Текст книги "Связанные честью (ЛП)"

Автор книги: Кора Рейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Мы пришли собрать простыни, – произнесла мачеха Луки с едва скрываемым ликованием.

Лука отступил, открывая дверь шире. Вошли сразу несколько женщин, сперва их взгляды обратились в сторону кровати и пятна, затем на меня. Лицо было пунцовым, несмотря на то, что кровь на простынях принадлежала не мне. Как эти женщины могли радоваться возможности взглянуть на доказательство потери моей невинности? Неужели у них нет ни капли сострадания? Может, им казалось справедливым, что я прошла через то же, что и они? Не выдержав пристального внимания, я отвернулась. Пусть делают из этого то, что хотели. Большинство гостей уехало, особенно политики и люди, не имевшие отношения к мафии. Предполагалось, что лишь ближайшие члены семьи засвидетельствуют презентацию простыней, но из-за числа женщин, собравшихся в спальне и коридоре, вы бы и не поняли этого.

Когда снимали простыни, позволялось присутствовать женщинам только брачного возраста, чтобы не пугать чистые девственные глаза молодых девушек. Среди наблюдателей я видела теток, свою мать, Валентину и Бибиану, но женщины из семьи Луки стояли впереди, потому что это была их традиция – не наша. «Теперь она и твоя тоже», – с болью напомнила я себе. С другого конца комнаты Лука ненадолго поймал мой взгляд. Теперь мы делили секрет. Я не могла не испытывать чувство благодарности к своему мужу, хотя и не хотелось быть благодарной за нечто подобное. Но в нашем мире тебе приходится быть признательным за малейшее проявление доброты, особенно от человека вроде Луки, особенно когда ему не нужно было быть добрым.

Мачеха Луки Нина и его двоюродная сестра, Косима, начали разбирать кровать.

– Лука, – деланно возмутилась Нина, – никто не говорил тебе быть нежным со своей девственной женой?

Вообще-то, несколько дам позволили себе смущенно похихикать, а я опустила глаза, хоть и хотелось бросить на нее сердитый взгляд. Лука справился с этим вместо меня и одарил ее волчьей улыбкой, от которой волосы на шее встали дыбом.

– Ты замужем за моим отцом. Неужели он производит впечатление человека, который учит своих сыновей быть с кем-то нежными?

Ее губы вытянулись, но она не перестала улыбаться. Я почувствовала, что все взгляды обращены на меня, и напряглась от напора внимания. Рискнув поднять взгляд на свою семью, на многих лицах я увидела шок и жалость.

– Пропустите меня! – донесся панический голос Джианны.

Я резко подняла голову. Она пробивалась через толпу собравшихся женщин и избегала мать, пытавшуюся ее остановить. Джианны здесь даже не должно было быть. Но когда она делала то, что должна? Оттолкнув с дороги чрезвычайно тощую женщину, она вошла в спальню. На ее лице мелькнуло отвращение, когда она заметила те простыни, которые мачеха Луки расправляла на вытянутых руках Косимы.

Она взглядом изучала мое лицо, задерживаясь на опухших губах, растрепанных волосах и руках, которыми я все еще обхватывала свою талию. Как мне хотелось, чтобы был способ дать ей знать – я в порядке, все не так, как выглядит, но это невозможно, пока нас окружают все эти женщины. Она повернулась к Луке, у которого, по крайней мере, больше не было стояка. Ее взгляд обратил бы большинство людей в бегство. Лука с ухмылкой приподнял брови.

Она сделала шаг в его сторону.

– Джианна, – произнесла я тихо. – Ты не поможешь мне одеться?

Позволив рукам упасть по обеим сторонам, я направилась к ванной комнате, стараясь то и дело вздрагивать, будто мне было больно, и надеялась, что не перебарщиваю. Мне никогда не приходилось видеть невесту или кого-то еще после предположительной потери девственности. Как только дверь ванной за нами закрылась, она меня обняла.

– Я ненавижу его. Я их всех ненавижу. Я хочу его убить.

– Он ничего не сделал, – пробормотала я.

Джианна отступила, и я приложила палец к губам. Выражение ее лица говорило о полном замешательстве.

– Что ты имеешь в виду?

– Он не изнасиловал меня.

