Текст книги "Первый любовник Англии"
Автор книги: Кристина Додд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Роузи?
Он сказал просто Роузи, но она почти ощутила запах первых весенних роз, почти видела их бледно-розовые лепестки. Голос Тони, раздавшийся совсем рядом с ее ухом, заставил Роузи открыть глаза, медленно повернуть голову и взглянуть ему в лицо. Тони, слегка приоткрыв рот, в упор рассматривал ее голубыми сияющими глазами. В уголке рта виднелся кончик языка – Тони напоминал голодного мальчика, облизывающегося на восхитительное бланманже.
Ее губы тоже немного приоткрылись. Роузи помнила урок первого поцелуя и теперь хотела еще. И Тони, и Роузи подались навстречу друг другу, Тони протянул ей руки, и Роузи протянула ему свою здоровую руку. Он вложил в ее пальцы что-то холодное и тяжелое и прошептал:
– Я оставлю тебя ненадолго, чтобы ты смогла приготовиться ко сну.
Тони выскользнул из комнаты, и Роузи туповато уставилась вслед ему, а потом взглянула на подарок, который он преподнес ей.
Ночной горшок. Он преподнес ей ночной горшок.
7.
Тони захлопнул за собой дверь. Боже праведный, ночной горшок!
Тони оглянулся на тяжелую дверь из мореного дуба и внутренне содрогнулся. Куда исчез вчерашний учтивый обольститель? Прежний Тони никогда не решился бы вручить ночной горшок женщине, которую страстно желал. Но, с другой стороны, прежний Тони никогда не встречал женщину, подобную Роузи. Женщину, которая привлекала бы его и в женском, и в мужском обличье.
Ему всегда нравились женщины, более того, он их обожал. Он любил смотреть, как прекрасные незнакомки семенят по улицам в своих длинных юбках. Проходя мимо, он любил, пользуясь своим ростом, заглянуть за их корсет, чтобы увидеть, какие прелести он скрывает. Любил представлять, что находится под промелькнувшей мимо юбкой. Любил их кокетливо завитые парики, туфельки на высоких каблучках, подведенные угольком глазки, с наслаждением вдыхал аромат их духов… Тони любил женщин только за то, что они были женщинами, которым нравилось обольщать его.
И вот теперь он обнаружил, что оценивает Роузи не по ее словам или поступкам, не по тому, что она носит, а по тому, что она есть Роузи. Роузи, ведущую себя с юношеской развязностью, Роузи с ее болью в сломанной руке, Роузи в мужском платье.
Почему же его так тянуло к ней? Тони тяжело вздохнул. Тянуло к Роузи? Нет, он любил ее! И эта идиотская история с горшком лишь знак того, что он не хотел ставить ее в щекотливое положение, вынуждая попросить его выйти из комнаты. Какой мужчина стал бы проявлять такую деликатность в подобной ситуации?..
– Я пришла, чтобы…
– Мадам, сюда нельзя!
Маленький темный вестибюль и свет крошечного огарка не позволяли Тони разглядеть, кто там разговаривает. Он вгляделся в темноту и даже сделал несколько шагов вниз по лестнице, но никого не увидел. Говорящие должны были находиться где-то на лестнице, но темнота полностью скрывала их от Тони, как, впрочем, и его от них.
– Я требую объяснений, почему сэр Райклиф весь вечер провел в своей комнате.
Если бы даже Тони не узнал голос, то по манере изъясняться легко бы догадался, что это леди Хонора.
– По какому праву вы предъявляете сие требование? – Это уже сэр Дэнни.
– Я помолвлена с Тони. – Снова леди Хонора.
У Тони отвисла челюсть.
– Да неужели? – Голос сэра Дэнни звучал задумчиво.
Тони шагнул к лестнице, но его остановил ответ леди Хоноры:
– Возможно, я несколько поторопилась с этим заявлением, но я буду помолвлена с Тони.
Тони отступил назад. Леди Хонора позволяет себе лгать с таким восхитительным апломбом. Что с ней случилось?
– Вам бы лучше строить другие планы. – Голос сэра Дэнни звучал с еще большей важностью и презрением, чем это получалось у самой леди Хоноры.
– Что вы хотите этим сказать? – Вопрос леди Хоноры эхом прозвучал и в уме самого Тони. Да, черт побери, а что действительно сэр Дэнни хотел этим сказать?
