Текст книги "Городок на бугре"

Автор книги: Константин Лагунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

МЕРИ КОВКА И ПИТЕР УШКА

– Смотрите, смотрите, к нам идут какие-то иноземцы! Все посмотрели туда, куда указывала Кукурузинка.

По улице, взявшись за руки, медленно вышагивали странные существа. Они шли сутулясь, раскачиваясь из стороны в сторону, ни на кого не глядя.

Оба были одеты необыкновенно. Но не это поразило горожан. У незнакомцев были ярко-зелёные волосы до плеч. Красные брови и синие ресницы. А у одного в придачу кустилась на подбородке голубая борода.

Десять ты умножь на три, тридцать раз глаза протри. Всё равно не будешь знать, кто они и как их звать. – И Репь Репьёвич стукнул по счётам колючим кулаком.

Позвольте, – Одуванчик поправил на носу очки и устремил взгляд на незнакомцев, бормоча: – Интересные создания. Таких я ещё не видел. Что за диковинные существа? Странно… Странно…

Давайте у них опросим, – предложила Кукурузинка и шагнула навстречу пришельцам.

Постой! – опередил её Перчик. – Я их узнал. Это же Морковка с Петрушкой. Ишь как они вырядились, как накрасились!

Перчик поправил красный колпак с кисточкой, застегнул куртку и двинулся навстречу Морковке с Петрушкой.

Когда до них осталось всего два шага, Перчик помахал в воздухе колпаком и звонко крикнул:

Привет, Петрушка! Здравствуй, Морковка! Мы рады видеть вас…

Салют! – перебил его Петрушка. Он сунул руки в карманы узеньких, в цветную клетку брюк. Отставил ногу. – Только вы ошиблись. Я – Питер Ушка. Понимаете? А эта дама… О, она… Мери Ковка!

Перчик подмигнул товарищам и, изобразив на лице почтение, вежливо спросил:

А вы надолго к нам? Работать или отдыхать?

О да! То есть – о нет! Мы не такие, как все. Мы очень не любим работать. Это нам вредно. Но мы любим отдыхать. Вы за нас работайте, а мы за вас будем честно отдыхать. Договорились?

В нашем городе все должны работать, – сказала Кукурузинка.

– Хороший отдых – это тоже работа, – подала голос Мери Ковка и сладко потянулась. – Попробуйте-ка поспать двадцать часовподряд.

Никто не ответил. Да и что было отвечать. Разве мыслимо проспать подряд двадцать часов! Наконец Пахтачок, не скрывая изумления, спросил незнакомцев:

И вы больше ничего не делаете?

О нет! – сонным голосам протянула Мери Ковка. – Не надо так плохо думать о нас. Мы не только спим. Мы гуляем, едим, отдыхаем, развлекаемся. И всё это надо успеть сделать за каких-нибудь четыре часа. Ах, я еле стою на ногах. Питер, пора подумать об отдыхе.

Что же делать, что делать? – устало забормотал Питер Ушка. – Придётся пойти в этот дом – вздремнуть. Она так устала, так устала! Бедняжка! И я сам еле держусь на ногах. До вечера. Пока!

Только их нам и не хватало, – разочарованно протянула Кукурузника.

М-да, – вымолвил Репь Репьёвич и так грохнул колючим кулаком по счётам, что они застрекотали, как тысяча сорок.

Вечером Питер Ушка и Мери Ковка появились на улице. Подошли к строящемуся дому. Постояли, скучающим взглядом посмотрели на рабочих. А потом Питер Ушка взял кирпич и спросил:

Это что?

Кирпич, – насмешливо откликнулся Перчик.

Его не едят? – опросила Мери.

Нет, – засмеялся Перчик. – Из него дома строят.

А я люблю только то, что съедобно, – капризно проговорила Мери.

Осмелюсь потревожить вас вопросом: как же вы будете жить? – поинтересовался Пахтачок.

Очень просто. Как все.

