Текст книги "Невеста Драконов"

Автор книги: Кристина Лу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Вэй подбежал к ней и встряхнул. Соня вышла из оцепления, в котором чувствовала себя во время боя уже вполне привычно. Ей было все равно, что творилось вокруг, главное, что те, ради кого она разрешала убивать этим безжалостным созданиям, были в безопасности.

– Отзови их! – прошипел Вэй. Запах его крови ударил в ноздри.

Соня посмотрела в его глаза. Впервые в жизни она видела в них страх, настоящий, неподдельный, а потом девушка медленно покачала головой. Она не станет этого делать.

– Отзови своих проклятых Ри, пока они здесь побоище устроили!

Соня вздрогнула от его слов, хотела было что-то возразить, но передумала. Зачем? Смертей за полминуты уже и так было достаточно. Зачем убивать всех, если можно просто продемонстрировать свою силу? Да? Нет, еще рано, если только припугнуть, то противник не поймет, что их лучше оставить в покое, поэтому надо преподать урок. -, утопить здесь все в крови. Ради будущего покоя и безопасности – так надо. Мысли медленно кружились в неслышном вальсе.

– Будешь же жалеть потом!

– Возможно.

Это действительно можно было назвать побоищем, но на этот раз, Соня, глядя на все бесчинства, которые творили ее ленты, не чувствовала ничего, кроме ненормального, неестественного мрачного удовлетворения. Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет. Эти Гай, они посмели покуситься на самое дорогое, что есть у нее в жизни, они заточили ее мать, и они хотят сострадания? Нет, они его не получат. Слишком самоуверенны они были, считая себя венцом творения, а остальным предоставляя роль отбросов… Пока показать Центру, что люди тоже не лыком шиты, чтобы задумались, прежде чем начинать бесполезную войну. Гибнуть будут они…а люди станут венцом творения… и так по вечному кругу…

– Прекратить! – закричала Соня, обращаясь к лентам, – немедля ко мне!

Ее рот сжался в прямую линию. Она собрала всю свою волю в кулак, потому что глаза вдруг распахнулись и увидели, а сердца замерли, обливаясь кровью…Ни Гай, ни уж тем более драконы, просто не могли им противостоять, они погибали с выражением детского удивления на лицах, что этом мире оказалась сила, значительно превосходящая их, и эта сила им не принадлежала.

Ленты послушно метнулись к ней, снова обвили ее руки, противно чавкая, все в чужой крови. Они преданно терлись об нее. На миг на лице Вэя проскользнула гримаса отвращения. Но, наверное, напряжение последних дней дало о себе знать, и Соня уже перестала реагировать на некоторые вещи привычной благородной истерикой. Она объявила временное перемирие с самой собой, разрешив себе быть жестокой тварью, которой нравится убивать, и демонстративно погладила одну из лент. Та довольно к ней прильнула, блаженно заурчала.

– Вот она правда, Вэй, далеко ходить не надо. Ты либо принимаешь ее такой, какая она есть, либо строишь иллюзию.. Не обвиняй меня больше во лжи.

Соня посмотрела на братьев. Они хорошо держались, только глаза были заполнены ужасом. Она их понимала. Это просто ад, кровавый ад, который навсегда останется в памяти и будет являться в кошмарах. Такое невозможно забыть, а простить… простить даже можно и не пытаться – бесполезно. Соня уже взяла всю вину на себя. То, что произошло здесь, в этом виновата только она. Сила в большинстве своем ни добрая, ни злая, главное, как ты будешь ее использовать.

Лейн был весь в крови. Он ожидал нечто подобное от Сони, поэтому выражение его лица не изменилось. Он только немного нервно посмотрел на ленты, а встретившись глазами с Соней, просто кивнул в благодарность за спасенную жизнь. Когда они и другие Гай схлестнулись в коридоре, он приготовился умереть, вот почему Соня увидела его любовь, она заставила его не сдаваться, бороться, ждать помощи откуда бы то ни было.

