Текст книги "Месть проклятых"

Автор книги: Кристофер Банч

Соавторы: Аллан Коул
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

Глава 54

Леди Этего умерла, не запятнав своей чести. И за эту гордую смерть огромное число людей заплатили своей жизнью. Ее символический героический акт привел к тому, что мгновенно Таанская империя разлезлась по всем швам – властная иерархия распалась. Оставшиеся руководители делили власть, препирались друг с другом, пустили события на самотек, а толпы высыпали на улицу, ища виновных в происшедшей трагедии. Разъяренный народ объявил охоту на всех в военной форме – от офицеров до унтеров, ибо кто же, как не они, предали родину. Недавний заговор военных был у всех в памяти.

Бывших в увольнении военных с боевых кораблей отлавливали на улицах и забивали до смерти. Многотысячные толпы собирались у казарм и баз, выкрикивая протесты, рыдая, вырывая себе волосы на голове и бросаясь на колючую проволоку под током. Во многих местах ограждения были прорваны и пробиты – защищаясь, солдаты стреляли в толпу. Сотни бунтовщиков погибли, но остальные не унимались. Солдаты все больше склонялись брататься с населением. Многие переодевались в штатское при первой возможности и присоединялись к толпам, штурмующим правительственные учреждения, вылавливали и убивали своих офицеров. Полицейские участки горели, разбегающихся полицейских догоняли и забивали насмерть. Персонал узлов связи, который не подчинялся приказу покинуть рабочие места, забивали камнями. И уже совсем непонятно почему из поездов вытаскивали машинистов и вешали на столбах, обливая мертвые тела керосином и поджигая.

Большинство членов Верховного Совета попрятались у себя по домам, не пытаясь подавлять бунт, ибо опереться им было не на кого. Взбунтовавшийся люд убивал сперва их телохранителей, потом слуг, потом семьи, а затем и их самих.

Когда толпы перебили всех высших чиновников, они взялись за богатых торговцев, большинство из которых в самом начале заварушки успели бежать, прихватив свой капитал. Били витрины магазинов, вламывались внутрь, грабили, растаскивали товары со складов. Здания горели, и очень скоро столица напоминала средневековый город, отданный на трехдневное разграбление завоевателю.

Только Шабойа, и Сакс-клуб в том числе, как ни странно, не подверглись набегам мародеров. Стэн и Алекс избрали верную тактику. Всякий раз, когда толпы намеревались ворваться в кварталы, отданные пороку, агенты Стэна и Килгура увлекали народ за собой, обещая более легкую поживу и новых кандидатов на растерзание в других районах города. Сент-Клер и Л'н жались за спинами Стэна и Алекса, а те наблюдали с крыши ночного клуба за происходящим вокруг. На четвертом этаже Стэн и Алекс установили мощную радиостанцию и, уже ничего не опасаясь, вели постоянные переговоры со своими многочисленными агентами. Было ясно, что Хиз готов к вторжению имперских войск.

Беспорядки продолжались около двух недель – вплоть до момента, когда Махони наконец взломал таанскую оборону. Стэн и Алекс узнали об этом в полдень. Внезапно на всех волнах их приемника появился голос Махони. Его массированное открытое вторжение в эфир заменило кодированное секретное обращение – не было времени на конспирацию. К тому же Махони уже не боялся громогласно объявить, что скоро начнется штурм Хиза.

– В настоящий момент, – заявил он Стэну и Килгуру, – мне наплевать, кто нас подслушает. Пусть знают, что я скоро буду на Хизе. И если я прорычу об этом во весь голос, в открытом эфире, таанцы наложат в штаны – и не сумеют докопаться, к кому конкретно обращены мои слова. Итак, по первому моему слову начинайте операцию.

– Как мы ее назовем? – спросил Стэн.

– Ну-у... скажем, операция "Черный Кот".

– Разве вы предполагаете неудачу?

В своем командном центре Махони по-волчьи оскалился.

– Нет, я о думаю о мертвомкоте. Которого швыряют в могилу врага.

Стэну не нужно было уточнять, чью могилу Махони имеет в виду.

