Текст книги "Долг платежом страсти"
Автор книги: Кристина Портман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Ммм… да ты влажная! – достал он пальцы, посмотрел на них и погрузил себе в рот. – Отлично.
Чтооо???!!! Влажная??!!! Да какого черта? С чего вдруг?! Что он о себе возомнил? Может это была какая-то неведомая реакция организма на перенесённый стресс?
Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы он ещё раз провёл по ней пальцами.
Но он заботливо накрыл меня пледом и принялся рассматривать поверженного отца.
– Тааак. И что же теперь делать?
Глава 7.
У меня не было никаких мыслей и уж тем более идей.
Давид тоже молча стоял и смотрел на него. Нужно было что-то предпринимать. Взгляд у него был серьёзный и сосредоточенный.
Если бы у меня даже и были мысли – я бы не рискнула нарушить его размышления. Да и какие у меня могли бы быть мысли, не зная толком ни отца, ни сына, ни правил этого дома. Кто я такая? Девочка на птичьих правах, которую только что чуть не изнасиловали. Единственной моей мыслью было – как бы поскорее убраться отсюда.
– Ладно, – сказал Давид, видимо, приняв какое-то решение. – В конце концов, это моя проблема. А тебе нужно прийти в себя.
Он наклонился к отцу, натянул на него штаны. Взял его под руки и аккуратно выволок в коридор. Дверь за ними закрылась. Ключ привычно отчеканил мой плен.
Наконец, я осталась одна.
По-прежнему, абсолютно обнажённая я лежала в постели и хотя силы ко мне уже вернулись, двигаться вовсе не хотелось… Плед прикрывал меня и то ладно.
В полумраке разбитого торшера я лежала и думала.
Но вовсе не о том, как меня пытался изнасиловать дядя Жора – всё это казалось уже не таким существенным. Как легко перестают волновать трудности, как только они решаются, даже если ненадолго. Нет проблемы – нет напряжения. Поэтому Жора сейчас был для меня далеко. А вот его сын… Да, я думала о Давиде.
Вспоминала, как он меня рассматривал. Как его взгляд скользил по моему телу, как горели его глаза.
Я много раз видела как мужчины смотрят с вожделением – не всегда это приятно, не всегда это уместно. Но вожделение неподвластно контролю, оно возникает само по себе, полностью порабощая сознание. В игру вступают более весомые и древние силы – инстинкты. Самец видит самку и тут возможны только два варианта развития событий – он её либо хочет, либо нет. Всё остальное для природы совершенно не важно.
И самке нужно быть совсем невнимательной, либо полной дурой, чтобы не отследить реакцию самца. Достаточно всего лишь его взгляда.
Давид тогда рассматривал меня с вожделением… Не с интересом, не с какими-либо другими эмоциями, а именно с похотью. Или мне это только показалось.
После потрясения моё воспалённое воображение могло придумывать какие угодно картины. Может быть это защитное свойство подсознания – пережитый страх перекрывать чем-то приятным. Типа моральной компенсации. Психологическая защита. Не знаю.
Да и не хотелось ничего думать, анализировать… хотелось чего-то приятного радостного.
Хотелось любви, внимания, нежности, ласки… Я вдруг вспомнила, что давно не влюблялась, да и влюблялась ли я вообще.
В школе мальчики обычно выглядят младше девочек, но все они зачастую какие-то были ущербные. По крайней мере, в моей школе. А вне её я нигде особо и не гуляла. Типичная домашняя девочка. Девочка, истосковавшаяся по любви, которой у неё никогда не было, но о которой она так много читала, смотрела и теоретически знала. Как Онегинская Татьяна… Конечно, за мной пытались ухаживать и не раз, но я все время чего-то боялась. Я словно сама себе выстроила какие-то рамки и принципы, которым слепо доверяла, которые, возможно, по какой-то, одной мне понятной договорённости, защищали меня от внешних невзгод.
И дальше поцелуев дело никогда не доходило.
А может и не боялась – просто чувствовала, что не моё…
С Давидом всё совсем по-другому. Мы даже толком не знакомы.
Но его глаза и взгляд, который они излучают, его голос – ровный, спокойный, но при этом жёсткий, властный. Он чётко знает, что хочет и как это получить. Его сегодняшняя забота, защита… В моих глазах он был олицетворением настоящего мужчины.
