Текст книги "Связанные Долгом"

Автор книги: Кора Рейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Девственность? – без намека на эмоции произнес он. Особый дар всех мужчин Семьи. Если ты рос среди насилия и смерти, то научился запечатывать свое сердце от всего мира. Почему они не преподавали то же самое женщинам Семьи? – Вы с Антонио были женаты четыре года.

Я не оборачивалась, даже дышать не смела. Как я могла допустить такой промах? Моя ошибка может разрушить репутацию Антонио и мою из-за того, что согласилась на его план. Быть геем было наказуемым преступлением в мафии, и я в значительной степени помогла Антонио совершить его.

Я сосредоточилась на дыхании, на ощущении мрамора под кончиками пальцев, на деревьях, склонившихся на улице под порывами ветра.

– Валентина, – на этот раз в его голосе появился слабый намек на напряжение.

– Я ничего не должна была говорить, – прошептала я. – Это была просто фигура речи. Я не имела этого в виду в прямом смысле слова. – я была хорошей лгуньей, но у меня не было другого выбора, кроме как стать такой. – Как ты и сказал, мы с Антонио были женаты четыре года. Конечно, я не девственница.

Его рука коснулась моего бедра, и я буквально дернула ногой, стукнувшись о подоконник.

Я ахнула от боли, а затем прикусила губу, чтобы проглотить вскрик. Я целыми днями жаждала, чтобы Данте прикоснулся ко мне, и теперь, когда он это сделал, мне хотелось, чтобы он снова меня игнорировал.

Данте наблюдал за мной в отражении в окне.

– Повернись, – тихо сказал он.

Я ни секунды не колебалась. Его голос, даже без угрозы и опасности в нем, содержал слишком много властности, чтобы было возможным сопротивляться.

Я набралась решимости, встав лицом к нему, и сфокусировалась на пуговицах его белой рубашки. Смотреть ему в глаза было выше моих сил. Каждая мышца в моем теле была натянута как тетива.

Он обхватил пальцами мой подбородок и поднял его, вынудив меня встретить его взгляд. Опять прикосновение. Почему он прикасался ко мне сейчас, в то время как прежде он изо всех сил старался держать дистанцию между нами?

Я сглотнула. «Будь сильной, Валентина. Желание покойного священно. Не нарушай своего обещания».

И дело было не только в Антонио, которого я защищала. Я вела двойную жизнь так же хорошо, как лгал сам Данте, со времени нашей первой встречи заставила его поверить в одно, в то время как правда была совсем другой. Я хотела хоть каких-то эмоций на лице Данте, даже злости; я могла бы с этим справиться, но он не показал ничего. Всегда айсберг.

– Значит, твои слова внизу были лишь провокацией? – он казался спокойным и незаинтересованным, но я не позволила этому тону провести себя и знала, что завладела всем его вниманием.

Я ничего не могла ответить. Сформулированный таким образом вопрос выглядел действительно неприглядно. О чем он думал? Мне было жаль, что у меня не было ни малейшего намека на то, в хорошем или плохом настроении он был.

«Он не причинит тебе вреда, Валентина».

До сих пор Данте ничего мне не сделал, но мы не особо общались за несколько дней до нашей свадьбы, и два дня назад он был чертовски пугающим, когда нашел меня с фотоальбомами.

Напряжение стало невыносимым, и из моего правого глаза соскользнула слеза, покатилась вниз по щеке и попала на палец Данте, который все еще держал меня за подбородок. Он нахмурился и опустил руку. Я сразу отвела от него взгляд и сделала шаг назад.

– Почему ты плачешь?

– Потому что ты меня пугаешь! –  выпалила я.

– До сегодняшнего дня ты никогда меня не боялась.

Он был прав. За исключением незначительных случаев, я его не боялась, но знала, что с таким мужчиной, как он, мне должно быть страшно.

– Тогда, наверное, я хорошая актриса.

– У тебя нет причин меня бояться, Валентина, – спокойно сказал он. – Что ты скрываешь?

– Ничего, – быстро сказала я.

Он слегка обхватил пальцами мое запястье.

– Ты о чем-то врешь. И как твой муж я должен знать, что это.

