Текст книги "Пока не найду (СИ)"
Автор книги: Кристина Янг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Голос миссис Хилл, доносящийся из кухни, помогает моему благоразумию вырваться из плена, выстроенный чарами Уила.
Я резко вырываюсь из его хватки, делаю два шага подальше, и принимаю привычное поведение, что сделать было очень тяжело.
– Я тебе не детка, – шиплю я, бросив на Уила злостный взгляд.
Он усмехается. Проходя мимо меня, Уильям останавливается и чуть склоняется к моему лицу. Я вздрагиваю от его действия, но не отстраняюсь, и с непониманием смотрю на него.
– Свои коготки держи при себе.
Я хмыкаю.
– Они тебя задевают?
Его многозначительный взгляд я не способна расшифровать: коварство в нем, заигрывание, страсть или влечение. Эта смесь мне неведома. Знаю одно, на меня так еще никто никогда не смотрел. Из-за незнаний я теряюсь и еле держу себя в руках. Этот взгляд сбивает меня с установки, когда я твердо понимала, что Уильяму я не буду интересна как женщина, что он считает меня ребенком. Но в эту минуту я начала сомневаться. Что в дурной голове этого парня и что он от меня хочет?
– Нет. Они мне нравятся. В этом и дело, – шепчет он.
Уильям выпрямляется и уходит, оставляя меня с пунцовыми щеками в прихожей. Я даже не поняла, как начала сжимать в кулаках ткань свободной юбки платья. Эта ситуация дала мне твердо осознать, что я еще никогда так не терялась перед мужским полом. Мне удавалась свободно заигрывать с ними, улыбаться и этим очаровывать. Они готовы были пасть к моим ногам, а я в свою очередь даже никак не реагировала на их комплименты. Видимо, если человек нравится, то реакции будут совсем иными. Растерянность в первую очередь.
Я взяла себя в руки, вытерла вспотевшие ладони о платье на талии и выдохнула. Только после таких приготовлений зашла на кухню.
За столом миссис Хилл забрасывала меня вопросами. Именно в это мгновение я поняла, что не смогу быть искренней до конца, как и планировала, поскольку не ожидала такого бурного интереса к моей персоне.
– Если ты так часто переезжаешь, то это значит, что тебе не удалось учиться в школе?
Миссис Хилл спрашивает меня об этом с такой интонацией, будто без выпускного и поступления в университет я неполноценная.
– Я образована, занимаюсь со многими преподавателями на дому. По сути это тоже самое, что учиться в школе, но без сверстников и многочисленных кабинетов, – выдаю я с вежливостью и отпиваю из чашки черный чай. После каждого вопроса этой женщины мое горло осушается и мне жизненно необходима жидкость.
Миссис Хилл вскинула брови и сделала глоток из своей чашки. Все же ей не понравилась моя система обучения и она осталась при своем мнении.
Уильям попробовал пирог и сосредоточенно разжевал порцию. Я внимательно следила за ним и боялась, что мои старания ему не понравятся. Когда он поднял на меня глаза, я вся напряглась.
– Пирог получился вкусным, – прокомментировала его мама, но мне хотелось услышать именно мнение Уильяма.
Он закивал и опустил глаза.
– Да, согласен. Очень вкусный. – Немного помолчав, добавил совсем тихо, что услышать его смогла только я, поскольку сидела к нему ближе: – Давно его не пробовал.
Я скрыла улыбку за чашкой. Благодаря Эмме у меня получилось вернуть его в беззаботное детство.
– А что же твой брат не составил тебе компанию? – Снова придумала новый вопрос миссис Хилл, заставляя мои извилины работать в полном объеме, чтобы придумать ответ. Тем более, если тема касается моего сводного брата и в целом всей семьи, то мне приходится придумывать небылицы о том, какая мы счастливая семья и выставить своих домочадцев на чужих глазах самыми вежливыми и хорошими людьми.
– Он с самого утра находится с отцом и помогает ему в делах. С остальными домочадцами вы тоже в скором времени сможете познакомиться. – Тошно от собственного вранья, но я отвечала спокойно, без напряжения, сохраняя на лице доброжелательную улыбку. Еще пара подобных вопросов и я не смогу сдержаться – придумаю причину, чтобы уйти.