Но ведь все работают, – вступила в разговор Кукурузинка, – а вы как будто и не думаете трудиться. Ну хоть что-нибудь вы умеете делать?

Конечно, – решительно воскликнул Питер Ушка. – Мы можем… э… петь и… э…

Танцевать, – подсказала Мери.

Танцевать, – повторил Питер, – и еще э… ах да! Чуть не забыл главного. Мы умеем бить баклуши.

– Это что такое? – спросил Перчик и поглядел на своих друзей. Те только плечами пожали.

Ах, какие вы смешные! Это же все знают! – улыбнулась Мери Ковка. – Неужели вы не знаете? Ну как бы вам попонятнее растолковать. Бить баклуши – это… это… не знаю, как и объяснить… Лучше мы с Питером покажем вам, как это делается. Покажем, Питер?

Ну что ж, – лениво промолвил Питер Ушка, – если они не знают, давай покажем.

Он, не спеша, скинул куртку, расстелил её на земле. Оба рядышком уселись на куртке. Мери раскрыла над головой большой зонт, и они стали о чём-то вполголоса переговариваться. Прошло полчаса, а они всё что-то бормотали. Потом Мери громко оказала:

Надоело, – и зевнула.

Тогда споём нашу любимую. – Питер потянулся, и они медленно, глухими сонными голосами запели:

 
Часы и дни несутся прочь.
Нам всё равно,
Что день,
Что ночь.
Во всём мы любим
Тишь да гладь,
Тепло,
Уют
И свет.
А до другого, так сказать,
Нам вовсе дела нет.
Баклуши бить – не землю рыть,
Не строить, не косить!
Готовы мы баклуши бить,
Всю жизнь баклуши бить.
 

Мери зевнула. Питер потянулся. Они легли и тут же уснули.

– Раз, два, три, четыре, пять—ничего нельзя понять, – затарахтел счётами Репь Репьёвич. – Полчаса они сидели, полчаса нам песню пели. Ну а как баклуши бить, разрешите их спросить?

Чего их спрашивать, они спят как убитые, – сказала Кукуру-зинка.

Попробуй разгадать эту арабскую загадку. Что такое баклуши? И почему их надо бить? Чем бить и зачем? – Пахтачок недоумённо развёл руками.

Подождём – увидим, – успокоил его Старший Травинка, разгладив зелёные усы.

Мери и Питер проснулись не скоро. А когда проснулись, долго тёрли глаза, потягивались. Наконец они поднялись, и Питер сказал:

Ну, на сегодня хватит. Нам пора ужинать и бай-бай.

Разрешите узнать, а когда же вы начнете бить эти самые, как их… баклуши? – подскочил к ним Пахтачок.

Мы их не переставали бить. Пока! До завтра. – И, взяв Мери Ковку под руку, Питер Ушка двинулся к дому.

Я понял, что такое бить баклуши. – Перчик свистнул. – Это значит ничего не делать! Бездельничать. Они обыкновенные лентяи!

ЗА СЕМЬЮ ЗАМКАМИ

Дом Тыквы стоял на окраине города за высоченным забором. Два огромных замка висели на воротах и дощечка с надписью: «Берегись. Злые скорпионы!» И горожане береглись. Обходили стороной Тыквино поместье. Кому же хочется угодить в лапы скорпиону!

Только Боб Бобыч дважды входил в эти ворота. Впервые он появился здесь на другой день после того, как Тыква вселилась в новый дом.

Важно надув щёки и выпятив живот, Боб Бобыч несколько раз медленно прошёлся перед воротами. Тыква выглянула за калитку и увидела надутого толстяка с портфелем и тростью.

– День добрый, – ласково пропела она.

Но Боб Бобыч не удостоил её ответом. Он глубокомысленно смотрел на ворота и молчал. Встревоженная Тыква бочком-бочком придвинулась к Бобу и ещё ласковее обратилась к важному незнакомцу:

День добрый, ваша светлость. Кто вы и откуда?