– Только круглая дура обручится сейчас с сэром Энтони Райклифом, а вы, мадам, отнюдь не глупы.
– Объяснитесь! – надменно потребовала леди Хонора.
Слившись с темнотой, Тони напряг все свои чувства, чтобы не пропустить ни слова.
– Положение сэра Энтони Райклифа как фаворита королевы находится под угрозой, а он владеет своими землями только по ее милости, не больше. А среди лондонской знати носятся слухи о возможном возвращении наследника Одиси.
Тони похолодел.
– Возвращение законного наследника поместья? – Леди Хонора не потеряла самообладание и сохранила присущее ей высокомерие. – До меня такие слухи не доходили.
– Возможно, вам стоило бы навести кое-какие справки, – ответил сэр Дэнни. – От этого может зависеть ваше будущее, поэтому с вашей стороны было бы очень предусмотрительно собрать все факты.
Последовавшее молчание значило куда больше, чем любые слова. Может быть, леди Хонора и не поверила сэру Дэнни, однако насторожилась. Она направилась в свою спальню и уже у самых дверей оглянулась туда, где должен был находиться сэр Дэнни. Как только она закрыла за собой дверь спальни, со стороны лестницы послышался тихий победный смех, и мерное постукивание башмаков сэра Дэнни возвестило, что он спускается вниз.
– Как хорошо, что сэр Дэнни ушел, – свирепо подумал Тони. – Если бы он остался, я бы свернул ему шею, как цыпленку.
Кто же этот сэр Дэнни Плаймптон? Актер, за которого он себя выдает, или шпион королевы? Или, что еще хуже, шпион врагов королевы? Или мошенник самого низкого пошиба, который, пользуясь удобным случаем, плетет интригу, пытаясь извлечь выгоду из смерти незнакомого ему человека и его дочери?
Тони посмотрел на дверь своей комнаты и, стиснув зубы, улыбнулся так, что они заскрипели. Объясняет ли это странное поведение женщины, занимающей сейчас его спальню? Может быть, она и есть тот самый ключик, с помощью которого можно проникнуть в тайну? Если так, то ему надлежит не показывать виду, что он знает, кем на самом деле является Роузи. Держать глаза закрытыми и не тянуть руки к женщине, которая играет роль мужчины, играющего на сцене женские роли… а в жизни играет роль законного наследника?
– Тони…
Он посмотрел на террасу, где остывал завтрак. Это место было защищено от ветров, и белые скатерти на столах колыхались едва заметно. Столовое серебро ярко блестело на утреннем солнце, и слуги, вооружившись ножами и ложками, ожидали гостей, вставших поздно.
Едва услышав оскорбительно-насмешливые намеки сэра Дэнни про законного наследника и зная, как быстро распространяются сплетни, Тони приказал устроить этот великолепный пир. Кроме того, он знал, что леди Хонора добросовестно примет совет сэра Дэнни и станет досконально проверять каждый слух. Но Тони надеялся, что по крайней мере прошлой ночью у нее не было времени, чтобы развить бурную деятельность.
– Тони!
Он оглянулся и понял, что зовут его откуда-то из-за живой изгороди. Раздвинув колючие ветки, Тони увидел заплаканное лицо одной из многочисленных претенденток на его руку и сердце.
Как, бишь, ее зовут? Ах да, Бланш, обладательница пухлых губок, всегда готовых улыбнуться.
– Леди Бланш, что вы здесь делаете и почему прячетесь? – Тони указал на террасу. – Идите к столу, откушайте…
– Не могу… Мы уезжаем… Я просто пришла сказать вам, – подбородок ее задрожал, – что не верю ни единому слову… И что, даже если это окажется правдой, я всегда буду любить вас.
Тони показалось, что волосы зашевелились у него на затылке. Уже?! Нет, это не могло распространиться так быстро…
– Во что вы не верите?
– В эту историю. – Леди Бланш поднесла к глазам кружевной платочек. – О законном наследнике.
Воздух вдруг сделался таким плотным, что Тони не мог вздохнуть полной грудью, но, приклеив к лицу свою самую очаровательную улыбку, он переспросил:
– Наследнике?