Алекс и Стэн встревоженно вскочили на ноги, когда голос вдруг пропал из эфира. Несколько выматывающих секунд они тщетно ждали продолжения. Потом совсем другой, девичий голос вдруг затараторил: "Институт "Черный Кот". Повторите. Институт "Черный Кот". Повторите. Вы меня слышите, ребята? Повторите. Институт "Черный..."

Стэн рявкнул в эфир: "Сообщение принял!" – и отключил приемник, потому что девичий голос продолжал бубнить то же самое.

Стэн оглянулся на свой отряд – еще не веря, что наступила заключительная фаза операции и скоро все кончится.

Трое друзей – даже ерепенистый Алекс – пожирали его глазами в ожидании приказов. Стэн попытался сложить в голове какую-нибудь историческую речь, что-то достойное адмирала, прозревающего впереди успешный бой и окончательную победу. Впрочем, адмиралом-краснобаем он не будет. Пошла она куда подальше, эта история! Ну ее, лживую суку!

– Друзья, вы знаете, что должен делать каждый из вас, – только и сказал Стэн.

И все трое помчались выполнять свои задания.

Сент-Клер и Л'н надлежало оповестить своих главнейших агентов. Алекс уведомит Четвинда, чтобы его головорезы были подле Колдиеза, готовые действовать по первому приказу.

А Стэн займется Пэстором.

Он набрал нужный код на системе управления передатчиком, таймер запищал, после чего Стэн нажал кнопку, чтобы в определенное время в эфир ушло заранее подготовленное обращение к Пэстору.

* * *

Глава личной службы безопасности Лемэй нашел Пэстора в оранжерее, где тот мирно вскапывал грядки. Рука Лемэя дрожала, когда он передавал Пэстору зашифрованное сообщение. Что было в шифровке, Ломай понятия не имел. Но, ясное дело, что-то чрезвычайно важное, потому что хозяин велел дежурить у приемника в подвале круглосуточно, прослушивая эфир на определенной волне. Все услышанное фиксировать и доносить Пэстору. И, как на грех, Лемэй подвел его.

Лемэй, будучи чрезвычайно предан своему хозяину, последние две недели весь извелся, опасаясь за его безопасность. Как ни странно, толпа, громившая особняки всех членов Совета, обошла своим гневом жилище Пэстора. Однако вся эта нервотрепка настолько вымотала Лемэя, что он уснул возле приемника и проспал долго. Так что он не знал, как давно началась передача шифровки и насколько он опоздал принести ее своему боссу. За такой промах он готов был принять и смерть, если Пэстор прикажет его расстрелять. И то, что на шифрованное сообщение внимание Лемэя обратил один из охранников, еще больше усугубляло вину начальника пэсторовской службы безопасности. За это его следовало расстрелять дважды. Тот факт, что охранник, доложивший о шифровке, был новичком и хитрым лизоблюдом, никак не менял сути дела.

Лемэй сбивчиво объяснил все это Пэстору, закончив тем, что смиренно ожидает самого сурового наказания. Только выпалив все это, он заметил, что полковник не обращает на него ни малейшего внимания.

Пэстор в четвертый раз перечитывал шифрованное сообщение. Он был бледен как смерть, кровь застыла в его жилах. Все его умственные способности на какое-то время отказали. Пэстору приказывали срочно ехать в Колдиез. Там ему и его доверенным лицам среди тюремного персонала предписывалось оставаться впредь и тщательно следить, чтобы ни один из военнопленных не пострадал вплоть до приземления имперских десантников и передачи тюрьмы коменданту, которого назначат новые оккупационные власти. Пэстор должен был сдать тюрьму десантникам Махони.

Несколько секунд в голове Пэстора вертелось: лучше смерть, чем это. Потом он вспомнил леди Этего и удручающий результат ее смерти. Секунду спустя полковник уже отдавал соответствующие приказы Лемэю.

* * *

Старшему сержанту Шор выпала честь быть первым десантников из имперских сил вторжения, который обратился к таанскому крестьянину. Транспортник Шор был одним из кораблей Первой гвардейской дивизии, которые приземлились по периметру хизской столицы.

