Текст книги "Семнадцать белых роз"

Автор книги: Кристина Лестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Кристин Лестер
Семнадцать белых роз

1

Он снова принес ей розы. Потому что всегда так делал, если чувствовал за собой вину.

Огромный букет белых, чистых-чистых, словно первый снег, цветов заполнил все пространство рядом с ее рабочим столом. Он знал, что дарить. Это были ее любимые цветы.

Элли еще раз наклонила к себе пушистый бутон и втянула воздух. Хорошо пахнут, словно в райском саду. И в кабинете сразу расплылось такое удивительно-нежное благоухание, поглотившее даже многолетний запах канцелярской пыли. Конечно, ведь цветов так много… Он всегда дарил ей семнадцать роз. Особенно на дни рождения:

– Потому что, дорогая, ты для меня – всегда семнадцатилетняя!

– Да, – грустно отвечала она, – только теперь мне почти в два раза больше.

Элли больше не отмечала свои дни рождения, потому что кроме разочарований они ничего не приносили. Когда-то, много-много лет назад она была веселой юной девушкой, любившей шумные вечеринки у себя дома. В то время никто из ее друзей не задумывался над тем, сколько кому лет, потому что всем было хорошо друг с другом, а остальное не имело значения. И никто из ее небогатых друзей не дарил ей таких шикарных букетов почти через день… Зато в те годы она точно знала: ей всегда семнадцать Лет.

Ей было семнадцать – и в двадцать три, и в двадцать пять, и даже в двадцать семь. А сейчас, когда она начала встречаться с Сидом, ей почему-то резко стало тридцать. И его семнадцать роз всякий раз только напоминали об этом. А ведь это же очень неприятно: из юной школьницы за один год превратиться в тридцатилетнюю женщину. Но Сид был ее начальником и думал по-другому.

На столе радостно запиликал телефон, и Элли сняла трубку.

– Элли, милочка, – пропел голос ее главной конкурентки и недоброжелательницы Хелен. По стечению обстоятельств еще и непосредственной руководительницы. – Милая, ты когда сдашь мне рекламную статью? Верстка из-за тебя стоит. Ей-богу, такого нерасторопного корректора в нашем журнале еще не было!

– Через полчаса.

Хелен завизжала:

– Ты в своем уме? Ты понимаешь, что нашему отделу вкатят штраф?

– Через пятнадцать минут. – Элли судорожно искала на своем столе среди вороха листов нужную статью. – А, вот она! Оказывается, я ее уже вычитала. Просто забыла.

– Знаешь что! – Голос Хелен приблизился по своим интонациям к голосу гремучей змеи. – Ты можешь нюхать розы и балдеть от счастья в свободное от работы время. А сейчас не смей отвлекаться! Сдашь рекламу, получишь еще четыре статьи на правку. Они уже распечатаны на бумаге. Живо! Я жду тебя в своем кабинете!

Элли взяла рекламу, еще раз наклонилась над розами, глубоко вдохнула, закрыв глаза, и понесла листы Хелен.

Надо сказать, что Хелен была не такая уж кровопийца и тиранка, как про нее думали в журнале. Просто она была чуть эмоциональней, чем все остальные. А когда ты при этом являешься руководителем, это очень бросается в глаза. Она любила поскандалить по любому поводу, а еще очень сильно и очень тайно любила Сида.

В свою очередь, Элли тоже не была такой рассеянной и мечтательной, как про нее думали в журнале. Просто сейчас немного ушла в себя. Такое бывает. Когда тебе на днях исполняется тридцать, любимый изменяет направо и налево, карьерных перспектив нет, а отражение в зеркале вообще расстраивает с каждым днем все больше, можно стать рассеянной! И не только.

По коридору навстречу ей шел коммерческий директор журнала и редактор рекламного блока в одном лице – господин Сид Браунсвилл, мужчина в дорогом костюме, с лысеющей головой и ускользающим взглядом.

– Милая, тебе понравились мои розы? – спросил он у ковра под ногами.

– Очень. Спасибо. Пропусти, пожалуйста, меня Хелен сейчас убьет.

– Не убьет. Ты же со мной. А я как раз шел к тебе, обсудить субботний вечер.

– Ты про день рождения?

– Да. – Сид неопределенно махнул рукой и почему-то нахмурился. – Знаешь… тут такое дело…

Элли сразу все поняла. Ей стало противно. Даже тошно.