Домик ваш? – Боб Бобыч ткнул тростью в ворота.

Мой. Да и ведь какой это дом! Так себе. Избёнка…

Не на месте, – перебил Боб.

Что? – у Тыквы от волнения подкосились ноги, и она плюхнулась в пыль.

Не на месте! – повторил Боб. – Придётся сносить.

Как же так? – бормотала Тыква, сидя в пыли. – Такую красоту сносить… А какие леденцы и монпансье растут в моём саду!

Леденцы? – переспросил Боб и проглотил голодную слюну.

И монпансье, и карамель, и лимонные дольки! – Тыква вскочила и заюлила вокруг Боба. – Да вы только войдите. Отведайте.

Боб ещё немного поломался и вошёл. Через минуту он сидел за столом, а перед ним стояли блюда, доверху наполненные сладостями.

– Хорошо, – еле дыша, с трудом проговорил Боб набитым ртом и сунул в него ещё горсть монпансье. – Мы подумаем… – И в Бобовую пасть полетела пригоршня леденцов. – Сделаем… – Он зачерпнул горсть лимонных долек.

Наевшись до отвала, Боб ссыпал оставшиеся сладости в портфель и ушёл, напевая:

Я – толстый, важный господин. У всех в большом почёте… Через неделю он снова наведался к Тыкве. И опять она кормила его сладостями. А он ей обещал всё устроить и уладить.

Прошёл день, и Боб Бобыч опять постучал в знакомые ворота. Послышалось злое щёлканье скорпионовых клешней.

Боб постучал ещё раз, ещё. Ворота не отворялись. Тогда он принялся барабанить в них тростью. И вот тяжёлые створки ворот медленно, со скрипом распахнулись.

Но едва Боб Бобыч вошёл во двор, как на него набросилась целая свора скорпионов. Тыква стояла на крыльце и подзадоривала их: – Жальте его! Пусть знает, как чужие сладости лапать! Как бедных женщин обманывать!

Разъярённые скорпионы уже нацелили свои ядовитые жала. Боб ткнул тростью в одного скорпиона, кинул портфель в другого, а сам подпрыгнул, схватился за ветку и повис, болтая ногами.

Сучок, на котором болтался Боб Бобыч, затрещал. Боб изо всех сил качнулся, кувырком перелетел через забор и ну улепётывать.

С тех пор он не бывал в особняке Тыквы. Да ещё пришлось ему заводить новые портфель и трость,

А Тыква по-прежнему выращивала у себя в саду и на огороде леденцы, монпансье, лимонные дольки и другие сладости.

Каждое утро Тыква собирала поспевшие сладости в корзины. Жан Баклажан относил корзины в тележку и вёз её на базар.

Тыква проверяла замки на дверях дома, подвала, сарая, погреба… Да разве перечислишь все замки во владениях Тыквы! Там всё запиралось. Затем она привязывала к поясу связку ключей и вслед за Жаном Баклажаном шла на базар продавать сладости.

Огромный рот Тыквы растягивался в улыбке, и она пела: Мой Скорпион, не подпускай К воротам никого. Прохожего клешнёй хватай И жаль скорей его. Охо-хо-хо-хо! Охо-хо-хо-хо! Скорее жаль его! Я всем умею торговать – Могу продать Луну. Смогу любого обсчитать, Любого обману. Охо-хо-хо-хо! Охо-хо-хо-хо! Любого обману! Друзья мне вовсе не нужны, Ну что от них за прок? Лишь были б сундуки полны Да полон кошелёк.

САМА СЕБЯ ПОЙМАЛА

Седоголовый учитель Одуванчик одиноко сидел на скамеечке возле школы. Он был стар и потому любил погреться на солнышке. Разморённый ласковым солнечным теплом, старый Одуванчик закрыл глаза и, слегка покачиваясь из стороны в сторону, тихонько напевал:

Стар я стал, Стар и сед. Повидал Много бед. Много горя Пережил. Будто море Переплыл!.. Только сроду Не хандрил. В непогоду Не хандрил. От невзгоды Не хандрил И не буду…

Одуванчик допел песню; его белая голова бессильно поникла, и он уснул.

