Текст книги "Один прекрасный вечер"
Автор книги: Кристина Додд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Глава 8
Никогда не улыбайтесь, улыбки вызывают мимические морщины.
Вдовствующая королева Бомонтани
Хепберн не преувеличивал. У него действительно был целый выводок младших двоюродных сестер. И у этих кузин были подружки, и еще были подружки у его сестер, и еще дальние родственницы. И у всех этих девушек были матери, и все они приехали в Маккензи-Мэнор во второй половине дня, чтобы подготовиться к балу в честь знаменитого героя полковника Огли и чтобы подготовиться к дебюту.
Их отцы и братья поступили мудро – отправились на охоту.
Клариса сидела в сторонке и пила чай, разглядывая громадную уборную, заваленную кружевами, оборками, бантами, стеклярусом и перьями. Она наблюдала за девушками, налегавшими на сандвичи и печенье, и понемногу расслаблялась. Мысли об истинных намерениях Хепберна уже не казались ей столь тревожными. Она убедилась в том, что он действительно нуждается в ее помощи, чтобы развлечь это скопище нарядных дам и помочь Миллисент в организации столь грандиозного мероприятия.
От Пруденс, младшей сестры Хепберна, помощи ждать было нечего. Все, на что была способна эта хорошенькая семнадцатилетняя блондинка, изящная, но фигуристая, – это хихикать, болтать и веселиться. Впрочем, как и многие молодые женщины.
Но от Миллисент тоже нечего было ждать помощи. Поскольку девушки и их матери не видели причин относиться с уважением к некрасивой незамужней леди, они принимали в штыки все просьбы и все предложения хозяйки дома.
Клариса смотрела, как Миллисент, переступив через горы обуви, прошла между двумя девушками, громко обсуждавшими животрепещущий вопрос о собственнице шляпки, и вложила в руку мисс Симлен носовой платок, чтобы та могла утереть вот-вот готовые пролиться слезы. Воспользовавшись возникшей паузой, леди Блэкстоун в энергичных выражениях уведомила ее о том, что меню необходимо составить сию же минуту. Сию минуту!
Когда Миллисент наконец добралась до того места, где, в стороне от прочих, сидела Клариса, принцесса сказала с шутливым высокомерием:
– Вы позволили себе непростительную небрежность, планируя этот бал. Хорошо еще, что ваши родственники свалились на вашу голову все разом, иначе вам ни за что не удалось бы сделать все вовремя.
Миллисент в полном изнеможении прислонилась к стене и невесело рассмеялась.
– Но леди Блэкстоун права. Мне давно надо было спланировать ужин.
– Как наивно с вашей стороны было не догадаться, что они приедут на четыре дня раньше. – Клариса протянула Миллисент чашку с чаем и тарелку с лимонным печеньем: – А теперь садитесь и попейте чаю.
Миллисент устало опустилась на стул рядом, с Кларисой и рассмеялась:
– Да, я действительно оплошала.
Клариса просканировала взглядом толпу народа. Она уже успела запомнить большинство имен.
Вот леди Уайт, суровая дама, рядом с ней задумчивая леди Лорейн наблюдала за происходящим без особого интереса.
Под любезной улыбкой миссис Симлен скрывалась мрачная решимость сбыть с рук и выдать замуж свою шестнадцатилетнюю дочь, мисс Джорджию Симлен, задолго до того, как она закончит школу.
Мисс Диана Эремберг, некрасивая и угрюмая, приехала на бал без родителей. Ее мать уехала отдыхать в Италию со своим вторым мужем, а ее бабушка, леди Мерсер, присматривала за своими четырьмя внучками, включая Диану.
Красоту миссис Трамбулл затмевала лишь красота ее дочери, мисс Ларисы Трамбулл. Клариса была знакома с женщинами этого типа и сильно их недолюбливала. Лариса была бледной и жеманной, с сияющими черными волосами и большими оленьими глазами, которые расширялись в присутствии джентльмена, которого следовало привлечь, и грозно прищуривались, когда возникала необходимость отпугнуть соперниц. Она стала бы королевой бала, если бы даже для этого ей пришлось пройти по сотням голов, так что сам Макиавелли не смог бы ее переиграть.
