Текст книги "Хоббит. Путешествие по книге"
Автор книги: Кори Олсен
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Стоит присмотреться к содержанию тайного и чудесным образом обнаруженного послания, как наши подозрения усугубляются. Руны вроде бы оказываются наставлением, объясняющим, как проникнуть в Гору через боковой вход. Но на самом деле конкретным наставлением служит лишь одна фраза: «Стань в Дьюрин день у серого камня, когда прострекочет дрозд» («Stand by the grey stone when the thrush knocks»). Остальное – не указание направлений, а пророчество: «…и заходящее солнце бросит последний луч на дверную скважину». И даже предыдущая фраза, первая, тоже содержит предсказание: «…когда прострекочет дрозд». Обратите внимание – здесь не говорится, что прострекочет «какой-то дрозд»; в послании, судя по всему, подразумевается весьма конкретный «дрозд»: там стоит определенный артикль «the thrush», а не неопределенный «a thrush». Ощущение, что читаешь не указания, а пророчество, крепнет благодаря упоминанию «Дьюрина дня». Точно так же как свет луны в определенной фазе позволит прочесть руны, луч закатного солнца в строго определенный день, посвященный Дьюрину, который был «старейшим из старейшин древнего рода гномов Длиннобородых», высветит замочную скважину. Торин признается, что понятия не имеет, на какой день приходится Дьюрин день и совпадут ли в этом году нужная фаза луны, положение солнца, время года и прочее: «Как всем должно быть известно, мы называем Дьюриным тот день, когда последняя осенняя луна и солнце стоят в небе одновременно». Но если совпадение все же случится именно в этом году, и если Торину со товарищи удастся оказаться в нужный день и час у нужного серого камня, и если «прострекочет» тот самый дрозд (а мы пока не знаем, что именно здесь подразумевается), тогда Торину откроется замочная скважина и вход в Одинокую Гору.
На такое нагромождение невероятных совпадений можно отреагировать двояко: читателю впору или насмешливо фыркнуть и счесть всю историю нелепой и невозможной, или же он может заподозрить, что вся история приключения Бильбо управляется какой-то волшебной силой, а не только магией Гэндальфа Серого или мудростью Элронда из Ривенделла. Конечно, волшебник и король эльфов тоже становятся орудиями судьбы и пророчества, потому что не кто иной, как Гэндальф, вручил карту и ключ Торину и не кто иной, как Элронд, волей случая посмотрел на нее в лунном свете в определенный день и час. Судя по всему, сам Гэндальф подозревает: происходит нечто непредсказуемое. Первый порыв Торина – отмахнуться от упоминания Дьюрина дня: «Боюсь, что нам это знание не очень-то поможет, так как в наше время утрачено умение вычислять, когда же наступит такой день». Гэндальф на это отвечает: «Это мы посмотрим»; похоже, он не спешит отмахиваться от пророчества и верит, что его содержание окажется полезным и сбудется, каким бы невероятным ни казалось перечисленное стечение обстоятельств. Толкин плавно подводит нас к мысли, что за событиями, которые разворачиваются на страницах книги, стоит некая высшая сила, и мы со временем должны заподозрить, что Бильбо и Торину со товарищи везет совершенно не случайно.
4. Через границу в Дикий Край. Через гору и под горой
Натура Бильбо. В Дикий Край
Ривенделл назван в «Хоббите» Последним Домашним Приютом, и он означает очень важный рубеж – границу между «добропорядочным краем», где еще встречаются хорошие трактиры, и Диким Краем. Когда попадаешь в Ривенделл, объясняет Гэндальф хоббиту, то оказываешься «на самой границе Дикого Края». Как я уже говорил в предыдущей главе, Ривенделл не просто находится на этой границе, но и сам воплощает ее. Дом Элронда – это место, где мир уюта и домашнего покоя встречается и сосуществует с миром легенд и путешествий. За ними начинается дорога в неизведанные края: «тропа была трудная, опасная, путь окольный, пустынный, бесконечный».
