – нежно. Я вздыхаю, несчастный мальчик не знает, что сидит рядом с убийцей своего отца.

– Возможно, я помогу тебе. – Решительно говорит Рей. Мой взгляд не действует на него так, как я рассчитывала, не знаю, является ли причиной этого его собственная внутренняя сила или моя симпатия к нему.

– Но я должен спросить у Пэт.

Я, наконец, убираю руку.

– Если ты спросишь у Пэт, она согласится, что бы ты помог, если она придет с тобой. – Я пожимаю плечами. – Так бы сделала любая.

– А она тоже может прийти?

– Нет.

Мой ответ сильно удивляет его. Но он слишком проницателен, чтобы спросить почему.

– Я поговорю с ней. Может, приду немного позже. Когда ты ложишься спать?

– Поздно.

Лекция по биологии посвящена фотосинтезу. Как энергия солнца благодаря хлорофиллу превращается в химическую, и что этот зеленый пигмент лежит в основе пищевой цепи. Я нахожу интересным комментарий учителя, что хлорофилл и красные клетки крови, практически идентичны, только в хлорофилле вместо атома железа, атом магния. Я смотрю на Рея и думаю что в эволюционной цепи, только один атом разделяет нас.

Естественно я знаю, что вампиры никогда бы не появились в процессе эволюции, мы были случайностью, ужасной ошибкой. Мне приходит на ум, что если Рей на самом деле поможет просмотреть файлы его отца, мне, скорее всего, придется убить его. Он улыбается, когда я смотрю на него, уверена, что нравлюсь ему. Но я не улыбаюсь ему в ответ, мои мысли слишком мрачны.

Заканчиваются уроки. Я даю Рею свой адрес, но не даю номер телефона. Он не сможет позвонить и отменить встречу. Это адрес нового дома, который был арендован для меня этим утром. В файлах мистера Рили наверняка есть мой прежний адрес, и я не хочу, чтобы Рей увидев его, догадался о существовании связи между мной и его отцом. Рей обещает прийти, как только сможет. У него и в мыслях нет секса, но есть что-то, что я не могу понять. Но все равно я займусь с ним сексом, если он захочет. Я дам ему больше, чем он может себе представить.

Я прихожу в свой новый загородный дом. Быстро, даже не вспотев, я выношу большую часть мебели в гараж. Затем, возвращаюсь в спальню, задернув занавески, ложусь на твердый деревянный пол, и закрываю глаза. Солнце истощило мои силы, и я уверена, люди, которых я сегодня встретила, глубоко впечатались в меня, в мою железную кровь, текущую черной рекой через холодный прах забытых лет, просачиваясь в этот зеленый мир, в настоящее, как проклятие самого Господа. Когда я усыпаю, я мечтаю, чтобы мне приснился Кришна, но этого не происходит. Вместо этого там дьявол.

Якша, первый вампир.

Так же как я последний.

3

Мы были истинными Арийцами – светловолосыми и голубоглазыми. Как рой шершней в поисках теплого климата, мы завоевали Индию задолго до изобретения календаря. Мы пришли с острыми мечами и пролили реки крови. Но в 3000 году до н.э., когда родилась я, мы были все еще там, уже не враги, а часть культуры, которая была способна поглотить любого захватчика и принять его как брата. Я пришла в этот мир под именем Зита, в маленькой деревне Раджастан, где уже начала разрастаться пустыня от мертвых земель до запада. Когда все началось, я была там, и моей подругой была Амба, мать всех вампиров, ее имя на моем языке означает "мама". Она была доброй женщиной. Когда мне было семь, а Амбе четырнадцать, в наше село пришла болезнь. Не смотря на большую разницу в возрасте, мы были лучшими подругами. Я была высокой для своего возраста, она – маленькой, моя кожа была темной от яркого солнца, а у Амбы от отца, который был индийцем. Внешне, мы были не похожи, но когда мы пели, наши голоса становились единым целым, и я была безмерно счастлива, мы любили петь, в основном баджанас, святые гимны, посвященные Сакред Веда. Мы часто пели их у реки, после наступления темноты. В Раджастане была простая жизнь.

До болезни. Она поразила не всех, только половину. Я не знаю, почему она не тронула меня, хотя я также как Амба и все остальные пила воду из зараженной реки. Амба была одной из первых заболевших, последние два дня своей жизни ее рвало кровью, и все что я могла сделать, это сидеть рядом, и наблюдать, как она умирает. Моя печаль усиливалась тем, что Амба была на восьмом месяце беременности. Несмотря на то, что я была ее лучшей подругой, она никогда не говорила мне, кто отец ее ребенка. Она никому этого не говорила.