– Да, законном наследнике Одиси… Я долго убеждала отца, что это всего лишь слухи и королева все еще любит вас – как она может вас не любить? – что, даже если все это окажется правдой, я смогу выйти за вас замуж, что у нашей семьи достаточно средств, чтобы обеспечить нас обоих… Но он не стал меня слушать.
Бланш рыдала, как ребенок, у которого отнимают любимую соску, в то время как Тони судорожно размышлял над тем, что делать дальше. А принимать решение, как избавиться от неожиданно свалившейся напасти, грозившей переменить всю его жизнь, нужно было быстро и безошибочно.
Внезапно Тони разразился безудержным смехом. Это был отчаянный смех шута, через силу забавляющего зрителей, но леди Бланш не поняла этого.
– Что, – Тони старался выглядеть беззаботным, – эта старая история всплыла снова? – Уперев руки в бока, он опять рассмеялся как можно громче, чтобы привлечь внимание окружающих. – И кто на этот раз наследник? Моя доярка? Нищая дворянка? Или еще какая-нибудь лондонская юбка, услышавшая эту сказку и решившая извлечь из нее выгоду?
Любопытные лица гостей, привлеченных его громкими возгласами и запахом еды, высунулись из открытых дверей.
– Доброе утро, братец, – приветствовала его Джин, целуя в щеку. – Что-то ты весел сегодня утром.
– Да, я только что услышал свою любимую сказку, – ответил Тони, уверенный, что Джин подошла к нему, потому что уже что-то слышала. Благодарный ей за поддержку, он сердечно обнял сестру.
– Доброе утро! – К ним подошел лорд Хэкер, почесываясь и зевая, словно и не прятался до этого за гобеленами. – Вы рассказываете сказки, Тони?
– Да, это сказка о пропавшем наследнике. Не желаете ли послушать? – Тони подошел к столу и пододвинул к себе тарелку. – Сам я слышал ее уже столько раз, что могу рассказать наизусть.
Из дверей гуськом появились две пары – бывшие кандидатки в жены со своими отцами. На них была дорожная одежда. Неужели все гости собирались уехать, не попрощавшись?
– Это действительно трагедия, Тони. – Джин взяла тарелку и выразительно посмотрела на вышколенных слуг. Те ринулись вперед, орудуя ложками, словно солдаты мушкетами. Пока они выкладывали на тарелки яйца и нарезанную ломтиками ветчину, Джин продолжила:
– Лорд Сэдлер и его маленькая дочь уехали отсюда в свой лондонский дом, когда их лакей умер от чумы, не так ли?
– Да, так оно и было, – подтвердил Тони, с любезной улыбкой кланяясь и передавая тарелку подошедшей леди Кавилхэм. И облегченно вздохнул, увидев, что та, пусть нехотя, но улыбнулась в ответ.
Так, отлично! Сегодняшняя ночь, по крайней мере, не лишила его обычного обаяния.
– Итак, – продолжал Тони, – они взяли с собой только самое необходимое, рассчитывая вскоре вернуться сюда, и… – Тони выдержал драматическую паузу, привлекая внимание остальных гостей, – …исчезли. С той поры их никто не видел живыми.
– Вспоминаю эту историю, – сказала весьма пожилая дама, леди Костан-Оукс. – А позже была найдена карета Сэдлеров, не так ли?
– Без упряжи, без лошадей, с бездыханными телами лорда Сэдлера и няньки его маленькой дочери. Мертвого кучера нашли неподалеку. – Страшные факты заставили Тони забыть свой недавний эгоизм.
Наиболее чувствительные из молодых дам всхлипнули.
– Прошу прощения, – учтиво сказал Тони, – но, боюсь, беседы на подобные темы не следует вести за завтраком.
– Их убили? – спросила одна девушка?
– Я тоже помню эту историю, – сказала Джин, кивая леди Костан-Оукс. – Их убила бубонная чума. И как только у кого-то хватило смелости забраться в этот очаг инфекции, чтобы украсть багаж, деньги и даже снять украшения с мертвых, не представляю!
– Королева была очень опечалена этой утратой. – На террасе появилась леди Хонора, как всегда, сдержанная и прямая, как палка. – Лорд Эдуард был одним из ее любимых придворных и в свое время получил от Елизаветы в подарок кольцо. Королеве очень бы хотелось снова иметь его как память о лорде Сэдлере, но кольцо исчезло вместе с вором, укравшим и все остальное.
