Текст книги "Эльнара. История принцессы"

Автор книги: Кора Бек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Между тем зимние морозы незаметно сменились весенней оттепелью, и, хотя снег еще не сошел с большей части земли, в воздухе уже отчетливо ощущался головокружительный и непередаваемо чувственный аромат весны, будоража кровь невнятными надеждами и смутными мечтаниями, С замиранием сердца ждала Эльнара праздника Навруз, дабы осуществить давно задуманное, от чего зависела вся ее дальнейшая жизнь.

В один из погожих деньков Эли собралась погулять в саду. Когда она одевалась, зашла Шакира и, рассматривая вместе с ней гардероб, почему-то вдруг настойчиво попросила девушку одеть голубое платье, некогда принадлежавшее ее покойной матери, а к нему – жемчужное ожерелье.

– Ты просто не представляешь, милая, как ты в этом наряде необыкновенно хороша! – восхитилась подруга, протягивая Эли чашу с бальзамом.

– Прости, Шакира, но я не хочу больше пить этот напиток. Во-первых, я уже вполне здорова, а во-вторых, после бальзама я всегда чувствую себя слабой и безвольной, в общем, как будто бы я – это не я, – попыталась отказаться Эльнара.

– Дорогая, тебе ли, дочери лекаря, не знать, что все бальзамы обладают чудодейственной силой, способной поставить на ноги самого тяжелобольного человека! Конечно, я не могу навязывать тебе свою помощь, если ты не хочешь ее принимать, но сегодня на улице такая сырость, что я очень беспокоюсь за твое здоровье. Выпей, родная, эту чашу, и больше я не буду предлагать тебе целительных напитков, раз это тебе не нужно, но сейчас будь добра, уважь мой труд.

Отчаянно морщась, Эльнара осушила чашу до дна, при этом приговаривая:

– Какая кислятина! Перестоял он, что ли?

– Тебе показалось, милая, теперь все будет хорошо. – Шакира загадочно улыбнулась.

Набросив на плечи теплый камзол, отороченный голубой норкой, Эли вышла в сад, радуясь возможности подышать свежим воздухом и полюбоваться красотой просыпающейся от зимнего сна природы. Она гуляла в саду, время от времени поглядывая в сторону дома, откуда должна была появиться Шакира. Вдруг на дорожке, ведущей к дворцу, показался личный слуга ее деда по имени Ахмед – долговязый худощавый человек с небольшими круглыми глазами, похожими на две черные бусинки, прозванный прочей дворцовой прислугой Селедка, а иногда еще беднягу называли Тухлой рыбой. Ахмеда, вечно знавшего все и обо всех, в доме Сатара недолюбливали все, кроме хозяина, ценившего его за преданность и многолетнюю безупречную службу. Зная об этом, он редко с кем говорил, неожиданно появляясь там, где его не ждали, и буравя окружающих своими цепкими, все замечающими глазками. Эли никогда прежде даже не слышала его голос, а потому очень удивилась, когда, бухнувшись ей в ноги, он вдруг по-бабьи заголосил-запричитал:

– О госпожа! Вели отрубить мне голову, но я не смею огорчить тебя тяжелой вестью…

– Что случилось? – испугалась Эльнара.

– О горе мне, горе! Да кто бы мог такое предположить, да думал ли я, что на старости лет мне выпадет участь стать вестником печали! О несравненная госпожа, будь великодушна, вели отрубить мне голову! Всевышний видит, я не смею огорчить тебя печальной вестью…

– Ахмед, не томи души, говори быстрее, что случилось? – взмолилась порядком напуганная девушка.

– За что такая несправедливость? – Ахмеда душили горючие слезы. – Не успев обрести уют домашнего очага, заботу и ласку безмерно любящего тебя деда, ты, моя прекрасная госпожа… – Ахмед зарыдал, в отчаянии заламывая руки.

– Ахмед, пожалуй, я действительно велю отрубить тебе голову… – нахмурилась Эли.

Слезы на глазах слуги мгновенно высохли, проворно вскочив на ноги, он вдруг бойко затараторил:

– Беги быстрее в дом, госпожа! Твой дед, честнейший и справедливейший, мудрейший и добрейший Сатар из славного рода Каиров, готовится покинуть эту бренную землю и вознестись на Небеса. Поторопись, он хочет проститься с тобой.