Когда она умерла, все бы закончилось, ее тело должно было быть кремировано и предложено Вишну, а ее прах, развеян над рекой. Но незадолго до этого в село пришел Агхоранский жрец, он считал, что мы должны использовать ее тело. Агхоран был одним из путей религии Хинду, темным путем, и никто бы его не послушал, если бы не паника из-за болезни. Жрец проповедовал богохульные речи, и из-за страха перед болезнью, многие прислушивались к нему. Он сказал, что болезнь, появилась из-за гнева ракшаса, или демона, который оскорблен, нашим поклонением великому Богу Вишну, и единственный способ освободить нашу деревню от ракшаса, это вызвать еще более могучего демона – якшини, что бы он поглотил ракшаса.

Некоторые, посчитали, это мудрым решением, но другие, как и я, чувствовали, что если Бог не смог защитить нас, то сможет ли якшини; и всех беспокоило, что сделает якшини, после того как уничтожит ракшаса. Из Ведических текстов, мы знали, что якшини не любит человеческий род. Но жрец заверил, что справится с якшини, и ему позволили выполнить обряд.

Обычно последователи культа Агхорн вызывают духов не перед статуями или на алтарь, а в тела недавно умерших людей. Из-за этого большинство религиозных людей Индии остерегались их. Но в отчаянии, когда люди больше всего нуждаются в вере, они забывают о ней. В то время было столько мертвых, что священнику было из чего выбирать, и он предпочел тело Амбы, думаю, его привлек поздний срок ее беременности. В то время я была ребенком, но в его глазах, было что-то, сильно пугавшее меня, что-то холодное и бездушное.

Из-за моего возраста меня не взяли, и ни одну женщину не допустили к церемонии. Но я переживала, что они собираются сделать с телом моей подруги, поэтому пошла в середине ночи в лес, где жрец собирался вызвать демона. Я наблюдала из-за камня на краю лужайки, как Агхоранский жрец с помощью шести мужчин, среди которых был мой отец, готовили обнаженное тело Амбы. Они намазали ее тело маслом, камфарой и вином, затем жрец сел возле ревущего огня рядом с обращенной к небу головой Амбы, и начал длинное повторяющееся заклинание. Мне оно не понравилась, оно было совершенно не похоже на гимны, которые мы пели в честь Вишну. Мантры резали ухо, и каждый раз, когда жрец завершал очередной стих, он ударял Амбру по животу длинным острым прутом, словно заклиная ее проснуться или пытаясь разбудить что-то внутри нее.

Это продолжалось очень долго, и вскоре живот Амбы начал кровоточить, это напугало мужчин, она истекала кровью, как живой человек, будто внутри нее билось сердце. Но я знала, это не возможно. Я была рядом с Амбой, когда она умерла, и еще долго сидела возле нее, и ни разу, даже слабо, она не вздохнула. Мне совсем не хотелось бежать к ней, ни на мгновение я не поверила, что священник оживил ее. Больше всего мне хотелось убежать к маме, которая наверно уже искала меня. А когда темная туча закрыла луну, и сильный ветер принес запах разлагающейся плоти, я пожелала этого еще сильнее. Запах был ужасным, словно поблизости дышал огромный демон.

Что-то пришло. Когда запах усилился, и мужчины начали роптать, что надо прекратить церемонию, пламя внезапно погасло, оставив только красные угли. Заполнивший воздух дым, извивался вокруг кровавого свечения тлеющих углей, как клубок змей вокруг гниющей жертвы. Несколько человек закричали от страха. Но жрец рассмеялся и стал громче читать заклинание. Но даже его голос дрогнул, когда Амба неожиданно села. Это было жуткое зрелище, с ее лица капала кровь, глаза выкатились, словно вытолкнутые изнутри, зубы обнажились в широком оскале, будто ее губы были растянуты проволокой. Страшнее всего был ее язык – он вытянулся почти на полметра, извиваясь и облизывая воздух, как змеи из дыма, танцевавшие рядом с остатками костра. Я в ужасе наблюдала, зная, что стала свидетелем прихода к жизни якшини. В зловещем красном мерцании она повернулась к жрецу. Он был крайне растерян.

