Текст книги "Ликвидация филиала. Файл №210"

Автор книги: Крис Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

3

– Знаешь, – сказала Скалли, откладывая на тарелку обглоданную косточку, – после таких ребрышек я считаю, что эту Церковь Красного музея надо закрывать не думая. Это ж надо – призывать питаться травой с фруктами и отказывать себе в таком удовольствии.

Вместо ответа Молдер взял салфетку и аккуратно вытер капельку жира с губы Скалли.

– Спасибо, – кивнула она.

Они сидели в уютном кафе на одной из центральных улиц города. Шериф Мазеровски оказался прав: может, это и не самое фешенебельное заведение, но кормят здесь отменно. Скалли с сожалением посмотрела на пустую тарелку.

– Так что ты там, в Красном музее, хотел мне рассказать о переселенцах? – спросила она. – Я вообще не поняла про них ничего, кроме того, что они вегетарианцы.

– Я уже сталкивался с подобным учением, – терпеливо, словно послушной ученице, объяснил Молдер, разглядывая через стеклянную витрину довольно оживленную улицу. – Насколько я понимаю, эта община – часть лиги «Новая эра». Их философия основана на довольно старой идее, что, если человек окончательно потеряет надежду или отчается и захочет покинуть свою бренную оболочку, он становится совсем уязвимым и в него может вселиться новый дух.

– Новый просвещенный дух?

– Совершенно верно. А старая душа может оказаться, например, в теле коровы. Именно поэтому они все – вегетарианцы. Их логика идет еще дальше. Поскольку они считают, что старая душа может оказаться в любом живом существе, то не убивают даже тараканов… Согласно литературе их церкви, Авраам Линкольн был переселенцем, Михаил Горбачев, Уэйн Гретцки. Советники Никсона…. – Но не Никсон?

– Нет. Даже у них не хватает наглости утверждать, что Никсон был переселенцем. Хотя, надо признать, у них порой случаются чрезвычайно смелые заявления относительно природы и истории людей.

– Короче говоря, ты подписываешься под словами шерифа об их одержимости?

– Я не знаю, – честно ответил Молдер. – Теории придумывают философы, а защищают их и претворяют в жизнь – практики. Все зависит от конкретных людей.

– Почему тебя заинтересовало это дело? – в лоб спросила Скалли. – Я даже сформулирую вопрос иначе. Почему оно интересует тебя сейчас, когда ты поговорил с шерифом и ознакомился с документами, когда видел мальчика, когда сам побывал в этом Красном музее? Что тебя задело? Что здесь такого необычного?

– Положа руку на сердце, пока сам не понимаю, – он замолчал и снова бросил взгляд на улицу. – Хотя, ответь мне, что означают надписи черным маркером, одинаковые у всех трех пострадавших?

– Понятия не имею.

– Вот когда мы найдем разгадку, все разрозненные кусочки соберутся в единое целое, как в детской игре…

– А эти странные слова хоть как-то увязываются с религией Красного музея?

– Вполне возможно, что и напрямую, – пожал плечами Молдер– Постой, постой… Посмотри-ка туда.

Скалли, повинуясь его жесту, обернулась в сторону стеклянной стены, через которую просматривался большой участок улицы, освещенной электрическими фонарями и рекламными вывесками магазинов.

Перед одним из членов общины Церкви Красного музея разворачивалась машина. В ней сидели четверо молодых людей, явно уже испробовавших чего-то, крепче апельсинового сока.

Даже из кафе было видно, что член общины не намного старше своих визави и вряд ли владеет даром убеждения, чтобы успокоить развеселившуюся компанию. Но бежать он не собирался, готовясь терпеливо снести все предстоящие мучения во благо своей Церкви.

Молдер поставил чашку на стол, взял салфетку и встал.

– Так… – произнес он. – Кажется, приехали экстремисты. Проверим слова шерифа – доходит ли здесь дело до рукоприкладства. ..

Молодого человека в красных одеждах и в странном белом головном уборе, напоминающем чалму, обступили три парня примерно шестнадцати лет и одна девушка с длинными светлыми волосами.

