Текст книги "Верхний мир"

Автор книги: Кристофер Фаулер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Глава 6
Жаба

Лондон и в наши дни остается городом, который изменяет свой ритм в зависимости от времени суток и дней недели. Даже парламент Англии находится под башней с часами, словно чтобы напоминать тем, кто внутри, о вечно движущихся стрелках. Что бы вам ни говорили, а Лондон не бодрствует двадцать четыре часа в сутки. Он встает в семь и засыпает после полуночи. По субботам он ложится позже, зато спит все воскресенье. И в декабре в час ночи с воскресенья на понедельник на улицах остаются одни приезжие.

Беззвездная ночная мгла, густо висящая над мокрыми парками города, теснила голубовато-серый туман. Желтые пятна уличных фонарей красиво смотрелись на черном фоне за набережной Виктории. С крыши Драматического театра хорошо было наблюдать за машинами последних бражников, катящих домой с Блэкфрайерз-Бридж мимо Парламента в Челси или в Бэттерси. Однако земные дела не интересовали никого из собравшихся наверху и занятых гораздо более важными проблемами. В эту ночь, вторую по счету, провозглашавшую начало новой, ужасной эры, тот, кого они называли Жабой, ждал приговора.

– Вы, присяжные, признали его виновным, и теперь я буду решать, какое наказание назначить брату Жабе, чтобы он искупил свою вину.

Эти произнесенные монотонно слова достигли всех четырех углов театральной крыши. Жаба, скрестив ноги, сидел у подножия огромной квадратной трубы. Он был толстый и весь в саже, к тому же туго связан проволокой. С самого начала судилища он ни разу не поднял головы. Даже когда присяжные объявили вердикт, он остался сидеть, как сидел, лишь один раз всхлипнул, да пот лил с него ручьями, несмотря на холодную ночь.

Вокруг него стояли хорошо знакомые ему люди, скрывшие лица под бесформенными черными масками, символом судебного действа. Голос, последним коснувшийся замерзших ушей Жабы, принадлежал самому высокому человеку из собравшихся на крыше – единственному, одетому в широкую черную мантию. Он стоял в стороне от остальных, среди труб Драматического театра. Неожиданно из складок мантии появилась сверкающая железная рука и указала на испуганного парня.

К Жабе сразу потянулось множество рук, подхвативших его и поставивших на ноги. Парень не сопротивлялся, лишь прислонился спиной к кирпичной кладке, когда его перестали поддерживать. Ему было трудно сохранять равновесие из-за связанных проволокой рук и ног. В конце концов, он безразлично взглянул на судью.

– Жаба, ты должен понять, что признан виновным в самом страшном преступлении. Ты стал предателем. Информация, которую ты передавал, могла поставить под угрозу наши планы и даже само наше существование...

Голос был холодный. Неожиданно налетевший ветер приподнял мантию и тут же со вздохом опустил ее.

– Сейчас нам приходится жить здесь, а не на нашей собственной территории, словно мы изгои. Что это, как не результат твоего преступления?

Жаба дернулся, заслышав далекий гудок баржи.

– Однако ты должен знать, брат, – произнес судья несколько смягчившимся голосом, – что даже я могу прощать.

Все повернулись к нему, и Жаба постарался, хотя ему это плохо удавалось, сосредоточиться.

– Конечно, ты поступил плохо. Однако я верю, что ты раскаиваешься. Именно поэтому я хочу быть снисходительным. Ты был с нами с самого начала нашего дела, у истоков которого стояли когда-то враждовавшие Аполлон и Диана.

Лицо Жабы исказилось в отчаянной нестерпимой благодарности. По толстым грязным щекам потекли слезы. Он еще выше поднял голову, когда помогавшие ему руки ослабили проволоку на кистях и лодыжках.

– Из-за своего преступления ты не можешь, однако, рассчитывать занять прежнее положение в нашей команде. Но я разрешаю тебе этой ночью вернуться к Насекомым.

На лице Жабы появилось недоверчивое выражение, когда к нему подошел широкоплечий юноша и поддержал его за локоть.