Пограничный статус Ривенделла, конечно, тревожит Бильбо, который готовится продолжать путь. Ведь получается, что даже Пустынная Страна и обитающие там тролли-людоеды находятся по западную, безопасную сторону от Ривенделла. Добравшись до эльфийской долины, Бильбо думает, будто уже изведал предостаточно опасностей, однако оказывается, что серьезные приключения еще и не начинались. Свою наивность Бильбо проявляет еще на подходе к Ривенделлу. Завидев в отдалении ближайшую из Туманных Гор, он на миг решает, будто путешествие окончено и перед ним предстала сама Одинокая Гора. Когда Балин разъясняет хоббиту, что это лишь первое из крупных препятствий на пути к Одинокой Горе, захваченной драконом, Бильбо ощущает «такую усталость, какой не испытывал прежде». Он сразу же мысленно уносится в родной Бэг-Энд, хватается за образ дома: «Он опять вспомнил свое удобное креслице у камина в любимой гостиной и услышал, как поет чайник». Хотя Бильбо еще находится на западной стороне Ривенделла, тихий спокойный мир Бэг-Энда кажется ему неимоверно далеким.
Миновав Ривенделл, Бильбо ясно и отчетливо осознает, как далеко остался родной дом, какой долгой будет разлука. Отряд Торина взбирается в горы, оставляя равнину позади, далеко внизу. Хоббит знает, что его «родная страна… мир безопасный и уютный, и в нем – его собственная хоббичья норка», скрылись из виду, остались «далеко-далеко на Западе, в сиреневой дымке». В названии главы Толкин не без иронии подчеркивает, что мир, в который вступил Бильбо, для него чужд и неизведан. Он называет путь Бильбо по горам и вынужденное отклонение от маршрута, в глубину пещер, комически-преуменьшенным словосочетанием «Через гору и под горой». «Под горой», то есть «Под Холмом», – это, разумеется, домашний адрес Бильбо, но навряд ли возможен контраст более разительный, чем мирная жизнь под горой в хоббичьей норке и пленение свирепыми гоблинами, которые волокут Бильбо и его товарищей в пещеры под другой горой.
Новые декорации, в которые попал Бильбо, отделены от его далекого привычного окружения не просто географическим, пространственным расстоянием: Бильбо попал в новый и чуждый ему мир. Это мир, где «он видел при вспышках молнии по другую сторону долины каменных великанов, которые перебрасывались обломками скал, ловили их и снова швыряли во мрак; обломки сыпались вниз, в гущу деревьев, или с грохотом разлетались вдребезги». Эти чудовищные создания не кажутся враждебными; они «гогочут» и, похоже, забавляются. Но даже игры и забавы в Диком Краю смертельно опасны для случайных путников и сплошь и рядом кончаются тем, что кого-нибудь из отряда «может схватить великан и поддать ногой, как футбольный мяч» [15] . Даже погода в горах обладает великанским, чудовищным размахом; здесь молнии разят в горные вершины, скалы содрогаются; «ветер хлестал дождем и градом со всех сторон». Бильбо, дитя спокойных западных земель, «никогда ничего подобного не видел и даже вообразить не мог». Когда на Бильбо нападают гоблины, путешествие из мрачного становится попросту ужасным. Даже после того как Гэндальф освобождает Бильбо из оков, хоббит и его спутники оказываются в положении хуже некуда: «Ни пони, ни пищи; где мы – неизвестно». Представьте, каково это хоббиту, для которого даже обходиться без булочек и чая – и то непосильное лишение и который считал, будто совершил настоящий подвиг, когда согласился пожертвовать удобным ночлегом и едой!