При этом неожиданном известии земля вдруг покачнулась под ногами Эльнары. Ухватившись за дерево, несколько мгновений она стояла, пытаясь прийти в себя, а потом бросилась во дворец. Если бы она вдруг оглянулась назад, то увидела б злорадную ухмылку на тонких губах Ахмеда, но зазвучавший в ней во всю мощь голос крови уверенно вел девушку вперед.

Запыхавшаяся Эли вбежала в просторные покои Сатара, где сейчас царили полумрак и пугающая тишина. С бьющимся от волнения сердцем она медленно приблизилась к роскошному ложу из красного дерева. Осторожно откинула балдахин из тонкого полотна, по краю которого золотистыми нитками были вышиты чудесные розы. Сложив руки на груди, бледный и как будто бы осунувшийся Сатар лежал, плотно закрыв глаза. Эльнара не видела его несколько месяцев. В сердце кольнуло, к горлу подступил комок, стало трудно дышать. Сбросив с себя камзол, девушка присела на краешек ложа, из ее дивных глаз покатились слезы. Позабыв обо всех былых обидах, она искренне жалела нечаянно обретенного ею и вот уже уходящего из жизни деда. В голове вдруг промелькнула мысль: «А ведь он отец моей бедной мамы, который любил и баловал ее, когда она была маленькая, страдал, когда она убежала из отчего дома. Ах, моя дорогая мамочка, я сейчас теряю еще одну нить, связывавшую меня с тобой: отец ничего не помнит, а дед умирает. Ожерелье и платье – вот и все, что осталось мне в память о тебе, родная, как же это больно!»

Горячая слеза капнула на руку Сатара. Он медленно, с видимым усилием открыл глаза.

Сатар не верил себе: у его постели сидела Фарида, такая же красивая и юная, какой навсегда осталась в его памяти. Сатар жадно впился глазами в благородный профиль и тонкие черты ее нежного лица, любовался роскошными черными волосами, восхищался безупречно-стройной осанкой. О Фарида, его кровь и плоть, гордость и любовь, его самый тяжкий душевный грех и самая большая мечта! О Фарида, самая прекрасная, чувственная и желанная женщина на свете! Она так близко, рукой подать. И все же так боязно до нее дотронуться, а вдруг исчезнет, испарится, как сон или как сказка, которой не суждено стать былью? Сумеет ли он пережить такую боль дважды? Сатар застонал, прикрыв глаза и бессильно сжимая кулаки.

Эли участливо наклонилась к деду. Ее нежное дыхание и ласковое прикосновение ко лбу привело его в чувство. Сатар резко открыл глаза, несколько мгновений всматривался в девушку, вспомнил все и откинулся на высокие подушки.

– Как ты чувствуешь себя, дорогой дедушка? – негромко произнесла Эльнара, заботливо поправляя одеяло больного.

Впервые с момента их встречи она назвала его «дедушкой», да еще и «дорогим дедушкой». Сатар приободрился. В знак признательности слегка пожав ее ладонь, хрипло прошептал:

– Милая Эли, моя маленькая принцесса, мое бесценное сокровище! Как видишь, пришел мой час отойти в мир иной. Я так боялся не успеть проститься с тобой, а теперь мне хорошо, моя душа спокойна: я увидел тебя в добром здравии, а для меня это важнее всего. Красавица моя, за то время, что мы не виделись, ты еще больше похорошела и как будто бы повзрослела, я горжусь тобой. Не печалься обо мне, милая, я прожил достойную жизнь. Мне не о чем жалеть, и единственное, что я хотел бы попросить у Всевышнего, прежде чем он примет мою душу на Небеса, это счастья для тебя, моя единственная полноправная наследница. Хвала Всевышнему, я успел позаботиться о тебе, моя маленькая принцесса. Возьми на столике у моего изголовья свиток: это моя предсмертная воля, согласно которой все мои владения в Персии и здесь, в Хоршикском ханстве, после моей смерти переходят к тебе. Отныне ты являешься не только знатной, но и очень богатой девушкой. Ты вольна распоряжаться своей жизнью, как тебе заблагорассудится, только не забывай об одном: ты – представительница великого рода Каиров, а это ко многому обязывает. Будь всегда на высоте, душа моя.