– Гори душа его в аду! – добавил Тони, сам не зная почему. Конечно, во всей этой истории неизвестный похититель сыграл свою трагическую роль, накрыв ее покровом тайны, и это преследовало Тони всю его сознательную жизнь. Но в еще большей степени Тони, как солдат Ее Величества, презирал тех, кто занимался мародерством и грабил трупы умерших честной смертью.
– А нашли ли его маленькую дочь? – Так, это леди Бланш. Она наконец-то выбралась из кустов, охваченная таким же нездоровым любопытством, как и все остальные.
Разумеется, Тони сразу же всучил тарелку и ей.
– Вам следует хорошенько перекусить, леди Бланш, прежде чем отправиться в дорогу. – Улыбаясь дрожащими губами, она приняла тарелку, и Тони продолжил: – Нет, ребенка так и не нашли – ни живого, ни мертвого. В конце концов стали считать, что девочка ушла от кареты, сбилась с пути и погибла.
– Вряд ли, – покачала головой Джин. – Скорее всего это дело рук того же похитителя. Я знала эту девочку. Она обожала отца, а отец обожал ее. Она бы никогда не покинула его, даже мертвого. Должно быть, вместе с ценностями вор украл и ребенка.
– Зачем? – Большие глаза леди Бланш стали еще больше, и в ее вопросе прозвучал неприкрытый ужас.
– Возможно, девочка не была больна, и вор взял ее, чтобы продать в публичный дом. – В дверях появился лорд Боузи, грозно сверкая глазами в сторону дочери. – Вот что случается с девушками, которые не слушаются своих отцов.
Леди Бланш побледнела, а леди Хонора выпрямилась во весь свой рост:
– Замечу, что, выходя замуж, я следовала воле отца и с таким же успехом могла быть продана в подобное заведение. – Гости онемели от изумления, а глаза старого Боузи стали похожи на глаза дочери – такие же большие и удивленные. – Так что не запугивайте бедную девушку, Фредди. Вы избрали гадкую тактику воспитания своей дочери.
– Именно так, отец. – Вскинув голову, леди Бланш отчеканила: – Итак, я остаюсь здесь!
– Даже не думай, – прорычал отец. – Мы сейчас же уезжаем. Если осиротевшая наследница вернется сюда, этот выскочка Тони лишится состояния, и я останусь с нищим зятем на шее!
Гости, открыв рты, переводили взгляд с лорда Боузи на Тони, и он не разочаровал их.
– Вы забываете о некоторых вещах, лорд Боузи.
– Э-э-э? – Понимая, что вышел за рамки приличий, Боузи зарделся, и лицо старого лорда стало алым, под стать вышивке на его рубахе.
– Только одному слуге посчастливилось вернуться из Лондона живым – это мой нынешний управляющий Хэл. Он отправился в Лондон за лошадями и рассказал, что, когда лорд Сэдлер и девочка спешно покидали зараженный дом, ребенок уже был болен. Даже если предположить, что она все-таки могла выздороветь, – хотя все мы понимаем, что это крайне маловероятно, – этого не могло бы произойти без должного ухода. Итак, ее отец – мертв, нянька – мертва, кучер – мертв… Кто решится украсть больного чумой ребенка? Ни один сумасшедший не стал бы этого делать, поэтому Дальнейшая судьба девочки окутана тайной. – Тони выдержал паузу, чтобы сказанное им получше Дошло до присутствующих, и добавил: – Наша добрая королева, крайне удрученная утратой лорда Эдуарда, приказала искать ее и не трогать поместье в течение пяти лет. Пяти лет, заметьте, лорд Боузи. Однако в общей сложности поместье пустовало пятнадцать лет – до тех пор, пока глубочайшая скорбь королевы Елизаветы окончательно не утихла и она не подарила его мне. Верить в существование наследницы – все равно, что сомневаться в мудрости и прозорливости нашей королевы.
– Я имел в виду совершенно другое, – брызгая слюной, прошипел лорд Боузи.
