Текст книги "Врата Крамолы (ЛП)"

Автор книги: Крис Райт

Соавторы: Ник Кайм,Роб Сандерс,Гай Хейли,Дэвид Эннендейл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Он добежал до штурмовой рампы «Таджика» и поднялся внутрь корабля. Добравшись до пульта управления, воин закрыл люки, включил двигатели и запустил программу старта. Он услышал стук попаданий в герметичный корпус корабля и заметил, как открываются внешние бронированные ворота ангара.

Скоро Белые Шрамы поднимут щиты «Бури мечей». Или же закроют бронированные экраны, а может преследователи выведут «Таджик» из строя еще до взлета, или истребительная команда прорвется внутрь корабля.

Но Арвида знал, что времени для любого из этих вариантов не будет. Расположившись в кабине и взявшись за ручки управления, он увидел, как через открытый люк мерцает пустота.

Он был снаружи. Был свободен, ускользнув от Белых Шрамов, так же как и ускользал от опасностей в руинах Тизки, и они ничего не могли сделать, чтобы поймать его.

Есугэй посмотрел на потрепанную коробочку, поднял ее на свет, пробежавшись глазами по царапинам и подпалинам. Она не была старой. Возможно, в прошлом, ее содержимое хранилось в более замысловатых хранилищах, как например кость святого в раке.

Открыв коробку, провидец бури высыпал карты на стол и просмотрел их одну за другой. Есугэй мог сказать, что они с Терры, но о предназначении артефактов имел смутное представление. На картах были изображены кубки, мечи, жезлы и монеты. Некоторые демонстрировали образы людей и мифических зверей. Пролистав их, Белый Шрам ощутил исходящее от поверхности слабое тепло – не физическое, но остаточный след потустороннего мира.

Это не удивило его. Любой предмет с Просперо обладал такими свойствами.

Провидец бури долгое время изучал карты. Он разложил их перед собой, складывая в сочетаниях, которые считал подходящими. После чего сложил их вместе и аккуратно вернул в коробку.

– Зачем ты сделал это? – спросил он.

Сидевший напротив Арвида уткнулся взглядом в свои сложенные руки.

– Я подумал, что смогу выбраться.

– Захваченный тобой корабль не ушел бы от флота. О чем ты думал?

– О том, что должен быть выход.

Сбитый с толку Есугэй покачал головой.

– Но ты передумал и так и не взлетел. Почему?

– Я бежал. А вот Орзун нет.

Есугэй нахмурился, из-за чего татуировка на темной коже исказилась.

– Не понимаю.

– Я не Ариман. Понимаешь? У меня нет его силы, а если бы и была, то я бы пользовался ею иначе. Я благодарен, поверь, очень благодарен. Но ты пытаешься воссоздать то, что больше не существует.

Есугэй удивился.

– Я никогда…

– Да, это так. Я почувствовал это. Ты хотел привязать меня к своему Легиону. В конце концов, ты бы облачил меня в белое, вручил бы кривой меч и посох с черепом, и вскоре я стал бы говорить на хорчине, как и ты.

Арвида сухо улыбнулся.

– Я не могу забыть своих братьев только из-за того, что они обрекли себя на гибель.

– На Просперо нет больше Легиона, Ревюэль. Нет культов.

– Разве это имеет значение? Имело бы для тебя, если бы сгорел Чогорис и ты был бы последним оставшимся в живых? Я так не думаю.

Есугэй кивнул, признавая его правоту.

– Ты ведь знаешь, я был свидетелем того, как Магнус, Хан и другие заключили союз. Я думал, что его можно воссоздать, даже если твой примарх погиб. Наверное, я был неправ.

Он поднял голову, встретившись с взглядом Арвиды.

– Значит, ты уйдешь? Покинешь нас?

Арвида кивнул.

– Я должен. Не прямо сейчас, и не таким образом. Это было бы… неучтиво.

– Видишь? Ты уже наполовину Белый Шрам.

Арвида засмеялся.

– Не совсем.

– Куда ты отправишься?

– Я вижу тут и там знамения. А помимо этого, ничего.