Соня медленно пошла по коридору, переступала через мертвые тела. Кто-то был еще жив, и лежа на полу стонал, кто-то притворялся мертвым, думая, что так его не заметят проклятые ленты. Трое Гай с поднятыми мечами стояли в десяти метрах от нее. Соня медленно шла, а кровь чавкала под ногами, еще теплая, густая… Девушка не чувствовала торжества, только удовлетворение, что смогла, что сумела защитить тех, кто ей был дорог. Возможно, Вэй и Лейн заслуживали смерти, потому что являлись гнусными интриганами, они думали, что Соня – игрушка, а контролировать ее проще простого, но очень ошиблись, братья же были достойны жизни..

Трое Гай, шатающиеся от усталости, на дрожащих ногах, но все еще полные решимости дать отпор, настороженно следили за Соней своими огромными нечеловеческими глазами. Девушка остановилась напротив них, краем сознания отмечая, что происходящее походит на какой-то голливудский низкопробный ужас, в котором убивают все, что движется, лишь бы крови было побольше. Но смертей на сегодня хватит. Они победили, опять, несмотря на цену, которую пришлось за это заплатить. Она подумает об этом потом, а сейчас…

– Я собираюсь вас отпустить, – спокойно произнесла она, – но когда вы вернетесь в Центр, то расскажете все, как было, чтобы ваши главные боссы впредь трижды подумали, прежде чем соваться ко мне. Ваша магия мне не страшна, ваши Драконы – это надоедливые мухи, которых я могу с легкостью прихлопнуть, а вы сами очень нравитесь на вкус моим крошкам, – она показательно погладила одну из Ри, – и когда будете обо всем рассказывать, то не забудьте отметить, что я – человек.

Соня, не дожидаясь ответа, пошла прочь. Ленты, заурчали и еще раз потерлись о нее, а потом исчезли туда, откуда пришли. Девушка нажала кнопку лифта, и когда тот со звоном известил о своем прибытии, она повернулась к остальным:

– Отсюда надо убираться, согласна, но всем нам лучше принять душ и переодеться, вряд ли Гай посмеют напасть снова.

Ее слова прозвучали так безразлично, спокойно и буднично, как будто Соня говорила о том, что надо смыть с себя дорожную пыль, а не кровь Ей самой стало тошно от своих слов. Нет ничего нормального в том, чтобы говорить таким будничным и спокойным тоном о какой-то мелочи после того, как устроил настоящую бойню.

– Вы идете? – спросила она.

Мужчины некоторое время колебались, а потом вошли. Вэй стал рядом, просто обнял за плечи.

"Все будет хорошо", – пообещал он.

Соня подняла голову и вслух произнесла.

– Я знаю.

28

Три последних дня прошли, как во сне. Май подошел к концу, и сменился первыми летними деньками. Как оказалось, лето в Китае далеко не такое приятное, как в центральном регионе России. Солнце словно сошло с ума:, палило так нещадно, будто хотело прожечь дыры в земле. На небе не было ни единого облачка, во многих местах земля высохла и потрескалась. Соня равнодушно взирала на пейзаж за окном. С каждым часом они были все дальше от Пекина и все ближе к границе с Россией, но Соню это не волновало. Ее уже ничего не волновало. Ровная дорога сменилась бесконечным горным серпантином. Валентин почти всегда был за рулем, его только изредка подменял Александр и то не надолго, потому что старший брат был твердо убежден, что младший совершенно не умеет водить. Стекла в их «Тойоте», которую они купили еще в Пекине, были наглухо закрыты, кондиционер работал на полную мощность, но даже это не спасало от жары. От бесконечных поворотов Соню укачивало, голова кружилась, и не помогала даже близость Вэя. Девушка не могла проглотить ни крошки, желудок, казалось, взбунтовался и отказывался что-то принимать, пока они ехали по бесконечным изгибам серпантина. К концу третьего дня, полностью измотанная, с темными кругами под глазами, Соня могла только тихо сидеть, прикрыв глаза, прислонившись к плечу Вэя. Когда им по пути встретилась третьесортная гостиница, и они остановились, Соня не могла сдержать вздох облегчения. Эта поездка почти доконала ее. От слабости она еле держалась на ногах, и поэтому совершенно не возмущалась, когда Вэй привычно подхватил ее на руки и отнес в номер.