Лейтенант, командующий кораблем, выбрал для посадки прелестное ровное зеленое поле. Старший сержант Шор первой спрыгнула на землю из открытого люка. Сбежав на мускулистых ногах по аппарели вниз, с виллиганом наготове, она быстро озиралась в поисках потенциального врага.

– Сойди с моих клубней! – произнес чей-то хриплый голос.

Старший сержант резко повернулась, готовая нажать на курок. И тут у нее челюсть отвалилась от удивления. Перед ней стоял тщедушный коренастый человечек, одетый в зелено-коричневое тряпье – типичный домотканый наряд таанского крестьянина. Розовые ноздри его носа-кнопки яростно трепетали. Он угрожающе потрясал мотыгой в сторону незваной гостьи. Затем Шор разглядела, что существо это мохнатое, а на передних его лапах длинные когти.

– Что вы, черт побери, говорите? – выдавила из себя Шор.

– Не ругайтесь в моем присутствии! – сурово сказал Лей Ридер Кристата. – Великий Создатель не любит ругани.

– П-про-о-остите, – промямлила Шор.

Она совсем растерялась, когда появились и другие "крестьяне".

Трое из них, даром что в домотканых зелено-коричневых нарядах, принадлежали к жителям Империи. Остальные были таанцы – мирные таанцы. Стэн был бы сначала очень удивлен, а потом очень обрадован тем, что план Кристаты оказался в точности выполнен. Кристата сумел не только благополучно бежать, но и, обратив в свою веру, уговорил целую таанскую деревню не сопротивляться имперцам и встретить их благожелательно, потому что зла от них не будет.

– Так вы сойдете с наших клубней, или нам придется жаловаться вашему командованию? – спросил Кристата.

Все еще до глубины души пораженная. Шор угрожающе сказала:

– Вы хоть понимаете, что идет война?

Кристата презрительно фыркнул.

– Война, как и правительство, – это развлечения для существ низшего порядка. Для тех же, кто принадлежит Великому Создателю, всякие войны и правительства под запретом. Мы не участвуем в этом ничтожном копошении.

Остальные крестьяне поддержали его слова, с энтузиазмом потрясая мотыгами. Шор удивлялась, потела и не знала, как реагировать. Кристата сжалился над ней. Он положил свою мотыгу на землю и подошел к старшему сержанту.

– Похоже, вы очень устали, – участливо сказал он. – Возможно, кроткий последователь Великого сумеет помочь вам снять тяжкий гнет с души.

И Кристата занялся присоединению старшего сержанта Шор из Первой гвардейской дивизии к числу новообращенных.

* * *

Болезнь Пэстора и его решение временно удалиться от дел с самого начала казались Вичману подозрительными. И доклады о растущей активности Пэстора в Колдиезе только увеличили эти подозрения. Поэтому Вичман мало удивился, когда молодой краснощекий охранник, которого Вичман не так давно внедрил в личную охрану Пэстора, пришел с сообщением о получении странной шифровки, после чего его хозяин вместе со всеми своими людьми внезапно сорвался в бывший монастырь, превращенный в тюрьму для военнопленных.

Но в чем цель этой поездки в Колдиез? Что конкретно задумал Пэстор?

Тут все части загадки сложились вместе в уме Вичмана, и он вскипел от бешеной ненависти. Пэстор – предатель! И собирается откупиться от имперцев их военнопленными, дабы в будущем стать марионеткой Вечного Императора.

Что мог он, Вичман, предпринять в столь отчаянной ситуации? Леди Этего, последний таанский герой, пала в сражении. И тут Вичману показалось, что своим предсмертным шепотом леди Этего завещает ему свою мантию героя.

О да, он примет героическую эстафету, он подхватит выпавший из ее рук меч!

И Вичман поклялся хотя бы ценой своей жизни сделать так, чтоб к приходу имперских войск ни один из военнопленных не остался в живых.

* * *

Ло Прек нырнул за полуобвалившийся сарайчик, находившийся на одном из подходов к Колдиезу. За плечом у Ло Прека висела десантная винтовка. На поясе – запас патронов. Он толкнул дверь сарайчика, и та подалась с таким громким визгом, что Ло Прек невольно сжался – казалось, звук разнесся на километр.

Старший капитан быстро взобрался на чердак, нашел дыру в крыше и осторожно выглянул. Отсюда входные ворота тюрьмы были как на ладони. Просматривалась и мощеная улочка, которая вела вверх по склону к старому собору.

Ло Прек устроился поудобнее и стал ждать.

То, что ждать придется, быть может, очень долго, его не смущало. Чего-чего, а терпения ему не занимать! Именно терпение помогло выследить убийцу брата – для чего понадобилось преодолеть миллионы миль и потратить несколько лет. И вот желанный момент близится, он это чувствовал. Ло Прек в своих размышлениях пошел дальше. Он понял, что если состоится финальный бой за Колдиез, без Стэна тут не обойдется.

И Ло Прек будет ждать в засаде.

Он зарядил винтовку и проверил прицел.

Глава 55

Своим спасением Колдиез – а это сотни и сотни военнопленных, среди которых львиную часть составляли высшие сановники и офицеры, – был обязан, как ни парадоксально, любовью Вирунги к музыке, размеры которой тот скрывал даже от Стэна.

В свое время молодой Вирунга увлекся духовыми инструментами до такой степени, что его отцу, замученному просьбами сына, пришлось выложить огромные деньги, чтобы с самой Земли доставили древний инструмент под названием саксофон. И вот молодой Вирунга совершил малую революцию. Музыка н'ранья того времени основывалась на системе тридцати девяти тонов, и каждое сочинение состояло из двух частей. Первая часть – несколько нот, повторяемых с вариациями, и каждая фраза заканчивается в новом ключе. Во второй части эти же вариации проходили в первоначальном ключе.

Н'ранья обожали спускаться с деревьев, собираться толпами и слушать эту предельно формализованную музыку. Молодое поколение находило ее до тошноты скучной. И вот Вирунга первым ввел новый подход – полная импровизация, которая не сковывает музыканта никакими правилами. Новый стиль назвали и'зз, но эту музыку приходилось исполнять втайне – где-нибудь на опушке. И только со временем бунтарская музыка стала легальной.

Вирунга, обожавший импровизации, не растерялся, когда в сонате "Стэн", написанной в ключе свободы, внезапно зазвучали неожиданные и малоприятные обертоны. Он сумел справиться с главной темой и, разыграв все не по нотам, все же добраться до гармоничного благополучного финала.

Первые действия были предприняты в подвалах Колдиезе. Самые опытные бойцы из военнопленных вскрыли давно забытые всеми ящики со старинным оружием, которые находились в подвалах. И началось обучение всех тех, кто был здоров и крепок.

Поворчав, Вирунга позволил Краулшавну и Соренсену подготовить азимутные карты и набросать предложения о том, как использовать артиллерию. Сам он провел много часов, запершись с Держиным и Авренти, обсуждая то, что может случиться и как избежать опасностей. Авренти, как-никак профессионал, уже просек, что пора переходить на сторону будущих хозяев. А частые наезды Пэстора, который настаивал на гуманном отношении к заключенным, ободряли Держина и толкали к все более тесному сотрудничеству с заключенными. Проблемой оставались Генрих и горстка охранников, верных таанскому режиму. Но проблема не столь уж острая – вооруженные пленники вкупе с Четвиндом и прочими подкупленными или запуганными охранниками как-нибудь справятся с малым числом тупых фанатиков.

Подготовка и обучение в подвалах завершились, как и планировалось, к моменту высадки первого имперского десанта на Хиз. После того, как корабли Махони атаковали столицу, в лагере взвыла сирена тревоги – общее построение – и начался второй этап операции. Заключенные, невзирая на крики охранников, строились медленно. Вирунге приказали произвести перекличку. Было и на глаз видно, что очень многие отсутствуют в строю. Таанский сержант, из твердолобых, начал злобно орать, но в следующий момент уже лежал на земле с перерезанным горлом.

Его убил Соренсен. Кодовое слово, которое Махони сообщил Стэну, не только активировало робота, но и включило те участки его памяти, в которых хранились навыки бойцов спецотряда "Богомолов".

Начальник охраны лагеря Генрих с другого конца площади увидел, что его подчиненный убит. В следующий момент он увидел, как из-за спин товарищей выдвигаются вооруженные пленные. Другие вооруженные узники появились на балконах зданий вокруг центрального плаца. Генрих выкрикнул команду открыть огонь и схватился за свой виллиган, но Четвинд оказался быстрее. Он облапил майора сзади, вспомнил все обиды, которые претерпел за свою долгую биографию охранника от начальства – подонков вроде Генриха, и сжал вырывавшегося начальника охраны со всей своей медвежьей силой. Затрещали ребра, изо рта Генриха хлынула кровь. Четвинд разжал руки, и Генрих забился в агонии на земле.

Четвинд метнулся к ближайшему укрытию, а между военнопленными и лояльными охранниками завязалась перестрелка. Силы были не равны, через несколько минут с шавками Генриха покончили.

Вирунга молча стоял в стороне, глядя на бойню и не кланяясь пулям. Когда воцарилась тишина, он обратился к Авренти и Держину, рядом с которыми жались растерянные охранники, не желавшие стрелять в пленных.

– Началось, – сказал Вирунга. – Складывайте... оружие... на землю. Возвращайтесь... в свои казармы. Ждите... дальнейших... приказов. Будете... слушаться... ни один из вас... не пострадает.

И когда лорд Пэстор прибыл со своими людьми в Колдиез по приказу, который содержался в шифрограмме, тюрьма уже находилась во власти заключенных. Его приняли крайне любезно и пригласили пока что оставаться в самом сухом и безопасном подземелье.

Так закончился второй этап операции.

Казалось, третий этап будет самым простым, даже почти опереточным. Заключенные взбираются на высокие стены крепости и поворачивают орудия дулами на столицу.

Теперь пленникам Колдиеза – впрочем, уже нисколько не пленникам, а скорее хозяевам – оставалось одно: спокойно дожидаться подхода имперских войск. Таанцам уже не до Колдиеза, а если кто и сунется, то его нетрудно шугануть несколькими прицельными выстрелами с крепостных стен.

Однако эта третья и заключительная фаза восстания оказалась не такой легкой. Вместо тишины и пения птичек военнопленные внезапно услышали рокот танков, которые ползли в их сторону, вверх по склону.

Лорд Вичман. И его головорезы. Помимо танков, он привел несколько десятков самоходок, а также не менее батальона солдат в транспортных гравитолетах. Тем, кто находился в Колдиезе, следовало бы благодарить судьбы, что у Вичмана не было ни времени, ни возможности в хаосе последних часов добыть тактическое ядерное оружие. Тогда бой завершился бы в две минуты.

Первый выстрел пушки с крепостной стены – перелет. Танк повел дулом – и одним выстрелом снес пушку, которая была установлена в дозорной будке.

Новоприбывшие войска прибыли не для инспекции. А для бойни.

Вирунга кинулся к передатчику – сообщить Стэну о происходящем. Далее придется импровизировать, как в старые добрые времена, когда Вирунга играл и'зз.

Стэн пережил долгий и мучительный разгром в Пограничных Мирах, но так и не выработал иммунитете против ситуаций, когда обрушивается весть о том, что ты в дерьме и никакого выхода нет.

Он стоял в центре Сакс-клуба возле передатчика, который только что принес страшную весть из Колдиезе. Стэн отлично понимал, что против бронетехники восставшие военнопленные бессильны. И ничем – абсолютно ничем! – он не может помочь. Поддерживая постоянную связь с имперским десантом, он знал, что наступление захлебнулось. Десантники блокированы и ведут тяжелые бои. Понадобится по меньшей мере три дня, чтобы сломить сопротивление таанцев. И прикрыть Колдиез с воздуха имперскими истребителями не получится – противовоздушная система Хиза пока работает отлично. Посылать такшипы – значит обрекать их на верную гибель. А другие корабли заняты на самых значительных участках сражения – без них десантников на земле попросту перебьют. Что касается ракетного удара, группа Вичмана была так близко от стен Колдиеза, что даже взрыв ракеты, скорее всего, погубит заключенных, если она хоть немного отклонится от курса.