И это был первый мужчина, который видел меня обнажённой, но от взгляда которого мне не было стыдно, страшно или противно, а наоборот – хотелось, чтобы он и дальше рассматривал меня, хотелось, чтобы он ещё раз провёл своими пальцами по моей вагине, а может и погрузил бы их чуть поглубже… а может и не только пальцы…
Размышляя, я вдруг с удивлением заметила, что уже ласкаю себя и пальцы – на этот раз мои – поглаживают клитор. Мастурбация? Неужели я сама себя ублажаю… Это же грязь всё, пошлость… А плевать. Мне нужно было отвлечься от этого хаоса вокруг, мне нужно было хоть как-то порадовать себя пусть даже вымышленной реальностью. В конце концов, какая разница – фантазии это или всё по-настоящему, главное – как на это откликается моё тело, а ему определенно нравилось то, что сейчас происходит. Сладкая нега обволакивала каждую мою клеточку, одурманивая разум.
Я слегка отодвинула в сторону плед, почти полностью обнажившись, чтобы дать абсолютную свободу и руке, и телу – точно так, как это было, когда рядом сидел Давид.
Представляя Давида и что это его пальцы – я от лёгких и нежных поглаживаний невольно начала переходить к более интенсивным… мне хотелось яснее их чувствовать, а это было возможно только при плотной и динамичной стимуляции.
Я закрыла глаза, мне казалось, что поверженный дядя Жора всё еще лежит возле кровати, а Давид, восхищённый моей наготой, проводит пальцами по краешкам моих интимных губ… он смотрит мне прямо в глаза и проводит ими там, где, кроме меня никто никогда не хозяйничал. Проводит по краю, потом потихоньку вводит их глубже, ещё глубже, улыбаясь мне своей чарующей улыбкой и именно его пальцы я сейчас чувствую в себе. О, ещё как чувствую, я буквально насажена на них, я в абсолютной власти этих первых в моей жизни мужских прикосновений внутри меня. Я им верю, я им рада, я хочу их… Сука, как же я хочу их. Ещё, глубже, смелее. Тёплые, твёрдые, влажные в моих соках пальцы, которые совершенно точно знают – как себя вести внутри девушки. Где нужно поднажать, а где ослабить прикосновения… когда усилить движения, а когда замедлить…
Они живут во мне своей, неподвластной мне жизнью, словно, часть меня они совершенно точно знают – как мне сделать хорошо и делают так, меняя движения… то нырнут глубже, то надавят на стеночки, то поиграют немного с клитором.
Всё виртуознее и импульсивнее действуют эти пальцы, постепенно доводя меня до исступления. А он сидит и просто смотрит на меня. Он всё понимает. Он знает, что уже имеет надо мною власть. И беззастенчиво пользуется этой властью, получая нескрываемое удовольствие. Я же вижу его глаза и дьявольские огоньки, танцующие в них.
Мои силы на исходе, как же хочется полностью отдаться его прикосновениям, но при этом детские страхи сковывают мой изливающийся вулкан наслаждений. Но пальцы – пальцы знают своё дело и неизбежно приближают меня к кульминации контакта, невзирая ни на что. Все тревоги, все страхи растворяются в этом дурманящем тумане манящего блаженства.
Я чувствую, как усиливается томление, как кровь приливает к моей и без того разгоряченной точке наслаждения. Я подмахиваю этим пальцам, всё глубже и глубже погружая их в себя. Я чувствую вплотную надвигающуюся бурю – первую в моей жизни бурю самоудовлетворения. Давииид. Он смотрит и продолжает это делать.
Сердце начинает биться всё сильнее и сильнее, по ногам проходят микроскопические судороги. Соски твердючие, пальцы хлюпают в моих соках. Всё быстрее и быстрее, он перебирает ими, приближая неизбежное.
Легкий стон срывается с моих губ. Зажмурившись, я всё сильнее орудую пальцами вокруг разбухшего и жаждущего разрядки клитора… то погружая, то вынимая пальцы.
Финал уже близок. Совсем уже близок. Буквально секунда!
– Не помешаю?
Я в ужасе распахиваю глаза. Давид! Он просто стоял рядом с кроватью и смотрел, как я отчаянно себя удовлетворяю.
Я смотрела ему прямо в глаза… и… и уже не могла остановиться! Запущенный процесс был уже необратим. Наоборот, его присутствие в разы усилило возбуждение, и я кончила. Кончила! Глядя на него. В глаза! Со стоном, с максимальной разрядкой… я просто смотрела ему в глаза и кончала, волна за волной… за столько лет мой организм так истосковался по заветному женскому счастью, что выжимал из этой разрядки по максимуму… я стонала, но не отводила взгляд, тупо смотрела ему в глаза – вся открытая перед ним, с разведёнными ногами, с пальцами в вагине – и кончала, раз за разом…
Никогда в моей жизни не было более сильных ощущений.