– По этой причине, – Тони приблизился к поникшему Боузи настолько, насколько позволяло выпирающее брюхо лорда, – я не могу просить вашу дочь выйти за меня замуж, и видит Бог, это не ее вина. Такой, как вы изволили сказать, выскочка вроде меня не может вступать в родственные отношения с семьей, глава которой не имеет уважения к нашей государыне.
Среди гостей раздался шипящий звук, словно все одновременно вдохнули сквозь стиснутые зубы, а лорд Боузи побелел как полотно.
– Я никогда… Я всегда глубоко уважал нашу благословенную королеву! Я никогда не говорил, что женщина не должна занимать трон Англии, что это противно законам Божеским и человеческим! Я никогда даже намеком не высказывал подобную мерзость?
– Отец! – В отчаянии простонала леди Бланш.
– На вашем месте, лорд Боузи, – сказала Джин, – я бы немедленно отправилась в Лондон и на коленях стала вымаливать прощение у нашей дорогой королевы, заверяя ее в своей преданности. Думаю, ей не понравится, если старые слухи поползут снова. А вы, позволю себе напомнить, не входите в число ее любимых придворных. – «В отличие от моего брата», – ясно читалось в глазах Джин.
– Ну что же, – Тони оглянулся на гостей, – пожелаем лорду Боузи и его семье счастливого пути и приступим к завтраку. Полагаю, все вы остаетесь моими гостями?
Гости кивнули как по команде: кому хотелось рисковать и предстать пред грозные очи Елизаветы, дав повод для слухов о возвращении наследницы? Однако не мог же Тони оставить здесь гостей навечно! Рано или поздно они, учтиво извинившись, отправятся восвояси и приложат все усилия, чтобы найти благовидный предлог и не принимать впредь его приглашений.
Как быстро разносятся эти проклятые слухи! Быстро, слишком быстро! Гуляют ли они по всей округе уже несколько дней или только после сегодняшнего ночного разговора сэра Дэнни и леди Хоноры? Просто ли сэр Дэнни разносил то, что где-то услышал, или сам был вдохновителем этих слухов? Но как бы то ни было, гости должны остаться в его доме. Остаться до тех пор, пока Тони не докопается До самой сути. Две недели, месяц! Он подумал о Роузи, лежащей наверху в его постели, и улыбнулся. Да хоть бы и год!
– Желаю всем доброго утра! Почему бы нам не насладиться прекрасным завтраком, пока не пропал аппетит? – Явно не замечая общего настроения, в дверях, раскланиваясь, стояла Энн.
– Именно это и входит в наши намерения, – согласился Тони. – И мой аппетит в полном порядке!
Но не еда занимала все мысли Тони – он жаждал раскрыть эту тайну, и кратчайшим путем к этому была Роузи. Почему бы ему, в его же собственных интересах, не расспросить ту, которая, как он подозревал, была центром всего этого заговора? И, если Роузи проявит упорство, что ему стоит применить к ней пытку, чтобы выбить из нее правду?
Конечно, не в буквальном смысле: Тони был слишком далек от того, чтобы пытать женщин физически. Он применял к ним другие методы убеждения. И в данном случае лучшим орудием пытки могли быть… его собственные руки. Ласковые, нежные руки.
Тони посмотрел на свои пальцы, которые сами собой сложились чашечкой в форме незабвенной груди Роузи.
8.
– Я совсем не понимаю Офелию, уж очень она жалкая личность. – Роузи прижала руки к животу и скорчилась так, словно объелась недозрелыми яблоками. – Мне хочется сыграть Лаэрта.
– Конечно, Лаэрт – одна из главных ролей в «Гамлете», но Офелия – ключевая. Труппе нужно, чтобы Офелию сыграла именно ты, причем так, как ты сыграла Беатриче и Термину.
Теплые солнечные лучи падали на лица сэра Дэнни и его ученицы. Они сидели на террасе, но в своем нынешнем состоянии Роузи с трудом понимала разъяснения своего наставника. Сэр Дэнни вдалбливал Роузи:
– Нам нужно, чтобы ты сыграла эту роль с еще большим чувством, чем две предыдущие роли. Публику очень легко убедить, что ты женщина, ведь на самом деле ты таковой и являешься! Как легко, правильно поняв то, что от тебя требуется, с помощью жестов и мимики, полностью завладеть ее вниманием! Но ты же говоришь, что тебе этого мало, что ты хочешь заставить зрителей плакать и смеяться!