– Ты легионер, – сказал Есугэй. – И не создан сражаться в одиночку.

– Я долгое время был один.

– Верно, и едва не погиб.

– Я пойму, когда настанет момент. Вы все должны будете понять это.

Есугэй снова взял коробку и задумчиво посмотрел на нее.

– Ты оставил ее для меня.

– Она принадлежала Ариману. Насколько мне известно, из его вещей эта единственная уцелела. Я посчитал, она должна быть твоей.

Есугэй покрутил ее.

– Не знаю. У нее странная тень.

Затем он виновато улыбнулся, словно попрекая себя.

– Но подарок отличный. Я заберу его. Кто знает? Может, однажды она вернется к хозяину.

– Только если сможет проникнуть сквозь пелену. Ариман мертв, как и остальные.

– Мы должны принять это. Но бывают дни, когда мне не верится.

Есугэй убрал коробку.

– Надеюсь, ты сможешь остановиться, брат. Не от чего бегать. Все очевидно.

В ответ на эти слова Арвида насторожился, словно сказанное было не совсем верно.

– Больше никакого бегства, – был его ответ.

Трибуналы приближались к своему завершению. Не избежали наказания и другие подсудимые, как из-за того, что нарушили принципы войны Легиона, так и из-за клятвы на крови. Большинство были включены в состав сагьяр мазан, несущих возмездие, и направлены в подразделения быстрого развертывания, получив координаты для срочного отбытия.

Остальному флоту было дано задание приготовиться к варп-переходу, а перемещения между кораблями ограничили. Время для тренировок Есугэя и Арвиды закончилось, и провидца бури все чаще вызывали для выполнения других обязанностей.

За день до того, как «Буря мечей» отправилась в варп, Арвида спустился на огромные кузнечные палубы корабля. Уровень производства здесь был впечатляющим, станки штамповали оружие непрерывным потоком. Никто не питал иллюзий, что оно не понадобятся.

Легионер Тысячи Сынов нашел магистра кузни – громадного терранина по имени Соногэй. Корвид вынул завернутый в ткань наплечник, что принес с собой, и стянул ткань.

– Это не один из наших, – сказал Соногэй, рассмотрев багровую деталь доспеха.

– Он принадлежит Пятнадцатому Легиону, – пояснил Арвида, указав на эмблему головы ворона внутри звезды. – Я привык носить его. Можно починить?

Соногэй взял наплечник и со знанием дела взвесил его, пробежав глазами по разъемам на нижнем краю. Серворуки крутанулись, выпустив сканирующую иглу-авгур, и по изъеденной поверхности пробежался светящийся зеленый луч.

– Можно, – сказал Белый Шрам. – Если ты мне дашь связующий узел брассара и нагрудник, я смогу сделать так, что он будет входить, как по маслу. Но ты же маг? Я уже сделал наплечник для тебя. Мне приказал задьин арга.

– Он все еще у меня. Отличная работа. Прошу прощения, но этот долгое время хранил меня. В общем, я буду носить его.

Соногэй скептически взглянул на Арвиду. Тот шагнул к Белому Шраму.

– Я бы не стал просить, если бы это было неважно.

Корвид взял наплечник и повернул его эмблему на свет от печи.

– Видишь? Это эмблема моего ордена. Когда я присоединился к нему, то дал клятвы, как и ты. Я знаю, что ты понимаешь меня. Я видел доказательства этого.

Арвида вспомнил об Орзуне, и последнем триумфальном взгляде на лице умирающего воина.

– Я не легионер Белых Шрамов. По правде говоря, я больше не знаю, кто я, но буду придерживаться старых символов, пока не разберусь.

Соногэй разочарованно покачал головой, но все-таки взял наплечник.

– Принеси остальное, – сказал технодесантник. – Я посмотрю, что смогу сделать.

Арвида поклонился.

– Благодарю, – сказал он.

Когда легионер Тысячи Сынов зашагал прочь, вернулся зуд, сильнее прежнего. Арвида подавил желание почесаться.

«Я знал, что Просперо не убьет меня, – иронично подумал он, – но это? После всего, что я вынес, быть погубленным нашим самым старым проклятием?