Никогда ещё я не испытывала такого всепоглощающего возбуждения и такого мощного оргазма. Это была кульминация эйфории… Это была кульминация всей моей недолгой жизни. Вновь обессиленная я откинула голову на подушку, слегка прикрывшись пледом.
– Я зашёл сказать, что с отцом всё в порядке, чтобы ты не волновалась… но, – он усмехнулся, – ты, видимо, особо и не переживала.
– Я… я… не знаю, что на меня нашло… в первый раз такое, – силясь унять нехватку дыхания, пыталась я подобрать слова.
– Ну да, ну да.. ты так ловко орудовала пальцами, что на дебют это было похоже меньше всего. Откровенно говоря, я сюда шёл с совсем другими мыслями, но в свете открывшихся обстоятельств… учитывая твой нереализованный потенциал… я придумал кое-что другое.
Давид по-хозяйски сел в кресло. Закурил. Налил себе вина из принесённой отцом бутылки. Не торопясь сделал несколько хороших глотков.
– Шикарное вино.
И снова приложился к бокалу, что-то обдумывая.
– Значит так, – начал он, – отец тебя пока не побеспокоит. Я обеспечу за ним должный медицинский уход и на какое-то время он выпадет из реальности. Спишем это потом на травму головы.
Сердце моё радостно забилось в предвкушении скорого освобождения. Неужели я скоро буду дома?
– Спасибо, Давид, ты человек! Большое спасибо, – я не могла подобрать нужных слов.
– С благодарностью пока повремени, это ещё не всё, – невозмутимо ровно продолжил он. – Я действительно шёл сюда, что отпустить тебя, но…
Господи, но что ещё? Я почувствовала, как в мою жизнь снова пробирается нечто тревожное и малоприятное. Но разве может Давид представлять для меня какую-то угрозу. Зачем он тогда спасал меня от отца.
–…нооо. Волею случая я стал свидетелем твоих грязненьких шалостей.
– Да каких шалостей? Я тебе клянусь, что это в первый раз со мной. Я не знаю, что на меня нашло…
– Не сметь меня перебивать! – жестко осадил он. – Так вот, я давно хотел сделать сайт в даркнете. Это такое тайное место в интернете, куда невозможно попасть легально. И на этом сайте выкладывать провокационные ролики на различные темы. В том числе и сексуальные. Единственное, чего мне для этого не хватало – это аппетитной сексуальной девственницы, с хорошими данными. И вот она кажется нашлась… – закончил он на мажорной ноте.
Что? Он хочет, чтобы я снималась в порно… Ну уж нет, тогда уж лучше дядя Жора. Пережить позор для одного человека легче, чем для огромной аудитории. Как я потом буду жить, работать, кто меня возьмёт замуж после такого прошлого? Долбанный извращенец.
– Ты шутишь? – сухо спросила я.
– Отнюдь.
– Я не буду сниматься в порно. Почему я? В интернете полно порнороликов различных жанров. Что тебе это даст?
– Понимаешь, – примирительно заговорил Давид, – это не будет типичное порно по шаблонному сценарию. Это будет целая история. История становления.
– Какого ещё становления?
– Превращение глупенькой девочки в опытную женщину. За семь дней я постараюсь научить тебя всему, раскрыть всё то лучшее, что есть в тебе и о чём ты пока не догадываешься. И за этой трансформацией будет наблюдать весь мир. Ну или, по крайней мере, часть его.
– Ты хочешь на этом много заработать?
Давид рассмеялся.
– Нет, конечно, денег мне хватает. Мне скучно. Хочется какую-то забаву. А то, что придумал я – мне кажется будет весьма интересным.
Я смотрела на него с грустью и разочарованием. Как я могла так ошибиться? Интересно ему будет. А я?
– Давид, а что будет со мной?
– А что с тобой будет?
– Как я потом буду жить?
– Аааа, ты про это, – он улыбнулся. – Ты будешь в маске. Никто никогда не узнает, что это была ты. Поверь мне, я тоже не собираюсь светить лицом. Репутация в мире бизнеса – крайне важная составляющая.
– Ты тоже будешь сниматься?
– Ну конечно, почему нет. Разве не интригует, когда твою страсть могут разделить ещё тысячи людей со всего мира. Разве не кайф полностью обнажить свой сокровенный мир, сохраняя при этом его внутреннюю целостность.
