Текст книги "Я буду любить тебя (СИ)"

Автор книги: Кристина Ильина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

– Понимаешь сынок.... – начала Ксения Владимировна, и тут у неё зазвонил мобильный. Подняв трубку, она сказала лишь два слова. – Хорошо сынок,– и положила трубку.

Ваня, сидевший в это время за столом и жуя виноград, поперхнулся.

– Сынок?

– Ваня, мы три года назад мальчика усыновили. Его родители погибли в автокатастрофе, а ты тогда уехал. Мы очень хотели ребенка, но врачи сказали, что в моем возрасте опасно рожать.– Ксения Владимировна замолчала.

На минуту в кухне повисла тишина. Ваня был явно в шоке от такой новости.

– Сколько ему лет то? – спросил Ваня, наливая в стакан воду.

– Девятнадцать, – ответил Сергей Иванович.

– Вы, что с ума, что ли сошли? Если уж так хотели ребенка взяли бы младенца, а не нахлебника.

– Сынок, не говори так, – тихо прошептала Ксения Владимировна. – Он не нахлебник, очень милый послушный мальчик. Учиться, сейчас ищет работу. Помогает нам во всём. Я уверена, вы поладите.

– Ну, и где этот типа мой брат?– спросил Ваня усмехнувшись.

– Он немного опоздает, так, что можно начинать без него,– с облегчением ответила Ксения Владимировна.

За столом мы уже сидели третий час. Родители Ваня расспрашивали меня обо всём. Я же рассказала им, как Ваня все эти три года был рядом, не отходя от меня ни на минуту. Его родители были очень удивлены таким переменам в сыне.

– Надо же ты так сильно изменился, – заметил Сергей Иванович.

– Всё благодаря ей, – улыбнувшись ответил Ваня и посмотрел на меня.– Ты даже представить себе не можешь, отец как я люблю эту маленькую девочку,– и вновь улыбка.

Я толкнула его локтём в бок.

– Что?– удивленно произнес он, все так же улыбаясь. – Это правда, я очень люблю тебя.

– Меня раздражат, когда ты меня называешь маленькой. Я уже не ребенок, мне девятнадцать,– обижено произнесла я.

– Маленькая моя, – вновь повторил Ваня.

Я ничего ему не ответила, и продолжала ковырять вилкой в тарелке.

– Я сейчас вернусь – сказал он, и, выйдя из-за стола, направился к входной двери, затем громко хлопнув дверью, Ваня вышел из квартиры.

А где Игорь?– спросила я, как только за Ваней захлопнулась дверь.

Ксения Владимировна и Сергей Иванович переглянулись.

– Вы, что уже познакомились?– спросил Сергей Иванович.

– Мы уже были знакомы до этого,– ответила я.

– В смысле?– не поняла Ксения Владимировна.

– Мы жили с ним в одном дворе. Я знаю его с детства. Так же знаю, что у него есть сестра и брат, но Игорь сказал, что Андрей погиб, – я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Лишь бы не расплакаться перед родителями думала я. Натянув милую улыбку, я подняла глаза на родителей.

Из мыслей об Андрее меня выдернул звонок мобильного телефона. Взяв трубку, я услышала любимый голос.

– Выйди на балкон,– попросил Ваня.

– Зачем?

– Не задавай лишних вопросов, просто выйди на балкон,– настаивал он.

Нехотя я побрела в зал, выйдя на балкон, я увидела, Ваню стоящего внизу с огромным букетом роз в Правой руке и с какой– то маленькой коробочкой в левой.

Ник, я люблю тебя! – Крикнул он, стоя внизу. – Ты выйдешь за меня?

Я стояла в шоке, не зная, что ответить. Для меня это было неожиданно. Выбежав из квартиры я, не дожидаясь лифта, побежала вниз по лестницам. Чувства радости переполняли меня. Я, конечно, не думала, что всё произойдет всё так быстро. Сначала я хотела выучиться, а потом можно было уже и замуж выходить.

Тихонько открыв дверь подъезда, я медленными шагами подошла к Ване. Он стоял спиной ко мне.

– Что ты там промямлил?– спросила я, обращаясь к нему.

Он повернулся, на его лице вновь всплыла милая улыбка.

– Ник, ты выйдешь за меня?– вновь повторил он.