Их приютом на сей раз оказался небольшой домик с деревянными полами, причем каждая третья половица скрипела. Окон не было, их роль выполняла огромная раздвижная дверь, застекленная небольшим квадратиками рисовой бумаги. Стены были аккуратно побелены, в углу стоял низкий столик с крючковатым бонсай, неподалеку был свернут матрас. И все. Ванны в номере не было. Как потом оказалось, чтобы умыться, надо было идти черт знает куда, но Соне было не привыкать: она всю свою жизнь прожила в деревне, где вода была в колодце, отопление – печное, а туалет на улице. Единственное, что ее смущало, так это отсутствие кровати.

– Не дворец, но пару дней здесь пожить можно, – отметил Вэй, критически отсмотрев комнату. Его взгляд задержался на матрасе, словно он гадал, не окажется ли тот полон клопов.

– Пару дней? – вяло удивилась Соня.

– Да. Тебе нужно отдохнуть. Эта поездка тебя совсем доконала.

Вэй был прав, она просто больше не может, она истощена и духовно и физически, но… они ведь уже близко к цели, еще пара дней по серпантину, и она встретится с Рикой. Так зачем тратить время?

– Я выдержу.

Вэй прошелся по комнате с Соней на руках, а потом осторожно опустил ее на пол, рядом со столиком.

– Не глупи. Тебе нужен отдых, – он взглянул на нее, на корню пресекая все попытки возражать, давая понять, что все равно это бесполезное занятие, – я говорил тебе, чтобы ты не расходовала силы земли понапрасну, вот тебе и результат. Твоя духовная энергия истощена, сначала сражение в Проекции, потом с Гай, я вообще удивляюсь, как ты еще на ногах стоишь и что-то соображаешь.

Соня отвернулась. Она не хотела видеть его лицо, не хотела смотреть в его глаза, в которых плескалась только нежность и беспокойство и ни грамма порицания. Почему он не осуждает ее, ведь она отдала бесчеловечный приказ, прекрасно зная, что ее лентам никто не может противостоять? Ни одного слова в ее адрес, ни от кого! Казалось, их отношение к ней даже не изменилось. Или они притворяются…

– Я ни о чем не жалею.

Вэй вздохнул, погладил ее по щеке. Чувствовать его прикосновения, его запах на своей коже стало для нее так привычно, что порой даже не верилось, что все когда-то было иначе.

– Я знаю.

Он поднялся, потому что в дверь постучали. Пришла хозяйка и принесла чистое белье. Соня поставила локти на стол и положила на руки голову. Сейчас ей хотелось только одного: заснуть и никогда больше не просыпаться. Она слишком устала от этой бесконечной дороги, от совести, которая решила напомнить о себе, от сражений, которые для всех имели смысл, только не для нее, и от связи с Вэем, потому что стоило ему отойти от нее хоть на минутку, она чувствовала себя так, будто от нее кусок отрывают. И не было сил сопротивляться, не было сил думать, не было сил даже отдохнуть. Голова, будто чугунная, каждую секунду напоминая о себе. Соня пыталась не обращать внимание на боль, но была еще и слабость, дрожащие руки и тошнота.

Вэй поблагодарил хозяйку, закрыл дверь и подошел к девушке с аккуратной стопкой постельного белья в руках.

– А вообще здесь неплохо, – отметил он, – сначала все казалось намного хуже. А еще здесь хорошая энергетика, ты быстро восстановишься, вот увидишь.

– Мне все равно.

– Сейчас – да. Уже к утру тебе полегчает, обещаю. Сейчас госпожа Ма принесет нам чаю, а потом просто ляжем спать. Здесь очень тихо и спокойно, и сон будет крепким.

Она ничего не ответила. Она верила Вэю, но в данный момент ей хотелось только одного – забыть обо всем, стать вновь той маленькой девочкой, что с восторгом бегала с Ванькой по лужам босиком… Но от нее совершенно ничего не осталось, только воспоминания, горькие, как полынь.