Осознание того, что и Давид будет принимать в этом участие предательски отозвалось томлением внизу живота. Но заниматься сексом у всех на виду, у тысячной армии извращенцев, зная, что они сейчас глядя на тебя усиленно онанируют – ну уж нет, избавьте!
– Я пас, – коротко сказала я. – Я просто не смогу, это выше моих сил. В конце концов, это просто омерзительно.
Давид встал.
– Ну как знаешь. Тогда возвращаю тебе своего отца в полном здравии, целостности и сохранности. Забавляйтесь, пока ему не наскучит – месяц-два. Может ещё и родишь от него. Помощи от меня, естественно, не жди. Зачем мне рисковать своим благополучием ради тебя, если ты не хочешь рискнуть, ради меня?
Он порывисто подошёл и сел на кровать.
– Послушай меня, Кристинка, это всего лишь на недельку. Я просто хочу опробовать этот формат. Может он вообще не пойдет, и я всего лишь себе идеализировал этот спорный проект. Я бы мог взять кого-то со стороны, но тогда я рискую, что девушка с улицы обнародует мою личность. А ты… ты не такая, меньше всего тебе захочется афишировать в этом своё участие. И да, по окончании всего я тебе ещё и хорошенько заплачу. Съедешь от своего папаши в отдельную квартиру, начнёшь взрослую счастливую жизнь.
– Ты разговариваешь со мной, как с проституткой, – слёзы выступили у меня на глазах.
Он встал.
– Дело твоё, – холодно сказал Давид, – либо месяцы куварканий с отцом, либо неделя в проекте и ты свободна. Решай сама. Завтра жду от тебя ответ. Спокойной ночи.
Давид вышел. Дверь замкнулась.
Участь моя была незавидна – стать сексуальной рабыней либо отца, либо сына…
И что самое пугающее и фатальное было для меня – так это то, что сын мне нравился.
Глава 8.
Я пыталась заснуть, но сон не шёл… Слишком много всего сплелось в сегодняшнем дне – и утро с дядей Жорой, и появление Давида, и нападение Жоры, и спасение Давидом, и… стыдно было вспомнить мои ласки на глазах у этого странного парня и его извращённое предложение.
Буквально сутки назад в это время я готовилась ко сну у себя в комнате – жизнь моя была размеренна, предрешена и совершенно прозрачна на несколько лет вперёд: учёба в университете, лето за рубежом, общение со сверстниками. Все было под полным контролем и ничто не угрожало этой само собой выстроенной программе моего существования. От меня требовалось просто жить и радоваться, да хорошо учиться.
И вдруг одно неверное движение, обычные посиделки, которых в нашей квартире было великое множество, одно случайно брошенное слово, усмешка судьбы и я в другом доме, в другой жизни. И на выбор у меня – либо съёмки в порно, либо удовлетворение похоти старого борова. Как так могло получиться? Как?!
Всего лишь за пару часов решилось и в корне изменилось то, что было накоплено годами и планировалось на года вперёд. Какая невероятная подмена декораций и ролей.
Как можно было ставить меня на кон? Насколько нужно было быть уверенным в своей комбинации… Это должна была быть самая сильная и непоколебимая – абсолютный флешрояль из главных карт, а не его жалкое каре из валетов. Да и сама мысль – поставить на кон дочь… Это же противоестественно всем законам природы, и самому главному закону семьи – священному закону любви отца к дочери.
К черту его… пошло всё к чёрту. Что сделано, то сделано. Какой сейчас смысл об этом рассуждать? Нужно строить новую жизнь, свою собственную, в которой только я буду решать – что мне делать со мной и как.
Я должна бороться, я должна сделать выбор. И выбор очевиден.
Согласившись на условия Давида, я буду действовать во имя святой цели – своего спасения, во имя того, чтобы перечеркнуть свой прежний обветшавший мир и выстроить на его руинах нечто более прочное и совершенное. С таким подходом моя совесть и сны никогда не посмеют меня в чём-либо упрекнуть.
А, если остаться с Жорой, то это выльется в бесцельные, бессмысленные недолгие омерзительные утехи, результатом которых неизбежно станет смерть – моя или его. И что? Кому это нужно? Мне точно нет.
А значит решено. Неделю я как-нибудь выдержу. Получу свои деньги и прощай ненавистная Москва и ублюдские люди, смысл бытия которых – деньги, деньги, деньги… власть, похоть и жратва. Ненавижу.
Спокойной ночи, Кристина.
И я заснула.
