Текст книги "Мистерии Осириса: Великое таинство"

Автор книги: Кристиан Жак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

13

Сесострис обрадовался счастливому исходу посвящения Икера в таинства Дома золота. По словам Безволосого, молодой человек вел себя замечательно и исполнил свою миссию строго, вдумчиво и уверенно. Сам того не ведая, он вошел в первые врата Золотого круга Абидоса и, стало быть, постепенно начал становиться самим Осирисом. Вскоре, руководя ритуалом месяца хойяк, он станет его средоточием и совершенно осознанно войдет в самый центр самого тайного братства в Египте.

И еще: Икер созидал себя как светоносный камень, из которого рождается любая пирамида, любой храм, любое вечное жилище. На этом камне утвердит фараон свое царство – не ради собственной славы, а ради славы Осириса. Пока Обе Земли находятся в священном союзе, смерть не будет губить живущих.

Ходили упорные слухи, что Сесострис вскоре назначит Икера своим соправителем и посадит его рядом с собой на трон, чтобы подготовить его к самостоятельному царствованию. Но намерения монарха, не исключавшие такой возможности, ею не ограничивались. По примеру своих предшественников он должен передать КАОсириса человеку, достойному вместить его в себя, хранить, выращивать, а затем в свою очередь передать своему наследнику. Икер – созидатель статуи бога и его священной ладьи – будет играть именно эту, главную роль. Познав таинства, он будет их воплощать в ритуале Осириса. В этом его положении, каким бы исключительным оно ни было, не будет никакой разницы между созерцанием и действием, между знанием и воплощением. Пройдет время, и Икер будет жить жизнью Осириса, которая лежит у истоков сверхъестественного бытия символов, материального воплощения духовного. Он воссоединится с Исидой, пройдя Огненный путь, и увидит изнутри Древо Жизни.

Угроза, исходящая от Провозвестника, делает первостепенной роль, отведенную юной чете. Его фанатической доктрине и необузданному желанию силой навязать свое чудовищное учение Исида и Икер противопоставят свою радостную духовность без догматизма, учение о воплощении и бесконечном перевоплощении, источником которых является созидающий свет.

Но победа еще не достигнута.

Сесострис не обольщался и не верил в то, что Провозвестник бесследно исчез. Эта змея пустынь умела затаиться перед нападением.

Понимал ли, чувствовал ли Провозвестник всю действительную значимость Икера, или он нацелился только на борьбу с фараоном, готовя новые удары по Мемфису? Хотя Собек-Защитник и добился некоторых скромных успехов, все же следовало опасаться возможности нападения со стороны сети террористов, которая так хорошо была внедрена в городскую среду, что даже Секари едва мог надеяться нащупать верный след…

Так ночью размышлял фараон, когда его осмелился потревожить Несмонту.

– Очень плохая новость, Великий царь. Собек-Защитник стал жертвой преступного покушения. Магические глиняные фигурки, переданные ему вместе с ларцом, нанесли ему огромное количество ран. Остановить и уничтожить нападавших сумел только огонь. Жизнь Собека пока под угрозой. Доктор Гуа пытается его спасти. Но его прогноз неутешителен. Однако наши несчастья этим не исчерпываются! Когда стали разыскивать доктора Гуа, выяснилось, что он находился у постели визиря, которого свалил серьезный недуг. По мнению Гуа, Хнум-Хотеп исчерпал в борьбе с болезнью последние силы…

– Нужно действовать немедленно! – настаивал Секари. – Если промедлим, террористы перейдут в другое место и снова затаятся.

Отборным стражникам была поручена охрана Собека, и они не имели права принять самостоятельное решение.

– Только сам Собек мог бы отдать такой приказ, – напомнил помощник Защитника.

– Посмотри реальности в лицо! Собек в агонии. Ему известны подробности моего расследования, и он ждал моего донесения. Его приказ сводится только к одному: нужно действовать! Сам Собек-Защитник принял бы самые решительные меры, уж будь уверен!

Офицер растерянно слушал, но не был способен действовать.

– Только Собек умел координировать все наши силы и вести такую масштабную операцию. Без него мы пропали. Он никому не доверял такие дела и лично подробно изучал все обстоятельства, а потом принимал единственно верное решение. Убрав его, враг парализовал нас. Мы никогда не оправимся от такой потери.

