Текст книги "Письма Амарант (СИ)"
Автор книги: Кристина Амарант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
Два миллиона золотых. Этого хватит, чтобы никогда больше не брать родительских денег. Купить машину, гульнуть с шиком на следующем свидании. Девчонкам очень нравится, когда парень небрежным жестом богатея швыряет на стол горсть монет.
У него отличные карты. Лучшие за вечер, лучшие за все вечера, с тех пор, как он открыл для себя сладкий вкус азарта и стал завсегдатаем в “Счастливой семерке”. Каре на девятках. Не может быть, чтобы у Раума оказалась лучшая комбинация. А демон давно нарывается на хорошую трепку. Слишком уж он наглый. Слишком много вокруг ди Форкалонена красивых девок и восторженных прихлебателей, слишком выпендрежные шмотки он носит и ездит на слишком дорогих машинах…
А как раздражает его наглая ухмылка и фамильярная манера! Какой Чарли ему “малыш”?! Да, Раум старше на восемь лет, но это ничего не значит. Учатся-то они в одной академии. И Чарли уже год как получил аттестат зрелости. Он взрослый оборотень, без пяти минут глава клана. У детей луны тоже есть гордость, он не позволит какому-то демону тыкать себе. И плевать, что этот демон – сын лорда-протектора и наследник многомиллиардного состояния. В академии и за карточным столом все равны, раз уж Раум сел играть, никто с ним церемониться не станет. В следующий раз, когда ди Форкалонен попробует назвать его “малышом”, Чарли напомнит его о сегодняшнем дне.
– Поддерживаю, – хрипло прокаркал он, дрожащей рукой рисуя подпись на бумаге.
Деньги, которых у него нет. Которых нет даже у его отца и у всего клана Маккензи. Где Чарли сможет взять их, если проиграет?
Мелькнувшая мысль была неприятной, от нее горчило во рту, и Чарли отогнал ее. Он не может проиграть!
– Вскрываемся?
– Вскрываемся, – он медленно выложил карты на стол, одну за другой. – Каре на девятках.
– О, малыш Чарли, да тебе сегодня везет, – промурлыкал беловолосый.
Чарли расслабился, облегченно выдохнул, готовясь принимать поздравления, даже потянулся было к горке расписок. А потом взгляд словно сам по себе прикипел к картам противника. Туз, двойка, тройка, четверка, пятерка. Пики. Это же…
– Стрит-флэш, – весело подсказал демон, сгребая к себе стопку расписок. – Мне тоже сегодня везет, Маккензи.
***
Он вывалился из клуба в жидкие утренние сумерки. В ушах звенело, как бывает, если сильно стукнуться головой, мир вокруг казался нереальным.
Самый смурной, паскудный час. Еще не проснулся город, не звенели трамваи, автомобили не выплеснулись на артерии улиц. Покачиваясь, как пьяный, Чарли добрел до моста и перегнувшись сквозь перила долго глядел в черную пахнущую отходами воду. От реки неприятно фонило остаточной магией.
Возникла мысль покончить с этим. Перемахнуть через кованные перильца, отдаться темному потоку. Тот вынесет Чарли в океан, укроет от всех обязательств. Не с кого будет требовать денег, он никогда не станет позором семьи, не пойдет под суд, не отправится на каторгу или что там сейчас делают с должниками-неплательщиками? Смерть списывает все долги.
Чарли сдернул куртку и уставился на магическую печать на предплечье. Обхватившая руку змея, сжимала в зубах свой хвост.
– Я понимаю, что все мы тут джентльмены и верим друг другу на слово, – ухмыляясь заявил ди Форкалонен, аккуратно сортируя расписки. – Но восемьсот тысяч золотых требуют какой-то гарантии, Маккензи, раз уж ты не готов прямо сейчас перевести их на мой счет. Подпиши, и можешь идти.
Чарли подписал. Долг чести, нельзя же не подписать. Там были все его друзья по клубу, они бы не поняли, откажись он.
А это значит, что теперь не сбежать. Найдут. Только если в смерть.