– Я тороплюсь. Давай обсудим все это после работы. Или в обед. – А сама поняла, что уже ничего не хочет обсуждать вообще.

– Ну… – Сид с облегчением выдохнул. – Тогда я пойду, закажу столик на завтра? А субботу мы перенесем. На понедельник, например.

– Отлично! – прокричала она на ходу, поднимая листы с текстом над головой и помахивая ими в воздухе, – отлично! Я всегда считала, что суббота и понедельник – это, в общем-то, идентичные дни. Конечно, перенесем!

Хелен вручила ей еще четыре довольно объемных статьи, сказала, что через полтора часа они должны быть вычитаны уже по два раза, то есть начисто. И она, Хелен, не хочет отвлекаться от работы, ее интересует только окончательный готовый вариант. Это означало, что Элли придется самой уговаривать дизайнеров выводить ей рекламные листы в промежуточной читке. Прелестно, если учесть, что этих «гениев» мог заставить работать только Сид, да и то только после основательной взбучки. Хелен они слушались с большой натугой, исключительно благодаря ее привычке громко орать, а Элли просто посылали куда подальше. Как и всех остальных, впрочем.

Элли вернулась в свой маленький кабинет. После увольнения Валентины, ее напарницы и подруги, весь рекламный блок лежал на ее хрупких плечах. С одной стороны, это было хорошо, потому что зарплату подняли вдвое, да и малюсенькое пространство их комнатки три на три метра не приходилось больше ни с кем делить. Но с другой – объем работы оказался настолько велик, а ее авторитет, по сравнению с авторитетом вздорной и темпераментной Валентины, настолько ничтожен, что Элли с каждым днем становилось все тяжелей выполнять свои обязанности. И, кажется, окружающие тоже так считали.

А тут еще Сид стал подкидывать поводы для ревности… И Хелен, на правах его бывшей любовницы и вполне настоящей подруги (все вокруг знали, что изредка они все-таки переходят грань дружбы), как с цепи сорвалась: сделала условия ее работы просто невыносимыми.

Нельзя заводить служебных романов. Нельзя заводить близких друзей на работе. Нельзя заводить отношения с женатыми мужчинами, особенно если они подкаблучники и жены вертят ими, как хотят. Нельзя быть такой доверчивой и мягкой. Нельзя… Элли вздохнула: список можно продолжать до бесконечности, и это будет длиннющий перечень нарушенных ею заповедей. Она слишком часто делала то, что «нельзя».

Когда рабочий день закончился и она получила пару взбучек от Хелен, усмирила капризы дизайнеров и уговорила Сида не устраивать ей никакого праздника, Элли поняла, что вымотана до последнего. Ей хотелось домой. Ей хотелось к маме с папой на берег озера. И ей хотелось просто обо всем забыть.

– Милая моя, – голос Сида был игрив, – у меня для тебя радостное сообщение.

– Какое?

– Ну-у, почему у тебя такой голос? Чем ты недовольна? Элли! У тебя завтра день рождения! Я бы на твоем месте радовался. Такой чудесный осенний…

– Сид, я не хочу праздников, мы же договорились.

– Ну как хочешь! – Голос Сида стал торжественно-фальшив. – Мы все тебя поздравим, а уж потом можешь либо устраивать корпоративную вечеринку, либо позорно уходить домой.

Она вздохнула, опустив голову.

– Это значит, что я просто обязана устроить праздник?

– Нет, что ты! Это твое право! – Еще больше фальши в голосе. – Хотя весь отдел этого ждет. Между прочим, целых тридцать пять человек!

– Я что же, не могу принадлежать себе даже в собственный день рождения? И не могу сделать то, что просит моя душа?

– Меньше патетики, дорогая. Ты должна сделать этот маленький реверанс в сторону своих коллег.

– Но, Сид, я же не президент, не губернатор штата, почему мой праздник становится достоянием общественности, а мои личные желания должны быть положены в жертву всем вам?

– Милая… – Сид обнял ее и провел ладонью по ее коротким светлым волосам. – Ты такая красивая сегодня. А завтра будешь еще лучше. Завтра пятница, последний рабочий день… – Его лицо снова стало лживым. – Я, правда, говорил тебе, что уеду…

– Да, говорил.

Они оба опустили глаза.