– Только потому, что ты с ним не дралась, не значит, что это было не изнасилование.

Я прикрыла ее рот рукой.

– Я все еще девственница.

Джианна отступила, и моя рука упала с ее губ.

– Но кровь, – прошептала она.

– Он порезался.

Она с недоверием уставилась на меня.

– У тебя стокгольмский синдром?

Я закатила глаза.

– Ш-ш-ш-ш. Я говорю правду.

– Тогда к чему шоу?

– Потому что никто не должен знать. Никто. Даже мать или Лили. Никому не говори, Джианна.

Девушка нахмурилась.

– Зачем ему это?

– Я не знаю. Может, ему не нравится причинять мне боль.

– Этот человек убьет олененка, если тот посмотрит на него не так.

– Ты его не знаешь.

– Как и ты.

Она покачала головой.

– Не говори, что доверяешь ему. То, что он не трахнул тебя прошлой ночью, не значит, что он не сделает этого в ближайшее время. Может, он предпочитает делать это в своем пентхаусе с видом на Нью-Йорк. Ты его жена, и любой мужик с рабочим членом захотел бы залезть в твои трусики.

– Отец и правда впустую делал все замечания о том, как должна вести себя леди, – сказала я с улыбкой.

Джианна продолжала сверлить меня взглядом.

– Выходя замуж за Луку, я знала, что, в конце концов, мне придется с ним переспать, и приняла это. Но рада, что хотя бы есть шанс узнать его получше.

«Хотя и не была уверена, что захочу познакомиться с некоторыми его частями. Но его поцелуи точно не были неприятны. Когда я о них думала, моя кожа все еще становилась горячей. И, несомненно, на Луку было приятно смотреть. Не то чтобы красивый вид мог свести на нет жестокость, но по отношению ко мне он пока не был жесток, и почему-то думалось, что не будет. Как минимум, не намеренно».

Джианна вздохнула.

– Да, наверное, ты права.

Она опустилась на крышку унитаза.

– От беспокойства о тебе я не спала всю ночь. Ты что, не могла послать мне сообщение, в котором говорилось, что Лука не сорвал твою вишенку?

Я начала раздеваться.

– Конечно. А потом отец или Умберто проверили бы твой телефон, увидели его, и мне конец.

Когда я стала в душевую, взглядом Джианна просканировала меня с ног до головы, вероятно, все еще искала признаки того, что Лука грубо со мной обошелся.

– Ты все еще должна действовать так, будто ненавидишь Луку, когда увидишь его, а то люди станут подозрительными, – попросила я ее.

– Не волнуйся. С этим не будет проблем, я все еще ненавижу его за то, что он забрал тебя у меня, и за то, что он это он. Ни на секунду не поверю, что он способен на доброту.

– Лука тоже не должен узнать, что я тебе сказала.

Я включила душ и позволила горячей воде смыть последние намеки на усталость. Мне нужно быть в полной боевой готовности к шоу, которое развернется в гостиной. Мышцы начали расслабляться под потоком воды.

– Ты не можешь войти, – гневно произнесла Джианна, поражая меня. – Мне плевать, что ты ее муж.

Открыв глаза, я увидела, как Лука пробивается в ванную. Джианна стала у него на пути. Я быстро повернулась к ним спиной.

– Мне нужно подготовиться, – прорычал Лука. – И здесь нет того, чего бы я еще не видел.

«Лжец».

– Теперь уходи или увидишь свой первый член, девчонка, потому что я собираюсь сейчас раздеться.

– Ты высокомерный мудак, я…

– Уходи! – крикнула я.

Джианна ушла, сказав перед этим в адрес Луки несколько отборных слов. Дверь захлопнулась, и мы остались одни. Было непонятно, что делал Лука, и я не стала поворачиваться проверять. Его было не слышно из-за шума воды. Понятно, что стоять вечность под душем не вариант, так что пришлось выключить душ и повернуться в сторону комнаты.

Лука кистью распределял по подбородку крем для бритья, но глаза его были устремлены в зеркало: он следил за мной. Я устояла перед желанием стремительно прикрыться, хотя чувствовала румянец, распространяющийся по телу. Он поставил кисть и потянулся за плюшевым полотенцем, висевшим над радиатором, а потом подошел ко мне, все еще в трусах. Быстро поблагодарив, я открыла душевую и взяла полотенце. Не двигаясь, он непроницаемым взглядом осматривал мое тело. Я обернулась полотенцем и вышла. Без каблуков моя макушка доставала лишь до груди Луки.

