Текст книги "Дикая охота"

Автор книги: Кристина Стайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава третья

Благословенный, роскошный, радостный и шумный город Аграпур, раскинувшийся на берегу моря Вилайет, зимой превращался в невообразимый кошмар. Мокрый снег, с утра до вечера и с вечера до утра падавший с небес крупными хлопьями, засыпал каменные мостовые и тут же оборачивался хлюпавшей и чавкавшей грязной жижей и глубокими лужами. В такую мерзкую погоду никому не хотелось даже носа высовывать на улицу. Лишь изредка появлялся богатый паланкин, который несли отчаянно ругавшиеся носильщики, а все остальное время в городе можно было встретить только воров, блудниц, попрошаек, бродяг, и потому в зимние месяцы лицо города менялось до неузнаваемости.

Владельцы всевозможных трактиров и гостиниц, правда, не жаловались, ибо для них наступало благословенное время. Вот и сейчас хозяин «Красного сокола» довольно потирал руки, видя, что свободных столов в его заведении почти не осталось. Тут было тепло, сухо, подавали вполне сносную еду и вино, не вызывавшее изжоги и икоты, а танцовщицы славились красотой, изяществом и доступностью. Что еще нужно уставшему солдату, с утра пораньше маршировавшему на плацу, больше похожему на болото, вору, сбившемуся с ног в поисках богатого ротозея и наконец-то отыскавшему добычу, или контрабандисту, удачно сбывшему товар и позволившему себе немного отдохнуть, как не посидеть в тепле и уюте, не выпить приличного вина присмотреть себе пышную красотку и, договорившись о цене, подняться с ней наверх по скрипучей деревянной лестнице в тесные, но чисто убранные комнатенки с широкими мягкими постелями?

За одним из столов, вальяжно развалившись, сидел молодой гигант лет двадцати от роду с нечесаной гривой черных волос. Его пронзительно синие глаза слегка осоловели, и это было неудивительно, если учесть, что за сегодняшний вечер он поглощал уже пятый кувшин терпкого красного вина. Рядом с ним удобно устроился его приятель, плутовскую рожу которого наискось пересекала черная повязка, скрывавшая давно потерянный а драке глаз.

Черноволосый поднял кувшин, тряхнул его как следует, прислушался, затем перевернул его кверху дном и задумчиво уставился в стол. Его ожидания оказались напрасными: на ровную деревянную поверхность не пролилось ни капли. Молодой человек с грохотом опустил на стол увесистый кулак, которым запросто можно было повалить боевого слона, и заорал: – Еще вина!

– Конан, – обратился к своему собутыльнику одноглазый, – держи себя в руках. Товар мы сдали, но следующего пока не предвидится, Сам знаешь наше ремесло: то пусто,

то густо.

– Деньги – грязь, – усмехнулся Конан. – Не будет товара, всегда найдется чей-нибудь дом, до отказа набитый всяким барахлом. В конце концов, воровство ничем не хуже контрабанды. Тебе, Ордо, не к лицу благочестивость.

Зная упрямство и привычку своего давнего приятеля не думать о завтрашнем дне, Ордо прекратил всякие попытки убедить его не спускать все монеты сразу. Он замолчал и принялся рассматривать танцовщиц. Те нисколько не скрывали своих прелестей и, наряжаясь, чаще всего ограничивались ожерельями, браслетами и наилегчайшими одеяниями, более походившими на ленты, нежели на юбки. Что и говорить, зрелище было увлекательным, и вскоре Конан тоже сосредоточился на нем. Он почти уже решил, какая из красоток развяжет сегодня его кошелек, как от приятных мыслей его отвлек новый посетитель.

Дверь таверны медленно отворилась, и на пороге возник человек странной наружности. Одет он был в длинную меховую куртку с капюшоном, отороченную мехом, который когда-то, похоже, был белым, но теперь изрядно истрепался. На широком скуластом лице выделялись почти черные раскосые глаза. С первого взгляда его можно было принять за кхитайца, но стоило присмотреться получше, как становилось ясно, что к этой далекой стране он не имеет никакого отношения. Его кожа цветом напоминала старую медь, а почти квадратной формы толстые губы были столь яркими, что, казалось, на них лежит слой краски. Тонкий прямой нос на широком лице выглядел несуразно маленьким, однако незнакомца нельзя было назвать некрасивым. Новый посетитель откинул промокший капюшон, я Конан удивился еще больше: длинные прямые и, по-видимому, жесткие волосы были коротко срезаны на макушке, придавая мужчине более чем странный вид.