Злость вспыхнула во мне с новой силой. Она в этот раз была быстрее осторожности.

– Ты имеешь в виду, что должен знать как Босс, потому что как мой муж ты до сих пор точно не поступал.

Он наклонил голову, тщательно исследуя каждый дюйм моего лица.

– Почему ты все еще невинна?

– Я же сказала, что нет! – с отчаяньем выкрикнула я, пытаясь выдернуть руку из его хватки, но он сжал пальцы, немного, только чтобы я не смогла убежать.

Он притянул меня к себе, прижавшись к моей груди. Из моих лёгких выбило воздух, когда я подняла на него глаза. Мое сердце отчаянно билось в груди, в висках, в венах. И он это чувствовал. Потому что держал меня за запястье.

– Итак, – продолжил он пытать меня. – Что, если бы я уложил тебя на нашу кровать прямо сейчас? – он сделал шаг, заставив меня приблизиться к огромной кровати с балдахином. – И вошёл бы в тебя? Я бы не узнал, что ты просто соврала мне?

Я ничего не хотела от него так сильно, как только чтобы он, наконец, уложил меня в кровать, и теперь, когда он использовал это в качестве угрозы для выяснения правды, я мечтала о том, чтобы никогда ничего не хотеть от него.

Почувствует ли он, что я никогда не спала с мужчиной? Я разговаривала только с женщинами об их опыте, но не представляла, могут ли мужчины почувствовать, невинна ли девушка.

– Ты бы не сделал этого, потому что прямо сейчас не уложишь меня на эту кровать.

– Почему нет? – он приподнял свою светлую бровь.

– Нет, потому что ты не возьмешь меня против моей воли. Ты не одобряешь изнасилование, – я говорила словами Бибианы, что звучало довольно странно из моих уст, ведь это даже не было бы против моей воли.

Я пыталась соблазнить Данте в течение многих дней; он должен был догадываться, что я хотела его. Все еще хочу, невзирая ни на что. Мое тело изнывало от тоски по его прикосновениям.

Он усмехнулся. Я никогда не слышала, чтобы он смеялся. Это было пустым звуком.

– Так вот, что ты слышала?

– Да, – ответила я уже тверже. – Ты дал прямой приказ подчиненным рассказать своим людям, что кастрируешь любого, кто будет использовать изнасилование для мести или пыток.

– Так и было. Я считаю, что женщина не должна подчиняться никому, кроме своего мужа. Но ты моя жена.

– Все еще.

Мои слова были жалким шепотом, наполненным неопределенностью.

– Да, все еще. – Данте кивнул и отпустил мое запястье. На меня нахлынуло облегчение. – Сейчас я хочу, чтобы ты сказала мне правду. Я всегда буду относиться с уважением к тебе, но жду того же и от тебя. Я не потерплю лжи. И, рано или поздно, мы ляжем в кровать, и тогда, Валентина, я узнаю правду.

– Когда мы наконец ляжем в кровать как муж и жена, а не просто чтобы спать рядом? Случится ли это когда-нибудь? – огрызнулась я.

Мой дурацкий язык постоянно спешил.

На его лице мелькнуло еще что-то, чего я не смогла понять.

– Правду, – сказал он просто, но властно. – И помни, я все равно узнаю.

Я опустила голову.

Сделает ли правда хуже наши с Данте отношения? Определенно будет намного хуже, если у нас когда-нибудь будут супружеские отношения, а он узнает, что я лгала ему.

– Валентина, – резко сказал Данте.

– То, что я сказала в гостиной, было правдой.

Я испытала облегчение и испуг одновременно, когда слова вылетели из моего рта. Как долго я смогла бы продолжать лгать?

Данте кивнул, странно взглянув на меня.

– Я так и думал, но спрашиваю сейчас, почему?

– Почему это так удивительно, что Антонио не хотел меня? Возможно, он не считал меня привлекательной. Очевидно, ты тоже не хочешь, иначе не проводил бы большинство вечеров в своем кабинете, а свои ночи, повернувшись ко мне спиной. Мы оба знаем, что, если бы ты меня хотел, если бы вообще считал меня желанной, я бы лишилась своей невинности еще в нашу первую брачную ночь.

