Текст книги "Эльнара. История принцессы"

Автор книги: Кора Бек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Дорога в столицу

Эльнара добиралась до Перистана целых два с половиной месяца. Это был очень трудный путь для одинокой и бедной девушки. Чтобы заработать себе на пропитание и ночлег, она бралась за любую работу, а поскольку была переодета мужчиной, то и предлагали ей, как правило, что-либо из мужских дел. К счастью, учитывая юношескую хрупкость телосложения, ей не доверяли поднимать или переносить тяжести, но и того, что выпадало на бедную девичью долю, хватило, чтобы очень скоро свалить с ног крепкого мужчину.

Эли выдавала себя за юношу-сироту, потерявшего родителей и теперь скитающегося в поисках лучшей доли. Говорила, что направляется в столицу. Часто она использовала полученные от отца знания тех или иных трав, поддерживающих силы и защищающие организм от чрезмерного переутомления.

За время своего пути Эльнара повидала немало городов и селений великого Хоршикского ханства, о существовании которых прежде и не подозревала. В некоторых из них любознательная девушка задерживалась не на один день. Ей нравилось бродить по маленьким улочкам, застроенным старыми, нередко пустовавшими сооружениями, грустно взирающими на мир пустыми окнами. В них даже уличная пыль казалась древней. Эли мысленно пыталась представить, как жили здесь люди в прошлые времена, о чем они думали, к чему стремились? Какие страсти бушевали за некогда изящными арками полуобвалившихся домов, какие пылкие признания и страшные клятвы слышали эти истрескавшиеся и потемневшие стены?

Иногда в каком-либо из караван-сараев, сделав всю порученную ей работу, Эли тихонько усаживалась в уголок и слушала занимательные истории, до которых так охочи кочующие люди, число коих за последние годы в государстве особенно возросло. Слушая этих бывалых путников, видевших, по их словам, едва ли не весь белый свет и, естественно, всегда немного приукрашавших свои удивительные рассказы, она думала, что, наверное, это неплохо – быть мужчиной. Свободно передвигаться по миру, распоряжаться своей жизнью, приобретать новые знания. Но, вспоминая Софи, понимала, что и женщина при желании может построить свою судьбу согласно собственным представлениям о счастье. Эта мысль очень подбадривала ее, внушая надежду и усиливая свойственную ей жажду жизни.

В дороге попадались разные люди – добрые и злые, бесхитростные и коварные, жадные и щедрые, умные, целеустремленные, сильные духом и чересчур пассивные, покорно следующие судьбе, не умеющие или не стремящиеся сопротивляться обстоятельствам. И каждый из них своим жизненным примером чему-то учил юную, но очень внимательную и впечатлительную путешественницу. От ее распахнутых навстречу всему новому глаз не ускользали никакие мелочи. Эли ясно видела, что бедняки нередко оказывались более честными, щедрыми и душевными людьми, нежели те, в карманах которых в изобилии позвякивали золотые и серебряные монеты. С досадой и горечью подмечала, что умные не всегда были добрыми, а умелые часто не могли правильно распорядиться посланным им свыше божественным даром. Глядя на окружающий ее многообразный мир, дочь Пехлибея и Фариды отчетливо осознавала, сколь многому ей еще предстояло научиться, сколько узнать и понять, чтобы найти свое место в этой совсем непростой жизни.

До Перистана оставалось несколько дней пути, как вдруг с Эльнарой приключился казус, который впоследствии покажется ей даже забавным. В тот день шел дождь, и ей пришлось чаще, чем обычно делать в дороге остановки. В город ювелиров Тазар она вошла поздним вечером, когда улицы уже опустели. Поплутав по темным переулкам в поисках караван-сарая, Эли неожиданно услышала, что кто-то зовет ее. Обернувшись, увидела грузного мужчину средних лет, стоявшего у калитки одного из домов.

Владелец небольшой ювелирной мастерской Арун в этот поздний час вышел во двор, чтобы узнать, на кого брешет его старый хромой пес. Увидев стройную фигуру одинокого путника, решил, по его словам, прийти на помощь юноше, оставшемуся без ночлега.