И еще много, много других и разных.
– Все дамы уже съехались? – спросила Клариса. – Или завтра приедут еще?
Миллисент, которая маленькими глотками пила чай с печеньем, тихо ответила:
– Насколько мне известно, не приехали только леди Барнелби и ее пять дочерей. Но при таком раскладе, шестью больше, шестью меньше, не имеет значения.
– Это уж точно. Вечером мне предстоит их развлечь, насколько я понимаю.
Миллисент сдула прядь волос со лба.
– Было бы замечательно. Тогда я смогу… я смогу составить меню для повара!
– Если я что-то и умею, так это завладеть вниманием юных бездельниц. – Клариса обвела взглядом матрон, которые, сидя рядышком, беседовали за столом в центре комнаты. – И их стареющих мамаш.
Миллисент тоже взглянула на пожилых дам и понизила голос до шепота: – Ни одна из них с вами до сих пор не заговорила. Они к вам не подходят, но то и дело посматривают в вашу сторону. Может, решили устроить вам обструкцию?
– Нет. – Голос Кларисы звучал вполне уверенно. – Они просто присматриваются ко мне.
– Я сказала им, что вы – принцесса.
– Знаю. – Клариса заметила устремленные на нее любопытные взгляды, услышала шепот у себя за спиной. – Молоденьким девушкам хочется в это верить. Женщины постарше сомневаются. Даже если я назову им королевство, откуда я родом, их сомнения полностью не рассеются. И пока они не поговорят со мной и не узнают, что я могу чему-то их научить, они не станут мне доверять.
Миллисент, которой было неловко повторять неприятные слова, прошептала:.
– Леди Блэкстоун сказала, что она как-то была в гостях в одном доме и там тоже была женщина, которая выдавала себя за принцессу, а утром оказалось, что у всех дам пропали ридикюли.
– Я кошельков не крала, и ридикюлей тоже. Дамы сами с радостью раскрывали свои ридикюли, чтобы заплатить мне за королевские кремы, которыми я торгую. Не волнуйтесь, леди Миллисент, еще до наступления ночи они будут есть с моих рук, как ручные белки.
Миллисент с облегчением вздохнула.
– Хотелось бы мне, чтобы вы завоевали их доверие.
– Так оно и будет. – Клариса похлопала Миллисент по руке – Еще до того, как начнется бал вы убедитесь в моей правоте.
– О! – Миллисент встала, покачав головой, ставя барьер между собой и принцессой. – Ваши чудесные снадобья не для меня. Сберегите свою магию для молоденьких девушек, пусть завоюют сердца тех, кто им понравится.
– Но какое же тогда это чудо? – Клариса улыбнулась. – Вы ведь не хотите меня обидеть, отказываясь от моих услуг.
Миллисент явно занервничала.
– Вы шутите.
– Вовсе нет. Мне нравится помогать друзьям.
– Я… ну, спасибо. – Миллисент выглядела взволнованной, довольной и немного расстроенной. – Я надеялась… Я хочу сказаться думала, что, возможно, мы могли бы.
– Стать подругами? – участливо спросила Клариса. – Считайте, что мы уже подруги.
Миллисент улыбнулась, и улыбка у нее была на удивление красивой, нисколько не похожей на саркастическую гримасу ее брата.
– Но не теряйте на меня свое драгоценное время. Я буду вам несказанно благодарна уже за то, что вы займете всех этих леди сегодня вечером. Не знаю, что бы я без вас делала. – С этими словами Миллисент выбежала из комнаты, дождавшись долгожданной свободы.
Клариса захлопала в ладоши. Никто не обратил на нее ровным счетом никакого внимания. Девушки продолжали возиться с нарядами, натыкаясь друг на друга, словно свора щенков. Они примеряли шали, придумывали себе прически одна диковиннее другой. Матери этих девиц не считали нужным привлекать их внимание к женщине, которая называла себя принцессой какой-то неизвестной страны, и продолжали общаться друг с другом.
Подняв чашку, она постучала об нее ложкой и стучала до тех пор, пока какая-то юная особа не обратила на нее внимания.