– Дедушка, мне ничего не нужно. Я хочу, чтобы ты был здоров. Вот увидишь, ты еще встанешь на ноги, какие твои годы! Просто тебе нужно отдохнуть, попытаться заснуть, а я тем временем приготовлю для тебя целебный отвар. Все будет хорошо.

– Эли, светоч глаз моих, никакой отвар мне уже не может помочь, я чувствую приближение смертного часа. Однако, душа моя, у меня есть к тебе последняя просьба. Я надеюсь, ты исполнишь ее?

Сатар выжидательно посмотрел на девушку.

Эльнара немного побледнела, но потом твердо ответила:

– Конечно, дедушка. Твои слова для меня – закон.

– Тогда полежи рядом со мной, согрей меня своим теплом, а то меня что-то знобит, мне очень холодно и одиноко, принцесса. Я почему-то думаю, что твоя близость мне поможет.

Эли растерянно смотрела на деда, не зная, что сказать.

– Вот видишь, – с горечью произнес Сатар. – У постели умирающего деда в твою голову приходят неправедные мысли, а ведь я ни о чем плохом и не думал. Ах, Эли, ты отказываешь родному деду в такой малости!

– Прости меня, дедушка! – пылко воскликнула Эльнара. – Я не думала о тебе плохо, просто твоя просьба так необычна…

– Сними с себя платье и ляг рядом. Я даю тебе слово мужчины, что не поступлю по отношению к тебе бесчестно, – велел Сатар, глядя на девушку пристально и властно.

Повинуясь этому взгляду и твердому голосу, Эльнара встала с постели, оглянулась по сторонам, словно в поиске поддержки или защиты и медленно расстегнула пуговицы на груди. Высвободившись из узких рукавов, развязала с виду незаметную тесемочку на талии, и нежно-голубое атласное платье опустилось к ее ногам, открыв жадному мужскому взору белоснежную сорочку со спущенным плечом и зашнурованную на груди скрученной серебристой тесьмой. Под ней виднелся маленький пупок, плоский упругий животик, соблазнительные бедра, туго обтянутые голубыми шальварами. При виде этой чудной красоты у Сатара перехватило дыхание. Не в силах сказать ни единого слова, он молча пододвинулся к противоположному краю постели, высвобождая место для крайне смущенной девушки. Не поднимая глаз, пунцовая от стыда Эли осторожно прилегла рядом. Ее била мелкая дрожь.

– Не знаю, кто из нас кого будет согревать, – внезапно над ее ухом раздался голос Сатара. В следующее мгновение он, одетый в белое полотняное белье, опустился на девушку. – Ничего не бойся, моя принцесса, я не причиню тебе зла. Ты же видишь, мы оба с тобой одеты и не собираемся делать ничего плохого, просто полежим, согреем друг друга. От твоего присутствия, душа моя, я чувствую, что мне уже становится легче, глядишь, быть может, еще и выздоровею. Бывают на свете чудеса.

На мгновение приподнявшись над девушкой, Сатар вновь опустился на нее всей массой своего тяжелого тела, опустился так сильно, словно хотел вдавить ее в ложе, Еще не успевшая прийти в себя, Эли не смогла сдержать стона. Сообразив, что он находится на верном пути, Сатар, в планы которого вовсе не входило, чтобы Эльнара приходила в себя, принялся ритмично двигаться, то приподнимаясь, то вновь опускаясь на хрупкое девичье тело, дабы око как следует ощутило мужскую силу и власть. Эльнара не пыталась сопротивляться, все теснее прижимаясь к возбуждающей плоти, безжалостно подминавшей ее под себя.

Черные волосы ее разметались по белоснежной подушке, густые длинные ресницы отбрасывали загадочную тень, чувственный вишневый рот слегка приоткрылся, еще более возбуждая Сатара.

Медленно, со вкусом он покрыл поцелуями ее лицо, а потом, резко и сильно опустившись, жадно впился в сводивший с ума нежный рот, проталкивая свой, алчущий наслаждений язык в самую глубь гортани…

Позабывшая начисто, кто она, где и с кем, повинуясь внутреннему инстинкту, Эли потянулась руками к невероятно огромной и твердой плоти, что, прикрытая легкой тканью, уже давно терзала своими ударами ее невинное лоно так, что на шальварах в этом месте разошелся шов. Потом, словно вдруг опомнившись или чего-то испугавшись, девушка хотела убрать свои руки, но Сатар властным движением не позволил ей это сделать, шепнув на ушко:

– Ничего не бойся, мы же оба с тобой в одежде, просто поласкай и подержись за него, пусть даже через ткань, но мне это будет приятно.