– Держу пари, ты уже сожалеешь о своем решении, – произнесла я тихо.

Объяснять не было необходимости, он понимал, о чем я.

Не говоря ни слова, Лука повернулся к столику и вернулся к своему занятию. На пути в спальню его голос заставил меня вздрогнуть.

– Нет.

Я оглянулась и посмотрела на него.

– Когда я возьму тебя, то хочу, чтобы ты извивалась подо мной от удовольствия, а не от страха.

ГЛАВА 8

Я уже была одета в летнее оранжевое макси платье с золотым ремнем, чтобы подчеркнуть талию, когда Лука вышел из ванной комнаты в одном полотенце. Сидя на стуле со своей косметичкой, я наносила макияж, но застыла с кисточкой туши в миллиметре от лица, увидев его. Он направился к шкафу, взял черные брюки и белую рубашку, прежде чем бесстыдно скинуть полотенце. Не успев оторвать взгляд достаточно быстро, я была вознаграждена видом его твердой спины. Опустив глаза, пришлось заняться осмотром ногтей, чтобы набраться смелости снова взглянуть в зеркало и нанести тушь.

Лука застегнул рубашку, за исключением двух верхних пуговиц, пристегнул нож к руке, накинул сверху рукав и затем пристегнул кобуру с пистолетом к ноге. Я повернулась.

– Ты куда-нибудь ходишь без оружия?

Сегодня не было кобуры на груди, потому что белая рубашка не смогла бы ее скрыть.

– Нет, если могу этого избежать. – Он посмотрел на меня. – Ты знаешь, как стрелять из пистолета или пользоваться ножом?

– Нет. Отец считает, что женщины не должны участвовать в бою.

– Иногда битвы приходят к тебе. Братва и Триада не делают различий между мужчинами и женщинами.

– Так что, ты никогда не убивал женщину?

Выражение его лица стало напряженным.

– Я этого не говорил.

Он не стал продолжать. Возможно, это было к лучшему.

Встав, я расправила платье, переживая из-за встречи с отцом и Сальваторе Витиелло после брачной ночи.

– Хороший выбор, – произнес Лука. – Платье закрывает ноги.

– Кто-то может поднять юбку и осмотреть мои бедра.

Это подразумевалось, как шутка, но с губ Луки сорвался рык.

– Тот, кто попытается коснуться тебя, потеряет руку.

Я не ответила. Его защита в равной мере пугала и волновала. Лука ждал у двери, и я неуверенно подошла к нему. Слова, сказанные в ванной, все еще звенели в ушах. Извиваться от удовольствия. Не уверена, что хотя бы достаточно приблизилась к тому, чтобы расслабиться в его присутствии, не говоря уже об удовольствии. Джианна была права. Не следует так легко начинать ему доверять. Он мог манипулировать мной.

Когда мы вышли, он опустил руку мне на поясницу. У лестницы послышались разговоры, и показалось несколько небольших кучек гостей в огромной прихожей.

– Он все ждут презентации простыней? – потрясено спросив, я замерла.

Лука с ухмылкой посмотрел на меня.

– Большинство, особенно женщины. Мужчины наедятся на грязные подробности, другие поговорить о делах, попросить об услуге, задобрить меня.

Он мягко подтолкнул меня, и мы пошли по ступенькам.

Ромеро ждал внизу, его каштановые волосы были в беспорядке. Он наклонил голову к Луке, потом слегка мне улыбнулся.

– Ты как? – спросил он, затем поморщился, мочки его ушей уже стали красными.

Лука усмехнулся. Я не знала остальных мужчин в зале, но все они подмигивали Луке или широко улыбались.

Смущение подкралось к затылку. Было ясно, о чем они говорили, я практически ощущала, как они раздевают меня глазами. Я подошла ближе к Луке, и он крепче сжал пальцы на талии.

– Маттео и вся твоя семья в гостиной.

– Изучают простыни?

– Будто они смогли бы прочитать их, словно чайные листы, – подтвердил Ромеро, подарив мне извиняющийся взгляд.