– Такая прекрасная возможность нам может никогда не представиться! Я настаиваю, чтобы ты дал мне как можно больше опытных людей. Еще есть шанс, что мы успеем отсечь часть сети Провозвестника!

Из кабинета Собека выглянул доктор Гуа.

– Скорее принесите мне кувшин со свежей бычьей кровью!

– Он жив… Жив! Он еще жив? – не веря своим ушам, прошептал офицер стражи.

– Скорее!

Побежали будить мастера-мясника из храма Сесостриса. Тот принес в жертву двух откормленных быков и передал врачу драгоценную кровь, которую тот заставил раненого выпить мелкими глотками.

– Вы сумеете его спасти? – спросил Секари.

– Наука не умеет творить чудеса, а я – не фараон.

– Но я могу помочь тебе, – произнес монарх, входя в комнату.

И он тотчас же устремил свой магнетический взгляд на Собека, отводя от него жадные когти смерти…

Раненый стал приходить в сознание.

– Великий царь…

– Твой труд еще не окончен, Собек. Лежи и дай лечить тебя. Чтобы поправиться, тебе нужно поспать.

Доктор Гуа не верил своим глазам. Без вмешательства царя Собек-Защитник, несмотря на крепкий организм и тренированное тело, давно бы угас. Но магнетизм монарха и бычья кровь сумели вернуть его лицу румянец.

– Пусть фармацевт Ренсенеб принесет мне самые лучшие средства для поддержания в организме жизненных сил.

Фараон и Секари вышли из комнаты.

Секари посетовал:

– Стража выглядит выбитой из колеи, Великий царь. Мне нужен Несмонту, и тогда я попытаюсь обыскать квартал Мемфиса, где кроются террористы. Может быть, еще не поздно.

– Иди к нему и веди его солдат.

К монарху подошел адъютант Собека.

– Великий царь, нам известно, кто несет на себе тяжесть этого преступления.

– Это не Провозвестник?

– Нет, Великий царь.

– Откуда такая уверенность?

– Преступник сам расписался в своем преступлении.

– Какие у вас доказательства?

– Вот этот папирус написан рукой убийцы, отправившего ларец Собеку от вашего имени.

Сесострис внимательно прочел записку.

Формально она обвиняла Сехотепа.

Внутренне помолодев от мысли, что ему предстоит арестовать целую банду террористов, Несмонту энергично руководил маневром своего отряда. Он сам поднял своих солдат в главной казарме Мемфиса и возглавил поход. Несколько полков двинулись в направлении, указанном секретным агентом. Был поздний час ночи, и площади и улицы были пустынны.

– Остерегайтесь возможной засады, – посоветовал Секари Несмонту, своему собрату по Золотому кругу Абидоса.

– Здесь эти негодяи не сыграют со мной ту же шутку, что в Сихеме, – пообещал генерал. – Во-первых, мы взяли квартал в кольцо, а во-вторых, небольшие отряды наших воинов обыщут каждый дом. А с крыш на врага обрушат свои стрелы лучники.

Приказы генерала исполнялись быстро и точно.

Квартал начинал пробуждаться. Раздавались мольбы и протесты, плакали дети, но не было ни драки, ни попыток сбежать.

Секари в сопровождении десяти воинов облазил весь дом, из которого только час назад едва сумел унести ноги. Никого…

Остатки еды, потушенные светильники, старые циновки. Гнездо спешно брошено. Ни малейшей зацепки.

Оставалась лавка подозрительного продавца сандалий.

Ее владелец вместе с женой и перепуганным маленьким сыном стоял на пороге. Он с пеной у рта доказывал свою невиновность.

– Обыскать дом! – приказал Несмонту.

– Чей это приказ? – возмущался подозреваемый.

– Это государственное дело.

– Я пожалуюсь визирю! В Египте так с людьми не обращаются! Ты должен уважать закон!

Несмонту сурово в упор посмотрел на протестующего лавочника.

– Я генерал и главнокомандующий египетской армии, и не меня учить заговорщику и сподвижнику Провозвестника.

– Заговорщику… Провозвестник… Я ничего не понимаю!

– Хочешь, чтобы я тебе объяснил?

– Я требую этого!

– Мы подозреваем тебя в терроризме и в намерении убить египтян.

– Ты… Ты несешь неведомо что!

– А ну поуважительней, парень! Пока мы будем перетряхивать твой жалкий домишко, тобой займутся мои специалисты.

Не обращая внимания на вопли и рыдания, солдаты увели торговца.

Секари, участвуя в обыске, тщетно искал доказательства его виновности.

Среднего качества кожа, десятки пар сандалий, сложенных стопами, папирус для ведения счетов и немного предметов повседневного быта, необходимых для маленькой семьи.

– Ничего не нашли, – пожаловался он Несмонту.

– Может быть, остались тайники с оружием, – предположил генерал.

– Заговорщики Провозвестника успели все перенести в другое место!

– Мы допросим каждого жителя этого квартала. И они заговорят, поверь мне!

– К сожалению, нет, мой генерал. Если среди них остались террористы, то они не сдадутся добровольно. Они готовы к тому, что их могут схватить, и будут либо молчать, либо лгать.

Старый генерал не стал отрицать справедливость утверждений секретного агента. И все же он довел начатую операцию до конца.

Полный провал.

Ни Курчавого, ни Ворчуна… И пришлось, извинившись, отпустить торговца сандалиями.

По окончании ритуала восхода солнца Сесострис обратился к доктору Гуа.

– Теперь Собек выздоровеет, – радостно сообщил врач. – Мое лечение сейчас подошло бы разве что огромному дикому быку, но, к счастью, у Собека именно такое могучее сложение! Вот только деликатный вопрос: как удержать больного в постели, пока не зарубцуются самые глубокие раны! На наше счастье, ни один из жизненно важных органов серьезно не поврежден и сумеет восстановить свои функции.

– А как здоровье Хнум-Хотепа?

Доктор Гуа не стал скрывать правду.

– Надежды больше нет, Великий царь. От переутомления сердце визиря вскоре перестанет биться. Единственное, что я могу сделать, – это облегчить его страдания.

– Будь рядом с ним, – приказал Сесострис.

Генерал Несмонту доложил царю о результатах своей ночной операции. Теперь страже предстояло проверить прошлое каждого жителя бандитского квартала и сверить показания. Это долгая, нудная работа, и ее результаты внушают сомнения. Террористы так хорошо внедрились в среду коренного населения, что стали словно невидимыми.

– Помощник Собека требует ареста Сехотепа, – сказал Сесострис.

– Ни Секари, ни я не верим в его виновность! – горячо возразил Несмонту. – Член Золотого круга Абидоса не может желать убийства начальника стражи!

– Но в этом его обвиняет документ.

– Это подложный документ! И он уже не первый. Дом царя пытаются скомпрометировать.

– Сегодня утром мы не станем собирать Великий совет, – решительно произнес монарх. – Я должен выслушать Сехотепа.

– Он не хочет называть своего имени, генерал! Но утверждает, что у него важное и срочное сообщение.

– Займись им, – сказал Несмонту своему помощнику.

– Он сказал, что расскажет все только вам. Речь идет о безопасности фараона.

Если речь пойдет о пустяках и небылицах, этот человек предстанет перед трибуналом за оскорбление армии и дачу ложных сведений.

Перед Несмонту оказался мужчина лет тридцати со шрамом на левом предплечье. Он выглядел рассудительным и спокойным, говорил уверенно, хорошо поставленным голосом.

– По приказу Собека, – сказал он, – я был внедрен в административную службу, возглавляемую Медесом. Моей задачей было наблюдать за действиями самого Медеса и за действиями его персонала.

Несмонту сердито произнес что-то нечленораздельное.

– Собек-Защитник действительно никому не верит! У него что, в каждом управлении есть свои тайные наблюдатели?

– Этого я не знаю, генерал. Лично я был обязан при первом же подозрительном случае немедленно предупредить своего начальника. Сейчас как раз такой момент, но Собек не может меня принять. Я счел необходимым изложить результаты своих наблюдений вам.

– Отличная мысль, слушаю тебя.

– Я занимаю ответственную должность и поэтому могу просматривать большую часть документов, которые составляют Медес и его основные сотрудники. Было довольно сложно добиться доверия Медеса и еще труднее его сохранить. Он ведет себя как настоящий тиран, требует усиленной работы и не прощает малейшей ошибки.

– Вот потому его служба и функционирует безупречно! – не утерпел Несмонту. – Никогда еще секретариат Дома царя не работал так четко.

– Медес и сам показывает пример, – уточнил стражник. – Он действительно профессионал, в этом ему не откажешь. И до вчерашнего дня я не замечал ничего необычного или подозрительного. Поскольку в мои обязанности входило закрывать помещение после работы, я всегда просматриваю те дела, которые предназначены для Медеса на утро. И среди разных папирусов нахожу анонимное письмо такого содержания: «Домом царя манипулирует изменник. Он придумал легенду о Провозвестнике, некоем сирийском повстанце, который давно мертв. Это хладнокровное и решительное чудовище руководит террористической сетью Мемфиса, является автором жестоких убийств и планирует погубить начальника стражи. Вслед за этим он организует новое покушение на фараона. Этот убийца вне подозрений – Сехотеп».

– Ты изъял этот документ?

– Нет, потому что Медес немедленно отреагировал бы. Но вот вопрос: расскажет он о письме или умолчит? Правда, это меня больше не касается, потому что я по причине нездоровья подал в отставку. Предпочитаю, пока меня не раскрыли, вернуться в свою часть.

Несмонту бегом бросился к монарху.

14

С того момента, как погиб его лучший агент, водонос, ливанец, все время испытывал неудобства от того, что сообщение между террористическими ячейками, внедренными в городскую среду Мемфиса, осуществляется очень вяло. Таких активных осведомителей и связных, как этот водонос, найти не так просто. У ливанца, конечно, были свои люди, и обычно они действовали под прикрытием очень удобного занятия – поставки товаров. Для них была установлена проверенная система связи: агенты контактировали с охраной дома и через нее же получали приказы ливанца. Но все эти люди не стоили и мизинца того погибшего агента.

Ливанец охотно нанял бы вместо него еще одного человека, но он не очень-то доверял приверженцам Провозвестника. Он допустил бы в дом только верного человека, не единожды испытанного и хладнокровного. Только для одного человека было сделано исключение – для Медеса и то только потому, что тот был секретарем Дома царя и, имея знак Сета на своей ладони, не мог отступить.

Охрана передала ливанцу очередное зашифрованное сообщение. Текст его очень обрадовал: Собек-Защитник, истекая кровью от множества ранений, нанесенных магическими фигурками, умирал!

Провозвестник только что нанес решающий удар! Стража Мемфиса была обезглавлена и была лишена своей организованности и уверенности. Теперь станет гораздо легче наносить удар за ударом…

Ливанец на радостях проглотил три пирожных.

В дверях снова показался привратник.

– Курчавый хочет срочно с вами встретиться на базаре.

Странно. Начальник подпольной организации Мемфиса редко лично покидал свое логово. Такое приглашение означало что-то из ряда вон выходящее, даже опасное…

Ливанец стал слишком грузен, и путь от дома до места встречи показался ему очень долгим.

Как и было условлено, ливанец остановился перед прилавком, на котором горами лежали фиги. Их продавец был членом организации.

Тотчас появился Курчавый.

– Стражников поблизости нет?

– Двое стоят у входа на базар, еще двое перемещаются с толпой зевак. За ними ведется наблюдение. Если они подойдут слишком близко, нам дадут знать.

– Что случилось?

– Нас выследил один египетский шпион. Мы сделали две попытки его ликвидировать и оба раза потерпели неудачу. Будучи уверенным, что в ближайшие часы после этого к нам нагрянет стража, я со своими помощниками ушел из нашего постоянного квартала. Разумеется, мы сначала позаботились о том, чтобы никаких следов нашего пребывания там не осталось. В квартал действительно нагрянули египтяне, но, к нашему великому удивлению, это была не стража, а армия. Солдаты обыскали все улицы и переулки, перевернули вверх дном все дома!

– Каков результат?

– Военные потерпели полное поражение, зато полным-полно жалоб от местного населения, включая наших славных храбрецов, которые рискнули остаться на своих местах. Торговец сандалиями даже получил официальные извинения от властей! В Египте к закону относятся очень уважительно и не рискуют самоуправствовать и слишком жестко обращаться с подданными фараона. Вот именно это и есть слабое место египтян, оно их и погубит.

– Кто-нибудь из наших арестован?

– Никто. По городу ходят слухи, будто Собек умер. Мне кажется, что такое известие заслуживает доверия, иначе почему власть была вынуждена прибегнуть к помощи армии, а не использовала городскую стражу? Видимо, стража полностью дезорганизована. Представляю себе, каково сейчас властям! Использование военной силы, попытки заслать в наш стан агентов, тщательное расследование на месте – ничто не дает результатов! Мы остаемся неуловимыми! Хвала за это нашему великому учителю, Провозвестнику! Только его покровительство сделало нас неуязвимыми!

– Конечно, конечно, – поспешно согласился ливанец. – Только помните о строгой секретности и осторожности. Это сейчас важно, как никогда.

– Разве уничтожение Собека не дает нам решающего преимущества?

– Не будем пренебрегать генералом Несмонту.

– Этот старикашка умеет лишь строить своих солдат и гонять их по плацу! Его войска совершенно неспособны подавить городскую партизанскую войну.

– Где ты и твои парни рассчитываете укрыться?

– Там, где никто не подумает нас снова искать: в том же квартале, который только что был перевернут вверх дном! Учитывая нашу новую систему расстановки сил, заметить нас будет невозможно.

Ливанец согласился, что это неплохая мысль, которая действительно гарантировала абсолютную безопасность террористам, в обязанности которых входило нанести по столице первые удары.

– Не заставляйте нас долго скучать! Наши лачуги очень уж неудобны!

– Я жду приказания Провозвестника.

Ответ ливанца пригвоздил зарвавшегося бандита к месту. Он никак не ожидал, что ливанец тоже является духовным последователем учителя, раз такое значение придает вкусной еде. Правда, с другой стороны, он несколько успокоился: его не однажды мучила мысль о том, уж не хочет ли ливанец занять его место главаря здешней организации. Такой ответ унял все его тревоги.

– Когда придет время, мои люди и те, кто к ним примыкает, пойдут в атаку с именем Провозвестника на устах и с новым учением в сердце. Мы истребим всех неверных, свою жизнь спасут только те, кто обратятся в нашу веру. Установится власть единого бога. Религиозные суды займутся неверными мужчинами и развратными женщинами.

– Но захватить Мемфис не так-то просто, – умерил пыл бандита ливанец. – Мне кажется, что координация действий различных наших ячеек еще недостаточна. Это серьезная проблема. Пока еще есть время, нужно стараться ее решить.

– Ну так решай ее! Это как раз твое дело. Как бы там ни было, Провозвестник выберет для атаки самый подходящий момент. Египтяне так дорожат благополучием и удовольствиями своей жизни, что будут безоружны перед нашей очистительной волной. Нас будут молить о пощаде сотни коленопреклоненных солдат и стражников. Когда же мы выставим на своих копьях их отрезанные головы, их военачальники обратятся в бегство и оставят своего фараона в одиночестве. И мы живьем отведем Сесостриса к Провозвестнику!

Ливанец, отдав должное яркости той дикой картины, которую набросал перед ним Курчавый, вовсе не был склонен недооценивать противника. Кроме того, он не слишком-то доверял своим войскам. Если им удастся победить, то он, став начальником религиозной стражи, немедленно прикажет уничтожить Курчавого и ему подобных, обвинив их в разврате. Такие фанатики очень полезны во время переворота, но затем превращаются во вредных, не поддающихся контролю и неуправляемых оппозиционеров.

Принимая две таблетки утром, одну в полдень и три вечером, а также множество доз успокоительных микстур в течение дня, супруга Медеса подчинила свою жизнь строжайшему соблюдению предписаний доктора Гуа. Как только она первый раз приняла снадобье, приготовленное для нее фармацевтом Ренсенебом, ее тело снова стало легким, а движения свободными. Почти нормализовался сон, исчезли истерические приступы. Все длиннее и длиннее становились периоды душевного равновесия и спокойствия. Новая рабыня, ухаживавшая за волосами, и новый повар старались удовлетворить все капризы хозяйки. Особенно повар: ему очень удавались необыкновенно вкусные блюда. А уж десерты! Это было настоящее наслаждение!

Супруга Медеса, почувствовав неожиданный прилив сил, снова занялась своим домом. В ней проснулась заботливая хозяйка. Ранним утром она вызывала к себе целую армию различных работников и всем находила дело: одни должны были покрасить внешние стены дома, почистить бассейн, привести в порядок деревья и отремонтировать сточные канавы, по которым выводилась с территории участка использованная вода. Другим давалось поручение убирать и заново украшать комнаты, расписывая стены и раскладывая подушки и драпируя изысканные ткани.

Значительно улучшившееся самочувствие привело к тому, что жена Медеса и думать забыла о своих тяжких грехах, которые раньше терзали ее совесть. Теперь ей нечего было поведать доктору Гуа и незачем было нарушать обещание хранить молчание, данное мужу.

– Да ты, похоже, прекрасно себя чувствуешь! – с удивлением воскликнул Медес через неделю.

– Доктор Гуа – это мой добрый гений. Ты будешь гордиться своей женой, мой милый! Я так на это надеюсь. Наш дом нуждается в значительных улучшениях, и теперь я этим наконец займусь.

– Поздравляю тебя, дорогая. Употреби свою власть и не давай никому спуску. Слуги только и думают, как бы обворовать хозяев.

Мечтательно улыбаясь, Медес вышел из дома и направился к визирю.

Агент Собека, подставной писец, внедренный в его управление, должно быть, прочел анонимное письмо, которое Медес специально подсунул в пачку конфиденциальных папирусов. Этот писец-стражник оставался в помещениях последним и шнырял повсюду. Такая важная находка станет ему прекрасной наградой за долготерпение!

Теперь он, конечно же, ждет, как будет реагировать Медес.

Если он скроет факт письма или умолчит о нем, то это будет свидетельствовать о том, что секретарь Дома царя заодно с Сехотепом и участвует в заговоре…

Войдя в помещения управления визиря, Медес сразу почувствовал, что атмосфера там царит подавленная.

– Мы обеспокоены здоровьем Хнум-Хотепа, – сказал Медесу один из ближайших сотрудников визиря. – Мы даже думали, что потеряем его из-за серьезной болезни. К счастью, доктор Гуа сумел помочь ему.

– Теперь визирь немного отдохнет?

– К сожалению, он и думать об этом не хочет. Входите, он вас ждет.

Медес каждое утро приходил к первому министру получать приказания.

Сегодня, войдя в комнату, Медес поразился перемене во внешности Хнум-Хотепа. Он похудел, щеки впали, лицо стало землисто-серым, дыхание – прерывистым.

– Не мне вам советовать, – начал Медес, – но, может быть, вам следует несколько облегчить свои обязанности? Ваши занятия сейчас вам не по силам!

– Разве ты забыл, что работа называется «каф» и что именно она дает нам наше КА– ту самую энергию, которая необходима для нашей жизни? Умереть за работой – это самый прекрасный способ уйти из жизни.

– О, не говорите о таком несчастии!

– Давай смотреть правде в глаза. Сам доктор Гуа отказывает мне в возможности выздороветь. Ну что ж. Меня заменит другой подданный Сесостриса, который так же верно станет служить нашей стране.

Секретарь Дома царя изобразил на своем лице озабоченность.

– Знаете, на мое имя пришел странный документ. По всей видимости, это одна из ниточек лживых слухов, которые ткутся во дворце. Это анонимное письмо чернит имя одного из членов Дома царя. Я засомневался, следует ли его уничтожить. Оно меня рассердило, но я предпочел отнести его вам, чтобы вы с ним ознакомились сами.

Медес передал письмо визирю.

– Действительно, меня следовало предупредить, – согласился Хнум-Хотеп.

Сехотеп провел восхитительную ночь в объятиях молодой женщины, уже довольно опытной в любовных утехах. Она была не только хороша собой, но и искусна в любви, шутила и не утруждала себя какими-либо запретами. Она отрицательно относилась к браку и стремилась испытать все удовольствия молодости. А уж потом можно подумать и о том, чтобы взвалить на свою спину тяжкую ношу семейных забот.

Любовники, вкусно и обильно позавтракав, расстались в чудесном настроении. Отдав себя в руки цирюльника, Сехотеп принялся обдумывать свое выступление на Великом совете. Он намерен был рассказать о том, как продвигается строительство различных сооружений на территории страны.

Но когда он прибыл во дворец, офицер стражи отвел его не в зал заседаний членов Дома царя, а в кабинет Сесостриса.

Каждый раз, встречаясь с монархом, элегантный Сехотеп не уставал восхищаться этим гигантом, который не знал усталости и не отступал ни перед какими опасностями. С высоты своего роста он взирал на свое время и свой народ, за которых отвечал перед богами.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать, Сехотеп?

Начальник всех строительных работ фараона недоумевал.

– Я должен вам сделать свой доклад в частном порядке?

– Не относишься ли ты отрицательно к деятельности Собека?

– Он, правда, не так давно обманывался насчет Икера, но в целом я считаю, что он – прекрасный начальник стражи.

– А не ты, мой друг, отправил ему ларец из акации с магическими фигурками?

Сехотеп обладал хорошей реакцией и живым умом, но тут он сначала даже не нашелся, что ответить.

– Конечно нет, Великий царь! Кто в отношении меня мог так чудовищно пошутить?

– Эти фигурки, оживленные извращенным, злобным умом, попытались убить Собека. Он истекал кровью от множества ран. Сейчас мы считаем, что его здоровье уже вне опасности, но следует установить и наказать того, кто замыслил и осуществил это преступление. Облегчив нам эту задачу, преступник сам подписался под своим преступлением. И его подпись – это твое имя, Сехотеп!

– Это невозможно, Великий царь!

– Взгляни на этот папирус.

Сехотеп, содрогаясь, прочел текст на куске папируса в пятнах крови, найденном рядом с телом несчастного Собека.

– Я не писал этих строк.

– Но ты ведь узнаешь почерк?

– Сходство поразительное! Кто мог сфабриковать поддельный текст такой высокой степени сходства?

– Тебя обвиняет и другой документ, – продолжал фараон. – В одном анонимном письме ты назван главой террористической организации Мемфиса, решившей убрать меня. Чтобы снять с себя возможные подозрения, ты выдумал фантом Провозвестника, на что тебя вдохновили воспоминания об одном сейчас уже мертвом бандите.

Сехотеп был просто раздавлен свалившимися на него обвинениями и не находил слов.

– Адъютант Собека и высшие офицеры стражи требуют твоего ареста, – сказал Сесострис. – Этого папируса им кажется вполне достаточно, чтобы подать на тебя жалобу визирю.

– Не кажется ли вам, что нападки на меня сработаны довольно грубо? – нашелся наконец Сехотеп. – Если бы я действительно был таким чудовищем, как обо мне здесь пишут, я вряд ли бы допустил такую глупость и подписал свое имя под совершенным злодеянием! Ну а что до анонимного письма, то они нашим правосудием, хвала богам, к рассмотрению не принимаются.

– И тем не менее Хнум-Хотеп считает, что обязан изучить касающуюся тебя жалобу и на это время отстранить тебя от дел.

– Великий царь… Вы во мне сомневаетесь?!

– Разве в этом случае я так говорил бы с тобой?

Радость блеснула в глазах Сехотепа. Пока царь ему верит, он будет сражаться. Но как понять, кто автор подложного письма?

– Из-за обвинений в твой адрес я не могу собрать всех членов Золотого круга Абидоса. Твое кресло будет пустовать до тех пор, пока не будет всенародно объявлено о твоей невиновности.

– Наихудшими из моих врагов станут слухи. Злые языки дадут себе волю! Да и враждебные настроения стражи не облегчат моей задачи. Да, теперь я вижу, против меня сработали не так уж и грубо… Видимо, ближайшими целями для Провозвестника станут теперь визирь, Сенанкх и Несмонту…

– Здоровье Хнум-Хотепа необратимым образом ухудшается, – произнес монарх.

– А как же доктор Гуа?

– На этот раз он признает себя побежденным…

И тут Сехотеп, такой оптимист по природе, дрогнул сердцем.

– Стало быть, на вас, Великий царь, нацелены все эти удары сил зла! Изолируя вас, устраняя из вашего окружения верных вам людей, дезорганизуя одну за другой службы государства, затрагивая даже целостность Золотого круга Абидоса, силы зла пытаются сделать уязвимым вас. Это не массированный удар, это не фронтальное наступление – это умеренная доза яда, убивающая медленно, но верно! Меня срочно следует заменить, так как репутация Дома царя должна оставаться незапятнанной. И нужно продолжить все уже начатые стройки.

– Я никого не стану заменять, – твердо сказал фараон. – И каждый останется на своем месте. Отправить тебя в отставку означало бы признать за тобой вину еще до того, как выскажется трибунал визиря. Поэтому все пойдет своим чередом, обычным путем, который предусматривается для каждого моего подданного.

– А если мою невиновность установить не сумеют? Если предположить, что частью стражи кто-то манипулирует и она обратится против меня?

– Будем следовать по справедливому пути Маат, и истина откроется.

Сехотеп вздрогнул. Злой ветер витал над его страной, угрожая смести и его, и все вокруг.

Но фараон неустрашимо смотрел вперед, готовясь к сражению, размах и ожесточенность которого испугали бы самого храброго воина.