– Брат Самуил сопроводит тебя обратно к людям, к которым ты так хотел вернуться. Удалите обидчика, и тогда воцарится мир, прекратятся раздоры и обиды. Мы желаем тебе счастья в твоей новой жизни, брат Жаба. Иди с миром.

Жаба не смог сдержать рыданий. После всего, что он сделал, его освобождают! Он повернулся к своим бывшим товарищам, но невозможно было что-нибудь прочитать по их лицам.

– Однако...

Это одно слово было словно удар бича, но Жаба не обратил на него внимания.

– Ты должен унести с собой символ второй ночи. Именем Господина Вселенной и братьев ордена Изиды, иди, ибо разложившаяся материя дает выход душе.

Вперед выступили двое мужчин с бритыми головами, на одном из которых была черная кожаная рукавица мотоциклиста. Они принесли латунную клетку, поставили ее на крышу и замерли в ожидании. Внутри клетки прыгало и крутилось черное переливчатое существо. Высокий судья повернулся на каблуках и скрылся в тени труб.

– Все в порядке. Ради Бога, Жаба, успокойся. Мне приказано проводить тебя до Трафальгарской площади.

Слова брата Самуила так же мало успокоили Жабу, как его цепкие пальцы на руке жертвы. Круг распался, и все жители крыши разбрелись в разные стороны. Позади Самуила и Жабы двое мужчин с бритыми головами подняли клетку и пошли следом на некотором расстоянии. Сначала Жаба ступал тяжело, вперевалку, но потом пустился в торопливый галоп следом за братом Самуилом, твердо шагавшим к краю крыши. Они двигались в полной тишине, если не считать стука их шагов и плеска воды внизу.

– Разве нам сюда, Сэмми? – спросил Жаба. – Почему бы тебе не отпустить меня на станции?

– Нет, Жаба. Слишком много Насекомых возле Чаринг-Кросс-Бридж. Они увидят тебя. Ты же сам знаешь.

Да, это Жаба знал. По ночам под мостом собиралось чуть ли не все отребье города, но они не обратили бы внимания и на духовой оркестр, вздумай ему прошагать мимо. Но он также знал, что настаивать бесполезно.

– Вот, Жаба, я тебя привел.

Они стояли рядом у высокого края крыши, представляя собой довольно занятное зрелище.

– Я думал, что ты отведешь меня на Трафальгарскую площадь, Сэмми...

Он с трудом сдерживал истерику.

– К сожалению, не могу, брат Жаба. Сам понимаешь, приказ. Если бы моя воля, все было бы не так...

Бритые мужчины остановились в нескольких ярдах от них. Тот, который был в перчатке, наклонился, открыл дверцу клетки и осторожно просунул внутрь руку. Ворон истошно орал, пока его вытаскивали наружу. Потом ему посильнее стянули веревкой лапки, и огромная птица, захлопав мощными крыльями, стала бросаться на своего мучителя, но тому удавалось удерживать ее на вытянутой руке. Бритоголовые с вороном направились к Жабе.

– Нет!

Жаба отчаянно закрутился в руках брата Самуила.

– Он следит за нами с соседней крыши, – прошипел Самуил. – Неужели тебе непонятно? Это он так решил. Стоит ему мигнуть, и нас всех убьют.

Бритоголовые подскочили к Жабе и быстро завязали веревку, стягивавшую ноги птицы, у него на шее. Жаба не отрывал от птицы выпученных от ужаса глаз. Ворон с криком вцепился когтями в щеки юноши, оставляя на его пухлом лице глубокие кровавые борозды. Жаба поднял руки, чтобы оттолкнуть птицу, но она уже накрыла крыльями его голову и стала бить клювом ему по глазам. Покончив с ними, ворон накинулся на белую жирную шею парня. Упав на колени, Жаба крутился изо всех сил, стараясь освободиться от своего убийцы, который, придерживаясь определенного чудовищного ритма, то впивался клювом ему в горло, то издавал истошный крик. В конце концов, Самуил не выдержал. В одну секунду он оказался за спиной юноши и поднял его вместе с вороном высоко над головой.