Мама Уильяма замечательная женщина. Гостеприимная, чуткая и заботливая. Но есть в ней холодная строгость. Даже ее взгляд, направленный на меня, тяжелый и выпытывающий. На фотографии ее молодости она выглядит куда иначе – счастливее и мягче. Там я видела ее с длинными волнистыми волосами, а теперь они короткие, выделяющие ее жесткое отношение к людям. Видимо, на нее свалилась тяжесть жизни, которая сделала ее более жесткой и избирательной к людям.
– Чем же занимается твой отец?
– Отелями.
– Все его дела перейдут тебе и твоему брату?
– Я бы хотела заняться тем, что мне интересно.
Обнимая стенки чашки, мои пальцы напряглись.
– Но для этого же нужно высшее образование.
– Не обязательно, – мягко опровергла я этот стандартизированный факт, хотя я уже чувствую, как из меня вырывается вспыльчивая и дерзкая Алиса.
Миссис Хилл снисходительно улыбнулась, посмотрев на меня так, словно я сказала глупость.
– Поверь, обязательно. Даже если у тебя есть хобби, его необходимо сделать официальным, то есть увековечить документом и продолжить совершенствовать. Теперь я понимаю, почему ты не нервничаешь, не беспокоишься. Твоя жизнь обеспечена.
– Мама, – встрял Уильям, не сдерживая своей ярости.
Миссис Хилл непринужденно пожала плечами, говоря своим жестом «Ну я все равно права», и спокойно сделала глоток чая из своей чашки. Я же почувствовала себя задетой и ущемленной. Обычно то, что говорят обо мне со стороны чужие люди, для меня не имеет значения. Их слова уносятся ветром. Но миссис Хилл стала для меня авторитетом, хватило одного незначительного статуса – мать Уильяма. Мне хотелось ей понравиться. Никогда еще не было такого ярого желания сблизиться с человеком и симпатизировать ему, стать нечто важным.
Почему я для всех всегда становлюсь пустым местом? Потому что живу как содержанка и ничего не имею? Но это не так.
Судя по мнению миссис Хилл, я не приспособлена к жизни. Возможно это так, но я бы постаралась изменить ужасный факт и стремлюсь к этому. Я бы могла ей в красках рассказать о том, насколько сильно мое желание вырваться из мрачного царства отца и проложить свою дорогу жизни со всеми препятствиями и трудностями. Могла бы доказать ей, что я не бесполезна и могу не зависеть от отца, его влияния, репутации и денег. Не только миссис Хилл считает меня застрявшей в эмбриональном периоде, когда я могу только выкачивать жизнь из матери, но и другие, когда узнают, в какой роскоши живу. У всех складывается свое стереотипное мнение, которое у меня не получается оспорить. Годы бесполезного труда заставили меня смириться и перестать что-то доказывать тем, кого я больше никогда не увижу.
Миссис Хилл чувствует ко мне маленькую неприязнь, это заметно. Все потому, что считает, что мне все предоставлено на золотом блюдечке, а я еще рот смею открывать и опровергать застоявшиеся эталоны. Понимаю, как раздражают люди, которые пытаются поменять правила жизни, выделывая из себя гениев, которым не нужны советчики. Но я не такая. Просто миссис Хилл та, кто собирает всех в одну гребенку. Для нее я не представляю никакой важности.
– Мне просто любопытно, – ответила она на недовольный взгляд сына.
– Это не любопытство. Ты уже придираешься, мама. – Уильям старался сохранять ровный тон, но в нем все равно просачиваются нотки злости.
Не хватало мне еще, чтобы он спорил с матерью из-за меня. Уильям единственный на этой планете, кому я понадобилась и с кем он постоянно возится. Наверно, в первую очередь, я приклеилась к нему из-за этого – моя жизнь для кого-то не пустой звук, а уже после влюбилась. Или все произошло сразу. Пусть он вытаскивает меня из воды, но не защищает от матери.
