Текст книги "Мне не забыть тебя (ЛП)"

Автор книги: Кристи Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– У меня… нет времени… на то, чтобы мне стало легче. – Мадам Луиза снова замолчала, переводя дыхание, и я заметила капельки пота у нее на лбу. – Теперь у тебя есть дом. У тебя… всегда… был дом.

Я улыбнулась ей.

– Пожалуйста, не тратьте еще одну долю энергии на беспокойство обо мне. Я найду другую работу. Поселюсь в другом месте.

– Я всегда беспокоюсь о тебе. У тебя всегда было. . особое место. – Я решила, что она снова теряет ориентацию, но потом она полностью пришла в себя, и ее серые глаза стали жестче.

– Я говорю именно об этом, Михаелла. Это место… твое. Заботься… о нем. – Ее голос затих, глаза начали закрываться, но она вырвалась из этого состояния, чтобы пронзить меня еще одним тяжелым взглядом.

– Позаботься о них. Они еще этого не знают, но они нуждаются в тебе. И ты нуждаешься… в них. – Ее взгляд скользнул к двери, как будто она думала, что эти «они» могут стоять там. Когда она снова заговорила, голос ее прозвучал мягче. – Будь осторожна. . с теми. . Рока. Я знаю твое сердце. . Знаю, чего оно хочет. . но будь осторожна, дорогая. Они зашли. . слишком далеко. . в этот раз. Но ты. . ты сильная. . ты можешь изменить. . все.

Я изучала ее лицо, пытаясь понять хоть что-нибудь из того, что она только что сказала, а пожилая леди закрыла глаза и больше их не открывала. Зажав ее маленькую руку в своих, я смотрела и ждала, когда она снова очнется. Ее лицо приобрело мирное выражение, разгладилось, а губы, будто бы, изогнулись в таинственной улыбке.

В комнату тихо вошла Эдди и встала за нами. Она прижала руку к щеке мадам Луизы и закрыла глаза. Когда она открыла их несколько мгновений спустя, они блестели. Эдди наклонилась и поцеловала старушку в лоб.

– Спокойной ночи, тетушка, – прошептала она. – Увидимся на другой стороне.

Эдди, должно быть, услышала, как у меня перехватило дыхание. Она повернулась ко мне с грустной улыбкой и сжала мое плечо.

– Это произойдет очень скоро, я уверена. Она долго держалась, но теперь, когда ты здесь, она может уйти с миром. Мне нужно сообщить в Суд. И не беспокойся. Она права. У тебя всегда здесь был дом.

Я вернула ей грустную улыбку и кивнула, а потом Эдди ушла. Оставила меня наедине с умирающей женщиной, которую я едва знала, а рядом не было никого из членов ее семьи. Оставила меня в гостинице, о которой больше некому было позаботиться. Оставила меня собирать осколки, правда, я не знала, осколки чего именно.

Мадам Луиза так и не проснулась. Она мирно умерла во сне следующей ночью. Я оставалась рядом с ней почти все это время, выходила только чтобы позаботиться о гостях – оказалось, у нас есть парочка – и чтобы принять душ.

Когда я вернулась после душа, то поняла, что к мадам Луизе заходили посетители. Я лишь однажды мимоходом «встретила» Аурелию и узнала ее по запаху. Потом пришла Эдди, села с нами и была рядом, когда старушка умерла.

Еще я чувствовала, что где-то поблизости в тени скрывается Ксандру. Остальные тоже держались поблизости, но почему-то не заходили.

До того момента, пока она не умерла и Эдди не проинформировала Суд.

И тут внезапно люди, казалось, хлынули через двери. Не зная их и не желая ощущать неловкость, какую бы ощущала любая незнакомка в столь личной ситуации, я ушла в свой коттедж.

Мне показалось, что я услышала свое имя, когда уходила, но решила, что за мной придут, если понадобится моя помощь. В течение двух дней никто этого не сделал, и сначала я планировала отсидеться в своем коттедже, пока шум не утихнет, а затем ускользнуть отсюда навсегда. Но потом вспомнила о подарке, который мне сделала Эдди, и на котором настаивала мадам Луиза, и провела на улице столько времени, сколько могла.

Я думала, что осмотрю весь город, но в итоге просто стояла на углу гостиницы, и изучала городскую площадь. Всякий раз, когда я замечала что-то знакомое, у меня по спине бежали мурашки, и так было постоянно, куда бы я не взглянула. Магазины, рестораны, бары, занимавшие три стороны площади, улицы, отделенные от центра города парковкой. На ближайшем углу площади располагалась большая деревянная беседка с круглой крышей. Она нисколько не походила на беседку в виде птичьей клетки в Атланте, но тем не менее я ощущала с ней некую эмоциональную связь. На северной стороне площади, прямо напротив меня, стояло большое кирпичное здание с башенками и часами, шпили которого уходили вверх, чуть не до самого неба. Было ясно, что это здание мэрии – по бокам здание было окружено высокими соснами – тем не менее, я знала, что это Торговая Палата и полицейский участок. Но откуда мне знать?

Я заставила себя идти дальше, но едва успела сделать несколько шагов вдоль площади с одной стороны, как на меня нахлынули слишком сильные чувства. Жуткие ощущения.

В моей голове возникли видения, когда я увидела знак «Кафе Хэвен» и витрину «Шелф Индалженс» со сценой из Секретного Сада искусно отображенной в окне.

Я ощутила боль ностальгии в сердце, когда остановилась посреди площади и уставилась на скамейки, выстроившиеся лицом к фонтану в центре. Каким-то образом я знала, что его сверкающий интерьер выкрашен настоящим золотом, и знала, что там произошло нечто знаменательное. Вот только что? А еще были взгляды людей и незнакомцев, когда я проходила мимо. Пребывание здесь больше не казалось мне свободой, весь мир, казалось, напирал на меня.

Я резко развернулась и поспешила обратно в гостиницу, к теплу и убежищу своего коттеджа. На следующий день я пошла на восток, а не на запад, подальше от площади, и нашла большой парк на углу города, у подножия двух гор. Он принес с собой образы теплых дней с музыкальными фестивалями и фильмами в парке.

На дальнем конце была тропа, и я пошла по ней вверх в гору.

Но даже посреди природы, среди светлых стволов осин и сосен, окружавшими меня, когда я стояла на берегу частично замерзшей реки, я не могла избавиться от видений.

У меня не получалось избавиться от ощущения, что мои видения были не выдумкой, созданной воображением, а воспоминаниями, о существовании которых я не знала.

– Это место просто издевается надо мной, – пробормотала я себе под нос, когда вернулась в свой коттедж. – Мне, наверное, следует убраться отсюда, пока я не сошла с ума.

Я снова разожгла камин и пыталась согреться, когда в дверь постучали. За дверью обнаружилась Эдди.

– Не знаю, хочешь ты идти или нет, но похороны завтра, – сказала она. – Они пытаются обогнать надвигающуюся бурю. Думаю, тетушка бы хотела, чтобы ты была там.

Пока ноги сами не понесли меня через весь город, я не знала, пойду или нет.

Следом за процессией я пересекла красивое кладбище направляясь к его дальней части, затем мы поднялись вверх по холму и прошли мимо каменных колонн в другой, отдельный и уединенный участок кладбища, который, казалось, был намного старше основной части.

Мы остановились перед каменным зданием, где человек в черном костюме поставил на подиум урну.

Я ощутила взвинченность Аурелии и мальчика рядом с ней, который, как я предположила, был Гейбом, поэтому осталась стоять позади, прижалась к большому дереву и натянула шапку на уши. Я чувствовала холодный воздух, и запах приближающейся бури, о которой говорила Эдди.

Когда толпа рассеялась, я молча попрощалась, а после директор похоронного бюро унес урну, как я предположила, в колумбарий. Вернувшись в гостиницу, находящуюся всего в нескольких кварталах отсюда, я утвердилась в своих планах выяснить, что нужно сделать, прежде чем я смогу упаковать вещи и вернуться в Атланту. Я надеялась, Синди не будет возражать.

У меня до сих пор еще не было возможности поговорить с ней, один раз я не смогла поймать хороший сигнал, а в другой попала на голосовую почту. А из-за отсутствия интернета в моем коттедже у меня не было возможности отправить ей электронное письмо.

Я отправила Синди пару сообщений, но она не ответила. Может она уже живет своей жизнью, забыв обо мне. Может, в конце концов, я и не вернусь в Атланту со всеми этими воспоминаниями и болью, а найду новое место, чтобы начать все заново.

Предполагалось, что этим местом станет Хэвенвуд Фоллз.

Но чем дольше я оставалась, тем сильнее верила, что здесь слишком много воспоминаний и еще больше боли. И даже когда я собралась уехать, чувствовала, что должна остаться.

Одна из причин – это выяснить тайну мадам Луизы, которая так быстро приняла меня, и что означали ее последние слова. Были ли это иррациональные заявления умирающей женщины, или она потратила последние силы, пытаясь сказать мне что-то?

И, привет, я тут гуляю под солнцем. И лишусь этого, если уеду.

И меня удерживало кое-что еще: одинокая фигура в толстом армейском зеленом пальто, небрежно прислонившаяся к столбу. От взгляда мужчины мне захотелось раздеться прямо на том месте, где я стояла. И плевать на холод.

– Все думают, что ты хрупкая и сломаешься от того, что тебе нужно знать, но я знаю тебя лучше, – произнес Ксандру, и я сумела лишь кивнуть, потому что он был прав. Я еще не знала, как, но не могла отрицать правду, звенящую в моей душе: Он знает меня лучше, чем кто-либо.

ГЛАВА 7

Я даже дышать не могла под пристальным взглядом серых глаз Ксандру, пока мы, застыв, стояли и изучали друг друга. Все в нем буквально завораживало, начиная с высоких скул и миндалевидных глаз, и заканчивая квадратной челюстью и подбородком.

Красивый, но в тоже время слишком мужественный, чтобы назвать его милым мальчиком. Светлые глаза резко контрастировали с темными волосами, темными бровями и ресницами, и оливковой кожей. Он выглядел так, словно давно не брился, с учетом того, что у него уже отросла довольно заметная бородка.

И хотя у него идеальное скульптурно вылепленное тело, его поза всегда демонстрирует уверенность, которую с легкостью можно принять за угрозу. Или вызов.

Но мое сердце и душу затронула не его физическая мощь.

Физическая оболочка напротив меня не совсем то, что помнит мое сердце и душа, но где-то глубоко, в памяти мелькают обрывки воспоминаний, настолько слабые, что я едва в состоянии их заметить, о более молодой и более угловатой версии. Кроме глаз, само собой разумеется. Они выдают его с головой. Особенно теперь, когда они затуманились, пытаясь найти слабые воспоминания, вспыхивающие где-то в подсознании и затрагивающие мою душу. Они показывают мне настоящего его. Того, которого я знала. Лучше, чем кто-либо другой.

Ксандру прочистил горло, тем самым прервав зрительный контакт.

– Ну ладно. Мне нужно многое тебе показать. Следуй за мной.

Я последовала за ним, хотя бы ради того, чтобы понаблюдать за его мощной поступью, за тем, как двигаются его широкие плечи, как перекатываются мышцы спины под тканью белой футболки… Ну, и конечно, его восхитительный зад. Божечки Всемогущий, до чего ж отменный зад. В джинсах он смотрелся бы еще круче, но не думаю, что встречала мужчину, на ком черные брюки смотрелись бы столь хорошо.

Я последовала за ним по ступеням на крыльцо и затем через черный вход в гостиницу. Мы двигались по направлению к главному входу, но вместо того, чтобы выйти в холл, Ксандру открыл дверь и зашел в кабинет позади главной стойки.

Мы прошли мимо парочки столов в отдельную комнату в самой дальней части. Я решила, что это кабинет владельца или главного менеджера.

– Вот! – Ксандру указал на большой деревянный стол, на котором лежали фотографии, старые и сделанные недавно, а также множество бумаг.

Мой взгляд тут же остановился на моей фотографии, правда, более молодой версии меня, в зимних штанах и лыжных ботинках, с поднятыми на голову очками и лыжными палками в руках. Были и другие мои фотографии, включая одну, на которой была женщина, и она выглядела как постаревшая я, хотя это было невозможно, если странности этого города не включают в себя путешествия во времени.

Я обошла стол, чтобы взглянуть получше, подняла эту фотографию и изучила ее, почувствовав неожиданный укол тоски по ней.

– Это должно быть Микаэлла, – пробормотала я. Неудивительно, что люди путают меня с ней. Похожие имена и почти идентичные внешности. Только цвет волос немного другой, у нее они темнее, а кожа светлее.

– Эм, нет, – ответил Ксандру. – Это Ирина Петран.

Я растерянно подняла на него взгляд.

– Почему тогда я так похожа на нее?

– Она твоя мать.

Мои глаза пробежались по комнате, но на самом деле ничего не видели, я сосредоточилась на фактах своей жизни.

– Гм…повтори-ка еще раз?

– Ирина Петран – твоя мать. Это… – Ксандру указал на изображение знакомого на вид мужчины на фотографии. – Это Михаил Петран, твой отец.

Я покачала головой.

– Я не понимаю. Эти люди отказались от меня? Бросили в маленьком грязном городке в Техасе с незнакомцами, которые даже не хотели меня?

Брови Ксандру сошлись на переносице, образовав две вертикальные линии между ними.

– Ох. Полагаю, это история, которую они тебе рассказали.

– Историю? Кто?

– Ирина и Михаил. Или, точнее, тот, кто в ковене Луны сотворил заклинание для стирания памяти.

Я уронила фотографию и склонила голову на бок.

– Какого черта ты несешь?

Ксандру закусил нижнюю губу, и на мгновение я ощутила зависть к этой губе. Или к зубам, которые кусали ее. Не уверена, к чему именно. Но потом я пришла в себя. Опустила руки на бедра и постучала ногой по полу.

– Никто не бросал тебя в Техасе. Ты не Кейла Петерс. Ты Микаэлла Петран, и всегда жила здесь, в Хэвенвуд Фоллз, и твои родители очень сильно любили тебя. Так сильно, что отказались от всего, чтобы ты могла жить нормальной жизнью и стать потрясающим врачом, каким все тебя считали. Заклятие памяти города стирает все воспоминания о Хэвенвуд Фоллз, как только покидаешь пределы города, но твои родители хотели убедиться, что твоя потеря памяти будет абсолютной, что ты забудешь все… всех.

Он прервался и замолчал на секунду.

– Они создали для тебя историю. Печальную, очень далеко отсюда, надеясь, что это удержит тебя от желания или даже мысли вернуться сюда.

– Другими словами, они не хотели меня, – прошептала я, тяжело опустившись на стул около стола, и прошлась взглядом по фотографиям.

– Это не…

Я посмотрела на него.

– Тогда почему? Зачем они отослали меня, чтобы я никогда не вернулась, и заставили забыть о них? Я была ребенком!

– Потому что ты чертовски особенная! – Сарказм и злость сочились из слов Аурелии, когда она показалась в дверном проеме. Ее темные волосы были подняты наверх, и ее образ дополняло черное платье, тонкие чулки и шпильки, из-за чего она выглядела старше, чем вела себя.

Ее карие глаза метали в меня кинжалы.

– И ты не была ребенком. Ты была взрослой.

– Аурелия, – предупреждающе произнес Ксандру.

Девчонка раздраженно выдохнула с видом опытного подростка и перевела взгляд на него.

– Что она вообще здесь делает, Ксан? Она не должна быть здесь, как и ты!

– Кто-то же должен сделать это, – ответил Ксандер. – И кто еще готов на это? Весь ковен занят. Мои родители не заинтересованы в этом, и вероятно, им лучше держаться подальше. А вы с Гейбом просто дети. Вы не в состоянии позаботиться об этом.

– Я не ребенок! – Недовольно возразила Аурелия. Она скрестила руки на груди и обиженно выпятила нижнюю губку. Мне стало интересно, не топнет ли она ногой. – Всем пора прекратить относиться ко мне как к ребенку!

Ксандру развернулся, одарил ее своим суровым взглядом и мощью характера.

– Мы прекратим, когда ты прекратишь вести себя как ребенок. Но тебе всего шестнадцать, Аурелия. Не торопи время. Поверь мне. Быть взрослой это не то, что ты думаешь. – Ксандру выпятил подбородок. – А теперь, если тебе не плевать на собственную семью, ты прекратишь вести себя, как избалованная девчонка и сделаешь то, что нужно сделать. Если же нет, то возвращайся на поминки.

– И тусоваться с кучкой взрослых, которые в первые же пять минут начнут бросать на меня взгляды полные сожаления и спрашивать меня, как я справляюсь с тем, что стала старше.

– Убирайся, Аурелия, – практически прорычал Ксандру.

Аурелия сощурила свои темные глаза, ноздри ее трепетали при каждом тяжелом вдохе. А девчонка-то смелая. Не могу себе представить, чтобы в ее возрасте я решилась вот так выступить против Ксандру. Но в итоге она все же отвела взгляд, мазнула им по мне, после чего резко развернулась.

– Пошел ты, Ксандру, – пробормотала она себе под нос, но я услышала. Ксандру, очевидно тоже услышал, так как громко фыркнул.

Когда он начал разворачиваться ко мне, мне пришлось собрать все свои силы в кулак, и медленно сделать глубокий вдох, готовясь к неизбежному шоку и восхищению, которые охватывают меня всякий раз, когда вижу его лицо. Его глаза.

Эти глаза по-прежнему буравили меня, как лазер – в частности, женские части тела. Мне пришлось постараться не застонать.

– Что она имела в виду? – Спросила я, как только мне удалось отвести от него взгляд.

Ксандру поймал мой взгляд, но сразу же отвел его в сторону и запустил пятерню в волосы, после чего потер ладонями лицо. Так, словно я нервировала его не меньше, чем он меня. Когда он сглотнул, его Адамово яблоко подскочило и опустилось.

– Тебе только исполнилось восемнадцать, и ты окончила старшую школу, – ответил он. – Тебя приняли в университет Эмори, в который ты мечтала поступить, с тех пор как тебе исполнилось десять, и ты прочитала одно из их медицинских исследований. С учетом того, кто – что – ты, у твоих родителей было два варианта: заставить тебя отказаться от своей мечты и остаться здесь, с семьей и общиной или позволить тебе уехать, раскрыть свой потенциал, зажить нормальной жизнью, но при этом забыть о них и о своем прошлом.

– Что ты хочешь сказать этим своим «что я»? Еще пару лет назад я не была тем, кто я сейчас.

Его привлекательные глаза вперились в меня, пригвоздив меня к месту.

– Микаэлла, ты всегда была такой.

– Ох, нет же. Несмотря на то, что ты сказал о моих прошлых воспоминания, я точно знаю день, когда стала вампиром. Это то, что я не забуду никогда.

Ксандру кивнул.

– Поверь мне, я точно знаю. Ты всегда была мороайкой. По крайней мере, это всегда было у тебя в крови. (Примеч. пер. Мороайка – разновидность вампира)

В недоумении я свела брови вместе.

– Мороайка?

– Ты что, серьезно, не помнишь ничего из этого? Никто не потрудился рассказать тебе, кто такие морои? – Ксандру вздохнул, когда я покачала головой из стороны в сторону. – Это разновидность вампиров, которой мы являемся – смертные вампиры. Ты когда-нибудь встречала других вампиров? Не заметила, что ты отличаешься?

Поколебавшись, я кивнула.

– Существуют различные виды тех, кого земное сообщество, черт, да даже скрытый мир считает вампирами. Мы похожи и в тоже время отличаемся. Мы, например, смертны. Мы родились людьми, но в нас доминирует ген вампира. Если наш вампирский ген активируется, то можем жить веками, но все равно мы не бессмертны. Мы можем умереть от старости. Наши сердца по-прежнему бьются, но, если они остановятся, мы умрем. И мы способны рожать детей, – Ксандру выдержал эффектную паузу. – Как люди.

Я покраснела от подтекста его слов, а Ксандру ухмыльнулся.

– И ты по-прежнему можешь делать это, – пробормотал он с одобрением в голосе, и мне показалось, что за его словами крылось нечто большее, чем просто утверждение.

– Погоди, – сказала я. – Ты постоянно говоришь «мы» и «нас». Ты что, тоже морой?

Ксандру кивнул.

– Зрелый, что означает, что я обратился.

Я перевела взгляд на фотографии.

– А мои родители?

– Это они передали тебе этот ген. Его нужно активировать до достижения двадцати одного года.

– Как?

– Ты не знаешь, как превратилась? – Я в очередной раз покачала головой. – И не знаешь, кто превратил тебя?

– Я ничего не знаю. Я даже не знала, что превратилась в вампира, пока не проснулась с жаждой убивать и чуть не убила своего жениха.

В его глазах что-то промелькнуло, но я не сумела определить, что. Что-то мрачное. Возможно, печаль или сожаление. Ксандру почесал щеку прежде чем ответить мне.

– Морой превращается в вампира, если выпьет крови другого взрослого мороя. Обычно родители делятся кровью строго в кругу семьи, поскольку это еще и укрепляет кровную связь. Кровь так же передает дополнительные силы и способности от того, кто ею поделился.

– Силы и способности? – Я оглянулась на Ксандру, но сразу отвлеклась от темы, потому заставила себя перевести взгляд обратно на фотографии.

– Румынские морои произошли от колдуна, чья черная магия разделилась между ним и его семьей. И с тех пор, магия проявляется тем или иным способом, когда ген вампира активируется. Обычно это что-то связанное со стихиями. Чаще всего это семейная черта, хотя ходят истории, что порой родители позволяли своим детям выпить чужой крови, если ее источник обладал уникальной силой или особо сильной способностью.

Я нахмурилась, изучая фотографии, а точнее одну фотографию, на которой были изображены мужчина и женщина – предположительно мои родители. Которых, кстати говоря, я нигде пока не заметила. Вопрос, который я задала, прозвучал не громче шепота.

– А если ген не активировать до двадцати одного года?

– Тогда ребенок будет жить совершенно нормальной человеческой жизнью, сможет сочетаться браком с человеком, завести детей, чьи гены будут находиться в спячке и их не нужно будет активировать, и в итоге состарится со своими сверстниками. А родители-морои и вся их родовая община… они умрут. Их тела станут человеческими, реальный возраст возьмет свое, и в итоге убьет спустя некоторое время.

Нежданные слезы затуманили зрение, и мне пришлось поморгать, чтобы сдержать их.

– Они… их больше нет?

Ксандру ответил не сразу. Он обошел вокруг стола, развернул мой стул к себе и присел на корточки передо мной, так чтобы можно было заглянуть мне в глаза.

На его лице появилось тревожное выражение.

– Твой отец умер пару лет тому назад. А мать чуть меньше года назад. А тетушка…

– Мадам Луиза? – Ахнула я.

– Да, она твоя тетя.

Я прижала ладонь к губам и замотала головой.

– Нет. Это не может быть правдой. В этом нет никакого смысла. Я же даже их не помню!

– Уверена?

Закрыв глаза, я сделала неровный вдох. Образы, которые я старалась подавить с тех пор, как приехала в этот город, начали обретать силу. Не сдержавшись, я всхлипнула.

– Я не обратилась в положенный срок! Почему? Почему они так поступили?

– Они все хотели для тебя лучшей жизни, даже понимая, что это убьет их.

Я давилась душившими меня рыданиями.

– Почему я не могла остаться здесь? С ними?

Ксандру помолчал, а когда я посмотрела на него, увидела, что тревога сменилась печалью.

– Они считали, что Хэвенвуд Фоллз, и живущие здесь люди, не самая лучшая жизнь для тебя.

– Я не понимаю. Это же наша жизнь. Моя жизнь. Верно? Как они могли подумать, что, отослав меня прочь, заставив меня жить одну, наградив фальшивыми воспоминаниями о прошлом… Как это могло стать лучшей жизнью для меня? Ни семьи, ни друзей. Если они так хотели, чтобы я осталась человеком, то почему они не могли сделать это здесь? Или хотя бы позволить мне вернуться, сохранить память? Сохранить жизнь?

Глаза Ксандру потемнели, и он отвел взгляд.

– Они считали, что риск слишком велик. Здесь тебя скорее всего обратили бы. Ты бы сама захотела этого.

Я не понимала проблему. Я хочу сказать, мне бы хотелось не быть вампиром, но быть мороем вроде бы было не так уж и страшно – у меня могли быть дети, мечта, от которой я уже отказалась – особенно, если это действительно мое наследие. Моя семья. И, что еще важнее, они все были бы живы. С другой стороны, я слишком хорошо знала, что никогда не выбрала бы эту жизнь и неутолимую, смертельную жажду, которая шла в комплексе с ней, не важно до какой степени можно научиться ее контролировать.

– И почему бы мне вдруг захотеть этого? – Поинтересовалась я. – Я хочу сказать, помимо того, чтобы спасти их жизнь, но, очевидно, что этого выбора меня лишили. Так по какой другой причине я бы предпочла, чтобы меня обратили, и захотела бы отказаться от нормальной жизни, которой моя семья желала мне? Чего я могла хотеть столь сильно?

Ксандру снова посмотрел на меня и наши взгляды встретились.

– Меня.

Я не знала, что сказать. Я с трудом могла даже думать, особенно под его взглядом, который становился все напряженнее. Захватывая меня в плен. Поглощая меня. Помечая меня. Легкие начали гореть и требовать кислорода, потому что дышать я тоже была не в состоянии, так я потерялась в его взгляде, его словах и том, что они значили.

Я сделала вдох и, отвернувшись, прервала зрительный контакт, глядя куда угодно, только не на него. В душе поднялась волна эмоций – эмоций, которые я пока не готова принять. Это слишком. Все это чересчур для меня.

– Я…я не могу, – в итоге сказала я на выдохе, глядя на стол перед собой. Но мне не удалось произнести все прочие слова, которые я хотела сказать, они просто не шли с губ. В данный момент, я была не в состоянии распространяться о чем-то. Я была не в состоянии думать, говорить, и, хотя я, вероятно, могла чувствовать, я вовсе не хотела этого.

Ксандру резко выдохнул и встал. Он снова обогнул стол и развернулся ко мне лицом.

– Что ж, в таком случае, я тоже не могу.

И после этих слов он устремился прочь.

Наконец-то обретя способность дышать, я, уперлась локтями в стол и обхватила голову руками. Что только что произошло?

– Ксандру? – Раздался голос Эдди у двери, ведущей в холл.

– Я не могу сделать это, – рявкнул он, а затем его тяжелые шаги прогрохотали по деревянному полу холла, и он ушел.

Я впилась пальцами в волосы и потерла виски, одновременно сделав несколько глубоких вдохов. В комнату вошла Эдди, но я даже не подняла головы. Вместо этого я смотрела на то, что лежало на столе у меня под локтями. Мое внимание привлек банковский бланк, и я сосредоточила на нем свое внимание.

– Что за чертовщина? – Я выпрямилась и вытащила листок из-под фотографий, а затем прочитала письмо. Эдди бесшумно сняла пальто, как будто была вовсе не против, что я не замечаю ее.

Закончив читать, я вскинула голову и увидела, как она одергивает свою черную мини-юбку, а затем садится на стул напротив меня. Сегодня на ней были солнцезащитные очки, а светло-каштановые волосы были распущены и рассыпались по плечам поверх серой блузки.

Я подняла документ повыше.

– Тебе что-нибудь известно об этом? Конкретно вот об этом?

И я ткнула пальцем на имя Микаэлла Петран, которое очевидно принадлежало мне. Не знаю, какая часть меня признала, что Микаэлла – мое имя, очевидно, та же, которая осмелилась считать видения, которые начали появляться у меня в голове, реальными воспоминаниями. Моими воспоминаниями. Некогда похороненными, но теперь восставшими из могилы.

– Ага, и тебе привет, – Эдди быстро пробежалась взглядом по письму и пожала плечами. – Это передача права собственности на гостиницу на твое имя.

– Это понятно. Но почему?

Эдди выгнула свои брови цвета карамели.

– Потому что эта гостиница всегда принадлежала твоей семье. Ты следующая. Почему ты думаешь тетушка так старалась вернуть тебя сюда? Аурелия и Гейб слишком юны.

– Подожди. Что?

– Как много Ксан рассказал тебе?

Я моргнула, затем покачала головой и помахала рукой в воздухе так, словно это могло помочь мне избавиться от последних нескольких минут, которые мы провели наедине.

– На самом деле, не так уж и много. Он рассказал мне кто мои родители. И что их больше нет. Что мадам Луиза моя тетя. Что все они не хотели активировать мой ген вампира, хотя это и означало, что они умрут.

Эдди кивнула.

– Твои родители владели гостиницей. Тетушка присматривала за ней, после того, как их не стало. Так, как умела. Ну и Аурелия и Гейб тоже, как умели помогали. Думаю, она продержалась так долго, потому что ждала твоего возвращения.

Грудь сдавило от мысли, что мадам Луиза потратила столько сил. А затем слова Эдди дошли до меня. И их значение повергло меня в шок.

– А Аурелия и Гейб это…?

– Твои сестра и брат.

Я опустилась на стул, и устало выдохнула. Эта дерзкая маленькая сучка моя сестра? Но тут я начала понимать.

– Аурелия ненавидит меня. И мне не за что винить ее.

– Она подросток. Вспомни нас в этом возрасте. Ой, точно, ты же не помнишь, – Эдди печально улыбнулась. – Но скоро вспомнишь. У некоторых воспоминания сразу всплывают сразу после того, как они пересекают границы города. Другим же требуется время. А то заклинание, которое наложили на тебя было очень сильным. Так что придется потерпеть.

– Мы дружили, – выпалила я. Хотя никаких воспоминаний у меня не появилось, я была уверена, что между нами существовала некая связь.

Эдди радостно улыбнулась.

– Были как сестры. Лучшие подруги навсегда. – Она снова вздохнула. – Пока твои родители не решили, что наше «всегда» для нас закончилось. Для тебя. И… – Эдди оглянулась через плечо на дверь, и уже не было необходимости заканчивать мысль.

– Я не готова к этому. К нему. – И я снова уткнулась взглядом в стол. – Просто… слишком много всего.

Я стала сортировать фотографии по кучкам и складывать документы в стопки. Еще одно письмо из банка привлекло мое внимание. Да вы издеваетесь. Потрясения видимо никогда не закончатся.

– Взыскание по закладной? – Я еще раз перечитала письмо, затем печально вздохнула. – Что ж, полагаю, мне не нужно волноваться, что я унаследую гостиницу. Она долго моей не будет.

Я разжала пальцы и письмо начало падать на стол. Эдди перехватила его.

– Это не совсем так, – сказала она, после того, как прочитала его. – Мы позаботимся об этом, Кайлс. Они не имею права отбирать у тебя это место, у твоей семьи. Тут явно что-то не так…

Я едва обратила внимание на ее слова, после того, как услышала сокращенный вариант своего имени. У меня даже уши запылали. Никто из моего недавнего прошлого не называл меня так. Обычно говорили кратко Кей, или иногда Синди звала меня Кей-Кей. Но это прозвище я помню. Помню, как стояла на площади у фонтана, любуясь сверкающей на солнце водой, а Эдди обняла меня и сказала:

– Лучшие подруги навсегда, Кайлс. Постарайся не забыть меня, ладно? А рядом со мной стоял Ксандру и его рука лежала на моей пояснице. И…

С улицы донесся звук тяжелых целеустремленных шагов, приближающихся к входной двери, и тем самым резко оборвал мои вспоминания. Я моргнула и наклонила голову на бок.

– Ах, да. Я пришла предупредить тебя, – сообщила Эдди. – Волки готовы к нападению.

– Что прости?

– Шериф Касун и его заместители собирались приехать и допросить тебя.

– По поводу чего?

Входная дверь распахнулась.

– Эм… по поводу убийства?

ГЛАВА 8

Бабах. Самое крупное потрясение из всех, что уже итак случились.

Колокольчик на стойке зазвенел.

– Что? – Ахнула я.

Эдди поморщилась.

– Возле города в лесу нашли тело. Похоже на атаку вампира.

– И они, конечно же, сразу же пришли к новенькой в городе.

– Ну, ты не совсем и новенькая тут.