Умирать не хотелось. Хотелось жить, дышать пропахшим миазмами воздухом Нью-Эбора, ловить взглядом темные силуэты птиц на фоне посветлевшего неба. Ходить на лекции в академии, целовать девчонок. Получить уже наконец специальность и устроиться на работу – он так молод, у него было столько планов на эту жизнь!
Чарли снова перевесился через перила, слезящимися глазами вглядываясь в даль. Туда, где река делала крутой поворот. За черными силуэтами домов медленно поднималось слепящее безжалостное солнце.
Три дня, чтобы найти деньги – так сказал беловолосый. Где он, мать его, возьмет восемьсот тысяч за три дня?!
“Дженни! – он ухватился за эту мысль, как утопающий хватается за соломинку. – Она меня спасет! Она умница, обязательно что-нибудь придумает. ”
Не давая себе задуматься над смехотворностью этой надежды, Чарли упал на асфальт, оборачиваясь в волка – бежать в истинном обличие можно куда быстрее, чем в человеческом – и помчался в сторону стоянки такси.
ГЛАВА 17
Нельзя сказать чтобы обстановка особо располагала к дреме, скорее наоборот. Незнакомые горы, полная луна в небе и костер будоражили кровь. Что и говорить о танце Кари – его Кари, которая сняла строгий костюм, расписала лицо ритуальными узорами и теперь изгибалась у костра, демонстрируя нечеловеческую грацию.
Пусть в самом танце не было и намека на соблазн, зрелище получилось сногсшибательно эротичным. Способным разбудить и мертвого.
И все же Чарльза неумолимо потянуло в сон. Рваный ритм бубна завораживал, убаюкивал. Силуэт девушки у костра растворялся в ночи, превращался в еще одну тень среди теней долины Меокуэни.
Он, должно быть, задремал, потому на его глазах от Кари отделился призрачный силуэт волка и помчался по лунной дороге вверх, в то время как Кари в человеческой ипостаси продолжала кружиться тенью рядом с костром. Ритм ее бубна становился все быстрее, громче, яростней. Взлетал ввысь и отражался эхом от горных вершин, гремел над головой. Словно все небо превратилось в огромный бубен, Кари стучала в него и горы, гейзеры, весь мир вокруг жили, подчиняясь созданному ею ритму.
Над головой переливалась мириадами созвездий бескрайняя ночь. Бледный круг Луны завис над головой, и на мгновение Чарльзу показалось, что в щербинках и линиях он видит силуэт бегущего волка…
Ритм оборвался, и на долину обрушилась тишина.
В этой тишине зазвучал голос. Знакомый и незнакомый, похожий на голос Кари, но при этом другой – слишком отстраненный, бесстрастный
– Слушайте меня воды, небеса, скалы и огонь, дремлющий в недрах. Я, Найраторики – слепой волк, стоя на своей земле, отрекаюсь от дара Видящей. Отдаю в уплату за исцеление моего супруга Чарльза Маккензи.
– Кари, нет! Что ты несешь?!
Темный силуэт на фоне костра покачнулся, бессильно опустился на землю. Бубен выпал из ослабевших рук и укатился.
– Кари!
Он попытался вскочить и чуть не застонал от злости на собственную беспомощность – инвалидное кресло, бесполезное в горах, осталось в доме шаманки. Сюда Чарльза приволокли на носилках двое дюжих братьев его жены.
Выругавшись так, что сержант Рассел удавился бы от зависти, Чарльз пополз к ней, мысленно проклиная долбанную долину, шаманку и дурную одержимость своей волчицы. Зачем он только согласился участвовать в этом балагане?! Просто для Кари это было очень важно, а он не хотел ее расстраивать. Понадеялся, что обойдется без сюрпризов.
Не обошлось и вот результат – они затеряны где-то в горах, Кари плохо, а помощь придет не раньше, чем через сутки.
Что с ней? Только бы ничего серьезного!
И что за ересь она там несла про отречение от дара?
Он прополз половину пути, когда костер заслонила огромная морда призрачной волчицы. Два желтых глаза, похожих на две луны, взглянули прямо в душу, просветив ее до самого донышка, куда там сканирующим амулетам.