Это был общеизвестный факт. Сид являлся уникальным мужчиной в своем роде: имея стабильные отношения с Элли, имея жену в пригороде Нью-Йорка и редкий дружеский секс с Хелен, он умудрялся регулярно иметь еще несколько «случайных» женщин на стороне. Причем все, включая жену, друг о друге прекрасно знали. И молчали, как будто так и надо. Количество случайных связей с годами росло в геометрической прогрессии, при этом качество тоже не страдало: женщины с удовольствием встречались с ним по второму, четвертому и десятому разу. Как раз после каждой из таких встреч Сид и приносил Элли розы. Семнадцать штук. И все в журнале прекрасно знали эту традицию. И конечно посмеивались над ней. Только ненормальный Сид мог так неосторожно обнародовать количество своих связей на стороне, с грустью думала Элли. А однажды, в прошлом году она вдруг поняла: он делал это специально, на публику. Может быть, для повышения своего статуса, может, чтобы задеть и одновременно утешить Хелен: мол, я изменяю вам обоим, но заметь: когда мы встречались с тобой, я такого безобразия себе не позволял!

В общем, как бы там ни было, но последние три месяца белые розы не успевали засыхать в вазе у Элли, а следующие все прибывали и прибывали…

Итак, в субботу он снова отбывает к своей Лили. Что ж, тоже нужно: жена Сида носила под сердцем их первого ребенка. Учитывая этот факт, стоило проявлять к ней чуть больше внимания, и Сид проявлял: он стал ездить к ней почти каждый выходной. А Элли, как ни странно, почти перестала страдать по этому поводу. Она привыкла быть одинокой женщиной, как в свои семнадцать, так и в тридцать лет. И уик-энд проводить рядом с подругами, многие из которых, впрочем, или уже обзавелись семьями, или имели стабильные близкие отношения с каким-то мужчиной… А у нее всегда были женатые. И поэтому она чаще всего оставалась в одиночестве.

– Милая, не грусти, я же вернусь. Просто Лили позвала, там какие-то проблемы с ее родней. Ох, как они мне все надоели!.. Нужно делать ремонт… А день рождения мы отметим в понедельник. – Он мечтательно прокрутился на ее стуле. – Я отпрошу тебя у Хелен, мы уедем к тебе… нет, снимем люкс в нашем любимом отеле и…

– И что? – Элли искренне не могла понять, что темпераментного Сида, который так любит новизну, может теперь привлечь в их совместном сексе, после трех лет отношений, которые явно идут по убывающей!

– И… ничего. Просто мы будем вместе.

– Занятно. Знаешь что, Сид?

– Что, милая?

– Давай-ка на сегодня разойдемся по домам.

Она сказала это специально. Ей отчаянно не хотелось так делать, она вообще очень сильно переживала его последнюю измену и теперь надеялась, что хотя бы эти два вечера – сегодняшний и завтрашний – они проведут вместе. Вчера он подло убежал за Джиной, «обсуждать расходы на рекламную компанию строительной фирмы». А с утра, извольте, – розы…

Она больше не ревновала его. Смирилась. Но ей очень хотелось сейчас, чтобы Сид обнял ее, как всегда, чуть приподнимая от пола, подержал в своих больших и сильных руках и сказал, совсем как раньше: «Конечно, милая, конечно, мы будем вместе и сегодня, и завтра, и всегда!».

Но он сказал другое.

– А… Это хорошо, что ты предлагаешь разойтись. Видишь ли…

– Что? – Она вся похолодела.

– Я… обещал сегодня починить ручку двери…

– Да что ты?

– Да, представляешь, ручку входной двери сгрызла собака.

– Какой двери? – Элли обреченно вздохнула: дальше можно было уже не слушать. С фантазией у Сида всегда был полный порядок. И чем больше в ситуации было спонтанности, тем талантливей у него получалось врать.

– У Хелен.

– Ах, у Хелен?!

– Да… – Глаза его забегали. – Да, проклятый спаниель сгрыз ручку, и теперь Хелен просто не может попасть в собственный дом! Ну просто не может! Я же не могу отказать бедной девушке…

– Да, девушкам отказать ты никогда не мог.

– Что? На что ты намекаешь?!

– Все в порядке. Только у меня маленький вопрос.