Казалось, он ничего не подозревал.

– Пойдем, – сказал Лука, подталкивая меня к двойным дверям.

Как только мы вошли в гостиную, все взгляды устремились на нас. Женщины, стоявшие с одной стороны, разбились на маленькие группы и глазели, в то время как мужчины сидели вокруг большого обеденного стола, заставленного чиабаттой, виноградом, ветчиной, мортаделой, сыром, фруктами и печеньем. Я поняла, что на самом деле очень голодна. Уже было практически время обеда. Маттео неслышно подошел к нам с эспрессо в руке.

– Ты дерьмово выглядишь, – произнес Лука.

Маттео кивнул.

– Десятый эспрессо, и я все еще не проснулся. Много выпил прошлой ночью.

– Перебрал, – заговорил Лука, – не будь ты моим братом, я бы отрезал тебе язык за некоторые вещи, произнесенные в адрес Арии.

Маттео с ухмылкой посмотрел на меня.

– Надеюсь, Лука и половины не сделал из того, что я предложил.

Было непонятно, как на это ответить. Маттео все еще нервировал меня. Он обменялся взглядом с Лукой, который пробежался большим пальцем по моей талии, заставив подпрыгнуть.

– Ты представил нам практически произведение искусства, – вымолвил Маттео, кивнув в сторону комнаты, где простыни были перекинуты через своеобразную вешалку для лучшего обозрения.

Мое тело напряглось. «Что он имел в виду?».

Но Лука не выглядел обеспокоенным, он просто покачал головой в ответ. Сальваторе Витиелло и мой отец ждали, когда мы присоединимся к ним, и задерживаться еще дольше было бы не вежливо. Уже у стола отец встал и заключил меня в объятия. Столь открытое проявление любви удивляло. Он прикоснулся к моей голове и прошептал: «Я горжусь тобой».

Я выдавила из себя улыбку, когда он отстранился. «Гордится чем? Что потеряла девственность? Что раздвинула ноги?».

Сальваторе положил руку на плечи мне и Луке, одарив нас улыбкой.

– Надеюсь вскоре ожидать маленького Витиелло.

Мне удалось скрыть свое непомерное удивление. Разве Лука не упомянул, что я пила противозачаточные таблетки?

– Мне бы хотелось наслаждаться Арией в одиночку еще долго. Не хочется волноваться еще и за детей, когда Братва наступает, – жестко отрезал Лука.

Не выразить словами, какое облегчение я почувствовала от его слов. Я действительно не была готова к появлению детей. Жизнь подбросила уже достаточно перемен и без бонуса в виде ребенка.

Его отец кивнул.

– Да, да, конечно. Понятно.

После этого они начали разговор о Братве, стало ясно, что ко мне потеряли интерес. Выскользнув из хватки Луки, я направилась к женщинам. Джианна встретила меня на полпути.

– Отвратительно, – пробормотала она, сердито зыркнув в сторону простыней.

– Знаю.

Я оглянулась, но не увидела Фабио или Лили.

– Где…

– Наверху, в своей комнате с Умберто. Мать не хотела, чтобы они присутствовали на показе простыней.

Она заговорщически наклонилась:

– Я так рада, что ты наконец здесь. Эти женщины часами делились своими историями презентации простыней. Что, блядь, не так с нью-йоркской мафией? Если услышу еще хоть одно слово об этом, то устрою им настоящую кровавую баню.

– Теперь, когда я здесь, сомневаюсь, что они будут обсуждать что-то, кроме тех развешанных тряпок, – пробормотала я.

Оказалось, я была права. Практически каждая женщина ощущала потребность обнять меня и дать совет, который заставлял нервничать. «Будет лучше». «Иногда женщине требуется время, чтобы привыкнуть». И самое лучшее: «Поверь, у меня ушли годы, чтобы научится этим наслаждаться».

Мать держалась в стороне. По неведомым мне причинам. Валентина ничего не сказала, обняла, коснулась моей щеки и улыбнулась, прежде чем отойти и уступить место другой женщине. Мать стояла со сжатыми перед собой руками и осуждающим выражением лица. Радовало, что она не делилась историями о своей первой брачной ночи с отцом. Я шагнула к ней, и она крепко обняла меня. Как и отец, она не была слишком ласкова, но ее близость вызывала чувство радости.