– Да, хочу.
– Так вот, они будут плакать от Офелии. Принц, в любовь которого она верила, жестоко отвергает ее, а затем убивает отца девушки. Ощути ее состояние, ее чувства – отчаяние, боль, безысходность. – Подсев к ней поближе, так, что их колени соприкоснулись, сэр Дэнни погладил ее по голове. – Тебе это будет легко, как никому другому, Роузи. Помнишь, как я спас тебя, вытащив из…
– Нет! – Девушка отдернула голову.
– …из этой зачумленной кареты, в которой…
– Нет! – Роузи рывком встала и отошла от сэра Дэнни на край террасы.
За последние три недели большинство гостей сэра Райклифа улизнули из Одиси, подгоняемые слухами, начало которых положил сэр Дэнни, и потому в поместье царила почти удручающая тишина. Такая, что сэр Дэнни слышал, как опадает каждый осенний листок, и птиц, оплакивающих его смерть. «Роузи тоже оплакивала, – подумал сэр Дэнни, – оплакивала ту их жизнь, которая сейчас подходила к концу. Она знала это, хотя и противилась, и только сэр Дэнни, великий и мудрый, до конца осознавал, какие грядут перемены».
Больше всего он терпеть не мог причинять Роузи боль, и это была одна из причин, по которой он все эти годы ничего не рассказывал ей, заставляя ее тем самым мучиться кошмарами и притворяясь при этом, что не знает их причины. Он думал, пройдет время, и эти кошмары исчезнут сами собой, однако память прошлого продолжала шевелиться в потаенных уголках сознания девушки, мелькая иногда тенью в ее глазах. А после приезда труппы в Одиси кошмары начали преследовать Роузи гораздо чаще. Ее игра на сцене становилась все хуже и хуже. Роузи словно боялась, что демоны, стоящие в подсознании, вырвутся наружу и завладеют ее жизнью. Иногда сэру Дэнни приходила в голову мысль, что, возможно, они уже вырвались на свободу, и теперь на кон поставлена не только актерская будущность Роузи, но и сама ее жизнь.
– Роузи, – сэр Дэнни подошел к девушке и взял ее за плечо, – давай поговорим об Офелии, а?
– Я знаю пьесу! – Роузи никогда так грубо не обрывала его.
Конечно, могло быть, что это из-за боли в руке, но сэр Дэнни так не думал. Скорее всего Роузи охватило острое предчувствие чего-то неизведанного, порожденное первым в ее жизни поцелуем, и сэр Дэнни подавил улыбку. О да, девушка заметила, каким полным огня взглядом рассматривал ее Тони, и женский инстинкт, несомненно, подсказал ей причину. Но сэр Дэнни защищал ее от мужских посягательств так доблестно, – тут сэр Дэнни гордо вскинул голову, – как только великий Зевс мог бы защищать свою собственную дочь.
Итак, когда в приступе отчаяния он сказал Роузи, что Тони совсем не обязательно определять ее пол на ощупь, девушка поверила ему.
Тони и так все знал. Тони хотел ее и не разоблачил, преследуя собственные интересы. А это означает, что он ведет свою собственную игру. Мелкие людишки, несомненно, были бы страшно озабочены намерениями Тони, но не таков он, сэр Дэнни. Неизвестность только возбуждала его. Как стимулирует азартная игра с таким мастерским игроком, как Тони! Тем более, что главный козырь на руках у него, сэра Дэнни.
– Итак, Офелия – дочь Полония, министра короля датского. Она любит своего отца, но любит также и принца Гамлета.
– И эта любовь сыграла с ней злую шутку.
– Поистине так. Принц Гамлет отвернулся от нее, когда узнал, что его мать вышла замуж за брата короля – его убийцу.
– Как это типично для мужчин, – пробормотала Роузи, – обвинить одну женщину, чтобы предать другую…
– Ты говоришь о ком-то, кого я знаю? – вздернул нос сэр Дэнни.
– Нет, – лицо Роузи застыло, как у мраморной статуи. – Все мужчины улыбаются только губами, а не глазами? – спросила вдруг рна.
– С чего ты взяла?
– Когда встречаются сэр Тони и Людовик, их лица всегда принимают такое выражение, – по крайней мере, если при этом присутствую я.
