Текст книги "Вуду (ЛП)"
Автор книги: Кристин Аллен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Автор: Кристин Аллен
Переводчик: Александра Йейл (1-11 главы), Carrot (с 12 главы)
Редактор: Александра Йейл (1–8 главы), Маргарита Волкова (с 9 главы)
Обложка: Александра Йейл
Переведено для группы Dark Eternity of Translations | Натали Беннетт, 2023
ЗАПОВЕДИ
ЗАЩИТА: Клуб и ваши братья превыше всего, их нужно защищать любой ценой. КЛУБ – это СЕМЬЯ.
УВАЖЕНИЕ: Заслужите его сами и проявляйте к другим. Уважайте закон клуба, свою нашивку и братьев. Если проявите неуважение к члену клуба, дорого поплатитесь.
ЧЕСТЬ: Получить нашивку – честь, а не право. Ваши знаки отличие священны, от них нельзя отступать, и НИКОГДА не позволяйте им касаться земли.
СТАРУХИ: Всегда с почтением относитесь к старухам членов клуба и братьев. ТОЧКА.
ЦЕРКОВЬ: Посещение обязательно.
ПРЕДАННОСТЬ: Превыше всего, включая благополучие.
ЧЕСТНОСТЬ: Никогда НЕ ЛГИТЕ, НЕ ОБМАНЫВАЙТЕ и НЕ КРАДИТЕ у членов клуба.
ТЕРРИТОРИЯ: Вы должны с уважением относиться к собственности ваших братьев и следовать клубным правилам вашего отделения.
ДОВЕРИЕ: Зарабатывается годами… теряется за секунду.
НИКОГДА НЕ УЕЗЖАЙТЕ: Братья не бросают свою семью.
ОСНОВНАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ
1. Клубный дом (КД) ― это святая святых мотоклуба (МК). КД, как правило, называется помещение, которое принадлежит исключительно данному клубу и никому больше. Посторонние люди не могут пересекать порога КД кроме случаев, когда они приглашены Президентом или администрацией клуба. За каждого постороннего в помещении КД кто-нибудь из членов МК несет личную ответственность, в случае неправильного поведения гостя член МК может понести серьезное наказание.
2. Чаптер ― отделение данного мотоклуба, основанного в другой местности, состоящее не менее чем из шести байкеров.
3. Церковь ― это помещение. в которых собираются только представители клуба.
4. Нашивки ― герб мотоклуба, графические начертания его названия и местонахождения, а также буквы МК и т. д. Часто нашивки исполняются в одном или в нескольких цветах национального знамени.
5. Мэмбер ― член мотоклуба, может встречаться название полноправный мэмбер.
6. Инфорсер ― член МК, принуждающий жертву к выполнению воли Презедента или приводящий в исполнение приговоры.
7. Проспект ― кандидат, готовящийся стать мэмбером. Еще не имеет права голоса на собраниях и права принятия решений. В его нашивках нет названия и герба МК. Имеет право принимать участие в пробегах. На него ложатся любые задачи от полноправных участников байкерской организации.
8. Однопроцентники ― это те мотоклубы, участники которых не являются законопослушными гражданами своих стран. Такие байкерские организации не подчиняются морали и законам общества. У них имеются свои собственные правила.
Пролог
Обычные современные люди живут в пузыре невежества, куда сами себя и загнали. Они притворяются, что в их маленькой реальности светит солнце, цветут розы, и мировой тьмы не существует. Человечество предпочитает игнорировать неизбежное зло, существующее рядом с ним каждый божий день. Настолько близко, что можно соприкоснуться с ним. На наших задних дворах. Может, даже в наших постелях.
Мое первое знакомство со злом случилось гораздо раньше, чем у большинства людей. Опять же, я родился с его частичкой внутри. Она тлела во мне, но не вырывалась на волю. Искоренить ее нельзя, зато можно подчинить, чему меня и научила бабушка. Поэтому я умел в нужные моменты взывать к своей тьме и хоронить ее обратно, когда потребность в ней исчезала.
Иногда я топил ее в алкоголе, иногда в наркотиках, а бывало и в женщинах. Если не имел доступ ни к чему вышеперечисленному, я просто сажал себя на поводок. Скрежетал зубами, натягивал привязь и безжалостно сгорал.
Я Огун «Вуду» Дюпре, и это моя история.