Арвида оглянулся на поднявшего наплечник Соногэя. Корвид на миг увидел на фоне пламени гордую звезду старого Легиона, окрашенную чернилами и блеском кузни в кроваво-красный цвет.

Она по-прежнему волновала его душу. Даже сейчас, после всего случившегося, он не мог забыть клятвы, данные этому символу.

«Проклятье не одолеет меня, не сейчас. Мне предстоит путь, по которому я буду ступать, как легионер Тысячи Сынов».

Его уверенность росла, по мере того, как думал об этом, так же он поступал в те жуткие дни в разрушенной Тизке. Он найдет способ ускользнуть от него. Где-то будет исцеление.

«Я выдержу. Я выживу. Последний, непобежденный».

Затем корвид Четвертого братства Ревюэль Арвида поднялся по ступеням, ведущим из кузни. Варп-двигатели «Бури мечей» с ревом ожили, возвращая его на войну, к врагу и будущему, которое он еще не научился видеть.

Гай Хейли
ВЕНОК ВЫЗОВА

Все звали его Убийцей Титана, но сам Лукреций Корвон терпеть не мог прижившееся прозвище. Он был капитаном 90-й роты XIII Легиона, и ему вполне хватало чести, дарованной этим званием.

Здесь, на Марсовой площади, Корвон стоял вместе с братьями, выжившими в боях Теневого крестового похода и разорения Калта. Они построились в десять шеренг по тринадцать воинов, ветераны и вчерашние неофиты, равно не обращавшие внимания на звания и чины. Их объединяло чувство братской близости, стиравшее границы капитулов, рот и миров, из которых они явились сюда. Нечеловечески огромные и грандиозные в полированной боевой броне, воины блистали под ярким солнцем Макрагге обновленными знаками своих побед на службе Легиону.

Корвону не раз доводилось стоять в благородном строю Ультрадесанта, но на этот раз все было иначе. Молот и наковальня войны по-своему изменили каждого из его собратьев, и там, где прежде радовала глаз совершенная идентичность доспехов, теперь встречались все возможные их образцы. Некоторые ветераны даже носили комплекты брони, составленные из разных типов шлемов, нагрудников и поножей. Однако, никто из воинов не мог и подумать о том, чтобы отказаться от доспехов, верно служивших им в самые мрачные дни, и мастера-оружейники тщательно и любовно очистили, и починили снаряжение героев Ультрамара.

Штифты выслуги лет, нестандартное оружие, собранные своими руками доспехи – все это рассказывало о ветеранах больше, чем любая летопись их свершений. Сегодня воинам были разрешены любые причуды, лишь бы те говорили об их победах. Ведь они победили! Всё-таки победили, вопреки всему!

И сегодня их награждали за это.

Даже в столь сиятельной компании Корвон умудрялся обращать на себя внимание. Помогал, конечно, и высокий, относительно генетических братьев, рост, и массивный доспех Марк III «Железный», улучшенный с расчетом на сражения в вакууме, но первым бросалось в глаза нечто иное – геральдические цвета капитана. Синему кобальту пришлось уступить половину места выбеленной кости, как на броне, так и на личном знамени, тоже разделенном на четыре части. Эмблемы Девятого капитула и Девяностой роты были вполне ожидаемы, но из верхнего левого угла на собравшихся смотрел символ, явно взятый не из архивов Легиона.

Это было темно-синее кольцо, усеянное острыми лучами.

Оставшееся пространство заполняли представители каждой из военных сил, собравшихся сейчас на Макрагге – воины трех Легионов, Имперской Армии и ряда других подразделений, а на южной и северной сторонах площади возвышались молчаливыми стражами два «Владыки войны». Сотни тысяч жителей города столпились вокруг, наблюдая за церемонией, и миллионы макраггцев следили за ней на своих экранах. Все они молчали, весь город обратился в слух, готовясь внимать речам примархов.

Трое верных сыновей Императора заняли широкий помост под сенью массивных Врат Титана. Чуть впереди остальных, в самом центре подиума, стоял Сангвиний, возведенный в ранг Имперского Регента. Как и всегда, он сиял собственным светом, но внимательный наблюдатель мог бы заметить тень сомнения на его лице.

