Текст книги "Хоббит. Путешествие по книге"

Автор книги: Кори Олсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Работа над «Хоббитом». Введение в фэнтези

Прежде чем мы перейдем ко второй главе – подлинному началу приключений Бильбо, – я предлагаю сделать шаг назад и взглянуть на первую главу шире. Давайте посмотрим, чего достигает Толкин за счет первой главы. Он прекрасно понимал, за какое сложное дело взялся, затеяв писать книгу в жанре фэнтези, особенно потому, что фэнтези в те времена, в начале двадцатого века, было направлением, далеким от популярной литературы, и массовым спросом не пользовалось. Толкин заранее знал, что его читатели, приступив к «Хоббиту», вынуждены будут покинуть привычный будничный мир и перенестись с помощью воображения в вымышленный волшебный мир, полный неожиданностей и чудес. В первой главе Толкин наглядно показывает нам, как происходит это перенесение, причем показывает в рамках самого повествования. Уже в первой главе мы из уютного привычного мира переносимся в мир, где обитают маги, гномы и драконы. И переносимся мы не просто так, а вместе с протагонистом, с главным героем – с Бильбо, потому что Бильбо переживает все то же самое. Он – персонаж, который воплощает конфликт между обыденным и чудесным. Мы знакомимся с таинственным, магическим и опасным миром именно тогда, когда с ним знакомится и Бильбо, смотрим его глазами, а его переживания – нерешимость, колебания, неумение приспособиться к новому миру – замедляют действие и дают нам время на то, чтобы переключиться самим, преодолеть собственные сомнения и ограниченность. Бильбо Бэггинс становится для читателей отличным пробным камнем, потому что он и исследует, и воплощает грань между предсказуемым и внезапным.

Еще одна непростая задача, с которой Толкин столкнулся в работе над «Хоббитом», была связана с тем, что книга была адресована в основном юным читателям. По мере того как он вводит детей в свой фантастический мир, мы видим, какую осторожность проявляет писатель, как бережно относится к читателям. Яркий пример тому – первая встреча читателей с магом Гэндальфом. Что первым делом вспоминает о Гэндальфе сам Бильбо? То, что маг «подарил Старому Туку пару волшебных бриллиантовых запонок, – они еще застегивались сами, а расстегивались только по приказу». С одной стороны, это подлинное чудо, фокус, в котором красоту и притягательность создает не только магия, но и драгоценные камни. Безусловно, это щедрый и удивительный подарок Гэндальфа старому другу. Однако запонки – в то же время и первое наше знакомство с магией Гэндальфа, и для первого раза образ очень уж домашний, уютный, хотя и впечатляющий. Но чего добивается автор, введя в текст такой образ? Того, что читатель-ребенок знакомится с волшебством и магией через привычные, будничные и понятные вещи; ребенку предлагают представить, как здорово было бы, если бы застежки на одежде не только были бриллиантовыми, но еще и застегивались по команде и никогда не подводили. Даже самые зрелищные чудеса Гэндальфа, его знаменитые фейерверки, все-таки напоминают о привычном и знакомом мире, потому что и обычного фейерверка довольно для того, чтобы потрясти и впечатлить ребенка. Толкин умело заставляет ребенка-читателя вспомнить об этих впечатлениях и тем самым включает читательское воображение, так что дальше ребенку уже легче представить себе и другие чудеса Гэндальфа. Великолепные волшебные фейерверки, которые, как мы понимаем, еще в юности произвели на Бильбо неизгладимое впечатление, позволяют ребенку ощутить, насколько же больше чудес в этом магическом мире и как они разнообразны. Толкин делает воображаемый фантастический мир представимым и доступным для юного читателя, одновременно подчеркивая его красоту и волшебность.