Вэй расстелил на полу матрас, некоторое время возился с бельем. Соня прикрыла глаза, сгорбившись за низким столиком. Ничего не хотелось, все было безразлично… Это называется усталость, духовное истощение – когда даже воля к жизни пропадает и ты ждешь, чтобы блаженная тьма приняла тебя, подарила забвение, забрала все, что есть в твоей душе, полностью опустошила… Ты перестанешь страдать, перестанешь переживать, станет спокойно и хорошо… Еще одна иллюзия.

Снова стук в дверь. Пришел Александр. Он принес из машины их вещи: пижаму для Сони и кое-что по мелочи. Девушка его рассеяно поблагодарила, от чего получила от дракона обеспокоенный взгляд.

– Ты в порядке? – спросил Ксандр.

Соня кивнула. Что она могла ему сказать? Да и незачем все это, о ней не стоит беспокоиться. Как было бы хорошо, если бы они забыли о ней. Или хотя бы в их глазах промелькнул намек на осуждение. Или чтобы они ее проклинали, кричали, что она чудовище. Но нет, просто забота и беспокойство. Как будто не она стояла в холле гостиницы, обмотанная лентами, как будто кто-то другой с поразительным хладнокровием отдавал приказ: "Убить!" Неужели она это не заслужила? Неужели им не хочется отвернуться, когда она проходит рядом?

Потом принесли чай. Наверное – чай, Соня не чувствовала вкуса. Стянув брюки и футболку, которые были на ней во время поездки, девушка залезла в постель. То, что в этой постели скоро окажется и Вэй, ее уже не волновало. Ему не нравились человеческие женщины, а она не видела в нем мужчину. Невероятно прекрасного и совершенного бога – да, но не мужчину. Соня свернулась под одеялом в клубок и устало закрыла глаза. Вряд ли она уснет, даже если Вэй будет рядом, даже если он будет читать ей вслух древнерусскую литературу. Состояние у девушки было такое, что она не могла спать даже при всем желании, а снотворные на нее к сожалению не действовали.

Вэй неторопливо допил чай, поднялся, переоделся в пижамные штаны, и забравшись в постель, крепко прижал Соню к себе. Сразу стало тепло и уютно, но отрицательные чувства и переживания на удивление никуда не исчезли, лишь немного ослабли, притихли. Стало легче, но не более.

– Ты сама себя загнала в этот угол, – прошептал он, а его горячее дыхание обожгло ее шею, – был бы здесь Генро, мы бы смогли тебе помочь, но один я слишком слаб для того, чтобы избавить тебя от этого и вновь подарить покой.

– Я же сказала: это был мой выбор. И расплачиваться за все это только мне.

– Лю-ю-ди, – протянул Вэй, – вас всегда кидает из крайности в крайность. В происходящем виноваты либо все, кроме вас самих, либо только вы сами и никто больше. Обычное стечение обстоятельств вам принять почему-то очень тяжело.

Соня возмущенно дернулась, вскочила, глядя, как серебрится лунный свет в волосах Вэя, проникающий сквозь квадратные стекла.

– Какое к чертям собачьим стечение обстоятельств?! Это. Я. Приказала. Их. Убить.

В полутьме блеснула его улыбка.

– Вот мы и добрались до самого главного. Ты винишь во всем себя, это буквально съедает тебя и не дает восстановиться.

– Твою версию происшедшего я уже слышала, – почти ядовито ответила она.

– Сонь, так мир устроен. Либо ты их, либо они тебя. Я знаю, что ты сейчас думаешь: надо было приказать их просто оглушить, а пока они бы валялись без сознания, мы бы быстро смылись, – Сонины глаза расширились от удивления, – Гай невозможно оглушить, особенно когда они готовы к бою. Их можно только убить. У тебя не было выбора, – он замолчал, а потом через некоторое время добавил, – у тебя почти никогда нет выбора. Ты должна смириться с этим.

Соня некоторое время смотрела на него, переваривая смысл слов, а потом ее разобрал истерический смех. Как тонко и точно он это подметил! У нее почти никогда нет выбора, зато запас иллюзий постоянно пополняется и ей все время кажется, что нужно было поступить по-другому, тогда и обстоятельства бы сложились иначе! Она упала обратно на постель и долго смеялась, не в силах остановиться. Чуть позже, стирая с лица слезы, девушка сказала:

– Я чувствую себя единственным существом в этой гребанной Вселенной, которую так обманули с выбором.