В четвертой главе мы видим маленького перепуганного хоббита, чувствующего себя чужим в Диком Краю, однако, чтобы понять контекст, в который помещен образ Бильбо, нам нужно обратить внимание на две особенности. Во-первых, заметим, что Бильбо, вообще-то, напуган и ошарашен не больше, чем его спутники-гномы. Судя по тому, как гномы напугались играющих великанов и как поспешили спрятаться в первую же пещеру, которая показалась им подходящей и удобной (и впопыхах даже не обследовали ее как полагается), – судя по этому, гномов грозный горный мир вокруг страшит и подавляет не меньше, чем Бильбо. Позже, спасаясь бегством от преследующих их гоблинов, гномы держатся более профессионально и уверенно, чем их маленький взломщик. Бильбо сетует: «Зачем, ах зачем покинул я мою норку!» – а толстяк Бомбур, который тащит его, передразнивает хоббита: «Зачем, эх зачем брали мы с собой в поход этого недотепу!» Но снисходительные слова Бомбура – не более чем напускная бодрость. Может, он и пытается делать хорошую мину при плохой игре, представляя дело так, будто приключившаяся напасть – неизбежная часть охоты за сокровищами, однако на деле он справляется с ситуацией ничуть не лучше Бильбо. Рассказчик сообщает, что Бомбур даже спотыкается, «от жары и страха пот капал у него с носа». Бильбо не в своей тарелке, но не он один.
Во-вторых, обратим внимание, что Бильбо в разгар этих опасных злоключений впервые вносит в дело настоящую лепту как член отряда. В истории с троллями Бильбо не удалось, по сути, совершить ничего достойного, если не засчитать ему случайную удачную находку – ключ на земле. Его роль в эпизоде с троллями была скорее отрицательной: он попался в плен и тем самым подверг жизнь всех товарищей смертельной опасности. Однако в пещере у гоблинов Бильбо впервые за все путешествие предпринимает решительные действия и выручает спутников. Правда, он всего-навсего успевает вовремя проснуться и громко завопить за секунду до того, как гоблины хватают гномов, однако это уже кое-что. Может быть, Бильбо достиг немногого, но достаточно, чтобы рассказчик отметил: «Как показала эта ночь, они хорошо сделали, взяв в путешествие Бильбо». И мог бы добавить: «Лиха беда – начало!» Важное значение имеет также и сон, который снится Бильбо перед самым пробуждением. Пока что это второе упоминание снов Бильбо. Первый сон был прямой смысловой перекличкой: в конце первой главы, слушая Торина, повторяющего песню гномов, Бильбо засыпает и ему снятся «отвратительные сны». Рассказчик не сообщает нам, что именно приснилось Бильбо, но неприятные ощущения логично соотносятся с душевной сумятицей, которую Бильбо переживает в главе «Нежданные гости». Когда песня вновь заражает Бильбо гномьими мечтами (и это тревожит бэггинсовскую породу) или внушает страх и беспокойство перед опасным путешествием, понятно, что для хоббита вполне естественно видеть кошмарные сны.
Отчасти сон Бильбо в четвертой главе тоже имеет прямое отношение к его душевному состоянию. Несомненно, когда ему снится, что он «падает вниз-вниз, неведомо куда», словно Алиса вниз по кроличьей норе, – это намек на то, что жизнь его вышла из русла и бурно течет в неизвестном направлении и что Бильбо входит в неведомый, новый и пугающий мир. Однако в основном хоббиту снится то, что находится вокруг него в пещере: «…трещина в задней стене пещеры растет, раскрывается все шире и шире». Рассказчик не говорит об этом открытым текстом, но похоже, что в начале сна Бильбо видит именно то, что в этот момент происходит в пещере наяву. Бильбо видит вещий сон, который сообщает ему об опасности и помогает вовремя проснуться, чтобы успеть криком предупредить товарищей.
У нас недостаточно данных, чтобы полностью понять сон, который снится Бильбо в пещере, но этот эпизод дает пищу для размышлений. Есть вероятность, что поначалу Бильбо лишь дремлет и поэтому видит происходящее в пещере наяву, но в полудреме, и лишь затем погружается в сон и ему снится, будто он падает. Однако если весь эпизод, начиная с трещины в стене, и правда сновидение, значит, Бильбо каким-то образом увидел вещий сон, получил во сне предупреждение о происходящем в реальном мире и резко пробудился, как раз чтобы успеть поднять тревогу.