– Прощай, Жаба! – громко крикнул брат Самуил, в основном стараясь для ушей человека, прятавшегося в темноте. – Нам всем жаль, что так закончилось.

С этими словами он ослабил хватку, не опуская рук, разжал их и отступил назад.

В полной тишине юноша и ворон промчались четыре этажа, пока не упали на ограждение, установленное благоразумными чиновниками страховой компании. Наверху появилась голова брата Самуила, который, увидев, словно насаженное на иголку странное насекомое, проткнутое насквозь тело, вновь исчез.

Взволнованный человек на соседней крыше внимательно следил за концом разыгравшейся у него на глазах драмы. Когда тело юноши перестало вздрагивать под когтями еще изредка взмахивавшей крыльями птицы, он довольно опустил голову и, подождав немного, проговорил тихим, бесцветным голосом:

Я – Меркурий, могучий цветок,

Только я достоин почестей,

Я – Мать Зеркала, и я – творец света,

Я – огненный лев, и я убиваю небесное солнце,

Я свидетельствую начало нового мира.

Удовлетворенный событиями минувшей ночи, Чаймз улыбнулся и ушел во тьму.

Шестнадцатое декабря
Вторник

Глава 7
Встреча

Квартира Шарлотты Эндсли находилась в полумиле от Хэмпстедской станции метро. В то утро в семь часов дождь начался снова и спустя три часа все еще лил с шиферных крыш на сверкающий зеленый вереск. Когда Роберт наконец отыскал дом в викторианском стиле в нижней, менее респектабельной части пригорода, он выглядел так, словно его только что выловили из Темзы. Укрывшись под навесом, он старался разглядеть имена на двери, как вдруг она отворилась, и перед ним предстала юная уроженка Вест-Индии в ярком пляжном халате. Принцесса Ида что-то бормотала, позади нее на экране телевизора.

– Чем могу помочь? – Девушка внимательно осмотрела его мокрую одежду. – Вам что-нибудь нужно?

Сглаженные согласные выдавали в ней бывшую жительницу Южного Лондона.

– Можно мне войти? – спросил Роберт. Его туфли отчаянно заскрипели, когда он стал вытирать их о коврик. – Я промок, – зачем-то добавил он.

– Вижу и нельзя.

– Я искал квартиру Шарлотты Эндсли. Понимаете...

– Вы репортер? Из шайки Руперта Мердока?

– Нет, совсем нет, я...

– Они тут все время крутились. “Нет ли у вас фотографии дочери нагишом?” Только об этом и спрашивали. Я их всех выгнала. Всех до одного. “Смуглая брюнетка отказалась ответить на вопросы нашего корреспондента. Не у нее ли ключ к разгадке? Почему она ничего не сказала?” Я думала, именно так они и напишут. А они взяли и ничего не напечатали. Пропал мой единственный шанс.

Роберт ждал, когда ему наконец позволят вставить слово.

– Интересно, как я буду сдавать квартиру? Думаете, мне необходимо указывать, что прежняя жиличка умерла при странных обстоятельствах? Или не обязательно?

Она хитро посмотрела на него.

– Не знаю. Мне нужно поговорить с женщиной, которая занимается делами покойной, если это возможно, – торопливо сказал Роберт.

– А. Значит, со мной.

Она задумчиво постучала накладным ногтем по снежно-белому зубу, прямо глядя ему в лицо, отчего Роберт непременно в нее влюбился бы, если бы не его дурацкая стеснительность в отношениях с женщинами.

– Я хотел бы купить права на ее книгу, и мне надо знать, не оставила ли она каких-либо распоряжений на этот счет. Если вы мне не верите, позвоните ее агенту. Сейчас я найду вам его телефон.

И Роберт принялся рыться в карманах плаща.

– Не беспокойтесь. Я вам верю. Пожалуй, вам лучше зайти. – Она улыбнулась ему и пошире открыла дверь. – После всего случившегося я всегда часа два допрашиваю чужих, прежде чем их впустить, однако вы напоминаете мне одного парня из телевизионной программы. У него такое же честное и виноватое выражение лица. Он детектив.