– Даа! – выкрикнула я, повиснув у него на шее.

На улице стоял ноябрь, и было довольно холодно. Прижавшись к нему, я вдохнула запах туалетной воды. – Я люблю тебя, – тихо прошептала я. Подняв глаза на него, я увидела сияющие от счастья его зеленые глаза. Вот оно счастье, и ничего больше не надо. Я точно знала, что это человек меня никогда не бросит и что бы ни случилось, он всегда будет рядом. Он обещал.

В тот момент я была так счастлива, что вряд ли, что-то могло испортить этот чудесный вечер.

Постаяв так еще немного, мы зашли в подъезд, вызвали лифт и как только зашли в кабинку в проеме кабинки появился Игорь. Подставив ногу, что бы лифт ни уехал. Ваня, смотревший все это время на меня, перевёл взгляд на Игоря. Улыбка с его лица моментально исчезла. Его лицо стало серьезным. Игорь же смотрел на него с ненавистью. Так они стояли, смотря друг на друга пока сзади не подошла девушка.

– Гош, что ты стоишь? Пусть едут, мы подождём.

Игорь не пошевельнулся, он всё так же смотрел на Ваню.

– Игорь! – крикнула девушка и схватила его за рукав. Игорь отошел и кабинка закрылась.

* * * * *

– Игорь! Что стоишь, заходи уже!– кричала Лана, дергая меня за рукав куртки.

Я стоял как вкопанный. Она с ним? Как так, ведь он её чуть не убил? Она, что совсем ненормальная что ли? Увидев его вновь, стоящего рядом с ней, меня переполняла злость. Перед глазами всплыл тот вечер. Ника, лежащая в луже крови, и он. Он ведь даже не вызвал скорую, он просто уехал, даже не взглянув в сторну где она лежала полуживая. Как она могла ему это простить?

– Это ведь она?– спросила Лана, когда мы зашли в лифт.

– Не понял, о чём ты?

– Это она. Та девочка, которую ты постоянно рисуешь. Это ведь она?

– Да она,– ответил я, выйдя из лифта.

– Почему ты постоянно рисуешь именно её? Она тебе нравиться?

– Это так важно? По-моему это глупый вопрос.

– Нет, Игорь это не глупый вопрос, и для меня это очень важно!– чуть ли не рыдая, произнесла она.

– Я знаю её с детства. Мы с ней всего лишь друзья.

– Между парнем и девушкой не бывает дружбы, кто-то из них обязательно любит.

– Что за чушь ты несешь? Лана, успокойся, нечего из-за пустяков истерить. Нервные клетки не восстанавливаются.

– Иди ты к черту! – крикнула она и хотела уйти, но я схватил её за руку. – Успокойся, ты разве не видела, у неё есть молодой человек.

– И что?

– Да не нравиться она мне, может, успокоишься уже? Пошли, мы и так уже надолго задержались, не хорошо так поступать по отношению к родителям, они нас все-таки ждут.

С Ланой мы познакомились в универе. Воспитывал ей отец, её мать умерла при родах. Лана была обычной ни чем не примечательной девушкой. Каштановые длинные волосы, маленький лоб, зеленые глаза, и губки бантиком. Родителям она нравилась, у меня не было к ней каких-то особенных чувств, это не была любовь. Просто привязанность, но она, похоже, думала иначе. Я не знал, как ей сказать об этом ведь Лана очень ранимый человек и всегда всё принимает близко к сердцу.....

Зайдя в квартиру, я увидел стоящих в прихожей родителей. Они мило улыбались и смотрели на парочку стоящую напротив них.

А она выгладила счастливой. Её карие глаза блестели, казалось, она вот– вот закричит от счастья. Опять эта милая, детская улыбка. Боже как же я скучал по её преданным глазам, улыбке. Я скучал по ней. Мне её не хватало. Не хватало наших разговоров, наших вечеров которые мы проводили вдвоем, сидя на маленьком холмике, смотря на ночное небо. Я вновь захотел, как в детстве взять её за руку, и потащить, куда ни-будь. Мы с ней вечно могли говорить о футболе, о музыке, обо всём. Когда она пошла учиться в музыкальную школу и ей купили её первую гитару, она счастливая прибежала ко мне и сыграла, песню самую первую в её жизни, и, наверное, самую легкую, которую дают в первый год обучения игры на гитаре. "Миллион алых роз". Причем она не, просто сыграла, но еще и спела. Я был поражен просто. У неё был завораживающий голос. Песни в её исполнении я мог слушать вечно. Она была очень талантливой, но всегда смущалась, когда я ей это говорил.