Гоблинское логовище. Вниз, вниз, в город гоблинов
Трещина, которую Бильбо видит во сне, пропускает на страницы этой истории целую стаю персонажей, играющих важную роль во всех произведениях Толкина: гоблинов, или «орков», как писатель назовет их во «Властелине колец» [16] . Толкин в третий раз использует похожий ход: знакомит читателя с новой для него расой, позволяя персонажам исполнить своего рода выходную арию, – вскоре после того, как Бильбо впервые видит гоблинов. Внимательно присмотревшись к тексту короткой песни, грубой и жестокой, с которой гоблины волокут Бильбо и гномов в свое логовище, мы узнаем много важного о природе гоблинов и об их отношениях с эльфами и с гномами.
Первый куплет гоблинской песни дает нечто вроде краткого содержания сюжета:
Clap! Snap! the black crack!
Grib, grab! Pinch, nab!
And down down to Goblin-town
You go, my lad!
Хлопай! Щелкай! Черная трещина! / Хватай! Держи! Щипли, кусай! / Вниз, вниз, в город Гоблинов / ты отправишься, мой мальчик!
Эта строфа пересказывает историю пленения гномов, причем упрощенно: в скале открылась и затем закрылась черная трещина, гоблины схватили гномов, – и вот они тащат гномов и Бильбо вниз в город Гоблинов. Сюжетно она не сообщает нам ничего нового, зато стиль ее весьма красноречив. Строфа почти полностью состоит из действия. Шесть слов в первых двух строчках – глаголы, и все они в повелительном наклонении, в настоящем времени. Гоблины в своей песне вовсе не рассказывают историю захвата гномов: они заново проживают ее и смакуют происходящее.
Обратим внимание на то, как примитивна и груба эта песня. Кроме слова «гоблин», все остальные слова в строфе односложны. Правда, я не считаю, что текст построен так, чтобы подчеркнуть тупость и скудоумие гоблинов. Их поэтические выразительные средства идеально соответствуют содержанию песни. Односложные слова, которые они выбирают, почти все звукоподражательны; это резкие звуки, переведенные в слова: «clap», «snap» и даже «crack», единственное существительное («трещина»). «Clap! Snap! the black crack!» («Хлопай! Щелкай! Черная трещина!») – эта строка переполнена повторяющимися взрывными звуками, и поэтому каждый из них звучит очень агрессивно. В итоге получается строфа, которая оставляла бы ощущение грубости, резкости, уродства, напора, даже если бы мы не понимали смысла слов.Вторая строфа начинается сходным образом, еще четырьмя агрессивными звукоподражательными односложными словами:
Clash, crash! Crush, smash!
Hammer and tongs! Knocker and gongs!
Pound, pound, far underground!
Ho, ho! my lad!
Толкай, греми! Свист-щелк! / Молот и клещи! Кувалда и барабаны! / Колоти, колоти глубоко под землей! / Хо-хо, мой мальчик!
Этот куплет, в отличие от первого, не просто смакование совершаемых жестокостей. Здесь перед нами в сжатом виде предстает уклад гоблинской жизни. Например, мы узнаём, что грохот и стук не полностью разрушительны, а лишь отчасти. Гоблины, как и гномы, на поверку оказываются кузнецами и ремесленниками. По сути, этот куплет должен напомнить нам песню самих гномов, которая звучала в первой главе:
The dwarves of yore made mighty spells,
While hammers fell like ringing bells
In places deep, where dark things sleep,
In hollow halls beneath the fells.
Гномы минувших лет создавали мощные чары, / когда молоты падали [на наковальни], словно звенящие колокола, / в глубоких подземельях, где спят темные создания, / в залах, выкопанных под горами.
Слова гномов о молотах, падающих на наковальни, словно звенящие колокола, гораздо притягательнее, чем «колоти, колоти глубоко под землей», но обе песни явно описывают одно и то же. Это сходство подтверждается позже, когда рассказчик уже в прозе описывает обиталище гоблинов. Он объясняет: «Они не хуже гномов, исключая наиболее искусных, умеют рыть туннели и разрабатывать рудники, когда захотят», и, подобно гномам, умельцы в оружейном деле и в изготовлении инструментов. С профессиональной стороны у гномов и гоблинов много общего. Подобно тому как песня гномов открывает Бильбо их заветное желание, третий куплет гоблинской песни рассказывает нам, что драгоценнее всего для гоблинов.