– Как бы мне хотелось защитить тебя от всего этого, – прошептала она, прежде чем отойти.

На ее лице промелькнуло чувство вины. Я кивнула; и не винила ее. Что она могла сделать? Отец не позволил бы ей переубедить себя и отменить договор.

– Лука не перестает смотреть на тебя. Должно быть, ты произвела на него сильное впечатление, – насмешливо произнесла мачеха Луки.

Я повернулась в ее сторону и вежливо улыбнулась. Возможно, Лука просто хотел убедиться, что я случайно не выдам наш секрет. Уголком глаза я увидела позади открытую дверь, вслед за Фабио в комнату вошла Лили. Вероятно, они воспользовались случаем – Умберто пошел в туалет, – и убежали. Джианна скорчила гримасу, когда наш брат остановился у простыней.

Высвободившись, я направилась в их сторону с Джианной, что следовала за мной по пятам. Мать была вовлечена в более чем вежливую беседу с мачехой Луки.

– Что ты здесь делаешь, мой маленький монстр? – спросила Джианна, хватая Фабио за плечи.

– Почему на простынях кровь? – он едва не сорвался на крик. – Кого-то убили?

Джианна расхохоталась, в то время как Лили выглядела откровенно огорченной видом простыней. Думаю, это разрушило ее иллюзии о сказочных принцах и любви под звездами. Мужчины за столом тоже начали смеяться, и лицо Фабио сморщилось от гнева. Несмотря на восьмилетний возраст, у него был характер. Я надеялась, что он успокоится, в противном случае попадет в беду после своей инициации. Джианна взъерошила ему волосы.

– Ты поедешь в Нью-Йорк с Лукой? – спросил вдруг Фабио.

Я прикусила губу.

– Да.

– Но я хочу, чтобы ты поехала с нами.

Слыша, как он это говорит, я моргнула в попытке скрыть тоску.

– Знаю.

Лили ненадолго оторвала взгляд от простыней.

– Ты не хочешь поехать куда-нибудь в медовый месяц?

– Не сейчас. Русские и тайваньцы доставляют Луке неприятности.

Фабио кивнул, как будто понял, а может, так и было. С каждым годом он все больше узнавал о темном мире, в котором жил.

– Хватит пялиться на простыни, – тихо сказала Джианна, но Лили казалась слишком захваченной видом.

Ее лицо сморщилось.

– Думаю, меня сейчас стошнит.

Я положила руки ей на плечи и повела к выходу. Она дрожала.

– Терпи, – приказала я, и когда мы почти выбегали из комнаты, все взгляды устремились в нашу сторону.

Мы спустились в холл.

– Где туалет?

В этом здании было слишком много комнат. Ромеро направил нас в конец коридора, открыл дверь и закрыл, как только мы оказались внутри. Я держала волосы Лили, пока ее тошнило, а затем усадила на пол и вытерла лицо влажной салфеткой с мылом.

– Я все еще чувствую себя странно.

– Положи голову между коленями. В чем дело? – Я присела перед ней.

Она слегка пожала плечами.

– Я принесу тебе чаю.

Я выпрямилась.

– Не позволяй Ромеро видеть меня такой.

– Ромеро не….

Лили была явно в него влюблена, мне оставалось лишь промолчать. Это было бесполезно, но можно позволить хотя бы маленькую фантазию, ведь вид простыней и так сильно ее огорчил.

– Я не позволю ему войти, – вымолвив обещание, я вышла из туалета.

Ромеро и Лука ждали у дверей.

– Твоя сестра в порядке? – поинтересовался Лука.

Он и в самом деле беспокоился или то была простая вежливость?

– Ее стошнило из-за простыней.

Лицо Ромеро потемнело.

– Они не должны позволять молодым девушкам быть свидетельницами чего-то подобного. Это только пугает их.

Он взглянул на Луку так, будто сказал лишнее. Но Лука отмахнулся.

– Ты прав.

– Лили необходимо выпить чаю.

– Я принесу и останусь с ней, чтобы ты могла вернуться к гостям, – предложил Ромеро.

Я улыбнулась.

– Это мило, но Лили не хочет, чтобы ты ее видел.

Ромеро нахмурился.

– Она боится меня?

– Ты говоришь так, будто это невозможно, – ответила я со смехом. – Ты мафиози. Чего тут можно не бояться?

Решив, что не стоит с ним больше играть, я понизила голос:

– Но дело не в этом. Лили влюблена в тебя и не хочет, чтобы ты видел ее такой.

Это, и еще мне не хотелось оставлять Лили наедине с кем-то из людей Луки, пока не узнаю их лучше.

Лука усмехнулся.

– Ты все еще это делаешь. Захватываешь сердца четырнадцатилетних девушек налево и направо.

Затем он переключился на меня.

– Но нам необходимо вернуться. Женщины будут смертельно обижены, если ты не уделишь им все свое внимание.

– Я позабочусь о Лили, – сказала Джианна, появляясь в коридоре с Фабио.

Я улыбнулась.

– Спасибо. – Я коснулась ее руки, отправившись обратно.

Как только я вошла в комнату, меня снова окружили женщины, пытавшиеся вытянуть больше подробностей. Притворившись, что слишком смущена, чтобы говорить об этом – каковой бы и являлась, – я давала лишь расплывчатые ответы. Гости, в конце концов, начали разъезжаться, и мне было ясно, что скоро придет время попрощаться с семьей и уехать в новую жизнь.

***

Фабио прижался лицом к моим ребрам, это было почти больно, я гладила его волосы и чувствовала дрожь. Отец наблюдал с неодобрительной гримасой. Он считал, что Фабио был достаточно взрослым для подобного проявления эмоций, как будто мальчик не может быть грустным. Они скоро уедут в аэропорт. Отцу нужно было возвращаться в Чикаго и вести дела, как обычно. Как бы мне хотелось, чтобы они задержались, но я с Лукой сегодня тоже уезжаю в Нью-Йорк.

Фабио вздохнул, отошел назад, глядя на меня. Слезы навернулись на глазах, но я их сдержала. Если начну плакать, будет только хуже для всех, особенно для Джианны и Лили. Они стояли в паре шагов от Фабио, ожидая своей очереди для прощания. Отец уже стоял у «Мерседеса», взятого на прокат, и с нетерпением ожидал отъезда.

– Мы скоро увидимся, – пообещала я.

«Даже не знаю, когда настанет это скоро. Рождество?». До него было еще четыре месяца. Мысль опустилась тяжелым камнем в животе.

– Когда?

Фабио выпятил нижнюю губу.

– Скоро.

– У нас нет вечности. Самолет улетит без нас, – резко произнес отец. – Иди сюда, Фабио.

Окинув меня тоскующим взглядом, Фабио направился к отцу, который сразу же начал его ругать. На сердце было невероятно тяжело, непонятно, как оно оставалось в груди, не ломая ребра. Лука остановился рядом с «Мерседесом» в своем серо-стальном «Астон Мартине Ванкюиш», но внимание переключилось на Лили, которая обняла меня, и через мгновение Джианна присоединилась к объятию. Мои сестры, мои лучшие друзья, мои доверенные лица, мой мир.

Больше сдерживать слезы было невозможно, мне не хотелось отпускать их никогда, я хотела забрать их с собой в Нью-Йорк. Они могли бы жить с нами или получить собственную квартиру. По крайней мере, тогда у меня был бы тот, кого люблю я, и кто любит меня в ответ.

– Я буду по тебе скучать, – прошептала Лили между всхлипами.

Джианна ничего не сказала, лишь прижалась лицом к моей шее и плакала. Джианна, которая почти никогда не плакала. Моя сильная, импульсивная Джианна. Не знаю, сколько мы так стояли, и было все равно, кто видел это открытое проявление слабости. Пусть они все увидят, что такое настоящая любовь. Большинство из них никогда этого не испытают.

– Нам пора, – позвал отец.

Гравий хрустел. Я подняла лицо. Мать подошла к нам, слегка коснулась моей щеки, взяла за руку Лили и увела ее от меня. Еще один кусочек меня ушел. Джианна не ослабила свою железную хватку.

– Джианна! – Голос отца прозвучал словно кнут.

Она подняла голову, глаза красные, веснушки еще больше выделялись. Наши взгляды на мгновение встретились, мы не произнесли ни слова.

– Звони мне каждый день. Каждый, – с яростью сказала Джианна. – Поклянись.

– Клянусь, – я задохнулась.

– Джианна, ради Бога! Я что, должен прийти за тобой?

Она медленно отошла от меня, потом отвернулась и практически убежала в машину. Когда машина уехала по длинной дороге, я сделала пару шагов в их направлении. Ни одна из моих сестер не оглянулась. Мне стало легче, когда они свернули за угол и пропали. Некоторое время я оплакивала себя, и никто мне не мешал. Я знала, что была не одна. По крайней мере, не в физическом смысле.

Когда я наконец повернулась, Лука и Маттео стояли на ступеньках. Лука уставился на меня таким взглядом, который у меня не было сил читать. Возможно, он считал меня слабой и жалкой. Это был второй раз, когда я плакала перед ним. Но сегодня было больнее. Он спустился, в то время как Маттео остался на месте.

– На Чикаго мир не заканчивается, – спокойно сказал Лука.

Он не мог понять.

– Может и так. Я никогда не разлучалась с сестрами и братом. Это был весь мой мир.

Лука не ответил. Он указал на свою машину.

– Нам пора. У меня сегодня вечером встреча.

Я кивнула. Ничто не держало меня здесь. Всех, о ком заботилась, не стало.

– Я за тобой, – предупредил Маттео и направился к мотоциклу.

Я опустилась в кожаное сиденье «Астон Мартина» яркого серо-коричневого цвета. Лука закрыл дверь, обогнул капот и устроился за рулем.

– Нет телохранителя? – безучастно спросила я.

– Мне не нужны телохранители. Ромеро для тебя. И в этой машине нет места для дополнительных пассажиров.

Он запустил двигатель, глубокий рокот наполнил внутренности. Когда мы отъезжали от особняка Витиелло, я уставилась в окно. Казалось нереальным, что моя жизнь могла так резко измениться из-за свадьбы. Но это так, и она будет продолжать меняться.

ГЛАВА 9

Поездка до Нью-Йорка прошла в молчании. Я была рада, что Лука не пытался начать разговор. Мне хотелось остаться наедине со своими мыслями и тоской. Вскоре вокруг нашей машины выросли небоскребы по мере того, как мы медленно пробирались через Нью Йорк. Было все равно. Чем больше времени занимала поездка, тем дольше можно воображать, что у меня нет нового дома, но, в конце концов, мы въехали в подземный гараж. Не сказав ни слова, вышли из машины, Лука достал из багажника наши сумки. Большинство моих вещей уже было доставлено в квартиру Луки еще пару дней назад, но я впервые видела, где он жил.

Лука направился к лифту, а я задержалась у машины. Он оглянулся через плечо и тоже остановился.

– Думаешь о побеге?

Каждый божий день.

Я подошла к нему.

– Ты меня найдешь, – просто сказала я.

– Найду.

В его голосе звучали стальные нотки. Он вставил карту в электронный замок и двери лифта открылись, представляя взору мрамор, зеркала и маленькую люстру. Лифт давал ясно понять, что это был необычный многоквартирный дом. Мы вошли внутрь, и от волнения мой желудок скрутило.

Я была наедине с Лукой прошлой ночью и во время поездки сюда, но мысль о том, что мы одни в его пентхаусе, почему-то казалась хуже. Это было его царство. Кого я обманывала? Почти весь Нью-Йорк был его империей. Когда лифт начал двигаться вверх, он прислонился спиной к зеркальной стене и наблюдал за мной. Хотелось, чтобы он произнес хоть что-то, что угодно. Это отвлекло бы от паники, подступавшей к горлу. Мой взгляд устремился на экран, показывающий этаж. Это был двадцатый, и мы все еще не остановились.

– Лифт частный. Он ведет только на последние два этажа. Мой пентхаус находится наверху, квартира Маттео этажом ниже.

– Может ли он заходить в наш пентхаус, когда захочет?

Лука внимательно осмотрел мое лицо.

– Ты боишься Маттео?

– Я боюсь вас обоих. Но Маттео кажется мне более вспыльчивым, сомневаюсь, что ты когда-нибудь сделаешь что-то необдуманное. Выглядишь как человек, который всегда жестко контролирует ситуацию.

– Иногда я теряю контроль.

Я покрутила обручальное кольцо, избегая его взгляда. Эту информацию мне знать было не нужно.

– Тебе не о чем беспокоиться, когда дело касается Маттео. Он привык заходить ко мне, когда захочет, но теперь, когда я женат, все изменится. Все равно большая часть дел проходит где-то еще.

Лифт пискнул и остановился, двери открылись. Лука жестом указал проходить первой. Я вошла и оказалась в огромном жилом помещении с гладкими белыми диванами, темным деревянным полом, современным камином из стекла и металла, черными комодами и столами, а также люстрами в стиле авангард. Вокруг практически не было никаких красок, за исключением нескольких произведений современного искусства на стенах и художественных произведений из стекла. Но вся стена напротив лифта была стеклянной. Из окон открывался вид на террасу и сад, располагавшийся на крыше, а также на небоскребы и Центральный парк. Над основной частью гостиной потолок открывался, и лестница вела на второй этаж пентхауса.

Я прошла дальше и подняла голову. Стеклянные перила позволяли четко видеть верхний этаж: яркий коридор, разделяющий несколько дверей.

Открытая кухня занимала левую часть гостиной, и массивный черный обеденный стол служил границей между столовой и гостиной. Пытаясь все освоить, я ощущала на себе взгляд Луки почти физически, потому подошла к окну и выглянула. Раньше не приходилось жить в квартире; даже сад на крыше не изменил того факта, что это была высокая тюрьма.

– Твои вещи в спальне наверху. Марианна подумала, что ты захочешь сама их распаковать, потому оставила в чемоданах.

– Кто такая Марианна?

Лука подошел сзади. В отражении окна наши взгляды встретились.

– Она моя домработница. Бывает здесь пару дней в неделю.

Я задалась вопросом, была ли она тоже его любовницей. Некоторые мужчины в нашем мире имели наглость оскорблять жен, приводя своих шлюх в дом.

– Сколько ей лет?

Губы Луки дрогнули.

– Ревнуешь?

Его руки оказались на моих бедрах, и я напряглась. Он не отстранился, я видела злость, отразившуюся на лице, но и на вопрос он не ответил.

Высвободившись из хватки, я направилась к стеклянной двери, ведущей в сад на крыше, и повернулась в сторону Луки.

– Можно выйти на улицу?

Его челюсти были сжаты. Он не был глупцом, и определенно заметил, как быстро я стряхнула его руки.

– Это и твой дом тоже.

Таковым он не ощущался. И не уверена, что когда-то им станет. Я открыла дверь и вышла. Было ветрено, и с улиц внизу доносился отдаленный шум. На террасе была белая мебель, такая же, как и в гостиной, а за ней небольшой ухоженный сад, простиравшийся до самого стеклянного барьера. На уровне земли даже было квадратное джакузи, достаточно большое для шести человек, а рядом стояли два шезлонга. Сделав шаг к краю сада, я позволила взгляду блуждать по Центральному парку. Это был прекрасный вид.

– Ты же не думаешь о том, чтобы прыгнуть, да? – спросил Лука, сжимая перила рядом со мной. Я наклонила к нему лицо, пытаясь понять, была ли это попытка пошутить. Он выглядел серьезным.

– С чего бы мне себя убивать?

– Некоторые женщины в нашем мире видят в этом единственный способ обрести свободу. Этот брак – твоя тюрьма.

Я оценила расстояние от крыши до земли – смерть была очевидна, но мысли о самоубийстве никогда не приходили мне в голову. Перед этим я бы убежала.

– Я бы не поступила так со своей семьей. Лили, Фаби и Джианна будут убиты горем.

Лука кивнул, прочитать выражение его лица было невозможно, и это сводило с ума.

– Давай вернемся внутрь, – сказал он, положив руку на мою поясницу, таким образом направляя в квартиру.

Закрыв дверь, Лука повернулся ко мне.

– У меня совещание через тридцать минут, но я вернусь через несколько часов. Хочу пригласить тебя на ужин в мой любимый ресторан.

– Оу, – удивленно произнесла я, – что-то похожее на свидание?

Уголки губ дернулись, но он не улыбнулся.

– Можешь называть это так. Мы еще не были на настоящем свидании.

Он обнял меня за талию и притянул к себе. Я замерла, и в его взгляде исчезла легкость.