Мне необходимо придумать причину, чтобы уйти, но не показать, что меня задели.
В кармане платья зазвонил мобильник. На него мне могут звонить только родители.
– Извините. Алло, да, мама?
– Лиса, ты же помнишь, что у нас сегодня вечером прием гостей? Твой отец подписал выгодную сделку и его необходимо поддержать. Пора начинать готовиться к вечеру. Где тебя носит?
Я прикрыла глаза и выдохнула.
– Да, мама, помню конечно же. Я скоро буду.
– Я уже выбрала тебе платье. Вчера купила, – весело проговорила она.
– Хорошо. Спасибо.
Я сбросила звонок. На людях я примерная и послушная дочь на сто процентов. Сегодня я рада звонку мамы и даже этому чертовому приему, на котором мне придется слушать скучные разговоры, следить манерам и быть до тошноты вежливой. Вежливее, чем с миссис Хилл. То, что я ненавижу, стало для меня спасением – причиной уйти без подозрений, что я расстроена. Миссис Хилл все равно как я внутреннее отреагировала на ее слова, а вот Уильям смотрит на меня и анализирует мое состояние. Я его понимаю, мне бы тоже было не приятно, будь моя мама такая же со знакомым.
Я оглядела соседей с улыбками.
– Прошу меня простить, но мне пора. Сегодня у нас будут гости, и мама просила быть дома.
– Конечно. Была рада познакомиться. – Миссис Хилл подала мне руку, и я ответила тем же.
– Спасибо за гостеприимность.
Я встала из-за стола, и хозяева дома поднялись за мной.
– Уильям, проводи нашу гостью.
Уильям проводил меня до самой двери. Я переобула свои балетки и с улыбкой посмотрела на него.
– Надеюсь, ты не был против моего визита? – тихо спросила я.
Уильям тяжело вздохнул.
– Моя мама очень придирчивая…
– Моя тоже, – перебила я его. – Они все такие. Расслабься, все в порядке. Мне не впервые выслушивать подобное.
Я старалась его успокоить, но у меня не получалось обмануть Уильяма. Он видит меня насквозь. И когда только научился этой магии?
– Ладно, я пойду.
Но Уильям нежно придержал меня за локоть.
– Тебе Эмма помогла?
Я сразу поняла, о чем он хочет у меня разузнать.
– Да. Я и не пыталась скрыть. И открыто признаюсь, что не умею готовить.
Уильям хрипло посмеялся.
– Это не страшно.
– Просто мне хотелось сделать тебе приятное после всего, что ты для меня сделал. Все, что могла, это вернуть в детство к бабушке. Насколько я поняла, ее пирог для тебя нечто ценное. Пусть я не смогла приготовить так, как она, но…
– Смогла, – перебил он меня.
Я посмотрела на него удивленными глазами.
– Да?
– Видишь ли, Эмма являлась подругой моей бабушки. Она знает рецепт пирога. Такого в интернете не найдешь и кроме их обеих никто больше его не знает, поэтому я сразу понял.
Эта информация меня крайне шокировала. Совпадение ли, но даже Эмма, которая благосклонна ко мне, близко знакома с Уильямом. Все его окружение заставляет меня понять, что в моей жизни появились по-настоящему хорошие люди. Лишь его маме я не понравилась. Это меня немного огорчает, но я смогу смириться с этой маленькой неудачей.
– Она не рассказала мне таких подробностей. Просто предложила помочь. Получается, ты не остался без пирога своей бабушки, и я зря это затеяла?
Уильям тепло улыбнулся мне.
– Не зря. Я не ел его лет десять. Просто потому, что боялся воспоминаний. Не люблю часто становится сентиментальным по отношению к себе. Да и если есть его часто, то никакой особенности он уже представлять не будет, правда?
Я кивнула, соглашаясь. Мы так непринужденно разговариваем стоя в прихожей его дома, что мне никуда не хочется уходить. Я всегда ждала такого момента, когда Уильям хотя бы немного раскроется для меня и вот он настал. Но звонок на мой мобильник снова вернул меня в реальность, в которой мама торопит меня домой, чтобы подготовиться к вечеру. Это будет очередным худшим днем, когда я потрачу его на то, что буду сидеть перед зеркалом и ждать, когда меня накрасят и сделают прическу.