Когда мне было шесть лет…
– Огун, малыш, возьми свой рюкзак. Поспеши. Бабушка уже ждет, – поторопила меня мама, но я едва волочил ноги. Я проголодался. Мне хотелось перед отъездом перекусить.
– Мама, я хочу кушать, – надулся, понурив плечи.
– Не сейчас, – она посмотрела через плечо на входную дверь.
Издалека донесся грохот папиного мотоцикла. Как всегда, меня охватила смесь страха и восторга. Я боялся папы, но также хотел заслужить его одобрение.
– Черт, – прошипела мама. – Иди в свою комнату. И не выходи, пока я не позову.
– Но я хочу кушать, – заныл я.
– Огун! Иди! Сейчас не время.
Мама казалась испуганной, что было мне ненавистно. Когда она боялась, трусил и я. Вот почему я послушно пошел в свою комнату. Не потому, что хотел.
Услышав, как распахнулась дверь, я забрался в шкаф. Я прятался в темноте, пока мама плакала, папа кричал.
– Если уйдешь от меня, останешься без сына, сука! – завопил он.
Я не хотел расставаться с мамой и не понимал, почему папа так говорил. Он сказал что-то еще, чего я не расслышал.
Хлопнула входная дверь, снова затарахтел двигатель. Я выбрался из шкафа и отправился на поиски мамы. Она свернулась клубочком на полу. Плачущая и молчаливая, мама смотрела в пустоту.
– Мама? – прошептал я.
Отодвинув волосы с ее лица, чтобы она посмотрела на меня, я опустился рядом с ней на колени.
– Огун, – закашлялась мама, сплюнув кровь, капавшую с ее подбородка на пол. – Я сказала тебе не выходить.
– Мама, тебе больно, – меня сковал страх. Тут же его подкрепило нечто мощное. Нечто большее, что я не мог осознать. Злое. Да, я был ужасно зол.
Стакан воды, стоявший на журнальном столике, влетел в стену и разбился.
Я вздрогнул и подпрыгнул. Широко распахнув глаза, мама приподнялась, поморщилась, села и схватила меня в свои дрожавшие руки.
– Огун, – выдохнула она.
Мне впервые стало ясно, что папа не был тем человеком, которым я его считал. Прежде он был моим героем. Опять же, что знал шестилетний ребенок? Тогда я впервые увидел кое-что ужасающее, и речь не об изувеченном лице матери.
– Мама? – в замешательстве спросил я, и мое видение исказилось. Словно я плыл в тумане.
Я чувствовал, что мать держала меня за руку. Слышал, как она звала меня по имени, но не мог ответить.
Комната вокруг меня потемнела. Осталась лишь небольшая светящаяся рамка. Я словно смотрел фильм. Сначала я увидел, как отец вонзил огромный нож в грудь моей матери. Вмиг все потемнело. Затем я увидел, как бабушка затащила нас с мамой на заднее сидение машины, и я присел на полу. Мама лежала, и на ее белой футболке расплывалось огромное красное пятно.
Мы ехали и ехали, пока не встретились с какими-то незнакомыми мужчинами. Все что-то говорили, но я ничего не слышал. Вдруг видение исчезло.
Совершенно растерянный, я моргал и хмурил лоб.
– Мама, папа тебя ранил, но бабушка нас заберет, – мои слова звучали невнятно даже для меня самого.
Еще больше округлив глаза, мама выглянула в окно. Во дворе у мотоцикла стоял мужчина в таком же жилете, что и папа. Я видел его раньше, но не был с ним знаком. Когда к папе приходили друзья, мама заставляла меня оставаться в своей комнате.
– Дай мне телефон, Огун, – прошептала она, указав на телефон под стулом в другом конце комнаты. У меня ушло несколько секунд, чтобы заставить руки и ноги работать, прежде чем я наконец-то поспешил принести маме телефон.
Всхлипнув, она приподнялась и привалилась к дивану.
– Ма, – заговорила мама, поднеся трубку к уху, – мне нужна твоя помощь. Дело в Огуне. Он что-то видел, – ее взгляд метнулся сначала ко мне, потом к окну.
Я понятия не имел, что происходит, и мне пугала сама ситуация. Совершенно потерянный, я опустился на пол рядом с мамой и прильнул к ней. Она обняла меня, и мы сидели в молчании.
Некоторое время спустя я вздрогнул от стука в дверь. Со страхом глянув на нее, я посмотрел на маму, не зная, что мне делать.