– Ну, что где свадьбу играть будете?– спросил отец.

– Свадьбу?!– выкрикнул я.

В один момент Ваня, Ника и родители посмотрели на меня удивлёнными глазами.

* * * * * * *

– Вы кого усыновили?!– кричал я, чуть ли не на всю квартиру. Да вы хоть знаете кто его родители?! Как вы вообще могли решиться на такой шаг, не посоветовавшись со мной?! Я что для вас вообще не существую?! Я что уже не член семьи?!

– Во-первых, прекрати орать на нас,– грубо произнес отец. – Во-вторых, мы не обязаны спрашивать твоего разрешения усыновлять нам кого-то или нет. В-третьих, тебя не было три года и сейчас ты приезжаешь и возмущаешься. Ты сам виноват, мы же уговаривали тебя приехать, но ты не мог.

– Ванечка, чем же Игорь тебе не нравится? – спросила мама.

Честно говоря, я и сам не понимал, почему так меня взбесило появления этого парня в моем доме, возможно во мне просто заиграла ревность. Ведь он как две капли воды был похож на своего родного брата. В какой-то момент я просто испугался, что это парень может разрушить, всё то, что я так долго строил. Я боялся, что он может забрать у меня её. Ведь тогда три года назад я прекрасно знал, что Ника чувствует к Андрею. Пусть сейчас это был не Андрей, а его брат, тревожности от этого у меня меньше не стало. Ещё тогда на футбольном поле, когда я увидел, как она смотрит на него, я понял, что она его любит и пусть даже она мне соврала, когда я спросил её об этом, но глаза, то не врут. Я делал всё, что бы она его забыла, и у меня это получилось. Возможно, я зря забеспокоился, ведь если бы Ника до сиих пор чувствовала к нему что-то, то не согласилась бы выйти за меня.

Немного успокоившись, я сел за стол. Родители затащили меня в комнату Игоря, что бы спокойно поговорить. В комнате стояла большая двуспальная кровать из белового дерева, аккуратно застеленная. Рядом стоял, прикроватны шкафчик для книг. На шкафчике стоял аквариум среднего размера и маленький будильник. По полочкам лежали книги, нотные тетради. Напротив кровати было маленькое помещение, за раздвижными дверями была гардеробная. Чуть дальше от кровати стоял письменный стол. Он весь был завален нотными листками и рисунками.

– А он неплохо рисует,– заметил я, взяв его пару рисунков. Талантливый парнишка подумал я.

– Да Игорь очень красиво рисует, – сказала мама, улыбнувшись и встав рядом со мной.

На всех последующих рисунках был изображен один и тот же человек.

– Что это? – спросил я, повернувшись к матери.

Взяв все рисунки, которые были на столе, я вышел из комнаты. На всех его рисунках была Ника. Что это? Зачем он её рисует? Неужели этот щенок тоже её любит? Я, конечно, слышал, что по общаге ходил слух, что оба брата влюбились в одну девочку, но я, ни как не мог подумать, что это Ника.

– Что это?– крикнул я, размахивая его рисунками прям перед его носом.

– Кто тебе давал право рыться в моих вещах?

– Это мой дом, что хочу, то и делаю!

– Он мой, точно такой же, как и твой! Отдай мне рисунки.

Я улыбнулся и начал их рвать на мелкие кусочки. При этом в упор, глядя на него. Он стол с таким несчастным видом, обиженного ребёнка, меня это даже забавляло.

– Что ты делаешь?– выкрикнула Ника и, подбежав ко мне, выхватила у меня из рук все, что осталось.

Я смотрел на неё ошарашенными глазами, такого поворота событий я не ожидал. Почему она заступается за него?

– Как ты можешь, так поступать? Он же старался, рисовал. А ты взял и разорвал все к чертям! Как так можно?! Что он тебе сделал?

– Отдай!– крикнул я так, что она чуть не подпрыгнула. Выхватив у неё рисунки, я бросил их на пол. Направился в сторну кухни.