Незнакомец постоял на пороге, словно не решался войти, но затем все-таки шагнул вперед, прошел между столами и приблизился к хозяину таверны. Поговорив о чем-то с хозяином, странный мужчина кивнул и направился к лестнице, однако пробыл наверху недолго и вскоре спустился вниз. Куртки на нем уже не было, но и надетые под ней широкая рубаха и штаны из тонкой кожи говорили о том, что незнакомцу неведома ткань. Или что он просто не привык к ней.

Мужчина сел за один из свободных столиков и жестом подозвал девушку, обслуживавшую посетителей. Что он ей сказал, Конан не слышал, но зато увидел, как глаза девушки округлились от изумления. Она задумалась, закусав губу, потом решительно кивнула и удалилась на кухню. Вскоре она вернулась, неся тарелку, на которой лежал увесистый кусок сырого мяса. Не обращая внимания на присутствующих, незнакомец достал острый костяной нож и начал медленно есть, отрезая от мяса тоненькие полоски и с явным удовольствием пережевывая их ровный гул, висевший в воздухе таверны, как густой дым над остывающим пожарищем, постепенно стих, настолько необычный посетитель заинтересовал окружающих. Большинству он явно не нравился. И дело было вовсе не в том, что он вызывал неприязнь, просто все изрядно выпили, настроение оставляло желать лучшего, но поводов для ссор никто не находил, и потому напряжение нависало над головами, как гроза. Незнакомец же пришел издалека, был тут чужаком, и наиболее задиристые уже лихорадочно обдумывали, к чему бы прицепиться, чтобы не начинать драку, а якобы ответить на вызов.

Первым нашелся один из самых гнусных людишек, время от времени заглядывавших в таверну. Его имени никто не знал, вполне возможно, что он и сам давно забыл его и привык к прозвищу Белозубый. Кто назвал так этого громилу, вряд ли он и сам вспомнил бы, но этот кто-то был, похоже, весельчаком, ибо все свои зубы до единого Белозубый порастерял в бесконечных уличных пьяных драках. Белозубый повернулся к своим собутыльникам и громко сказал, чтобы слышали все:

– Никогда не жрите сырого мяса, а то и от вас будет вонять так же, как от этого косоглазого.

Запашок от незнакомца был и правда не из приятных. В том, что он не знаком ни с горячей водой, ни с мылом, сомневаться не приходилось. Но в конце концов, он ведь и не в королевский дворец пришел. В таверне собирались разные люди, и некоторым из них тоже не мешало бы хорошенько помыться. Однако приятели Белозубого загоготали во все глотки и на всякий случай положили руки на пояса, где у каждого висел нож. Незнакомец оторвался от еды, поднял голову, внимательно посмотрел на весельчаков, улыбнулся и вновь принялся есть. Белозубый оторопел. Он никак не ожидал такой реакции.

– Чего скалишься?! – заорал он. – Видал? – И он показал добродушному противнику увесистый кулак. – Щас врежу по зубам!

– У меня-то хоть они есть, – ответил незнакомец, пожимая плечами.

Говорил он с каким-то невероятным акцентом, и Конан, который, несмотря на свою молодость, уже побродил по свету, не понял, откуда тот явился.

Белозубый и его спутники только того и ждали. Они повскакивали с мест, выхватывая ножи. Громила подскочил к столу, за которым сидел незнакомец, резким движением руки сбросил на пол тарелку с остатками мяса, а второй рукой схватил противника за грудки и поднял его со скамьи. Не успел тот опомниться, как тяжеленный удар обрушился на его голову. Конан встрепенулся, но Ордо становил его:

– Тебе-то что за дело? Не вмешивайся.

– Да он ведь как ребенок! – возразил Конан. – Посмотри, он даже драться не умеет.