– Тише, – шёпотом предостерегали друг друга прохожие, – нашучитель спит.

А находчивый Перчик тут же написал и вывесил на обоих концах улицы большущий плакат-объявление:

ПРОШУ

не разговаривать,

не петь,

не смеяться!

Т и-ши-на!

И все соблюдали тишину. Потому что очень уважали старого Одуванчика.

Вдруг над тихой улочкой пронёсся крик:

– Пожар!

Улица моментально наполнилась горожанами. В эту пару Тыква возвращалась с базара. Заслышав шум, она остановилась. Стёрла пот с пухлых щёк и устало спросила пробегавшего мимо Водяного Ослика:

Горит, что ли?

Горит, – ответил тот на бегу.

Далеко?

Далеко.

Что горит-то?

Тыквин особняк.

Что? Тыквин особняк? Так это же мой особняк! Я горю! Ой, горю! Спасите! – И затрусила к своему дому.

У ворот Тыквиного особняка – целый полк травинок и огромная толпа горожан. Перчик и Пахтачок изо всех сил колотили по замкам, но никак не могли их сбить.

– Стойте! – закричала, подбегая, Тыква. – Не ломай. Я отопру. Трясущимися руками она долго выбирала нужный ключ. Сунула его в замок, а он не лезет.

Не тот, – буркнула Тыква и опять принялась за поиски ключа. Из толпы кричали:

Ломай ворота!

Дом сгорит!

– Ишь вы, умники, «ломай»! – ворчала Тыква. – За всё денеж-ки плачены.

Она вставила ключ, да снова не тот, и он завяз в замочной скважине.

Над крышей особняка взметнулось яркое оранжевое пламя, а Тыква всё ещё возилась с ключами. Наконец замки были отперты, и ворота распахнулись. Травинки кинулись к колодцу. Но на крышке колодца тоже висел большущий замок. А тут ещё сорвавшиеся с цепи скорпионы как ошалелые метались по двору, кидаясь на всех.

Пока травинки ломали замки да разгоняли скорпионов, пока уговаривали Тыкву срубить несколько деревьев, чтобы легче было тушить, пожар разгорелся вовсю.

И хотя травинки и горожане работали на славу, а водяные ослики сбились с ног, поднося воду, дом всё-таки сгорел…

Когда ночью двор погорельцев опустел и хозяева остались одни, Тыква приказала Баклажану:

Иди-ка, Жан, запри ворота на засов да припри их бревном.

Чего у нас воровать? Остались забор да ворота, – проворчал Жан Баклажан.

Болван! Всё моё богатство в подвалах целёхонько. Теперь меня все будут жалеть. Все будут помогать. Там дадут, у того выпрошу. Выстрою дом – не чета этому. Весь из железа сделаю или из чугуна, чтобы не горел. И скорпионов заведу механических. Бронированных. Хорошо бы с пушками. И чтобы ничего не боялись. А то разве это скорпионы? Все разбежались, не докличешься. Придётся сегодня самим и двор и сад стеречь.

Жан молчал.

Чего ты молчишь? – накинулась на него Тыква. – Тебе бы только поспать. Будем сегодня по очереди сад караулить. Сначала я посплю, а ты посторожишь. Потом ты посторожишь, а я посплю.

Ладно, – согласился Жан Баклажан. – Ложись. Спи. А я буду бодрствовать. – И, ткнувшись головой в колени, захрапел.

О проклятие! – простонала Тыква. – Не муж, а сонная муха. Слушай, Жан. Да проснись же ты наконец! Иди в сарай. Там есть капканы. Расставим их в саду. И тогда спи. Если какой вор и заберётся в сад, он капкана не минует.