– Эй, ты ублюдок!– услышал я сзади, и, обернувшись со всей силы, получил кулаком в челюсть. Немного пошатнувшись, я сплюнул кровь на чистый паркет.

– Щенок ты, что вообще страх потерял?!

Он ухмыльнулся. Я замахнулся на него, но меня остановил отец.

– Прекратите оба, сейчас же!– крикнул он. – Вы что тут устроили? Игорь, что на тебя нашло?

Он молчал, мы стояли друг напротив друга и смотрели в глаза.

– Пошли, выйдем,– предложил он, указывая взглядом на входную дверь.

Ничего не ответив, я вышел на лестничную площадку, он вышел за мной.

– Я вижу, перспектива быть моим братом тебя так же не устраивает, как и меня быть твоим братом, – начал он. Надо, что-то предпринять, ведь ты же любишь родителей, а они как ты сам видишь, хотят, что бы мы поладили.

– И что же нам теперь делать?– я усмехнулся. Но рассуждал он правильно. Я знал своих родителей, в чем– то спорить с ними было бесполезно, в конце концов, мы бы разругались и я бы уже тогда точно сюда не вернулся.

– Сразу тебе говорю, я не Андрей, мы с ним были разные, не смотря на то, что так похожи. К Нике у меня только братские чувства, и ничего больше. Так, что не ревнуй, а на счет рисунков ты зря психанул. Хочу тебе напомнить, если ты не знаешь, что Ника, любила не меня, а Андрея,– он улыбнулся и направился к двери. – И ещё, если ты не заметил, то у меня девушка есть, и я её очень люблю. Да, и втащил я тебе не из-за рисунков.

– Если не из-за них, то в чем причина того, что ты мне по челюсти проехался?– я прищурился. Его слова про братские чувства меня не убедили.

– Я очень люблю родителей, я благодарен им за то, что они, меня усыновили. И мне не хотелось, бы портить с ними отношения, да и к тому же у них завтра праздник. Давай потерпим, друг друга, как ни-будь пару дней, ведь ты тут надолго не задержишься? Да и Нике неприятно будет видеть, как мы с тобой собачимся.

Я не собирался здесь оставаться, тем более сейчас. Он был обсалютно прав. Поговорив с ним, мне он показался вполне нормальным, и я почти убедился в том, что к Нике у него нет ничего кроме братских чувств, но сомнения всё-таки оставались.

* * * * *

Конечно, всё то, что я ему говорил, была наглая ложь. Мне нужно было просто как-то внушить в него доверие. Я не хотел, что бы родители переживали и беспокоились о том как может пройти их юбилей завтра. От Вани можно было ожидать всё что угодно, он был чересчур вспыльчивым. Видел бы он себя, когда выбежал ко мне с этими рисунками. В его глазах была лишь ревность. Когда он рвал мои рисунки, которые я так хранил, мне это напомнило тот вечер, когда Андрей пришел пьяным и точно так же разорвал все рисунки. В тот момент меня переполняла злость и обида, но больше всего я хотел втащить ему за, то, что он сделал три года назад. Об этом я долго мечтал, и вот я врезал ему, но легче мне от этого почему-то не стало.

Вернувшись в квартиру, мы сделали вид, будто ни чего не произошло. Я поздравил Нику с помолвкой. Когда я обнял её, мое сердце бешено забилось, по спине побежала дрожь, на мгновение я перестал дышать.

Оставшийся вечер мы провели на кухне, за семейным ужином. Всё прошло как ни странно довольно хорошо. Мы сидели, разговаривали, рассказывали о своих дальнейших планах. Было уже очень поздно, мама не хотела отпускать Лану домой одну. Я хотел вызвать ей такси, но она пожелала остаться у нас. И вот мы спим в одной постели, она совсем рядом, а я к ней совсем ничего не чувствую. Мне было обсалютно всё равно. Повернувшись на бок, я вновь вспоминал мою жизнь в общаге. Мне хотелось вернуть то время.... Нет, не то которое я проводил в своей комнатушке, и вечно ругаясь с родными. Я хотел вернуть то время, которое я проводил с ней, держа её за руку, обнимая её, как она думала лишь как друга. Но она и представить не могла, что чувствовал я, находясь всего лишь рядом с ней.

Всю ночь я ворочался из стороны в сторну, ни как не мог уснуть. Сделав себе крепкий кофе, я сидел на кухне, смотря в одну точку все так же вспоминая прошлую жизнь.