– Ну и что? – равнодушно зевнул одноглазый. – Не надо было вякать.

Конан согласился с приятелем, но продолжал пристально следить за дракой, чтобы все-таки вмешаться, если дело зайдет слишком далеко. Ждать ему долго не пришлось. Пьяная компания навалилась на беззащитного незнакомца и начала его дубасить чем попало. Киммериец никогда не отличался особой чувствительностью и нежным сердцем и не встревал в чужие потасовки, однако своеобразный варварский кодекс чести, которому он неукоснительно следовал, не позволял ему спокойно смотреть, когда обижают слабых, женщин и детей.

Конан быстро понял, что незнакомец миролюбив и мягок и не может постоять за себя. Варвар вскочил, легко оторвал от пола тяжелую скамью и бросился к дерущимся. Стоило ему один раз опустить на головы свое оружие, как толпа рассыпалась, оставив несколько неподвижных тел.

Увы, вмешался он слишком поздно. Конан наклонился над незнакомцем, лицо которого превратилось в кровавое месиво, тот медленно открыл глаза, набрал в легкие воздуха, словно собирался что-то сказать, но силы покинули его, глаза помутнели, уголки губ дернулись, он выпрямился и затих. Киммериец приподнял голову погибшего и увидел на высокой скуле изображение маленькой черной чайки.

«Странная татуировка», – подумал Конан и, сам не пони-пая почему, осторожно коснулся ее пальцем.

Вдруг яркая вспышка ослепила варвара, его обдало жаром, а по телу пробежала дрожь. Это длилось всего мгновение. Варвар тряхнул головой, отдернул руку и выругался. Он терпеть не мог всевозможного колдовства, а тут явно вмещалась какая-то неведомая сила. Конан ощупал себя, провел рукой по лицу и, убедившись, что с ним ничего не произошло, вернулся к Ордо.

– Я говорил тебе, не лезь, – начал одноглазый.

– Что-то я сегодня быстро набрался, – ответил Конан, словно не слышал слов приятеля, – Пойду спать.

– А девочка? – напомнил Ордо.

– К Нергалу всех девок вместе взятых! – рявкнул киммериец. – Спать хочу. Завтра поговорим.

Конан медленно поднялся по скрипучей лестнице, пинком отворил дверь и, не раздеваясь, повалился на кровать. Заснул он мгновенно, словно в выпитое им сегодня вино был подсыпан сонный порошок. Ему приснился удивительный сон.

Бескрайние заснеженные просторы. Куда ни кинь взгляд, всюду снега, снега, снега. Ледяные кристаллики играют на солнце разнообразными цветами, словно кто-то рассыпал ровным слоем множество мелких бриллиантов. Холодно. Холодно так, что киммериец даже во сне почувствовал, как густой от мороза воздух с трудом проходит в легкие. Конан идет по ледяной пустыне, точно зная, что впереди его ждет Дом, жена, дети. Еще несколько шагов, и вдалеке показывается необычное строение: треугольное, остроконечное, покрытое шкурами неизвестного животного. Он приближается к дому, и в памяти всплывает совершенно незнакомое раньше слово: умран. Видимо, так называется строение.

Откидывается низкий полог, и из умрана на четвереньках выползает очаровательная хрупкая женщина в такой же меховой куртке, какая была надета на незнакомце. Чуть раскосые черные глаза женщины светятся радостью. Она бросается навстречу киммерийцу и восклицает:

– Млеткен! Где ты так долго пропадал? А где Анкаля?

Конан внезапно проснулся и резко сел. Кром! Не сходит ли он с ума? Однако самым удивительным оказалось то что он тут же вспомнил имя женщины: Уквуна. Вспомнил? Он никогда не знал его! Он нигде прежде не встречался с этой женщиной и вместе с тем осознавал, что она близкий и родной ему человек.

Негралово отродье – этот незнакомец… Что он такое сделал? Откуда появились чужие сны? В том, что сон чужой, Конан нисколько не сомневался, но как такое могло случиться, объяснить был не в состоянии. Он замысловато выругался и попытался снова заснуть, но стоило закрыть глаза, как опять злые ветры закружили над землей снежные вихри. Варвар заставил себя проснуться, встал и, тяжело ступая по лестнице, спустился вниз.