Swish, smack! Whip crack!
Batter an beat! Yammer and bleat!
Work, work! Nor dare to shirk,
While Goblins quaff, and Goblins laugh,
Round and round far underground
Below, my lad!
Секи, хлещи! Плетка, свисти! / Колоти и бей! Стенай и повизгивай! / Работай, работай! Не смей отлынивать, / пока гоблины пьянствуют и гоблины хохочут / снова и снова, глубоко под землей, / там, внизу, мой мальчик!
Здесь мы снова видим односложные глаголы, но на этот раз вместо грохота молотов слышим свист плеток. Гоблины, в отличие от гномов, не получают от своего ремесла радости и работают из-под палки. Больше всего в жизни они любят сидеть без дела, праздно, и напиваться («guaff»), при этом, помахивая бичами, заставлять других работать на себя. Рассказчик объясняет, что гоблины обычно не копают шахты и не куют ничего сами; они предпочитают эксплуатировать узников и рабов, «которые работают на них, пока не умрут от недостатка воздуха и света». Гоблины жестоки и ленивы, и благодаря строчкам: «Работай, работай! Не смей отлынивать, пока гоблины пьянствуют и гоблины хохочут» – мы видим, как гоблины праздно валяются, пьют и издеваются над своими рабами. Обратите внимание, в этом куплете даже есть лишняя строка; гоблины продлевают и разворачивают свои приятные фантазии, смакуя свое безделье, а также насилие и издевательство над рабами.
Удовольствие, которое гоблины получают от своих действий, дает своего рода смысловую перекличку: это кривое зеркало, извращенное подобие того восторга, который эльфы Ривенделла испытывают от всего сущего. Судя по тому, что именно доставляет наслаждение гоблинам, они – полная противоположность эльфам. В третьей главе эльфы в своей легкомысленной дурашливой песенке веселятся надо всем, что видят: их забавляет и закат, и сумерки, и сбитые копыта пони, и гномьи бороды. На все это эльфы реагируют смехом. Последние три строки их песенки просто переходят в счастливый смех и заканчиваются «ха-ха!». Гоблины тоже хохочут, но их «Хо-хо! Мой мальчик!» носит совершенно иной характер. Гоблинов веселит не мир как таковой, а собственная власть, возможность помыкать, управлять, способность разрушать или причинять страдания. Наслаждение гоблинов настолько же извращенно и отвратительно, насколько радость эльфов – чиста, гармонична и невинна.Однако отношения между гномами и гоблинами очень непросты. Конечно, эти два народа сильно отличаются между собой, хотя оба известны кузнечным мастерством. В песне гномов мощно звучит радость созидания, восхищение красотой своих творений, а многие гномьи изделия, судя по описанию, лишены практической цели, они созданы просто для красоты, например:
On silver necklaces they strung
The flowering stars, on crowns they hung
The dragon-fire, in twisted wire
They meshed the light of moon and sun.
На серебряные ожерелья они нанизывали / цветущие звезды, на венцы прикрепляли / драконий огонь, в филигрань / подмешивали свет луны и солнца.
У гоблинов вся смекалка направлена на сугубо практические цели, на то, как еще изощриться в жестокости и эксплуатации пленников. Гоблины «не умеют делать красивых вещей, но зато отлично делают все злодейское»; «Молоты, топоры, мечи, кинжалы, мотыги, клещи и орудия пытки – все это они прекрасно делают сами или заставляют делать других». Более того, рассказчик предполагает: «Не исключено, что именно гоблины изобрели некоторые машины, которые доставляют неприятности человечеству, особенно те, которые предназначаются для уничтожения большого числа людей за один раз» [17] . Гоблины, в отличие от гномов, отвратительно практичны, лишены душевной поэзии и приземленны.