– Иди, посмотри, может, приехала бабуля, – велела она.
Вскочив на ноги, я подбежал к окну и, выглянув наружу, осмотрел крыльцо. Я взвизгнул, и на моем лице расплылась широкая улыбка.
– Бабуля! – взволнованный, я отпер и распахнул дверь. Женщина, помогавшая меня растить, шагнула через порог, весело помахав мужчине во дворе.
Зайдя и заперев дверь, бабуля бросилась к моей маме. Я обеспокоенно наблюдал, как она нежно ее ощупывала.
– С мамой все хорошо? – спросил я.
Волнение съедало меня заживо.
– Да, мой милый мальчик. С мамой все в порядке. Почему бы тебе не съесть печенье, которое я для тебя испекла?
Бабуля указал на контейнер, оставленный ею на тумбе в прихожей. Обрадованный, я схватил его и отнес к маленькому обеденному столу на кухне. Раз бабуля сказала, что с мамой все в порядке, значит, так оно и было.
Даже занятый набиванием рта, я со своего места на кухне слушал их разговор.
– Ма, ты должна вывезти Огуна отсюда.
Я навострил уши и принялся жевать медленней.
– Я вывезу вас обоих. Скажу твоему отцу и его мальчикам вытащить тебя отсюда. Время пришло, Джулия. Я слишком долго закрывала на это глаза, – резкий шепот звучал куда громче, чем бабуля думала.
– Ма, только Огун сейчас важен. Он ясновидящий, я уверена. Но это еще не все. Стакан… – мама замолчала, и я понял, что речь шла о стакане воды, сбитом мной со стола. Хотя я не помнил, чтобы прикасался к нему.
Пробормотав что-то, бабуля резко выдохнула. Медленно пережевывая печенье, я гадал, что же она сказала.
– У нас не так много времени. Можешь собрать свои вещи? – спросила бабуля маму. Затем она сказала, что соберет для меня сумку.
Закончив упаковывать самое необходимое, мама с бабулей спрятали сумки и уложили меня в постель.
– Будь умницей, Огун. В будущем тебя ждут великие свершения.
Сидя на краю кровати, бабуля нежно погладила меня по волосам. Мама сидела у моих ног, положив руку мне на лодыжку.
– Хорошо, – согласился я, хотя понятия не имел, о чем речь.
Поцеловав меня в макушку, мама и бабуля ушли, закрыв за собой дверь.
Я заснул, но мои сны были омрачены темными образами женщины с длинными золотистыми волосами. Я впервые ее видел, и она завал меня, умоляя помочь. Как бы я ни тянулся к ней, не мог дотронуться даже до кончиков ее пальцев.
Когда я проснулся, мама готовила нам завтрак. Она немного прихрамывала, и на ее лице, руках и шее остались фиолетовые отметины. Они мне не понравились. Я понял, что их оставил мой отец.
– Мама, когда я стану папой, никогда не обижу свою старушку, – я слышал, что отец так называл ее и знал, кем она ему приходится.
– У тебя, мой маленький Огун, не будет старухи, – мама рассмеялась своим звонким смехом и взъерошила мои волосы. – У тебя будет жена и нормальная любящая семья.
В то время я еще не понимал, о чем она говорила.
Отец вернулся домой поздно вечером, чтобы переодеться. Пока я читал книгу, он остановился в дверях моей комнаты.
– Пацан, что ты делаешь?
– Читаю, папа! Учитель сказал, что я лучший в классе! – похвала учителя осчастливила меня, но папа не казался обрадованным, и моя улыбка увяла.
– Хватит тратить время на всякое дерьмо. Я не ращу из тебя девку. Слышал, пацан? – глядя на меня, отец прищурил темные глаза. В моем горле встал ком, и я смог лишь кивнуть. – Ладно. Иди сюда.
Я забеспокоился, но все равно встал и подошел к нему, как он и требовал. Отец вытащил из-за пояса блестящий пистолет. Он вложил его мне в руку, и от неожиданности я чуть не выронил тяжелый предмет. Отец грубо схватил меня за шею и повел по коридору на кухню, где мама мыла посуду.
Услышав наши шаги, она повернулась к нам. Стоило ей заметить, что я держал в руках, как на ее лице промелькнул страх.
– Джайлз, что ты делаешь? – спросила мама, но отец проигнорировал ее и крепче сжал мою шею. Я пискнул, и он немного меня встряхнул.