По-прежнему одетая в мужское платье, Эльнара не заподозрила ничего дурного. Поблагодарив за гостеприимство, прошла в дом.

На мужской половине царили тепло и тишина. Радушный хозяин усадил случайного гостя за низенький круглый стол и приказал бесшумно появившемуся слуге принести ужин для дорогого Али – так называла себя Эльнара. Ну а чтоб быстрее согреться и скоротать время в ожидании трапезы, предложил выпить отличного красного вина. Узнав, что юный Али никогда прежде не пробовал спиртного, очень удивился и, почему-то оживившись при этой новости, стал настаивать еще сильнее. Эли как могла отказывалась, но потом, не желая обижать доброго человека, согласилась чуть пригубить.

Тем временем слуга накрыл на стол, и потекла обычная беседа между двумя малознакомыми людьми. Эльнара, как обычно, старалась поменьше говорить о себе, а хозяин, с удовольствием прикладывавшийся к кубку с вином, расхвастался, описывая свои успехи в торговле ювелирными изделиями. Говорил, что они настолько красивы и редки, что якобы сам хан Тани лично приезжал, чтоб заказать драгоценности для своей новой молодой жены. Изрядно проголодавшаяся в дороге, девушка кивками головы давала понять, что внимательно слушает его, а на самом деле думала о том, как встретит ее гордая столица Хоршикского ханства, куда в поисках счастья стекалось множество людей не только со всей страны, но и окрестных земель.

Очнулась от своих дум, увидела под самым носом несколько украшений, которые Арун держал на небольшом круглом подносе: широкий мужской браслет из серебра, золотой перстень с огромным ярким рубином и толстая золотая цепочка. Распахнув от удивления свои дивные раскосые глаза, девушка удивленно воскликнула:

– Что это и для кого?

Пришел черед удивляться самодовольному хозяину дома:

– Я же говорил, Али, что хочу подарить тебе эти чудесные драгоценности в память о нашем приятном знакомстве. Ты что, не слышал меня?

Смутившаяся Эльнара неловко пробормотала, что, конечно, все слышала, но принять этот дар никак не может. Захмелевший Арун продолжал настаивать, его гостья, принимаемая им за юношу, упорно отказывалась. Устав от спора, толстяк решил признаться в истинной причине своей, не характерной для него щедрости:

– Я уважаю тебя, о мой юный друг Али, за твою честность и принципиальность. Такие люди, как ты, – сегодня большая редкость. Скажу более, я горжусь нашей дружбой. Ты не только очень красивый, но и самый лучший из всех людей, кого я встречал за свою сорокалетнюю жизнь. Я – не бедный человек, у меня есть все, что только нужно смертному для счастья, и я могу себе позволить поделиться с тобой частицей нажитого честным трудом благополучия.

Эли протестующе взмахнула рукой, но Арун продолжил:

– Не перебивай меня, прелестный друг, я еще не все сказал. Разве не учили тебя в детстве родители, что к старшим нужно относиться с почтением и внимательно слушать, что изрекут их мудрые уста? Ты хороший, очень привлекательный мальчик, честное слово, я таких милых созданий на своем веку еще не встречал, но слушай меня дальше. Я был с тобой сегодня абсолютно искренен, ничего не утаив ни о своих немалых доходах, ни о хороших возможностях и влиянии, которым я пользуюсь в нашем славном Тазаре. Ты должен это иметь в виду, прежде чем дать ответ, услышав мое предложение.

Ты, как я понял, круглый сирота, нуждающийся в покровительстве, не так ли? Так вот, дорогой Али, я готов стать твоим могущественным покровителем в обмен на сущий пустяк. Время от времени, по моему желанию и велению ты, милый мальчик, будешь со мной ласков и очень нежен. Наверное, невинное дитя, ты еще не сталкивался с мужской любовью? В этом нет ничего страшного, я научу тебя, любимый, всему, что необходимо будет знать, дабы уметь доставлять удовольствие такому благородному мужу, как я!