– Я бегу, мама.
– Не порть мое замечательное настроение, Алиса, – огрызнулась она.
Я закатила глаза и сбросила звонок.
– Мне пора. Надеюсь, скоро увидимся.
Чувствую, как щеки начинают пылать после этой брошенной мною фразы. Я хотела отвернуться к двери и как можно скорее выбежать из дома, но хватка Уильяма на моей руке усилилась. На этот раз он потянул меня на себя, что я врезалась в его грудь и шумно выдохнула.
– Алиса, если ты не хочешь, то не ходи никуда, – прошептал он.
Я облизала пересохшие губы. Уильям нахмурился, проследив за этим действием и с усилием сглотнул.
– Я должна, – прошептала я в ответ.
– Ты никому ничего не должна.
Он прав. Мне никто такого не говорил, лишь я сама для себя повторяла эту фразу. Но продолжала выполнять то, что хотят мои родители. Ненавидела себя и продолжаю ненавидеть. Я бы с радостью все бросила и показала им фак, но…я несовершеннолетняя, мне некуда уезжать, у меня нет четкого плана на жизнь, и у меня страх перед неизведанным и самостоятельностью. Мне необходимо подготовиться. Я должна не просто уехать, а спрятаться.
– Если бы все было так просто, – с печалью проговорила я, затем свободной рукой погладила плечо Уильяма. Даже под тканью футболки я ощущаю жар его мощного тела. Мне хотелось прикоснуться к нему, и я не ограничила себя в желании. Хотя бы когда-то.
– Я готов составить тебе компанию.
Своим предложением Уильям одновременно и удивил меня, и рассмешил. Его рвение делать мою жизнь лучше меня умиляет. И я ценю это. Уильяму удалось понять, что моя жизнь не приносит для меня счастья, когда другие считают это за высшую подать и говорят, как мне повезло.
– Все строго по спискам. Даже официанты.
– Официанты говоришь, – задумчиво повторил он, затем вздохнул. – Что ж, моя совесть чиста, я предложил.
Уильям выпустил меня из своей хватки и отстранился. Стало непривычно без его близости. Даже если я задыхаюсь от волнения рядом с ним, все равно понимаю, что еще никогда настолько свободно не дышала.
– Тогда до скорого.
Поджав губы я кивнула и открыла дверь, закрывая за собой.
Весь оставшийся день выкачивал из меня силы, хотя я даже не занималась ничем таким, что бы растрачивал мою энергию. Я просто сидела перед зеркалом на мягком пуфике и наблюдала через него за тем, как на моей голове медленно формируют красивую прическу. Каждая отделенная прядь опрыскана лаком с блестками и к концу я уже ощущала тяжесть волос.
На моем лице столько тонального крема и пудры, что я не могу заметить ни одного изъяна. Даже ненавистная родинка, занимающая место над верхней губой исчезла, будто ее никогда не существовало. В голове пробежала мысль, насколько же качественная косметика у этих визажистов.
«Откройте глаза, закройте глаза, поднимите голову, чуть левее, чуть правее» – эти фразы, которые кидали девушки лет двадцати пяти на вид, когда штукатурили мое лицо, буквально въелись в мой мозг и противно звучали до конца дня.
Меня это сильно утомило, а впереди еще целый вечер и самый тяжелый этап. Чтобы как-то утешить себя и отогнать эти навязчивые мысли, я думала об Уиле и его прикосновениях, которые до сих пор ощущаются на моем теле ожогом. Я бы с радостью сейчас утонула в его объятиях, потому что уверена, это самое прекрасное место на планете, которое для меня станет укрытием от невзгод. Моя семья – это холодная стужа, убивающая и разъедающая, а Уильям – теплая гавань с приятной, чистейшей аквамариновой водой.
Но я выбираю терпение и подавляю свой порыв сбежать. Я всегда выбирала терпение и в очередной раз кормила пустыми обещаниями свой внутренний возмущающийся голос. Голос моего маленького ребенка, которого ограничивают в собственных желаниях и от этого он страдает, мучается в агонии. Я предательница для себя самой.