Следует сказать, что у гномов с гоблинами есть еще кое-что общее помимо кузнечного и оружейного дела. Оба народа ассоциируются с темнотой и обитают глубоко под землей. Вы, наверно, помните, что гномы говорили Бильбо в Бэг-Энде: «нам нравится в темноте» и «темные дела совершаются во тьме», считая, что обсуждать свои планы лучше всего во мраке. Конечно, у гоблинов связь с темнотой куда более тесная. Гоблины окружают себя «непроницаемой тьмой, в которой только гоблины, привыкшие жить в сердце гор, могут видеть». Гоблины темноту не просто любят, она им жизненно необходима, потому что они не переносят дневной свет и способны терпеть лишь тусклый, красноватый подземный. Гномы не настолько прикованы к темноте, как гоблины, но тем не менее они порождения тьмы.
Темнота, с которой ассоциируются гномы, – это не только темнота в буквальном смысле слова. Когда они называют свою затею с походом и сокровищами «темными делами», то, несомненно, подразумевают строжайший секрет, но все же их слова кажутся Бильбо, который хотел было принести лампу, очень зловещими. Сравним: гоблины жестоки и коварны, но ведь и сердца гномов преисполнены мстительности и собственничества. Торин и его спутники не воплощают зло, но, в отличие от эльфов, они способны противостоять гоблинам на их уровне, на равных: под землей, в темноте. Когда-то гномы уже воевали с гоблинами и мстили за убийство своего короля и вождя Трора, деда Торина. Неприятная правда заключается в том, что, когда в конце главы гоблины пускаются за Гэндальфом и гномами в яростную погоню, они жаждут отомстить по точно такой же причине: за смерть своего вожака, Верховного Гоблина.Несмотря на все эти черты сходства, Толкин настойчиво подчеркивает в первую очередь различия между гоблинами и отрядом Торина. Самый яркий пример контраста – в еще одной песне, которую гномы поют в первой главе в кухне у Бильбо.
Chip the glasses and crack the plates!
Blunt the knives and bend the forks!
That’s what Bilbo Baggins hates —
Smash the bottles and burn the corks!
Бейте стаканы и ломайте тарелки! / Тупите ножи и гните вилки! / Вот что терпеть не может Бильбо Бэггинс – / колотите вдребезги бутылки и жгите пробки!
Это лишь первый из трех куплетов, но вся песня выдержана в том же духе. Если сравнить эту песенку с песней гоблинов, думаю, мы очень отчетливо увидим и сходство, и разницу между гоблинами и гномами.
В песенке гномов, как и в песне гоблинов, преобладают резкие, односложные глаголы, которые встречаются по два в трех строках из четырех в этом первом куплете (третья строка потом повторяется в припеве). Гномы даже используют те же агрессивные и звукоподражательные глаголы: «crash», «smash», «pound», то есть «круши», «бей» и «колоти» (в третьей строфе: «Pound them up with thumрing pole» – «Перемешайте и переколотите их [чашки, тарелки и бокалы] железным ломом»). Песенка гномов шутлива, но все же это песня об агрессии и разрушении, которое осуществляется за счет беспомощной жертвы (хозяина дома, Бильбо).
Между песней гоблинов и песенкой гномов есть два принципиальных различия. Во-первых, агрессия и разрушения, которыми грозят гномы, вполне умеренны и безобидны по сравнению с чудовищными угрозами гоблинов. Погнутые вилки, побитый фарфор и затупленные ножи – это совсем не то что издевательский смех, сопровождающий избиение запуганных, окровавленных рабов, которые трудятся на гоблинов, пока не упадут замертво, – и все это во тьме подземелий. Однако куда важнее, конечно, второе принципиальное различие. Гномы на самом деле не собираются бить посуду! Они просто поддразнивают Бильбо. Приведя слова гномьей песенки, рассказчик тут же заверяет нас: «Ничего подобного они, естественно, не натворили, а, наоборот, все вымыли и прибрали в мгновение ока, пока хоббит вертелся посреди кухни, стараясь за ними». Они, правда, повеселились над ошарашенностью и испугом Бильбо, позлорадничали, повредничали, но совершенно не собирались нанести хоббиту никакого ущерба и тщательно перемыли всю посуду после ужина, не разбив ни единой тарелки.Гоблины, наоборот, выполняют все, о чем поют в своей жестокой песне, до последнего слова. Первый куплет описывает только что произошедшие в пещере события: пленение гномов. Во втором и третьем поется о том, что случится дальше: гномов и Бильбо ожидает заточение, пытки, каторжный труд и рабство; им грозят побои, порка, их заставят «работать, работать глубоко под землей» до самой смерти. Сразу по окончании песни рассказчик подтверждает, что гоблины планируют все это выполнить и приступить к делу не мешкая. Они достают плети и со свистом секут пленников, которые, конечно, вскидываются с криками боли, «стонут и повизгивают». Может быть, в душах у гномов и есть место для тьмы, но гоблины – воплощенное зло с головы до пят, темные, как непроглядная тьма их подземелий, о которых поется в гоблинской песне.