– Стреляй в нее, – сухо потребовал отец.
– Папа? – сбитый с толку, я поморгал.
– Ты слышал меня, пацан. Стреляй. В нее, – тихо прорычал он.
– Я не хочу, – я посмотрел на маму, замершую с кухонным полотенцем в руках, и у меня задрожала нижняя губа.
– Давай! – заорал отец мне в ухо.
Я едва сдержал слезы, которые – как интуитивно знал – он ненавидел. Мама затрясла головой и открыла рот, но так и не смогла ничего сказать.
Посмотрел на отца, умоляя его взглядом. Я не мог поверить в происходящее. Папа разрешал мне вместе с ним смотреть фильмы, где люди стреляли друг в друга, и я знал, что оружие убивает. Из них вытекало много крови, и они погибали.
Я не хотел, чтобы мама погибла.
Когда я покачал головой, отец забрал пистолет и толкнул меня в спину. Споткнувшись, я с глухим стуком я упал на задницу и всхлипнул.
– Чертова девка. Видишь, кого ты вырастила? – отец подошел к маме и приставил пистолет к ее голове. У меня перехватило дыхание, и я замер.
– Джайлз, пожалуйста, – взмолилась мама.
Внезапно он расхохотался. Отец нажал на курок, щелкнул затвор, но ничего не случилось.
– Бум, – прошептал он, и по моей щеке скатилась слеза.
– Мой сын станет мужчиной, а не бабой, как твой ублюдок-папочка, – сказал отец, прежде чем выйти за дверь. Мы слышали, как он завел мотоцикл и уехал прочь.
Упав на колени, мама подползла ко мне. Она обняла меня, и я расплакался, как младенец.
– Мама, прости. Прости меня, – снова и снова повторял я.
– Тс-с, не надо. Все хорошо, Огун. Ты не виноват. Иди в свою комнату. Договорились? – мама погладила меня по волосам и нежно поцеловала в лоб. Кивнув, я встал на дрожавшие ноги, чтобы уйти, как и было велено. Когда я поравнялся с дверью, мама окликнула меня. – Я люблю тебя, Огун.
– Я тоже люблю тебя, мама.
Остаток дня я провел, свернувшись калачиком в постели и обнимая потрепанного плюшевого медведя, которого прятал между стеной и кроватью. Отец сказал, что мягкие игрушки для малышей. После того как он в последний раз выбросил мишку в мусорное ведро, мама вытащила его и сказала спрятать, чтобы сберечь.
Ту ночь мой отец провел в своем клубе, занимаясь черт знает чем. К нам пришел дедушка, которого за шесть лет своей жизни я почти не видел. Он был высоким, с густой темной бородой, посеребренной сединой.
– Огун, вы с мамой уедете далеко-далеко. Ты будешь в безопасности, но должен пообещать мне, что хорошо позаботишься о ней, слышишь? – сказал дед, присев передо мной.
– Да сэр, – прошептал я и кивнул, глядя на него из-под длинной челки.
– Молодец, – он встал и потрепал меня по голове.
Мы забрались в бабушкину машину. Мама легла на заднее сидение, я сел на пол.
– Мама? У тебя не идет кровь, – в непонимании сказал я.
Она вздохнула одновременно с бабулей.
– Не все твои видения сбудутся, мой милый мальчик, – начала бабуля, поглядев в зеркало заднего вида на меня, высунувшего голову. – Что-то можно изменить, если сделать правильный выбор. Никогда не забывай, что всегда побеждает любовь. В конце концов, она всегда побеждает.
В те времена я понятия не имел, о чем говорила бабуля.
Прошли годы, прежде чем я все-таки понял.
Глава 1
Вуду
Около двадцати двух лет спустя…
– Я знаю, что ты видел, мальчик мой. Но вспомни, чему я всегда тебя учила, – властно и громко заявила мне бабуля по телефону.
– Да, помню, но видение повторяется, ба. И оно мне не нравится.
Я раздраженно взъерошил свои волосы.
– Я осторожна, и меня навещает Джеймсон, этот beau diable (прим.: с франц. «Прекрасный дьявол»). В прошлый раз он даже привел с собой лапочку Сэди. Она мне нравится. У нее добрая душа, но глубоко в сердце она до сих пор страдает. Они отличная пара. И вылечат друг друга. Да и ты однажды найдешь не хуже, – уверенно заявила бабуля.