– Так оно и есть, если подумать.

Вокруг нее столько сомнений, недомолвок, лжи, что найти в этой паутине правду оказывается так трудно! Может быть, потому что на самом деле она бежит от нее, отказывается смотреть в суть вещей, видеть их такими, какие они есть… Ведь это так сложно, больно и порой разрушает весь твой привычный мир. Может быть, поэтому ее подсознание пытается защититься, завернуться как в плащ в очередную иллюзию? Закрыть глаза и заткнуть уши, и не шевелиться…

– Не вини себя, Соня. Ни в чем. Так было надо. У тебя нет выбора, тобой просто управляют, дергают за невидимые нити, потому что ты не человек, и не Гай, ты – оружие, иммунитет этой планеты, ты должна быть сильной, чтобы суметь ее защитить, чтобы выстоять против полчищ Зверей, если это вдруг понадобится. Мне самому неприятно это осознавать, но тебя воспитывают. Из тебя лепят идеальное оружие.

Соня устало вздохнула.

– Я не нарывалась на правду, тем более на ТАКУЮ. Тебе разве не говорили, что плохие новости надо строго дозировать?

Он дотронулся до ее плеча, легонько сжал. Вэй волновался. Соня заметила, что когда он волнуется, то его длинные пальцы становятся холодными, и он пытается коснуться ее, чтобы хоть немого их отогреть, ведь его единственный источник тепла – это она. Это было странно осознавать, но еще удивительнее было то, что сама Соня при этом не чувствовала ничего: ни радости, ни огорчения, просто равнодушие. И сейчас эти чувства были искренними и ее собственными; усталость и истощение способствовали Сониному прозрению. Какой бы сильной ни была их связь, как бы сильно по ее вине их не тянуло друг к другу – те чувства, что они испытывали – подделка, и стоит их связи пропасть, они забудут о существовании каждого, и что когда-то так нуждались друг в друге.

– Нужно было вывести тебя из того морального ступора, в котором ты пребываешь последние три дня. Пока ты казнишь себя, прислушиваешься к своей излишне строгой совести, ты никогда не сможешь восстановиться, и тем самым теряешь связь с землей.

Лунный свет, такой чистый, такой прекрасный, он несмело заглядывает в комнату сквозь небольшие окна, любопытной кошкой скользит по постели, в которой сейчас находятся двое существ, быть может навсегда сведенных вместе нелепой случайностью.

– Я просто игрушка, вот и все, – мрачно подвела итог Соня, глядя на беспечно разлегшийся лунный свет на полу, – и мне это уже надоело. А самое главное, что я даже не могу притвориться, что сама творю свою судьбу.

– Это твой путь.

Соня бросила на него короткий взгляд: глаза прикрыты, брови нахмурены. Ему тоже не нравилось положение вещей. Но почему? Причем тут он? Что он вообще здесь делает? Зачем ему освобождать Мерью? Слишком много вопросов, на которые Вэй как обычно не даст ответ.

– А тебя, похоже, записали ко мне в няньки.

Глаза распахиваются. Соня могла голову дать на отсечение, что на миг они сверкнули в полутьме серебром, и лунный свет к этому никакое отношение не имел. Невероятно красивое зрелище. Может, если она еще способна видеть красоту вокруг себя, то еще не все для нее потеряно?

– Мой путь – это мой путь, – недовольно ответил он.

– Очень логично, – не удержалась от едкого замечания Соня и повернулась на бок.

Они некоторое время молча лежали, а потом Вэй произнес:

– Я рад, что тебе стало лучше.

Соня на миг задумалась. А ведь и правда, голова перестала раскалываться, желудок успокоился, да и такой разбитой, как прежде она себя уже не чувствовала. Была ли в этом заслуга Вэя, Соня не знала, и знать не хотела.

– Рано радуешься, я все еще хочу утопиться.

Хотя Соня очень подозревала, что это желание останется с ней до конца жизни.