Большой такт и мудрость Толкин проявляет и в том, как знакомит ребенка-читателя с другими, более серьезными составляющими рассказа. Когда Торин описывает красоты и роскошь гномьего царства стародавних времен, повествуя о нападении дракона Смога, то упоминает золото и самоцветы, но самым ярким образом, доказывающим баснословное мастерство гномов, становятся «диковиннейшие волшебные игрушки». А когда он расписывает эпоху процветания гномьего царства, то краеугольным камнем в этом описании служит то, что «ярмарка игрушек в Дейле считалась чудом Севера». Удивительно, но как раз после этой фразы Торин переключается на зловещие темы: «Все это, несомненно, и привлекло внимание дракона». Получается, что Толкин едва ли не заявляет, что жадного Смога приманили в основном великолепные игрушки гномьей работы. С помощью этого приема Толкин показывает жадность и ненасытность драконов в масштабе, близком и понятном ребенку. Кроме того, он вносит некоторые вольности в перечень драконьих сокровищ, тем самым смягчая ужас, который юные читатели испытывают от истории про нападение дракона.

Дело в том, что Толкин собирается рассказать читателям весьма серьезную, а местами мрачную и жуткую историю. Торин и его товарищи-гномы, изгнанные драконом из родных подземелий, много лет скитаются по свету, бесприютные и сирые, без крыши над головой. А теперь они мужественно решились на безнадежную по сути затею – пойти войной на дракона Смога, отомстить чудовищу, на совести которого убийство их сородичей и разрушение гномьих жилищ.

Гномы хотят отвоевать у него свое законное имущество: родной дом и сокровища. Однако в первой главе Толкин методично и последовательно смягчает мрачность истории за счет легкого шутливого тона. Когда гномы вторгаются в дом Бильбо и переворачивают его хозяйство вверх тормашками, Толкин то и дело вносит в текст юмористические штришки – например, замечает: «Такого несуразного чаепития в его жизни еще не бывало». Даже описание резни, учиненной кровожадным драконом на Одинокой Горе, – и его Толкин в одном месте слегка разряжает. Гэндальф замечает, мол, Смогу навряд ли удалось протиснуться в узкий потайной ход: «В такую нору Смог не мог бы протиснуться даже в молодые годы, а тем более теперь, когда он пожрал столько гномов и людей из Дейла». Но красноречивее всего то, как Толкин смягчает и затушевывает трагическую историю – исчезновение и смерть Торинова отца при таинственных и страшных обстоятельствах. Как он этого достигает? Толкин заставляет Гэндальфа начать эту историю с юмористической фразы: «А Трейн, ваш отец, двадцать первого апреля – в прошлый четверг минуло как раз сто лет с того дня – ушел неизвестно куда, и с тех пор вы его не видели». Итак, Толкин рассказывает о мрачных, порой трагических событиях, однако стремится за счет комических приемов удержать текст на грани, чтобы читать «Хоббита» было не очень страшно.

Такое решение отражает отношение Толкина к детям и детской литературе в целом. С одной стороны, он понимает и щадит чувства детей, вникает в их страхи и не желает слишком пугать юных читателей. С другой стороны, он совершенно не хочет полностью заслонять их от серьезного и даже жестокого. В своем эссе «О волшебных историях», где Толкин излагает многие свои теории о литературе фэнтези, он настаивает на том, что детская книга ни в коем случае не должна быть взглядом сквозь розовые очки, не должна быть очищена от всего темного и пугающего. Он настаивает на образовательной ценности хороших книг, затрагивающих серьезные вопросы и темы, книг о добре и зле, книг, которые признают, что в мире есть и ужасное, и жестокое. «Дети и должны взрослеть – не остаться же им вечными Питерами Пэнами, – объясняет Толкин. – Взрослеть вовсе не значит терять невинность и способность удивляться; это значит – идти по назначенному пути». Он утверждает, что «…в неоперившемся, неуклюжем, себялюбивом юнце разговор об опасности, горе и тени смерти может пробудить достоинство, а иногда и мудрость». [12]

К концу книги мы увидим, что интонация и настроение порядочно изменятся и будут сильно отличаться от комического и легковесного начала. По мере того как Бильбо проходит свой путь и набирается мудрости и опыта, само повествование тоже созревает и меняется. В первой главе Толкин бережно готовит юных читателей к путешествию, которое им предстоит совершить вместе с Бильбо, и, если у них хватит туковского упорства последовать за Бильбо в его героическом походе до конца, они тоже обнаружат, что постепенно изменились и повзрослели в ходе приключений.