– Не спишь?– спросила Ника, выдернув меня из мыслей. Она взяла графин с водой, села за стол и налила в стакан воды.

– Как видишь не спиться,– ответил я. А ты чего не спишь? Третий час уже, что-то случилось?

Она опустила глаза, я понял, что что-то не так.

– Ты чего? Расскажи мне, что с тобой. Мы же друзья.– от последней фразы сердце сжалось.

Она подняла на меня глаза полные слез. В её глазах было столько боли. Встав из-за стола, она села рядом, на кожаный диван. Пожав колени руками как маленький ребенок, она положила голову мне на плечо.

– Я люблю его... люблю до сих пор,– прошептала она всхлипывая. Вот он вроде как умер, а мне кажется, что он где-то рядом. Почему? Все это происходит, почему именно сейчас? Я счастлива, скоро выйду замуж, а сердце бешено стучит при одной мысли о нём. Это значит, я не люблю Ваню? Что это всё значит? Игорь, я запуталась, что мне делать? Я не хочу терять Ваню, я люблю его, но...

Ника замолчала. На кухне повисла тишина, лишь изредка слышались её всхлипы.

– Игорь, я так устала. За эти чертовы три года мне так хотелось прижаться, к кому ни будь выговориться, поплакать. Мне так тебя не хватало. Ты единственный кому я могу рассказать всё.

Я прижал её к себе и нежно погладил по голове. Мне было обидно слышать, что она до сих пор его любит, но и до безумия приятно было услышать от неё эту фразу "Мне так тебя не хватало".

Она рассказала мне всё. Как она жила эти три года, как Ваня не отходил от неё. Рассказала, сколько боли вытерпела, сколько всего пережила, поняла. Я поражался, как она всю эту боль смогла держать в себе. Любая бы на её месте уже давно бы опустила руки, но она пошла до конца, и вот результат она вновь ходит, улыбается и радуется. Улыбается, ни смотря, ни на что. Даже когда ей больно она натягивает улыбку лишь бы люди, которые её любят, не переживали.

Она так и уснула у меня на коленях. Какое-то время я гладил её по её черным густым волосам и смотрел, как она спит. Я слышал, как она дышит, чувствовал, как бьется её маленькое сердечко, изредка она всхлипывала, а по её щекам текли крупные слезы.

– Дурочка, знала бы ты, как я люблю тебя, – прошептал я, укладывая её в спальню находящуюся рядом с комнатой родителей. Я не решился зайти к Ване в комнату.

Укрыв ей теплым пледом, я поцеловал её в щечку и вышел из комнаты, закрыв плотно дверь.

Пройдя мимо Ваниной комнаты, я заметил, что в комнате горит светильник. Зайдя в комнату и подойдя к столу, я увидел свои рисунки. Почти все они были аккуратно склеены.

Выключив свет, я направился к себе в комнату. Я еще долго не мог уснуть. Переваривал, все, что она сказала, мне было приятно, что она так старательно склеивала, то во что я вложил всю душу. Пусть она пока не знает о моих чувствах, но я знал точно, что я много значу для неё как друг.

Глава 5

– Чертов телефон! – сонным, недовольным голосом произнесла я, медленными шагами направляясь на песню, которая стояла на звонке. Кто звонит в такую рань, наверное, только ненормальный. Дойдя до Ваниной комнаты, я плюхнулась на кровать и засунула руку под подушку в поисках телефона.

– Да,– всё тем же сонным голосом я промямлила в трубку.

– Ник, ты, что спишь, что ли еще?– спросила Маша.

Я посмотрела на часы, которые стояли на письменном столе. Десять часов утра, что же мне еще делать-то в такое время. Но Маше ответила совсем другое.

– Да... – протянула я, закрываю глаза.

– Хорош спать, нам сегодня столько надо успеть сделать. Так, диктуй адрес я сейчас приеду.

– Машуль, ну дай я ещё чуток посплю, пожалуйста,– умоляла я.– Куда ты собралась в такую рань? Когда вы вообще приехать успели? Давай к трём приходи.

– Ника, ну, ты что издеваешься, что ли? Какой в три, в пять ты уже должна быть в ресторане!– Маша явно расстроилась.

– Ну, вот и отлично за два часа мы всё успеем,– так же вяло сказала я.

Сегодня Ванины родители отмечают "фарфоровую свадьбу" и Маша еще за неделю до нашего отъезда в Питер предупредила меня о том, что потащит меня по магазинам. Я не любила шастать по бутикам, магазинам и торговым центрам, для меня это была пустая трата времени. Тратить деньги направо и налево, на косметику, шмотки, и бижутерию я не любила. Ещё в детстве, когда я была маленькой девочкой, я как то параллельно относилась к платьям, бантикам и прочим девчачьим штучкам. Но уже в четырнадцать я выбросила из своего шкафа все юбки, платья, туфли, выбросила все серьги кольца и всякую фигню, которую мне на покупала мама, что бы я носила всё это. Но мне вполне удобно было в подтёртых джинсах, кедах и в футболке. Всё подряд мне твердили, что я похожа на ненормальную. Маму жутко раздражало, что я вечно одеваюсь как пацан, и иногда она выдвигала страшные мысли по поводу того как я одеваюсь и какой стиль я предпочитаю. Я всегда её успокаивала. У меня не было, каких-то левых мыслей о смене пола и т.д. Мне просто было удобно в такой одежде, в ней я чувствовала себя комфортно, я, конечно, надевала платья, но это было очень редко.

Сейчас же я вообще категорически отказывалась носить каблуку и платья, если еще в шестнадцать лет меня удавалось как-то убедить в том, что девушка должна выглядеть соответственно, а ни как пацан с района, то сейчас это было невозможно. Я жутко комплектовала по поводу своих ног, походки. Каждая операция оставляла свой шрам, который не виднелся лишь под джинсами. Даже в тридцати градусную жару я надевала либо ласины, либо джинсы. Я ходила на шлифовку, но шрамы всё равно виднелись. Каблуки я вовсе не носила, мне было очень тяжело и неудобно. Маша всегда возмущалась.

– Ник, ну не глупи, ты же можешь, ты просто боишься. Тебе же врач, тоже посоветовал носить обувь на каблуке.

– Маша, блин это не каблук, это каблучище, я на нём не то, что шаг не смогу сделать, я стоять не смогу.

– Ты, что в кедах замуж выходить будешь?– ныла она. Когда-то же надо научиться ходить на каблуках, ты же девушка. Я понимаю тяжело, но красота требует жертв,– постоянно твердила мне она. Спорить с ней было невозможно, и я вставала, на эти чертовы каблуки, и ходила по дому как идиотка. Ходить я вроде бы научилась, но как-то это выглядело не очень, и уставала я довольно быстро.

– Ник, ты еще здесь?– кричала в трубку Маша.

– Тут,– произнесла я, еле шевеля языком, наполовину уснув.

– Ничего не хочу слышать, давай адрес я еду,– настойчиво просила Маша.

Продиктовав ей адрес, я выключила телефон, закуталась в тёплое одеяло с головой и тут же уснула. Забыв про то, что буквально через полчаса Маша будет уже у меня.

– Ника, ну почему тебе не нравиться?– негодовала Маша, глядя на меня. Тебе очень идёт.

Белое короткое облегающее платье без бретелек, посередине между грудью красовался большой черный бант, и золотистые туфли.

– Маш, я в нем выгляжу смешно,– я рассмеялась. Да и каблук слишком высокий.

– Давай другое мерь тогда.

Через десять минут, я вышла из примерочной. В похожем платье, но нежно разового цвета бант на платье был чуть ниже груди.

Я скорчила смешную гримасу, глядя на себя в зеркало, тем самым дав понять Маше, что и это платье мне не нравиться. Но Маша не сдавалась, она тащила мне платья все снова и снова. Я жутко устала, мне хотелось есть. Машка не дала мне даже времени на завтрак и поэтому, вместе с музыкой, которая играла в торговом центре "пел" мой живот.

Перемерив, кучу платьев, длинных коротких, и каких только можно было, я всё – таки нашло то платье, которое мне нравилось. Выйдя из примерочной, я наблюдала за реакцией Машки. Она медленно подошла ко мне, встала позади меня и смотрела в зеркало восхищенными глазами. На мне было желтое платье выше колен. Широкая бретелька была лишь с правой стороны. На ногах мило смотрелись белые босоножки. Платье было очень простенькое, но мне оно нравилось.