* * *

Ей никогда не снились подобные сны. Машка, многозначительно улыбаясь, говорила, что с ней похожее пару раз случалось, это было так волнующе, восхитительно и все такое прочее. С Соней же этого не происходило, никогда. Это не оказалось волнующе или восхитительно, это не было противно, только как-то непривычно… и Когда он ей приснился впервые, она растерялась. Густые серебристые волосы до пояса сверкающим водопадом струились вдоль спины, огромные глаза горного хрусталя, обрамленные густыми ресницами, точеные брови и ярко-алые губы, страстно целующие ее, превращающие в воск. Эти губы, они были везде, требовательные, жадные, они заставляли выгибаться им навстречу и стонать, умолять не останавливаться. Его руки сводили ее с ума, казалось, они знали все ее чувствительные места. Жар, исходящий от его тела, был такой сильный, что, казалось, она под ним расплавится. Ощущение его волос, касающихся ее обнаженного тела, было волшебным, непередаваемым. И его голос, немного хриплый, чарующий, когда его шепот был перемешан со сладкими стонами, и надрывное: «Я люблю тебя». И она, выгибается ему навстречу, желая слиться, стать единым существом, чтобы никто никогда не мог разлучить их. «О, Шинхан…» – слышит она свой голос, до предела заполненный счастьем, нежностью и страстью.

Первое, что Соня поняла, когда проснулась, что ее трясет. Второе – что она вся вспотела. Третье – что ей приснился эротический сон с каким-то незнакомым Гай (этого еще не хватало!). И четвертое, от которого она еле сдержала вздох облегчения – это то, что Вэй спокойно спал. Если бы он проснулся и стал расспрашивать, что происходит, то девушка, наверное, умерла бы со стыда.

Сон, как рукой сняло. Проворочавшись с полчаса рядом с Вэем, который постоянно норовил ее прижать к себе, а она только и делала, что уворачивалась (после того, что ей приснилось, она чувствовала себя рядом с ним, как минимум, не в своей тарелке), девушка решила оставить тщетные попытки заснуть и выйти посидеть на улицу. Чувствовала она себя вполне сносно: походка была твердой, не то что несколько часов назад, только коленки немного тряслись от слабости. Соня взяла свою сумку, вытащила оттуда телефон и прокралась на улицу, стараясь, как можно тише скрипеть половицами.

Улица встретила ее поразительным звездным небом, полной луной, шелестом теплого ветерка в бамбуковой роще неподалеку, пением цикад, множеством незнакомых, но очень приятных летних ароматов. Дневная жара спала, оставив о себе только воспоминание. Этот ночной мир был поразительным, завораживающим и прекрасным. Соня не стала далеко отходить, присела на деревянный пол, рядом с входом в их комнату и долго сидела, любуясь красотами ночного Китая. И на душе было так спокойно, как бывает спокойно море во время штиля. Она почти физически чувствовала, как нечто разрушенное в ее душе, стало медленно восстанавливаться, миллионы мельчайших осколков вновь собирались в единое целое, срастаясь еще крепче, чем раньше; теперь разбить их будет значительно сложнее. Помогла ли это "встряска", которую Вэй устроил ей накануне вечером, тот странный сон, или же ночная природа, которая буквально изливала на нее свою энергию, было совершенно неважно, потому что Соня сейчас была в мире с самой собой. Может, Вэй был прав, и у нее действительно не было выбора, и она приняла это. А может, поняла, что самокопание ни к чему не приведет. Она никогда не сможет простить себя за эти смерти, и за те, которые несомненно еще будут, она просто научится жить с этим.

Если прикрыть глаза и прислониться лбом к деревянному столбику перила, то можно услышать, как шепчет в бамбуковых листьях ветер, как весело о чем-то своем трещат цикады и как энергия, чистая, белоснежная, пропитывает землю, окутывает растения, нежно касается всего живого, чтобы дать свое благословение. Вот она какая энергия земли! Это не только кости предков, как говорил ей Вэй, это не только кровь, пролитая на этой земле, это сама жизнь, чистая энергия созидания

– Этэя, – произнесла Соня одними только губами, – это твое имя.