– Я думал, мы договорились, что я не буду принуждать тебя, – сказал он.

Я пыталась заглянуть ему в глаза, потому что слышала в его голосе злость.

– Но тебе и не нужно было меня принуждать. Ты мой муж, и я хочу быть с тобой. – мои щеки залил румянец. – Я уже несколько дней пыталась соблазнить тебя, и ты даже не обращал внимания на мое тело. Если бы ты считал меня привлекательной, хоть какую-то реакцию бы проявил. Я думаю, мне просто повезло, что я всегда в итоге оказываюсь с мужьями, которые считают меня омерзительной.

– Ты мне не омерзительна, – твердо ответил он. – Поверь мне, я считаю тебя привлекательной.

Я, должно быть, выглядела сомневающейся, потому что он сократил расстояние между нами.

– Так и есть. Даже не сомневайся. Каждый раз, когда я вижу мелькнувшую сливочно-белую кожу твоих бедер. – он провел по моему бедру через высокий разрез ночной сорочки.

Мне пришлось подавить удивленный вздох от его неожиданной близости. Все мое тело покрылось гусиной кожей.

– Или когда я вижу контуры твоей груди через те маленькие ничтожества, которые ты надеваешь, когда ложишься спать. – он нежно провел пальцем по кружевному краю моей сорочки прямо над грудью. – Я хочу бросить тебя на нашу кровать и войти в тебя. – он опустил руку, опять перестав прикасаться ко мне.

Я округлила глаза.

– Хочешь? Тогда почему...

Он прижал палец к моим губам.

– Сейчас моя очередь задавать вопросы, и ты обещаешь не лгать.

Я уставилась на него, кивая. Он сказал правду? Он меня хотел?

– Почему Антонио не спал с тобой? – спросил он, по-прежнему находясь так близко, что меня затопило его теплом.

Мне с трудом удалось сосредоточиться.

– Я дала ему обещание не рассказывать никому.

– Антонио мертв, – сказал Данте. В его голосе не звучало сожаления. – Теперь я твой муж, и твое обещание мне важнее.

Я отвела взгляд.

Он прав, но я так долго хранила в себе правду, что она практически стала частью меня. В конечном итоге Данте, вероятно, все равно бы все выяснил.

– Валентина?

– Антонио был геем, – выпалила я.

Бремя лжи Антонио наконец-то перестало давить на мои плечи, подарив ощущение свободы.

Лишь на миг Данте показал потрясение.

– Я никогда не подозревал. Ты уверена?

Я закатила глаза.

– Он иногда приводил своего любовника к нам домой.

– Почему он не спал с тобой, чтобы появились наследники? Это могло бы снять возможные подозрения.

Я замялась.

– Не думаю, что это получилось бы. Ну ты знаешь... – я махнула в сторону паха Данте.

– Он был бесплоден?

– Нет, он как-то сказал, что у него не встает на женщин, – выдавила я из себя, чувствуя, что покраснела.

– Кто его любовник? – небрежно спросил он, но я знала, что не стоит доверять его показному равнодушию.

В его взгляде был намек на решимость добиться от меня ответа любой ценой. Было чувство, что он пытается использовать мое эмоциональное состояние против меня, но меня не так легко сбить с толку.

Я покачала головой. Фрэнк все еще был жив и все еще далеко не член Семьи. Если Данте узнает, что Антонио встречался с посторонним... Я не хотела даже думать о последствиях. Он не остановится, пока не найдет его, и я точно знала, что тогда будет с Фрэнком.

– Я не могу тебе сказать. Пожалуйста, не заставляй меня.

Данте взял меня за плечи, без малейшего давления.

– Если это кто-то из Семьи, я должен знать, и, если он не... Семья на первом месте. Мне нужно защитить всех, кто доверяет мне.

Он убьет Фрэнка и, возможно, сначала подвергнет его пыткам, чтобы выбить имена всех людей, которые знали об Антонио.

Я не смогла бы жить с этим, если бы такое случилось. Мне хотелось закрыть глаза под проницательным взглядом Данте, но я понимала, что это плохая идея.

– Я не могу тебе сказать. И не скажу. Прости, Данте, но неважно, что ты сделаешь, я не назову тебе имя.