Речь Ангела вышла краткой, но его загадочный брат Лев Эль’Джонсон сумел произнести ещё меньше. Возможно, они просто понимали, что сегодняшний день от начала и до конца принадлежит их третьему сородичу, Робауту Жиллиману, повелителю Ультрамара и Тринадцатого Легиона. Сегодня пришел час вспомнить о жертвах, принесенных его владениями, народом и сыновьями. Слова примарха гремели над площадью – десятки имен, десятки битв, десятки героев, рожденных в ужасные времена поражений.

Сначала Жиллиман обратился к смертным храбрецам, неулучшенным мужчинам и женщинам, что противостояли врагу клинком, лазганом и иными, менее явными средствами. Среди них была учительница в схоле, сумевшая вывести триста детей в бомбоубежище, адепт с завода, проработавший десять дней подряд без единой секунды отдыха, после того, как все его коллеги бежали, и единственный выживший из сотни портовых рабочих, отважно атаковавших неприятеля своими сверхтяжелыми погрузчиками.

Все это время Легионес Астартес недвижно стояли в своих шеренгах, час проходил за часом, и тень от южного титана, на время превратившегося в гигантский гномон (1), ненадолго накрыла Корвона и отправилась дальше. Жиллиман не дошел ещё и до половины списка.

Солнце уже опускалось к закату, когда последний из смертных, поклонившись своим царственным повелителям, отошел в сторону, и оруженосец Жиллимана развернул перед примархом новый свиток. Пришло время для Ультрадесантников чествовать своих братьев, чемпионов Ультрамара. Было оглашено первое имя, объявлены славные деяния и награды за них. Прозвучало несколько личных слов от примарха, и воин обновил свои клятвы верности, преклонив колено перед тремя сыновьями Императора.

Руки Корвона сжались в кулаки, и он вспомнил ночь перед празднеством.

Благодаря Жиллиману, «ночь перед» и «ночь после» быстро стали лучшими способами обозначения времени в Макрагге. Пиры и вечеринки следовали за раздачей наград так же неотвратимо, как болты вылетали из ствола после нажатия спускового крючка. Примарх по-прежнему считал жизненно важным для своих сыновей умение смешиваться с простыми людьми, готовя себя к будущей мирной службе. Ко времени, когда закончится война.

Жиллиман не изменял себе даже сейчас, когда всем было ясно, что эта пора никогда не наступит. Думая об этом, Корвон испытывал двойственные чувства. В конце концов, война была всем, что он знал в своей жизни, но капитан все равно грустил от того, что мечта отца угасала так бесповоротно.

Вся Регия Цивитата была отдана устроителям праздника, и в её барочных залах сто тридцать героев старались смешаться с простыми смертными ультрамарцами. Космодесантники возвышались среди них, подобно взрослым, случайно забредшим в детскую комнату для игр, но, в большинстве своем, две ветви человечества неплохо проводили время друг с другом. Примархи, явно по совету Жиллимана, на торжественный прием не пришли – им не удалось бы влиться даже в самую необычную компанию.

Корвон был одет в простой, строгий мундир, но на его широком поясе висели гладий и болт-пистолет. События последних месяцев приучили воинов Тринадцатого к осторожности, поэтому сейчас у главного входа стояли готовые к бою Инвиктские стражи, а подходы к зданию и крышу совместно охраняли преценталианские гвардейцы и братья-легионеры из Первого капитула. Подобные меры обостряли грусть Корвона, поскольку он хорошо знал, как нравилось его примарху по-простому общаться с народом Ультрамара. Жаль, что пастырь все сильнее отдаляется от паствы, хоть и не по своей вине.

Сам Корвон не очень любил общаться с людьми. Точнее, очень не любил.

Но прямо сейчас с ним беседовала какая-то женщина, и капитану волей-неволей пришлось обратить на нее внимание.

– … такого героизма, – закончила она.

– Да, война порождает героев, – глубокомысленно заметил в ответ Корвон и немедленно почувствовал себя полным идиотом. – Жаль, что большинство из них погибает в безвестности.