Даже имя казалось таким чистым, таким нежным, хотелось заплакать, пасть ниц, перед этим совершенством, пропитанным вечностью и мудростью. Когда белый луч взметнулся перед ней, опрокинул на спину, вошел в нее, заставив выгнуться, сбрасывая оковы с души, заставил открыться целиком, полностью, обнажив все ее чувства, все переживания, страхи, Соня до боли сжала кулаки, прикусила губу, чтобы не закричать, а по щекам потекли слезы. Ей не было больно или плохо, просто пришло осознание того, что ради этого она будет драться до последней капли крови, заплатит любую цену, лишь бы защитить, лишь бы сохранить этот мир. Она простила отсутствие выбора, простила, что ее сделали послушной игрушкой. Люди постоянно задумываются о смысле жизни. У Сони тоже порой возникали такие мысли, но она никогда бы не подумала, что ее предназначение – уберечь этот прекрасный мир от разрушения. Чужеродная энергия Гай, Звери, они все больно ранят Этею, и она просит это прекратить, пока еще не поздно, пока у нее есть силы сопротивляться.

Белый луч коснулся ее лица, осторожно, будто извиняясь, погладил. Соня в ответ улыбнулась, потому что чувствовала себя дома, чувствовала себя в безопасности, и это чувство не было вынужденным или фальшивым, а настоящим, правдивым до слез.

– Веди меня, Этэя. Все, на что ты меня обрекла, я вынесу, не сломаюсь, только… не покидай меня.

Засмеялся ветер, когда запутался в ее волосах, а девушка села, закрыла лицо руками и зарыдала. Всю свою жизнь она хотела, чтобы ее любили. Сначала мать, потом Рика и Мерью, она хотела, чтобы ее любили ее Драконы, любили так, как любил Лейн, но оказалось все гораздо проще. Она всю свою жизнь стремилась почувствовать любовь только ее, только Этэи. Остальное – неважно. И вот сейчас, настал тот долгожданный момент. Ее любили, настолько сильно, что Соне было трудно дышать. Ее любили не так, как любят люди, или как любят Гай, по-другому. Ее любили несмотря ни на что, кем бы она ни была, какие бы монстры не обитали в ее душе. И чтобы ни случилось, чтобы ни произошло, она никогда не будет одинока…

Длинные гудки в телефоне. Соня смотрела в небо, чувствуя единство со своим миром, чувствуя себя его частью, и это было хорошо, очень хорошо, гораздо лучше, чем когда Вэй обнимал ее. Трубка приложенная к уху, а потом до боли родной голос:

– Алло.

Соня улыбалась.

– Привет, Вань.

– Соня? Давно не звонила. Я уж решил, что ты забыла обо мне.

– Как я могу? Просто… много чего стряслось, пришлось разбираться.

– Говоришь, будто президент, – рассмеялся он.

– Все еще хуже, чем ты думаешь, – шутливо произнесла Соня, она чувствовала себя невероятно уютно, сидя в ночной тиши, окутанная, как одеялом, мягкой энергией Этэи, и разговаривая с самым дорогим для нее человеком на Земле.

– Так что там стряслось? – нетерпеливо спросил он.

Соня поморщилась при воспоминании.

– Мы подъезжаем к Тибету. Тут горный серпантин кругом и жара такая, что расплавиться можно, меня просто сильно укачало.

– Понятно.

– Слушай, Вань, а к чему голые мужики снятся?

– Ух ты, Соня! – восторженное восклицание в трубку, – а я раньше думал, что ты скромница.

– Я и есть скромница! – возразила она таким тоном, что почувствовалось, как на том конце трубки, Ванька передумал ее подкалывать, – мне больше спросить не у кого!

Ванька рассмеялся.

– Это определенно к перемене погоды!

– ???

– Слушай, у меня такое ощущение, что жара тебе последние мозги выжгла. Подумай головой, может, тебе чего-то не хватает.

Соня почувствовала, что ее лицо по цвету может соперничать со свеклой. И зачем она завела этот дурацкий разговор? А если ей еще раз такое приснится, а Вэй в это время не будет спать? Или еще хуже она начнет стонать или что-нибудь в этом духе? Господи, за что ей все это?