2. В пустынной стране. Баранье жаркое

Натура Бильбо. Не Тук, но и не Бэггинс

Когда рассказчик представляет нам Бильбо в самом начале первой главы, он говорит, что перед нами история того, «как одного из Бэггинсов втянули-таки в приключения», и добавляет: «Может быть, он и потерял уважение соседей, но зато приобрел… впрочем, увидите сами, приобрел он что-нибудь в конце концов или нет». По мере чтения «Хоббита» я собираюсь последовать за подсказкой, которую Толкин дает нам в этой фразе, и проследить, как Бильбо меняется и развивается в ходе своих приключений и что именно – как и подсказывает рассказчик – он приобретает к концу путешествия благодаря этим переменам в самом себе. В первой главе мы разобрались в том, как Толкин обрисовывает характер Бильбо, задавая конфликт между бэггинсовской и туковской породой. Во второй главе мы просмотрим, как именно происходило постепенное, плавное приспосабливание Бильбо к приключениям.

Глава начинается со своего рода мощной антикульминации. Бильбо просыпается и обнаруживает, что и гномы, и волшебник попросту исчезли, оставив после себя лишь горы грязной посуды. Казалось бы, накануне вечером сюжет принимал совершенно иное направление, даже если рассматривать только и исключительно развитие образа Бильбо. Накануне Бильбо прошел череду внутренних эмоциональных встрясок. Песня гномов взбудоражила его чувства и воображение, но затем опасности предстоящего путешествия повергли его в панический ужас. Наконец, подстегиваемый гневом и обидой на гномов, которые унизили его достоинство, Бильбо принял совсем неожиданное для себя решение – отправиться с гномами в путешествие. И хотя к концу главы его уже явно терзают сомнения, мы, читатели, все равно уверены, что туковская порода взяла верх.

Когда во второй главе Бильбо просыпается, туковская отчаянность, овладевшая им накануне вечером, словно бы напрочь исчезла. Рассказчик сообщает, что Бильбо надеется, будто нежданные гости были всего лишь скверным сном. Вспышка остаточного туковского авантюризма происходит в душе Бильбо лишь на миг, когда он «немного разочарован», что гномы явно решили отправиться в путешествие без него. Но бэггинсовская порода вскоре перевешивает: Бильбо удивляется собственному легкому разочарованию, но тотчас укоряет себя за него, решая, что гномы, дракон и само далекое путешествие – «сказочная чепуха», а себя ругает: «Не будь дураком!» Бильбо надевает фартук и берется за неприятно-реальное, но бодряще-приземленное и отнюдь не приключенческое занятие – моет гору посуды, оставленную гномами после завтрака. Он восстанавливает свое душевное равновесие и предсказуемый уклад жизни. Получается так, словно Бильбо, убирая следы нежданных гостей, в каком-то смысле уничтожает и само вчерашнее событие: он даже «совсем позабыл о вечере накануне». Судя по всему, Бильбо, довольный и умиротворенный, охотно возвращается к прежней сонной бэггинсовской жизни; к тому времени, как, вымыв посуду, он «собирался сесть и уютненько позавтракать второй раз у открытого окна в столовой», читателю кажется, будто равновесие бэггинсовского мира полностью восстановлено.