– НИЧТО НЕ ДАЕТСЯ ДАРОМ, СЫН МОЙ. ПОТЕРПИ, БУДЕТ БОЛЬНО.
Волчица шумно вдохнула и ледяной ветер заморозил кожу до полной нечувствительности. А мгновением позже Чарльзу показалось, что он горит, горит заживо. Нижнюю половину тела словно опустили в костер, и молча выносить эту муку было невозможно. Боль была такой нестерпимой, что он выгнулся и закричал, царапая пальцами сухую почву. Истошный крик взлетел к ночному небу и оборвался хрипом. Перед глазами все расплылось от слез и долгие минуты, а может часы или даже столетия не было ничего кроме боли…
ГЛАВА 18
Все заканчивается, и адский мучительный спазм потихоньку начал проходить. Тело ниже пояса все еще болезненно покалывало, но кричать, рыдать и биться в конвульсиях больше не хотелось. Оборотень сморгнул выступившие от боли слезы и сел. Посмотрел на свои ноги – по ощущениям от них давно должны были остаться обгорелые головешки. Но нет. Ноги, как ноги, разве что мышцы усохли за три месяца без нагрузки.
Что это было? Кари… неужели она действительно смогла? И все эти сказки про Небесную Праматерь – не просто сказки?
Он закусил губу и попробовал пошевелить ногой. Тело в ответ взорвалось новым всплеском боли, но слезы на глазах выступили не поэтому.
У него получилось! Да, получилось, мать его! Он чувствовал, видел отклик! Чарльз со стоном подтянул ногу к себе и принялся разминать мышцы. Каждое прикосновение сопровождалось болью, но теперь он готов был молиться на эту боль. Потому что три месяца до этого не чувствовал вообще ничего – ни боли, ни жара ни холода. И не почувствовал бы, даже вздумай кто-то отпилить ему ноги.
Он уже и не надеялся, что когда-нибудь будет иначе. Если бы не Кари…
Кари!
Мысль о ней заставила вскинуть голову, выискивая ее взглядом. И то что Чарльз увидел ему не понравилось.
Его жена лежала без сознания на границе освещенного костром участка. Достаточно далеко, чтобы огонь не добрался до нее, но все равно не дело. Эта хламида из некрашеного льна выглядит слишком уж тоненькой для ранней весны в горах.
Надо перенести Кари, пока не простудилась.
Оборотень попробовал встать, и со стоном рухнул на землю. Атрофировавшиеся мышцы не были готовы к такой нагрузке. Тело снова скрутила болезненная судорога.
Ладно, пока будем передвигаться ползком, как удав.
Он подполз к волчице, закутал ее в свое пальто и обнял, защищая от ночного холода. Сам Чарльз почти не мерз, после зимы на Крайнем Севере Маррейстоун казался почти курортом. Кроме того, нижнюю половину тела продолжало мучительно жечь и покалывать – нервы восстанавливались медленно.
– Как ты, Луна моя? – тихо спросил он у Кари. Жена пробормотала что-то неразборчивое, уткнулась носом в его плечо и обняла в ответ.
Хотелось разбудить ее, расспросить как она себя чувствует и что видела, но он не решился. Успеется. Может, ей необходим целительный сон после встречи с Праматерью.
В памяти снова встал образ огромной лунной волчицы, ее оглушающие слова, звучающие сразу со всех сторон. Чарльз заподозрил бы, что все это – галлюцинация, вызванная дурманными травами в костре. Но с чудом исцеления не поспоришь. Кари действительно просила прародительницу волков о нем. И Праматерь откликнулась на ее просьбу.
– Ты совершенно сумасшедшая, Луна моя, – с нежностью прошептал оборотень, целуя прядь ее волос. – И больше я не позволю тебе так рисковать.
А потом, устроив Кари поудобнее у костра, Чарльз занялся делом. Вспоминив будни в Норд-Джеке методично разминал каждую мышцу, не обращая внимание на боль. Потом, когда покалывание прошло окончательно, перешел к физическим упражнениям. Сперва совсем несложные движения, от малого к большему, постепенно увеличивая нагрузку и не давая себе пощады, даже если очень хочется.