– Ах, Людовик! – Да, Людовик был серьезной помехой, путая все карты. Сэр Дэнни и Тони вели азартную игру, а Людовик своей необузданной дикостью вносил в нее беспорядок. Более того, его никто и не приглашал принять участие в этой партии, и его поведение доказывало только то, что он тоже знал правду о Роузи.
Безусловно, секрет Роузи ему известен, и он тоже желает ее. Кроме того, сэр Дэнни подозревал, что Людовик догадывался и об остальных обстоятельствах этой печальной истории, начавшейся много лет назад, однако ожидал своего часа, чтобы извлечь для себя максимальную выгоду. Он считал, что Роузи предназначена ему.
Нет, Роузи никогда не будет принадлежать Людовику. Она прекрасна и чиста и настолько выше Людовика, что для него заполучить ее все равно, что достать звезду с неба. Людовик тоже понимал это, когда пребывал в здравом уме, но сэр Дэнни начал уже сомневаться в его здравомыслии или по крайней мере добропорядочности. В конце концов враждебность Людовика по отношению к Тони могла перерасти в открытую схватку.
Тони – рослый и мускулистый мужчина, пышущий здоровьем и силой, но это не значит, что он может одолеть такого безжалостного гиганта, как Людовик. Тот, насколько знал сэр Дэнни, сражался до конца, до победы. Как и Тони.
Осторожно подбирая слова, сэр Дэнни сказал:
– Видишь ли, Людовик хочет защищать тебя от любой угрозы, а Тони хочет стать твоим другом. Людовик не понимает, что ты можешь быть другом Тони, и поэтому крайне обеспокоен его намерениями.
– Как брат Офелии?
– Что?! – Ее интуиция иногда пугала сэра Дэнни.
– Разве Людовик не похож на Лаэрта? Брат предостерегает Офелию, чтобы она не верила любовным признаниям Гамлета. Точно как Людовик, который сказал мне как-то, что такие аристократы, как Тони, только притворяются, что дружат с простым актером. Разве это не так?
– Не всегда, – оживился сэр Дэнни. – Насколько я знаю, граф Саутгемптон – друг Уильяма Шекспира.
– Не друг, а покровитель, – поправила Роузи. – И он на самом деле покровительствует дядюшке Уиллу.
– Да, конечно. – Сэр Дэнни решил привести еще какой-нибудь пример, но так ничего и не мог вспомнить. – Ты думаешь, что тебе следует опасаться Тони? Лично мне он представляется кладезью всех добродетелей.
– Именно это меня и беспокоит.
– Хм?
– Мне он тоже кажется таким.
Сэр Дэнни отвернулся, чтобы скрыть озарившую его лицо надежду.
– А я думаю, что после возни с твоей рукой Тони, возможно, чувствует за тебя некоторую ответственность. За время, что ты прожила в его комнате, он вполне мог привязаться к тебе, и почему бы привязанности не перерасти в дружбу? Он до мозга костей джентльмен. Ты не согласна?
– Не знаю, – покачала головой Роузи. – Конечно, он очень изыскан, но я чувствую, что за этим фасадом скрывается совсем другой человек. Жесткий, как пересушенное мясо, – жуешь, жуешь, а не проглотишь. И он далеко не дурак, сэр Дэнни, совсем напротив. Он… Он – словно Гамлет, знающий все о коварном заговоре убийц своего отца и до поры до времени ждущий своего часа, чтобы покарать злодея.
– А ты Офелия, – продолжал зондировать почву сэр Дэнни, – разрывающаяся между любовью к Гамлету и любовью к отцу?
– Я не люблю Тони…
«Но стоишь на краю пропасти и трясешься от страха, моя дорогая», – подумал сэр Дэнни, поглядев в затуманившиеся глаза Роузи.
– … а люблю вас. Поэтому и говорю, что, если вы осуществите свой шантаж, Тони окажется Гамлетом в еще большей степени, чем мне хотелось бы.
– Ты предрекаешь мне судьбу Полония, убитого Гамлетом?
– Я просто боюсь за вас.
Он не сомневался в искренности Роузи, но был уверен, что божественная судьба хранит сэра Дэнни Плаймптона, эсквайра.
– А потом сойдешь с ума, поскольку не сможешь примириться с тем, что любишь и своего отца, и его убийцу?