– Эй, голова-подгузник!

– Ты сегодня коровку не доил?

– Молочка не попил?

– Эй, я с тобой разговариваю. Крепкий невысокий юноша в джинсовой жилетке и рубашке в крупную клетку легонько толкнул молчащего сектанта.

– Почему не отвечаешь, когда к тебе обращаются, ты, придурок?

– Лай ему, Рикки, дай! – подбодрила девушка и сделала большой глоток из маленькой пузатой бутылки с пивом.

– Чего ты молчишь? – все больше распалял себя Рикки. – В чем дело, а?

Молодой человек в красных одеждах приготовился к худшему, но к ним уже спешил Молдер, на бегу вытирая руки салфеткой.

– Ни в чем! Оставьте его в покое.

Все четверо дружно повернулись к наглецу, который осмеливается что-то приказывать им в их родном городе.

– Оставьте в покое человека. Отправляйтесь домой! – жестко приказал Молдер и повернулся к члену Красного музея: – Идите спокойно своей дорогой.

Молодой человек, приученный к строгой дисциплине, недоверчиво посмотрел на нежданного спасителя, возможно, вспомнил, что видел его сегодня в храме. И пошел, не убыстряя шага, хотя по его движениям чувствовалось, что больше всего ему сейчас хочется со всех ног броситься прочь отсюда и поскорее оказаться в родной общине, такой тихой и безопасной, где все ясно и просто, а что неясно, – объяснят «пастыры наши» и примут за него решение.

Молодые люди переводили взгляд с удаляющейся жертвы на своего предводителя. Но Рикки решил отпустить малую добычу, которая все равно никуда не денется, чтобы заняться более крупной рыбешкой, какой ему представлялся столичный пижон, явно оказавшийся здесь проездом.

– Мы тебя еще поймаем, морковка, – бросил вдогонку верующему долговязый черноволосый парень.

– В чем проблема? – поинтересовался Молдер.

– А тебя кто спрашивал? – осклабилась девица, и Молдер понял, что она не столько пьяна, сколько хочет такою казаться. – Никаких проблем нет!

– Кэт права, – ухмыльнулся четвертый юнец. – У нас никаких проблем нет.

– Четверо против одного? Я считаю, что это проблема.

Рикки смерил его оценивающим взглядом хозяина положения.

– Это, кажется, у тебя сейчас появятся проблемы, мистер.

Он приготовился нанести удар прямо в челюсть, чтобы умерить прыть наглеца. А приятели пусть добьют ногами.

– Молдер – – на помощь спешила Скалли. – У тебя все в порядке?

Все четверо перевели взгляд на новое действующее лицо. Женщина! Только этого не хватало. Рикки досадливо сплюнул себе под ноги и процедил:

– Валяй-ка ты отсюда, подобру-поздорову. Я сегодня добрый. И жену свою забери, а то опоздаете на автобус.

Скалли встала рядом с напарником и скромно поправила пальто, обнажив кобуру.

– У нее пистолет, – заметила Кэт.

– И что она, им застрелит что ли? – усмехнулся Рикки, но поза его уже не напоминала изготовившегося к победоносному удару боксера. – Пойду папе позвоню. Я думаю, ему интересно будет полюбопытствовать, есть ли у нее разрешение на этот пистолет.

– А кто твой папа? – поинтересовался Молдер.

– Шериф! – ответил подросток, надеясь удивить незнакомцев.

Молдер со Скалли переглянулись.

– Да, я думаю, ему будет интересно услышать о поведении своего сына, – согласился Молдер. – Час назад он утверждал нам совсем противоположное тому, что мы видели своими глазами.

– Рикки, идем отсюда! – сказал черноволосый…

Рикки смерил парочку недовольным взглядом. Естественно, его взгляд встретили спокойствием победителей.

– Рикки, поехали! – вмешалась девушка. – Мы же собирались на дискотеку!

Когда просит девушка, трудно отказать. Тем более, если противник явно не по зубам. Ругнувшись, Рикки направился к машине, толкнув по пути Молдера, – якобы случайно. Но желаемой реакции не добился, Молдер этого просто не заметил, рассматривая салфетку в руках.

Кэт уселась рядом с Рикки и обняла его, уткнувшись губами ему в шею. Остальные подростки тоже забрались в автомобиль.

– Придурки чертовы, заполонили город! Житья от них нет! – бросил Рикки на прощанье и резво тронул машину. Последнее слово осталось за ним.

Скалли и Молдер посмотрели вслед удаляющейся в автомобиле компании.

– Трудно отличить порядочного человека от негодяя, – произнесла Скалли. – Особенно, если на нем это не написано. Уверена, что завтра они послушно пойдут в школу, где считаются нормальными учениками, и все четверо любят животных, и, конечно, помогают старушкам переходить улицу.

Скалли постучалась в номер Моддера. Он, не спрашивая: «Кто там?» – почти сразу открыл дверь. Он был чисто выбрит и уже одет, только пиджак еще висел на стуле. Сам Молдер затягивал узел ярко-фиолетового галстука.

– Ты не отвечал на звонки, – вместо приветствия сказала Скалли.

– Я принимал душ. Что-то случилось? Скалли прошла в номер, прикрыв за собой дверь, и села на стул.

– Звонил шериф. Еще один подобный случай. Насколько я поняла, с нашей вчерашней знакомой – подружкой Рикки, Кэт. Кэтрин О'Лири, шестнадцать лет. Обнаружена рано утром в городском саду. Совершенно нагая, в депрессии и с той же надписью на спине черным маркером.

– У нее на спине было написано: «Он не виноват»?

Скалли подняла глаза, думая, что Молдер шутит над ее неудачной фразой, но он был совершенно серьезен. И она вдруг поняла, что слова: «Он не виноват» – совсем необязательно должны относиться к жертве, а могут подразумевать, например, Хозяина и Повелителя.

– Нет, – вздохнула она. – У нее была надпись, соответствующая ее полу. «Она не виновата».

– Где она сейчас?

– В городской больнице. Я полагаю, что, если ее состояние позволит, необходимо как следует расспросить ее.

– Черт, я собирался всю первую половину дня просидеть на телефоне. Слишком многое необходимо срочно выяснить и уточнить.

– В любом случае надо узнать результаты ее анализов. Что доводит молодых людей до такого состояния? Гипноз? Сильнодействующий наркотик?

– А ты не могла бы съездить в больницу и сама все выяснить? – с надеждой спросил Молдер. – Медицина ведь по твоей части.

– Хорошо, – кивнула Скалли. – Где тебя потом искать?

– Здесь, – – Молдер кивнул на стоящий на письменном столе телефон. – В самом крайнем случае – у шерифа. Или оставлю записку у портье.

– В таком случае, я воспользуюсь машиной.

– Конечно, держи ключи.

В больнице врач сказал, что девушке после промывания желудка и прочих процедур стало гораздо лучше и долго ее в больнице не задержат. Ей разрешили побеседовать с девушкой, обещая подготовить копии бланков с результатами анализов.

Накинув белый халат, Скалли вошла в палату. Приставила к кровати стул и села.

Девушка не спала, она повернула к гостье лицо и их взгляды встретились.

Скалли поразила перемена в выражении ее лица. Гарри Кейна она видела ПОСЛЕ. Эту же девушку она видела и ДО. Кто бы ни был этот злоумышленник, Скалли задушила бы его собственными руками. У шестнадцатилетней, вчера жизнерадостной девушки были глаза старухи.

– Здравствуй, Кэт. Меня зовут Дэйна Скалли, я специальный агент ФБР, отдел насильственных преступлений. Ты можешь мне рассказать, что вчера произошло? Начни с самого начала, любая деталь может оказаться чрезвычайно важной для расследования.

Вполне вероятно, девушка не узнала ее, а сама Скалли не собиралась ей об этом напоминать.

– Я… Я даже не знаю, с чего начать. – Голос Кэт был усталым и неуверенным, но слабым его назвать было нельзя.

– Начни с начала. С кем ты провела вечер?

– С друзьями. Мы ездили на дискотеку-

– С какими друзьями? – строго спросила Скалли, хотя прекрасно знала, с какими.

– Они из моей школы. Рикки, Брэт и Мартин. У нас постоянная компания. Раньше с нами был Гарри, но…

Она замолчала. Скалли выдержала паузу и спросила:

– Где ты рассталась с друзьями? Там же, на дискотеке?

– Нет. Рикки довез меня до дому. Почти до дому, надо было пройти через сад. У нашего подъезда сейчас ремонт, и там не проехать.

– Рикки?

– Да, Рикки Мазеровски, из параллельного класса. Мы с ним… В общем, он поцеловал меня и уехал. А я пошла домой.

– И ,что было дальше. Помнишь?

– В саду я вдруг услышала жалобное поскуливание из-за кустов и пошла на звук;…

– И? -не выдержав, поторопила Скалли. Никто из прежних пострадавших не давал таких подробных показаний.

– Это оказалась моя собачка Дина, такса. Она была привязана за поводок к деревцу и , очень обрадовалась, увидев меня. Я, помню, очень удивилась: как она могла здесь оказаться, может, сбежала из квартиры? Я наклонилась над ней, чтобы отвязать поводок…

Девушка смутилась при воспоминании.

– Рассказывай честно, здесь стесняться не перед кем, – почувствовав, что она хочет о чем-то умолчать, строго сказала Скалли.

– Мне вдруг захотелось укусить бедную Дину. Или задушить… Я сама не понимаю, откуда у меня такие мысли… Это так страшно!.. Я взяла ее за шею обеими руками и начала стискивать пальцы… На меня словно затмение нашло… Я была сама не своя. Ведь я так люблю свою Дину и помню, что мне в тот момент было жалко, что она может замерзнуть, если проведет ночь на улице. А сама делала ей больно…

На глаза Кэт навернулись слезы при воспоминании об этом.

– И что было дальше? – не дала ей предаться чувствам Скалли. – Ты задушила собачку?

– В этот момент я почувствовала, что за моей спиной кто-то стоит, хотела обернуться и…

– Я слушаю, слушаю.

– И чья-то рука зажала мне рот чем-то очень вонючим. У меня сразу все поплыло перед глазами, я подумала, что задохнусь, мне было нечем дышать. А потом… Я… Я, наверное, ничего не смогу вам больше полезного рассказать.

– Предоставь решать это мне, Кэт, – улыбнулась Скалли. – Мы обязаны поймать преступника, чтобы подобное не случилось с вашими друзьями. А для этого мы должны составить как можно более полную картину происшедшего.

– Я очнулась, когда взошло солнце. Я сидела на ветке Большого Вяза… Мы так его и называем – Большой Вяз, это в центре сада, мы там иногда встречаемся с друзьями. Я была совершенно голая, мне было очень холодно и страшно. От ночи остались какие-то жуткие воспоминания, словно я превратилась в зверя… в хищницу… и охотилась… Я зубами, которые выросли у меня, словно у саблезубого тигра, рвала живое мясо… Очень страшно. И свет – яркий-яркий, от которого все тело пронизывала боль…

– Когда ты пришла в себя, то сразу отправилась домой?

– Я тогда не знала, где мой дом и есть ли он у меня вообще… Я просто спрыгнула на землю и пошла. Дерево впереди вдруг обернулось огромной черной вороной, и жуткий коричневатый клюв устремился прямо на меня. Я закричала и побежала прочь, а деревья вдруг стали высовывать корни из земли и хватать меня за ноги. Я упала… И все время кричала от страха. А листья, на которые я упала, вдруг обернулись отвратительными зловонными жуками и…

Она замолчала.

– Это все позади, Кэт, сейчас тебе бояться нечего. Продолжай.

– Этот кошмар слился в какое-то сплошное черное пятно. Я пришла в себя уже здесь, в постели…

– Как ты сейчас себя чувствуешь?

– Нормально, – натяжно улыбнулась Кэт. – Спасибо. Но мне страшно. Очень страшно.

– Ну что ж, – Скалли встала. – Желаю тебе поскорее поправиться. И улыбайся чаще, жизнь прекрасна. Больше ничего подобного с тобой не произойдет.

«А с кем произойдет? – невесело подумала Скалли. – Кто следующий?»

Несмотря на предупреждения, которые по приказу шерифа объявили во всех школах этого и окрестных городов, дети не стали осторожнее. И не станут, поскольку каждый подросток уверен, что именно с ним подобное произойти просто не может. Ведь он такой хороший и сильный, он не даст себя в обиду, а это происходит с плохими и невезучими…

– Извините, мэм…

Скалли обернулась от дверей:

– Да, Кэт? Вспомнила что-то еще?

– Вы не знаете, как там моя собачка? Дина? Она жива? Я ее так люблю… Я так укоряю себя за тот необъяснимый поступок.

– Успокойся, Кэт, – улыбнулась ей Скалли. – Ты не виновата… – Она сама не заметила, как повторила фразу, написанную маньяком на спине жертвы. – – Я обязательно выясню насчет твоей собачки, и тебе немедленно сообщат. Полагаю, что с ней все в порядке. Отдыхай.

– До свиданья…

Скалли получила предварительные результаты анализов, удивленно приподняла брови, быстро проглядев их, и поспешила в отель.

Она постучала в номер Молдера и потянула ручку. Дверь оказалась не заперта.

Молдер сидел за столом, прижимая плечом к уху трубку телефона, а правой рукой что-то быстро записывая в блокнот.

– Да, да, хорошо, – Молдер кинул быстрый взгляд на вошедшую Скалли и кивком пригласил ее зайти, не прекращая телефонного разговора. – Посмотри, что ты еще сможешь найти в базе. И перезвони мне по этому номеру или на сотовую связь.

Он повесил трубку и посмотрел на напарницу.

– Привет. Что нового?

– Я только что разговаривала с Кэтрин О'Лири и ознакомилась с предварительными результатами ее анализов.

– Да? И что сказала потерпевшая?

– Как ни странно, довольно много. Хотя вряд ли ее показания добавят что-то очень важное к тому, что нам известно.

– Рассказывай.

Скалли подробно, стараясь не упустить ни единого слова, пересказала свою беседу с Кэт.

– Я так понял, она не изнасилована? – спросил Молдер, когда она замолчала.

– Как и полагается в подобных случаях, ее осматривал гинеколог. Она девственница. Вот заключение.

– Да, я это предполагал. То есть не то, что она девственница, а то, что в этих преступлениях нет сексуального мотива… А что показали анализы?

– Да, собственно, немного. Пока не даны отчеты психолога. Обнаружены следы неопределенного алкалоида в крови. Возможно, производное от опиума. А еще – опасно большое количество некой жидкости под названием «скополамин»…note 1Note1
  Скополамин – алкалоид красавки, скопо-лии и других растений семейства пасленовых. По действию близок к атропину. Применяют в медицине как холинолитическое средство. Атропин – снимает спазмы бронхов, расширяет зрачок и т.д. Холинолитическое средство – лекарственные вещества, блокирующие эффекты ацетиллхолина. Ацитиллхолин – медиатор (передатчик) нервного возбуждения у многих беспозвоночных и у позвоночных. При поступлении в кровь понижает кровяное давление, замедляет сердцебиение, усиливает перистальтику желудка и кишок и др.


[Закрыть]

Молдер уставился в потолок, вспоминая:

– Принятно считать, что он влияет на координацию…

– Только в маленьких дозах. Доза больше двух десятых миллиграмма вызывает анестезию с возможностью галлюцинаций. Анестезия это… – добавила Скалли, заметив, что зеленые глаза напарника заволакиваются дымкой задумчивости.

– Знаю, – перебил ее Молдер. – Потеря чувствительности вследствие поражения нервов. Продолжай.

– Колумбийцы пользуются этим препаратом, чтобы овладеть своими жертвами.

– Скополамин продают только по рецепту?

– Да. Нужно быть доктором или аптекарем, чтобы получить такое большое количество в свое распоряжение.

Молдер встал и протянул Скалли блокнот, она прочитала вслух:

– Ричард Удин. Также известен как Даг Хэрман. По профессии – врач-терапевт. Уехал из Лос-Анджелеса в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, после сомнительного дела насчет врачебной этики. Лицензию на врачебную практику не возобновлял.

Молдер уже надел пиджак.

– Очень хочется поговорить с этим бывшим терапевтом. Поехали. Я сяду за руль.

– А мне, честно говоря, больше хочется пообедать, – заметила Скалли. – По дороге в больницу я перекусила гамбургером. Местные гамбургеры оказались чересчур жирными, и не утоляют, а лишь возбуждают аппетит.

Молдер посмотрел на часы.

– Ты совершенно права, Дэйна. А я совсем забыл, что так и не позавтракал. Повторим перед визитом в Красный музей набег на вчерашнее кафе? Что ты имеешь против хорошо прожаренных ребрышек?

– Абсолютно ничего. Хотя сегодня предпочла бы отбивную…

5

В храме Красного музея было пусто. Молдер остановил одного из верующих и спросил, где можно найти «их пастыря». Ему указали на небольшой опрятный домик.

Молдер постучал в стеклянную дверь, задернутую изнутри белой занавеской. Открыла женщина, которую они видели вчера на сцене. Она словно готовилась говорить с паствой прямо сейчас, даже выражение лица было столь же благостным. Она вопросительно взглянула на нарушителей ее покоя.

– Агент ФБР Фокс Молдер.

– Агент ФБР Дэйна Скалли. Оба представили документы.

– Мы хотели бы поговорить с мистером Ричардом Удином. Он здесь?

Женщина внимательно рассмотрела фотографии на удостоверениях, сверив их с оригиналами, и сказала:

– Обождите, пожалуйста. Сейчас он выйдет.

Она захлопнула перед ними дверь.

Молдер вздохнул и поднял взор к небу.

Наконец дверь снова открылась, и на пороге показался глава Церкви Красного музея собственной персоной.

– Мистер Ричард Удин?

– Да.

И Молдер, и Скалли снова представились.

– Мы хотели бы задать вам пару вопросов. Можно, мы войдем?

Пастырь заслонился ладонями:

– Простите, – глядя прямо в глаза Молде-ру, произнес он. – Я не могу пустить вас в дом.

– Если вам так необходимо, – встряла Скалли, – мы можем получить ордер и все равно войдем.

– Можете получить ордер, – согласился Ричард Удин. – Но сейчас я вас не пущу в это здание.

– Позвольте поинтересоваться – по какой причине? – спросил Молдер.

– Потому, что вы едите мясо, – спокойно пояснил хозяин дома. – Мы не можем осквернить нашу кухню и наше жилище вашим присутствием. Ваш образ жизни идет вразрез с нашими религиозными убеждениями.

– Да, сэр, – сказала Скалли. – Вы можете прятаться за религиозными убеждениями, но, если вы совершили преступление…

– Меня обвиняют в совершении преступлений? – Глава Церкви Красного музея удивленно приподнял брови и посмотрел куда-то через плечи специальных агентов. – Я ни в чем не виновен.

Молдер и Скалли медленно обернулись, проследив за его взглядом, и увидели, что перед домом, на почтительном расстоянии, собрались чуть ли не все члены секты. Наверное, их созвал тот юноша, к которому Молдер обращался за подсказкой. Сектанты стояли молча, не отрывая укоризненных взглядов от вторгнувшихся в их мирную размеренную жизнь непрошенных пришельцев. Лица были в основном молодые, но Скалли заметила и нескольких седобородых старцев.

– Что ж, – вновь повернулся к Удину Молдер, – степень вашей виновности или невиновности мы можем определить и в друюм месте. – Его тон сменился с осторожно-доброжелательного на сухо-официальный: – Сэр, будьте добры, выйдите, пожалуйста, из дома. Выйдите, мистер Удин. Мы вас арестовываем по подозрению в причастности к насильственным действиям по отношению к несовершеннолетним подросткам.

Ричард Удин покорно вышел из дома и в сопровождении фэбээровцев направился к арендованному ими автомобилю.

Шериф Мазеровски заметно оживился, увидев доставленного в его контору главу ненавистной секты. Но Молдер, попросив предоставить ему отдельный кабинет, вежливо, но категорически отказал шерифу в просьбе присутствовать при допросе подозреваемого.

Молдер начал беседу с официальных вопросов.

– Как ваше имя?

– Ричард Удин.

– Это ваше настоящее имя?

– Нет. Я взял его при вступлении в религиозную организацию «Новая эра». Мое светское имя – Даг Хэрман.

– Вы по профессии врач? – Да.

– Почему вы уехали из Лос-Анджелеса?.

– Это вас не касается, – сухо ответил Удин. – В любом случае, это не имеет отношения к событиям, заставившим вас привезти меня сюда.

– А вам известно, какие события заставили нас подозревать вас в их совершении?

– Нет. Вы сами сказали, что подозреваете меня в причастности к насильственным действиям по отношению к несовершеннолетним подросткам. Ни я, ни кто-либо другой из членов Церкви Красного музея не имеют к этому ни малейшего отношения.

– Как вы можете отвечать за других? – вмешалась Скалли.

– Пути наши определяются Хозяином и Повелителем, и он говорит моей пастве через меня. А моя паства общается с ним через меня. Я бы знал.

– Скажите, мистер Удин, – перехватила инициативу допроса Скалли, – вам известен препарат под названием «скополамин»?

– Бее болезни загнивающего общества связаны с потреблением плоти живых существ и с бесчувственным отношением к…

– Пожалуйста, ответьте на вопрос, – сказал Молдер.

– Да, – спокойно ответил Удин. Он не волновался с первой минуты его задержания. Во всяком случае, ничем не выдал своего волнения. – Я знаю этот препарат. Но никогда никому не выписывал на него рецепт и не поощрял его использование.

– И никогда не приказывали другим принимать его? – уточнила Скалли.

– Нет.

– Ваши религиозные убеждения, – обратился к нему Молдер, – позволяют вам физическое или психическое насилие? К тем, кто не разделяет ваших взглядов?

– Варвары когда-нибудь будут счищены с лица земли. Но сделано это будет не людскими руками, а повелением Хозяина и Повелителя всего сущего…

– Да прекратите вы нести свою ахинею, – не выдержала Скалли. – Вы не перед оболваненной паствой, а в конторе окружного шерифа!

– Для святого человека вы весьма легко выводите людей из себя, мистер Удин, – заметил Молдер.

Удин не ответил, спокойно разглядывая надоедливое насекомое в виде Молдера. Тонкая улыбка осветила его невозмутимое лицо.

Неожиданно распахнулась дверь, и на ручке повис шериф Мазеровски, оставаясь ногами за порогом кабинета.

– У нас проблемы, – сообщил он. – На улице. Эти его придурки, – он кивнул на задержанного, – устроили настоящую демонстрацию перед входом.

Молдер какое-то время размышлял.

– Что ж, – наконец решил он. – У нас нет веских оснований заключать вас под стражу, мистер Удин. Мы отпускаем вас под подписку о невыезде. Оформите ее у дежурного. – Он повернулся к шерифу. – Пойдемте, успокоим разбушевавшихся поклонников Хозяина и Повелителя.

У входа в здание тремя ровными шеренгами стояли члены Церкви Красного музея; рядом чернела коробка привезенного с собой динамика. Женщина, открывавшая недавно дверь фэбээровцам, женщина, имени которой они так и не знали, говорила в микрофон:

– Будьте открыты мудрости Господней. Только так вы можете услышать слово Божье! Прекратите насилие! Прекратите убивать животных! Прислушайтесь к голосу своего сердца. И скажите людям злым и бездуховным, что нельзя задерживать, оскверняя духом вандализма, человека, через которого к нам обращается Хозяин и Повелитель всего сущего…

Перед ними собрались зеваки, но не слишком много, не больше полутора дюжин. Большинство прохожих, равнодушно взглянув на демонстрантов, спешили дальше по своим делам.