* * *
Утром меня разбудил уже «полюбившийся» лязг ключа.
Давид принёс завтрак. Спасибо, милый.
– Доброе утро, лежебока, – приветливо защебетал он.
Вот же дьявол во плоти. И как ему так удаётся – искусно перепрыгивать от любви к ненависти, от радости к раздражению, от похоти к презрению.
И в каждом состоянии он весьма органичен. Что ты за человек такой…
– Доброе, – хмуро ответила я. Не столько от того, что мне неприятен был он, сколько от того, что просто не выспалась. И, Господи, как же я не люблю, когда меня видят только-только спросонья. Я все-таки леди, а леди прекрасны всегда, никто и никогда не должен видеть их в ином виде или состоянии.
– Ну что, – тут же перешёл к сути Давид, – ты подумала?
– Подумала.
– И каков будет вердикт?
– Мне всё это очень не нравится, я прям сильно против всего этого, ты долбанный извращенец.
– Да или нет? – невозмутимо уточнил он.
– Да… – выдохнула я.
– Отлично! – он заметно оживился. – Знаешь, я как-то особо и не сомневался в твоём здравомыслии. Но учти моя дорогая – всё будет серьёзно. Это мой проект и он будет точно таким, каким я его хочу видеть. Будешь проявлять строптивость или непослушание – верну тебя к папке. Но не к твоему.
– Я понимаю, – кажется меня уже сложно было чем-то удивить.
– Достойно выдержишь неделю – поедешь домой с достойной вип-карточкой. Будешь стараться – получишь и премию. Всё в твоих руках.
Он сел рядом на кровать. Сердце мое предательски заколыхалось.
– Я уверен, со временем ты распробуешь удовольствие от новых возможностей своего тела и души. И время, проведенное вместе, в дальнейшем будешь вспоминать с ностальгией.
Он говорил и при этом незаметно просунул руку мне под покрывало. Как только он коснулся рукой моего обнаженного бедра – я дёрнулась от неожиданности. Ногу убрала.
– О нашем проекте будут говорить, на нас будут равняться, за нами будут повторять, – самозабвенно продолжал он и в этот раз его рука уверенно легла поверх моего бедра так, что убрать её в сторону я не могла.
– Убери руку, – буркнула я.
– Я не деспот и не садист. Я не причиню тебе зла, да и мыслей у меня таких нет. Я просто знаю кое-то больше и лучше тебя. Я поведу тебя, как учитель нерадивого ученика.
Рука его медленно поползла выше. А я вчера перед сном так и не оделась.
Как бы он ни был мне сейчас противен своим предложением и разговорами, я не могла обмануть своё тело, которое тут же трепетно отозвалось на его поглаживание. Я понимала, что должна своей рукой просто убрать его руку из-под пледа, но… руки мои безвольно лежали поверх него, как ни в чём не бывало.
– Мы многое себе запрещаем, – продолжал Давид так же, как будто под пледом ничего не происходило, – а зачем? Ведь многие наши запреты – это просто недостатки воспитания. Нам вдолбили в голову – что это хорошо, а это плохо и мы свято в это верим и следуем этим правилам, даже не пытаясь разобраться – что для нас по-настоящему хорошо, а что плохо.
Его рука достигла моих уже увлажнённых, сука, губ. Он начал нежно их поглаживать.
Я напряглась, сама же, невольно, скорее всего подсознательно, слегка раздвигая ноги.
– А потом методом проб и ошибок мы выясняем, что оказывается: то, что было плохо – это на самом деле хорошо, а то, что хорошо – просто допотопный пуританский 17-й век с его мхом покрытой моралью.
Он всё так же чувственно массировал ладонью мой лобок, мои губы и клитор, я закусила губу. С каждым его поглаживанием откуда-то снизу живота по всему телу разбегались приливами волны удовольствия, до макушки, до самых кончиков пальцев ног.
Сегодня я не могла смотреть ему в глаза.
Безвольно я смотрела в точку куда-то в низ угла комнаты.
– И представляешь, некоторые так никогда и не осознают – что же для них действительно хорошо в удовольствии, в сексе…, – гипнотическим голосом продолжал Давид. – Они живут иллюзорной жизнью – зачастую внешне счастливой, но тревожной внутри, потому что мысли их греховные тянут совсем не туда – куда направили их родители и окружение. И трахается несчастный муж со своей женой всю жизнь и считает, что счастлив, а по ночам частенько ему снятся другие мужчины… и от этих снов он просыпается с мокрыми осеменёнными трусами.