Гнев, ещё свирепее, чем вчера, вспыхнул на лице Данте. Это была самая настоящая ярость, и впервые она была направлена на меня. Что говорила Бибиана? Данте не терпел неповиновения.

– Ты жила под защитой, Валентина. У меня крепкие мужики говорили то же самое, и в итоге они открыли все свои секреты.

– Тогда сделай, что должен, – отодвигаясь, огрызнулась я. – Отрежь мне пальцы на ногах и накорми меня ими. Бей меня, жги, режь, но я лучше умру, чем буду нести ответственность за смерть невинного человека.

– Так значит, он посторонний.

Я удивленно уставилась на него. Такой вывод он сделал из моей вспышки? Господи Боже, да он в этом был ас. Даже не причинив никому вреда и не уронив с моей головы ни одного волоса, уже выудил из меня информацию.

– Я этого не говорила.

Но было слишком поздно. Данте ухмыльнулся.

– Это и необязательно. – его глаза были проницательными и напряженными. Он был похож на охотника. – Если Антонио приводил своего любовника домой, я полагаю, что ты встречала его и знаешь, как его зовут, и можешь описать его мне.

Я поджала губы, глядя с негодованием на него. И через миллион лет я не скажу ему то, что он хочет узнать. Я уже и так сказала слишком много. Мне нужно быть бдительнее в будущем.

Данте снова шагнул ко мне. Он прикоснулся к моим бедрам, и, невзирая ни на что, простое прикосновение послало языки пламени к низу моего живота.

Я жаждала его, может быть, сильнее, чем когда-либо прежде. Что делало этих опасных людей такими неотразимыми?

– Разве ты не лояльна ко мне? – пробормотал он. – Ты не считаешь, что задолжала мне правду? Не считаешь, что это твой долг? Не только потому, что я босс Синдиката, но и потому, что я твой муж.

– А ты задолжал мне достойную брачную ночь. Твой долг как моего мужа – заботиться о моих потребностях. Полагаю, нам обоим придется жить с разочарованием.

Его маска треснула.

Без предупреждения Данте схватил и развернул меня, прижав спиной к своей груди.

– Валентина, я терпеливый охотник, – понизив голос, произнес Данте, и его тембр отозвался у меня внутри. – Рано или поздно ты расскажешь мне все, что я хочу знать.

Его рука скользнула по моему боку к бедру, задержавшись там на мгновение, и заставив меня затаить дыхание в предвкушении и смятении.

Он задрал подол моей ночнушки до трусиков. Я задрожала и еще сильнее прижалась к его груди. Накрахмаленная ткань его рубашки шелестела при контакте. Это был странно эротичный звук.

Данте просунул палец под кружевную ткань моих трусиков и погладил меня. Я застонала, уже влажная и умирающая из-за нашего спора и его близости.

Я не представляла, почему он вдруг стал меня трогать или чем вызваны такие перемены в его намерениях, и меня это не заботило, пока он продолжал прикасаться ко мне.

Он погрузил пальцы между моими складками, и его дыхание стало тяжелее.

– Ты хочешь этого?

– Да, – просипела я, бесстыже потираясь об его руку, другой рукой Данте обхватил меня за талию и крепко удерживал. – Я хочу тебя, Данте.

– Скажи мне то, что я хочу знать.

Он медленно поглаживал пальцами туда и обратно. Медленный чувственный натиск заставил меня часто задышать. Я была на грани. Мое тело слишком долго этого ждало. Ноги начали дрожать, и я откинула голову назад, на плечо Данте.

– Разве ты не хочешь меня? – спросила я, задыхаясь, вместо того, что он хотел услышать.

Как будто отвечая, он коснулся пальцем моего клитора, и я, вскрикнув, разлетелась на осколки, когда наслаждение пронзило меня. Сильная и надёжная рука Данте вокруг моей талии удерживала меня вертикально, пока я тряслась в своем оргазме.

– Хочу. В этом и проблема, – прорычал он.

Внезапно он отпустил меня и отступил.

Я схватилась за подоконник, чтобы не рухнуть на пол, обернулась, но Данте уже выходил из комнаты. Мой пульс все еще учащенно бился в венах.