Шериф направился к митингующим с явным намерением убрать и прекратить, но Молдер придержал его за рукав.

– Не спешите, шериф. Зачем вам неприятности и пересуды? Сейчас выйдет Ричард Удин, и они сами уберутся восвояси.

Шериф повернулся к нему, хотел что-то сказать, но промолчал реплике, увидев подъехавший джип собственного сына.

Из кабины выскочил Рикки. Лицо его было злым и красным. Двое его вчерашних приятелей были с ним, один тут же подал ему большой синий бидон.

– Закончите резню! – ни на что не обращая внимания, продолжала свою речь женщина в белой чалме. Она и здесь играла на публику, у нее было такое выражение лица, будто, в отсутствие главы общины, через нее вещает Хозяин и Повелитель. – Слово справедливо, даже если вы защищены законом. Законом людским, а не божьим, законом людей бездуховных, погрязших в пороке. Варварство должно исчезнуть. Насилие против природы порождает насилие против человека.

Рикки на ходу снял крышку с бидона, подскочил к женщине с микрофоном и выплеснул на нее содержимое четырехгаллонового бидона. Ее белоснежный головной убор и лицо окрасились в красный цвет.

– Вот вам! Напейтесь коровьей кровушки! – зло выкрикнул Рикки. – За Кэт!

Все произошло столь стремительно, что, знай шериф о намерении своего сына, он все равно не успел бы ему помешать. Вокруг раздались смешки наблюдавших за этой сценой и даже жидкие аплодисменты.

Разгневанный шериф подскочил к сыну, схватил его за шкирку и потащил к джипу, где стояли восхищенные поступком своего предводителя верные телохранители Рикки.

– Ты что это делаешь, паршивец?! – проревел Мазеровски. – А ну, живо убирайся отсюда прочь, и чтоб до вечера мне на глаза не попадался!

– Ты бы видел, что они сделали с Кэт! – прокричал в ответ Рикки. – Меня даже не пустили к ней, мне пришлось лезть в окно! Ее не узнать! Они мне еще ответят за это!

– Катись отсюда! – уже больше для вида прокричал шериф, в глубине души соглашаясь с сыном и ловя себя на мысли, что даже доволен его поступком.

– Вы все видели сами! – обтерев лицо рукавом, на котором бычья кровь не особо выделялась, произнесла в микрофон женщина. – Мы никому не причиняем зла, мы лишь пытаемся докричаться до не окончательно зачерствевших сердец: опомнитесь! И мы получаем…

Она замолчала на полуслове.

Скалли удивленно огляделась и заметила вышедшего из здания шерифской конторы Ричарда Удина. По его безмолвному взгляду сектанты начали собирать громкоговорящее оборудование.

Представление заканчивалось. Допросив Ричарда Удина, они ни на дюйм не приблизились к разгадке тайны.

Неожиданно Скалли поймала на себе чей-то цепкий взгляд. Она обернулась и увидела, что на нее пристально смотрит какой-то старик из кабины видавшего виды грузовичка.

Она не спеша подошла к нему. Он не отрывал от нее взгляда. Изборожденная морщинами кожа на лице незнакомца напоминала тщательно пережеванную и высушенную папиросную бумагу.

– Вы что-то хотели? – спросила Скалли.

– Да. Вы из ФБР? Скалли кивнула.

– В этих краях происходит нечто странное, не находите?

Скалли подняла бровь в знак вопроса.

– Именно поэтому вы здесь, – сам себе ответил старик. – Я могу показать вам нечто, для вас интересное.

– Что именно? – спросил Молдер Скалли и не слышала, как он подошел.

– Долго объяснять, – сказал старик. – Проще показать. Это недалеко, меньше дюжины миль отсюда. Садитесь в машину.

Молдер и Скалли переглянулись. В конце концов, они прибыли сюда не для того, чтобы дегустировать жареные ребрышки, хотя они, конечно, великолепны. Нельзя отвергать ничего, что может пролить хоть маленький лучик света на мрачные обстоятельства этого дела. Молдер кивнул.

– Хорошо. Только мы поедем на своем автомобиле. Показывайте дорогу.