В таверне сидело несколько посетителей, мрачно накачивавшихся подогретым вином. На киммерийца никто не обратил внимания, и это было их счастьем, ибо Конан настолько разозлился, что, подними хотя бы кто-нибудь на него глаза, он тут же ввязался бы в драку.

Последствия свершившегося накануне побоища были тщательно убраны, трупы куда-то унесли, и лишь расколовшаяся от мощного удара скамья напоминала о том, что тут произошло вечером. Конан осмотрелся по сторонам и решительно шагнул к столу, за которым раньше сидел незнакомец. Варвар потребовал вина и попытался сосредоточиться. Это у него плохо получалось, потому что он больше привык работать кулаками и мечом, нежели головой. Однако он горел желанием разобраться в том, что с ним случилось. В голову лезли всевозможные мысли, но ни одна не помогала ему понять происшедшее. «Анкаля, сестренка…» – вдруг подумал он и вздрогнул. Опять начинается! Да что же это за проклятие?!

В свои неполные двадцать лет Конан успел побывать во многих странах, немало пролить крови, познать рабство, обучиться воровскому мастерству, попробовать жизнь наемника, заниматься контрабандой. Ему уже не раз приходилось сталкиваться со всевозможными магами, ведьмами, демонами, и ни один из них не ушел от острого меча киммерийца. Он не боялся ни оживших мертвецов, ни воинственных мумий, ибо знал, что с ними можно покончить, он бросал вызов богам, когда охранял священную рощу, но и этой схватки вышел победителем.

Именно варвар раскрыл тайну магического меча Скелоса это он вместе с неповторимой Карелой уничтожил мага Аманара и золотого демона Морат-Аминэ, Ловца Душ (при мысли о своенравной, непредсказуемой рыжеволосой красавице Конан улыбнулся, и его настроение стало не таким мрачным). И все равно киммериец с великой опаской относился ко всему, что было связано с волшебством. Победы победами, но до сих пор он выходил на бой со зримым врагом, а то, что сейчас с ним происходило, не поддавалось никакому объяснению. Во всяком случае, сам Конан не мог справиться с этой загадкой.

Для начала он решил поговорить с Ордо. С одноглазым киммериец познакомился в шайке Карелы, Рыжего Ястреба, и тот неоднократно сумел доказать свою преданность и надежность. Кроме того, Ордо обладал ясным и трезвым рассудком, чего сейчас Конану явно недоставало.

Ордо внимательно выслушал сбивчивый рассказ взволнованного приятеля и криво усмехнулся:

– Предупреждал ведь я тебя, не пей так много. Проспись как следует, и все встанет на свои места.

– Как ты не понимаешь! – вскричал варвар. – Спать-то как раз я и не могу спокойно. Мне снятся какие-то дикие сны.

– Ты что, приятель, снов начал бояться? – изумился Ордо. – Что-то на тебя не похоже.

– Конечно, не похоже, – горячо откликнулся Конан. – Именно это я и пытаюсь тебе объяснить. Этот узкоглазый, наверное, был колдуном и навел на меня какую-то дрянь, которая теперь мешает мне жить.

– Тебе ли бояться колдунов, – спокойно ответил Ордо. – Сколько их уже отведали твоего меча?

– Да этот-то и так уже подох! – разозлился киммериец. – Я не могу драться со снами и дурацкими мыслями.

– Плюнь и забудь, – пожал плечами одноглазый.

– Легко тебе говорить, – проворчал Конан. – Это не ты обзавелся женой где-то в снегах и сестрой, которой никогда в жизни не видел.

– И не увидишь. Скоро придет новый товар. Некогда будет о всякой чепухе думать. Да и спать почти не придется.

Этот разговор, как ни странно, немного успокоил Конана тем более что несколько следующих дней его не мучили на чужие воспоминания, ни странные сны. Он благополучно спустил в различных кабаках почти все свои деньги, осчастливил страстными ласками половину припортовых красотой, выпил целое море вина и вновь почувствовал себя прежним. К этому времени Ордо разыскал очередного заказчика, и контрабандисты принялись готовиться к серьезному делу. Однако когда почти все было готово и оставалось лишь решить несколько мелких вопросов, чтобы начать действовать, Конан вдруг почувствовал, что ему надо срочно покинуть Аграпур и двинуться на север. Чем было вызвано такое неожиданное изменение всех его планов, он объяснить не мог. Просто ему надо было куда-то идти, и как можно скорее.

Ордо вспылил так, что, казалось, под ним сейчас загорится скамья:

– Ты совсем рехнулся?! Мы все на тебя рассчитывали, а ты собираешься бросить нас ни с того ни с сего.

– Пойми, – попытался оправдаться киммериец. – Это не я. Кто-то тянет меня отсюда, и если я откажусь… Да нет! Не могу я отказаться!

– Ну и убирайся на все четыре стороны! – рявкнул Ордо, поднялся со скамьи и ушел, ни разу не обернувшись.

Конан хотел броситься за ним, но понял, что все равно ничего не объяснит приятелю, потому что сам не знает, что с ним происходит. Вскоре он уже был в Аките, но, убедившись, что его там ничего не держит, покинул город на следующий же день. Ноги сами вели его в Замору, хотя ему совершенно не хотелось туда идти. Сумасшедшие сны опять вернулись. Чаще всего ему снилась молоденькая девушка с такой же крошечной чайкой на щеке, как и у незнакомца, которого он столь опрометчиво бросился защищать. Девушка смотрела на него печальными глазами и твердила одно и то же: «Торопись, Млеткен, торопись. Еще немного, я не выдержу. Тогда ты больше не увидишь меня».

Конан пытался отвечать ей, сказать, что он вовсе не Млеткен, что он даже не знает, кто такой Млеткен, но в своих снах он был немым. Сны всегда обрывались неожиданно, словно кто-то стирал огромной тряпкой картинку и оставлял лишь непроницаемый черный фон. Временами киммерийцу казалось, что он сошел с ума окончательно, однако когда он вновь обретал способность спокойно и разумно мыслить, то понимал, что какие-то неведомые силы затеяли с ним большую игру, и давал себе слово довести ее до конца. Он мог бы и не давать слова, ибо все равно был не в силах сопротивляться мощным толчкам, направлявшим его все дальше и дальше неизвестно куда.

После нескольких дней изнурительного пути (изнурительного потому, что Конан сам себе напоминал безмозглое животное, которого палкой гонят не то на водопой, не то на заклание) он пересек границу Заморы. Ближайшим городом, лежавшим на его пути, был Аренджун, столица государства. Аренджун не зря называли городом воров. И сам город, и его окрестности издавна привлекали всевозможный сброд: грабителей, карманников, шлюх, разнообразных преступников со всего света. Путники, направлявшиеся в столицу, опасались ходить поодиночке, но даже и большие компании часто либо погибали, либо расставались со всем своим добром.

Конану нечего было бояться. Он нисколько не сомневался, что справится с любыми головорезами, и поэтому шел открыто, ни от кого не прячась. До Аренджуна оставалось менее дня пути, когда далеко впереди киммериец рассмотрел силуэт одинокого путника. Смельчак был высок ростом, черноволос и, похоже, довольно-таки силен. Но даже зоркие глаза варвара, сколько он ни напрягал их, не увидели какого бы то ни было оружия. Конан решил немного сбавить темп и понаблюдать. Безоружный путник вполне мог оказаться приманкой. Банды грабителей иногда выставляли на дорогах либо миловидную девушку, с либо симпатичного ребенка, либо хлипкого юношу. «Приманки» обманом завлекали путешественников в самое логово, где их и обирали до нитки, а иногда и перерезали им глотки.

Путник явно направлялся к Аренджуну и, похоже, не спешил. Однако его медлительность не была вызвана осторожностью, весь его облик говорил о том, что он ничего не боится. Лишь один раз он остановился, посмотрел по сторонам, а затем, пожав плечами, двинулся дальше. Не успел он пройти и сотни шагов, как из кустов, которые росли как раз в том месте, где он останавливался, выскочили пятеро мужчин. Все они были невысокими, юркими и очень быстрыми. Грабители, а Конан нисколько не сомневался, что это были именно они, окружили путника и вытащили из-за поясов длинные ножи.

