Текст книги "Вальдор: Рождение Империума (ЛП)"

Автор книги: Крис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

СЕМНАДЦАТЬ

Окруженный рваным коронным разрядом от входа в атмосферу, орбитальный посадочный модуль прожег себе путь через облака. Ко времени, когда он вышел в открытое пространство, его бока почернели, а тормозные установки выли на полной мощности. Он замедлился, грузно маневрируя, чтобы выйти на главный вектор сближения, и затем снизился над северной зоной шпилей Дворца. Вскоре он уже парил над широкой посадочной платформой, бывшей частью растущего зародыша сооружения, которое однажды поднимется ввысь на многие сотни этажей и будет увенчано рядами батарей макро-пушек, аналогичных орудиям линейных крейсеров.

Посадочный модуль выплюнул дым, окутавший его подобно юбке. Коснувшись поверхности, его стабилизирующие опоры расширились, двигатели отключились, и окружающее бока мерцающее марево постепенно рассеялось. Входной люк открылся, и пять стражей в невыразительных масках спустились сквозь пар, каждый в темно-красных одеждах и с шипастым силовым копьем.

Наконец главная рампа с шипением опустилась, выплеснув глубокий желтый свет на забрызганную грязью площадку. Одинокий старик сошел вниз, шаркая и опираясь на длинный деревянный посох при ходьбе. Капюшон его одежды был откинут, обнажая худосочную голову как у хищной птицы.

Все присутствующие на стоянке немедленно поклонились – стражи, смотрители порта, прислуга, спешившая обслужить топливопровод посадочного модуля, сотрудники протокольной службы и досмотрщики, парящие на краю платформы со своими автоперьями и инфопланшетами.

Все, кроме одного, склонявшегося лишь перед Императором.

– Лорд Малкадор, – сказал Вальдор.

– Генерал-капитан, – тепло улыбаясь, ответил Сигиллит. Он подошел к Вальдору и положил костлявую руку на его латную перчатку. – Рад Вас видеть. Впрочем, с воздуха…

– Да, повреждения, – отозвался Вальдор, убирая перчатку и сопровождая Малкадора к открытому проходу, украшенному позолоченной аллегорией на Объединение: идеализированные мужчина и женщина в тени милостивого ангелоподобного защитника. – Мы поговорим об этом наедине.

Оба вошли внутрь, сперва облаченные в мантии стражи следовали за ними, но затем, в извивающихся коридорах огромного пространства Дворца, оставили их. Они шли вверх через безмолвные и пустые помещения, взбираясь по закрученному колодцу мраморных лестниц, пока, наконец, не вышли в высокую галерею, заставленную обшарпанными скульптурами. Зимний свет, все еще тусклый из–за грозовых облаков, собрался на западе, скрадывая цвета изысканных гобеленов. Через высокие окна ясно виднелись далекие вершины – широкий каменный венец, светящийся под вихрящейся тенью.

– Я рад вернуться, – сказал Малкадор, подходя к тумбе из полированного альвуда[10]10
  Ahlwood – возможно, искаженное «ashwood» – ясень.


[Закрыть] и взяв кристальный кувшин воды. Он налил себе стакан и предложил другой Вальдору, затем сделал глоток. – Луна совсем не такая, какой я ее запомнил. Там все еще царит ужас, прямо как раньше во многих местах здесь. Я полагаю, Селенар сами себя загнали в безумие.

Вальдор кивнул.

– Они приняли Вас лично?

– Мы пока до этого не дошли. Для следующей стадии потребуются эмиссары.

– Этого будет недостаточно.

– Нет, думаю, нет. Поэтому я и вернулся: как проявил себя Легион?

Выражение лица Вальдора сложно было понять.

– Достаточно хорошо, – сказал он. – Конечно, есть слабости, но у них получится лучше в следующий раз. Набор и обучение остаются… обременительными.

– Тогда придется удвоить усилия, – произнес Малкадор. – Принимая во внимание их силы, нам потребуется больше одного подразделения. Трех, я думаю, будет достаточно.

– У нас еще нет трех.

– Тогда нам нужно работать усерднее, – Малкадор поставил стакан и пошел вдоль галереи, его мягкая обувь утопала в ковре. – Были ли Катаегис в силах мятежников, которые дошли сюда?

– Немного, – сказал Вальдор, идя рядом с ним.

– Так они не исчезли полностью, – Малкадор поджал сухие губы. – Я боюсь, полюбить их замену будет труднее. Однако мы создавали их не для товарищества. – Он достиг точной копии древнего греко-римского метателя диска в натуральную величину, выполненной из неразрушимого камня с точностью до мельчайших деталей. – Как обычно, Он настаивает на этой спешке. Он желает, чтобы мы сейчас же заполучили генокульты, построили флот и довели Легионы до полной боеготовности. Ему бесполезно рассказывать о том, как сложны подобные дела, поскольку Он видит лишь цель, а не путь к ней. Когда–нибудь это может навлечь на нас беду.

– Высший Лорд Кандавир была освобождена от должности, – сказал Вальдор.

Малкадор поднял бровь.

– Это значит… навсегда?

– Она не вернется.

– А. Жаль. Она мне нравилась.

– Мне тоже.

Малкадор улыбнулся – со смесью ироничного веселья и легкого умиления.

– Правда, Константин? Я не думал, что кто–то может Вам понравится. – Он посмотрел в окно, туда, где солнце разорванными лоскутами ползло через далекие горы. – Нам потребуется новый маршал-провост. Я подумаю над этим. Но, впрочем, я отвлекся – расскажи мне все об ущербе Сенаторуму.

Выражение лица Вальдора не менялось.

– Астарте дали все шансы. Я сдерживался до последнего. Она могла сменить курс, если бы хотела. Если быть честным, мне все еще трудно понять ее идею.

– Как и должно быть, – сказал Малкадор. – Для Вас предательство – не более чем абстракция. Будь это кто–то другой, Астарте не позволяли бы так много, но тогда Он очень высоко ее ценил. Что с репозиториями?

– Разрушены. Хранилище было очищено, уровни над и под ним запечатаны.

– Хорошо, – произнес Малкадор и пошел дальше. Его движения на первый взгляд казались скованными из–за возраста, но за ними скрывалась кипучая энергия. – Об этом разойдутся новости. Многие глаза, что наблюдали за нами, ослабят внимание, но лишь ненадолго. Слишком высокая цена за столь краткую передышку, но она будет скомпенсирована. Я скажу Ему, что Темницу теперь можно переориентировать – Он пожелает заложить фундамент Врат как можно скорее.

– Мне не нравится скрывать правду от братьев, – сказал Вальдор, впервые с долей упрека в голосе. – В прошлом ложь всегда оставляли Вашим людям.

Малкадор засмеялся.

– Вам придется привыкнуть – это потребуется еще не раз, – его кривая улыбка медленно угасла. – Если бы проскочил хоть какой–то намек, если бы хоть одна душа вне нашего стального круга узнала, что мы уже сделали копии и отправили их на Луну, тогда оставшиеся хранилища были бы в настоящей опасности. Все должно было выглядеть по-настоящему. И, как Вы и сказали, Астарте действовала по собственной воле – она могла отступить.

– Но ее имя останется в документации проекта?

– Насколько мне известно. Легкая ирония – кажется, Ему это нравится, – Малкадор дошел до дальнего конца галереи, где не было окон, а облицовка становилась темнее от мягкого свечения размещенных в нишах люменов, и его голос стал тише. – Но есть еще кое–что, нечто совершенно неожиданное. Он считает, что примархи Легионов могли уцелеть после всего произошедшего. Император направил свой разум в эфир и нашел там некие отголоски. По его словам, он думает о том, что есть возможность вернуть примархов.

Вальдор нахмурился.

– Этого не может быть. Я был там. Резервуары-колыбели были разрушены. Там не на что…

– …было смотреть. Как и в наших репозиториях. Но есть вероятность, что они не погибли. Возможно, их разбросало.

– Невозможно.

– С таким врагом возможно все.

– Но если они получили их, почему не уничтожили?

– Потому что не могли? Простое проникновение в то помещение должно было стать для них чрезмерным испытанием. Или, может, у них были другие причины, установленные собственными правилами. Говорят, им нравятся игры.

Вальдор выдержал долгий взгляд Малкадора.

– Не было новых генералов, – пробурчал он себе под нос.

– Вы выглядите почти расстроенным.

– Конечно, нет.

– Ну же, друг мой. Это хорошие новости. Крестовый Поход невероятно ускорится, если мы вернем утерянное той ночью. Представьте себе Легионы, воссоединенные со своими родоначальниками, как и всегда предполагалось.

Вальдор некоторое время ничего не говорил, хотя продолжал хмуриться. Когда он наконец ответил, его голос звучал задумчиво.

– Я помню, как выносил сосуды из пламени, – сказал он. – Я помню, как чувствовал жизнь, бьющуюся под стеклом. А затем помню, как наблюдал за их появлением из амниотических баков, блестящих от влаги подобно новорожденным. После я смотрел, как растет их число, как им выдают оружие и учат им пользоваться. Я видел все это, и ничего не говорил. И все же Астарте, знавшая их лучше всех, верила, что без своих примархов они столь опасны, что попыталась уничтожить их.

Малкадор серьезно посмотрел на него.

– О чем Вы говорите, Константин?

– О том, что если их родоначальники действительно были разбросаны, будет ли мудро искать их? Не должно ли оставить их там, где они находятся? Уничтожить? Если они живы, на них будет метка тех, кто их похитил.

Малкадор кивнул.

– Риск. Но мы не были бы там, где мы есть, не рискуя, – он потянулся и похлопал Вальдора по руке. – Мы еще поговорим об этом. Вы еще поговорите об этом с Ним, когда Он вернется. Отточите свои аргументы – насколько я могу судить, Император решительно настроен искать примархов. Он даже стал называть их Своими «сынами». Можете это представить? И я не мог, пока сам не услышал это от Него. Может, даже есть какая–то устойчивая привязанность, но как долго она продержится, я не знаю.

Вальдор колебался.

– Значит, Его человеческие чувства еще не угасли до конца.

– Как Он и предсказывал. У всего есть цена.

Тут Вальдор вспомнил, что говорила Кандавир, ежась от холода, когда ее мечты утекали от нее.

Ты позволяешь этому свободно распространяться сейчас, и ты не сможешь справиться с этим потом.

– Каждый шаг в любом направлении окружен опасностью, – мрачно сказал Вальдор.

Малкадор вновь изумился.

– Так было всегда. Не говорите мне, что Вы жалеете об этом, иначе я начну сомневаться в Вашей верности делу.

Если он ожидал, что Вальдор будет этим разозлен, то был разочарован. Генерал-капитан просто отвернулся, отчего его длинный плащ взметнулся вокруг него, и зашагал обратно вдоль галереи, оставляя Сигиллита позади, в тенях.

– Как Вы могли сомневаться в этом? – сказал он, будто ни к кому не обращаясь, или, может, к кому–то, кого давно уже не было. – Это дело – буквально все, что у меня есть. Я могу лишь надеяться, что если мы сейчас пойдем по этому новому курсу, то сможем сказать то же самое об этих… сынах.

После неопределенного времени в искусственной коме Самонас вновь пробудился в мире мучений.

Придя в себя, он еще некоторое время восстанавливал чувства. Сначала была лишь агония, горящая в каждом нерве и от которой его кожу, казалось, раздирало крюками. Через некоторое время он смог взять ее под контроль, используя техники, которым обучали в Ордене, и все вокруг успокоилось до размытого покрова вполне терпимой боли.

Он находился в медицинском центре в Башне, который он узнал с прошлых периодов восстановления после сражений. Стены были вычищены добела. Дроны апотекариона щелкали и жужжали, прогоняя булькающие жидкости через свои внутренности. На фоне трудилась небольшая часть прислуги Башни, измеряя образцы и подготавливая смеси. Самонас наблюдал за их работой из–под полуприкрытых век, неподвижно лежа на металлической койке.

На протяжении долгого времени это было все, что он мог делать. А затем, как только он почувствовал, что сила начинает возвращаться к конечностям, прислуга исчезла. Дроны откатились на своих бряцающих стойках-опорах, затем отключились. На дальнем конце разъехались двери, и вошел его повелитель.

Самонас призвал все свои силы, готовясь к выговору. Как обычно, лицо генерал-капитана не казалось особенно мрачным. Скорее наоборот – он выглядел более спокойным, чем когда они последний раз говорили наедине.

– Восстанавливаешься? – спросил Вальдор, подходя ближе к изголовью койки.

Самонас еще не мог двигать шеей, но сумел тяжело сглотнуть.

– Верю, что так, – сказал он.

– Тело – однозначно. Чтобы его убить, нужно что–то посильнее пламени. Но разум? Дух?

– Приемлемо.

– Ты командовал защитой Сенаторума.

Самонас почувствовал, как холодный обломок вины ударил его прямо в сердце. Возможности уйти от этого не было.

– Да, – проговорил он. – Это моя ошибка.

– Нет, не совсем, – Вальдор позволил мимолетной полуулыбке коснуться его сурового лица. – Ты хотел действовать раньше. Я отклонил это. В твоих действиях нет вины. Твоя задача не заключалась в том, чтобы не дать ей добраться до Темницы, как ты предполагал. Достаточно было лишь не дать творимым ею разрушениям зайти слишком далеко. Ты выполнил это с образцовой эффективностью. По правде говоря, даже лучше, чем я ожидал: когда стража Дворца вошла в тоннели, в живых не осталось ни одного из Образцовых Кастелянов. И конечно, я даже не думал, что ты сможешь добраться до Темницы вовремя, чтобы встретиться с ней лично. Это было впечатляюще, хоть у тебя и останутся шрамы в награду за твою скорость.

Самонас слушал с растущим недоумением.

– Не для… но я… репозитории…

– Я больше ничего не скажу. Ты больше ничего не спросишь. Все так, как должно быть.

На мгновение Самонас подумал, что это был сон – какой–то бред, исполнение желаний. Но, с другой стороны, он больше не мог спать.

– Как прикажете, – слабо сказал он.

Вальдор наклонился ближе, изучая раны, полученные Самонасом. Он кивнул для порядка, видимо, удовлетворенный тем, что они исцелятся.

– У подобных действий есть определенная ценность, – проговорил он. – Риски высоки, но награды значительны. Настоящие угрозы нельзя симулировать, хотя они могут существовать. Я верю, что эта модель должна быть расширена. Я хочу, чтобы ты подробнее изучил ее, когда излечишься.

Самонасу было трудно уследить за этим.

– Прошу прощения, повелитель, – сказал он, поморщившись, когда его челюсть щелкнула. – Я не уверен, что понимаю.

– Я говорил с Сигиллитом, – ответил Вальдор. – Он склонен верить, что наши враги развлекают себя играми. Его идея заключается в том, что они связаны этими факторами, которые одновременно являются и слабостью, и силой. Если нам нужно от них защититься, мы должны делать то же самое. Создавать угрозы, реагировать на них. Поставить себя в ситуацию, когда кто–то желает причинить Ему вред. Подпустить их ближе, принять риск в обмен на знания, который мы получим. Чем сильнее мы станем здесь, тем больше будет их желание подавить нас. У них есть неограниченные ресурсы – нам нужно работать, чтобы соответствовать.

Пока разум Самонаса постепенно очищался, он начал видеть, к чему это идет.

– Военные игры, – предположил он.

– В некотором роде, – сказал Вальдор. – Что говорили Громовые Воины, когда проводили спарринги? Борьба до первой крови. Мы должны вдохновиться этим, только в качестве приза будут выступать этот Дворец и Он.

Самонас снова почувствовал пустоту в голове. Он предположил, что в его крови все еще находились какие–то мощные нейроподавители.

– Будет сделано, – ответил он.

Вальдор вновь выпрямился.

– Поправляйся скорее. Для тебя есть работа, которую нужно сделать, когда будешь готов.

Всегда есть работа, которую нужно сделать.

– Как прикажете, – повторил он.

И тогда Вальдор действительно улыбнулся – необъяснимо, но без всякого сомнения. Эта улыбка была вызвана не весельем или насмешкой, а, скорее, успешным завершением дела, как если бы петляющая дорога наконец–то привела идущего по ней к давно обещанной цели.

– У тебя будто есть сходство с Темницей, – сказал он. – Работа будет трудной, но это место не останется призраком старого вмешательства Астарте. У Императора есть в мыслях другие планы на него, благодаря которым со временем оно станет самым защищенным местом во всей галактике.

Он отступил, и тут же Самонас почувствовал, как хрупкое сознание покидает его. Он уже понимал, что восстановление будет трудным.

– Империум рожден, Дворец в безопасности, – сказал Вальдор. – И я верю – все, что сейчас ему нужно – это Трон.

ЭПИЛОГ

Нужно было выбраться с планеты. Судя по тому, как все шло, на Терре скоро не останется ни одного уголка вне поля зрения любопытных глаз. Это походило на когтистую хватку, которая постепенно сжималась и медленно скрывала оставшийся свет.

Женщина быстро покинула Дворец, воспользовавшись скиммером из транспортного парка Кандавир. В царящем смятении ускользнуть в ночь и продолжать движение оказалось удивительно легко. Ко времени, когда все успокоилось, а охрана начала активизироваться, она была уже очень далеко и уходила еще дальше.

Ей понадобилось всего несколько дней, чтобы сделать все необходимое. Путешествия за пределы планеты были редкими и сложными в организации, в теории ограниченными субсветовой сетью Солнечной Системы и малым количеством действующих маршрутов средней дальности вне ее. Никто не знал, насколько далеко можно за них зайти, или что будет ждать там, если туда добраться. Теперь, когда на Терре больше не было места воображению, там оставались неизведанные возможности.

Потребовалось немало денег и упорства, но в итоге она оказалась в пузатом грузовом транспорте на посадочной площадке захудалого орбитального порта в номинально свободной республике Харад-Ну. На борту все нервничали – было ясно, что этот полет не совсем легален, даже по меркам такого захолустья – и вели себя так, будто имперские силовики нагрянут в любой момент с проверкой личности.

Так что женщина сидела тихо, обложившись своими вещами, и по сотне раз перепроверяла ремни безопасности в ожидании начала обратного отсчета. Она проходила теоретическую подготовку, но практика все еще нервировала ее. Ей сказали, что на орбите ждет гораздо больший корабль. Межзвездное судно, одно из тех, что продолжало вести торговлю даже в самые темные, одержимые анархией дни, и пережило худшее, что обрушивала на него галактика. Его капитан был человеком с забавным именем Альфуаз де Кетаста-Фоэль, который сам себя называл «вольным торговцем», что для нее выглядело абсурдно. Абсолютно все действующие невоенные звездные корабли работали вне хватки Адептус Терра, но это определенно изменится в ближайшем будущем, и торговцам всех мастей не позволят более быть вольными.

Она ждала, слегка вспотев, чувствуя нагрев палубы по мере того, как двигатели заработали, чтобы набрать скорость. Женщина была почти уверена, что этот крепкий корабль не даст им нагреться сильнее, но теперь убедилась в обратном.

С первым толчком она вздрогнула, вцепившись в подлокотники так, что ее костяшки побелели. Ее сковало огромное, сокрушающее давление инерции, за которым последовал тошнотворный рывок к огромной скорости. Она видела, что за иллюминаторами бушует огонь, а ее сиденье жутко трясло. Это продолжалось дольше, чем хотелось бы, и ее желудок болезненно крутило.

Затем, наконец, худшее отступило, и иллюминаторы очистились. Женщина вновь посмотрела вверх, все еще крепко держась за свое место, и увидела, как появляется покров звезд, а серо-голубая сфера Терры удаляется. В отдалении уже виднелся колосс «Аркебузы», подобный висящей в космосе цитадели.

Понадобится больше часа, чтобы добраться до него. После этого может пройти еще много дней, прежде чем они попытаются сойти с орбиты и уйти в пустоту. Все, что последует дальше, было неясным, но у нее имелось в запасе немного времени, чтобы подвести итоги и обдумать то, что она делала.

Когда сильная тряска прекратилась, женщина расстегнула фиксаторы для рук и потянулась к устройству, переданному ей Кандавир. Оно все еще было в целости и сохранности, хотя за все эти долгие месяцы путешествия она ни разу не осмелилась использовать его. Сейчас же, когда она находилась вне досягаемости Империума, пусть даже только согласно букве закона, ей казалось, что будет правильно наконец–то понять немного больше. В конце концов, она рисковала жизнью.

Она подключила аудекс-вход к своей внутренней комм-бусине и активировала защитное поле вокруг аугмиттера. Затем она откинулась назад, устроилась поудобнее и включила запись.

В пустоте снаружи медленно приближался галеон вольного торговца.

«Маулланд Сен, – раздался голос, которого Армина никогда раньше не слышала – зычный, уверенный, отчетливый. – Не то место, о котором я вспоминаю с теплотой».

Она продолжила слушать.

Кандавир, в свою очередь, много дней шла через плато. Припасы, которые ей удалось собрать, быстро истощались, и у нее появлялись сомнения, что она проживет достаточно долго, чтобы увидеть подножия гор. Как выяснилось, мир за пределами Дворца был дружелюбнее, чем она думала, – те, кто жил в многочисленных городских поселениях Гималазийского массива, принимали ее, предлагали еду, даже давали место для ночлега.

Но она не могла мешкать. Новости о безуспешном штурме Дворца быстро просочились по транзитным путям, и отряды силовиков Арбитрес начали выставлять регулярные патрули. Среди множества населения потрясение уступило место настороженному страху – ощущению, что старые мрачные времена не так далеко позади, как все надеялись.

Так что она продолжала идти, присоединяясь к толпам странников, которые бесконечно шли туда и обратно от бьющегося сердца Империума: торговцы, генералы, авантюристы, надеющиеся построить новую жизнь, и выгоревшие человеческие оболочки, рассчитывающие забыть старую.

Женщину никто не узнал. Спустя несколько дней в дороге ее защитный костюм стал таким побитым, что она походила на любого старого бродяжку, а спустившись достаточно, чтобы климат потеплел, она сменила его на гражданскую одежду. Ей удалось получить доступ к старым денежным резервам из полузащищенного терминала в Анкандаа, что ее удивило. Вальдор мог заблокировать их, если бы хотел, так что он, очевидно, не намеревался заморить ее голодом.

После этого стало немного проще. Кандавир смогла нанять транспорт и отправилась на юго-запад, через пересохшие равнины. По дороге она вспомнила свою поездку на Арарат, ее дискомфорт и перспективы, и ощутила укол обиды. Это уже казалось чем–то давним в мире, частью которого она пробыла некоторое время, но теперь была изгнана из него навсегда. Хлипкие воздушные суда, которыми она пользовалась из соображений секретности, сменились на еще более хлипкий наземный транспорт, так что было трудно не ощутить силу смещения с должности.

Дни стали неделями. Империум, казалось, стабильно усиливал меры безопасности, и потому раздобыть билеты на поездки между провинциями становилось все труднее. Последнее большое испытание для нее – небольшой солончак, тянущийся до Занбара на восточном обрыве-побережье Африки – оказалось особенно проблематичным, и ей пришлось потратить большую часть убывающих денежных запасов, чтобы избежать серьезных проблем.

Впрочем, оказавшись на родном континенте, Кандавир несколько расслабилась. Запахи старой красной земли, пыль в воздухе и привкус древесного угля домашнего обжига вернул ее назад. Везде, куда бы она ни подалась, встречались признаки реконструкции и перестройки, беленые рокритовые города поднимались из пыли их разоренных предтеч. Раптор Империалис гордо парил в таких местах, бездвижно вися в горячем сухом воздухе, но готовый затрепетать, когда перед дождем с севера налетал ветер.

Быть лишенной груза ответственности начинало даже казаться приятным. У нее не было ни влияния, ни силы, ни больших денег, лишь одежда на ней, но здесь чувствовалось какое–то странное ощущение свободы, будто камень с души упал после долгого времени взаперти.

Она вернулась жаркой влажной ночью. Воздух был насыщен солью, и с востока дул жесткий ветер. Ее сердце заныло при виде старых знакомых мест спустя столько времени. Здесь еще не началась реконструкция, и руины были более-менее такими же, какими зооипа оставили их, все еще почерневшие и без крыши. Она прошла вдоль старой центральной улицы поселения с налипшей на ботинки пылью и окунулась в то, что осталось от ее детства.

Никого не осталось, даже мародеров. Несколько сгорбленных собак крутились в сумеречных тенях, слабо скуля, но они убежали, когда женщина пригрозила им палкой. К тому времени, когда она дошла до поселения на краю города под тенью рощи сучковатых марула[11]11
  Марула – двудомное дерево семейства сумаховые.


[Закрыть], тишина стала почти невыносимой.

Она нашла свою старую комнату, открытую звездам, как и все остальные, и съежилась в углу. Тут даже пахло как–то знакомо, несмотря на резкий душок пепла и помета диких животных, которые устроили здесь до нее свое логово. Когда ее наконец накрыла усталость, она легла на спину и посмотрела на яркие блудные звезды в чистом летнем небе.

Это только начало. Уже строятся корабли, которые доставят эту армию к звездам.

Та встреча казалась сном, чем–то, чего никогда не происходило на самом деле. Она всегда должна была оставаться здесь. Кандавир ошиблась, покинув это место – нужно было остаться с отцом, рассказывать друг другу истории и восстановить жизнь среди сухой грязи.

И все же когда женщина проснулась утром, она увидела, что спасать было почти нечего. Если бы она пожелала остаться, ей пришлось бы начинать с чистого листа. Она ничего не знала о фермерстве и не имела ни малейшей идеи, где находились ближайшие выжившие поселения. Все, что она знала – тут до сих пор царило беззаконие, у которого были как минусы, так и плюсы. Она не была воином – этому уже имелось достаточно доказательств.

Тем не менее она сделала то, что могла. Кандавир смогла починить и запустить старый водоочиститель, подведенный к колодцу на западной стороне бараков. Силовой модуль генератора украли, но она нашла немного консервированной еды в одном из старых жилищ прислуги, спрятанной под матрасом и завернутой в солому. Она добыла растопку из буша[12]12
  Буш – кустарник, необжитый ландшафт из кустарников и низких деревьев.


[Закрыть] снаружи и принесла назад, разведя огонь, который собиралась поддерживать постоянно. Диких собак надо было как–то отгонять.

Выяснилось, что если у тебя достаточно решимости, то жить можно и здесь. Мимо время от времени проходили торговые караваны, и ей удалось найти немного ценных вещей, которые женщина обменяла на семена, удобрения, бакалею, даже несколько просроченных питательных батончиков из армейских пайков. И всё же она не надеялась долго протянуть. Через несколько месяцев придет зима, а когда начнутся дожди, отсутствие крыши станет проблемой. Кандавир проводила большую часть времени сидя на старой веранде, дерево которой под ее ногами прогнило, и наблюдая, как большое оранжевое солнце клонится к западу, пока птицы звали друг друга в темнеющем буше.

Спустя много недель в один из таких вечеров она увидела человека, идущего к поселению. Его конечности казались непропорциональными телу, отчего одежда странно висела на нем.

Она дождалась его, не говоря ни слова. Когда он сел рядом с ней на веранде на последний оставшийся стул, женщина подумала, что он выглядит ужасно старым. Выглядел ли он так всегда?

– Ты мало что сделала здесь, кондедва, – сказал Офар, вытягивая длинные ноги.

– Некому было помогать, – ответила Кандавир.

– А, это заняло некоторое время, – согласился он, ухмыльнувшись. – Но я выбрался, как ты и сказала. И теперь я здесь.

Кандавир улыбнулась. Без сомнения, скоро она услышит историю, рассказанную подробно и с приукрашиваниями.

– Я рада тебя видеть.

– Я тоже.

Они какое–то время сидели молча. Когда горизонт на западе медленно стал золотым, Кандавир вздохнула.

– Я и правда все испортила, да?

– Ты была права во многом, – пожав плечами, ответил Офар. – Теперь везде солдаты. Не важно, кто ими командует – никто больше не делает вид, что режим изменился.

Она обдумала это.

– Возможно, это всегда бессмысленно, – сказала она. – Мне не стоило задирать голову.

Офар хмыкнул.

– Да, ты и так невысокая.

Женщина сделала большой глоток соленой переработанной воды из металлической банки, прежде чем передать ее Офару.

– Он хотел поговорить, – сказала она через какое–то время. – Этого я не могу понять. Он всегда был впереди нас, знал все, что мы делаем, и все же он хотел поговорить. Ему ведь не нужно было этого делать.

– Может, он чувствовал себя одиноко.

– Не думаю, что они способны на это.

– Они самые одинокие люди на планете.

Кандавир задумалась. Затем снова потянулась за питьем.

– Планируешь задержаться? – спросила она.

– Видел я твои поля. На них все погибнет.

Она рассмеялась.

– Эх.

Солнце начало садиться, покрывшись рябью в вечерней жаре.

– Когда–то я была Высшим Лордом, – с сожалением сказала она.

– А перед этим ты была хозяйкой этого места, – беззлобно отозвался Офар. – Можешь снова ей стать.

– Я просто не хочу, чтобы все это было напрасно.

– Не тебе решать.

– Думаю, нет.

Птицы пели хором, тревожно щебеча в приближающейся темноте.

– Тогда завтра с утра начнем строить крышу, – сказала Кандавир.

– Как пожелаешь, – ответил Офар.