– Ник, ты шикарна!– вскликнула Маша, улыбаясь и рассматривая меня с ног до головы. Ваня будет в шоке. А тебе идёт желтый цвет, так освежает. Машка ни как не могла нарадоваться.

Подобрав платье мне, мы начали искать подходящий наряд для Маши. Искали мы не долго. И остановились мы на платье из шёлка бирюзового цвета, обмотанного черной сеточной тканью с узкими бретельками. С этим платьем очень сочетались, черные лаковыё туфли, с круглым носиком на высоком каблуке.

Купив платья, мы направились в салон красоты. В принципе парикмахер ничего и не сделала. Лишь заколола челку, назад придав ей, объём и плойкой сделала концы пружинистыми.

– Ник, а ты за эти три года вспоминала Андрея?– спросила Маша, когда мы сидели в кафе, находящееся в торговом центре.

Я немного помолчала, не зная даже, что и ответить. Я вспоминала его, но не часто. Просто думать о нём времени у меня как то не было, но как только находилась свободная минутка, в голову в ту же секунду лез Андрей.

– Нет, – ответила я, соврав. Я понимала, что это не очень хорошо, да и врать я не любила.

– Давай, не будем врать да сейчас. Просто признайся, что ты думаешь о нём.

– Это уже не важно, неважно потому что вчера Ваня сделал мне предложение.

– Что?– переспросила Маша, глядя на меня ошарашенными глазами.– Поздравляю тебе родная,– радостно продолжила она. Я так рада за тебя, ты не представляешь.

Я в ответ лишь улыбнулась.

– Маша, а помнишь, у Андрея брат был? – спросила я.

– Конечно, помню, его вроде Игорь звали. Такой тихий, спокойный, милый и с головой вроде дружит в отличие от своего брата. А почему ты вдруг вспомнила про него?

– Ванины родители усыновили его. Родители Игоря погибли в автокатастрофе, и Андрей тоже.... – тихо добавила я, опустив голову.

От услышанного Маша поперхнулась. Я рассказала ей обо всём, что узнала, за то время пока находилась здесь. Мы сидели, молча, наверное, минут десять. Каждый думал о своём. В голове сразу возник образ Андрея, мне хотелось убежать, скрыться и плакать пока не закончатся все слезы.... плакать пока не уйдёт боль, но это было не возможно... эта боль останется навсегда...

Закрыв дверь на ключ, я посмотрела в окно. Ноябрь был, как ни странно очень теплым, но очень быстро темнело. Уже в восемь была кромешная темнота. С трудом вытащив ключ из замочной скважины, я быстрым шагом направилась на первый этаж. Прыжками, миновав два лестничных пролёта, я добежала до вахты.

– Вот возьмите это ключ от триста второго кабинета,– сказала я, мило улыбнувшись вахтерше, просовывая ей в окошко, ключ от зала в котором оставалась допоздна.

В кабинке сидела дама, лет пятидесяти в очках, маленького роста. Она вязала кому то милую шерстяную кофту. Увидев меня, она привстала и наклонилась к окошку.

– Ника, ты еще не ушла? Поздно ведь уже, не страшно одной идти? Может, встретит кто?

– Да тут не далеко я сама смогу дойти.

– Ну, смотри, беги тогда быстрей, а то вроде дождь обещали вечером.

– Хорошо, до свидания, – попрощалась я и вышла из здания.

На улице и вправду накрапывал мелкий дождик. Ускорив шаг, я направилась в сторну дома. Поначалу идти было не страшно, но как только я прошла оживленную улицу, и спустилась в овраг, где находилась моя общага, я занервничала. Очень часто именно в овраге по вечерам, кого ни-будь постоянно грабили, или приставали какие-то пьяные отморозки. А на днях в новостях сообщили, что именно в нашем районе, по вечера разгуливает маньяк. " Надо было Ване позвонить, сейчас бы спокойно доехала" – подумала я, доставая из кармана телефон и наушники. Включив музыку на максимальный звук, я зашагала дальше, по неровной дороге спускаясь всё ниже. В какой-то момент, я заметила идущую за мной тень. Меня тут же охватил страх, внутри все сжалось. Тень приближалась всё ближе, я побежала вперед, не смотря под ноги. Дорога была не ровной, повсюду торчали, камни и острые железки, споткнувшись об одну из них, я чуть не полетела на землю, но не упала. Кто-то сзади схватил меня за рюкзак и прижал к себе. Я не кричала хоть, и было страшно. От страха я потеряла дар речи, в горле стоял комок. Я чувствовала, как кто-то тяжело дышит мне в спину и всё так же держит меня за рюкзак.