Но приключение снова вторгается в его жизнь. Внезапное появление Гэндальфа, возможно, не так неожиданно, как нежданные гости накануне вечером, но оно сотрясает основы жизни Бильбо еще сильнее. Через пять минут после появления Гэндальфа хоббит уже выбегает из дому, не успев толком собраться в путешествие, не захватив даже трубку и носовые платки. Самый важный шаг в своей жизни – решение в самом деле покинуть дом, уютный и привычный мир, и отправиться неведомо куда – Бильбо предпринимает, едва ли осознавая свой поступок. Рассказчик поясняет: «Бильбо потом никак не мог вспомнить, каким образом очутился» за порогом и как побежал по улице за околицу, – не мог вспомнить до конца своих дней. В конечном итоге Бильбо вовлекается в приключение так стремительно, что ни туковская, ни бэггинсовская порода не успевают высказать свое мнение.

Поскольку, в сущности, Бильбо так и не принимал сознательного решения покинуть дом, его душевное состояние крайне неопределенно, он убегает в смешанных чувствах. Чтобы он сделал такой выбор – перешагнуть порог и покинуть Бэг-Энд, хладнокровно, не в горячке, – туковская порода в нем должна была бы возобладать гораздо сильнее, чем описано в первой главе. Может, слушая гномов, он и ощутил, как в нем «проснулось что-то туковское», но мы видели, как быстро его решимость испарилась наутро. Однако внезапное вмешательство Гэндальфа, который буквально выставил Бильбо за порог, не дало противоположным началам в Бильбо перевесить одно другое – ни туковская, ни бэггинсовская порода не успели победить. Бильбо не успел собраться в путешествие ни физически, ни морально: он не собрал поклажу и не готов душевно; и в итоге он пускается в путь, сам не понимая, хочет он того или нет.

Бильбо не успевает захватить с собой даже плаща, и ему приходится одолжить плащ и капюшон у Двалина, у которого оказались с собой запасные. Дорожная одежда с чужого плеча была «ему велика, выглядел он довольно нелепо», замечает рассказчик. Образ Бильбо в мешковатом гномьем одеянии прекрасно отражает душевное состояние героя в начале путешествия. Он путешествует – и буквально, и фигурально – в одежке с чужого плеча; его облик и наряд нелеп, лишен благопристойности и не по размеру ему. Рассказчик это подчеркивает, вспоминая очень и очень предсказуемую и почтенную семью Бильбо: «Боюсь и вообразить, что подумал бы при виде Бильбо его отец Банго». Но Бильбо предстает перед нами не только как начинающий и пока еще неопытный путешественник. Он радуется, что своим видом выделяется в этом странном отряде: «Бильбо утешался единственно тем, что его нельзя принять за гнома, так как у него нет бороды». Бильбо разрывается между проявлениям туковской и бэггинсовской породы, он одновременно и пытается вписаться в гномий отряд, и радуется, что не вписывается.

Бильбо вступил на своего рода ничейную, нейтральную территорию, неудобное место, где обоим его началам, туковскому и бэггинсовскому, не по себе, они недовольны. Он стремительно теряет уважение хоббитов-соседей (или потерял бы, если бы они его увидели), но в то же время еще не успел завоевать уважение гномов. Торин пишет Бильбо, что гномы будут ожидать его «почтенную особу» в харчевне «Зеленый Дракон», но, судя по всему, это неприкрытый сарказм со стороны гнома. Торин явно совсем не уважает Бильбо, и это читателю заметно по ехидному замечанию гнома накануне вечером, произнесенному «с преувеличенной вежливостью»: «Может быть, наш многоопытный взломщик выскажет какие-нибудь ценные мысли или предложения?» Ирония, которую Торин вкладывает в эпитет «почтенный» в своей записке, очень заметна, особенно с учетом того, насколько важно понятие почтенности для фамильной репутации Бэггинсов. Ясно, что уважение гномов и уважение соседей-хоббитов взаимно исключают друг друга, и Бильбо очутился в промежуточном, пограничном состоянии, поскольку сейчас лишен и того, и другого.