– Дамы, мы сейчас пройдем в зимний сад, где я вам покажу, что делать, чтобы оставаться свежей и красивой даже после того, как вы протанцуете на балу всю ночь напролет. И еще я расскажу вам о новинках парижской моды.
Девушки смотрели на Кларису так, как смотрели бы лягушки, которых переманивают на другой лилейный лист.
– У многих из вас после долгой дороги лица потемнели от солнца. – Клариса тщательно следила за тем, чтобы взгляд ее не останавливался ни на одной конкретной девушке. – У ценя есть мазь, которая поможет удалить эти пятна.
Матери вытянулись в струнку; словно обиженные кошки Клариса пустила в ход козырную карту.
– Но вначале я покажу вам, как улучшить одет лица и убрать с носа веснушки.
Восторженный визг заставил Кларису слегка попятиться к двери.
Хепберн был прав: эти визгливые голоса и жуткая смесь духов могли довести до безумия любого нормального человека. При этом Клариса с некоторой тревогой вспомнила о том, что вменяемость Хепберна тоже многими ставилась под сомнение.
Но она считала его вполне вменяемым. Да, скорее всего он не сумасшедший. Если только не считать душевной болезнью беспомощность и напористость.
Клара слишком много думала о нем, если учесть, что они только сегодня познакомились.
Заставив себя отвлечься от мыслей о лорде Хепберне, Клариса взглянула на часы на каминной полке и нараспев произнесла.
– Встретимся в зимнем саду в семь. – Медленно и отчетливо она повторила: – В зимнем саду в семь. Все меня слышали?
– В зимнем саду в семь. – повторили несколько юных созданий.
Многие, конечно, опоздают, Клариса об этом знала. Но обязательно придут. Людям свойственна стадность. Стадность и честолюбие. Но ни одна из этих женщин не хочет заявлять о своих устремлениях первой. Приятнее затеряться в толпе. Клариса смутно помнила то время, когда тоже мечтала о том, чтобы быть как все. Но тогда ей не приходилось думать о хлебе насущном. А теперь ее устремления сводились к минимуму и ограничивались краткими сроками: пережить эту неделю относительно благополучно, не заболеть и как можно реже попадаться на глаза лорду Хепберну.
Выскользнув из уборной, Клариса направилась в зимний сад и, поравнявшись с первым попавшимся ей на глаза лакеем, обратилась к нему:
– Приветствую вас, добрый человек. Можно узнать, как вас зовут?
– Вы мне, мадам? Ой, ваше высочество… Я… – Краснощекому пареньку на вид было не больше шестнадцати. Заметив, что чулок сполз, обнажив костлявую волосатую ногу, он подтянул его и заправил под светло-голубые бриджи. – Меня зовут Норвал.
– Норвал, – медленно повторила Клариса, стараясь запомнить имя слуги. В каком бы доме ни приходилось ей бывать, она всегда старалась подружиться с прислугой. Никогда не знаешь, когда придется устроить пожар или… спасаться бегством, – Мне надо, чтобы в зимнем саду горело побольше свечей. Думаю, ты тот самый человек, который готов мне в этом помочь.
– Конечно, ваше высочество. Я к вашим услугам, ваше высочество. – Он буквально сиял от гордости. Еще бы, сама принцесса удостоила его вниманием.
– Спасибо, Норвал. Я знала, что могу на тебя положиться. – Она с улыбкой прошла по коридору в зимний сад.
Клариса должна излучать уверенность и спокойствие, таковы правила игры, которую она вела. Она была приветлива и любезна со всеми, чтобы все вокруг чувствовали себя непринужденно. Такая манера общения помогала ей вытащить Миллисент и ей подобных на свет божий, словно улиток из раковин.