– Совсем ненормальная? – послышался голос сзади. Он отпустил рюкзак, а я всё так же стояла, не шелохнувшись. – Под ноги смотреть надо, а не мечтать. Налетела бы сейчас и все дорога в морг, – он рассмеялся.

Этот смех я узнала бы из всех остальных, так мог смеяться лишь Андрей. Вздохну с облегчением, я повернулась к нему лицом.

– Что смотришь?– спросил он, ухмыльнувшись.

– Вот, придурок!– вскрикнула я, ударив его кулаком в грудь. – Я чуть от страха не умерла.

Он заржал.

– Если шарахаешься от каждого шороха, зачем допоздна остаешься? Адреналина не хватает? Ходит она по ночам в одиночку. Про маньяка слышала?

– Слышала.

– Говорю же ненормальная, раз слышала, что тогда до сих пор не дома?– он разозлился.

– А ты что нервничаешь то? Переживаешь?– я подмигнула мило улыбнувшись.

– Вот еще, я в магазин ходил.

– И ничего не купил?

– Как видишь, и вообще, что за допрос ты мне тут устроила, все я пошёл пока. Он направился вниз и помахав мне рукой.

– Эй, Андрей!– крикнула я, побежав за ним.

Он резко остановился, и я налетела на него, вновь споткнувшись обо что-то. Я уткнулась ему в грудь. Мы стояли так довольно долго. Я не знаю, что со мной произошло в тот момент, но я не могла даже пошевелиться, да мне и не хотелось. В тот момент я забыла про всё на свете. Я любила его с самого детства, потом когда в моей жизни появился Ваня, я постепенно перестала думать об Андрее, и казалось, я его уже разлюбила, но мне всего лишь показалось.... Прижавшись к нему моё сердце, сильно заколотило, казалось еще чуть-чуть и оно выпрыгнет из груди. Меня до жути трясло.

– Сказал же, под ноги смотри!– выкрикнул он, оттолкнув меня. Вот блин, – выругался Андрей, искоса поглядев на меня. И вновь зашагал к дому.

– Эй, ты там, что застряла, шевели ногами давай!

Я стояла столбом, в полной темноте глотая горькие слезы, стекавшие по щекам. " Что только что было? То сначала он переживает, что я иду домой одна, а теперь кричит. Возможно, мне просто показалось, что он переживает за меня, но почему тогда так долго не отпускал, когда я на него налетела? Так, стоп, а что это я стою и реву как дура? У меня же Ваня есть, я люблю его и он меня. Все же хорошо. Пошёл к чёрту этот Андрей, как полюбила, так и разлюблю, – подумала я, смахнув слёзы и натянув улыбку, я спустилась вниз.

– Дай руку, а то ещё шваркнешься, где ни-будь.

Я проигнорировала его, и, надев наушники, пошла вперед. " Ну, вот и что это? Никогда его не понимала, то он заботится, помогает, переживает, то злиться орет, психует и отталкивает и так всегда. Иногда бывало, позвонит, мы спокойно разговариваем всё хорошо, а когда видит меня в школе, вечно издевается, подкалывает, выставляет меня полной дурой. Сейчас всё повторяется вновь. Ему что так нравится надо мной издеваться?"

– Ты....– повернувшись к нему, произнесла я, но вмиг забыла, что хотела сказать, утонув в его глазах. Он смотрел на меня, не отрывая глаз.

– Что,– он улыбнулся.

– Почему ты вечно издеваешься надо мной?

– Я?

– Да ты! Может, прекратишь выставлять меня полной дурой!– я сорвалась на крик. Ты меня бесишь! Придурок!

– Правда?

– Нет, блин я шучу! Найди себе другую дуру и издевайся над ней!

– Зачем мне другая, когда ты есть,– он заржал.

– Смирнов, ты не выносим! Что ты стоишь и улыбаешься как даун? Я с тобой серьезно разговариваю!

Он вновь рассмеялся.