Увлекшийся своей речью, толстяк гордо ударил себя в грудь, а потом, взглянув на остолбеневшую Эли, никогда не слышавшую ранее о мужской любви, умилился:

– Ах, Али, твои чудные глаза подобны ярким звездам, что освещают путь одинокого странника! Стань моей звездой, любимый, и я сделаю тебя самым счастливым человеком на этой грешной земле! Бери драгоценности, не стесняйся. Когда взойдет солнце, я осыплю тебя золотом с головы до ног. У меня ты будешь жить так, как даже принцы не живут. Ну же, одень этот прекрасный перстень и упади в мои объятия, давай сольемся с тобой в чудесном любовном экстазе!

Дрожащий от нетерпения толстяк протянул короткие руки. Эльнара пришла в себя. В памяти остро вспыхнул эпизод из ее прошлой жизни, предшествовавший побегу из отчего дома. С ненавистью глядя в дышавшее животной похотью, лоснящееся от жира лицо Аруна, своими окрепшими в дороге ногами она ловко пнула гнусного толстяка в живот. Чрезмерно перепивший вина, он не удержался и упал на спину. Короткая рубашка задралась, обнажив смуглый жирный живот, напоминавший кожаный бочонок, в котором кочевники обычно привозили в город напиток из верблюжьего молока – шуат. Уверенная в своих силах, Эли не выдержала и рассмеялась, а затем, прихватив свою скромную котомку, направилась к выходу.

Уже светало, когда девушка, наконец, обнаружила караван-сарай. Поправив чалму, под которой скрывались ее уже изрядно отросшие волосы, постучала в ворота. На стук вышел худой старик с недовольным лицом и грубо заявил что поспать мальцу уже не удастся, если он хочет присоединиться к отправляющемуся со двора каравану, который держит путь в столицу Хоршикского ханства. Обрадованная Эльнара бросилась договариваться с караванщиками, чтоб они взяли ее с собой.

Караванщики были не против и поручили девушке двух упрямых ишаков, упорно не желавших двигаться в нужном направлении.

Новый поворот судьбы

Огромный многолюдный Перистан, куда стекалось со всего бескрайнего Востока и обширной Азии множество самого разношерстного люда, обычно засыпал, когда на небе появлялись первые звезды. Но и просыпался ни свет ни заря, едва заслышав с минарета главной мечети столицы протяжный призыв муэдзина на утреннюю молитву.

Однако юная дочь архотского лекаря, чтобы выжить в чужом, густо заселенном, не расположенном к состраданию городе, как правило, вставала с постели еще раньше.

Поначалу Перистан ошеломил скромную провинциалку ярким блеском и утонченной восточной роскошью, непрерывным гулом голосов многоязычного населения и нескончаемыми людскими потоками. Здравомыслящая девушка решила, что не стоит спешить расставаться с ролью мужчины, пока не решит, чем может здесь заняться.

Упорная девушка, в жилах которой текла смешанная кровь, была от природы расположена к внимательным неторопливым наблюдениям и глубоким философским размышлениям. Но и была склонна к пылким, романтичным и безрассудным поступкам и даже к самопожертвованию. Дочь Востока, подобно губке, впитывала окружающий ее хаотичный мир, чтобы затем, оставшись наедине с собой, тщательно обдумать все увиденное, по возможности отделив зерна от плевел.

Эли не гнушалась никакой работы, помня о том, что ей сейчас, прежде всего, необходимо выжить. Нанявшись прислугой к богатому торговцу тканями – самодовольному и пузатому Аршибеку, она добросовестно выполняла любое поручение.

Девушка, по-прежнему выдававшая себя за юношу-сироту по имени Али, обязана была до блеска начищать большой медный самовар, носить из колодца свежей воды, растапливать для повара печь во дворе, а после скудного завтрака идти убирать скотный двор. Поскольку в Перистане все торговые лавки открывались сразу же после утренней молитвы, то во второй половине дня Эльнаре необходимо было заменить стоявшего у хозяйского прилавка слугу.