Женщину не смутила его прямота, похоже, что она не впервые говорила с космодесантником. Честно говоря, некоторым дамам нравилось флиртовать с легионерами, хотя Корвон не смог бы объяснить, зачем им это нужно, даже если бы судьба Пятисот Миров стояла на кону. Для капитана женщины были неразрешимой загадкой ещё до вступления в ряды Тринадцатого, а после у него как-то не возникало желания изучить этот вопрос. Корвон, разумеется, понимал, что стоящая перед ним девушка очень красива и привлекательно одета, но для него это не имело никакого значения.

«– Теоретически: ты ведешь себя как болван. Практически: ты болван», – проанализировал ситуацию Корвон.

– Вас что-то позабавило? – спросила девушка. На её губах играла ироническая улыбка, которая могла означать всё, что угодно, вплоть до сожаления о пропадающей зазря мужественности легионера.

– Да нет, так. Вспомнилось кое-что.

Девушка смотрела на него снизу-вверх, ожидая продолжения.

– Это, в общем, сложно объяснить вот так сразу… – неловко попробовал выпутаться Корвон. Он уже был готов воззвать к старым богам Макрагге с мольбой о спасении.

Хватаясь за соломинку, капитан протянул проходящему мимо них слуге свой кубок, глубокую чашу, сделанную специально для его огромных ладоней. Сосуд, достойный сыновей полубога. К сожалению, кувшин с выпивкой был рассчитан на бокалы смертных, и слуге пришлось почти опустошить его в чашу легионера. Хлынувшая волна напитка омыла стенки кубка, рванулась к краю и, наконец, выровнялась, покрывшись легкой рябью.

«– Это совсем не похоже на ту стену крови, хлынувшую из разбитого корабля, – сдержал мрачные воспоминания Корвон. – Тут намного меньше… жидкости, начнем с этого».

– Вот это порция, – весело заметила девушка. – Если бы я столько выпила, потом целую неделю не могла бы на ноги встать.

Капитан решил, что она пытается разрядить атмосферу. Не похоже, что его поведение её отпугнуло.

– Наш повелитель по-прежнему старается дать нам шанс почувствовать себя частью человечества, – объяснил он. – Меньший объем алкоголя не возымеет надо мной никакого эффекта, а предполагается, что я должен как следует развлечься.

Скрыть раздражение всё-таки не удалось, хотя Корвон и старался. Попробовав напиток, приятно обжигающий горло, капитан узнал в нем крепкий, выдержанный макраггский бренди. Отличный сорт, прекрасный урожай.

– И это поможет вам развлечься, господин?

– Если выпью залпом целый кувшин, возможно.

Женщина задумчиво покачала свой бокал, согревая его в хрупких ладонях. Она все ещё не притрагивалась к бренди.

– И это работает? То, что вы болтаете, пьете вместе с маленькими людьми – это помогает вам почувствовать себя одними из нас?

Корвон оглядел собрание людей и сверхлюдей, одинаково пытавшихся не думать об ужасах снаружи. Они старательно вели светскую беседу, словно небо над Макрагге уже не отливало пролитой кровью, Галактика не была разорвана на части в безумии братоубийства, а весь мировой порядок не перевернулся с ног на голову. И так, словно от их поведения здесь зависел исход войны и возвращение старых добрых времен. Всё это было таким же представлением, как и то, что людям и великанам разливали бренди из одних кувшинов, или то, что для них принесли кресла одинакового цвета и формы, и все делали вид, что не замечают разницы в их размерах.

Капитан посмотрел на девушку снизу-вверх. Она оставалась всё такой же тоненькой и хрупкой. Конечно, это не работает.

– Я один из вас, – ответил ей Корвон, изо всех сил стараясь поверить собственным словам. – Мне кажется, что лучше вообще не забывать о человечности внутри нас, чем пытаться вернуть её после.

– Все знают о ваших подвигах на Астагаре, и я не думаю, что они были бы под силу кому-то из солдат-людей.

Улыбка окаменела на лице Корвона, и девушка, ощутив его раздражение, постаралась тут же исправиться.