– Мне ничего не надо! – поспешно возразила она.

– Сонь, ну чего ты так стесняешься? Ты немаленькая уже и знаешь, как появляются дети.

– Их в капусте находят.

– Ага, в капусту их приносит аист. Слушай, а голых мужиков много было?

– Издеваешься? Убью!

– Кого ты там убивать собралась? – послышался голос Вэя у нее за спиной.

Соня вздрогнула и обернулась. От испуга энергия, что окутывала ее, разлетелась на тысячи маленьких осколков, чем-то похожих на лепестки, и как снегом, осыпала ее Дракона. В одних пижамных штанах, с обнаженной грудью, на которой темнел синий дракон, с распущенными серебристыми волосами, он казался богом. Соня вдруг поняла, что потеряла дар речи и бесстыдно на него пялится. С ней это и раньше случалось, но тогда ей не хотелось пойти разбудить госпожу Ма, попросить у нее кетчуп и майонез и немедленно съесть стоящего перед ней Вэя, ну или, на худой конец, облизать… Боже, она совсем с ума сошла!

– Соня? – послышалось в трубке, – кто-то пришел?

– Кетч… тьфу, Вэй появился.

Картинно заломленная бровь, от чего Соня почувствовала, что задыхается. Да что с ней такое происходит? Это ненормально! И вообще, Вэй ее мысли не читал?

– Господи, Соня, как ты с ним общаешься? Он же…

– Минуточку, Вань. Я пару слов ему скажу.

Соня отняла руку с телефоном от уха, посмотрела на Вэя, который стоял сейчас скрестив руки на груди.

– Почему ты ушла? – спросил он, вглядываясь ей в лицо. Соня старалась отчаянно не краснеть, но у нее это получалось плохо, оставалось только уповать на темноту, которая по идее должна была скрыть ее смущение от посторонних глаз.

– Не спалось, – ответила она. И это была правда, если бы соврала, то он бы сразу почувствовал.

– Понятно. Возвращайся быстрей. Я буду ждать.

Даже если он что-то понял, что не подал виду. Интересно, хорошо это или плохо? Соня рассеяно таращилась на его спину, а потому вспомнила о Ваньке и приложила трубку к уху.

– Соня? – тот был возмущен до предела, – вы что спите вместе?

– Ну, вроде того, – ответила она, рассеянно наблюдая, как Вэй укладывается обратно в постель.

– ЧТО? – громкий вопль Ваньки вывел ее из ступора, в котором она пребывала последние несколько секунд. Соня вскочила на ноги и отошла от входа подальше, чтобы не возникало соблазна смотреть в сторону Гай.

– Это совершенно не то, что ты подумал. Просто так вышло. Когда приеду, то объясню, хорошо? Между нами кое-что есть, но это не… секс.

– Я тебе верю, – великодушно произнес Ванька, – тем более ты сейчас наверное красная, как рак. Успокойся. Я еще не разучился думать. Если бы ты с ним спала, то вряд ли бы тебе снились голые мужчины.

Соня злобно прошипела в трубку нечто нечленораздельное.

– Я тебя тоже люблю, – ответил Ванька, с усмешкой.

Вот и поговорили. Сонин друг детства всегда знал о ней больше, чем она сама. Но, черт возьми, к чему приснился ей этот сон? Неужели и правда… к перемене погоды? Попрощавшись с Ванькой и пообещав, что как только встретится с Рикой, то позвонит, Соня зафыркала, как рассерженная кошка. А потом подняла голову к небу, взглянула на бриллиантовую россыпь звезд и улыбнулась.

"Спасибо, Этэя".

Когда Соня вернулась в комнату, тщательно подавляя желание сбежать отсюда подальше. Закрывшись от Гай парочкой крепких щитов (чтобы ему не вздумалось читать ее мысли), девушка неслышно вошла. Вэй лежал на спине и рассматривал тени на потолке. Соня остановилась в дверях, глядя на него, изображая железное спокойствие, наглухо закрытая. Ее Дракон даже не пошевелился, только произнес: