Текст книги "Мистерии Осириса: Огненный путь"

Автор книги: Кристиан Жак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Кристиан Жак
Мистерии Осириса: Огненный путь

Царь – это пламя на ветру,

Вздымающееся к небу,

Проникающее до глубин земли…

С огненным дыханием возносится царь.

Текст Пирамид, строки 324с и 541b

1

Хозяин небольшого каравана радовался тому, что, уходя с тропы, которую контролировала стража пустыни, принял самое опасное решение. Разумеется, он принял его, потому что хотел обмануть кочевников – грабителей, которые в поисках добычи бродили по всей Сирийской Палестине. Но избежать их ему помогало знание местности. К сожалению, он не мог воспользоваться покровительством стражников: оно было совсем не бесплатное – он должен был бы им уступить часть своего добра, которое они однажды уже тщательно осматривали на предмет незаконного провоза оружия. Короче говоря, максимум неприятностей и минимум пользы.

Караван двигался к главному городу области – Сихему [1]1
  В настоящее время Наплуз.


[Закрыть], резиденции несгибаемого Несмонту, командующего египетской армией, решившего бороться с неуловимыми шайками головорезов, наводящими на округу ужас. Но кто знает, реальная ли опасность угрожала жителям, или все это – выдумки Несмонту, предназначенные для оправдания военной оккупации! Сихем, естественно, пытался освободиться от нежданной опеки, но возмущения заканчивались жестоким подавлением и казнями зачинщиков…

Караван неспешно продвигался вперед…

Меньше чем через три часа ослы уже будут у базарной площади и закипит торг. Хозяин каравана улыбнулся. Для торговцев это любимое время: назначить невероятно высокую цену,

увидеть искаженное негодованием лицо покупателя, слушать его горячие возражения – и пойдет долгий спор, который, в конце концов завершится обоюдовыгодным соглашением!

Вдруг откуда ни возьмись, шагах в тридцати перед караваном, появились мужчина и мальчик.

Ослы, не получив никакого приказания от вожатых, остановились как вкопанные. Один из них от страха взревел, вызвав волну паники у остальных.

– Ну-ну, мои милые, успокойтесь!

Мужчина был высокий и бородатый, голову его украшал тюрбан, а одежда доходила ему до пят.

Хозяин каравана, подойдя к нему поближе, разглядел изможденное лицо, на котором красными угольями горели глубоко посаженные глаза.

– Ты кто?

– Провозвестник.

– О!… Значит, ты действительно существуешь?

Тот, к кому относился этот вопрос, лишь усмехнулся.

– А этот юноша – твой сын?

– Это мой последователь. Этот тринадцатилетний отрок понял, что со мной говорит бог. Отныне каждому должно слушаться меня.

– Что ж, дело! Я уважаю всех богов.

– Речь не об уважении, а о повиновении всецело…

– Что ж, я охотно поговорил бы с тобой подольше, но я очень спешу в Сихем. Базарный день – святое дело.

– Скажи мне, что ты везешь.

– Не похоже, чтобы ты мог что-нибудь купить!

– Моим сподвижникам нужно что-то есть. И ты пожертвуешь своими товарами во благо нашего дела.

– Такие шутки мне совсем не нравятся! А ну, ты и твой юнец, посторонитесь!

– Ты должен повиноваться или забыл? Хозяин каравана начал терять терпение.

– Мне некогда, странник! Нас десятеро, а вас… – полтора. А если хочешь, чтобы палка вернула тебе рассудок, так что ж, мы угостим тебя побоями.

– Последний раз говорю тебе: повинуйся, или вас всех убьют.

Хозяин каравана обернулся к своим слугам.

– Эй, молодцы, зададим-ка ему хороший урок!

И в тот же миг на глазах у изумленных погонщиков Провозвестник превратился в хищную птицу. Его нос стал клювом, который глубоко вонзился в левый глаз жертвы, а пальцы-когти уже нащупывали в его груди сердце.

Мальчишка же, вооружившись кинжалом с обоюдоострым лезвием, стремительным и точным, как у кобры, броском рванулся вперед. Воспользовавшись испугом погонщиков, он направо и налево орудовал кинжалом, всаживая его в животы и спины – куда подвернется.

Пустыня огласилась предсмертными хрипами и стонами смертельно раненных.

Когда исход дела был уже ясен, Тринадцатилетний с сознанием выполненного долга подошел к своему кумиру за похвалой.

– Ты вел себя как герой, мой мальчик, и доказал свою храбрость.

Юному ханаанину довелось однажды пережить допрос из-за нападения на египетского солдата в ставке Несмонту. Выбравшись оттуда, он горел жаждой мести и убийства. Поверив, что Провозвестник станет для него лучшим учителем, мальчишка не скрывал своего восхищения новым таинственным вождем. А после, попавшись на глаза агенту Провозвестника, он без особого труда попал в один из тайных лагерей учителя. Там Тринадцатилетнему предстояло постигать две науки: учение Провозвестника, проповедовавшего разрушение Египта и изо дня в день до одури повторявшего одно и то же; а с другой стороны, ему пришлось пройти нешуточную военную подготовку, первые преимущества которой подросток сегодня увидел своими глазами.

– Хозяин, я прошу награды!

– Говори, Тринадцатилетний.

– Эти погонщики не способны оценить вашего милосердия. Разрешите мне их прикончить.

Провозвестник возражать не стал.

И мальчишка принялся за это жестокое дело, невзирая на стоны и мольбы. Да, он станет настоящим воином на службе великому делу!

С гордо поднятой головой юнец занял место во главе каравана, взявшего направление на лагерь сподвижников Провозвестника.

Шаб Бешеный, рыжий, с яркими веснушками по всему телу, великолепно владел кремневым ножом и не стеснялся при случае пускать его в ход. Он был одним из самых первых учеников Провозвестника. Встреча эта перевернула его жизнь. Из обыкновенного разбойника он сделался правой рукой того, кто мог повелевать демонами пустыни и превращаться в сокола, того, кто обладал сверхъестественной властью и нес семена учения, способного перевернуть мир!

Будучи закоренелым бандитом, Шаб Бешеный не сомневался, что для утверждения нового учения необходимо насилие, и все чаще находил оправдание своим действиям в речах учителя, исполненных мистического смысла. Да, слушать Провозвестника и не впадать в экстаз было, невозможно!

– Вижу караван! – предупредил наблюдатель.

– Сколько человек?

– Двое… Слушай, да это же Тринадцатилетний и наш главный!

Бешеный схватил наблюдателя за горло.

– Научись уважению, падаль! Ты должен называть Провозвестника «господин» или «учитель». И никак иначе, понял? Или я всажу тебе в брюхо нож!

Второго урока ханаанину не потребовалось.

Бешеный поспешил навстречу каравану.

– Наш новый ученик просто прекрасен, – с улыбкой сказал Провозвестник.

– Это я убил их всех! – вспыхнув от удовольствия, гордо воскликнул парнишка.

– Поздравляю, Тринадцатилетний! Если господин позволит, тебе выпадет честь посмотреть добычу и поучаствовать в ее дележе.

Провозвестник кивнул.

Мальчишка не стал ждать, чтобы его упрашивали. Больше никто в отряде не посмеет смеяться над его молодостью и маленьким ростом!

Во-первых, у него была отличная память, и он как никто другой запоминал слова учителя. Во-вторых, он один, не дрогнув, перебил довольно много врагов! Конечно, это еще не египетские солдаты, но у него появился опыт, который послужит ему в дальнейшем.

– Нам нужно много таких, – печально сказал Бешеный.

– Не унывай, скоро народ повалят к нам толпами, – улыбнулся Провозвестник.

Оба вошли в шатер.

– Все наши люди из Мемфиса добрались до места живыми и здоровыми – за исключением тех, кто остался под присмотром ливанца, – объявил Бешеный.

– А от него известий не было?

– Последние вести вдохновляют. Никто из его агентов не только не арестован, но даже и не побеспокоен. Зато царский дворец в смятении. Несмотря на все меры безопасности, предпринятые начальником стражи Собеком-Защитником, фараон Сесострис знает, что в любой момент может оказаться жертвой покушения.

Провозвестник обратил глаза к небу, словно хотел разглядеть там какой-то знак.

– Этот царь не ведает страха. Его сила огромна, он остается нашим главным врагом. Каждое из его действий таит в себе угрозу для нас. Нужно разрушить одну за другой все его видимые и невидимые опоры, а о победе возликуем лишь в тот благословенный день, когда сам фараон и власть, которую он представляет на земле, будут уничтожены. Наша задача будет трудной, мы проиграем еще не одно сражение, и многие наши сподвижники падут в этой борьбе…

– Но разве они попадут не в рай, господин?

– О, разумеется, мой храбрый друг! Но нам ежечасно нужно поддерживать их стремление к борьбе – что бы ни случилось на пути, какими бы непреодолимыми ни оказались препятствия, какими бы невосполнимыми утраты! Ну а с предателями, трусами и нерешительными мы поступим со всей строгостью.

– Рассчитывайте в этом на меня.

– Новостей от Кривой Глотки все еще нет?

Отряд, которому было поручено пробраться в покои Сесостриса и убить его, возглавлял Кривая Глотка. Отряд был разгромлен, когда был в двух шагах от цели. А после поражения его вожак Кривая Глотка бежал.

– Никаких, господин.

– Ему известно расположение этого лагеря. Если его схватили, и он заговорил, мы в опасности.

– Но раз мы больше ничего от него не ждем, давайте переберемся в другой. И к нам придут многие из племен Ханаана.

– Немедленно займись подготовкой к отъезду.

Провозвестник считал ханаанеев хвастунами и трусами, но находил, что они, тем не менее, необходимы для реализации части его плана, который, возможно, заставит фараона совершить непоправимые ошибки. В городах и селениях ханаанских, в лагерях мятежников и между вождями племен пылала вражда, плелись интриги, распространялись доносы и оговоры. Провозвестник надеялся, что ему удастся хотя бы отчасти распутать клубок, восстановить отдельные связи и создать некое подобие армии, которую Сесострис воспримет как опасность. Для этого нужно было исхитриться сплотить несколько племен во имя сопротивления оккупантам и освобождения Ханаанской земли, которая – и это нужно было признать – была не способна существовать без постоянной помощи Египта.

В шатер вошла юная азиатка. Кто станет ожидать беды со стороны красивой черноволосой девушки, чьи глаза полны любовных обещаний? И все же, влив однажды в нее часть своей крови и овладев ею, Провозвестник превратил ее в царицу тьмы. В его руках она стала опасным оружием, которым он непременно воспользуется, когда придет время.

– Посмотри.

Исполненная очарования покорности Бина смиренно вручила учителю закодированное послание, и он с интересом принялся его расшифровывать.

– Важные новости?

– Учись не задавать мне вопросов и довольствоваться послушанием.

Девушка поклонилась.

– Позови Тринадцатилетнего.

Рассказ мальчишки о своих подвигах пользовался большим успехом у ханаанеев. Единственному человеку – крестьянину, который отнесся скептически к его словам, – он ответил весьма убедительно, всадив ему нож в правую ногу. Не интересуясь дальнейшей судьбой оппонента, чьи вопли вызвали смех у свидетелей спора, Тринадцатилетний занялся распределением съестного из поклажи каравана.

И вот его вызвал к себе сам Провозвестник – авторитет мальчишки вырос еще больше.

– Там что-то стряслось, Тринадцатилетний?

– Ровным счетом ничего, мой господин! Теперь меня уважают.

– Давай помолимся вместе. Прочти формулу проклятия фараона.

Вообразив себя мечом возмездия, занесенным над головой тирана, несмышленыш вдохновенно забормотал.

Когда молитва закончилась, красные глаза Провозвестника пылали. Тринадцатилетний с восторгом ловил каждое его слово.

– Достичь поставленной свыше цели – это значит, мой мальчик, нести смерть тем, кто не верует. Увы! Многие этого не понимают. Ты же сумеешь показать себя достойным великой миссии. Мое поручение, возможно, покажется тебе необычным, но выполни его, ни о чем не расспрашивая. Только так ты сумеешь победить.

– Могу я использовать кинжал, учитель?

– Это будет необходимо, мой мальчик.

2

Царский Сын Икер в одиночестве прогуливался в благоухающем дворцовом саду Мемфиса. Любой из тех, кто мог увидеть его в эту минуту, решил бы: вот юный баловень судьбы прохлаждается в ожидании высочайшего приема и поздравлений с блестящим назначением от менее удачливых царедворцев, стремящихся заручиться его милостями. Разве не сделал он, мелкий провинциальный писец, легкую и одновременно головокружительную карьеру?

О, как далеки эти пересуды от истины!

Икер присел под гранатовым деревом, которое было невольным свидетелем его любовного признания Исиде – жрице с Абидоса. Он был безумно влюблен с момента их первой встречи. Девушка дала ему лишь слабую надежду: «Некоторые из моих мыслей будут все время рядом с вами…» Разве это не просто выражение дружеских чувств или… пусть даже благосклонности? И все же восхитительный взгляд юной жрицы не покидал Икера, спасая его от многих опасностей своим незримым присутствием. Как можно жить вдали от нее?

И, тем не менее, он, скорее всего, больше ее не увидит.

Путь его лежит в Ханаан: под видом борца за ханаанскую независимость он должен проникнуть в стан мятежников, разведать местонахождение их главаря Аму по прозвищу Провозвестник и передать эти сведения египетской армии и страже, чтобы те смогли действовать самым решительным образом!

Не похоже, что этот Провозвестник всего лишь одержимый фанатик. Он является проводником сил зла, исполнителем их воли и непосредственным виновником угасания Древа Жизни – акации Осириса в Абидосе. Если бы не вмешательство фараона и не повседневные усилия постоянных жрецов, дерево уже могло бы засохнуть. Но как долго можно сдерживать процесс увядания средствами ритуальной защиты? И только полное выздоровление акации знаменует собою победу света. И как ни печально это осознавать, поиски спасительного золота так и не увенчались успехом!

Самая срочная задача ясна: арестовать Провозвестника, заставить его говорить и выведать, наконец, каким образом он стимулирует натиск силы тьмы.

Этой миссией Икер должен был искупить свою ошибку: разве он, будучи марионеткой в руках приспешников Провозвестника, не планировал убийство фараона, которого считал – без всяких на то оснований! – тираном?! Но теперь его глаза раскрылись. Сесострис не только не приговорил его к смерти, но, к всеобщему удивлению, сделал «единственным сыном» и наследником трона, что вызвало ненависть немалого числа придворных, жаждавших получить эту привилегию.

Но для вдумчивого и чуждого светской суеты одинокого юноши блеск нового статуса мерк в сиянии важности возвышенного смысла слов фараона о боге и божественной Маат. Простые слова «мой сын» в устах фараона Сесостриса обрели особенное духовное значение, с ними окончились бесприютные скитания Икера и его одиночество.

Поэтому нельзя покинуть путь справедливости, путь богини Маат, но как трудно ему следовать! Фараон требует от него, которому семнадцать лет отроду, непреклонной и цельной воли, способности проникать в суть вещей, их понимания, разума, полного справедливых мыслей, отваги, способной противостоять страху и опасности, а также постоянной жажды истины, пусть даже на краю гибели. Только такие качества приведут его к хотеп – полноте бытия и мира в душе. Икер чувствовал, насколько далек он еще от этого идеала! Ему невольно вспомнились слова его первого учителя, старого писца из Медамуда, которые удивительным образом совпали с тем, что сказал ему Сесострис: «Какими бы ни были испытания, я всегда буду рядом с тобой, чтобы помочь тебе исполнить то предназначение, которого ты еще не знаешь».

Икер вышел из сада и быстро зашагал по улицам столицы. Несмотря на все недавние перипетии и покушение на фараона, Мемфис остался веселым и беззаботным. Являясь экономическим центром страны, он с начала первой династии занимал место, уравновешивавшее земли долины Нила, Верхнего Египта, обширных водных и покрытых сочной растительностью территорий Дельты и Нижнего Египта.

Жрецы, исполняя свое предназначение, вели службу в многочисленных городских храмах, писцы занимались административными делами, ремесленники в изобилии поставляли предметы, необходимые жрецам и простым людям, торговцы вели споры на рынках, портовые рабочие разгружали прибывшие корабли… Это яркое разнородное многолюдье ничего не ведало о том, что величайшая опасность угрожает Древу Жизни, а с ним и всей египетской цивилизации.

Икеру подумалось: если Провозвестник победит, если священная акация умрет, Мемфис будет разрушен до основания. И та же участь постигнет весь мир. Добровольно вызвавшись остановить Провозвестника, юноша хотел загладить прошлую вину и освободить свое сердце, ясно сознающее, что эта задача сродни самоубийству. Никакого шанса на успех, несмотря на военную подготовку, полученную им в провинции Орикса. И все же фараон поддерживает его решимость, заботясь лишь о том, чтобы он взял с собой оружие, посланное невидимыми силами.

Если бы любимая женщина ответила на его страсть, он, возможно, и не рискнул бы взяться за осуществление этой опасной миссии… Но нет, это недостойно – перекладывать ответственность на Исиду! Икер должен отправиться в путь, даже если страх сковывает его душу.

А ведь он мечтал когда-то стать хорошим писцом, потом писателем… Ему нравилось переписывать книги мудрости, например максимы Птах-Хотепа, и открывать для себя знания предков. Но великие прошлого никогда не говорили о себе, они всегда стремились передать закон Маат, не обронив ни мельчайшей подробности и неустанно бичуя пороки и слабости человеческого существа. А как передать величие, глубину и красоту ритуальных текстов, доступ к которым он получил в должности временного жреца храма Анубиса? Впрочем, Исиде, которой позволено посещать библиотеку Дома Жизни, известны, конечно, и не такие сокровища!

Вот о каком будущем мечтал Икер, а не о миссии специального посланца фараона, приговоренного нырнуть в бурлящий котел злобных интриг, где можно свариться заживо!

Внезапно возникшее чувство опасности заставило Царского Сына оторваться от размышлений. Улица была необыкновенно тихой: ни играющих детей, ни хозяек, болтающих на пороге своих домов, ни водоносов, предлагающих свои услуги.

Он хотел, было вернуться, но тут же лицом к лицу столкнулся с грозного вида детиной, который, зажав к руке тяжелый камень, многозначительно произнес:

– Отличное схенти, приятель! Да и сандалии, скажи на милость… Какая редкость в нашем углу! А ну, снимай подобру-поздорову!

Икер оглянулся.

На другом конце улицы руки в боки стояли сообщники нападавшего.

– Выхода нет, парень. Деваться тебе некуда, так что веди себя благоразумно, и мы не причиним тебе зла. Схенти и сандалии, живо!

Атаковать нужно было срочно, пока мышеловка не захлопнулась и эти трое не набросились на него с кулаками, положив преждевременный конец его миссии.

Икер ринулся на грабителя, и тот, нелепо крякнув, выпустил из рук камень и рухнул на мостовую. Сообщники бросились ему на помощь. Первый, едва добежав до Икера, внезапно остановился, словно пораженный ударом молнии, и упал. Второй при виде этого в ужасе ретировался.

Тут только Икер смог разглядеть квадратный подбородок и знакомый взгляд под густыми бровями.

– Секари! Ты! Ты что, шел за мной от самого дворца?!

– Если бы я не беспокоился за твою жизнь, знаешь, что могло бы произойти… Да ты и сам видишь. Ладно, ты тоже мог бы уложить одного или двоих. Но, видишь ли, эти ребята мастера черных дел. Что за идея гулять разряженной павой по таким местам?

– Я размышлял и…

– Пойдем лучше, выпьем пива, это вернет тебе силу. Я знаю недалеко одну таверну – просто чудо! К тому же там мы не будем выделяться.

Секари, как специальный агент Сесостриса, имел указание охранять Икера при любых обстоятельствах. Он привык к испытаниям, вырос в них и закалился, а с Икером его связывала настоящая дружба. Секари происходил из простой семьи и сумел освоить сотню разных дел. Икер видел его и слугой, и рудокопом, и охотником, и садовником! Секари умел двигаться бесшумно и становиться невидимым. Несмотря на свою грузноватую внешность и замашки беззаботного повесы, он с легкостью адаптировался среди любых слоев населения. Икер подозревал, что Секари многое известно о Золотом Круге Абидоса – самом таинственном братстве Египта. Но его друг всегда уходил от вопросов, как будто дал слово хранить полное молчание.

Пиво было довольно крепкое, и языки развязались.

– Твой настрой не внушает мне особой уверенности, – заметил Секари.

– А ты и в самом деле думаешь, что у меня есть хотя бы один шанс уцелеть?

– А ты, в самом деле, считаешь, что царь отправил бы тебя на верную смерть?

Вопрос Икера озадачил.

– Один в Ханаане, ни одного знакомого, перед лицом неуловимого врага… Разве я не стану легкой добычей?

– Ошибаешься, друг мой, кругом ошибаешься! Как раз твоя слабость и спасет тебя. Ханаанеи легко распознают противника, как бы он ни ловчил и ни маскировался. А ты не вызовешь подозрения. Если тебе удастся вести себя убедительно естественно, твоя миссия будет исключительно успешной. Ты только подумай о своих прежних подвигах! Кто бы дал за твою жизнь кусок рваной тряпки, когда ты был привязан к мачте «Быстрого» и был обещан в жертву богу моря, а потом потерпел кораблекрушение! Но видишь, ты жив, и ты – Царский Сын! В самом деле, не из-за чего падать духом, несмотря на то, что путешествие кажется тебе опасным. Знаешь, со мной случалось кое-что и похуже, но я же выкрутился!

Икер вспомнил о вопросе, который задал гигантский змей, явившийся ему на острове: «Я не сумел помешать гибели своего мира. Сумеешь ли ты спасти свой?»

– Помнишь царскую бирюзу, которую мы нашли вместе? – спросил Секари. – Если она попала к Провозвестнику, чему она послужит, а? Такие камни обладают огромной силой. И если предположить, что она имеет целебные свойства, она бы нам очень пригодилась!

– Может быть, она хранится в сундуке из акации, сделанном для Провозвестника?

– Этот тип скрывает и другие тайны! И ты, Икер, их раскроешь! Ты узнаешь, не он ли убил твоего учителя, генерала Сепи. Рано или поздно царский суд свершится, и мне бы хотелось стать его орудием. Видишь, как много добрых дел впереди!

Секари отчаянно старался выглядеть уверенным, но ни он, ни его друг не были наивными.

– Вернемся во дворец. Я хочу отдать тебе самое дорогое, что у меня есть.

Без своего наперсника Северного Ветра, порученного Исиде, писец чувствовал себя одиноко. Пережитые бок о бок невзгоды вылились в привязанность. Прощание было душераздирающим. Однако юная жрица вела себя с ним так заботливо, что ослик тотчас ей доверился…

Приятели не стали входить во дворец через главные ворота. Секари, чья истинная роль оставалась тайной для большинства чиновников, старался держаться в тени. Пройдя обходными путями, он присоединился к Икеру в его апартаментах, расположенных рядом с покоями царя.

– Собек-Защитник не зря ест свой хлеб. Если даже мне с трудом удалось пройти незамеченным, безопасность фараона вполне обеспечена. Но меня продолжает мучить загадка: кто приказал убить тебя самозваному стражнику? Если это Провозвестник, то понятно. А если нет? Согласись, тут есть над чем призадуматься! По-моему, это указывает на существование еще одного негодяя, может быть, даже здесь, во дворце.

– Ты подозреваешь, что виновен Собек?

– Это было бы чудовищно, но в расследовании, которое я веду, я не должен ничего упускать из виду.

– Не забудь, что Собек будет первым, к кому попадут мои донесения!

– Я не дам ему повредить тебе.

Икер вручил другу свои великолепные писчие принадлежности.

– Это подарок генерала Сепи, – сказал он. – В Ханаанской земле мне это не понадобится.

– Я сохраню эту реликвию, вот увидишь, никто не прикоснется к ним до твоего возвращения. Какое у тебя с собой оружие?

– Амулет-скипетр Могущество и короткий меч духа-хранителя, который дал мне царь.

– Будь постоянно начеку, никому не доверяй и предполагай всегда самое худшее. Так ты не дашь застигнуть себя врасплох.

Икер остановился у окна и засмотрелся на ярко-голубое небо.

– Как мне благодарить тебя, Секари, за твою помощь? Без тебя я уже давно бы погиб. А теперь пора, расстанемся.

Секари отвернулся, чтобы не выдать смущения.

– Твоя верность царю останется неколебимой, правда?

– Не сомневайся, Икер!

– Ведь ты ни разу, я полагаю, не думал ослушаться царя?

– Ни разу!

– Тогда ты останешься в Мемфисе и не пойдешь за мной в Ханаан.

– Ну, это никак не связано…

– Нет, Секари. Я должен действовать один, победить один или один погибнуть. На этот раз ты не будешь меня охранять.