– Да, конечно, – недоверчиво фыркнул я.
Зака ткнул меня в руку холодным носом, и я взглянул на него. Поглаживая его густую черную шерсть, я слушал бабушкины разглагольствования о желании увидеть правнуков. Мне позвонил кто-то еще, и я отодвинул трубку от уха, чтобы взглянуть на экран.
– Бабуль, я должен идти, – сказал я, прочитав на экране имя Хищника.
– Вот увидишь, я права, – настала ее очередь фыркнуть.
– Люблю тебя, – со смехом сказал я. Она рассмеялась в ответ, и мы попрощались. – Вуду, – ответил я на звонок.
– Веном хочет, чтобы ты приехал в клуб, – от резкости его заявления я закатил глаза.
– Ты умрешь, если поздороваешься или обратишься ко мне по имени перед тем, как отдавать приказ? – ухмыльнулся я, поддразнивая нашего вице-президента.
– Тащи сюда свою задницу, – прорычал он. – В церкви через тридцать минут.
Посмеиваясь, я засунул телефон в карман. Хищник повесил трубку сразу же, как только произнес последнее слово. Он не был засранцем. Просто ему больше нечего было сказать. Наш ВП ненавидел телефоны.
– Прости, Зака. Мне пора. Охраняй, – велел я, взъерошив его загривок и взявшись за дверную ручку. Мой пес растянулся на полу, положив голову на лапы и обиженно глядя на меня. – Как трогательно, – проворчал я с намеком на улыбку.
Усевшись на мотоцикл, я надел очки и оглядел окрестности. Приятный, хоть и скромный район в лесистом городке Анкени штата Айова – сердце страны и дом мотоклуба «Королевские ублюдки».
Где-то в глубине души я все еще скучал по заливу в Луизиане, даже если прожил там всего-то первые шесть лет своей жизни. Анкени стал моим домом и, по правде говоря, я больше нигде не хотел бы жить.
Поездка в клуб не заняла много времени, и я порадовался, что не прибыл в церковь последним. Ибо последнему приходилось убирать за всеми мусор. Нет уж, спасибо. Да ну нахрен. Не после вчерашней вечеринки.
– Вуду, чокнутый ты сукин сын. Как твое ничего? – окликнул Сильвер, едва я вошел в тускло освещенный клуб.
Я был крайне удивлен. Никто не уведомил нас о его приезде. Он крепко меня обнял и похлопал по спине, в то время как его гигант-проспект стоял позади, молча наблюдая за происходящим. Проспекты не посещали церковь, и на входе в нее мы оставили парня за дверью.
Сильвер был вице-президентом нашего отделения в Детройте. Он звал меня чокнутым из-за моих верований, но, по слухам, сам-то тоже не был ангелом.
– Привет, Сильвер. Все хорошо. Какого черта ты здесь забыл? – спросил я, как только мы разошлись и расселись за большим столом. Посерьезнев, Сильвер посмотрел через плечо на Венома.
– Вуду, мы все обсудим через минуту. Где черти носят Ангела и Призрака? – не успел Веном спросить, как послышался топот бегущих людей.
Ангел с Призраком одновременно влетели в дверной проем, прорываясь в церковь. Оттолкнув Ангела, Призрак бросился вперед и плюхнулся на ближайшее свободное место.
– Ангел разгребает дерьмо, – позлорадствовал он с самодовольной ухмылкой.
– Да пошел ты. Ты сбил меня с ног сразу же, как только я слез с байка, засранец, – проворчал Ангел.
– Правил нет. Так что все честно, – ехидно посмотрел на него Призрак. Впившись в него взглядом, Ангел бросил свой сотовый в корзину у двери, где уже лежали телефоны всех присутствующих. Призрак бросил ему свой мобильный. – Будь лапочкой.
Ангел показал ему средний палец, но все равно отключил его телефон, бросил в корзину и запер дверь.
– Если вы двое не закончите маяться дурью и не сядете, я надеру вам обоим задницы, – прорычал Веном.
Я постарался не улыбнуться тому, как Ангел с Призраком мгновенно успокоились и тихо сели за стол. Никто не хотел перегибать палку с Веномом и злить его. В отношении него провокации никогда не заканчивалось добром.
– Прошу прощения, босс, – насупился Ангел на своем стуле. Темные волосы упали ему на глаза, и он сердито посмотрел из-под них на нашего президента.
– Теперь, когда мы наконец-то собрались здесь, у Сильвера для нас предложение. Послушайте, – Веном дал слово нашему гостю, который давно уже ждал, поглаживая свою практически полностью седую бороду.
– Спасибо, брат, – поблагодарил он Венома и встретился взглядом со всеми нами по очереди. – Из-за деликатности вопроса было бы неосмотрительно обсуждать его по телефону. Мы получили заказ от Лоренцо де Луки. Уверен, вы в курсе, что он уехал в Техас и передал бразды правления своему сыну Габриэлю.
Мы покивали. Ничего нового Сильвер нам не сказал. До своего ухода на пенсию Лоренцо возглавлял сицилийскую мафию в Чикаго. Он был безжалостным, но проницательным. Габриэль был не менее опасным противникам, но если верить слухом, не унаследовал отцовскую жестокость.
– Лоренцо сказал, что хочет поручить нам одно дельце, которое его сын никогда не одобрит. Понятия не имею, о чем речь, но предполагаю, что работенка связана с убийством его младшего сына в прошлом месяце.
Смерть младшего де Луки освещалась во всех новостных программах. Никто во всем мире не считал его скоропостижную кончину случайностью.
– Не хочу показаться грубым, но причем тут мы? – спросил Хищник.
– Работа подразумевает утилизацию. Поскольку заметание следов – ваш профиль, и все необходимое у вас практически на заднем дворе, я приехал к вам. Мы пообещали переговорить с вами, узнать, заинтересованы ли вы, и в случае согласия разрешить Лоренцо связаться с вами напрямую. Он уверяет, что компенсация будет стоить потраченного времени.
Хищник переглянулся в Веномом. От нас не укрылось, что они общались без слов. Ни одному из нас не нравилось, что у Лоренцо де Луки появились дела на нашей территории. Список возможных последствий для нее был бесконечным.
Выгнув бровь, Кикер погладил свою рыжую бороду с проседью. Будучи казначеем клуба, он собирал прибыль от наших мероприятий и перепроверял бухгалтерские книги. Кикер говорил на языке денег.
– Мы вынесем вопрос на голосование. Предлагаю переговорить с де Лукой, – заявил Веном.
– Поддерживаю, – ответил Чейнс.
– Все за то, чтобы переговорить с Лоренцо де Лукой?
Мы проголосовали единогласно. Несмотря на дурное предчувствие, я решил, что ничего плохого не случится, если мы узнаем, чего от нас хотят. Особенно если оплата была такой, как намекал Сильвер.
– Я должен упомянуть еще кое-что, – откашлялся Хищник. – В наши края захаживают Кровавые скорпионы.
– Какого хрена? Они знают, что им сюда нет ходу, – злобно зарычал Веном, сверкнув глазами.
– Без понятия. Кажется, они ничего особенного не делают, только ездят.
Хищник повернулся на своем стуле, сел боком и закинул руку на спинку.
– Всем оставаться начеку. Если где-нибудь их увидите, сразу звоните остальным. В случае чего мы будем гнать их до самого Южного Де-Мойна, – заявил Веном, и все согласились с ним. – У нас сегодня вечеринка. Останешься? – спросил он Сильвера.
– Ни за что не пропущу, – с ухмылкой кивнул тот. – Если вам, парни, понадобится помощь со Скорпионами, даже не сомневайтесь, мы приедем, вы глазом не успеете моргнуть.
– Я очень ценю это, Сильвер, – отозвался Веном. – У кого-нибудь еще есть что сказать? Или мы можем идти веселиться?
Все вокруг возликовали.
– Уверен, что сдюжишь, старикан? – поддразнил Хищник.
В мгновение ока Сильвер вскочил со своего места и, потянувшись через стол, схватил Хищника за футболку. Веном, хрустнув суставами, взял его за запястье и остановил. Тяжело дыша, Сильвер сжимал кулаки, щурился, и у него раздувались ноздри.
– Братан, он просто шутит. Полегче, – тихо заверил Веном. Он немного владел эмпатией и мог успокоить человека простым прикосновением. Временами его влияние несколько нервировало, но учитывая мои собственные способности, имел ли я право судить? Веном отпустил Сильвера и сел обратно на свое место.
– Серьезно, я не имел в виду ничего плохого, – согласился Хищник, но я видел, что он в любой момент мог взяться за старое. Дикие янтарные глаза почти светились.
– Приношу свои извинения, – сказал Сильвер, хоть его желваки и продолжали ходить ходуном. Тем не менее, он постепенно расслабился.
– Парни, у нас все в порядке? – спросил Веном. Казалось, что он дал возможность Хищнику и Сильверу успокоиться самим, но я не упустил из виду его готовность в случае необходимости снова вскочить со стула.
– Да, все хорошо, – неохотно согласился Сильвер.
Веном сердито посмотрел на Хищника, взглядом сказав, что тот мог бы и догадаться. Сильвер выбил бы дерьмо из любого, осмелившегося назвать его старым. Серьезно, все знали, как остро он воспринимал указания на возраст.
Когда Хищник огорченно пожал плечами, Веном объявил конец сбора. Они с успокоившимся Сильвером остались за столом наверстать упущенное. Еще минуту обстановка оставалась напряженной, и я заволновался, что мне, как инфорсеру своего отделения, придется вмешаться. Поднимать руку на брата без уважительной причины шло вразрез с нашим кодексом, но временами все мы ошибались и немного нервничали.
Я отвел в сторону Шэнка, нашего войскового сержанта.
– Слушай, брат, мне нужно ненадолго отойти, но к вечеру я вернусь. Тебе нужно от меня что-нибудь перед уходом? Не хочу им мешать, – я указал на стол, где смеялись Сильвер с Веномом.
– Ты куда?
Он посмотрел на меня темными глазами и, достав пачку сигарет, пошел вместе со мной к двери. Оказавшись на улице, Шэнк первым делом закурил и глубоко затянулся. Морщины на его лице говорили о годах, проведенных на солнце.
– У нас с Закой прием ветеринара. Мы быстро.
Я вытащил из внутреннего кармана очки, и Шэнк кивнул.
– Хоук с твоей мамой успеют сегодня на вечеринку перед отъездом на юг?
Во времена, когда Хоук – мужчина, которого я звал отцом – присоединился к «Королевским ублюдкам», Шэнк, ныне один из старших членов клуба, был еще проспектом. Подлый сукин сын, но чертовски верный брат.
– Очень сомневаюсь. Они с мамой хотели еще вчера быть в Новом Орлеане, но у них сломался пикап. Поэтому-то папы и не было в церкви. Они решили выехать пораньше, чтобы поскорее проведать ба и навестить ребят, – сообщил я.
– Что ж, я буду скучать по нему, и все остальные тоже будут, – кивнул Шэнк, выпустив изо рта облачко дыма.
Хоук присоединился к клубу в двадцать два года, сразу после армии. Еще одна причина, почему я тоже стал «Королевским ублюдком» – можно сказать, семейная традиция. Хоук много лет занимал пост вице-президента и ушел, чтобы, по его словам, позволить молодым заниматься всем дерьмом. Клуб был семьей и оставался ею для всех нас.
Когда мы с мамой добрались до Айовы, Хоуку было уже около двадцати пяти. Чувства между ними не заставили себя долго ждать, но он итак наравне с прочими членами клуба был мне куда ближе, чем родной отец на протяжении первых шести лет моей жизни.
– Есть идеи, чего от нас хочет де Лука? – тихо спросил Шэнк, затянувшись вновь.
– Нет, – понуро ответил я.
– Тогда подождем и скоро узнаем. Тебе пора. Увидимся вечером, – он выпустил одно за другим несколько колец дыма, слившихся в облако.
Кивнув ему на прощание, я подошел к мотоциклу, завел его и под рев двигателя вылетел с парковки, махнув стоявшим там братьям. По дороге я ехал за невыносимо медлительным грузовиком, и обратный путь занял немного больше времени.
Наконец-то я добрался до дома. Чтобы отвезти Заку к ветеринару, мне нужно было пересесть в машину, поэтому я заехал на мотоцикле в гараж. Стоило мне заглушить двигатель, как Зака в доме начал сходить с ума. Он узнавал тарахтенье любого моего транспорта и всегда приветствовал меня по возвращению. Если бы приехал кто-то другой, Зака бы затаился, чтобы понять, друг это или враг.
Стоило мне шагнуть за порог, как на меня налетел гигантский черный пушистый комок и толкнул в живот.
– Сидеть, – твердо приказал я, и Зака моментально послушался.