– Какой? – Сид был откровенно зол. Обычно его женщины деликатно делали вид, что не придают значения его изменам. У них всегда хватало ума и такта пропускать мимо ушей все, что могло его уличить. А тут…

– Спаниель сам подставляет стул, чтобы достать до ручки, или Хелен ему приносит табуретку?

– Знаешь что! Я верю своей подруге! И если ты сомневаешься в ее искренности и честности, можешь пойти с нами и посмотреть на сгрызенную ручку!

– Отлично! – Элли тоже кричала. – Я сейчас так и сделаю!

– Но я бы на твоем месте, – сразу ретировался Сид, – не принимал столь поспешных решений. К тому же, представь, как на нас посмотрят остальные, что они подумают.

– Но ведь Хелен твой друг! – Элли хитро сощурила глаза.

– Ах так!

– Да успокойся ты. Не пойду я с вами. Делайте что хотите: можете сами сгрызть ручку, а потом чинить ее всю ночь. Можете уговорить спаниеля немножечко ее помусолить, чтобы оправдать твой визит… У меня только одна просьба.

– Какая?

– Не носи мне завтра розы.

– Но у тебя праздник!!!

– Да. Никогда больше не носи мне розы. Считай, что завтрашнюю измену с Хелен я тебе уже простила. Досрочно.

В маленьком дешевом пабе на соседней авеню они любили сидеть втроем: Элли, Майк и Джим. Оба парня-близнеца были на пять лет моложе Элли, и последнее обстоятельство сильнее остальных способствовало их чистой дружбе, не отягощенной притязаниями кого-то из них на «более близкие отношения», что обязательно случилось бы, будь они все одного возраста. Но Элли была спокойна на их счет, потому что к ней лично они питали нежную братскую привязанность. По крайней мере, Элли так казалось…

Почти совсем одинаковые, похожие на двух подросших медвежат, светловолосые, высокие и широкоплечие, близнецы словно сошли с картинки про сельских жителей. Да они и были сельскими жителями, потому что родились и выросли в каком-то маленьком городишке в Коннектикуте, а теперь при помощи скромных родительских капиталов пытались покорить Нью-Йорк.

Близнецы любили романтику и приключения, девушек выбирали под стать себе: высоких, длинноногих, красивых, но не слишком искушенных в жизни. В своих высказываниях, которые они делали исключительно хором, перебивая друг друга, Майк и Джим были прямолинейны и откровенны; и оба просто обожали Элли, особенно Майк, который считался старшим в их паре, потому что появился на свет на две минуты раньше брата и был чуть-чуть более широкоплечим и могучим, чем Джим. Элли, кстати, никогда их не путала.

Поскольку оба являлись сотрудниками журнала, им было прекрасно известно все, что происходит на горячем фронте ее отношений с Сидом. Они столь же искренне сочувствовали подруге, сколь и недоумевали: почему она до сих пор не порвет с этим лживым и скользким человеком? Им давно пора расстаться! И у них, у Джима и Майка, есть на примете куча холостых друзей ее возраста! И они в любой день могут…

Элли смотрела на их приступы заботы с иронией и снисхождением, как взрослая, умудренная опытом тетушка смотрит на своих племянников, которые подросли и принялись учить жизни всех окружающих.

– Не надо мне никого! Я что же, по-вашему, не могу сама кого-то подцепить?

– А почему до сих пор сидишь около этого бабника?

– Потому что… Мне трудно объяснить.

– Вот именно! А завтра он принесет тебе тридцать четыре розы! Семнадцать за измену с Хелен и еще семнадцать за день рождения. Вот увидишь!

– А насчет того, что ты не можешь кого-то подцепить, – задумчиво проговорил Майк, – то вот что я тебе скажу. Ты сама не хочешь. Ты очень красивая девчонка. Будь я постарше…

– Давай без глупостей!

– Ладно, я пошутил. Дело в том, что вообще ты не выглядишь на свои тридцать. А рядом с ним… – Майк сокрушенно покачал головой.

– Что, рядом с ним – на все сорок?

Майк кивнул.

– Ты что! – Она сорвала с него бейсболку и шлепнула парня ею по голове.

– Ему сколько? Сорок два?

– Да.

– Вот и тебе, когда ты стоишь рядом, как будто… ну… около сорока.

– Кстати, сначала такого не было, – вмешался Джим. – Когда вы только начинали встречаться. А потом!.. Ты за эти три года постарела на все десять!