Стэн метнул взгляд на окно. Было ясно и без прогноза погоды, что моросящий дождь и туман предвещают бурю. Тем временем Килгур вывел на большой экран топографическую карту района Колдиеза.

Сколько раз он взбирался по этим склонам, когда был заключенным! Странно видеть все это с птичьего полета...

– Дай боковой вид, – приказал Стэн Алексу.

На экране возник вид сбоку – с красивым очерком старинного собора на самом верху горы.

– Как ты думаешь, Вичман собрал цвет таанской армии? – спросил Килгур.

– Отнюдь нет. Наскреб по сусекам, что попало.

Должно быть, Килгур прав. А вдруг – нет?

Всматриваясь в склоны холма, на котором находились крепость Колдиез и столичные пригороды, своими улицами упиравшиеся в подножье холма, Стэн вдруг вспомнил кое-что. В голове блеснула идея. Но для успеха нужна была одна вещь.

Он спросил о ней Килгура.

– Ну, конечно, все там и осталось.

– И никто не украл?

– Даю голову на отсечение. Ни один таанец туда не сунется – даже самые отчаянные мародеры.

– Есть у нас под рукой пара исправных гравитолетов?

– Разумеется.

Килгур первым устремился к двери.

Стэн намеревался провести оставшиеся дни в этом зале, как паук, раскинувший сеть. Отсюда командовать сетью агентов и носа не казать на улицы города. Но не вышло.

Он посмотрел через зал на Сент-Клер, которая удрученно покачала головой, потом пожал плечами и кинулся вниз по лестнице.

Килгур, уже в полном боевом облачении, поджидал его у гравитолета вместе с двумя агентами Четвинда. Оба гравитолета были старенькие, покореженные, однако на ходу. Стэн быстро взобрался в тот, которым управлял Алекс, и они помчались по улицам в сторону монастыря-тюрьмы.

– А почему ты так уверен, что все на месте? – спросил Стэн.

– Помнишь четвероногое, которое мы видели в тот день, когда прибыли в столицу?

Стэн поднапряг память и вспомнил лошадь, брошенную таанским офицером.

– Лошадь?

– Молодец, приятель. Что делает лошадь после того, как сдохнет?

Стэн пожал плечами.

– Она воняет. Очень сильно воняет. Так что туда ни один нормальный человек не сунется.

* * *

Предположение Килгура о слабости вичмановского отряда было правильным.

Танком, который снес настенное орудие крепости, управляли юнкера-недоучки, и попали они в дозорную башню чисто случайно. Их непрофессионализм подтвердило следующее действие: они остановились, въехав на кучу щебня. Пока юнкера оглядывались и не спеша наводили пушку, брюхо их танка было оголено – торчало над кучей щебня.

Но это брюхо было единственным местом танка, уязвимым для простой противотанковой мины старого образца (а только такие и были у бывших заключенных). И Вирунга дал команду стрелять.

Танк загорелся. Его экипаж погиб при взрыве мины.

Обездвиженный вражеский танк загородил узкий проезд вверх, к крепости. Вся бронетехника Вичмана оказалась блокирована внизу – неожиданное счастье для бывших заключенных.

Но теперь следовало ожидать атаки пехотинцев.

Впрочем, и пехота была собрана Вичманом, что говорится, с бору по сосенке – юнкера из столичных военных училищ, легкораненые из резерва, нестроевая рота. И все же своим количеством и современным вооружением они представляли страшную угрозу для повстанцев в Колдиезе.

Именно это и было на уме у Вичмана.

Однако попытка малообученных и плохо организованных пехотинцев пройти дальше – выше танка, перегородившего дорогу, была легко отбита ураганным огнем со стен крепости. Вичмановская пехота залегла за буграми и руинами. Второй атаки не последовало.