Она щелкнула пальцами, и Роберт удивленно скривился:

– Тот, что носит костюмы от Армани?

– Да. Правильно.

Девушка одарила его таким невинным взглядом, словно подала крапленую карту. У нее было прелестное круглое лицо и такой призывный взгляд, что Роберту стало не по себе. По-мужски короткие вьющиеся волосы, как ни странно, делали ее еще более женственной. Она скользнула мимо Роберта в глубь холла к узкой и довольно крутой лестнице, обдав его запахом своих духов, в котором было столько света и солнца, что Роберт на мгновение даже забыл о дожде.

– Я вам покажу, где ее бумаги. Несколько дней назад сюда приходила одна старая ведьма, родственница наверное, она унесла все стоящее.

– Забавно все-таки. Стоит человеку умереть, и тут же объявляются родственники, – сказал Роберт, чтобы как-то поддержать разговор.

По темной лестнице они доползли до последнего этажа и остановились перед облезлой коричневой дверью.

– Роза Леонард, – представилась девушка и протянула Роберту руку. – Я приглядываю за здешними роскошными апартаментами. Сама я живу внизу. Если хотите снять здесь квартиру, сходите сначала к психоаналитику.

– Роберт Линден. Здравствуйте.

– Ну надо же, как официально! Входите. Надо же! Здравствуйте. Идемте.

“Какой он несчастный, – подумала она. – Смотрит на меня так, словно вот-вот признается в совершенном преступлении”.

Роза распахнула дверь, и они вошли в квартиру Шарлотты Эндсли, где сильно пахло сыростью и было пусто. Только светлые пятна не обоях говорили о том, что здесь когда-то жил человек, заботившийся о своем жилье и даже украшавший его картинами.

– Вам, наверное, любопытно знать, что случилось с Шарлоттой, – проговорила Роза, ничуть не заботясь, интересно ему это или нет, просто ей самой захотелось еще раз об этом рассказать. – Это было ужасно. Ночь, она кричит, кругом кровь. Нет, я все вру. – Роза положила теплую руку ему на плечо, и он дернулся от неожиданности. – На самом деле никто ничего не слышал. А меня и вообще тут не было. Полиции не удалось никого поймать. Но этот человек может прийти опять, правда? Я все-таки заставила нашего хозяина раскошелиться на сигнализацию. Ведь он мог всех нас убить.

Роза провела Роберта в бывший кабинет Шарлотты. Напротив двери около маленького окошечка под совсем низким потолком стоял заваленный коробками стол. По крыше все еще барабанил дождь. Роберт обратил внимание на отсутствие машинки.

– Вы не поверите, та старуха унесла все: картины, серебро, даже посуду. Проклятая воровка! Надеюсь, когда я умру, ничего такого не случится.

– И пишущую машинку?

Роберт подошел к столу и выглянул в окно. Ему показалось, что дождь уже не такой сильный.

– Тоже. Я не могла ее остановить. В конце концов, она родственница. Хотя странно. Пока Шарлотта жила здесь, она и приходила-то всего пару раз. А тут все ее бумаги.

Роза ткнула пальцем в коробки на столе.

– Эта дама взяла что-нибудь из бумаг? Или книги?

– Нет. Похоже, она взяла только то, что можно продать.

Стоя возле двери, Роза зачарованно смотрела, как Роберт вытаскивает из-под стола табуретку и стряхивает с нее пыль. Она подумала, что есть в его движениях какая-то неуверенность, словно он постоянно ждет чего-то ужасного.

– Вы не находили ничего, похожего на завещание? Какие-нибудь указания родственникам?

– Насколько мне известно, она ничего такого не писала, – сказала Роза. Ей было явно скучно говорить на эту тему. – Знаете, возле нашего дома теперь всегда стоит полицейский. На вид ему не больше семнадцати. Метловище в форме.

Роберт принялся перебирать содержимое одной из коробок.

– Я чувствую себя немножко виноватым, что приходится копаться в чужих вещах.

– А я бы не чувствовала. Это уже никому не принадлежит. Да и что тут? Куча старых книг и журналов.