Работа над «Хоббитом». легенды и предания
В третьей главе Бильбо, попавший в Ривенделл, а с ним и читатель, знакомятся не только с приключениями, но и с миром древних легенд и героев, встречают Элронда-Полуэльфа и слышат о погибшем эльфийском городе Гондолин. Подобно лунным буквам на карте Трора, в свете Ривенделла проступает и подлинный статус Торина, живой легенды. Мы уже знаем, что Торин «неимоверно важный гном», но в первой главе эти слова скорее воспринимались в смысле «очень надменный и высокомерный» и к тому же велеречивый, склонный к выспренным выражениям. Возможно, вы помните, что Торин единственный из гномов не снисходит до участия в мытье посуды, потому что он слишком важная персона. Однако в третьей главе мы начинаем понимать, насколько Торин и вправду значительное лицо. Он не только изгнанник-правитель потерянного королевства Под Горой, но и наследник Дьюрина, о котором говорит: «Он был старейшим из старейшин древнего рода гномов Длиннобородых и моим самым первым предком». История Торина и его неуклюжего отряда, как выясняется, уходит корнями в древние легенды, подобно истории Элронда, – к самой заре времен и зарождению гномьего народа.
Значительность Торина весомо подтверждает Верховный Гоблин: имя Торина ему более чем знакомо и он явно наслышан о гноме. «Мне и так достаточно известно о вашем племени», – зловеще заявляет повелитель гоблинов. Конечно, мы, читатели, явно знаем куда меньше, чем Верховный Гоблин, но его фраза позволяет нам по-новому оценить то, что нам уже известно. Вернемся к первой главе. Гэндальф сообщает, что прадед Торина, Трор, «был убит в рудниках Морайи царем гоблинов Азогом», и Торин упоминает последовавшее кровопролитие: «Мы давно и сполна расплатились с гоблинами Морайи». Гораздо позже, во «Властелине колец» и приложениях к нему, читатели узнают больше об этой вековечной борьбе, которая вылилась в масштабную битву. Однако в «Хоббите» мы еще ничего не ведаем о «рудниках Морайи». Гномы, какими они предстали перед нами, кажутся довольно комичными и нелепыми, и у нас нет оснований считать, будто «расплата в рудниках Морайи» была чем-то большим, чем бои местного значения. Но встреча с Верховным Гоблином открывает нам глаза. Еще неведомые нам истории о Торине, его клане и их войне с гоблинами явно разошлись по всему Дикому Краю.
Глава о Ривенделле и знакомство с преданиями о великой войне между гоблинами и эльфами Гондолина тоже распахивает перед нами новый контекст, в котором упоминания о Торине, его семье и гоблинах читаются совершенно иначе. Толкин наводит нас на аналогию, подталкивает к тому, чтобы недавние столкновения между гномами и гоблинами воспринимались как перекличка с древними легендарными войнами между эльфами и гоблинами. Похоже, точно так же это воспринимает и сам Верховный Гоблин, потому что для него «убийства» с самого начала ассоциируются с «друзьями эльфов». Параллель укрепляется, а худшие подозрения Верховного Гоблина подтверждаются, когда он узнает славный меч Торина, легендарный Оркрист. Гоблинский народ тоже явно передавал из поколения в поколения предания древности, а ненависть и страх перед двумя древними эльфийскими клинками и их владельцами показывает, как свежи прошлые обиды в памяти гоблинов и как, должно быть, подробны эти предания. Гоблины помнят даже имена клинков, потому что «Кусач» и «Колотун» – это явно не прозвища, выдуманные самими гоблинами, а упрощенные переводы исконных имен, которые носят мечи: «Глемдринг – Молотящий Врагов, Колотун» и «Оркрист – Сокрушитель Гоблинов, Кусач». Враждебность Верховного Гоблина, которую уже достаточно разожгла репутация Торина, нарастает и переходит в настоящую ярость – он свирепеет, увидев свидетельство связи между известными недавними врагами и старинными противниками гоблинов, эльфами.