Киммериец, двигаясь бесшумно, словно хищник в джунглях, почти догнал их и спрятался в тех самых кустах, где раньше сидели бандиты. Теперь он мог рассмотреть всех. Головорезы, несомненно, были заморийцами. Об этом говорили и их смуглая кожа, и тонкие черты лица, и темные, густые волосы. Путник был не менее чем на голову выше любого из них, прекрасно сложен, молод и хорош собой. В его странных светло-карих, почти рыжих глазах светились ум и доброжелательность. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда грабители достали ножи.

– Вы, наверное, думаете, что у меня есть золото и драгоценности? – спокойно спросил он.

– Мы ничего не думаем, болван! – гаркнул один из бандитов, – Гони кошелек, а что в нем, сами разберемся.

– У меня всего несколько монет, – сказал высокий, – но с какой стати я должен отдавать их вам?

– Тебе что, жить надоело? – поинтересовался главарь.

– Да нет, нисколько. К жизни надо относиться серьезно, поэтому я и предлагаю вам разойтись по-хорошему. Мне бы совсем не хотелось причинять вам зла.

Грабители захохотали так, что у главаря даже выступили слезы на глазах.

– Вот повеселил так повеселил, – полусказал, полувсхлипнул он, проводя по грязному лицу не менее грязной рукой. – Так и быть, за это мы тебя отпустим.

– Об этом я вам и говорил, – кивнул путник и повернулся, собираясь уйти.

– Эй, погоди! Ты-то пойдешь, а кошель останется.

Путник посмотрел на бандитов печальными глазами и тяжело вздохнул. Так, наверное, смотрит мать на непонятливых малышей. Ей не хочется наказывать детишек, а слов для их увещевания она уже не находит.

– Вы так ничего и не поняли. Как жаль…

– Он еще будет нас жалеть… – начал было главарь, но слова застряли у него в глотке.

В том месте, где только что находился путник, стоял здоровенный тигр, остервенело бьющий хвостом по бокам. Хищник зычно рыкнул, показав при этом острые клыки, и поднял лапу, намереваясь нанести удар. Но бить было некого. Грабители бросились врассыпную, оглашая воздух душераздирающими воплями. Вскоре все они скрылись за горизонтом.

Тигр посмотрел им вслед и зевнул. Конан выхватил меч и прыгнул вперед, мгновенно оказавшись напротив зверя. Но не успел он даже поднять меч над головой, как на месте хищника снова стоял тот же путник.

– Не горячись, – остановил он киммерийца, приветливо улыбаясь. – Ты ведь не такой же остолоп, как они,

– Ты колдун? – нахмурившись, задал варвар совершенно глупый вопрос.

– Нет, – покачал головой путник. – Я маг. Подмастерье Обители Знаний.

– Что отродье Нергала, что Нергалово отродье – одно и то же.

– Вовсе нет. Я служу Добру. А ты кто?

– Ветлан… Кром! Я киммериец. Конан.

– А меня зовут Джерим. Я из Вендии. Но почему ты зал сначала «ветлан»?

– Понятия не имею. Я даже не знаю, кто такие ветланы.

– Это маленький народ. Они живут очень далеко отсюда, на самом севере, – пояснил Джерим. – На берегу Северного моря. За тундрой.

Конан задумался. В большинстве его странных снов он видел как раз северную страну. Значит, этот таинственный Млеткен, который последнее время не дает ему покоя, нет лан? Боги пресветлые! Неужели придется тащиться в такую даль, чтобы разобраться во всем этом? Вот влип так влип

Джерим терпеливо ждал, когда рослый киммериец заговорит с ним. Чародей, конечно же, мог заглянуть в мысли варвара и, может быть, даже помочь ему, но данный Подмастерьем обет не позволял ему читать чужие мысли без ведома человека, за исключением самых крайних случаев. Сейчас опасность никому не угрожала, ничья жизнь не висела на волоске, а потону Джерим был вынужден бездействовать.

Он молча рассматривал могучую фигуру Конана, бугристые, налитые силой мышцы, резкие, словно высеченные в камне, черты лица, и этот человек все больше и больше нравился магу. Он чувствовал, что киммериец по-своему честен и благороден, что, несмотря на его явно бурное прошлое, он не кровожаден и не зол, что он может стать верным и надежным спутником. К тому же Конан явно нуждался в помощи, хотя и сам не знал об этом. Наконец Джерим не выдержал:

– Куда ты направляешься?

– Сам не знаю. Куда-то на север,

– Ты не похож на праздного гуляку.

– У меня есть цель.

– Не буду спрашивать какая, – пристально посмотрел на варвара Джерим. – Но если ты не возражаешь, я мог бы составить тебе компанию.

– Терпеть не могу колдунов, – нахмурился Конан. – От вас одни неприятности.

– Резко, зато откровенно, – рассмеялся вендиец. – Я уже объяснял тебе, что я не колдун.

– А тигр у тебя просто в дорожном мешке живет, – усмехнулся киммериец.

– А… То, что ты видел, было просто иллюзией. Фокусом. Никакого тигра. Картинка.

– Ага, – кивнул Конан. – От этой картинки бандиты столько наложили в штаны, что отсюда пахнет. Показывай и фокусы кому-нибудь другому, а я обойдусь без них. дорогой.

– Зря ты так, – огорчился Джерим. – Тебе вполне может пригодиться моя помощь.

Лучше бы он этого не говорил. Варвар нахмурился, как грозовая туча.

– До сих пор я не нуждался в няньках и, как видишь, жив и здоров. Мне не нужны никакие попутчики.

– Что ж, – печально улыбнулся чародей. – Насильно мил не будешь. Прощай.

С этими словами он резко развернулся, чтобы уйти. На том месте, где он только что стоял, столбом взвилась пыль, и Джерим исчез, словно привиделся Конану во сне. Киммериец ошарашено огляделся по сторонам, но его собеседника нигде не было видно. Неожиданно в дорожной пыли что-то блеснуло, и варвар нагнулся, чтобы получше рассмотреть, что это такое. У его ног лежала небольшая, размером меньше ладони, изящная фигурка, сделанная из чистого золота. Мастер, изготовивший ее, был большим умельцем. Тонкие черты лица статуэтки выражали доброжелательность, глаза, сделанные из крошечных камней золотисто-рыжеватого цвета, казалось, внимательно смотрели прямо в глаза Конану, и даже сам металл на ощупь не был холодным и безжизненным.

Полюбовавшись вволю своей находкой, варвар аккуратно положил ее в потрепанную дорожную сумку. «Колдун – так спешил, что обронил своего божка, – подумал он, – и даже не заметил этого. Что ж, колдовство колдовством, а золото всегда остается золотом. Очень кстати. В Аренджуне эту игрушку можно выгодно продать». Радуясь неожиданной удаче, он поспешил вперед, не глядя под ноги. И Напрасно. Не успел Конан сделать и нескольких шагов, как его правая нога провалилась в какую-то не слишком глубокую ямку, подвернулась, и киммериец рухнул ничком на землю. Острая боль пронзила его, а перед глазами закружились в бешеной пляске яркие звезды.

Придя в себя, Конан попытался встать, но не тут-то было: Нога совершенно не слушалась его. Он осторожно ощупал неестественно вывернутую и опухавшую прямо на глазах лодыжку и смачно выругался. Сомнений не оставалось: переломана, и идти варвар не мог. Собрав в кулак всю свою волю он все же поднялся, стараясь не наступать на больную ногу, я поглядел по сторонам в поисках дерева с низкими ветвями или крепкого кустарника. Конан хотел вырезать две палки чтобы закрепить перелом, и третью для посоха, без которого ему ни за что теперь не дойти до города.

Ни одного подходящего дерева поблизости не оказалось, но справа от дороги киммериец увидел высокие густые кусты с толстыми ветвями. Сжав зубы, еле превозмогая боль, пронзавшую мозг при каждом шаге, он заковылял к обочине, но вскоре понял, что больше не может идти, и пополз. Пыль забивалась ему в рот и нос, обильно струившийся по лицу пот мешал видеть, но варвар упорно продвигался к цели и, достигнув ее, сел, аккуратно пристроив посиневшую ногу на мягкой траве. Отдышавшись, Конан достал нож и срезал пару ветвей, которые показались ему достаточно прочными.