– Говорю вам, я не люблю… – Роузи перевела дыхание и заговорила более спокойным тоном: – Если мы и должны осуществить этот грязный шантаж, то почему бы разом не покончить с этим?
– Мы сделаем это очень скоро.
– Как скоро?
– Скоро. – Сэр Дэнни взял ее за руку. – Как только ты станешь способной на нечто большее, нежели просто декламировать роль Офелии.
Роузи вырвала у него свою руку:
– Не хочу я больше репетировать сегодня!
Кипя от злости, Роузи спустилась по лестнице, а из сада за ней наблюдал Тони. Она казалась абсолютно беззаботной, и Тони это не понравилось. Он хотел, чтобы она все время думала о нем, чтобы он был ее заботой.
Слуги Тони получили указание не спускать с нее глаз и докладывать о каждом ее шаге, поэтому Тони всегда знал, где она находится. Зоркие и внимательные глаза следили за Роузи со всех сторон, и в скором времени Тони научился определять ее настроение и даже угадывать, о чем она думает. Восхищаясь ее характером, уважая ее ум, страстно желая ее тело, Тони понимал, что Роузи нравилась ему все больше и больше.
Тони не знал ни одной женщины, которая бы нравилась ему, за исключением Джин и Энн. Взрывоопасная смесь – уважение и вожделение…
– Тони!
Он оглянулся на дам, сидевших на садовой скамейке. Сестры и леди Хонора рассматривали его с таким интересом, словно он был редким экземпляром экзотической флоры, доставленным из Нового Света.
– А?
– Вы крадетесь по собственному поместью, как гость, прибывший без приглашения, – сказала леди Хонора.
– Или ты боишься этих слухов про возвращение наследницы? – спросила Энн.
– И выбрал наиболее действенный способ убедить всех своих клеветников в их правоте, – карие глаза Джин, казалось, стали совсем черными.
Каждая из этих дам даже по отдельности представляла собой довольно грозную женщину. Если же они собирались вместе, то напоминали древнегреческих сивилл, а Тони совсем не хотелось слушать их гибельные пророчества, поэтому бочком-бочком он начал ретироваться от скамейки.
– Почему вы не возвращаетесь в Лондон, к королеве? – требовательно спросила леди Хонора.
– Потому что королева запретила ему являться ко двору, пока она сама не призовет, – ответила за брата Джин.
– Когда это он обращал внимание на правила этикета? – фыркнула Энн. – А куда это он направляется?
Уже издалека Тони услышал, как Джин сказала:
– Должно быть, снова выслеживает того комедианта. Эти странствующие актеры весьма странно повлияли на поведение брата. По-моему, им пора убираться отсюда, не так ли, леди Хонора?
Тони навострил уши, но не услышал ответа. Любопытство побудило его замедлить свое отступление, однако быстро удаляющаяся Роузи отвлекла его внимание. Казалось, она прекрасно знает, куда идет, хотя впервые удалялась от дома так далеко. Забыв обо всем, Тони ринулся следом – через холм, по едва виднеющейся тропинке, мимо пастбища с пасущимися овцами, по камешкам, выложенным через ручей, и наконец в лес, теряющий последние листья. Роузи шла уверенным шагом, и Тони уже знал, куда она направляется.
Водопад. Озеро. Место, где случаются волшебные вещи. Струйки воды дрожали на холодном ветру, и каждая из них превращала солнечный свет в маленькую радугу. Улыбнувшись, Роузи слегка коснулась пальцами воды, что-то сказала какому-то неведомому существу и прислушалась.
Получила ли она ответ? Тони ничего не услышал, но Роузи вздрогнула и покорно прильнула к огромному валуну, впитывая накопленное им солнечное тепло.
Тони совсем не нравилась нежность, которую она пробуждала в нем. Слабый человек может поддаться неуместному чувству, но только не он! Тони снял башмаки и поставил их под дубом, за которым прятался. Стараясь не шуметь, сдернул с себя камзол. Да, только не он! Он попросту соблазнит Роузи! И когда чувства затуманят ее разум и она раскроет коварные замыслы, угрожающие его имуществу, он освободит ее от необходимости продолжать этот маскарад. Он добьется ее благосклонности во что бы то ни стало!