В тесной душной лавке, до потолка заваленной тюками с японским шелком, ярким персидским атласом, индийскими хлопчатобумажными и парчовыми тканями, китайской шерстью, отрезами из тонкого славянского льна, было тяжело дышать и передвигаться, рискуя ежеминутно свалить что-нибудь себе на голову. А голову разгневанный подобной неуклюжестью хозяин запросто мог приказать отсечь долой. Однако гибкая и ловкая Эли с удовольствием работала в торговой лавке: для нее это было и сменой занятия, и возможностью увидеть других людей.

Прошло почти полгода.

В один из хмурых осенних дней, наводивших невообразимую тоску и уныние, в мануфактурную лавку Аршибека заглянула знатная дама в богатом одеянии. Она была молода и удивительно хороша собой. Стройная, с безупречной чистой и гладкой кожей, густым черным волосом и каким-то особым магнетическим взглядом. Ее прекрасные глаза, по форме напоминавшие восточный кинжал, отливали чудесным изумрудным светом, тая в себе некую загадку. Красивая незнакомка была подобна яркому лучу солнца, в пасмурный день неожиданно осветившему темную лавку. От нее исходил дразнящий аромат чудных благовоний. А накинутое легкое голубое покрывало показалось неискушенной провинциалке из Архота необыкновенным и притягательным.

Окинув прищуренным взглядом выставленный на продажу товар, небрежно пощупав разложенные на прилавке ткани, загадочная незнакомка снизошла до разговора с проворным, стройным и красивым юношей, который учтиво предложил кое-что из завезенных накануне новинок. Однако молодая женщина нетерпеливым жестом прервала бойкую речь и начала расспрашивать: кто он, сколько ему лет, из каких мест прибыл и кто его родители.

Эльнара рассказала заученную наизусть легенду про мальчика-сироту Али родом из захолустного селения. Поговорив еще немного, знатная дама, назвавшаяся Зухра-ханум, пришла к выводу, что юноша не только очень красив, но и довольно умен. Поинтересовавшись у Али, какое жалованье ему выплачивает хозяин, искренне поразилась жадности Аршибека, а затем предложила перейти к ней, пообещав гораздо более интересную работу и значительно лучшие условия жизни. Не долго думая, Эли согласилась и в тот же вечер переехала на новое место.

Если прежде не знакомая с настоящей роскошью Эльнара наивно полагала, что хозяин мануфактурной лавки Аршибек, проживавший в двухэтажном доме с множеством пристроек и огромным фруктовым садом, имевший трех жен, последняя из которых была ее сверстницей, державший большое количество скота и немало челяди, является очень богатым человеком, то, увидев обитель Зухра-ханум, поняла, что заблуждалась. Истинное богатство было здесь.

Трехэтажный беломраморный дворец, где проживала прекрасная, но незамужняя женщина, буквально утопал в роскоши. Он состоял из множества больших и малых комнат, в которых отсутствовала мебель, но пол был устлан изумительными персидскими коврами, имевшими такой высокий и густой ворс, что ноги, ступая по ним, утопали по щиколотки. Эли справедливо предположила, что одни только ковры в доме Зухра-ханум уже стоят баснословных денег. Все двери были изготовлены из ценного красного дерева и имели ручки из чистого золота, высокие окна были занавешены серебристой парчой, украшенной по краям золотой вышивкой. Во многих комнатах стояли привезенные из Китая вазы различных форм и расцветок. Покои ежедневно опрыскивались дорогими благовониями. В них царили приятный полумрак и легкая прохлада, благодаря кипарисам со всех сторон окружающим дом. По дворцу бесшумными тенями сновали многочисленные слуги, одетые в платья, обшитые серебристой парчой.