Якшини захихикал как гиена и схватил жреца, он закричал, но никто не собирался помогать ему. Якшини притянул жреца к себе, пока их лица почти соприкоснулись, ужасный язык облизал его лицо, и крик несчастного застрял у него в горле. Там, где якшини касался языком – слазила кожа. Когда лицо жреца превратилось в кровавую безликую массу, якшини отодвинулся и рассмеялся, он схватил жреца за голову и одним мощным рывком повернул ее на триста шестьдесят градусов, хрустнули кости. Когда якшини отпустил жреца, тот был мертв. Сидящий монстр, хитро посмотрел вокруг костра на перепуганных людей. Он улыбнулся, и его глаза встретились с моими. Не сомневаюсь, что он видел меня, несмотря на то, что меня закрывал огромный камень. Его взгляд, как холодный клинок пронзил мое сердце.

Затем, наконец, монстр закрыл глаза, и тело Амбы легло обратно.

Долгое время никто не двигался. Потом мой отец, смелый, но не самый благоразумный, встал на колени рядом с телом Амбы и толкнул его палкой, оно не шевелилось, он толкнул жреца, и было ясно, ритуалов ему больше не совершать. Второй мужчина встал рядом с моим отцом, они решили, что надо кремировать оба тела. Прячась за большим камнем, я энергично кивала. Ветер унес отвратительный запах, и мне не хотелось, чтобы он вернулся. К несчастью, прежде чем удалось собрать достаточное количество дерева, мой отец заметил движение внутри живота Амбы и позвал остальных. Он сказал, что Амба мертва, но ее ребенок возможно жив. Он взял нож, чтобы извлечь младенца из утробы Амбы.

Я выскочила из-за камня и выбежала на поляну.

– Отец! – закричала я, хватая его за руку, в которой он держал нож. Не позволяй прийти этому ребенку в мир. Амба мертва, ты видишь это собственными глазами, ее ребенок тоже мертв. Пожалуйста, отец, послушай меня.

Все были шокированы, видеть меня здесь, не говоря о том, что я просила. Мой отец был зол на меня, но встал на колени и очень терпеливо заговорил со мной.

– Зита, нам казалось, что твоя подруга мертва, но мы ошиблись и позволили жрецу использовать ее тело, и за свою злую карму он заплатил собственной жизнью. Мы возьмем грех на душу, если не попытаемся спасти жизнь этого ребенка. Помнишь, когда родилась Саши, ее мать умерла до того как она пришла в этот мир? Иногда так происходит, что живой ребенок рождается у мертвой женщины.

– Нет. – Запротестовала я. – Сейчас все по-другому. Саши родилась сразу после того, как умерла ее мать. Амба мертва с рассвета. Ничто живое не может выйти из нее.

Жестом мой отец показал на пульсирующую жизнь внутри истекающего кровью живота Амбы.

– Как тогда ты объяснишь это?

– Это якшини движется внутри нее. Ты видел, как улыбался демон, прежде чем уйти. Он хочет обмануть нас. Он не ушел. Он переселился в ребенка.

Мой отец мрачно обдумывал сказанное мной. Он знал, я была умна не по годам, даже иногда спрашивал моего совета. Он посмотрел на остальных, чтобы принять решение, но мнения разделились. Одни хотели убить, то, что двигалось внутри Амбы, другие, как и мой отец, боялись совершить грех. В конце концов, мой отец повернулся ко мне, и дал мне в руки нож.

– Ты знала Амбу лучше всех нас. – Сказал он. – Тебе лучше знать, что внутри нее, зло или добро. Если ты всем сердцем веришь, что это зло, тогда убей его. Никто не будет винить тебя за это.

Я была напугана. Я была ребенком, а мой отец просил совершить чудовищный поступок. Но он оказался мудрее, чем я думала, он покачал головой и забрал нож.

– Видишь, ты не уверена. Когда выбираешь между смертью и жизнью, надо быть очень осторожным. И если мы совершим ошибку, это должна быть ошибка в пользу жизни. Если окажется, что этот ребенок зло, мы будем знать об этом, до того как он вырастет, у нас будет время, чтобы решить, как с ним поступить. – Он повернулся к телу Амбы. – А теперь я должен попытаться спасти его.

– Возможно, у нас может не будет столько времени, как ты думаешь. Сказала я, когда мой отец начал резать плоть Амбы. Вскоре он уже держал покрытого кровью мальчика в своих руках. Он легонько шлепнул его, и младенец издал скрежещущий вздох и заплакал. Многие заулыбались и зааплодировали, хотя в их глазах я видела страх. Отец повернулся ко мне и попросил подержать малыша. Я отказалась, но согласилась дать ему имя.

– Его надо назвать Якша. – Сказала я. – Потому что у него сердце якшини.