Вместо этого вичмановский батальон стал спешно строить баррикады, перегораживая улицы у подножья холма.

"Стройте, стройте, – ухмылялся про себя Вирунга, – мы контратаковать не собираемся!" Если таанцы затевают осаду – замечательно. Повстанцы Колдиеза смогут продержаться до подхода имперских сил.

Возможно. А теперь нужно заняться теми пушками, что имелись на стенах. Вирунга был бы рад поверить, что эти старинные пукалки можно использовать с толком и всерьез назвать артиллерией...

* * *

В сумерках Стэн и Алекс лежали на крыше одного из многоэтажных домов у подножия холма, те располагался Колдиез.

Далеко на склоне, полускрытый в руинах, находился тот самый большой гравитогрузовик. Килгур был прав, даже сюда доносило запах – от грузовика нестерпимо смердело.

Вичмановские юнкера постреливали в сторону тюрьмы. Бывшие заключенные отстреливались. Редкая беспорядочная пальба.

Стэн дождался темноты, и отправился с Килгуром в путь короткими перебежками. Вскоре они достигли еще дымящегося танка, который блокировал дорогу наверх. Килгур обежал машину и жестом спросил Стэна: ЗДЕСЬ?

Стэн жестом же ответил: ЕЩЕ ДЕСЯТОК МЕТРОВ.

И тут они чуть было не погибли.

Несмотря на энергичные протесты Вирунги, что он не хочет терять свой боевой компьютер, Соренсен принял решение устроить врагу засаду. Собрав ветеранов-десантников, в темноте выскользнул из крепости и занял позицию неподалеку от сгоревшего танка.

Соренсен понимал, что люди Вичмана попытаются ночью добраться до танка, чтобы починить его, а потом или повести вперед или убрать с дороги. А поскольку в вичмановском отряде не могло быть много толковых специалистов, то стоило перебить их при попытке отремонтировать злосчастный танк.

Когда Соренсен увидел, что к танку прокрались два человека, он выхватил кинжал из-за пояса и уже хотел махнуть своим людям: вперед! – как вдруг заметил, что те двое обменялись знаками на языке жестов, принятом в отряде "Богомолов". Что за чудеса? Неужели таанцы переняли имперские приемы? Он шепотом отдал приказ схватить тех странных двоих.

Несколько бывших заключенных выдвинулись из темноты, нацелив автоматы на Стэна и Килгура. Из-за их спин вышел Соренсен и шепотом приказал:

– Документы!

Стэн сообразил, что это не таанец. Таанец не стал бы шептать в такой ситуации.

– Мы имперцы.

– Пусть второй сделает шаг вперед.

Ночное видение Соренсена резко ухудшилось из-за тягот жизни в Колдиезе, и он не узнал Килгура.

– Да никак Соренсен! – прошептал Килгур.

Этого было достаточно для идентификации. Соренсен мигом узнал его по акценту и манере говорить. И махнул своим ребятам отойти в укрытие, а сам богомоловским жестом спросил Стэна: НУЖНА ПОМОЩЬ? Тот отказался. Двоих не так быстро заметят.

Они с Килгуром быстро вскарабкались по склону к грузовичку, возле которого лежала дохлая лошадь. Стэна чуть не вывернуло от смрада. Действительно, ни один мародер не сунулся к грузовичку. Бочки с полужидким машинным маслом никто не тронул. Стэн и Килгур проворно выкатили их и разлили масло вдоль дороги.

В сопровождении одного из бойцов Соренсена они поднялись к крепости и шмыгнули в приоткрытые для них железные ворота. Стэн надеялся, что найдется достаточно воды, чтобы выкупаться. Ему казалось, что он до сих пор припахивает падалью.

* * *

Ночью люди Вичмана подвели к танку несколько машин, плотным огнем оттеснили группу Соренсена и отбуксировали танк вниз. Дорога оказалась свободна.

Стало быть, утром следовало ожидать атаки.

И Вирунга вытащил на стены весь запас своей артиллерии.

Нельзя сказать, чтоб этот запас был очень велик.