Несколько первых дней своей жизни на новом месте Эльнара была предоставлена самой себе. Ее поселили в небольшой уютной комнатке на втором этаже, хотя, как заметила наблюдательная девушка, вся остальная прислуга жила этажом ниже. Ее никто не беспокоил, хорошо кормили, она беспрепятственно гуляла по роскошному дворцу и тщательно ухоженному саду, по-детски наивно удивляясь и искренне восхищаясь окружающей ее красотой и гармонией.

На шестой день госпожа вызвала к себе Эли. Покои Зухра-ханум оказались на верхнем этаже. Высокий чернобородый араб молча проводил девушку в господскую опочивальню. Это была просторная комната с такими высокими потолками, что Эли невольно поежилась, переступая порог, почувствовав себя совсем маленькой. Пол был застелен чудесным белоснежным ковром. У большого окна находилось широкое низкое ложе, застеленное ярко-алым покрывалом из тяжелого китайского шелка. На нем, подложив под царственную голову пышные подушки, возлежала хозяйка этого великолепия, одетая в просторное белое платье, подчеркивавшее характерную для нее бледность лица. Коротким хлопком ладоней она отдала приказ бесшумно появившемуся слуге приготовить угощение.

В этот раз Зухра-ханум беседовала с Эли более подробно и обстоятельно. К безмерному удивлению дочери скромного архотского лекаря, прекрасная госпожа не торопилась объявлять Али, в чем будут заключаться его обязанности, а начала с искренним интересом расспрашивать о том, какими знаниями он владеет и к чему стремится.

После беседы, длившейся едва ли не целый час, Зухра-ханум объявила, что в ее доме и без Али достаточно слуг, но она, убедившись в его остром, пытливом уме и похвальном стремлении к новым знаниям, решила предложить ему более интересное и ответственное дело – стать ее доверенным помощником. В чем будут заключаться обязанности Али, госпожа пока уточнять не стала. Но, к неимоверной радости Эльнары, сообщила, что для лучшего исполнения работы, ей в течение ближайшего полугодия предстоит пройти курс обучения различным наукам, для чего будут наняты специальные учителя.

Переменчивая судьба юной дочери Пехлибея заиграла новыми красками. Отныне каждый прожитый ею день был наполнен радостью познания. Способная и жадно стремящаяся ко всему новому, девушка буквально на лету схватывала все, что говорили почтенные и многоопытные учителя, обучавших ее географии, истории, литературе, а также арабскому и латинскому языкам. С Зухрой-ханум, желавшей, чтобы ее подчиненный как можно глубже овладел знаниями, девушка виделась лишь от случая к случаю.

В течение дня она прилежно занималась, а вечерами прогуливалась по роскошному саду, где ее внимательный острый взгляд радовали необычайной красы растения и цветы из разных концов света, а тонкий слух услаждало пение поистине райских птиц.

Каждую ночь, перед тем как заснуть, любознательная дочь Пехлибея с удовольствием слушала занимательные восточные сказки. Их ей рассказывал слуга – высокий худой старик с испещренным добрыми морщинками смуглым лицом. Своим внешним видом он сам напоминал одного из сказочных персонажей.

За эти месяцы Эльнара несказанно похорошела. Ей исполнилось шестнадцать лет. Прежде немного угловатая фигурка приобрела приятные округлые формы, а юношеская порывистость движений сменилась характерной для девушек Востока утонченной женственностью и необычайной грациозностью. Природа ее наделила нежной белой кожей, маленьким точеным носиком, пухлыми вишневыми губами, тонкими бровями и раскосыми дивными очами. Она притягивала к себе восхищенные взгляды, словно редкий и прекрасный цветок. Пожалуй, сейчас Эльнара могла соперничать красотой даже с самой Зухра-ханум.