В свое оправдание я прокручиваю в голове моменты из воображающего будущего и задаюсь вопросом: «Что со мной будет, если я перестану подчиняться воле семьи?»
Я представляю лишь одно – то, как они меня раздавят своими поучениями, советами, попытками вывести из меня «дурь». Я делаю из себя марионетку и выстраиваю стабильный мир поганым методом покорности только потому, что не хочу существовать в беспощадном аду, где меня будет разъедать жестокий огонь родителей. Я бы могла сопротивляться, питать себя мыслью, что смогла отстоять свои права и потребности, но надолго ли меня хватит. В конце концов они превратят меня в пепел. Из меня ничего не останется и меня упекут в какое-нибудь учреждение для душевнобольных. Потому что я не выдержу такого дикого давления и просто сдамся под его натиском.
Я просто дождусь нужного момента.
Потерпи.
«Но терпение не безгранично…» – шепчет внутренний голос.
К вечеру я уже стояла перед мамой готовая к приему. Она оценивала меня сияющими глазами и довольной улыбкой. Чувствую себя манекеном, на который напялили редкой красоты одежду и выставили на витрину.
Я старалась стоять ровно, но вскоре мне это надоело, и я начала кривляться, будто так могла освободиться от этого платья.
– Прекрати! – тут же поругала меня за это мама и подошла ко мне ближе, чтобы поправить небольшие рукава на предплечьях. Уверена, ткань этого платья маме дороже, чем я.
– Оно колется, – пожаловалась я.
– Не говори глупостей. Оно идеально и очень красит тебя.
Я раздраженно выдохнула.
Это было серебристое элегантное платье до пола с глубоким вырезом на бедре и оголенными плечами. Выбору мамы я не удивилась – красиво до умопомрачения, но жутко неудобно.
Сама она тоже выглядела откровенной. Платье подчёркивало ее фигуру, обтягивая. Оно было чуть ниже колен, с закрытыми плечами и руками, но глубоким вырезом на груди. На приемах отца мама всегда старалась выделяться и выбирала красные оттенки.
Когда мы с мамой спускались по лестнице, нас внизу встречали отец с Джексоном. Я на секунду оцепенела на ступеньке, когда увидела его, но быстро взяла себя в руки и пошла дальше. Главное, глубоко дышать и не позволять страху поглотить меня. Надо думать, о том, что я способна ему противостоять и защитить себя.
Он смотрел на меня снизу-вверх и не скрывал своего восхищения. Я готова ходить в неприметной зарытой одежде, только бы избавиться от его нездорового внимания, но мама бы не позволила мне «опозорить» ее столь неподобающим видом на приеме.
– Милая, ты восхитительна как всегда! – сделал папа комплимент маме, когда мы спустились на последнюю ступеньку. Он взял ее руку и поцеловал тыльную сторону ладони, смотря на свою жену влюбленными глазами.
Папа одержим ее красотой, которой у мамы не отнять. Он всегда напоминает мне о том, что я похожа на нее. Внешность – это единственное, что я взяла у нее.
– Ты прекрасно выглядишь, Алиса. – Я услышала ненавистный голос с правой стороны и переместила на источник звука равнодушный взгляд.
Джексон рассматривал меня заинтересованными глазами и слабо улыбался. Он подал мне свою руку ладонью вверх, на который я опустила презренный взгляд. Я продолжала стоять на месте неподвижно, сжимая одной рукой перила лестницы.
– Это всего лишь моя рука, Алиса, – мягко проговорил он. – Я не причиню тебе вреда.
Я вздрогнула и сжалась. «Всего лишь моя рука…» – эхом пронеслось в моей голове. Рука, которая способна сломить меня.
Папа занят мамой, а она тает от его комплиментов. Все происходит под их носом, но они не видят. Они не видят, что Джексон сейчас заинтересован во мне и смотрит на меня не как на младшую сестру. Даже если я сейчас закричу, чтобы привлечь внимание, они посчитают меня за сумасшедшую и ничего не заметят. Изъяны ищут лишь во мне.