После этого вновь принялся проталкивать язык внутрь рта Эли. Делал это так умело, что разгоряченная девушка, впервые познавшая сладость любовной игры с Фарухом, очень ярко представляла себе, что у нее во рту находится кое-что другое.

Тем временем Сатар развязал шнуровку на девичьей сорочке, обнажив чудную маленькую грудь с торчащими розовыми сосками. Едва не рыча от удовольствия, он принялся нетерпеливо целовать эти восхитительные округлости, тискать, вытягивать, выкручивать соски, оставляя на белой коже красные следы своей страсти. Извивающаяся под ним Эльнара, стонала не переставая, подогревая своими стонами до предела возбужденного мужчину. От переполнявшего ее возбуждения она царапала ему плечи и спину своими острыми ноготками, но он не чувствовал боли. Склонившись над ее пупком, он жадно принялся вбирать ртом это небольшое, но очень чувственное отверстие, одновременно запустив свою руку в прореху, образовавшуюся на девичьих шальварах, благодаря ударам своего твердого, как железо, дружка. Эльнара вмиг напряглась.

– Мы не делаем с тобой ничего плохого, – тихонько повторил Сатар. – Я только хочу доставить тебе как можно больше удовольствия, душа моя. Расслабься и доверься мне. Знай, я не войду в тебя, если вдруг ты сама меня об этом не попросишь.

В памяти возникло лицо Шакиры, какое-то усталое, но все равно жесткое:

– Я свою задачу, Сатар, выполнила, можешь считать, что девица в твоих руках, точнее, в постели. После того бальзама, что я буквально заставила выпить ее перед прогулкой в саду, она уже не сможет сопротивляться. Правда, твоя внучка, Сатар, – довольно крепкая штучка. Мне не удалось, как я ни старалась, вызвать у нее любовь к тебе или хотя бы вырвать признание, что она хочет мужчину. Но я знаю, что она, как никто другой, уже готова принять мужчину. Если тебе удастся на время усыпить ее бдительность, все остальное не составит труда. Я думаю, ты будешь очень доволен ею: Эльнара на редкость горячая женщина. Однако не забудь своего обещания мне. Я зайду к тебе после того, как ты овладеешь красавицей, и, прежде чем ты захочешь повторить свой любовный опыт, ты должен будешь рассчитаться со мной. И помни, Сатар: если ты хочешь, чтоб у тебя и впредь все получалось в постели, если ты хочешь удержать Эльнару, ты должен сделать так, чтобы она сама захотела, чтоб ты вошел в нее. Только в этом случае любовное зелье, которым я столько времени поила девушку, не утратит своей силы. Она, конечно, временами будет плакать и капризничать, но все равно никуда от тебя не денется, а ведь тебе только это и нужно, старый развратник, совращающий свою внучку.

«Еще немного, и я войду в свою внучку. Пусть когда-то это не получилось с дочерью, зато случится с внучкой, с моей родной плотью и кровью. О, как меня возбуждает эта мысль!» – думал Сатар, осторожно проникая в святая святых женщины.

Кровь бросилась ему в голову, когда его жадные пальцы, немало чего перепробовавшие на своем веку, ощутили волнующую нежность и восхитительную упругость маленького девичьего лона. «В этой пещерке еще никто до меня не бывал, я стану не только первым, но и единственным ее хозяином, навстречу которому она будет распахиваться, едва почуяв мое приближение к ней. О, как хорошо, ничего слаще и нежнее я в своей жизни еще не встречал, хотя встречал, казалось бы, всякое. Но недаром эта пещерка принадлежит представительнице славного рода Каиров, и поэтому должна была достаться именно мне. О Эльнара, любовь моя, ты не представляешь, как ты сейчас хороша в своем любовном томлении, – восхищенно думал Сатар, еще глубже запуская свои бесстыдные пальцы, заставлявшие содрогаться хрупкое тело Эли, изливаясь обильными соками, которым, казалось, конца и края не будет. – Ты создана для меня, милая. Со временем я научу тебя любить боль. Это будет так чудесно, когда я буду топтать тебя ногами, хлестать тебя по щекам, стегать плеткой, водить за собой на поводке, как породистую собаку, полностью обнаженную и прекрасную, а ты, моя милая, будешь ползать у моих ног, умоляя взять тебя побыстрее. Тебе придется долго меня просить, соблазняя своими дырками, которые ты, подвывая от нетерпения, будешь подставлять мне по очереди, раскрывая каждую из них как можно шире, дабы я снизошел до тебя. А потом, если меня что-либо не устроит в том, как ты занималась любовью, я буду вынужден опять избить тебя, на сей раз еще крепче. А ты, уже зная, как меня возбуждают твои крики и слезы, вновь будешь целовать мои ноги в робкой надежде, что я опять войду в тебя, войду грубо и сильно, как подобает истинному самцу. А сейчас, ради нашего будущего счастья, мое сокровище, ты должна сделать первый шаг. Что же ты молчишь, милая? Ну же, попроси меня: одно твое слово – и мы улетим на Небеса».

Под непрекращающимся натиском мужчины Эльнара еще сильнее застонала, но заветное слово все не слетало с ее вишневых губ. «Ах ты, маленькая упрямая потаскуха! – мысленно выругался начинающий терять терпение Сатар. – Думаешь, я не знаю о твоих играх с бутылками и другими штучками, после которых ты едва не лезла на стену? Да тебя, чтоб ты насытилась, нужно топтать и топтать, маленькая похотливая сука. Бальзам бальзамом, но, если б в твоих жилах не текла кровь Каиров, всегда отличавшихся неумеренным аппетитом в этом сладком деле, Шакире наверняка пришлось бы еще долго возиться с этой по-хоршикски упрямой девчонкой, ради которой я пошел на такие немыслимые жертвы».

Сатар помрачнел.

«Ах, Шакира, старая чертовка! Сегодня, как только я добьюсь своей цели, она придет ко мне, чтобы скрепить кровью наш договор, по которому после смерти моя душа отойдет прямиком в ад. Ведь я собираюсь продать свою душу дьяволу, дабы мужская сила никогда больше не покидала меня. Какое же мерзкое создание эта Шакира! Я предлагал ей золото и драгоценности, дворцы и плодородные земли, но она, столько лет поставлявшая мне наложниц, веселивших мою душу, когда тело отказалось служить. Делала она это всегда совершенно бесплатно, а тут вдруг выдвинула мне условие. Конечно, Шакира сдержала свое слово: я вновь обрел мужскую силу, которую уже не хочу больше терять, но зато какой ценой!

Впрочем, я ни о чем не жалею. Моя внучка Эльнара – такая красивая, юная, страстная, заслуживает этой жертвы. Зачем думать о том, что будет после смерти, если сейчас у меня есть возможность насладиться любовью женщины, лучше которой эта грешная древняя земля еще не видела. Вот только что-то она не спешит мне полностью отдаться… Ясное дело, все хоршики страдают упрямством и гордыней, но это уже никуда не годится: другая на ее месте давно сама полезла бы на меня, а моя маленькая сучка все никак не желает сдаваться. Ну, сейчас ты у меня попляшешь!»

Руки Сатара уже давно были залиты чуть ли не по локоть любовными соками, исторгаемыми изнемогающим лоном Эли, так что он вполне мог обойтись без всякой смазки.

Осторожно положив стонущую Эльнару на бок и по-прежнему не вынимая пальцев из ее бушующего влагалища, пальцы другой руки Сатар начал медленно вводить в ее задний проход. Истерзанные в любовной схватке шальвары теперь полностью обнажали красивые девичьи бедра, лишь в отдельных, чудом уцелевших местах прикрывая их стыдливыми голубыми лоскутками. Как только опытные мужские руки принялись совершать вращательные движения одновременно и спереди, и сзади, бедная девушка, уже давно потерявшаяся во времени и в пространстве, беспомощно затрепыхалась, словно пойманная в сети птица. До крови закусив губы, она пыталась удержать стоны, рвавшиеся из ее обессилевшей гортани. Черные глаза Сатара загорелись дьявольским огнем. Резко откинув девушку на спину и уже ничуть не сомневаясь, что сейчас до предела возбужденная Эли сама бросится ему на грудь, он принялся спешно спускать с себя штаны.