Обстановка, в которой начинается путешествие, описание местности и погоды, также отражает душевное состояние Бильбо: внешнее соответствует внутреннему. Поначалу отряд проезжает владения хоббитов – «просторный добропорядочный край с отличными дорогами, населенный почтенным народом». Пугающий и опасный поход, полный смертельных опасностей, на поверку поначалу оказывается приятной конной прогулкой по красивой местности. Это та самая разновидность путешествий, которая Бильбо нравится: «…он все-таки понемногу стал входить в вкус такой жизни и подумывал, что приключения – это не так уж и плохо». Гэндальф даже прихватил позабытые Бильбо трубку и носовые платки. Однако чувство Бильбо не означает, что туковская порода заиграла в нем по-настоящему, в полную силу; хоббит убежден, будто теперь ему нравятся приключения, просто потому, что пока еще никаких приключений не пережил. На этом первом этапе Бильбо во власти тех же заблуждений, которые уже завладевали им, когда он слушал песню гномов и воображал безопасное, спокойное, чистенькое путешествие, больше похожее на славную долгую прогулку.

Однако вскоре отряд добирается до местности, где «жители говорили на незнакомом языке и пели песни, каких Бильбо раньше не слыхивал».

Даже это относительно небольшое проявление новизны, чего-то чуждого и неведомого, оказывается мимолетным, и вскоре отряд прибывает «в Пустынную Страну, где уже не попадалось ни жителей, ни трактиров, а дороги становились все хуже да хуже». В этой главе Бильбо и правда оказывается одинок, словно странник в пустыне. Уютный бэггинсовский мир остается позади, но в то же время Бильбо отделен от спутников, он одинок, его принадлежность к гномьему отряду формальна, он не вписывается в ряды спутников.

В сложившейся ситуации у Бильбо срабатывает психологическая защита – он мысленно возвращается в Бэг-Энд, душа его рвется домой: «Как бы мне хотелось очутиться сейчас у себя дома, в моей славной норке, у очага, и чтобы чайник начинал петь!» Разумеется, это желание рефреном будет повторяться на протяжении всей книги, и рассказчик предупреждает нас: «Еще не раз потом ему пришлось мечтать об этом!» Конкретные образы кресла у очага и закипающего чайника – красноречивые и зримые символы прежнего бэггинсовского мира: безопасного, уютного, обжитого и цивилизованного. Бильбо еще не раз будет воскрешать их перед собой, когда ему плохо – от страха, от усталости, от потрясения. Первый случай, когда внешние обстоятельства заставят его мысленно перенестись домой и заскучать об очаге и чайнике, связан даже не с испугом и не с опасностью, а с обычными житейскими неудобствами. Отряд располагается на ночлег в Пустынной Стране, и все идет наперекосяк: гномам никак не разжечь костер, пони, нагруженный тюками с провизией, падает в реку, и запас съестного из-за этого мгновенно уменьшается, а пополнить его негде. Эту картину злоключений рассказчик завершает, упомянув, как назойливо капает дождь с вершин деревьев, под которыми укрылись путники: «кап, кап». Эти неудобства покажутся сущими пустяками в сравнении с опасностями, с которыми Бильбо столкнется позже, но сейчас их, этих неудобств, более чем достаточно, чтобы Бильбо горько пожалел о своем туковском авантюрном порыве и затосковал об уюте бэггинсовского привычного житья.

Толкин не случайно заставляет Бильбо в ходе путешествия миновать Пустынную Страну: это один из этапов преображения персонажа, и автор показывает нам его на всех стадиях преображения, в том числе и в пограничном состоянии – на границе между двумя мирами. За счет этого приема Толкину удается показать происходящее одновременно с двух точек зрения, под двумя разными углами. Мы, читатели, получаем возможность разделить с Бильбо его изумление (а также страх и тревогу), которые он то и дело испытывает, когда перед ним разворачиваются все новые и неведомые края. Но в то же время Толкину не приходится просить нас исследовать этот неведомый новый мир вслепую: мы смотрим на него глазами главного героя. Поскольку нашим представителем в повествовании служит именно Бильбо, мы постоянно разделяем его приземленное, реалистичное восприятие фантастического мира.