– О, нет, нет! Я имею в виду не только вражеского титана, господин. Я вообще не собиралась говорить о той истории, наверняка вас уже измучили ею.

Ещё бы.

– То, как вы помогали людям отстроиться после войны. У меня ведь семья на Астагаре, – объяснила она, и Корвон слегка поклонился в знак сочувствия.

– Жаль, я не смог до конца наблюдать за восстановлением, меня отозвали на Макрагге для завтрашней церемонии. Одной недели хватило, чтобы разрушить Эвритмию Цивитас, но даже сейчас, два года спустя, город все ещё не воссоздан до конца, и, боюсь, никогда уже не будет.

– Он прав, наш господин Жиллиман. – Девушка склонила голову, будто оценивая Корвона. – Вы столь же незаменимы в мирном труде, как и на войне.

– Мы стремимся к этому, – заверил капитан. – Теперь, если позволите, госпожа…?

– Медальина, – ответила она, сделав легкий реверанс.

– Что ж, госпожа Медальина, желаю вам приятного вечера.

Поклонившись на прощание, Корвон начал пробираться через массу героев, вежливо стараясь делать вид, что идет к кому-то определенному. Разумеется, это было не так, капитан искал одиночества, путь к которому вел через высокие двери на балкон. По дороге туда Корвону приходилось отчаянно маневрировать среди множества хрупких препятствий, большую часть которых составляли неулучшенные люди. Возможно, впервые в жизни ему приходилось аккуратно двигаться в толпе.

До этого капитан уделял внимание иным способностям и умениям, например, постоянной готовности к любому повороту событий. Два года назад, когда Корвон ещё не имел представления об истинных масштабах кошмара, обрушившегося на Калт, он всё же знал о предательстве и запустил оперативный отсчет одновременно с тем, как Несущие Слово и Пожиратели Миров появились в системе Астагара.

Встретив бывших кузенов стеной огня, он нашел время поразиться тому, зачем вообще они атаковали Астагар, и столь бессмысленная трата ресурсов возмутила Корвона, чуть ли не сильнее самой измены. Он не знал тогда, что подобное безумное разрушение ради разрушения было главной целью предателей, и пытался понять, какое стратегическое или символическое значение они видят в Астагаре.

Группировка, вошедшая в систему, была сравнительно невелика – пять линейных крейсеров и корабли поддержки, как раз достаточно, чтобы разорить слабо защищенный мир. Теоретически неплохо, но разведка врага допустила серьезный просчет. Они не знали о Корвоне.

Не знали, потому что его не должно было быть там. Капитан направлялся к сборному пункту на Калте, но был вынужден выйти в реальное пространство у Астагара из-за сбоев в работе варп-двигателя на флагманском корабле. Судьба или удача? Корвон не верил ни в то, ни в другое. Он оказался там в нужный момент, и только это имело значение.

Маневры приближающегося противника говорили о готовящейся наземной операции. Что ж, прекрасно. Капитан высадил собственные войска и отдал приказ кораблям атаковать врага и отступить, не ввязывать в затяжной бой. Успешный рейд лишил предателей пяти транспортников Армии, а небольшая флотилия Корвона отделалась царапинами на корпусах. Удовлетворенный результатом, капитан приказал своим кораблям отступать из системы, решив сохранить для будущих боев хотя бы их.

Скромные орбитальные укрепления Астагара ещё немного сократили численность предателей, прежде чем вражеский флот уничтожил их и провел подготовительную бомбардировку основных населенных пунктов планеты. Подобный выбор гражданских целей в качестве главного приоритета потряс Корвона, но, сохранив присутствие духа, он организовал отход населения столицы в убежища за городской чертой. Позже, когда враг приступил к орбитальному десантированию в Эвритмия Цивитас, на улицах уже не осталось никого, кроме шестисот Ультрадесантников и семидесяти тысяч Астагарских легких егерей.

Всё это было в его оперативном отчете. Корвон позаботился о том, чтобы в него попали все детали битвы за Астагар, даже те, в которые он сам не мог поверить.