– Что?!!

– Не бей меня. Бей Майка. У него голова крепче. Но, Элли, это правда.

– Кстати, что тебе подарить на день рождения? – потирая макушку, поинтересовался Майк.

– Ой, не напоминай! Наверно, все на что-нибудь скидывались, типа общего подарка?

– Скидывались.

– И хватит. Больше ничего не надо.

– Вот!

– Вот!

Близнецы многозначительно переглянулись.

– Я тебе говорил?

– Да. Похоже, ты прав.

– А ничего, что я тут тоже сижу?

– Ничего, – строго ответил Майк и громко поставил пивную кружку на стол. – Об этом мы тоже хотели с тобой потолковать.

– Господи, о чем? Ребята, вы еще…

– Только не надо нам напоминать о нашем возрасте и говорить, что мы еще ничего не видели в жизни!

– Да. Элли, если ты так думаешь, то зачем тогда вообще дружишь с нами?

– Да нет, я вам доверяю. Просто…

– Просто тебе пора вспомнить о себе. Посмотри: ты даже подарков не хочешь! Ты вообще от всего отказываешься. Ты забыла о себе, о жизни вокруг, о друзьях, наконец!

– Да не забыла я.

– Ну я бы еще понял, если бы ты любила его до такой степени, что вся окружающая действительность меркла бы перед вашей страстью.

– Хватит кривляться, давай по существу.

Майк рассмеялся:

– Элли, кто кроме нас тебе скажет правду?

– Никто! – поддержал брата Джим.

– Так вот. Ты зарыла голову в песок как страус и ничего не хочешь видеть. Ты стареешь рядом с ним. Ты теряешь интерес к жизни. У тебя глаза потухли. И до добра это не доведет.

– Что вы предлагаете?

– Бросить его. Например, завтра.

– Это будет очень символично. И начать новую жизнь с тридцати лет.

– Да.

– Именно.

Она переводила взгляд с одного на другого:

– Вы вчера в кино ходили с девчонками?

– Почему ты так решила?

– Насмотрелись романтических глупостей, а потом девчонки убедили вас, что в жизни тоже так бывает. Как в кино.

– Не в этом дело. Элли, ну почему ты не слышишь нас? Со стороны, между прочим, виднее.

– Да! Все в журнале смеются над вами с Сидом, а особенно над тобой. А эти его букеты… Я бы выкинул их все в окно, а перед этим нахлестал бы его ими по лицу. Представляешь, как это оскорбительно?

– Хлестать розами по лицу? – улыбнулась Элли.

– Ты понимаешь, о чем я. Ведь он нарочно приносит их на работу. Если бы он действительно хотел извиниться, то дарил бы тебе их дома. И не так часто.

– И изменял бы не так часто!

– Да. А он работает на публику, это яснее ясного!

– Милые мои, – перебила их Элли. – Спасибо за вашу настойчивую заботу, но мне хочется во всем самой разобраться.

– Ты будешь разбираться в этом, пока не состаришься.

Элли снова заставила себя улыбнуться:

– Ума не приложу, что вы мне завтра подарите…

– На корпоративе?

– Нет, конечно. Я имею в виду – вас лично. Только попробуйте сэкономить на моей круглой дате!

Близнецы снова многозначительно переглянулись.

– Не убеждает.

– Согласен: бледно.

– Вы о чем?

– А то ты не знаешь!

Она разозлилась:

– Ну что, что я должна сделать, чтобы вы поверили, что жизнь все еще интересует меня?!! Станцевать джигу на нашем столике?

– Бледно.

–…Торжественно послать Сида завтра на вечеринке?

– Это ближе к истине.

– Как?

– Матом.

– Все! Вы свободны… Чего смотрите? Уходите! Я не хочу больше с вами общаться. Пиво было за мой счет, так что я еще посижу, а вы можете идти.

– Мы подарим тебе большого надувного слона.

– Точно: слона! – кивнул Майк.

– Зачем мне слон?

– Все говорят «зачем», а ты возьми слона. Он будет так же бесполезен, будет занимать так же много места в твоей квартире и в жизни, будет так же мешать… И когда ты не выдержишь и проколешь его, чтобы он сдулся к чертовой матери, будет ясно: ты готова порвать с Сидом. Пока, Элли! Много не пей.