Все тайное становится явным

Однажды, после традиционного полуденного сна, личный слуга Зухра-ханум, тот самый молчаливый чернобородый араб, что впервые ввел девушку в высочайшие покои, приказал ей следовать за ним, так как госпожа пожелала увидеть своего воспитанника. К удивлению Эли, вместо того, чтобы подняться на верхний этаж, где располагалась опочивальня хозяйки дворца, они спустились вниз, затем через незаметную дверь в стене, задрапированную тяжелыми тканями, вошли в длинное, узкое, абсолютно пустое помещение, соединявшее, как вскоре выяснилось, дом с подземным переходом. Слуга по имени Абуталип по-прежнему угрюмо молчал, следуя впереди девушки и освещая путь лампой. Эли шла по тесному, темному, холодному туннелю, стараясь как можно реже и тише Дышать, дабы своим учащенным дыханием не выдать невольно охвативший ее страх перед таинственной неизвестностью. Мрачный Абуталип показался ей вдруг служителем дьявола, но иного выхода, как молча идти за ним, у нее не было.

Наконец, они дошли до каменных, истертых временем ступенек, которые вели наверх. От непривычно яркого, после темного подземелья, солнечного света Эльнара зажмурила глаза, а когда открыла их, то поразилась окружающей обстановке.

Она находилась в просторном светлом помещении с необычным куполообразным потолком, целиком изготовленным из тонкого прочного стекла. Стены комнаты были задрапированы тончайшей тканью небесно-голубого цвета, пол аккуратно выстелен белой гладкой плиткой. Одна из стен была полностью застеклена, а за ней виднелась большая поляна, на которой росли ярко-красные маки. В центре удивительного помещения располагался огромный бассейн из сверкающего черного гранита, а сбоку стояла низкая суфа, застеленная шелковым красным покрывалом. На ней в позе лотоса сидела Зухра-ханум в прозрачной белой сорочке, настолько тонкой, что она абсолютно не скрывала ее прелестей.

Заметив это, Эльнара смущенно отвела взгляд в сторону. Госпожа звонко рассмеялась и, кивком головы отпустив Абуталипа, пригласила Али расположиться рядом с ней. На низком столике, инкрустированном чудным малахитом, стояло разнообразное угощение – таящая во рту халва, нежные спелые персики, сладкая дыня, аппетитная хурма, гроздья крупного винограда, шербет.

Госпожа радушно угощала своего воспитанника. От выпитого вина бледные щеки ханум порозовели, в чудных изумрудных глазах появился хищный блеск.

– Тебя нравится здесь? – обратилась она к Али, коснувшись своими тонкими белыми пальцами с длинными и ухоженными ногтями изящной спины собеседника.

Эли вздрогнула.

– Не удивляйся, Али, что ты раньше не видел этого помещения. Оно огорожено от моих основных владений высоким забором, дабы никто не мешал моему отдыху или тем важным делам, которыми я здесь время от времени занимаюсь. За последние месяцы ты настолько похорошел, что мне захотелось перевести наши с тобой отношения в еще более тесное русло, сделать их настолько близкими, о чем ты даже и не смел мечтать. Да, Али, не удивляйся, на свете порой происходят разные чудеса, и сегодня ты сможешь познать одну из самых красивейших женщин Перистана. Я дарю тебе свою любовь. Ну же, не смущайся, обними меня покрепче и жарко поцелуй в уста своими чудными, обещающими неслыханное наслаждение губами цвета ранней вишни.

Зухра-ханум потянулась к растерявшейся Эли и, не в силах сдерживать охватившего ее любовного пыла, опрокинула изящного соблазнительного любовника на суфу, припав жадным, нетерпеливым ртом к трепещущим от волнения и неожиданной ситуации прелестным чувственным губам. Эльнара беспомощно трепыхалась, понимая, что ей уже не скрыть своей тайны и пыталась вымолвить хоть слово, но, разгоряченная не на шутку госпожа, упорно проталкивала свой гибкий, искушенный в любовных утехах язык в полость заманчивого рта. Почувствовав, как стонет от невероятного возбуждения ее набухшая грудь с торчащими, словно стрелы, сосками, она хотела потереться ею о тело юного любовника. Но, рванув ворот его тонкой шелковой сорочки, увидела под одеждой два белых нежных и округлых холмика. Обнаружив вопиющий обман, резко отпрянула, нахмурив брови и прищурив свои хищные глаза.

