Текст книги "Наследие"
Автор книги: Кристи Доэрти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава четвертая
– Никак не дотянусь до того места. – Элли указала на сегмент закопченной стены, до которого не доставала выданная ей щетка-скребок. – Даже если встаю на цыпочки.
Боб Эллисон посмотрел, куда она указывала, поверх тонкой, похожей на проволочную, оправы своих очков.
– Плюнь, не расстраивайся. Отскреби, что сможешь, а потом придут ребята с лестницами и займутся верхней частью стен и потолком.
Смотритель пришкольной территории мистер Эллисон теперь занимался организационными вопросами и контролировал ремонтные работы. Он-то и включил Элли в команду «чистильщиков», в задачу которых входило убрать со стен библиотеки следы гари и копоти и подготовить их к покраске. Подтянув огромные, до локтя, желтые резиновые перчатки, Элли окунула щетку-скребок, рабочая часть которой не уступала размерами здоровенному кирпичу, в ведро с моющим составом и с таким усердием принялась оттирать стену, что скоро по ней потекли потоки грязной мыльной воды, стекавшие на расстеленный на полу брезент.
– С айпэдом веселее бы работалось, – пробормотала она, надраивая изо всех сил стену.
Но Киммерия в свои владения продукты современных технологий не допускала – так что плазменные телевизоры, мобильные телефоны и компьютеры здесь отсутствовали.
– Да ничего подобного.
Услышав знакомый голос, Элли мгновенно повернулась и увидела стройную девочку с короткими светлыми волосами и нехарактерной для нее застенчивой улыбкой.
– Ничто не сможет привнести веселье в этот тяжелый, отупляющий физический труд.
– Джу! – Элли швырнула щетку в ведро с такой силой, что из него выплеснулась мыльная вода, и устремилась навстречу подруге. – Боже! Как же я рада видеть тебя…
Опасаясь увидеть в глазах Элли скрытую настороженность или даже враждебность, Джу тем не менее храбро выдержала ее взгляд.
– Правда? А я, признаться, сомневалась…
Нервный срыв и предательство Джу в конце летнего семестра превратили и без того непростое существование Элли в Киммерии в настоящую пытку. Это не говоря уже о том, что именно бой-френд Джу убил их общую подругу Рут во время знаменитого школьного летнего бала. Джу знала об этом, но хранила молчание, покрывая это преступление, что сказалось не лучшим образом на ее психике.
Но Элли в конце концов простила ее. Она сама три раза находилась под арестом и знала не понаслышке, что значит сделать неверный выбор.
– И совершенно напрасно, – сказала Элли, после чего, увидев у ног Джу ведро с мыльным раствором, а в руках – швабру-скребок, быстро сменила тему. Сейчас было не время ворошить прошлое. – Тебя что – тоже записали в команду «чистильщиков»?
Джу кивнула.
– В таком случае ты можешь стать моим айпэдом. Мистер Эллисон! – Элли повернулась к смотрителю пришкольного участка, исследовавшему взглядом исписанный бумажный лист, прикрепленный зажимом к пюпитру. – Вы не против, если Джу будет работать вместе со мной?
– Если вы будете работать не меньше, чем болтать, – притворно нахмурился он.
– Дивная субстанция, – сказала Джу, ставя свое ведро рядом с ведром Элли. – Ты давно вернулась?
– Около двух часов назад. А потом мы взглянули на это место… – Элли махнула щеткой на закопченные стены библиотеки, – и…
Джу с громким щелчком натянула на руки резиновые перчатки.
– Рейчел приехала с тобой?
– Да. Сейчас она вместе с Элоизой и ребятами из бригады реставраторов осматривает старинные книги. – Элли подняла щетку и принялась энергично тереть стену. – Определенно ей досталась работа получше нашей.
– Это точно, – откликнулась Джу, после чего повернулась к Элли. – Я слышала о том, что случилось в Лондоне. Ты в порядке?
– Как выяснилось, чтобы догнать меня, четырех здоровенных парней с военной выучкой оказалось недостаточно, – пошутила Элли.
– Мне примерно так и сказали, – ухмыльнулось Джу.
Но не прошло и минуты, как она вновь посерьезнела и, понизив голос, спросила:
– Среди них случайно не оказалось Гейба? Я имею в виду, он лично тебя не преследовал?
Шокированная Элли разом опустила щетку.
– Что ты, Джу, что ты… Эти парни показались мне гораздо старше. Лет по двадцать пять – а то и больше. И конечно же Гейба среди них не было. Я вообще никого из них раньше не видела.
– Хорошо. – Джу снова зашуршала щеткой по стене, покачивая головой в такт своим мыслям. – Мне просто не хочется верить, что… – Она замолчала, не закончив фразы, и стала ожесточенно тереть щеткой стену, глядя в сторону, чтобы Элли не могла видеть ее лица.
Элли с отсутствующим видом тоже продолжала работать, задаваясь вопросом, что бы такое сказать Джу. Наконец спросила:
– Получала от него какие-нибудь известия… хм… в последнее время?
Джу отчаянно замотала головой и, повернув голову, одарила Элли таким исполненным печали взглядом, что у той невольно сжалось сердце.
– Ты в порядке? – спросила она.
Джу перестала орудовать щеткой, но прошло не меньше минуты, прежде чем она ответила.
– Не знаю, что и сказать, – очень медленно произнесла она. – Когда все разъехались и в наполовину сгоревшем здании нас осталось всего несколько человек… то, не скрою, у меня на душе заскребли кошки. – Она говорила таким тихим голосом, что Элли едва разбирала ее слова. – Что-то вроде чувства ответственности стало мучить. Будто я могла все это предотвратить, но не предотвратила.
Прежде чем Элли успела придумать, что на это ответить, Джу заговорила снова, но на этот раз более громко и уверенно:
– Но Изабелла и Элоиза повели себя по отношению ко мне просто чудесно. Даже к психоаналитику возили. И все они пытались дать мне понять, что я не самый плохой человек на этой земле. И это здорово мне тогда помогло. Тем не менее… даже не знаю, как сказать… временами я все еще чувствую себя величайшей злодейкой на свете.
Она рассмеялась высоким надтреснутым смехом, словно хрустнул тонкий ледок под сапогом. В этот момент Элли захотелось окончательно выбросить из головы все дурные мысли, связанные с этой девочкой. В конце концов, не она же убила Рут, верно? Это сделал Гейб. С другой стороны, Джу никому об этом не сообщила – даже после того, как Гейб признал свою вину. И продолжала держать рот на замке даже тогда, когда он угрожал расправиться с ней.
Вот когда наша дружба дала трещину.
Но Джу продолжала выжидающе смотреть на нее своими кристально-чистыми голубыми глазами, и со стороны можно было подумать, что она всем сердцем жаждет услышать от нее слова прощения. И не без оснований. Ведь в свое время они с Джу считались ближайшими подругами. Пока… пока все не пошло наперекосяк. Впрочем, Джу, если разобраться, и впрямь не такая уж плохая девчонка. Просто ей не хватает… внутреннего стержня… Как же, дай Бог памяти, назвала ее Рейчел? Вспомнила – «хрупкой». Вот как.
Поэтому, заговорив, Элли очень тщательно подбирала слова:
– Послушай, Джу! Это сделал Гейб, а не ты. Так что убийца – он. И это его следует называть злодеем и худшим человеком на этой земле. Ты же не имеешь к этому никого отношения. Уяснила?
Элли внушала эту мысль не только Джу, но в равной степени и самой себе. Поэтому, когда лицо девочки просветлело, она тоже испытала немалое облегчение. Теперь ей оставалось одно: искренне поверить в то, что она только что сказала.
* * *
– Помоги… – простонала Джу. – У меня такое ощущение, что у меня все суставы заржавели.
Стрелки показывали семь часов вечера. Стены библиотеки сверкали чистотой, но это далось «чистильщикам» нелегко. Каждый раз, когда Элли поднимала руки или задирала голову, у нее отчаянно болели предплечья, плечи и шея. Присев на брезент рядом с Джу, она спросила:
– Что – руки болят? – С этими словами она стала растирать девушке плечи.
– Не то слово…
– Господи, зачем я во все это ввязалась? – устало вздохнула Элли. – У Рейчел дома есть бассейн и лошади. Лошади, представляешь? Если бы я осталась у нее, я могла бы плавать в бассейне, совершать верховые прогулки и гладить мягкие бархатные носы этих прекрасных животных, когда только захочу.
– Вот тебе мой нос, – сказала Джу, поворачиваясь к ней. – Он тоже мягкий, а кожа как бархатная. Можешь его погладить.
Элли устало погладила ее по носу.
– Похоже. Только вот бассейн где?
– Бассейна нет, – протянула Джу. – Но есть душ.
– Неважная замена бассейну.
– Совершенно справедливо.
– Вы долго еще собираетесь здесь лежать и жалеть друг друга? Или все-таки пойдете на обед? – Элли подняла глаза и увидела стоявшего рядом Картера, смотревшего на них с ироническим видом.
– Джу заржавела, – проинформировала его Элли. – Так что пища ей не поможет.
– Погоди… Кажется, он сказал «обед»? В таком случае я уже исцелилась. – Джу потянулась, поднимаясь на ноги.
– Вау, – протянула Элли. – Вот уж чудо, так уж чудо…
– А вот ты, Шеридан, работаешь всего один день, – произнес Картер, протягивая руку, чтобы помочь ей подняться. – И не могла устать слишком уж сильно.
– У меня все болит, – пожаловалась Элли. – Плечи, руки, спина…
– Ноги, ступни, голова… – пришла ей на помощь Джу.
– Щиколотки, икры, бедра, – сказала Элли. – Назови любую часть тела, и окажется, что ее пронзает боль.
На Картера, похоже, их жалобы впечатления не произвели.
– Обед облегчит ваши страдания, – проворчал он и повел их по направлению к обеденному залу.
Народу в школе было совсем мало, так что в обеденном зале накрыли всего несколько столов. Во главе одного из них сидела Элоиза в компании с Джерри Коулом, преподавателем точных наук, и несколькими другими учителями. За следующим столом в полном одиночестве расположился Сильвиан.
Когда Элли увидела его, у нее упало сердце. Она и представить себе не могла, что ей придется сидеть за одним столом с Картером и Сильвианом.
Элли подумала, что в этом будет заключаться некая двусмысленность, понятная, впрочем, ей одной. По крайней мере, так ей казалось.
Но Джу отчасти спасла положение, устроившись на сиденье рядом с Сильвианом.
– Помоги мне, Сильвиан, – произнесла она жалобным голосом. – У меня все болит.
– А что, собственно, случилось? – осведомилась только что подошедшая Рейчел, плюхаясь на стул рядом с Элли. – Почему страдает Джу?
– Она перетрудилась, – объяснила Элли. – Да и я чувствую себя не лучшим образом.
– Только не надо рассказывать мне о работе, – сказала Рейчел. – Ты отлично знаешь, что я люблю книги. Но сегодня я пролистала такое количество страниц, – тут она потянулась и негромко застонала, – что невольно задалась вопросом: зачем нам, ученикам этой школы, столько знаний? Нет, правда, даже подумать страшно, сколько информации мы должны упихать в наши бедные головы!
– А мы не можем вернуться к тебе домой? – поинтересовалась Элли. – По-моему, там гораздо лучше, чем здесь.
– Вы все просто дети по сравнению со мной, – проворчал Картер. – Я, например, весь день двигал мебель, а вы только стены мыли да книги с места на место переставляли.
– Тебе видней, – хором ответили девушки.
Казалось, их реплика послужила сигналом, поскольку в следующее мгновение двери буфетной распахнулись, из них вышли нагруженные подносами с едой официанты и начали расставлять на столах миски с дымящейся пастой.
– Вот дьявольщина, – разочарованно пробормотал Картер. – Опять паста.
– Чудесно, – воспрянула Джу, которая, в отличие от Картера, любила итальянскую кухню. – Надеюсь, она с сыром?
– Почему «опять»? – спросила Элли приятеля, когда официант поставил перед ними глубокую фаянсовую миску.
– Потому что нас кормят ей почти каждый день. Повара и его помощники слишком заняты ремонтом, чтобы думать о том, как разнообразить наше меню.
– Кто-нибудь слышал о Лайзе? – Джу переключилась на другую тему, когда официанты, расставив по столам миски с едой, скрылись в дверях буфетной, и в зале начались негромкие разговоры.
– А что с ней не так? – спросила Элли, накладывая себе на тарелку горячую пасту.
– Она не вернется в школу, насколько я знаю.
От неожиданности Элли уронила ложку.
– Что такое?! – Казалось, все выдохнули эти слова чуть ли не одновременно, после чего посыпались вопросы: – Что случилось? С какой стати? Она что – заболела?
Джу подняла руку, призывая друзей к тишине.
– Ее родители сделали радикальные выводы из того, что случилось в прошлом семестре… – Джу пожала плечами. – Короче говоря, она хотела приехать, но предки ей запретили. Решили отправить ее доучиваться в закрытую школу в Швейцарии.
Ответом ей послужило ошеломленное молчание маленькой аудитории.
– Что ж, не могу сказать, что совершенно их не понимаю, – с серьезным видом проговорила Рейчел. – Более того, я почти уверена, что аналогичное решение примут не только ее родители.
– Может быть, на следующий год она все-таки к нам присоединится? – озвучила свои мысли Джу. – Как-никак, выпускной класс.
– Ты хочешь сказать, – ледяным голосом произнесла Рейчел, – что если в этом учебном году у нас никого не убьют, ее предки, возможно, позволят ей вернуться?
– Что-то вроде этого, – ответила Джу.
За столом вновь установилась гнетущая тишина, которую на этот раз нарушила Элли. Подняв стакан с водой, она сказала:
– Предлагаю тост за Лайзу. И за то, чтобы больше никто не был убит!
Остальные ученики тоже подняли свои стаканы.
– За Лайзу! – возгласили они хором.
– И чтобы все остались живы! – добавила Джу.
* * *
В конце обеда Картер перехватил взгляд Элли, когда на них никто не смотрел, и указал кивком в сторону двери. Она заметила в его глазах нечто такое, от чего у нее на коже выступили мурашки. Впрочем, не успели они сбежать, как у них на пути неожиданно материализовалась Изабелла.
– А вот и ты, Элли… Отлично! Я как раз разыскивала тебя. Нам необходимо переговорить. Надеюсь, ты не против?
Элли виновато посмотрела на Картера и поспешила вслед за директрисой.
Кабинет Изабеллы находился в «аппендиксе» рядом с главной лестницей. Облицовка двери так тесно прилегала к полированным дубовым панелям стены, что тот, кто не знал об этом, мог пройти в шаге от входа в кабинет и не заметить его. Когда Элли плюхнулась в одно из кресел, помещавшихся перед большим полированным столом, Изабелла прошла в крохотный закуток за шторой, где находилась плита, налила воду в чайник и поставила его на огонь. Пока Изабелла занималась приготовлением чая, Элли заметила одну любопытную вещь: во всегда чистом и элегантном кабинете на этот раз царил беспорядок, и всюду, где только можно, громоздились пачки бумаг. Дверцы канцелярских шкафов были распахнуты, а любимый свитер-кардиган директрисы валялся, небрежно брошенный, поверх директорского портфеля, стоявшего на свободном стуле.
Элли задумчиво наморщила лоб, но, прежде чем успела хоть что-то сказать, Изабелла всунула ей в руку чашку с дымящимся чаем. Затем смахнула какие-то бумаги с сиденья своего кресла и с усталым вздохом опустилась на подушки. Поскольку теперь Элли получила возможность как следует разглядеть директрису, от ее внимания не укрылись темные круги, окаймлявшие ее карие, с золотистыми искорками глаза. Впрочем, обрушившиеся на школу неприятности не сделали Изабеллу суровее или жестче. Сняв очки, красовавшиеся по всегдашней привычке у нее на лбу, Изабелла положила их на стол и чинно сложила перед собой руки.
Элли полагала, что директриса начнет разговор с обсуждения происшествия в Лондоне и сообщит кое-какие подробности, касающиеся этого дела. Выскажет, например, свои догадки относительно того, кто ее преследовал. Но ничего подобного не произошло, поскольку, к большому удивлению девушки, Изабелла заговорила на совершенно другую тему.
– Когда ты находилась дома, представился ли тебе шанс поговорить с матерью о Люсинде? – деловито осведомилась директриса спокойным и ровным голосом.
– Да, – коротко ответила Элли, выдерживая пытливый взгляд своей визави. – И теперь я знаю, что к чему.
– Расскажи мне об этом подробнее.
Хотя беседа имела место всего неделю назад, Элли казалось, что прошла целая вечность с того времени, когда она, усевшись рядом с матерью за стол, потребовала у нее объяснений.
– Прежде всего, я сказала матери, что она, по вашему мнению, должна рассказать мне все, о чем раньше хранила молчание.
Изабелла, продолжая пристально смотреть на Элли, произнесла:
– И что же она тебе поведала?
Элли вспомнила, что когда мать выслушала ее требование, у нее на лице проступило выражение печали, а губы словно сами собой сжались в нитку. Складывалось впечатление, что ей трудно говорить о некоторых вещах. И тогда Элли решила ей помочь:
– Знаешь старуху по имени Люсинда? Ходят слухи, что она моя бабушка. Это правда?
На секунду Элли показалось, что мать опять промолчит или солжет, и подумала, что не простит ей этого никогда в жизни. Но мать решила наконец сказать правду. Обхватив себя руками, она произнесла:
– Я всегда знала, что рано или поздно ты узнаешь об этом. А когда ты уехала в Киммерию, окончательно утвердилась в этой мысли. Да, Элли, старуха Люсинда, как ты ее называешь, – моя родная мать и твоя бабушка.
Поскольку Элли почти в этом не сомневалась, то ни капельки не удивилась, выслушав слова матери, и лишь протяжно, со стоном, вздохнула. Подумать только, она дожила почти до восемнадцати лет, пребывая в полной уверенности, что родители ее матери давно умерли.
«Что ж, – сказала она себе, – теперь у меня по крайней мере есть бабушка».
Она откинулась на спинку стула и одарила мать гневным взглядом.
– И какого черта ты все это время лгала мне? Почему не позволила встретиться с одной из моих ближайших родственниц и лучше узнать ее?
– Знаю, тебе будет трудно в это поверить, – произнесла мать тихим, но твердым голосом, – но я не говорила правду, поскольку хотела защитить тебя.
– От кого и чего, интересно знать? От призрака? – зло бросила Элли, разволновавшаяся так, что у нее заныло сердце. – Ведь я по твоей милости всю жизнь считала, что она давно лежит в могиле. Нет, в самом деле, как ты могла лгать мне на протяжении стольких лет? А ты не подумала, что я, узнав об этом, окончательно перестану тебе верить?
Мать с шумом втянула в легкие воздух.
– Да, я поступила мерзко. И молю тебя о прощении. Но я просто не знала, что делать. Возможно, мне следовало-таки рассказать тебе обо всем, но тогда ты почти наверняка стала бы добиваться встречи с ней. А я не могла тебе этого позволить, потому что… потому что… тогда бы все рухнуло! Вся наша жизнь!
Элли озадаченно на нее посмотрела.
– Каким же образом встреча с родной бабушкой могла разрушить нашу жизнь?
– А таким, что она заполучила бы тебя, – быстро, без малейших колебаний ответила мать. – И я навсегда лишилась бы дочери!
Элли опустила голову, закрыла глаза и призвала себя к спокойствию.
«Еще одно бессмысленное заявление, которое ничего не объясняет».
Минуту подумав, Элли решила, что на этот раз не позволит матери так просто от нее отделаться.
– И что это значит? – с сарказмом спросила она. – Уж не пытаешься ли ты дать мне понять, что она похитила бы меня?
Но мать вовсе не собиралась сдавать свои позиции.
– Ты ничего не понимаешь, Эллисон. Поскольку никогда не встречалась с Люсиндой. А между тем она… могущественное и очень опасное существо. И всегда добивается того, чего хочет. Уж такой у нее характер. Никто не смеет становиться у нее на пути! Я… – Мать неожиданно замолчала, словно собираясь с духом. Потом заговорила снова, но уже медленнее и тише. – Когда мне было столько лет, сколько сейчас тебе, я очень от нее отличалась. Я отличалась от этой особы, которая стремилась всех и вся контролировать и говорила мне, как я должна поступать и что делать, какой бы сферы это ни касалось. Пусть даже речь заходила о второстепенных и даже третьестепенных вещах. О том, к примеру, что мне носить, куда ходить, какой журнал читать – и так далее. Она решала за меня буквально все, и поначалу я это терпела. Но потом, повзрослев, подняла мятеж. Более всего мне не хотелось стать такой, как она. То есть богатой и несчастной. Ее деньги меня никогда не интересовали. Я просто хотела быть самой собой и принимать собственные решения. – Она одарила Элли задумчивым взглядом и добавила: – Похоже, я ошибалась все эти годы, вводя тебя в заблуждение… Ведь если кто и способен понять меня, то только ты – и никто другой. Верно?
«Верно, – подумала Элли, – и отчасти я тебя понимаю. Но только отчасти».
– Что ж, коли она действительно такая, как ты говоришь, то от нее, возможно, и впрямь следовало держаться подальше. Но не следовало лгать мне на ее счет. Потому что я сама должна была принять решение. Как в свое время это сделала ты.
Мать скривила губы в горькой улыбке.
– Изабелла сказала мне то же самое. Но ни ей, ни тебе не пришлось побывать в шкуре дочери Люсинды, поэтому ни она, ни ты не имеете представления, какова она на самом деле.
– Мам, а кто такая Люсинда? И почему ты так ее боишься? Насколько я понимаю, это какая-то важная шишка. Но кто она в действительности? Королева? Богиня?
Ей не понравилась ироническая улыбка на губах у матери.
– Ни то, ни другое, – сказала она. – Но власти у нее примерно столько, сколько у королевы или богини.
Элли с минуту внимательно смотрела на мать.
– И что ты хочешь этим сказать?
Мать медленно, со значением произнесла:
– Прежде всего, ее фамилия Мелдрам.
Элли ахнула.
– Этого просто не может быть.
Мать молча кивнула…
– Итак, моя бабушка – Люсинда Мелдрам, – сказала Элли, вновь вспоминая о том, что сейчас сидит в кабинете Изабеллы. Последняя слегка наклонила голову, словно подтверждая данную информацию.
Эти имя и фамилия все еще жгли Элли рот. Словно очень острая специя. В самом деле, как такое могло статься? Люсинда Мелдрам считалась одной из известнейших женщин в британской политике. Первая женщина-канцлер, а ныне – глава Всемирного банка, позволявшая себе давать советы президентам, премьер-министрам и королям. Даже Рейчел изумилась и пришла в некоторое смятение, когда Элли рассказала ей об этом.
– Спасибо, что убедили маму рассказать мне о Люсинде. Сомневаюсь, что без вашего воздействия она когда-либо отважилась сообщить мне это имя. Между тем для меня очень важно знать правду.
– Просто время пришло. Вот ты ее и узнала, – сказала директриса. – Хотя и с опозданием. – Она выпрямилась в своем кресле. – Я знаю, Элли, что у тебя множество вопросов относительно того, что это может значить для тебя лично, и дает ли это тебе право посещать занятия в Ночной школе. Но прежде чем поговорить на эту тему, мне необходимо обсудить с тобой инцидент в Лондоне и объяснить, что может за этим последовать.
Элли старалась держаться по возможности спокойно, но после этих слов Изабеллы сердце у нее забилось с удвоенной силой.
– Как ты, наверное, уже поняла, – продолжила Изабелла, – кое-кто наблюдал за твоим домом в ту ночь. По правде говоря, за твоим домом наблюдали с той самой минуты, когда ты туда вернулась. И днем, и ночью.
Элли кивнула.
– Но охранник оставил свой пост вскоре после одиннадцати вечера, когда получил смс от жены о том, что внезапно заболел их ребенок. Прежде чем уйти, он позвонил Раджу, разговаривал с ним, и тот лично отпустил подчиненного.
Изабелла сделал паузу, чтобы набрать в грудь воздуха, а Элли почувствовала, как у нее на руках выступили мурашки. Прежде чем директриса продолжила свою речь, Элли уже знала, что она примерно скажет.
– Но все дело в том, что Раджу никто не звонил, он не разговаривал со своим агентом, а жена агента никакого сообщения мужу не посылала, поскольку их ребенок чувствовал себя хорошо.
– Это все Натаниэль, – выдохнула Элли.
Изабелла кивнула.
– Записи телефонных переговоров агента подтверждают, что тот действительно звонил Раджу, но его звонок был переведен на другой номер.
Вспоминая ту ночь и отдававшиеся эхом на пустынной улице шаги преследователя, Элли испытала такую злость, что ей захотелось треснуть кулаком по ручке кресла.
– Какого черта? – Элли с громким стуком поставила свою чашку на край стола. – Зачем он все это делает? Не понимаю, что он пытается доказать и из-за чего так старается.
Директриса молчала не меньше минуты, будто решая, что можно сказать Элли, а что нет.
– История одержимости Натаниэля ложными идеями непроста, – сказала наконец Изабелла. – И если я попытаюсь рассказать ее тебе во всех деталях, то на это уйдет несколько часов. Ты должна знать главное: добраться до тебя – это, в общем, второстепенная задача. Потому что его главная цель – я.
– Вы? – переспросила пораженная Элли. – Я… я… вас не понимаю…
Изабелла потерла кончиками пальцев виски.
– Мне действительно понадобится пропасть времени, чтобы объяснить, почему все сложилось именно так, а не иначе, но тебе достаточно будет знать, что у нас с ним разные взгляды на то, как должен функционировать этот мир. Пока Люсинда держит мою сторону, преобладает моя точка зрения. Конечно, она не всегда поступает так, как предлагаю я, но все-таки ко мне прислушивается. – Она поднесла к губам чашку, сделала глоток чаю, чтобы промочить горло, и добавила: – Но существующее положение вещей не устраивает Натаниэля, и он готов на все, чтобы это изменить.
Она нахмурилась и погрузилась в размышления. Между тем Элли складывала в голове фрагменты головоломки воедино, чтобы попытаться осмыслить ситуацию в целом.
– Извините, но я все еще плохо вас понимаю. Что конкретно он хочет?
– Можешь не извиняться… Владеющая Натаниэлем навязчивая идея сродни сумасшествию. – Изабелла печально улыбнулась. – Натаниэлю не нужна Киммерия. Вернее, нужна, но лишь как очередная ступенька в своем восхождении к политическим вершинам. Ему, видишь ли, мало Киммерии и ночной школы. Он хочет забрать бразды правления куда более крупной и разветвленной организации, в которой Киммерия является одним из кирпичиков. Сейчас эту организацию возглавляет Люсинда, а я считаюсь ее ближайшим советником. – Она некоторое время смотрела на Элли в упор, словно пытаясь понять, в состоянии ли девушка осознать важность сказанного. – Мы – могущественное сообщество, Элли… А Натаниэль стремится прибрать его к рукам.
– А каким образом Киммерия может помочь ему в осуществлении своей цели?
– Это не просто объяснить, но Киммерия является местом, откуда все пошло. Она, если хочешь, сердце нашего сообщества. Контрольная палата специального фонда Киммерии управляет не только школой. Некоторые ее члены занимают важные посты и в самой организации. В определенном смысле, мы – ядро всех ее подразделений. – Изабелла сложила руки кольцом, изобразив это самое ядро. – Так что если он избавится от меня и захватит власть в школе, то потом сможет избавиться и от Люсинды. После чего Контрольная палата выберет его председателем. Так, по крайней мере, он думает. Что и говорить, план достойный. Он уверен, что ему удастся его осуществить, и сейчас над этим работает. Пытается для начала дискредитировать мою особу, то есть показать членам Контрольной палаты, что я не только не в состоянии руководить школой, но даже не способна обеспечить безопасность учащихся… – Она на секунду замолчала, поскольку у нее от волнения перехватило горло. Потом продолжила: – Ну, теперь тебе удалось осознать суть проблемы? – Протянув руку, она взяла с края стола несколько каких-то бумаг, сложила их в аккуратную стопочку и вернула на место. – Запомни: ты лишь пешка в этой игре, я же – ладья, защищающая королеву.
– Королеву Люсинду, – задумчиво пробормотала Элли. Затем посмотрела на свою шефиню. – А почему он так ненавидит вас и Люсинду?
Изабелла ответила ей холодным взглядом.
– А вот это, – сказала она, – будет темой нашей следующей беседы.
– Прошу меня извинить, – произнесла Элли, размышляя над тем, как вести себя в сложившейся ситуации, – но я никак не могу взять в толк, почему Люсинда не может остановить этого человека? Если вы расскажете ей о происшествии в Лондоне и о том, что я в опасности, то… должна же она как-то на это отреагировать… Ведь она не захочет, чтобы со мной что-нибудь случилось, не так ли? И придет нам на помощь…
В кабинете установилось тягостное молчание.
– Люсинда в курсе произошедшего, – наконец сказала Изабелла. – Но по какой-то причине не хочет оказаться вовлеченной в это дело.
– Неужели такое возможно? – отказываясь верить в слова директрисы, с изумлением спросила Элли. – Но почему?
Директриса наградила ее неодобрительным взглядом, а потом произнесла очень официальным тоном:
– Понимаю, что ты жаждешь узнать всю подноготную этой интриги, Элли, но скажу тебе еще раз: дело гораздо сложнее, нежели ты думаешь. И тебе придется удовольствоваться тем, что ты узнала, поскольку я больше не намерена распространяться на эту тему. Просто не имею права. Ты же должна принять к сведению, что мы должны всеми силами защищать друг друга, не дожидаясь помощи от Люсинды или еще кого-то из вышестоящих. Да, чуть не забыла: я подключила к этому делу Раджа, и теперь его люди будут защищать Киммерию и вести круглосуточное наблюдение за ее территорией. Он знает о Натаниэле и его тактике лучше, чем кто-либо. Кроме меня.
Последние слова директриса произнесла так тихо, что Элли едва их расслышала. Элли злилась, чувствовала острую досаду и растерянность. В который уже раз ее безопасность зависела от действий незнакомых ей людей; сама же она, не имея полной информации, оказывалась беспомощной перед возможной угрозой, поскольку не знала, кто и с какой стороны может нанести ей удар.
Подняв голову, девушка неожиданно встретилась глазами с внимательным взглядом директрисы. Последняя, казалось, отлично знала, о чем она думает.
– Тебе, Элли, придется сыграть в этом опасном спектакле одну из главных ролей, – сказала она куда более мягким, чем прежде, голосом. – В Лондоне ты хорошо показала себя, проявив достойные похвалы твердость и спокойствие. Кроме того, ты действовала быстро, решительно и не по шаблону, а также в точности выполнила все мои инструкции. Должна тебе сказать, что далеко не все люди способны на такое. По этой причине, а также потому, что твоя успеваемость в прошлом семестре значительно улучшилась, я рекомендовала тебя к поступлению в Ночную школу. И учти: все тренировки ты должна пройти в ускоренном режиме.
Услышав это, Элли так разволновалась, что едва могла дышать.
– Я… Я…
– Тренировочная программа в этом семестре будет посвящена изучению и совершенствованию приемов самообороны, и тебе придется работать в спарринге с весьма опытными в этой сфере людьми. Так что держись, девочка… – Протягивая на прощанье Элли руку, Изабелла одарила ее испытующим взглядом. – То, что произошло с тобой в Лондоне, не должно повториться. Никогда…