Красота тоже не таит в себе особых тайн и для большинства вполне достижима. Если женщина считает себя красивой, улыбается и ведет себя любезно, она хорошеет. Клариса подарит сегодня немного красоты тем, кто захочет ее выслушать. Она с удовлетворением окинула взглядом зимний сад – самую приветливую комнату в Маккензи-Мэнор. Солнце еще не опустилось за горизонт, и золотистый солнечный свет беспрепятственно проникал сюда сквозь стеклянные стены и потолок. Фиалки и гвоздики вместе цвели в маленьких горшочках. В горшках побольше, обвив решетки, цвели алые дамасские розы. Карликовое персиковое дерево распласталось по стене, а на его растопыренных ветках наливались соком маленькие зеленые плоды.
Слуга уже расставили диваны и стулья среди цветов, как раз напротив стола. Клариса накрыла стол кружевной скатертью и выложила из сумки, баночки с кремами и притираниями, заколки и полоски ткани всевозможных расцветок. Вошел Норвал в сопровождении еще троих лакеев, они зажгли свечи в канделябрах, установленных по периметру помещения Для работы ей нужен свет, причем освещение должно быть мягким, ненавязчивым. От освещения многое зависело в ее работе. Ни один свет так не украшает женщину, как пламя свечи.
Клариса поблагодарила каждого из слуг, отметив про себя, что Норвал – самый младший из них, а потому самый уступчивый, что могло бы оказаться жизненно важным в случае, если ей придется покинуть Маккензи-Мэнор без санкции хозяина дома. Напевая, Клариса принялась расставлять баночки в нужном ей порядке. Эта презентация была в ее жизни по меньшей мере сотой. Она устраивала показы и перед дамами благородного происхождениями перед простолюдинками, но всякий раз, когда, выбрав подходящую для ее целей девушку из толпы, она немного меняла ее прическу и ее одежду, заставляла ее расправить плечи и улыбнуться, Клариса видела, как надежда расцветает на юном лице.
Эми считала, что они просто вытряхивают деньги из наивных тщеславных дурочек. Напоминала ей о том, как несколько раз им приходилось спешно покидать города, спасаясь от разъяренной толпы. Но Клариса знала, что в каждом городе среди тех, кто ее слушал, находились девушки, которых она заставила увидеть себя в новом свете и, возможно, изменила их жизнь.
И сегодня она снова сделает это. Она уже присмотрела ту, которой сегодня выпадет удача похорошеть. Мисс Диана Эремберг двигалась неуклюже, с подростковой резкостью, хмурилась и дулась, носила одежду, которая ей совсем не к лицу, так же как прическа. Сегодня она превратится в хорошенькую леди, а завтра она купит все те снадобья, что Клариса ей предложит.
В коридоре послышался шум голосов и топот ног. Они заходили в зимний сад, торопились занять лучшие места, толкались и спорили. Клариса дождалась, когда большинство пришедших на ее презентацию женщин расселись по местам и успокоились, и сказала, заранее зная, чем их завлечь:
– Я могу излечить ваши прыщики. Могу красиво уложить ваши волосы. Могу рассказать вам о современной моде. Но стоит ли говорить о столь прозаичных вещах, когда я могу просто превратить вас в красавиц?
Леди Мерсер, предельно откровенная в своих высказываниях, глуховатая семидесятилетняя старуха, насмешливо поинтересовалась:
– Вы можете сделать меня красивой?
– Более красивой, – поправила ее Клариса.
Леди Мерсер примирительно хмыкнула и усмехнулась.
Кларисе нравились такие женщины, как леди Мерсер. Она была полной, морщинистой, добродушной на вид, что никак не вязалось с ее острым языком и столь же острым умом. Она представляла собой силу, с которой необходимо было считаться: женщина, одетая стильно и со вкусом и не питавшая никакого снисхождения к дуракам. Замечания этой дамы помогут Кларисе не заноситься и держать связь с аудиторией и, что более важно, заставят всех присутствующих отнестись к ее презентации с интересом. Указав на леди Мерсер, Клариса сказала:
– Она знает самую главную составляющую красоты. – Юные девушки разом повернули головы в сторону леди Мерсер и недоверчиво уставились на нее.
– Что же это за составляющая? – спросила юная леди Робертсон.
– Улыбка, – ответила Клариса. – Любой мужчина оглянется на женщину, которая улыбается, как будто она знает секрет настоящей женской сущности.