Запинаясь от смущения, Эльнара поведала, что была вынуждена скрывать правду, опасаясь преследований со стороны коварной мачехи, намеревавшейся насильно выдать ее замуж за богатого и отвратительного старика.

Госпожа продолжала недоверчиво смотреть на нее холодным, почти враждебным взглядом, потом, откинувшись на пышные подушки, спросила, кто может подтвердить правдивость рассказанной девушкой истории, Эльнара, пожав плечами, ответила, что только ее родственники из Архота, однако если мачеха узнает о местонахождении Эли, то ей придется несладко, так как вряд ли Айша-Биби захочет отступать от своих прежних планов относительно дочери Пехлибея.

Услышав эти имена, Зухра-ханум приподнялась с подушек и переспросила, правильно ли она поняла, что Эльнара – дочь архотского лекаря Пехлибея? Получив утвердительный ответ, госпожа вдруг заулыбалась и о чем-то ненадолго задумалась. Эли удивленно поинтересовалась, откуда светлейшей ханум известно имя ее скромного отца? На это Зухра-ханум уклончиво ответила, что талантливого целителя из Архота знают все жители Хоршикского ханства. Эльнара была рада столь лестному отзыву об отце, хотя ее несколько смутила игравшая на губах госпожи тонкая и как будто злорадная улыбка. Но скоро она об этом позабыла, так как разгоряченная выпитым вином и недавно испытанным любовным возбуждением Зухра-ханум, желавшая удовлетворения своей плоти, решила воспользоваться тем, что было под рукой, то бишь юной Эли.

Нашептывая разные ласковые слова, она увлекла смущенную девушку на постель, потребовав, чтобы та полностью разделась, а затем, увидев ее ладное свежее тело, ощутив приятную упругость кожи, пришла в неимоверное возбуждение. Эльнара, не понимавшая, что от нее хотят, поначалу не сопротивлялась.

Зухра-ханум долго, с явным наслаждением целовала невинные уста девушки. Потом припала к ее изящной стройной шее, долго не могла оторваться от соблазнительных нежных сосков, смакуя их неповторимый вкус. Лаская чудную маленькую грудь приятными неторопливыми движениями утонченного любовника. Или вдруг под влиянием накатившего, словно прихотливая волна, невыносимого возбуждения, вонзаясь ненасытным ртом в белые милые округлости, оставляя на них следы от своих острых мелких зубов.

Эльнара, впервые ощутившая еще непонятое томление, находилась в некотором замешательстве. Но когда почувствовала, что нетерпеливая рука госпожи спустилась к пушистому черному холмику, поочередно надавливая на него дразнящими, то сильными, то едва ощутимыми и от этого еще более возбуждающими движениями, наконец-то пришла в себя.

Сообразив, что не только мужчины, как она случайно узнала в городе ювелирных дел мастеров Тазаре, но и женщины могут испытывать порой влечение друг к другу, она вырвалась из сильных объятий госпожи, тяжело дыша и гневно сверкая своими дивными очами.

В эту минуту девушка была так необыкновенно хороша, что ханум не возмутилась ее дерзостью и неповиновением, а, полюбовавшись еще немного прелестным обликом Эли, милостиво отпустила ее, сообщив, что с завтрашнего дня она будет дополнительно к основным занятиям получать еще и уроки танцев.

Благодаря интересному и непрерывному обучению, девушка вскоре позабыла о неприятном случае, и ее жизнь вновь вошла в привычное русло. Но однажды ночью Эльнара, накануне дольше обычного занимавшаяся танцами, никак не могла заснуть. Промаявшись добрый час без сна, решила проветрить комнату, подошла к окну и вдруг едва не вскрикнула от страха.

По усыпанной гравием дорожке, от ворот прямо к дому, неторопливым и уверенным шагом направлялась старуха, которую такой же глубокой ночью она видела во дворе отчего дома рядом с Айша-Биби, после чего ее бедный отец так сильно изменился, позабыв родную дочь. Эли сразу узнала эти узкие, словно шелковые нитки, губы, темное, испещренное глубокими морщинами угрюмое лицо, высокую, слегка сутулую фигуру в зловещем черном одеянии.