Добравшись до дверей, капитан понял, что получил краткую передышку. Балкон, на который он вышел, выглядел грандиозно, в привычном для ультрамарской архитектуры стиле полностью окружая верхний этаж Регия Цивитас и опираясь на широкую аркаду. Повсюду Корвон замечал мягко светящиеся разноцветные фонари и жаровни с веселыми угольками, окруженные уютными диванчиками на несколько человек.

Любовь Жиллимана к деталям ощущалась даже в том, что при планировке города отдельное внимание было уделено предотвращению светового загрязнения. Ночное небо над Макрагге должны были освещать только далекие звезды.

Но их не было видно, и небеса мрачно пылали тусклой краснотой. Лишь одна звезда сияла над сигнальными огнями орбитальных станций и боевых кораблей, но в её свете не ощущалось ледяной чистоты. Это был Фарос, ложная звезда, технология ксеносов, озарявшая Макрагге из дальнего космоса.

Подойдя к балюстраде, Корвон бросил взгляд на открывающиеся виды. Во всей Галактике можно было пересчитать по пальцам города столь же совершенные, как тот, что лежал сейчас у его ног. Да, были среди них и более пышные, и, конечно, более оживленные, но ни в одном из городов Империума так не сочетались внешняя красота и внутренняя эффективность, как в Магна Макрагге Цивитас. Корвон глубоко вздохнул, наслаждаясь порядком, воплощенным в зданиях и улицах.

– Вся Галактика должна была стать такой, – произнес голос за его спиной.

Библиарий Тит Прейто присоединился к нему у поручней балкона, облаченный в полный доспех и богато украшенный пси-капюшон, бросающий тень на его лицо.

– Библиарий, – кивнул Корвон.

– Капитан.

– Что ты здесь делаешь, Прейто? Не боишься навредить планам нашего повелителя, распугав народ грохотом керамита и колдовским огнем в глазах?

– Ассасины Альфа-Легиона покушаются на примарха, Конрад Кёрз устраивает погромы на улицах города, наши бывшие собратья сжигают миры в союзе с тварями из-за завесы, а ты думаешь, что люди могут испугаться одного дружелюбного библиария?

– Значит, ты здесь охраняешь отару, – Корвон предложил Титу свой кубок, и тот аккуратно взял его бронированной рукавицей. Доспех библиария тихо гудел, пока он подносил чашу ко рту.

– Называешь меня сторожевым псом? – отпив половину бренди, Прейто возвратил кубок капитану. – И правильно делаешь, надо сказать. Мои таланты, как и умения остальных библиариев, нацелены сейчас на защиту нашего повелителя и его братьев. Три верных сына Императора собрались вместе, не правда ли, заманчивая цель для предателей? А ведь Фарос равнодушно освещает дорогу всем, как союзникам, так и врагам.

Ультрадесантники подняли глаза к ложной звезде.

– Если бы ты знал, какие ужасы гнездятся во тьме…

– Во мне им не укрыться.

– Уверен? – уточнил Прейто.

– Конечно. Да ты ведь уже проверил, не так ли?

Библиарий усмехнулся в ответ, продолжая смотреть на Фарос.

– Так. Ты тот, за кого себя выдаешь, и ты верный сын Ультрамара. Хотя тебя трудно прочесть, и сам ты говоришь немного, капитан Корвон. Закрытый на все замки, а?

– Болтовня утомляет меня. Пусть ею занимаются те, кто находит удовольствие в пустом сотрясании воздуха.

– Этими словами ты напомнил мне Льва.

– Лев – мастер хранить секреты, – покачал головой Корвон. – И, как все скрытные люди, он не позволяет своим намерениям выйти на свет, но при этом требует от остальных прямодушия и откровенности мыслей. Мне же неинтересны тайны и их раскрытие, так же, как и бессмысленные разговоры.

– Значит, для тебя эта вечеринка – неприятная обязанность?

– Верно.

– Что же, каждому свое. Постарайся только не быть слишком в стороне от остальных и смотри на вещи чуть веселее.