– Уж мне ли не знать этот секрет! Я была замужем четыре раза, – бросила в ответ леди Мерсер и покраснела так, что румяна на щеках перестали быть заметными.
Девушки сдвинули головы и зашептались.
– Так что прежде всего вы должны научиться улыбаться. Улыбайтесь так, словно перед вами любимый мужчина.
Вначале все замерли, потом заулыбались. Ошеломленно, недоверчиво, словно пробуя силы. Трогательно и чувственно. Обернувшись, Клариса поняла, в чем дело. В дверях стоял лорд Хепберн.
Глава 9
Никогда не хмурьтесь. От этого появляются морщины на лбу.
Вдовствующая королева Бомонтани
Хепберн был одет в темно-синий жакет с жилеткой и темно-бежевые брюки. Наряд подчеркивал его рост. Черные волосы падали на лоб, закрывая уши сияющим каскадом. Его вытянутые вдоль швов руки то и дело сжимались в кулаки, словно ему не терпелось ввязаться в драку. Орлиный нос, массивный подбородок, пристальный взгляд голубых глаз напомнили Кларисе портрет древнего воина, виденный ею однажды. Безжалостный воитель. Рожденный побеждать.
Сердце у Кларисы глухо ухнуло и забилось с бешеной скоростью.
Зачем она поддалась искушению явиться в его дом? Как посмела она вообразить, что ей удастся его переиграть? Никакие деньги мира не спасут ее, если он решит взять то, что хочет. Ладони ее стали влажными, и она мысленно взмолилась о том, чтобы он ушел. Глупо было думать, что он останется, однако она нервничала. Она, принцесса Клариса, которая умела общаться с кем угодно, не теряя самообладания и уверенности в себе.
– Черт, вот это красавчик, – сказала леди Мерсер.
Словно не слыша ее слов, Хепберн окинул взглядом оранжерею, расцвеченную девушками в ярких нарядах. Он поклонился всем сразу, и каждая из них сочла, что поклон адресован ей лично.
Искусно имитируя почтительность, Хепберн поклонился Кларисе:
– Ваше высочество, не уделите ли мне несколько минут после того, как освободитесь?
Клариса услышала шипящий шепот леди Блэкстоун. Она, очевидно, неодобрительно отнеслась к тому, что лорд Хепберн назначает аудиенцию принцессе.
Хепберн сделал вид, будто не слышит, и продолжил:
– Мы с сестрой хотели бы получить от вас компетентный совет относительно тоге, как сделать этот бал по-настоящему королевским.
Кто-то в толпе многозначительно протянул:
– Ага.
Таким образом, ей предоставлялось полное право проводить с Хепберном столько времени, сколько потребуется для обсуждения вопросов, связанных с балом, при условии, что Миллисент будет присматривать за ними.
– Разумеется, лорд Хепберн, – в высшей степени учтиво ответила Клариса, как если бы перед ней был сам король Георг. – Я с радостью поделюсь с вами своим опытом.
Хепберн вежливо поклонился. Клариса с удивлением отметила, что у него очень широкие плечи.
– Благодарю вас, – произнес лорд Хепберн. Женщины постарше поглядывали на них с подозрением, будто пытались разглядеть что-то, что сообщило бы им правду об истинных отношениях между Кларисой и хозяином дома. Клариса тут же отвернулась от Хепберна, словно забыла о нем сразу после того, как поблагодарила.
Чего на самом деле не произошло. Она не должна была сейчас думать о нем. Ей следовало сосредоточиться на деле. Перед ней открывалась уникальная возможность продать свой товар самой широкой, самой богатой аудитории, перед которой ей когда-либо доводилось выступать.
Обращаясь к мисс Эремберг, Клариса прикоснулась к стулу, который поставила перед залом.
– Мне нужна добровольная помощница, которую я могу сделать красивой.
– У меня есть предложение лучше. Почему бы вам не сделать его красивым? – крикнула с места юная Лариса, указав на лорда Хепберна. Все захихикали.
Клариса тоже рассмеялась, с удовольствием воспользовавшись возможностью вести себя естественно.
– Лорд Хепберн и так достаточно красив. – Он принял комплимент с серьезным видом. Но избалованная красотка Лариса не желала сдаваться.