К безмерному потрясению девушки, ужасная старуха спокойно и беспрепятственно прошла внутрь дворца. Несколько мгновений до крайности ошеломленная Эли растерянно стояла, потом хотела броситься в покои Зухра-ханум, чтобы предупредить госпожу об опасности, которая могла исходить от непрошеной гостьи, но, вспомнив их последнюю встречу, невольно покрылась румянцем и решила не торопить события.

Следующей ночью Эльнара уже специально не стала ложиться в постель, а спряталась в гостиной, через которую проходил каждый, кто направлялся во внутренние покои дворца. Здравомыслящая девушка вспомнила странный рассказ тетушки Айзады, больше похожий на сказку, о том, что отвратительная старуха – злая колдунья из кочевого племени пушуров, и решила попытаться выяснить, кем же на самом деле была таинственная старуха в черном.

Ждать пришлось долго. Уже забрезжил рассвет, когда донельзя уставшая от длительного ожидания Эльнара услышала негромкие и на сей раз торопливые шаги. Осторожно выглянув из укрытия, убедилась, что через гостиную проследовала та самая старуха все в том же неизменном одеянии. Крадучись, девушка пошла за ней. Более всего на свете она не ожидала, что старуха войдет в подземный переход, соединявший дворец с комнатой отдыха Зухра-ханум. Задумавшись на мгновение, Эльнара решила довести начатое дело до конца. Мысленно обратившись к всемогущему Аллаху за поддержкой, двинулась следом за незнакомкой по тесному, темному и очень холодному туннелю.

Помещение с куполообразным стеклянным потолком не имело входной двери, а отделялось от перехода тканью из темно-синего бархата, за которой и притаилась дочь Пехлибея. Отодвинув краешек тяжелой занавеси, она с изумлением увидела, что старуха, не снимая с себя одежды, босая и с невероятно длинными ногтями вошла в чистую воду бассейна. Потом простерла руки вверх и, пробормотав какую-то непонятную фразу или же заклинание, вдруг поднялась над водой, подобно вихрю и закружилась в воздухе. Спустя несколько мгновений она исчезла, словно ее никогда и не было. Вместо нее из бассейна, вода в котором куда-то тоже бесследно испарилась, появилась Зухра-ханум в белоснежном платье, украшенном на груди чудным сапфиром пронзительного синего цвета.

При виде этой картины, не поддающейся разумному объяснению, огромные глаза Эли, казалось, стали еще больше, но теперь она поверила в правдивость истории, рассказанной тетушкой Айзадой.

Понимая, что ей нельзя здесь задерживаться, дабы злая колдунья не узнала, что Эльнаре стала известна ее страшная тайна, девушка осторожно двинулась к выходу из подземелья, но, продрогнув от царивших в туннеле сырости и холода, не удержалась и чихнула. Позади раздался громкий голос: «Эй, кто здесь?» Юная красавица стремглав побежала по темному переходу, но проворная колдунья настигла ее у самого выхода. Ухватив Эли своими холодными цепкими руками, она поволокла упирающуюся девушку обратно, попутно бормоча под нос ругательства.

Комната отдыха Зухра-ханум уже не казалась испуганной девушке такой уютной и милой, как при первом посещении. От стен веяло жутким холодом. Да и сама хозяйка с перекошенным от ярости лицом, выглядела довольно устрашающе. От ее прежней красы не осталось и следа.

– Ну что ж, маленькая плутовка, обманом проникнувшая в мой дом, – произнесла она негромким и оттого еще более пугающим шепотом, – я полагаю, ты узнала, что хотела, а ведь до тебя в мою великую тайну был посвящен лишь один человек – мой верный слуга Абуталип. Не знаю, что ты хотела этим добиться, но свою судьбу, негодная дочь глупого отца, ты точно предрешила.