– Спасибо за совет, центурион, – ответил Корвон. – Но я всегда соблюдаю правила хорошего тона, как и большинство людей моего склада. Болтуны мелят языками, им некогда остановиться и подумать о том, что кто-то прекрасно себя чувствует в тишине. Чтобы сделать им приятное, мы вынуждены идти вразрез с собственными желаниями, вступать в бессмысленные дискуссии, в то время как болтуны, признаться честно, уделяют нашим ответам не больше внимания, чем вокс-система на цикличной трансляции.

Библиарий вновь усмехнулся, на этот раз громче.

– Ты шутишь, Корвон?

– Мое чувство юмора всегда при мне.

– Прекрасно, – Прейто немного помолчал, чуть рассеянно сжимая в ладонях балюстраду. Керамит скрежетал о камень. – Не хочу тебя задерживать…

– Говори, что у тебя на уме. Конечно, я лишен колдовского дара, но знаю, что ты не пришел бы сюда для разговора о человеческих характерах.

– Разумеется, – согласился библиарий. – Я последовал за тобой, потому что чувствовал, как ты собираешься поступить завтра, на Марсовой площади. И хотел поделиться советом, если ты примешь его.

Корвон вновь окинул взглядом город, задержавшись на габаритных огнях подъемных кранов, заполонивших Виа Декманус-Максимус. Там заканчивалось возведение грандиозного помоста для завтрашней церемонии, но капитан уже не раз задумывался, стоит ли вообще праздновать победы, когда больше ста миров Ультрамара обратились в прах.

– Неудивительно, что ты ощутил мои намерения, – пробормотал он. – Я постоянно думаю только об этом. Что за совет ты приготовил для меня, Прейто?

– Передумать.

– Не выйдет, – покачал головой Корвон. – Я уверен, наш повелитель поймет меня правильно.

– Конечно, он поймет! – воскликнул библиарий. – А вот твои собратья – вряд ли.

– Мои дела говорят сами за себя.

– Наши поступки не всегда говорят правду о том, кто мы на самом деле, Корвон, – возразил Прейто.

Капитан допил бренди и поставил пустой кубок на каменную балюстраду.

– Это меня мало заботит. Я всегда буду верен тому, что сам считаю правильным, и мне не важно, что об этом подумают люди. Доброго тебе вечера, брат.

С этими словами Корвон вернулся в зал.

Обреченный корабль получил несколько прямых попаданий и несся к земле, оставляя за собой огненный след и завывая поврежденными тормозными двигателями на нижней части корпуса. Ещё один лазерный луч прошел на сотню метров в стороне от него и обрушил многоэтажное здание, ударная волна от падения которого тряхнула погибающий транспортник. Несмотря на всю его массу, толчок оказался столь сильным, что корабль накренился ещё заметнее, но экипаж по-прежнему пытался компенсировать опасный угол мощными выхлопами из уцелевших ускорителей. Пытаясь выровнять транспортник по вертикальной оси, они направляли его над Виа Лонгиа к городскому центру, в район плотной застройки.

Корвон видел, что скорость сближения слишком высока, и шансов избежать крушения, теоретически и практически, нет. Как он и ожидал, корабль рухнул, сровняв с землей целые жилые кварталы, и с места падения по улицам умирающего города устремилась плотная волна песка и пыли.

– Докладываю о жесткой посадке вражеского титаноносца!

– Принято, сержант Филлип, – ответил Корвон по воксу. – Я как раз смотрю в его сторону.

Обожженная, темно-коричневая громада упавшего корабля возвышалась над немногими уцелевшими зданиями Эвритмии, поврежденная, но не разрушенная. Более легкие транспортники спускались к поверхности, и, хотя огненные стрелы всё так же пересекали задымленное небо, большинство из них теперь были нацелены сверху вниз. Противовоздушные установки Корвона погибали одна за другой. Просчитав в уме вероятные посадочные векторы кораблей противника, капитан открыл вокс-канал.

– Третий эшелон, выдвигайтесь на южную сторону округа Мнемзины. Предполагаю высадку основных сил. При огневом контакте, удерживайте позиции и ожидайте дальнейших распоряжений. Не наступать, иначе десант свалится прямо вам на головы!