– Кожа его потемнела от солнца. Вы обещали нам показать, как удалять следы загара.
Пруденс захлопала в ладоши:
– Да, сделайте моего брата красивым. – У Кларисы зачесались руки, так ей хотелось ее ударить.
Этот ребенок действительно нуждался в твердой руке или хотя бы в толике мозгов, которой Господь наделил даже репу.
– Сделайте то, о чем вас просят. Это станет настоящим испытанием ваших возможностей, – произнесла леди Уайт.
Леди Мерсер откинулась в кресле и сложила руки на груди. На губах ее играла усмешка. Она получала истинное удовольствие от происходящего.
Голоса звучали все громче, все возбужденнее. Клариса покачала головой:
– Лорд Хепберн не согласится сидеть смирно, пока я буду втирать в него крем.
Она бросила в его сторону опасливый взгляд.
На щеке его появилась складка, словно он пытался подавить улыбку. Откинув прядь волос со лба, он обнажил красный шрам от ожога:
– Вы можете удалить этот шрам с моего лица?
Воцарилась тишина.
Что он делает? И зачем? Он вел себя так, словно все заранее отрепетировал.
– Я не могу удалить его, только скрыть.
– Вот и прекрасно. – Он опустился на стул, приготовленный для мисс Эремберг. – Скройте его. Сделайте меня красивым, и я клянусь, что каждая из моих родственниц станет покупательницей вашего товара.
Клариса видела, как зачарованно кивнули женщины, и поняла, что он сказал правду. О таком она и мечтать не могла. После того как она заполучила лорда Хепберна в качестве добровольной модели, ее шансы на успех значительно возросли.
Но… Ей ведь придется к нему прикасаться. Прикасаться к его лицу. Гладить его кожу. Пристально смотреть на него, оценивая результат, а потом вновь прикасаться.
Ей совсем этого не хотелось. Она едва могла смотреть на него хладнокровно, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к нему так, словно… словно он был ее любимым.
И все же, глядя на эти ухмылки в зале, она понимала, что выхода у нее нет. Дамы хотели посмотреть, как она будет это делать. Они хотели увидеть ее провал.
Значит, провала быть не может. Нацепив на лицо улыбку, которая у нее всегда была наготове, Клариса сказала:
– Тогда, конечно, я сделаю вас красивым.
Вначале надо убрать его волосы с лица. Легкая задача, и все же она колебалась. Одно дело – просто убрать с лица мешавшие пряди, и совсем другое – погрузить пальцы в черную массу и узнать на ощупь текстуру волос, которые на вид казались такими нежными и шелковистыми.
Тишина была оглушительной, когда наконец она погрузила пальцы в темную густую копну. Пальцы ее ощутили тепло. Волосы его оказались живыми и упругими, они сопротивлялись ее попыткам убрать их со лба, и Клариса ничего не могла с ними сделать. Вздохнув, она потянулась за желтой лентой, лежавшей на столе.
Мисс Симлен нарушила молчание:
– Вам когда-нибудь приходилось работать с мужчинами?
– Да, но я не могу сказать вам, с кем именно, – Клариса обошла Хепберна и встала у него за спиной. Собрав его волосы в хвост, она перевязала их желтой лентой. Затем улыбнулась женщинам постарше и сказала шутливо: – Мужчины так же тщеславны, как женщины, но стараются этого не показывать.
Дамы переводили взгляд с Кларисы на Хепберна и обратно, гадая, могут ли они позволить себе адресовать ему улыбку.
Тогда Хепберн рассмеялся, а вслед за ним все остальные.
Клариса отошла на шаг и посмотрела на него. Должно быть, он чувствовал себя неловко, сидя на сцене перед исключительно женской аудиторией с лентой в волосах.
Однако он не выглядел смешным. Напротив, убранные со лба волосы придавали ему особую привлекательность. Дамы не могли отвести от него глаз.