– Старых? – переспросил Роберт, оглядываясь на Розу. Она стояла, уперев одну руку в бок, а другой держась на дверь, и с улыбкой глядела ему прямо в глаза.

– Ну да! Их теперь уже никто не читает. Какие-то непонятные справочники и все такое.

– Не возражаете, если я посмотрю?

– Они не мои, что мне возражать?

– Я недолго.

– Ну конечно. Это же все-таки не Эрмитаж.

“Кое-что она знает”, – подумал Роберт, смущенный ее взглядом. Он повернулся обратно к столу и принялся просматривать неоплаченные счета, незаконченные письма и малопонятные записки. Когда он вновь поднял голову. Розы уже не было. В коробках оказалось мало интересного. В основном там были письма старой дамы, в которых мелькало много симпатичных мыслей и забавных наблюдений, но они так и остались неотправленными. Роберт не нашел в письмах никаких упоминаний о семейных делах. Остальное было просто хламом. Роберт убрал все обратно в коробки и прошелся по квартире. От сырости у него вдруг начался насморк. Он полез в карман за платком, выронив при этом почти всю мелочь. Встав на колени, чтобы собрать ее, он обнаружил на полу под столом какой-то конверт. Внутри его была небольшая тетрадь.

Без пятнадцати одиннадцать Роберт спустился вниз, постучался к Розе и был приглашен на чашку кофе. Квартирка оказалась крошечной, но весело разрисованной в красные, желтые и синие цвета. Небо за окном прояснилось, но заросли вереска не пускали свет внутрь.

– Я бы хотел взять вот это и прочитать дома, – сказал он, усаживаясь на кушетку и кладя рядом коричневый конверт.

– Вообще-то я этим не распоряжаюсь, – ответила Роза, – но, думаю, ничего страшного не случится. Это что?

– К сожалению, здесь нет ничего, что имело бы отношение к авторским правам, но очень похоже на набросок новой книги. Я нашел конверт под столом.

– Надеюсь, его содержимое будет вам полезно. Надо отправить коробки на склад.

Роза успела переодеться в невероятных размеров спортивную рубашку и джинсы. Все ее вещи смотрелись так, словно они с чужого плеча, но в этом был свой стиль. Она расхаживала по дому босиком, сверкая крошечными накрашенными пальчиками. Да и выглядела она теперь моложе, чем показалось вначале. Роберт подумал, что ей не больше двадцати четырех – двадцати пяти. Наверное, у нее много друзей – как черных, так и белых. Кутит, должно быть, вечерами где-нибудь, а он в это время сидит один в пустой квартире.

– Вряд ли Сара еще придет.

Роза положила в чашку немыслимое количество сахара и принялась его размешивать.

– Сара? Вы говорите о дочери Шарлотты?

– Да.

– Вы ее видели?

Роберт взял конверт и сунул его между исписанными страничками школьной тетради.

– Пару раз. Мне этого хватило.

– Почему? Какая она?

– Черная помада, фиолетовые волосы, белое лицо. Таких на Кингс-роуд пруд пруди. Похоже, приходила отоспаться и поесть куриного супа. Оба раза они ужасно ругались с Шарлоттой. Даже здесь было слышно. Штукатурка летела от ее крика.

– А когда она приходила в последний раз?

– Когда убили ее мать.

– Минутку. – Роберт поднял голову от записной книжки. – Мне сказали, что Сара исчезла. Никто даже не упоминал, что она была в городе.

– Потому что я никому не сказала, – заговорщицким шепотом произнесла Роза.

– Почему?

– Она приходила с двумя дылдами – они ждали ее снаружи. Похоже, наркоманы. Одного я поймала, когда он что-то писал на двери.

– Но как же вы не рассказали об этом полицейским?

– Я подумала, что она или эти “братья Гримм” могут вернуться и устроить мне головомойку. – Роза сидела, опустив глаза и теребя нитку бус. – Мне одной приходится заниматься домом. И если здесь все разломают, я буду отвечать.

– Не слишком ли вы молоды для такой работы? Роза с нарочитым безразличием отвернулась к окну.