По сути, чем дальше мы движемся за сюжетом книги Толкина, тем больше осознаем и уясняем масштаб эпической истории, которая далеко выходит за пределы «Хоббита», предшествует ему и следует за ним. Мы пристально следим за путешествием измученного хоббита, лишенного привычного уюта и вырванного из привычной обстановки, а также его зачастую нелепых спутников-гномов, которым помогает могучий волшебник Гэндальф, однако постепенно начинаем видеть и обширную панораму легенд и преданий, на фоне которой разворачивается путешествие по этому миру. В четвертой главе нам ненадолго удается посмотреть на историю с точки зрения гоблинов, и это оказывается очень полезно и информативно. Что же видят гоблины? Перед ними внезапно предстает заклятый враг и печально известный им вождь вражеского племени, вооруженный магическим мечом еще одного племени заклятых врагов – клинком, чье имя гоблины повторяли из поколения в поколение шепотом, полным ненависти, да к тому же этот клинок сам умеет чуять гоблинов и пылает невыносимым светом во мраке гоблинских пещер. История, на которую Толкин ссылался в самом начале, постепенно выстраивается в масштабный эпос, полный чудес и ужасов. А мы вместе с Бильбо понемногу привыкаем к миру приключений, который постепенно разворачивается перед нами во всем своем величии.
5. Решающий рубеж. Загадки в темноте
Выбор Бильбо. Первый поворотный момент
Возможно, когда гномы улепетывают по подземельям от гоблинов и несут Бильбо на закорках, читатель думает, будто Бильбо уже попал в такой переплет, что хуже некуда. Однако горнило суровых испытаний, в которых закаляется авантюрный дух хоббита, еще не разогрелось до высшей точки: главные сомнения и опасности поджидают Бильбо впереди. Высшая точка, она же поворотный момент, наступает в начале пятой главы, когда Бильбо приходит в себя в темноте и в полнейшем одиночестве.
Когда Бильбо случайно находит в пещере кольцо, рассказчик сообщает нам, что «это был поворотный момент в его карьере, но он этого еще не знал». Нахождение кольца – это и правда важнейший рубеж, и, приступив к чтению «Властелина колец», мы поймем, что он был и поворотным мигом в истории всего Среднеземья. Но момент, когда Бильбо, придя в себя после обморока, обнаруживает, что очутился в кромешной темноте, в гоблинских пещерах, один, – это тоже решающий рубеж, только в более личном смысле. Пока что за все время похода Бильбо ни разу не доводилось попадать в такую ужасную ситуацию. Ему еще предстоит лицом к лицу встретиться с другими опасностями, тоже в одиночку, но позже, когда он уже успеет сильно измениться и станет более опытным и закаленным. На протяжении первых четырех глав он постепенно все больше и больше погружался в стихию приключений, но до сего момента был в своем роде лишь наблюдателем, пассажиром. Если не считать неудавшееся воровство из кармана тролля Вильяма, единственный его состоявшийся, настоящий поступок – это громкий крик, сигнал тревоги в гоблинской пещере. Но вот наступил поворотный момент, когда наш хоббит оказался полностью предоставлен сам себе. Мистер Бэггинс, который недавно дрожал от ужаса и шлепался в обморок от одного упоминания об опасности, спустя какие-то несколько недель вынужден самостоятельно искать путь на ту сторону Туманных Гор – в лабиринте пещер, где кишат злобные гоблины, охотящиеся за ним, и при этом он в темноте, без воды и пищи. Теперь Бильбо остается сделаться настоящим искателем приключений – или умереть.