Неужели другие женщины не замечают, насколько опасна эта его импозантная привлекательность? Далеко не каждый мужчина мог позволить себе такое, не подвергая серьезной угрозе мужественность своего облика. Однако мужское начало в нем было слишком мощным, чтобы его можно было подвергнуть сомнению. Напротив, этот фон, это дамское собрание лишь подчеркивали его мужественность. Она проступала в нем пугающе остро. Клариса испытывала страх, а ведь напугать ее было совсем не просто.
Она торопливо отвернулась к столу, открыла баночку с кремом и взяла оттуда немного на пальцы. Сделав глубокий вдох, она приступила к работе: нанесла чуть-чуть бледной субстанции на его щеки, подбородок, нос и лоб и, обращаясь к аудитории, сказала:
– Вам ни к чему накладывать большое количество моего королевского крема. Нужна всего лишь капелька, чтобы чудесным образом освежить цвет лица. Вы видите эту красную царапину здесь, – она показала место на скуле Роберта, – где слуга лорда Хепберна задел его во время бритья. – Она втерла немного крема в указанное место. – Крем избавит его от неприятных ощущений и залечит порез. Принимая во внимание то, что мужчинам приходится ежедневно бриться, они нуждаются в таком креме даже больше, чем женщины. Я сниму шляпу перед теми, кому удастся убедить своих мужчин в том, что им следует заботиться о своем лице. За исключением разве что красавчика Браммелла. – Убедившись, что все присутствующие могут видеть то, что она делает, Клариса круговыми движениями принялась распределять крем по лицу Хепберна.
Хепберн сидел смирно, но Кларисе почему-то было не по себе. Она живо припомнила случай из детства, когда во дворец прибыл бродячий цирк. Клариса умоляла разрешить ей погладить льва, и отец разрешил. Лев урчал и потягивался, но под ладонями она чувствовала силу его мышц. Она видела когти на его лапах и, когда лев повернул голову и уставился на нее, поняла, что если этот зверь захочет ее разорвать, то никакие железные прутья его не остановят.
Бабушка заметила, чем занята ее внучка, и поспешно забрала ребенка из клетки, но первобытная, дикая природа хищного зверя запала ей в душу, и ей так и не удалось забыть тот детский опыт.
Похожее ощущение она испытывала, когда прикасалась к Хепберну. В нем тоже чувствовалась первобытная, неукрощенная сила, которая пугает, возбуждает и бередит душу.
– Вот, – услышала она собственный жизнерадостный голос, с трудом отведя от него взгляд. – Это первый шаг, и для большинства мужчин этого бывает достаточно. Но поскольку лорд Хепберн попросил меня скрыть его шрам, ничтожный дефект внешности, который, на мой взгляд, не только не умаляет его красоты, но и добавляет ему шарма, обнаруживая в нем храброго солдата, героя…
Раздался одобрительный шепот. Некоторые дамы даже зааплодировали.
– Для выполнения этой задачи мне также потребуется совсем немного королевской цветной эмульсии. – Клариса подошла к столу и выбрала из своего богатого ассортимента маленькую баночку. – Как вы себя чувствуете, лорд Хепберн? – спросила Клариса, избегая его взгляда.
– Крем приятно освежает, у него замечательный запах. – Она услышала насмешку в его тоне; он играл на публику, помогая, как обещал, распродать ее товар.
Мисс Лариса Трамбулл с непринужденной грацией поднялась.
– Могу я понюхать крем?
– Конечно. – Клариса протянула ей банку, но Лариса, минуя ее, подошла к Хепберну, наклонилась к нему так, чтобы он мог насладиться видом в ее смелом декольте, и сделала глубокий вдох.
Остальные девушки с завистью наблюдали за ней. Мать Ларисы загадочно улыбалась, очевидно гордясь тем, что ее дочь взяла инициативу в свои руки. Две другие мамаши, сдвинув головы, зажужжали, как сердитые пчелы, но все присутствующие теперь точно знали, что Лариса имеет далеко идущие планы на лорда Хепберна.
Лиса.
Дура. Клариса обвела взглядом зимний сад. Она видела эти обожающие взгляды, она слышала эти томные вздохи. Почти все присутствующие ощущали себя охотницами. И охотились они на Хепберна. До чего же они глупы!