Теперь надо было их чем-то прикрепить к лодыжке, и киммериец начал шарить в сумке, надеясь отыскать там кусок веревки, который он туда положил, собираясь в дорогу. Как назло, под руку попадалось что угодно, кроме того, что было нужно. Разозлившись на преследовавшие его неудачи, варвар, рыча и изрыгая проклятия в адрес всех известных ему богов и демонов, перевернул сумку и вытряхнул ее содержимое на траву.

Золотая статуэтка, подобранная им в пыли, сверкнув на солнце, улетела в самую гущу кустарника. Следом за ней из сумки наконец-то вывалилась веревка. Облегченно вздохнув, Конан принялся обматывать ее вокруг ноги, стараясь закрепить палки так, чтобы они не съехали при ходьбе в сторону.

Увлеченный своим занятием, он все же услышал, как за его спиной хрустнула ветка, и резко обернулся. Возле самых кустов стоял вендиец.

– Откуда ты взялся? – удивился киммериец, уверенный, что маг намного опередил его.

– Я услышал, как ты ругаешься, и понял, что у тебя неприятности. Я могу чем-то помочь?

– Можешь. Затяни узел потуже. Не бойся причинить мне боль. Я терпеливый, – сквозь зубы усмехнулся Конан.

Джерим присел рядом с ним на корточки и начал быстро разматывать веревку.

– Что ты делаешь? – закричал варвар. – Я просил завязать ее, а ты…

– Не горячись, – улыбнулся вендиец. – Я хочу осмотреть твою ногу.

– Чего на нее смотреть? Самый обычный перелом. В Аренджуне полным-полно костоправов. Они знают, что с ним делать.

– Я тоже знаю.

Джерим отвязал палки, провел прохладной ладонью по распухшей лодыжке, что-то быстро пробормотал, и боль мгновенно утихла. Затем он обхватил ногу Конана руками и, читая нараспев какое-то длинное заклинание, в котором киммериец не разобрал ни слова, начал мять ее, словно лепил что-то из мягкой и податливой глины. Когда он наконец замолчал, варвар с изумлением увидел, что безобразная сизая опухоль спала.

– Теперь тебе надо отдохнуть, – сказал чародей. – Спи.

Он легко коснулся лба Конана своими тонкими пальцами, и глаза киммерийца мгновенно закрылись. Сон его был легким и приятным. Чужие видения, мучившие его последнее время, не явились, и, проснувшись, Конан ощутил себя свежим и прекрасно отдохнувшим. Рядом сидел Джерим. Увидев, что варвар открыл глаза, маг ласково улыбнулся ему:

– Встань.

– Ты в своем уме?! Как я…

– Встань.

Конан почему-то послушался и даже задохнулся от изумления: от терзавшей его боли не осталось и следа, а перелом, похоже, сросся, словно его никогда и не было.

– Как ты это сделал? – повернулся он к вендийцу.

– Меня многому научили в Обители Знаний. В том числе и врачеванию. Это совсем не сложно. – Не дав варвару и рта раскрыть, он продолжил: – Солнце скоро сядет. Успеем дойти до города?

– Теперь успеем. Я чувствую себя так, как будто заново родился.

– Так ты позволишь мне пойти с тобой? Вдвоем веселее. Или ты все еще не доверяешь мне?

– Не знаю почему, – серьезно ответил Конан, – но, кажется, доверяю. Ты странный колдун. Зла в тебе нет. Если тебе все равно, куда идти, можешь пойти со мной.

Киммериец быстро собрал разбросанные на траве пожитки, затянул завязки на дорожной сумке и собрался было идти, но тут вдруг вспомнил о золотой фигурке.

– Знаешь, – обратился он к чародею, – когда ты так странно исчез, я нашел на дороге маленького золотого божка. Он, наверное, принадлежит тебе? – Джерим кивнул.—