Взломщик Бильбо. Начало

В первой главе Толкин обращает наше внимание на то, что Бильбо представляют взломщиком. Как вы помните, Гэндальф горячо заверяет гномов: «Если я сказал, что он Взломщик, – значит, он взломщик или будет взломщиком, когда понадобится». Во второй главе гномы, как может показаться, поверили Гэндальфу на слово, по крайней мере временно. Да, Торин явно язвит, когда в своей записке обращается к мистеру Бэггинсу: «Взломщик Бильбо», но спор гномов, который происходит под мокрыми деревьями неподалеку от стойбища троллей, показывает, что гномы по меньшей мере готовы назначить Бильбо взломщиком и вором и поверить Гэндальфу. Поначалу они хотят отправить на разведку Гэндальфа, но, поскольку волшебник исчез, выбирают Бильбо: «В конце концов, с нами Взломщик». Как ни нелепо, а в отсутствие Гэндальфа Бильбо становится единственным «профессиональным» авантюристом в отряде.

Согласившись сходить на разведку к тролльему костру, Бильбо тем самым впервые по-настоящему принимает звание и роль Взломщика и начинает действовать в этом качестве. Однако рассказчик исподволь дает нам понять: то, что это звание отражает реальное положение дел, весьма сомнительно. Когда гномы наконец говорят: «Теперь очередь за Взломщиком», рассказчик добавляет: «…сказали они, подразумевая Бильбо», как будто читатель без этого не знает в точности, кого подразумевают гномы. Но как только Бильбо приступает к делу в качестве взломщика, мы тут же узнаем кое-что очень интересное. Возможно, когда Бильбо стоял на пороге своей норки в Бэг-Энде, он больше смахивал на бакалейщика, чем на взломщика, но теперь выясняется, что он и правда наделен способностями, которые делают из него отменного вора. Оказывается, Бильбо умеет передвигаться так тихо, что «даже осторожный хорек ничего бы не услышал». Правда, первое профессиональное задание Бильбо заканчивается не совсем так, как он задумал, но не забудем, что Бильбо все же удалось обчистить карман тролля Вильяма. Нельзя же винить Бильбо, что он не предусмотрел коварства заколдованного кошелька, который завопил, как только его тронул чужой, и выдал вора.

Во «Властелине колец» Фродо с легкой ностальгией вспомнит встречу Бильбо с троллями, сочтя ее моментом, с которого «началось, собственно, Приключение». Если почитать, как эта встреча разворачивается на страницах «Хоббита», то понятно, что ностальгия здесь напрасна и восхвалять Бильбо не за что: удачным это приключение не назовешь. Напомним, что задачей Бильбо было просто прокрасться к костру, который гномы видят сквозь чащу, и проверить, все ли безопасно. Когда Бильбо, приблизившись к костру, обнаруживает, что вокруг расселись три недовольных тролля, становится ясно, что о безопасности и речи нет, и ему следовало бы тихонько прокрасться обратно к спутникам и сообщить, что соваться к костру рискованно. Но, вместо этого, Бильбо идет на совершенно неоправданный и ненужный риск, из-за которого в итоге в лапы чудовищам попадает весь отряд и тролли едва не съедают гномов с хоббитом. Как замечает Бомбур: «Нашел время лазать по карманам, когда главное для нас – найти огонь и пищу». Если взглянуть на ситуацию трезво, в этом маленьком предприятии Бильбо совершенно не увенчал себя лаврами.