Через час он уже передвигался на четвереньках. Через два встал на подрагивающие ноги и сделал первый шаг. Через три вполне уверенно ходил, бегал и даже повторял боевые приемы. Хвала природе оборотней за регенерацию. Будь он человеком, восстановление заняло бы не один месяц.
Луна скрылась, небо затянуло тучами, из которых посыпалась мелкая снежная крупа. Она таяла в воздухе, не долетая до дышащей жаром земли, оседала на волосах мелкой водяной пылью. Долину затянуло туманом, стало промозгло и на удивление мерзко. До рассвета, который обещал прогнать все это безобразие оставалось еще не менее пяти часов.
Чарльз поднял Кари на руки и отнес в шатер у края долины, где Ванда Маккуин оставила запас еды и теплой одежды. Устроил ее среди меховых одеял, развел огонь в очаге, лег рядом с женой и уснул, по армейской привычке как только закрыл глаза.
Ему снились заснеженные горы. Луна сияла в небесах, и голубоглазая волчица бежала впереди, призывно помахивая хвостом.
ЭПИЛОГ
– Кари! Кари, подожди!
При звуках этого голоса слепая волчица скривилась, а шагавший рядом Брайан подобрался и зарычал.
– Я много раз говорила тебе, Маккензи: оставь меня в покое, – ответила она, не сбавляя шага.
– Валил бы ты отсюда по-хорошему, парень, – мрачно посоветовал брат.
Но отделаться от оборотня было не так-то просто.
– Кари, пожалуйста! Один разговор! Выслушай меня хотя бы один раз!
Она ускорила шаги.
– Один разговор, и я оставлю тебя в покое, как ты хочешь!
Это заставило ее остановиться.
– Говори.
– Наедине, – уточнил оборотень, и Брайан снова зарычал.
– Тебе сказали валить!
– Наедине? После прошлого раза? – скривилась Кари. – Чтобы ты меня изнасиловал, а потом сказал, что я сама хотела?
Она услышала, как нежеланный жених задохнулся от обиды.
– Я бы никогда… – он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, а потом заговорил другим тоном. – Пусть он смотрит на нас издалека, если ты мне настолько не доверяешь. Но пожалуйста… мне нужен разговор наедине. Только с тобой.
– Брайан, отойди, – попросила Кари, но брат только набычился.
– Нет!
– Брайан!
– Если я буду далеко, то могу не успеть, – угрюмо отозвался оборотень. – Сама жаловалась, что я тебя бросил в прошлый раз.
Чарли переводил взгляд с сестры на брата, почти физически ощущая их сомнения. От пьянящей близости Кари кружилась голова. Он ущипнул себя, пытаясь сохранить самообладание. Если сейчас он потеряет над собой контроль, то второго шанса строптивая невеста просто не даст…
– Мы можем сесть в кафе, – предложил он. – За столиком у окошка, а Брайан останется на улице. Он будет нас видеть.
По лицу Маккуина было видно, что идея ему не понравилась, но Кари кивнула.
– Хорошо. Один разговор, Маккензи. И ты оставляешь меня в покое.
Она надеялась, что все ограничится пятиминутной беседой, но стоило устроиться за столиком, как подошла официантка.
– Нет, я не буду есть, – категорически отказалась Кари.
Перспектива давиться едой в обществе Маккензи совершенно не прельщала.
– Принесите нам чай, – попросил Чарли.
– Чай и кофе, – поправила его Кари.
Если снова начнет накрывать от его близости, она просто уткнется носом в чашку. Лучше ненадолго потерять обоняние, чем разум.
– Итак, я слушаю, – сказала она, как только официантка отошла.
– Я хотел извиниться.
– Я это уже слышала.