Темно-карие глаза с восторгом наблюдали за мной, и от нетерпения он подрагивал всем телом. Угольно черная немецкая овчарка ждала, чтобы с ней поиграли. Да, Заке еще только предстояло узнать, куда мы поедем, и очень сильно разозлиться.
– Хочешь прокатиться? – спросил я его, и он завилял массивным хвостом. Я схватил его поводок и открыл дверь машины. – Запрыгивай!
Зака заскочил на сидение джипа и высунул язык. Если бы я не открыл двери, он бы уже скулил и просился в салон. Рассмеявшись, я пристегнул его ремнями безопасности и закрепил их. Пускай я чувствовал себя взаперти в клетке автомобиля, но не мог допустить, чтобы моя собака упала.
Выезжая задним ходом, я посмотрел через плечо, и Зака сделал то же самое. По дороге к клинике он словно улыбался, и ветер развевал его шерсть. Я лишь усмехался его выходкам.
Я сразу понял, в какой момент Зака догадался, куда мы поехали. Он закрыл пасть, прижал уши, прищурился и посмотрел на меня так, будто хотел испепелить.
– Ой, да брось, приятель. Все не так плохо. Тебя просто осмотрят, – Зака в ответ поморгал и рассердился, не иначе. – Тебе же нравится док, – ухмыльнулся я. Черт, док нравилась и мне.
Он прожигал меня взглядом последние несколько кварталов, пока мы не припарковались, и я не заглушил двигатель. Отстегнув ремни безопасности, я выпрыгнул наружу.
– Пойдем, – позвал я, но Зака не соизволил сдвинуть свой большой зад с сидения. Я ждал. – Чтоб тебя, Зака, пойдем, – и снова мой пес отказался наотрез. – Вам не выиграть это состязание силы воли, юноша, – настоял я, протягивая поводок. Зака сидел на месте, глядя на меня свысока. – Говнюк, – проворчал я, сам залез в салон и вытащил своего крупного пса из джипа.
В свою очередь, он тоже рычал и огрызался на меня, как и я на него. Следуя правилам клиники, я пристегнул к ошейнику поводок.
Я пошел к дверям, но Зака сел на асфальт.
– О, да ради всего святого! Я же шутил! – вскинул я руки, наклонившись к Заке. Ему хватило наглости отвернуться.
У меня за спиной раздался смех, и я посмотрел через плечо на выглянувшую из-за двери администратора Веронику.
– Он все еще злится из-за того, что вы угрожали ему кастрацией?
Я лишь закрыл лицо ладонью и кивнул.
– Вы действительно думаете, что собака вас понимает?
– А вы думаете, что нет? – вопросительно выгнул я бровь.
– Я знаю, как его заманить, – игриво усмехнулась Вероника и скрылась в клинике.
– Теперь посмотри, что ты наделал. Из-за тебя я выгляжу дерьмовым хозяином. Все думают, что я неспособен контролировать собственную собаку, – пробурчал я, подбоченившись. Я еще раз натянул поводок и попытался подтащить Заку к двери. Он сидел как вкопанный.
– Зака. Разве ты не хочешь пойти ко мне?
Мне даже не нужно было оборачиваться. Я точно знал, кто говорил, и у меня сразу затвердел член. Док Кира.
Пес-предатель склонил голову набок. Осмотревшись, он тут же высунул изо рта свой большой язык, и я закатил глаза.
– Ты жалок, – пробормотал я, словно не у меня сейчас встал.
– Пойдем, Зака, – позвала она. Он моментально поднял свой зад и побежал к ней в клинику, в то время как мне ничего не оставалось, кроме как плестись за ним на поводке, словно идиоту.
Вот же чертов пес.
Док указала на весы, куда Зака послушно запрыгнул и сел. Я хотел задушить его.
– Тридцать один килограмм, – сообщила она лаборанту за стойкой.
Кира направилась в смотровой кабинет, и Зака последовал за ней. Когда мы оба вошли, она закрыла дверь и, протянув руку, дала ему понюхать, хотя было очевидно, что он прекрасно ее знал.
– Как у него дела? – спросила меня Кира и, присев перед Закой, погладила его. Я ему более чем немного завидовал. Особенно когда посмотрел на нее сверху вниз и увидел в вырезе ее белого халата красную блузку с дразнящим декольте. Едва Кира подняла взгляд, как внезапно поняла, что ее каре-зеленые глаза оказались прямо напротив моей промежности. Она немного покраснела и моргнула, глядя на меня.