Что только что произошло?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Данте в ту ночь так и не ложился спать. Я долго ждала, не в силах заснуть, слишком смущенная тем, что случилось. Он признал, что хочет меня, прикоснулся ко мне, но затем внезапно отступил.

Почему? Когда я проснулась следующим утром, его сторона кровати была нетронута, и, когда через полчаса я зашла в столовую, его неразвернутая газета лежала рядом с чистой тарелкой.

Волнуясь, я подошла к его кабинету. За дверью было тихо, но это ничего не значило.

Я постучала и вошла, не дожидаясь ответа, чтобы не дать Данте шанс приготовиться к обороне. Возможно, если смогу снова застать его врасплох, у нас что-то получится.

Данте сидел за столом из черного дерева и прищурился, увидев, как я впервые захожу в его кабинет. Может, опять посчитал, что я посягаю на его личное пространство.

Мой взгляд задержался на фотографии в серебряной рамке на столе. На фото – его улыбающаяся первая жена. Рамка лежала посредине стола, как будто Данте спешно ее положил в тот момент, когда я открыла дверь. Никаких других фотографий в комнате не было.

В моем животе что-то резко сжалось. Стараясь скрыть свою боль, я встретила его неодобрительный взгляд.

– Что ты здесь делаешь?

– Это тоже мой дом, разве нет?

– Конечно да, но это мой кабинет, и мне надо работать.

– Ты постоянно работаешь. Я хотела посмотреть, все ли с тобой нормально.

Он приподнял брови.

– Почему должно быть иначе?

– Почему? Потому что вчера ты себя очень странно вел. Сначала прикасаешься ко мне, а в следующее мгновение не знаешь, как бы побыстрее от меня свалить.

– Ты ничего обо мне не знаешь, Валентина.

– Правильно, и я хочу это изменить, но ты продолжаешь отталкивать меня, – перебила я его.

Данте встал и провел рукой по волосам.

– Я никогда не хотел жениться снова. И не зря.

В который раз это прозвучало так, словно этот брак был моей идеей, как будто мое мнение в этом вопросе кто-то спрашивал.

– Я не просила тебя на мне жениться!

С меня довольно.

Я развернулась на каблуках и выскочила из его кабинета, убедившись, что как следует хлопнула дверью, хоть это и было ребячеством.

Я услышала открывающуюся дверь и шаги Данте позади меня. Он догнал меня и схватил за запястье, останавливая.

– У тебя отвратительный характер, – прорычал он.

Я подняла на него глаза.

– Это твоя вина.

– Этот брак всегда был по логическим мотивам. Я же говорил тебе об этом.

– Но это не означает, что мы не можем попытаться превратить его в настоящий брак. Не существует таких логических мотивов, по которым мы не должны спать друг с другом. Ты спал с проститутками, так почему не можешь спать со мной?

– Потому что я был зол и хотел кого-нибудь трахнуть. Я хотел, чтобы это было грубо и жестко. Я не искал близости или нежности, или чего бы то ни было, что нужно тебе. Я получал удовольствие, а затем уходил. Того, чего ищешь ты, я дать не могу. Та часть меня, которая была способна на это, умерла вместе с моей женой, и она не вернется.

– Ты не можешь знать, чего я хочу. Может быть, мы хотим одного и того же, – прошептала я.

– Я по глазам вижу, что это не так, – усмехнулся он. – Ты хочешь заниматься любовью, но я не могу тебе этого дать. Я жажду обладать тобой, владеть безраздельно, но не по тем причинам, по которым ты хочешь меня. Я бессердечный ублюдок, Валентина. Не старайся разглядеть во мне что-то иное. Деловой костюм и бесстрастное лицо – тонкий слой, скрывающий чертову бездну в моей душе и сердце. Не пытайся подсмотреть, что находится под ним: то, что найдешь там, тебе не понравится.

Я была слишком ошеломлена, чтобы ответить, вместо этого стояла и смотрела, как он возвращается в свой кабинет.

* * *

Остаток дня я провела, обдумывая свои возможности. Эмоциональной привязанности Данте не хотел. Ему даже нежность не нужна. Грубо и жестко – так он описывал секс, за которым шел к проституткам. В одном он был прав. Это было не то, чего я хотела, но за эти годы я узнала, что иногда нужно согласиться на меньшее зло, чтобы достичь хоть какого-то подобия счастья.

Я хотела заниматься сексом с Данте, может, и не таким образом, как он обрисовал, но кто сказал, что так мне не понравится? И он точно не говорил, что будет обращаться со мной грубо. Данте всего лишь сказал, что я не должна ожидать от него флаффа и и проявлений любви. Я смогу это пережить, ведь так?

Мне хотелось быть для него желанной. И, кто знает, вдруг это будет так же прекрасно, как быть любимой им.

Приближалось время обеда, но я испытывала совсем не тот голод, когда торопливо, прежде чем смогла бы передумать, раздевалась в нашей спальне и надевала халат. Голой пройтись по дому я бы не смогла.

Мой желудок крутило от нервов, пока я спускалась вниз в кабинет Данте. Постучав, на этот раз я подождала, когда он разрешит мне войти, потому что не хотела с борьбы начинать эту попытку соблазнения, даже если вчера наш спор в спальне сильно меня завел.

Данте открыл дверь, не вымолвив ни слова, его холодные глаза скользнули по моему телу. Я задумалась, может ли он определить, что я голая под тонкой тканью халата?

– Можно войти?

Он отступил, пропуская меня внутрь. Я услышала, как закрылась позади дверь, а затем Данте прошел мимо и обернулся ко мне с вопросом.

– В чем дело?

– Я приняла решение.

– Насчет чего?

Я распахнула свой халат.

– О нас. О сексе.

Глаза Данте потемнели. Сжав зубы, он покачал головой и начал отворачиваться.

– Тебе нужно уйти.

– Не смей отворачиваться. Взгляни на меня. Данте, я думаю, что заслуживаю хотя бы этой маленькой любезности.

От мужа волнами исходило напряжение, когда он все же повернулся ко мне. Он смотрел, но не приближался и на этот раз не делал вид, что я невидимка. Его голубые глаза блуждали по моему обнаженному телу.

Мои соски затвердели в прохладном воздухе кабинета, но я не запахнула свой шелковый халат, несмотря на непреодолимое желание укрыться от холодного исследования Данте.

Его взгляд задержался на вершине моих бедер немного дольше, чем на остальных участках тела, и меня озарила робкая надежда. Сколько же у него контроля?

– Я для тебя кто? Жена?

Его блондинистые брови сдвинулись.

– Конечно жена.

В его голосе я услышала что-то, чего не смогла понять.

– Тогда заяви свои права, Данте. Сделай меня своей.

Он не шелохнулся, но его глаза скользнули вниз к моим возбужденным соскам. Этот взгляд был почти осязаем, как призрачное прикосновение к моей обнаженной коже, но этого было недостаточно.

Я вновь хотела ощутить его пальцы между моих ног, хотела почувствовать их каждым дюймом своего тела, хотела кончить так, чтобы забыть все свои проблемы.

Я не была попрошайкой. Я знала, что почти уложила Данте, видела это в очертании его напряженных плеч, в голодном взгляде. Я жаждала сегодня вечером заняться сексом.

– У меня тоже есть потребности. Ты бы предпочел, чтобы я нашла себе любовника, который освободит тебя от обязанности прикасаться ко мне?

Я не была уверена, что у меня хватит на это духу. Нет, я знала, что не смогу, но эта провокация была моим последним шансом. Если Данте не среагирует и на это, то не представляю, что еще можно сделать.

– Нет, – произнес он резко, и что-то злое и собственническое пробило его идеальную маску.

Данте сжал губы, стиснул челюсти и двинулся на меня. Он остановился передо мной, и я задрожала от возбуждения.

Данте не дотронулся до меня, но мне показалось, что я увидела искру желания в его глазах. Это были крохи, но вполне достаточно для того, чтобы меня воодушевить. Я преодолела оставшуюся между нами дистанцию и провела пальцами по его сильным плечам, прижимаясь своим обнаженным телом к его груди.

Грубая ткань его делового костюма восхитительно терлась о мои чувствительные соски, и я застонала. Пульсация у меня между ног стала почти невыносимой.

Глаза Данте сверкнули, когда он посмотрел на меня сверху вниз. Он медленно обнял меня и положил ладонь на мою поясницу. Я бы очень хотела, чтобы он сдвинул свою ладонь ниже. Не припомню, чтобы когда-либо настолько отчаянно нуждалась в чужих прикосновениях, даже когда мне приходилось слушать Антонио, трахающего Фрэнка в соседней комнате.

Я торжествовала. Теперь он меня не игнорировал.

Я откинула голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Любой отголосок желания, который, как я думала, увидела в нем, исчез, воздвигнув после себя непроницаемые стены.

Я поднялась на цыпочки, отчаянно нуждаясь в настоящем поцелуе, но рука Данте на моей спине сжалась, а сам он не собирался наклоняться ко мне, так что прикоснуться своими губами к его я не смогла. Он не хотел моего поцелуя.

Я больше не могла выносить этого: я тут голая на него набросилась, предлагая ему себя и свое тело, а он по-прежнему нос воротит – поэтому вырвалась из его объятий, чувствуя себя грязной дешевкой. Стараясь не смотреть ему в глаза, я повернулась и вылетела из его кабинета, подхватив свой халат, пересекла холл и взлетела вверх по лестнице.

Вот и ответ. Больше я не буду и пытаться. Мне нужно смириться с тем, что Данте меня не хочет, что он не будет спать со мной по каким-то названным им глупым причинам, пока не появится абсолютная необходимость произвести наследника.

Я ввалилась в спальню и рухнула на кровать. Меня охватили отчаяние и тоска, но лишь на мгновение, я не позволила им одержать надо мной верх.

Я пережила брак с Антонио – смогу пережить и брак без любви с Данте. Когда-нибудь у меня будут прекрасные дети, которых я буду любить, и которые будут любить меня, а до того времени я потерплю.

Я не первая и не последняя женщина в нашем мире, которая вынуждена жить с бесчувственным мужем-ублюдком. По крайней мере, мой муж не был таким жестоким мудаком, как Томмазо. Это что-то да значит.

А я сама легко позабочусь о своих потребностях, как и в предыдущие несколько лет.

Я перевернулась на спину, по-прежнему злая, сконфуженная и полная разочарования, но все такая же возбужденная.

Закрыв глаза, я провела рукой вниз по телу и между ног, медленно начала гладить себя, воображая, что это снова дразнящие пальцы Данте, и вспоминая промелькнувшую на мгновение в его глазах искру вожделения, которую я, скорее всего, себе напридумывала.

Мое дыхание участилось, Я была уже совсем близко. С моих губ слетел стон, и я услышала, как раздался резкий вдох.

Открыв глаза, я уперлась взглядом в Данте; он стоял в дверях, схватившись за ручку, и смотрел на меня. На этот раз его глаза полыхали огнем. Боже милостивый, как долго он наблюдал за мной?

Меня как бульдозером накрыло унижением.

Я отдернула руку и, стискивая на груди халат, подползла к краю кровати. Я не могла остаться в одной комнате с Данте, не после того, что он только что видел. На сегодня позора достаточно, но Данте внезапно преградил мне путь, встав передо мной.

Его высокая фигура возвышалась надо мной. Откинув голову назад, я встретилась с ним глазами, они были более живыми, чем я когда-либо видела. Похоже, что он был зол.

– Нет, – произнес он тихо.

Я не очень поняла, что он имел в виду. Он начал наклоняться ко мне, пока я опять не оказалась лежащей на спине, а он навис надо мной. Полы его пиджака распахнулись и закрыли меня с обеих сторон, как в мягкую тюрьму.

Я всматривалась в лицо Данте, возбуждаясь от его близости и его взгляда. Приподнявшись на локте, он вклинился коленом мне между ног, раздвигая их.

Сердце отчаянно колотилось у меня в груди. Неужели он, наконец, сделает то, чего я так ждала? Данте впился в меня долгим взглядом, и я уже была готова к тому, что он снова отпрянет, но вместо этого он обхватил мою грудь, и я выгнулась навстречу ему со стоном желания.

Он перевел взгляд на свою руку и ущипнул меня за сосок, сильнее, чем я ожидала. Удовольствие словно молния пронзило каждую клеточку моего тела. Я нуждалась в том, чтобы Данте прикоснулся ко мне там. Эта потребность была сильнее голода и жажды. Он был нужен мне больше, чем воздух.

Данте щипал и тянул меня за сосок, а глаза его темнели и набирались решимости, пока он наблюдал за мной. Раньше я иногда ласкала свою грудь, но особо это никогда на меня не влияло, а жесткие прикосновения Данте вызвали у меня приятные покалывания внизу живота.

Он склонился ниже, захватив мой сосок губами, и грубая ткань пиджака коснулась моей кожи.

Я выгнулась, прижавшись сильнее грудью к его лицу, но рука Данте, удерживая меня на месте, сжала мое бедро. Он снова жестко впился в мой сосок, еще сильнее возбуждая и вызывая бассейн у меня между ног.

Я корчилась в попытке потереться о его колено, вклинившееся между моих бедер, но Данте одной рукой сдерживал мои попытки. Невозможность двигаться так, как того хочется, никогда не казалась мне чем-то сексуальным, но, Боже, как я была неправа.

Данте легонько прикусил мой сосок, его зубы чуть оцарапали чувствительную кожу, и я чуть не кончила. Я была уже так близко. Он выпустил мою покрасневшую и затвердевшую от терзаний вершинку. Глядя мне в глаза,

Данте провел рукой вниз по моему телу. Я была не в силах отвести взгляд от его прекрасного холодного лица, зачарованная пламенем в его глазах. В них было что-то темное, дикое и злое.

Он положил пальцы мне на бедра и развел мои ноги в стороны. Я задрожала от предвкушения.

– Если хочешь этого, скажи сейчас, – сказал он хрипло.

Да как он мог даже усомниться в моем желании?

– Я хочу этого.

– Хорошо.

Со зловещей ухмылкой Данте втянул другой сосок в рот и щелкнул по нему, одновременно скользнув двумя пальцами к моему лобку и надавив на клитор. Шипы удовольствия выстрелили из моего центра по всему телу. Мне казалось, что оно трещит по швам, когда оргазм накрыл меня.

Мои бедра судорожно тряслись. Данте спокойно смотрел, как я дрожала под ним, его пальцы по-прежнему прижимались к моему чувствительному клитору.

Медленно я спустилась с небес на землю. Я была сконфужена тем, что настолько быстро кончила, ведь он едва меня коснулся, но, несмотря на свое смущение, вызывающе вздернула подбородок. Если бы муж не заставил так долго ждать, я бы так не возбудилась.

Данте с силой втянул воздух через нос, сжимая челюсти, затем запустил пальцы между моими складками. Его ноздри раздулись, когда он медленно толкнулся в меня двумя пальцами. Мои мышцы сжались вокруг него, и я резко втянула воздух на чужеродное вторжение. Болезненным это не было – лишь слегка неудобно. Я иногда вводила в себя один палец, но никогда не понимала привлекательности этого. Сейчас это было потрясающе.

Данте опустил взгляд и наблюдал за своими пальцами, как они двигались во мне и. Это было невероятно, лучше, чем я когда-либо могла испытать сама. Его непрекращающееся движение заставило меня задыхаться.

– Ты невероятно тесная. Не могу дождаться, чтобы оказаться внутри тебя, – хрипло сказал Данте.

Мне хотелось, чтобы он продолжал говорить с этим сексуальным рычанием, но все, что мне удалось выдавить из своих губ, было хныканьем и вздохами. Я была близка ко второму оргазму, чувствовала, что он образуется в глубине моего центра, ощущала знакомые шипы удовольствия, пронизывающие эхом мое тело.

Данте ускорил движение и щелкнул пальцем по моему клитору. Я врезалась пятками в матрас, когда оргазм накрыл меня, еще интенсивнее, чем первый.

 Я все еще наслаждалась последними волнами оргазма, когда Данте вытащил пальцы. Несмотря на мой протестующий звук, Данте выпрямился.

В глазах его пылала острая жажда. Меня поразили напряжение, обреченность и темнота, одновременно смешавшиеся на его лице. Он был похож на человека, который проиграл битву с собой.