– Нас было двое, но мой напарник решил выйти из игры. Ничего, я и сама прекрасно управлюсь, – холодно проговорила она, и Роберт поспешно сменил тему.

– Наверное, вы не знаете, где найти Сару?

– Нет. Мне показалось, что она принадлежит к тому типу женщин, которые могут оказаться где угодно в зависимости от того, кто рядом с ними.

– Понятно. А вдруг Шарлотту убил кто-то из друзей ее дочери?

Роза недоверчиво шмыгнула носом:

– Не похоже. Привести приятелей, чтобы они убили мать? Зачем? У нее ничего не было. Она едва наскребала на квартиру. – Роза забралась на кушетку с ногами. Она двигалась медленно и осторожно, как кошка. – Мне всегда было неловко требовать с нее плату. И она почти не выходила на улицу. На это у нее тоже не было денег. Да мы все знали о взломщике.

– То есть как?

– Он уже побывал у нас недель за шесть до убийства. Украл кое-что в разных квартирах. И в тот, и в другой раз вор проник в дом с крыши. В соседних домах он тоже похозяйничал. Но только у нас он не остановился на воровстве. Бедняжка! Она бы, верно, и теперь еще была жива, если бы не стала с ним драться.

– Мне еще ни разу не приходилось так близко сталкиваться с убийством, – сказал Роберт. Он поставил чашку на стол и опять сел. – Вот такие дни, как сегодняшний, делают мою работу захватывающей. Не замеченная никем книга, убитый автор и пропавшая владелица прав.

– А мне это дело совсем не по вкусу. Вам нужна роскошная блондинка, которая взяла бы на себя заботу о вас. – Роза с усмешкой подалась вперед. – Я сообщу вам, когда найду подходящую.

– Ладно. Может быть, у вас есть гениальные идеи?

– Если вы говорите о правах, то понятия не имею, как вам их раздобыть. – Роза встала и поправила рубашку на груди. – По-моему, вам надо делать, что вы задумали, и ждать, когда Сара сама к вам придет.

– Слишком рискованно, – вздохнул Роберт. – Не дай Бог, судебный процесс. Что ж, придется забыть об этой книге.

– Вот так так!

– Вряд ли босс позволит мне подобным образом тратить деньги.

– А разве ваше удовольствие ничего не стоит? – спросила Роза. – Что-то вы очень легко сдаетесь. Пошли, мне нужно в магазин. Угостите меня кофе. Ах да, забыла, вы бедный человек. Тогда я угощу вас.

Она стащила Роберта с кушетки, и они вместе пошли на Хэмпстед-Хай-стрит. Там они зашли в фотоателье, где Роза оставила проявить и напечатать пленки, за которыми пообещала прийти через час.

За этот час она почти ничего не узнала о Роберте, который с неохотой говорил о себе и своей работе, хотя было совершенно очевидно, что ему не хочется с ней расставаться. Чтобы поддержать разговор. Роза рассказала ему о своих ночных приключениях на крыше, и морщинка еще глубже прорезала лоб Роберта, пока он внимал тому, что счел полетом фантазии девушки. Роза наблюдала, с какой привередливостью он пробует кофе, и решила, что надо кончать. Этого парня уже не переделаешь. Пустой номер. Когда они наконец выпили свой кофе и вышли на улицу, Роберт объявил, что отправляется на работу, а оттуда позвонит в полицию насчет Сары Эндсли.

– Ладно, я сообщу вам, если что-то узнаю, – почти с облегчением проговорила Роза и бросила в кошелек его визитку. – Вы тоже приходите, если понадобится помощь.

Так они расстались – в полной уверенности, что больше никогда не встретятся.

– Сколько?

– Тридцать пять фунтов двадцать пенсов. – Молодая женщина за прилавком небрежно проверила чек. – У вас много пленок. И вы просили сделать за час.

– Я отроду нетерпелива, но вам незачем было вставлять это в счет. Знаете, за одну пленку я заплачу сейчас, а за остальными приду позже.

– Так не получится.

– Господи, ну почему?

– Потому что они все вместе.

– А кто виноват?