– Нет! Не так… Я действительно виноват перед тобой, – сегодня в его голосе звучали какие-то непривычные нотки. Торжественные и более взрослые что ли, чем обычно. Странно, но они Кари понравились. – Я… я просто вел себя, как болван, – в его голосе прозвучало раскаяние и неподдельная мука. – Если бы сейчас все можно было вернуть, я бы скорее себе язык отрезал. Но клянусь: даже тогда я ни за что не сказал бы такого в лицо. Я не сволочь, Кари. И собирался стать тебе хорошим мужем. Насколько смогу. Прости, что обидел…
– Я не обиделась, – мягко сказала девушка. Извинения она вполне оценила. Как и мужество, которое потребовалось, чтоб их произнести. Пожалуй, за эту короткую речь Маккензи даже немного поднялся в ее глазах. – Обидеть может только близкий. Я просто сделала выводы.
– И их никак нельзя изменить? – тихо спросил Чарли.
– Все можно изменить. Но то, что ты делал потом… преследовал меня, требовал взаимности, заставил заключить помолвку, – она развела руками. – Из этого я тоже сделала выводы. Прости, буду честна: я не люблю тебя. Но что гораздо хуже – я тебя не уважаю, и не доверяю. Да, к тебе тянет, но я ощущаю это, как принуждение. Силу извне, которая заставляет хотеть тебя. А я не люблю делать что-то под принуждением.
– Я уже понял, – мрачно отозвался оборотень. – Скажи, могу ли я как-то изменить твое мнение? Что-то сделать, доказать, что я могу быть хорошим мужем?
На лице девушки отразилось глубокое сомнение, и Чарли понял – сейчас откажет. Скажет “нет”, поставив крест на всех его мечтах и надеждах.
– Пожалуйста, не отказывайся! – выпалил он. – Дай мне шанс, Кари! Клянусь, что не подведу тебя!
– Чарльз… – она впервые назвала его по имени. И звук собственного имени, произнесенный мелодичным грудным голосом, показался Чарли божественной музыкой. – Зачем тебе это?
– Я люблю тебя.
Она грустно покачала головой.
– Это не любовь, Чарльз. Влечение, инстинкт, вера в высший промысел. Сам подумай: стал бы ты так унижаться перед какой-то слепой девицей, если бы не игра гормонов. Тебя привлекает мой запах и все. Если лишить тебя обоняния, все пройдет само собой.
– Нет!
– Да. Ты ничего обо мне не знаешь. О том какая я настоящая.
– Знаю, – возразил Чарли. – Ты сильная, смелая и очень упрямая. Любишь классическую музыку, особенно орган. Играешь на арфе, великолепно разбираешься в травах, различая их по запаху. Дома ты выращивала розы и ирисы, потому что тебе нравится их аромат. Твои волосы на самом деле короткие – по плечи, а косу ты прикрепляешь, чтобы не привлекать лишнего внимания. И ты уехала из дома, отказавшись от силы шамана, потому что шаман должен жить на своей земле, а ты мечтаешь объездить весь мир.
Невидящие глаза девушки широко распахнулись, и Чарли понял, что все же смог произвести на нее впечатление. Мысленно он порадовался, что в последний визит к Маккуинам задержался, чтобы расспросить о своей строптивой невесте.
– Я не прошу ответной любви. Просто дай нам шанс. Попробуй узнать меня с другой стороны. Забудь все, что было. Как будто мы только что познакомились.
– Чтобы забыть нужно время, Чарльз.
– Я готов ждать сколько потребуется.
***
День уже клонился к вечеру, когда Чарльз свернул федеральной трассы на грунтовку.
– Куда мы?
Он хитро улыбнулся.
– Хочу тебе кое-что показать. Тебе понравится.
Конечно понравится! Чарльз постоянно ей что-то показывал, и Кари это нравилось. Кажется, она никогда в жизни не устанет удивляться и восхищаться тем, что видит вокруг.
Разбитая грунтовка после почти получасовой тряски вывела к каменистому берегу. Справа и слева поднимались поросшие мхом скалы, а далеко в бесконечность уходило море – золотое и бронзовое в закатных лучах. Кари восхищенно ахнула и порывисто шагнула к обрыву, но муж поймал ее в объятия.
– Не подходи к краю.
– Думаешь, я не замечу, где кончается земля? – фыркнула волчица. – Я же теперь вижу.
– Все равно не надо. Только со мной.
Они замерли в обнимку на краю скалы и долго смотрели, как багряное солнце тонет в морской пучине.