Главное в этом приключении для Бильбо – сознательное решение принять роль взломщика, которую назначил ему Гэндальф, и попробовать выступить в этом новом качестве. Это решение может показаться читателю неожиданным. В конце концов, даже решения покинуть дом и пуститься в опасное путешествие Бильбо и то толком не принимал, и вспомните – не Бильбо ли хлопнулся в обморок на коврик и испуганно заверещал, когда ему едва померещилась опасность? А теперь хоббит не только соглашается пойти на разведку навстречу неведомой опасности в темную и зловещую лесную чащу, но и решает сделать гораздо больше того, что от него требовалось, пойти на еще больший риск. Прокрасться обратно к гномам, увидев, что у костра сидят и перебраниваются трое голодных троллей, было бы не только самым разумным решением, но и точным выполнением задания. Но Бильбо обнаруживает, что «он как-то не мог просто взять и вернуться к Торину и К° с пустыми руками». Что движет им? Желание подтвердить рекомендацию Гэндальфа, показать, что он, Бильбо, соответствует похвальным отзывам волшебника, – и, быть может, желание заслужить уважение новых товарищей. Когда Бильбо сует руку в карман тролля Вильяма, совершая первую в жизни «кражу со взломом», то говорит себе: «Лиха беда – начало!» – и на краткий миг испытывает гордость и удовлетворение. Хотя продолжилось приключение неудачно, но тем не менее это и правда официальное начало карьеры Бильбо как взломщика и авантюриста.

Гномы. Если никого не уважаешь, и тебя никто не уважает

Во второй главе есть два ключевых момента, которые позволяют нам поглубже заглянуть в характеры гномов. Первый – это записка, которую Торин оставляет Бильбо на каминной полке утром после посещения нежданных гостей. Записка носит подчеркнуто вежливый и деловой характер, в ней упоминаются «оплата при вручении искомого размером до, но не превышая четырнадцатой части общего дохода (буде таковой случится)» и «возмещение путевых издержек» и «похоронные издержки». Собственно, нельзя не заметить, что Торин откровенно потешается, пародируя строгий стиль деловых договоров – порой до такой степени, что текст превращается в бессмыслицу. Так, Торин заявляет, что условия контракта – «оплата при вручении», что звучит вполне осмысленно, но только если не задумываться. Что именно Торин сулит вручить? Чего именно он ожидает от Бильбо по условиям договора? Что Бильбо доставит гномам все сокровища – маленькими порциями, какими их способен перетащить хоббит? Это непомерные требования!

Я считаю, что подчеркнуто официальный стиль письма – шутка Торина в адрес Бильбо. Вспомним, что в первой главе Торина раздражал «деловой вид», который напустил на себя хоббит, требовавший «услышать все подробно и по порядку», причем требовал он и подробностей насчет «степени риска», «непредвиденных расходов», «вознаграждения» и «прочая и прочая». Впору подумать, что Торин в своем письме подхватывает нелепо-официальный тон Бильбо, нарочно вышучивая манеру хоббита и ставя Бильбо в глупое положение.

Кроме того, Торин, судя по всему, мягко подсмеивается над трусостью, которую Бильбо проявил накануне, когда рухнул в обморок, испугавшись намека Торина, что, мол, назад из путешествия вернутся не все. Торин издевательски предлагает возместить Бильбо похоронные расходы, «если меры не приняты покойным заранее». Эти возможные меры, как догадывается читатель, например, таковы: если Бильбо устроит так, что его тело рухнет в пропасть, или его унесет река, или, еще того похлеще, его растерзают в клочки дикие звери, или, наконец, слопает дракон. Торин пишет об опасностях предстоящего путешествия вычурно, чрезмерно официально, обиняками, явно поддразнивая хоббита за вчерашний обморок и за то, что Бильбо, когда его уличили в трусости, пристыженно прикрыл свой испуг официальным тоном.

Несмотря на то что нового спутника и наемного взломщика явно презирает по меньшей мере сам Торин, когда хоббит попадает в передрягу, гномы не бросают Бильбо в беде. Когда Бильбо, отправленный в разведку к чужому костру, не возвращается из чащи леса, гномы спешат ему на выручку, прежде чем он успевает подать сигнал опасности, заухав филином или крикнув сычом, как велел ему Торин. Казалось бы, Торин так откровенно презирает Бильбо, что утрата столь безнадежного спутника и неумехи-взломщика – невелика потеря. Но, увидев, что Бильбо попался в лапы троллям, Торин и его товарищи подвергают себя смертельной опасности, лишь бы спасти хоббита. Так что Торин, хотя и сомневается в Бильбо и относится к нему свысока, держит слово, соблюдает условия договора и не бросает товарища в беде.