Утро ее тридцатилетия началось со звонка родителей. Они желали ей здоровья, карьерного роста, много друзей, много счастья и хорошего настроения, а также повышения доходов и… ни слова о личной жизни.

Так уж повелось в последние годы: никто из родни, когда они по праздникам собирались с сестрами и тетушками, никогда не спрашивал ее о планах на будущее и возможном замужестве. Деликатные родители после одного инцидента запретили тетушкам говорить с Элли на эту тему. В предпоследнее Рождество, откушав вина и абсолютно расслабившись, одна из тетушек задала ей простой, как ей казалось, вопрос:

– Ну что же ты, милочка, никак не выйдешь замуж за своего Сида? Или тебя всегда прельщали женатые мужчины, потому что их не нужно холить и лелеять, гладить рубашки, стирать штаны?..

Ответом послужило мрачное молчание. В нем же прошел и остаток ужина. А потом Элли проплакала всю ночь в подушку. С тех пор никто ни словом, ни намеком не касался этой злосчастной темы в присутствии Элли.

– Спасибо, мама, – пролепетала она в трубку. – Я скоро приеду к вам. Возьму отпуск, как обычно, в октябре.

– Дочка, ты… ты держись там. Мы за тебя очень… – Мама едва заметно вздохнула. – В общем, желаю удачи во всем!

– Спасибо.

Итак, через час она уже должна быть на работе, на этом дурацком корпоративе, где ждало ее тридцать пять человек из их отдела. И еще несколько друзей из других отделов.

Раздался еще один телефонный звонок. Элли лениво сняла трубку. Наверное, тетушки, или сестры. Ничего нового и необычного в этот день уже давно не происходило. Она привыкла не ждать от судьбы сюрпризов.

– Алло.

– Элли! Милая моя! – Голос Сида звучал бодро и игриво. Видно, ручку двери они чинили всю ночь с пристрастием и в различных вариантах, заимствованных из «Камасутры».

Ну вот! Она же знала, что ничего необычного не произойдет. И ей вдруг стало тошно от предстоящего дня.

– Сид, давай быстрее, и я пошла.

– Куда? – искренне изумился тот. – Я хотел тебя поздравить.

– Хелен, надеюсь, присоединяется?

– А причем здесь Хелен? Я звоню из дома. Можешь проверить: набери мой городской номер.

– Не буду.

– Ну почему ты такая ворчунья? У тебя же день рождения!

– Мне некогда. Знаешь, родственники приехали.

– Ах, родственники! Значит, я не первый, кто тебя поздравил? Ну что ж… Остается только пожелать тебе всего самого наилучшего. Много любви… Слышишь, Элли? Много любви.

– Слышу.

– Ну я пойду. Мы ведь увидимся на работе?

– Конечно.

– Я жду тебя. Надеюсь, что сегодняшний вечер у меня не будет занят. Хотя… Тут такое дело…

– Я поняла, Сид. Всего хорошего.

Следующий звонок был от Майка. Он явно торопился:

– Слушай, поздравляю. Я тут дал твой телефончик одному другу. Он…

– Майк, я тебе вчера мало по макушке настучала?

– Ты послушай.

– Я не просила вас работать сводниками! Не надо делать из меня старуху раньше времени! И вообще…

Запищал мобильный, на экране светился какой-то незнакомый номер.

– И вообще мне звонят! – Она бросила трубку и тут же взяла мобильный.

– Так вы и есть Эллина Макдауэл? – проговорил незнакомый мужской голос.

– Что значит «и есть»? – насупилась она.

– У меня к вам предложение.

– Какое?

– Знаете, чтобы не повторяться два раза… Нам в любом случае придется встречаться, так что давайте сразу решим, где и когда, а там и поговорим.

– Я ничего не понимаю.

– Это и не нужно. Я видел ваше фото, вы мне подходите. Так что предлагаю время не тянуть, а сегодня, скажем, в шесть вечера встретиться в кафе возле Беттри-парка. Я вас узнаю, сам подойду.

– Молодой человек!

– Да?

– А не пойти бы вам? А?

– Хорошо, как скажете. Но в кафе я на всякий случай приду. Вдруг вы передумаете.

– Я не передумаю. К тому же сегодня у меня…

– Поздравляю. Я бы не стал настаивать, но вы слишком подходите под тот типаж, который я очень долго искал. Всего хорошего. Надеюсь все-таки увидеться.