И в этот долгожданный миг в дверь его покоев неожиданно громко постучали.

– Что там за собачье отродье смеет беспокоить меня? Или кому-то жить надоело? – взревел разъяренный донельзя Сатар.

За дверью раздался робкий голос Ахмеда:

– Мой светлейший господин, я стучусь к вам уже добрых четверть часа, а вы все не слышите меня. Умоляю не гневаться и выслушать меня. У ворот дворца вас ждет посланник самого хана Тани. Он настолько торопится, что даже отказался спешиться с коня и пройти в дом. Говорит, что хоршикскому владыке понадобилось очень срочно увидеть вас. Ему велено лично сопроводить вас к хану Тани. Я ни за что не осмелился бы потревожить вас, мой светлейший господин, но посланник настаивает на важности порученного ему дела.

Чертыхаясь от злости, Сатар нехотя поднялся с Эли. До конца его службы оставалось каких-то полгода, и он не мог ослушаться воли могущественного азиатского владыки. Иначе бы пришлось поставить под удар все свое будущее.

Очнувшаяся Эльнара растерянно взирала на деда, не понимая, где она и что с ней. Сатар попытался улыбнуться:

– Все хорошо, моя маленькая принцесса. Я скоро вернусь, а ты побудь здесь и дождись меня. Я все объясню тебе, когда приду. Ты же, милая, попытайся заснуть, дабы набраться сил, они тебе сегодня еще понадобятся.

Сатар вышел из комнаты. Девушка услышала, как в дверном замке повернулся ключ, и этот негромкий звук очень насторожил ее.

Эльнара огляделась по сторонам. Открывшаяся ее взору картина привела в ужас: ее платье валялось на полу, она сама в расшнурованной сорочке к разорванных шальварах лежит на нещадно измятой дедовой постели. Опустив глаза, Эли обнаружила на своей груди синяки, царапины и следы от зубов. Она хотела встать, но в следующее мгновение со стоном опустилась обратно на постель: ее влажное раскрасневшееся лоно болело так сильно, словно внутри погуляла горячая кочерга. При мысли, что они с дедом совершили тяжкий грех, Эльнару бросило в жар. Обхватив голову обеими руками, она принялась перекатываться на широком ложе, не зная, куда себя деть, где скрыться от нахлынувшей на нее душевной боли, сжавшей горло так, что было больно дышать.

«Я – грязное падшее создание, таким людям нет места на земле. То, что произошло, слишком ужасно, чтобы с этим можно было жить дальше, – в отчаянии думала девушка, хватая ртом воздух. – Я должна умереть. Сейчас, немедленно. Нужно будет найти какую-нибудь веревку покрепче, а лучше – тонкий шнурок, способный надежно перетянуть горло, чтобы я сразу же отошла в мир иной. О Аллах, как я предстану перед глазами моей бедной мамы? Что я скажу ей? Сумею ли вымолить у нее прощение? Впрочем, такой грешнице, как я, не место в раю, где обитает моя добрая мама. Я не увидела ее при жизни, и мне не удастся это сделать и после смерти, как обидно! А ад, какой он? Интересно, мне будет там очень больно? Неужто я буду там вечно, или когда-нибудь мне будет дозволено перейти в рай? В рай, с его нежным пением птиц, вечно цветущими садами и головокружительным благоуханием цветов…

Но сначала мне нужно привести себя в порядок. Где здесь кувшин и таз? Представляю, какой аромат сейчас исходит от меня».

Эли брезгливо поморщилась и запустила руку в промежность. К своему искреннему изумлению, характерного запаха мужской спермы она не почувствовала, как старательно ни принюхивалась.