Вдвоём они быстро расставили капканы, привязали их к деревьям, насторожили, а сами улеглись спать.

Проснулась Тыква среди ночи. Прислушалась. Жан храпит на траве.

Вдруг её чуткое ухо уловило еле внятный шорох. Вздрогнула Тыква, голову приподняла, в темноту всматривается. Шорох повторился. Хрустнул сучок. «Воры», – решила Тыква. Мужа будить без толку. Схватила Тыква дубинку и, крадучись, пошла в сад. «Ага. Вот он где прячется», – подумала Тыква, увидев неясную тень. Вскинула дубинку. Сделала шаг в сторону, а её кто-то хвать за ногу! Да так крепко схватил, что Тыква, не охнув, повалилась на землю.

Тут её и за руку кто-то цап!

– Жан! – заголосила Тыква. – Скорей на помощь! Воры!

Вскочил Жан. Со сна ничего понять не может. Наконец разобрался, что на жену воры напали. Схватил палку да и кинулся на голос жены. Пробежал несколько шагов, а его кто-то как схватит за ногу. Кувыркнулся Жан и взревел:

– Грабят!

Вот и понеслось над сонным ночным городом:

Караул!

Грабят!

Спасите!

Такой переполох поднялся! К особняку целая толпа сбежалась. Стучат в запертые ворота, а из-за них слышится:

Убили!

Караул!

Перчик, недолго думая, перемахнул через высокий забор.

Вслед за ним перелезли Пахтачок и целый взвод травинок. А когда из-за облака выплыла луна и осветила сад, все увидели презабавную картину.

На земле, попав рукой и ногой в капканы, лежала Тыква. Невдалеке от неё, прижавшись животом к дереву, размахивал руками Жан Баклажан. Одна нога Жана застряла в капкане. Бедный Баклажан топал свободной ногой, махал руками, стараясь как-то унять боль.

Только на рассвете разошлись горожане по домам.

НАПАДЕНИЕ

– Тревога! Тревога! Все сюда!

Это маляр Горошек бежал вдоль улицы и кричал что есть мочи. Скоро все горожане сбежались на центральную площадь. Они окружили Горошка, тормошили его, расспрашивали.

– Вышел я за город, – рассказывал Горошек, – присел отдох-нуть. Пригрелся на солнышке и задремал. Проснулся от шороха. Открыл глаза и увидел Мышь.

Все ахнули. Теснее сбились в кучу и затаив дыхание слушали маляра.

– Кинулся я к городу, а она – за мной. Догоняет, вот-вот зубамисхватит. Бросил я ей шапку, потом куртку. Пока она их грызла, яна бугор взбежал. А когда оглянулся. Ох…

Горошек покачнулся и едва не упал. Его подхватили под руки. Подбежал Водяной Ослик с бурдюком свежей студёной воды. Горошек глотнул водицы и, еле ворочая языком, договорил:

– Когда я оглянулся, увидел несметные полчища мышей. Онисо всех сторон ползут к городу. Мы погибли!

Что тут началось! Поднялся крик, плач, гомон. Тётя Тыква в это время сидела в базарном ряду, торговала сладостями.

Заслышав шум, она встревожилась:

Батюшки, не воры ли?

Улепётывай отсюда! – крикнул ей, пробегая мимо, Водяной Ослик. – На город напали мыши!

Мыши! – ахнула Тыква, закатив глаза. – Они же съедят мои сладости!

И тебя слопают!

Молчи, негодник! Ах, мои сладости! И куда это запропастился Жан. Батюшки! Разбой!

Причитая и хныкая, Тыква сгребла в корзины леденцы, монпансье, лимонные дольки.

– Эй! – заголосила она. – Помогите кто может! Не киньте старуху в беде!..

Пока Тыква спасала свои сладости, Кукуруэинка, Пахтачок, Старший Травинка, Перчик, Одуванчик и Репь Репьёвич собрались на совет. Было решено объявить в городе военное положение. На башню поднялся трубач и затрубил в длинную зелёную трубу: «Тра-та-та-та! Т-та-та! Тра-та-та-та-та! Тру-ру-ру-ру! Ру! Ту!»