Еще один интересный аспект поведения гномов в этой главе – то, насколько бесплодны оказываются их попытки выручить Бильбо. Гномы проявляют благородство, но в то же время неумение действовать. Когда компания гномов появляется в Бэг-Энде, в жизнь Бильбо вторгается непредсказуемый и рискованный мир приключений; гномы, по сути, ассоциируются с необузданной стихией приключений. Однако, несмотря на это, мы видим, что сами гномы – вовсе не опытные и закаленные путешественники. Пусть они и посмеиваются над Бильбо, говоря, что нехватка носовых платков – самое малое из лишений, которое ждет его в ходе путешествия, но, когда отряд выступает в путь, насчет скудости провизии и нехватки горячей пищи гномы ворчат не меньше, чем хоббит.

Но и это еще не все. Наши бравые гномы-кузнецы, судя по всему, отправились в опасное путешествие совершенно безоружными. Эта подробность может показаться необъяснимой, но гномы или вообще не взяли в поход оружия, или не додумались прихватить его с собой, когда двинулись к костру проверить, что случилось с Бильбо, – к чужому костру в чаще леса, в темноте, откуда уже не вернулся один из отряда. Оружие не упоминается: заметим, что, по словам рассказчика, Торин вынужден сражаться с троллями горящей веткой, которую подбирает с земли. Любой из этих вариантов (гномы не взяли оружия в поход или не захватили его в разведку) свидетельствует, что они не очень-то предусмотрительны и неважно планируют свои действия, так что Бильбо, со своей стороны, тоже попал в компанию недотеп, а не в отряд испытанных путешественников. Наивность гномов просто поразительна. Завидев вдалеке костер троллей, они решают подобраться поближе и хорошенько все разведать, считая – мол, что угодно лучше, чем «скудный ужин и еще более скудный завтрак» и ночлег в мокрой одежде. Надо полагать, что, когда тролли изловили гномов и связали, у гномов было как раз вдоволь времени, чтобы обдумать логические просчеты своего решения, – пока их не поджарили и не съели. Хотя Торин и невысокого мнения о Бильбо, но гномы и сами хороши: они, судя по всему, ненамного лучше подготовлены к походу по диким краям, чем их новый спутник-взломщик.

Тролли. Кошмары в стиле кокни

Гномы довольно-таки нелепы в качестве отважных героев. Но и тролли – карикатура и пародия на негодяев. Троица троллей прежде всего комические персонажи, которые явно обрисованы так, чтобы рассмешить читателя. У них простонародные имена работяг, разговаривают они, как кокни, то есть на вульгарном наречии лондонского простонародья («я так кумекаю», «снова-здорова», «нате, лопайте», «заморыш»), и хлещут пиво из кружек. Поссорившись, они катаются по земле и тузят и тыкают друг друга палками, будто школьники. Тролли осыпают друг друга глупой бранью наподобие «тупая башка» и «хам», а рассказчик заверяет нас (и это моя любимая фраза в книге), что тролли обзывали друг друга «всякими, надо сказать, весьма подходящими именами». Тролли – по-настоящему смешные персонажи.

Однако нельзя упускать из виду, что у образов троллей есть и серьезная сторона. Об обычаях и нравах троллей мы узнаем нечто по-настоящему пугающее. Тролли «произошли из горной породы», и их связь с тьмой настолько тесна, что первый же луч солнца убивает их. Тролли – ожившие камни, чья жизненная сила питается тьмой; они – жестокие и сильные чудовища, которые обожают убивать. Может, они описаны и смешно, но внушают страх; даже эльфы избегают этих мест, опасаясь троллей.