– Итак, мисс Трамбулл, вы согласны? – Клариса со стуком опустила банку на стол. – Запах освежающий.
– Весьма освежающий. – Лариса медленно выпрямилась, давая возможность Хепберну насладиться ее формами под прозрачными складками ее наряда.
– Дайте и мне понюхать. – Мисс Джорджия Симлен вскочила на ноги.
– И мне! – Юная леди Теса Каттеридж решила не отставать от прочих.
Хепберн вскинул руки:
– Могу я внести предложение? Принцесса Клариса устроит для каждой приватную демонстрацию. Но это чуть позже. Вы согласны, ваше высочество?
Клариса натянуто улыбнулась:
– Конечно. Сегодня вечером чуть позже и завтра. Если у вас возникнут вопросы, я к вашим услугам в любое время.
– Ах так, ну ладно. – Джорджия с унылым видом села на место.
Лариса вскинула голову и медленно, демонстративно покачивая бедрами, прошла к своему креслу. Такое представление сделало бы честь профессиональной актрисе, и все ради того, чтобы повергнуть ниц соперниц и воспламенить Хепберна.
Клариса решила не дожидаться великолепного финала и вновь заговорила:
– Пусть королевский крем для лица впитается в кожу лорда Хепберна, а я тем временем объясню, как пользоваться королевской цветной эмульсией. – Она продемонстрировала зрителям содержимое маленькой баночки. – Эта эмульсия чуть подкрашена в тон цвета вашей кожи, и ею покрывают любые отметины, чтобы их скрыть.
– Хотите сказать, что это макияж? – Миссис Трамбулл в ужасе вскинула свои выщипанные брови. – Как вы можете советовать этим достойным юным леди раскрашивать лицо, как это делают продажные женщины! Юность не нуждается в украшательстве, она сама по себе прекрасна! – Клариса очень натурально разыграла шок:
– Макияж? Вовсе нет. Я никогда не предложила бы юной девушке или взрослой леди воспользоваться чем-то таким, что стало бы альтернативой их естественной красоте. – Клариса была сама искренность. – Но справедливо ли, чтобы юная девушка пришла на свой первый в жизни бал, где на нее будут нацелены критические взгляды всех потенциальных женихов, и простояла целый вечер у стенки только потому, что у нее совсем некстати выскочил прыщ на носу? – Клариса наморщила нос и стерла чистым носовым платком остатки крема с лица Хепберна.
Он наблюдал за ней и понимал, что она делает. Она играла с толпой, как рыбак с рыбкой.
Клариса по мере возможности старалась его не замечать, что у нее не очень получалось, поскольку она прикасалась к нему, глядела на него, заботясь о том, чтобы на лице его оставался лишь тончайший слой эмульсии, под которым скроются морщинки, следы солнца и ветра.
– Не знаю, как у вас, но мне порой кажется, что всякий раз перед серьезным событием, таким как бал или что-то в этом роде, на носу у меня выскакивает прыщ.
Юные девушки нервно засмеялись, а некоторые озабоченно потрогали прыщики на лице.
Клариса, не дав им время на раздумья, продолжала говорить:
– Лично я считаю, что о женщине стоит судить по ее красоте и находчивости, а не по случайному прыщику, тем более что прыщики имеют обыкновение вскакивать в тот самый вечер, когда девушке предстоит ее первый бал.
Многие закивали.
Но миссис Трамбулл не унималась:
– Я не могу согласиться. Если девушка не может контролировать себя настолько, чтобы поддерживать свое лицо гладким, как она сможет вести хозяйство и поддерживать интерес к себе собственного мужа?
Все разом перестали кивать. Никто в глубине души не соглашался с этим утверждением, за исключением Ларисы, но они не смели сказать об этом вслух. Миссис Трамбулл озвучила общепринятое в свете мнение, каким бы абсурдным оно ни было: что каждая девушка во время первого бала должна выставлять свое лицо на обозрение всем желающим ее рассмотреть и не идти ни на какие уловки. Именно по этой причине многие и остались старыми девами.
Клариса имела на этот счет готовый ответ, но прежде, чем она успела, его озвучить, раздался протяжный голос Хепберна:
