Текст книги "Кровавый меридиан"

Автор книги: Кормак Маккарти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Первым заговорил предводитель индейцев. Ткнув в окровавленное ухо своей лошади, он злобно рявкнул на языке апачей, отводя тёмные глаза от Глэнтона. Вперёд выехал судья.

Vaya tranqnilo,сказал он. Un accidente, nada más. [187]187
  Успокойтесь. Это случайность, не более того (исп.).


[Закрыть]

Mire,злился индеец. Mire la oreja de mi caballo. [188]188
  Взгляните. Взгляните на ухо моего коня (исп.).


[Закрыть]

Он взялся за голову лошади, чтобы показать ухо, но та вырвалась и, мотнув порванным ухом, обрызгала всадников кровью. Кровь есть кровь, лошадиная или любая другая: дрожь пробежала по ненадёжной конструкции, мустанги стояли как вкопанные, подрагивая в краснеющих лучах восхода, а пустыня под ними загудела, как военный барабан. Положения этого незаключенного перемирия подверглись едва переносимому несоблюдению, и тут судья, чуть привстав в седле, приветственно поднял руку, обращаясь к кому-то за их спинами.

От стены к ним направлялись ещё восемь-десять верховых воинов. Возглавлявший их громадный человек с большой головой был одет в комбинезон, обрезанный по колено, чтобы можно было натянуть на ноги верхнюю часть мокасин. Ещё на нём были рубашка в клеточку и красный шейный платок. Он был без оружия, но его люди, скакавшие рядом с обеих сторон, были вооружены короткоствольными винтовками, кроме того, у них были кавалерийские пистолеты и другое снаряжение убитых разведчиков. При их приближении остальные дикари расступились. Индеец, чья лошадь была укушена, указал на рану, но предводитель лишь по-дружески кивнул. Он повернул лошадь в четверть оборота к судье, она вздыбила шею, но он её осадил.

Buenos diás,проговорил он. De dónde viene? [189]189
  Доброе утро. Откуда едете? (исп.).


[Закрыть]

Судья с улыбкой дотронулся до увядшего венка на голове, очевидно забыв, что он без шляпы, и со всей официальностью представил своего шефа Глэнтона. Индеец тоже представился. Его звали Мангас, [190]190
  Мангас Колорадас(Красные Рукава) (ок. 1793–1863) – вождь одного из племён апачи и одна из важнейших фигур среди индейских вождей XIX в.


[Закрыть]вёл он себя очень любезно и хорошо говорил по-испански. Когда владелец покусанной лошади вновь изложил свою претензию, этот человек спешился, взялся за голову лошади и осмотрел её. При всём своём росте он был кривоног и странно сложен. Взглянув на американцев, он махнул рукой остальным.

Ándale.И повернулся к Глэнтону. Ellos son amigables. Un poco borrachos, nada mas. [191]191
  Ладно. У них дружественные намерения. Выпили немного, не более того (исп.).


[Закрыть]

Верховые апачи уже выбирались из строя американцев, пятясь, словно из колючего кустарника. Американцы поставили винтовки кверху дулами, а Мангас вывел пострадавшую лошадь вперёд, задрал ей голову, сдерживая её одними руками, хоть она и бешено вращала белёсым глазом. После короткого обсуждения стало ясно, что, независимо от размера нанесённого ущерба, в качестве компенсации принимается только виски.

Сплюнув, Глэнтон уставился на него.

No hay whiskey. [192]192
  Виски нет (исп.).


[Закрыть]

Наступила тишина. Апачи переглянулись. Их взгляды скользили по седельным сумкам, флягам и сосудам из высушенной тыквы.

Сóто?переспросил Мангас.

No hay whiskey, повторил Глэнтон.

Мангас отпустил грубый кожаный недоуздок. Его люди следили за ним. Он бросил взгляд на окружённый стенами городок и глянул на судью.

Нет виски? уже по-английски повторил он.

Нет виски.

Среди помрачневших лиц только его лицо оставалось невозмутимым. Он окинул взглядом американцев, их амуницию. По правде говоря, они не были похожи на тех, кто мог иметь виски и не выпить его. Судья и Глэнтон оставались в сёдлах и продолжить переговоры не пытались.

Hay whiskey en Tucson, [193]193
  Виски есть в Тусоне (исп.).


[Закрыть]произнёс Мангас.

Sin duda,откликнулся судья. Y soldados también. [194]194
  Несомненно. И солдаты тоже (исп.).


[Закрыть]Он подал лошадь вперёд, держа винтовку в одной руке, а поводья – в другой. Глэнтон пошевелился. Вслед за ним пришёл в движение и его конь. Потом Глэнтон остановился.

Tiene oro?спросил он.

Sí.

Cuanto?

Bastante. [195]195
  Золото есть?..
  Да.
  Сколько?
  Достаточно (исп.).


[Закрыть]

Глэнтон посмотрел на судью, потом снова на Мангаса.

Виепо,промолвил он. Ties días. Aquí. Un barril de whiskey. [196]196
  Хорошо. Три дня. Здесь. Бочка виски (исп.).


[Закрыть]

Un barril?

Un barril.Он послал мустанга вперёд, апачи расступились, и Глэнтон, судья и остальные один за другим направились к воротам убогого глинобитного городка, полыхавшего на равнине в лучах восходящего зимнего солнца.

Маленьким гарнизоном командовал лейтенант по имени Каутс. Он уезжал на побережье с отрядом майора Грэма, а вернувшись четыре дня назад, обнаружил, что город находится в необъявленной осаде апачей. Те напились тизвина, [197]197
  Тизвин– алкогольный напиток американских индейцев. Индейцы папаго изготавливают его из крупного кактуса сагуаро.


[Закрыть]который сами наварили, и две ночи подряд раздавались пальба и бесконечные требования виски. Гарнизон установил на валу двенадцатифунтовую демикулеврину, стрелявшую мушкетными пулями, и Каутс рассчитывал, что, когда у дикарей не останется выпивки, они уедут. Он вёл себя очень официально и называл Глэнтона «капитаном». Никто из оборванных бойцов отряда даже не спешился. Они оглядывали невзрачный и ветхий городишко. Привязанный к шесту осёл с шорами на глазах описывал бесконечные круги, вращая мешалку, и её деревянная ось поскрипывала на блоках. У основания мешалки рылись куры и птицы помельче. Шест был установлен на высоте добрых четырёх футов от земли, и всё же птицы пригибали головы или прижимались к земле всякий раз, когда он проплывал у них над головами. В пыли на главной площади валялось несколько мужчин, судя по всему, спящих. Белый, индеец, мексиканец. Кто укрыт одеялом, кто нет. На другом конце площади стоял столб для публичных наказаний, тёмный у основания там, где на него мочились собаки. Лейтенант проследил взглядом, куда они смотрят. Глэнтон сдвинул на затылок шляпу и посмотрел на лейтенанта с коня сверху вниз.

Где в этой дыре можно выпить?

Это было первое, что Каутс вообще от них услышал. Он окинул их взглядом. Изнурённые, измученные, почерневшие от солнца. Пороховая гарь, глубоко въевшаяся в морщины и поры кожи при чистке оружия. Даже лошади с их украшениями из человеческих волос, зубов и кожи всем, кто их видел, казались нездешними созданиями. Если не считать оружия, пряжек и нескольких металлических деталей упряжи, в этих вновь прибывших не было ничего, что наводило бы на мысль о том, что колесо уже изобретено.

Есть несколько мест, сообщил лейтенант. Хотя, боюсь, они ещё не открылись.

Сейчас откроются, заявил Глэнтон. И послал коня вперёд. Больше он не заговаривал, а остальные вообще не промолвили ни слова. Когда они проезжали через площадь, кое-кто из бродяг высунул голову из одеяла, чтобы поглядеть им вслед.

Бар, куда они зашли, представлял собой квадратное глинобитное помещение, а хозяин вышел обслуживать их в одном нижнем белье. Они уселись в полумраке на скамью за деревянным столом и с мрачным видом принялись пить.

Откуда вы все? поинтересовался хозяин.

Глэнтон с судьёй вышли на площадь, чтобы попробовать завербовать кого-нибудь из валявшегося в пыли сброда. Некоторые оборванцы уже сидели, щурясь от солнца. Человек с ножом «боуи» в руках предлагал любому помериться на спор лезвиями и посмотреть, у кого лучше сталь. Судья ходил между ними с этой своей улыбочкой.

Капитан, что это у вас в этих перемётных сумах?

Глэнтон обернулся. Они с судьёй действительно шли с сумами через плечо. Окликнувший их сидел, прислонившись к столбу, подогнув колено и опершись на него локтем.

В этих сумах? уточнил Глэнтон.

В них самых.

Эти сумы у нас набиты золотом и серебром, сказал Глэнтон, ибо так и было на самом деле.

Ухмыльнувшись, лоботряс сплюнул.

Вот почему ему так хочется в Калифорнию, сказал другой. Думает, его там ждёт полная сумка золота.

Судья благосклонно улыбнулся этим бездельникам.

Можете выпить вон там, указал он. Кто готов прямо сейчас на золотые прииски.

Один бродяга встал, отошёл на несколько шагов и стал мочиться посреди улицы.

Может, «дикий человек» с вами поедет, крикнул ещё один. Они с Клойсом будут для вас то, что надо.

Они уже давно пытаются уехать.

Глэнтон с судьёй разыскали тех, о ком шла речь. Грубый навес, устроенный из старого брезента. Вывеска, гласившая: «Посмотрите на Дикого Человека. Два доллара». Они прошли за занавеску, туда, где в грубой клетке из стволов паловерде сидел, скорчившись, голый имбецил. На загаженном полу клетки валялась растоптанная еда, и повсюду кружились мухи. Маленький, уродливый, с лицом, измазанным испражнениями, идиот сидел молча, уставившись на них с тупой враждебностью, и жевал какую-то дрянь.

Откуда-то сзади, отрицательно мотая головой, вышел владелец. Сюда никому нельзя. Мы ещё не открылись.

Глэнтон окинул взглядом убогий вольер. От брезента пахло маслом, дымом и экскрементами. Судья присел на корточки, чтобы рассмотреть имбецила.

Твой? спросил Глэнтон.

Да. Да, мой.

Глэнтон сплюнул. Мне тут сказали, ты собираешься в Калифорнию.

Ну да, подтвердил владелец. Верно. Так оно и есть.

А с ним что собираешься делать?

С собой возьму.

И как повезёшь?

У меня есть лошадь и повозка. Затащу его туда.

А деньги есть?

Тут поднялся судья. Это капитан Глэнтон, сказал он. Он возглавляет экспедицию в Калифорнию. Он готов взять под защиту своего отряда несколько пассажиров при условии, что они достаточно обеспечены.

Ну что ж, да. Кое-какие деньги есть. О какой сумме мы вообще говорим?

А сколько у тебя? уточнил Глэнтон.

Ну, я сказал бы, достаточно. Денег достаточно, так скажем.

Глэнтон изучающе разглядывал его. Я скажу тебе, как я с тобой поступлю, сказал он. Хочешь в Калифорнию или просто треплешься?

В Калифорнию, произнёс хозяин. Страсть как хочу.

Я доставлю тебя туда за сотню долларов, и деньги вперёд.

Глаза хозяина бегали от Глэнтона к судье и обратно. Хотел бы я иметь столько, проговорил он.

Мы пробудем здесь пару дней, сказал Глэнтон. Найдёшь ещё пассажиров, соответственно пересмотрим и твой тариф.

С капитаном всё будет как надо, заверил судья. Уж будь спокоен.

Да, сэр, поддакнул хозяин.

Выходя, они снова проходили мимо клетки, и Глэнтон повернулся, чтобы ещё раз взглянуть на идиота. Женщинам разрешаешь смотреть на него?

Как вам сказать, ответил хозяин. Никто не просил.

К полудню отряд перебрался в закусочную. Когда они вошли, трое-четверо сидевших там встали и удалились. На участке за домом стояли глинобитная печь и кузов от сломанного фургона с несколькими горшками и котлом. Старуха в сером платке рубила топором говяжьи рёбра, а за ней следили две собаки. Со двора вошёл долговязый тощий человек в заляпанном кровью фартуке и оглядел их. Наклонившись, он опёрся обеими руками на стол перед ними.

Джентльмены, заявил он, мы не против обслуживать цветных. И сделаем это с радостью. Но мы попросим их пересесть вот сюда, за другой стол. Вот сюда.

Отступив на шаг, он выставил вперёд руку в странном жесте гостеприимного хозяина. Посетители переглянулись.

Что он такое говорит, чёрт возьми?

Вот сюда, повторил долговязый.

Тоудвайн взглянул вдоль стола туда, где сидел Джексон. Несколько человек посмотрели на Глэнтона. У того руки покоились на столе, а голову он чуть склонил, будто произносил молитву. Судья сидел, улыбаясь и скрестив руки перед собой. Все они были немного навеселе.

Он считает, что мы – черномазые.

Все сидели молча. Старуха во дворе завела какую-то унылую мелодию, а долговязый так и стоял, не опуская руки. У самой двери были навалены сумы, кобуры и оружие отряда.

Глэнтон поднял голову. Посмотрел на долговязого.

Тебя как зовут? осведомился он.

Оуэнс меня зовут. Я владелец этого заведения.

Мистер Оуэнс, не будь ты таким законченным болваном, ты мог бы взглянуть на этих вот людей и понять тот незыблемый факт, что ни один из них не будет вставать оттуда, где он сейчас сидит, и куда-то пересаживаться.

Что ж, тогда я не смогу обслужить вас.

Ну, это как знаешь. Спроси, что у неё там есть, Томми.

Сидевший в конце стола Харлан наклонился и громко спросил по-испански у старухи, хлопотавшей у горшков, что у неё есть из еды.

Она посмотрела в сторону дома. Huesos. [198]198
  Кости, зд.: – рёбра (исп.).


[Закрыть]

Huesos,повторил Харлан.

Скажи, пусть подаёт, Томми.

Она ничего не подаст, покуда я ей не велю. Я владелец заведения.

Харлан в это время кричал в открытую дверь по-испански.

Я точно знаю, что вон тот тип – черномазый, твердил Оуэнс.

Джексон поднял на него глаза.

К хозяину повернулся Браун.

У тебя пистолет есть? поинтересовался он.

Пистолет?

Ну да, пистолет. Есть?

Нет у меня никакого пистолета.

Браун вытащил из-за пояса небольшой пятизарядный кольт и бросил ему. Тот поймал его и стоял, не зная, что с ним делать.

Теперь он у тебя есть. Ну давай, пристрели черномазого.

Подождите минуту, чёрт возьми, пробормотал Оуэнс.

Пристрели его, повторил Браун.

Джексон уже поднялся и вытащил из-за пояса один из своих больших пистолетов. Оуэнс наставил на него свой. Убери-ка эту штуку, проговорил он.

Лучше брось здесь командовать и пристрели этого сукина сына.

Убери эту штуку. Чёрт побери, мужик. Скажи, чтобы он убрал её.

Стреляй давай.

Тот взвёл курок.

Джексон выстрелил. Просто левой рукой молниеносно, как искра из-под кремня, провёл поверх револьвера, задев при этом курок. Большой пистолет подпрыгнул, и две пригоршни мозгов вылетели из черепа Оуэнса и шлёпнулись позади него на пол. Оуэнс беззвучно осел и рухнул бесформенной грудой, уткнувшись лицом в пол. Один глаз был открыт, из раскуроченного сзади черепа лилась кровь. Джексон сел. Браун встал, забрал свой пистолет, опустил курок на место и засунул пистолет за пояс. Самый жуткий черномазый, какого я только встречал, проговорил он. Поищи тарелки, Чарли. Сомневаюсь, что старая леди ещё там.

Они пили в баре меньше чем в сотне футов от закусочной, когда туда вошёл лейтенант с полудюжиной вооружённых солдат. В баре была лишь одна комната, через дыру в потолке на земляной пол падал столб солнечного света, и все, кто проходил через помещение, осторожно пробирались мимо этой колонны света, словно боясь обжечься. Народ в отряде был суровый, и, прохаживаясь к стойке бара и обратно в своих лохмотьях и шкурах, они смахивали на пещерных людей, занятых каким-то загадочным обменом. Лейтенант обошёл этот вонючий солярий кругом и остановился перед Глэнтоном.

Капитан, нам придётся арестовать виновного в смерти мистера Оуэнса.

Глэнтон поднял на него глаза. Кто такой мистер Оуэнс?

Мистер Оуэнс – это джентльмен, который держал тут закусочную. Его застрелили.

Печально слышать такое, сказал Глэнтон. Присаживайтесь.

Каутс проигнорировал приглашение. Капитан, вы же не будете отрицать, что его пристрелил кто-то из ваших людей, верно?

Именно это я и буду отрицать, сказал Глэнтон.

Но это же смешно, капитан.

Из темноты появился судья. Добрый вечер, лейтенант, сказал он. Эти люди – свидетели?

Каутс посмотрел на своего капрала.

Нет, проговорил он. Они не свидетели. Чёрт возьми капитан. Люди видели, как вы входили туда и как выходили после того, как там стреляли. Вы что, собираетесь отрицать, что вы и ваши люди там обедали?

Отрицать каждое, чёрт возьми, слово, сказал Глэнтон.

Что ж, клянусь Богом, мне кажется, я смогу доказать, что вы там ели.

Не будете ли вы так любезны, лейтенант, адресовать ваши замечания мне, вмешался судья. Я представляю капитана Глэнтона по всем юридическим вопросам. Полагаю, прежде всего вам следует знать, что капитан не выносит, когда его называют лжецом, и я бы как следует подумал, прежде чем связываться с ним в делах чести. Во-вторых, я был с ним весь день и могу заверить, что ни он, ни кто-либо из его людей никогда не появлялись в месте, о котором вы упоминаете.

Лейтенант был явно ошеломлён смелостью этих отрицаний. Он переводил взгляд с судьи на Глэнтона и обратно. Чёрт бы меня побрал, произнёс он. Потом повернулся, протиснулся мимо бойцов отряда и вышел.

Глэнтон качнулся на стуле и прислонился спиной к стене. Они завербовали двух человек из числа городских нищих, и эта малообещающая парочка сидела теперь, вытаращив глаза, на конце скамьи со шляпами в руках. Скользнув по ним, тёмные глаза Глэнтона остановились на владельце имбецила, который одиноко сидел в дальнем углу и наблюдал за ним.

Ты как, пьёшь, приятель? спросил Глэнтон.

Как это?

Глэнтон медленно выпустил воздух через нос.

Да, сказал владелец имбецила, пью.

На столе перед Глэнтоном стояло простое деревянное ведро с оловянным черпаком, на треть полное самодельного виски, накачанного из бочки у стойки. Глэнтон кивнул на это ведро.

Не мне же тебе подносить.

Владелец поднялся и, захватив кружку, подошёл к столу. Он взялся за черпак, наполнил кружку и пристроил черпак обратно в ведро. Сделав кружкой неопределённый жест, он поднял её и осушил.

Премного благодарен.

Где твоя обезьяна?

Владелец имбецила посмотрел на судью. Потом снова на Глэнтона.

Я вывожу его нечасто.

Откуда он у тебя взялся?

Его мне оставили. Мама умерла. Никто не захотел его растить. Вот и отправили мне. Из Джоплина, штат Миссури. Просто посадили в ящик и отправили. Доставляли пять недель. А ему хоть бы что. Открываю ящик, а он там сидит.

Наливай себе ещё.

Тот взялся за черпак и налил себе ещё кружку.

В натуральную, чёрт его дери, величину. Я его не обижал, нет. Костюмчик ему сшил из мешковины, но он его сожрал.

И что, в этом городишке все уже видели этого сукина сына?

Да. Да, видели. Мне бы в Калифорнию. Там я смогу брать по четыре доллара.

Там тебя могут в смоле и перьях вывалять.

Было уже со мной такое. В штате Арканзас. Заявили, что напичкал я его чем-то. Какими-то лекарствами. Забрали его у меня и ждали, когда поправится, но он, конечно, не поправился. Специального проповедника прислали, чтобы приходил и молился над ним. В конце концов забрал я его назад. Может, я кем-нибудь и стал бы в этом мире, кабы не он.

Я правильно понимаю, сказал судья, что этот имбецил твой брат?

Да, сэр, подтвердил владелец. Так оно и есть.

Судья протянул руки, взялся за его голову и стал вглядываться в её очертания. Ухватившись за запястья судьи, владелец имбецила ошалело стрелял глазами по сторонам. Судья охватил всю его голову, как огромный и вызывающий опасения целитель, лечащий молитвой. Владелец привстал на цыпочки, словно желая облегчить исследование, а когда судья отпустил его, попятился, уставившись на Глэнтона белыми в полумраке глазами. Новенькие на конце скамьи сидели разинув рты, а судья, прищурившись, внимательно рассматривал владельца имбецила, потом потянулся и снова схватил его голову, держа за лоб и постукивая по тыльной стороне черепа большим пальцем. Когда судья закончил, владелец отступил назад, наткнулся на скамью и упал. Новенькие начали подскакивать вверх-вниз, сопя и хрипя. Владелец идиота оглядел эту дешёвую винную лавку, вглядываясь в лицо каждого, словно одного взгляда было недостаточно. Поднявшись, он двинулся прочь от скамьи. Он прошёл уже полкомнаты, когда его окликнул судья.

Он всегда был такой?

Да, сэр. Он таким родился.

Он повернулся и пошёл прочь. Глэнтон осушил кружку, поставил перед собой и поднял глаза. А ты? проговорил он. Но владелец уже открыл дверь и исчез в слепящем свете, так и не ответив.

Вечером снова явился лейтенант. Он уселся вместе с судьёй, и судья стал разбирать с ним пункты закона. Лейтенант кивал, кривя губы. Судья переводил ему латинские выражения, применяемые в юриспруденции. Приводил дела гражданского и военного разбирательства. Цитировал Кока, Блэкстоуна, [199]199
  Ричард Кок(1829–1897) – американский юрист и государственный деятель из Техаса. Уильям Блэкстоун(1723–1780) – английский юрист, автор исторического аналитического трактата по общему праву под названием «Комментарий к законам Англии».


[Закрыть]Анаксимандра, Фалеса.

Утром случилась новая беда. Похитили маленькую девочку-мексиканку. Части её разорванной и окровавленной одежды обнаружили под северной стеной, через которую её могли только перебросить. В пустыне нашли следы, будто кого-то волокли. Туфлю. Отец ребёнка стоял на коленях, прижимая к груди заляпанную кровью тряпку, и никто не мог уговорить его подняться и уйти. В ту ночь на улицах развели костры, зарезали бычка, и Глэнтон со своими людьми угощали разношёрстную компанию горожан, солдат, покорившихся индейцев или tontos, [200]200
  Глупцов (исп.).


[Закрыть]как о них сказали бы их собратья за воротами. Был открыт бочонок виски, и вскоре все уже бродили в дыму, пошатываясь. Какой-то местный торговец притащил целый выводок щенков, у одного было шесть ног, у другого – две, а у третьего – четыре глаза на голове. Он предложил Глэнтону купить их, но тот прогнал торговца прочь, а щенков пригрозил пристрелить.

Бычка обглодали до костей, кости унесли, из разрушенных зданий притащили стропила и навалили в огонь. К тому времени многие из отряда Глэнтона шатались вокруг нагишом, а вскоре уже плясали под аккомпанемент судьи, который наигрывал на раздобытой где-то скрипке грубой работы, сброшенные шкуры дымились, распространяя вонь, чернели от пламени, и в воздух взлетали красные искры, словно души обитавших в них малых сих.

К полуночи горожане разошлись, а по городу ходили вооружённые голые люди и колотили в двери, требуя выпивки и женщин. В первые утренние часы от костров остались кучки углей, и ветер носил по грязным улочкам лишь отдельные искорки. Вокруг костра бегали одичавшие собаки, выхватывая из него почерневшие остатки мяса, а бойцы лежали нагишом в дверных проёмах, свернувшись калачиком, обхватив локти и похрапывая на холодке.

К полудню они снова бродили по улицам с покрасневшими глазами, вырядившись по большей части в новые рубашки и штаны. Когда они пришли к кузнецу за оставшимися лошадьми, тот уговорил их задержаться на выпивку. Кузнеца, невысокого коренастого мексиканца, звали Пачеко, и вместо наковальни у него был громадный железный метеорит в форме большого зуба. Судья на спор приподнял этот зуб, а потом, тоже на спор, поднял над головой. Несколько человек протиснулись вперёд, чтобы пощупать железную глыбу и качнуть её, и судья не упустил возможности пройтись насчёт того, что небесные тела состоят из железа, рассказать об их силе и возможностях. На земле прочертили две линии, одна в десяти футах от другой, и ставки были сделаны в третий раз – тут были и монеты из полудюжины стран, золотые и серебряные, и даже несколько boletas, или дисконтных векселей, с рудников Тубака. Судья ухватил эту огромную глыбу, летевшую неизвестно сколько тысяч лет из не поддающегося воображению края вселенной, поднял над головой, постоял, пошатываясь, а потом ухнул вперёд. Она перелетела отметку на целый фут. Судье ни с кем не пришлось делить деньги, наваленные на потник у ног кузнеца, потому что делать ставку на этот раз не пожелал даже Глэнтон.