В катакомбах нашли четыре старинные пушки. Не лазеры и не мазеры, а орудия, куда закладывают снаряд и дергают за шнур, чтобы выстрелить. Вирунга сперва думал, что это чисто церемониальное оружие, но нашел прицел – такого допотопного образца, что ему смешно стало. Однако если есть прицел, стало быть, из орудия стреляли всерьез.

Откатные механизмы, конечно, заржавели. И Вирунга, от греха подальше, закрепил пушки намертво на железных балках стен.

Эти четыре пушки Вирунга назвал батареей "А".

В батарею "Б" входило восемь многоствольных противотанковых минометов. Боеприпасов к ним хватало. Однако броню современного танка эти мины не пробивали.

Батарее "В" была и того слабее.

Словом, крохотные переговорные устройства, которых Стэн много натащил в Колдиез, были единственными по-настоящему современными аппаратами у защитников крепости, не считая виллиганов. Но и то хорошо. Это обеспечивало взаимодействие боевых групп.

* * *

Когда первый танк противника пополз вверх, в сторону крепости, Вирунга начал бой.

– Батарея "А", товсь! По противнику, огонь!

Орудийный командир первой пушки взял под прицел гравитолет с таанскими юнкерами. Он затаил дыхание и рванул пусковой шнур. Снаряд упал в пяти метрах от машины противника. Вирунга, артиллерист бывалый, дал нужный совет, и третий снаряд перевернул гравитолет противника.

Вирунга довольно усмехнулся.

И остальные три пушки плевались огнем, порой даже попадая в цель. Но от брони танков и самоходок снаряды отскакивали, как вишневые косточки.

Стэн понял: если что и остановит танки, так это пролитое на камнях масло.

И действительно, первый же танк, который добрался до крутого участка дороги, облитого маслом, забуксовал. Гусеницы крутились, а машина не двигалась.

Бывшие заключенные покатывались от хохота, трясясь за зубьями стены. Но высовываться, чтобы получше рассмотреть происходящее, под плотным огнем противника не очень-то получалось.

И тут защитникам Колдиеза крупно повезло.

Снаряд батареи "В" угодил под башню первому танку, который бессильно буксовал на дороге. Взрывом машину подбросило и развернуло поперек дороги, башню снесло. Опять узкий проезд оказался блокированным кучей металлического лома.

На батарее "В" царило ликование. Справедливости ради надо сказать, что в тот день больше ни один снаряд этой батареи не достиг цели.

Вичман приказал пехотинцам начать атаку.

Перебегая от одного укрытия к другому, таанцы двинулись вверх по склону. Но последний стометровый участок им придется преодолевать по совершенно открытой местности.

Стэн вел неспешный снайперский огонь, методично укладывая таанских недотеп, словно манекены на учениях в тире.

Однако дело защитников Колдиеза было обречено.

Петля вичмановского войска медленно и упрямо стягивалась. Противник превосходил их и в живой силе, не говоря уже о технике.

* * *

Старший прапорщик Ринальди Эрнандес спрашивал себя: если он выживет в плену и когда-нибудь получит в руки оружие, сможет ли он стрелять в людей, хотя бы они и принадлежали к тем, кто убил его внука?

Смог.

Где-то в катакомбах Эрнандес разжился огромным ружьем – приставленное к ноге, оно было вровень с его плечом. Это было старинное однозарядное ружье с допотопным же оптическим прицелом.

Но музейный экспонат на диво хорошо стрелял.

Эрнандес взял на мушку таанца за рычагами управления гравитолета. Глубоко вдохнул. Наполовину выдохнул – и нажал на курок. Ружье дернулось, больно ударив в плечо.

Килгур, впервые увидев это ружье, назвал его "динозавром".

– Это не динозавр, а ружье, которым можно и динозавра повалить, – уточнил Стэн.

– Нет, это ружье, которым динозавры воевали между собой, – оскалился Килгур.

Потирая плечо, Эрнандес покосился на вражеский гравитолет. Водитель взмахнул руками и сполз с сиденья. Эрнандес поставил аккуратную метку на камне около себя. Двадцать седьмой.