Роза выскочила на улицу как раз вовремя. Роберт уже входил и метро, но она успела свистнуть, как умела делать одна только она – перекрыв шум автомашин и поставив всех пешеходов по стойке смирно. Роберт оглянулся и увидел бегущую к нему сумасшедшую девицу в рубашке не по росту.

– Роберт! – кричала она. – Мне нужна ваша чековая книжка! Я вам отдам!

– Вы всегда так?

– Как?

Роза едва слышала его, просматривая фотографии, которые она вывалила себе на колени. Они сидели на зеленой деревянной скамейке у края дороги, по которой, натужно хрипя, машины и автобусы поднимались вверх, на гору, чтобы попасть из Уэст-Энда в бетонную пустыню Северного Лондона. Воздух здесь был сизым от выхлопных газов, но Роза ничего не замечала, вцепившись в свои бесценные снимки.

– Неплохо вышло. Посмотрите.

Она протянула ему снимок крыши. Потом еще один. И еще. Роберт подумал, что она и впрямь сумасшедшая, хотя, судя по фотографиям, действительно провела ночь на крыше.

– А где же самое интересное? Вот!

Роза с торжествующим видом вытащила из кучи несколько фотографий и разложила их на коленях. Крошечные человеческие фигурки и, по-видимому, собака бежали по Риджент-стрит. В них было что-то непонятное, не людское, но что – Роза не могла объяснить. Несколько фотографий оказались смазанными, но именно на них отставшие от группы поражали своим сходством.

– Мне удалось снять их довольно близко, правда, со спины, – сказала Роза, беря в руки последнюю фотографию.

Несколько мгновений она не могла оторвать от нее глаз, потом, не веря себе, поднесла поближе. Девушка лет двадцати, смеясь, застыла вполоборота, видимо зовя кого-то, кто шел или бежал позади нее. На красивом бледном лице не было и следа косметики, зато волосы выкрашены в фиолетовый цвет. За ее спиной сверкала огнями телебашня.

– Видите, вы были так добры, заплатив за меня, и Господь посылает вам вознаграждение. – Роза повернулась к Роберту и помахала фотографией перед его носом. – Сара Эндсли. Я бы узнала ее где угодно.

– Если вы так шутите...

– Нет. – Роза принялась вновь перебирать фотографии. – Интересно, ее очаровательные дружки тоже здесь?

– Сара Эндсли? Я вам не верю. – Роберт задумчиво поскреб подбородок. – Слишком много совпадений.

– Послушайте, в наш дом дважды залезали воры, и оба раза с крыши. В один из их приходов была убита Шарлотта. А тут ее дочь бегает по крышам с какой-то бандой. Неужели вы не понимаете? Все взаимосвязано, я уверена.

– Вам надо пойти в полицию и показать снимки. Это их дело – расследовать. Я хочу сказать, если какие-то люди живут у нас над головами, правоохранительные органы должны о них знать.

– Вы забываете, что я посягнула на частную собственность, когда залезла на крышу чужого дома. И потом, гораздо интереснее разбираться самим. В этом есть что-то захватывающее. Вы не хотите попробовать?

– Нет, совсем не хочу. – Роберт встал. – Послушайте, записи Шарлотты я верну, как только прочитаю.

– Передайте их Шарлоттиному агенту.

Роза была глубоко разочарована тем, что ей не удалось зажечь хотя бы искру интереса в этом тощем и несчастном на вид парне.

– Нет, лучше я отдам их вам.

– Как хотите. – Роза пожала плечами и сложила фотографии обратно в пакет. – Я перешлю вам деньги по почте.

Встав, она засунула руки под рубашку и зашагала прочь. Она переоценила этого парня, доверившись ему, и он ее подвел.

Только сейчас до Роберта дошло, что она, наверное, замерзла, пока сидела с ним на улице без пальто. Ему нестерпимо захотелось окликнуть ее и попытаться объяснить свое нежелание ввязываться в чужие дела, но он даже не пошевелился, пока она не скрылась за углом. Тогда он сунул тетрадь Шарлотты под мышку и зашагал в противоположном направлении – к метро, еще раз убедившись в своей неадекватности этому миру.