– Ты никогда больше ко мне и пальцем не притронешься, – процедила я сквозь зубы и спустилась с последней ступеньки. Даже на каблуках я значительно ниже Джексона и выгляжу рядом с ним беззащитной.
– Это безобидное прикосновение. – И снова фальшивая вина на лице. Когда-нибудь ему надоест притворяться.
– Твоим прикосновениям я предпочту укус пчелы, – с презрением проговорила я, смотря прямо в его черные бездонные глаза.
Джексон сжал челюсть. Желваки заработали на его скулах. Он борется с чувством гнева, пытаясь сохранить иллюзию вины.
Я задела его своей отрешённостью и ненавистью.
– Встречаем гостей! – выпалила мама и я быстрым шагом направилась к двери.
Вечер как обычно проходит скучно. Классическая музыка на весь большой холл и гостиную, море шампанского, которое официанты разносят на подносах в бокалах, бесконечные пустые разговоры о погоде, политике, о работе отца и еще о какой-то ерунде. Дочери гостей отца хихикают, поглядывают на Джексона и строят ему глазки. Как жаль, что он никак не заостряет на них внимание, которое устремлено на меня.
Джексон весь вечер не отходил от меня ни на шаг. Со мной разговаривали девушка с пепельным цветом волос и еще два парня. Их имен я не запомнила, даже не старалась. Джексон находился в моем круге общения и отпивал свое шампанское, поддерживая разговоры и успевая при этом кидать на меня контролирующий взгляд. Из-за его присутствия я даже лишний раз улыбнуться ради вежливости боялась. Весь вечер я находилась в мрачном виде, отчего мама сделала мне замечание.
Когда же это закончится. Я чувствовала боль в ногах из-за неудобных туфель и до смерти желала присесть, но все места заняты. Уходить в другую комнату нельзя – это неуважение. Мои нервы оголены от нетерпения скорее оказаться в спальне и избавиться от неудобного платья, туфель, смыть макияж и помыть голову, которая уже начинает чесаться от обилия лака.
– Еще шампанского?
Нахмурившись, я повернула голову на знакомый голос, посчитав, что уже сошла с ума от вечных мыслей о нем. Увидев перед собой неожиданное явления, я расширила глаза от шока и поняла, что это наяву и ничего мне не привиделось.
– Да, как раз вовремя, – тонким голосом проговорила девушка и оставила свой пустой бокал на подносе, заменяя его на полный.
Я приросла к полу. Кровь ударила по голове пульсирующим потоком. Я даже чуть не пошатнулась от неожиданности. Такого исхода событий, и я бы сказала, сюрприза к концу вечера никак не ожидала.
– Сестренка, ты в порядке? Ты как-то побледнела.
Джексон коснулся моего локтя. За его действием проследил официант и посмотрел на его прикосновение с недоверием. Я отдернула руку как от огня.
– Все хорошо. Просто устала, – пробубнила я.
Я старалась не смотреть на официанта, только бы никто не понял, что мы знакомы. Сейчас мне хочется податься приступу смеха. Как ему удалось это провернуть?
– Может мне проводить тебя до твоей спальни? Отцу все объясню, – продолжал заботливо говорить Джексон.
Я резко перевела на него испуганный взгляд и сделала шаг назад.
– Нет, – прохрипела я и дрожащей рукой поставила пустой бокал на поднос, так и не посмотрев на официанта, который внимательно следил за мной и анализировал мое состояние, как всегда это бывало. Он не должен был этого видеть. – Я сама. Только попью воды.
Страх сместил веселье. Кошмарные воспоминания сидели в голове, и я до жути боялась их повторения сегодня. В спальню я точно не пойду, потому что мне страшно. Та же обстановка насылает флэшбеки, и я становлюсь суеверной. Сейчас я выйду через заднюю дверь на улицу, а официант, надеюсь, последует за мной.
На ватных ногах я покинула холл. Плевать, что скажут родители, я уже не могла терпеть. Особенно когда увидела Уильяма, который одним своим видом напоминает мне, что я должна бороться за свою свободу.