Озадаченная девушка присела на постель, попытавшись восстановить в памяти события этого дня. Значит, так: она собралась на прогулку в сад и тут к ней в комнату вошла Шакира, настойчиво уговаривая ее одеть материнский наряд, а потом выпить приготовленный ею бальзам. Эли отчетливо помнила, что у напитка был другой, на редкость кислый вкус в отличие от тех, что она пробовала раньше. В сад Шакира почему-то не пришла, хоть и обещала, но зато пришел Ахмед с ужасной вестью, вынудивший ее сломя голову броситься в покои деда. Кстати, а ведь именно Ахмед некоторое время тому назад постучался в дверь, сообщив, что деда срочно ожидает ханский посланник. Такое было бы невозможно, если бы Сатар действительно собрался умирать. Выходит, ее подло обманули? Эльнара в ярости сжала свои маленькие кулачки. Гнусный развратник заманил ее в свою постель, чтобы надругаться над ней. Но почему она не сумела постоять за себя? Эли вдруг вспомнила появившуюся на губах Шакиры загадочную улыбку, когда, осушив напиток до дна, она протянула чашу обратно. Так, значит, это был не делительный бальзам, а нечто другое, усиливающее в человеке любовное влечение, а вместе с тем отнимающее у него волю! Получается, что Шакира – враг ей? Уж не она ли осматривала ее, когда Эльнару в бессознательном состоянии доставили в дом деда, а потом сообщила Сатару, что Эли уже была с мужчиной, несмотря на целостность девственной плевы? В самом деле, увидев Шакиру впервые, Эльнара подумала, что ее лицо она уже где-то раньше видела. Наверное, когда Шакира осматривала ее, Эли на миг пришла в себя, после чего вновь потеряла сознание. Зачем же она с ней так поступила, ведь Эльнара ничего плохого ей не делала? А теперь Шакира торжествует свою победу, коварная и злая женщина, притворявшаяся подругой!

На глазах девушки закипели слезы отчаяния, и вдруг они резко высохли. Эли вновь запустила руку в промежность: не было никакого запаха спермы! Ей вспомнился взгляд Сатара, брошенный на нее перед уходом. В нем сквозило явное сожаление и одновременно какой-то страх. О чем мог сожалеть и чего бояться ее самоуверенный дед? Эльнара попыталась представить себя на его месте, и тут ее осенило: Сатар не успел войти в нее! Да, благодаря действию дурманящего напитка, он заманил Эли в постель, он раздел и ласкал ее во всех интимных местах, но самого-то главного сделать не успел. Вот об этом Сатар и сожалел и опасался, что у него второй раз не получится, ведь Эльнара пришла в себя, освободившись от действия бальзама. Потому и закрыл ее в своих покоях, дабы она от него не сбежала.

Эли вскочила на ноги, сбросила с себя уже ни к чему не пригодные шальвары, быстренько одела платье, поправила волосы, а потом принялась тщательно исследовать жилище Сатара. Увы, узкие окна оказались забраны решетками – покои деда находились на первом этаже. На всякий случай подошла к дверям и потрогала ручку – бесполезно, массивная дверь не шелохнулась. Тогда девушка стала, сама не зная зачем, заглядывать за ковры, развешанные по стенам. И вдруг в темном углу комнаты нашла маленькую низенькую дверь, задрапированную плотной тканью и выходящую, по всей видимости, прямо на улицу. Дверь была закрыта. Как ни тянула Эли ее на себя, как ни толкала, с разбегу бросаясь на нее, она не поддавалась. Эльнара заметалась по комнате, словно раненая птица. Но тут, зацепившись за что-то непонятное, лежавшее на полу, упала: это оказалась маленькая связка ключей, которыми Сатар запирал находившиеся в его покоях сундуки и шкафы и которую он случайно обронил, поспешно одеваясь перед важной встречей.

Эльнара бросилась к заветной двери. С четвертой попытки один из ключей наконец-то подошел к замку. Девушка прикрыла глаза, потом встряхнула головой и оглянулась по сторонам. Увидела свой брошенный на диван теплый камзол и, подумав, что он ей еще пригодится, одела его. Убедившись, что самая большая ее драгоценность, память о покойной матери – жемчужное ожерелье, не потерялась, направилась к дверям. Вдруг ее взгляд упал на свиток, перевязанный золотистый парчовой лентой. Завещание деда! Немного подумав, захватила его с собой, положив в карман, и, уже не медля, быстро пошла к потайной двери. Она действительно выходила на улицу в какой-то небольшой проулок. Эли подставила лицо весеннему ветру и с наслаждением вдохнула свежий воздух. Мечтательно улыбнувшись и заперев дверь снаружи, беззаботно выбросила ключи в кусты. Ей очень хотелось забыть недавнее прошлое, как кошмарный сон.