Заслышав сигнал тревоги, травинки сбежались со всех сторон. Вскоре собралось всё зелёное войско.

Теперь нужно послать за город разведчика, – предложил Старший Травинка.

Я пойду в разведку, – вызвался Перчик.

А может быть, я? – выступил вперёд Пахтачок.

Раз, два, три – сюда посмотри. За тройкой идут четыре и пять – лучше меня на разведку послать, – проскрипел Репь Репьёвич.

Придётся' тянуть жребий, – предложил Одуванчик. Жребий выпал Перчику. Он и отправился в разведку.

Будь осторожен, – сказала ему Кукурузинка.

Не заходи далеко, – напутствовал Старший Травинка.

Счастливого пути! – Пахтачок помахал другу белой шляпой. Перчик вышел за городские ворота. Остановился. Огляделся по

сторонам. Нет никаких мышиных полчищ.

«Видно, бедному Горошку всё это со страху почудилось», – подумал Перчик и стал осторожно спускаться с бугра.

И тут он заметил множество маленьких вмятинок в земле.

«Что бы это могло означать? – задумался Перчик. – Прежде их не было».

Он внимательно присмотрелся и ахнул. Да ведь это норки. Так и есть. Из каждой норки высовывалась мышиная морда. Злые красные глаза пристально следили за Перчиком.

Храбрый разведчик сделал вид, что ничего не заметил, а сам стал потихоньку пятиться к городским воротам. Но едва он сделал несколько шагов, как целая свора мышей выскочила из нор и кинулась на Перчика.

Я его съем! – закричала Серая Мышь.

Нет, это моя добыча! – взвизгнула Чёрная Мышь и подставила Серой ножку.

Не трогайте. Он мой! – прохрипела большая Длиннохвостая Мышь.

Не дам! – зарычала Чёрная и вцепилась зубами в длинный хвост соперницы.

Ах так! – взвизгнула Длиннохвостая и укусила Чёрную за ногу.

И началась такая отчаянная драка, что Перчик вполне мог удрать.

Но не таков был Перчик, чтобы удирать от врага без боя. Он скинул красный плащ, с силой тряхнул им перед оскаленными мышиными мордами. В воздух поднялось целое облако мельчайших пылинок перца. Они набились в мышиные глаза и носы. Потом… Впрочем, ты и сам знаешь, что бывает, когда в нос или глаз попадёт перец. Ну конечно же: мыши чихали, визжали, тёрли глаза, прочищали носы. А Перчик тем временем добежал до городских ворот и скрылся за ними. Друзья очень обрадовались его возвращению. Но, когда разведчик рассказал о своих приключениях, все помрачнели.

Они решили напасть на нас ночью, – угрюмо проговорил Одуванчик.

Ночью все разбойники вдесятеро сильнее, чем днём, – сказал Старший Травинка, свивая в кольца длинные зелёные усы.

Значит, с ними надо драться днём! – воскликнула Кукурузника и решительно дёрнула себя за рыжую косицу.

Раз, два, три, четыре, пять – для чего нам ночи ждать? Шесть, семь, восемь, девять, десять – всё успел я точно взвесить. Мыши нас тяжелей, но зато мы их сильней. Да не надо забывать, что мы будем наступать.

И Репь Репьёвич поднял вверх колючий кулак. Все тоже вскинули над головами кулаки. Старший Травинка затянул ремень и отчеканил:

Будем драться сейчас. Я поведу травинок в бой!

Горожане пойдут с вами, – сказала Кукурузинка, и её белые щёки стали розовыми от возбуждения.

– Стойте! Погодите! Пропустите нас! Это кричали Мери Ковка и Питер Ушка.

Вот они подбежали к Кукурузинке и, перебивая друг друга, заголосили

Скорей!

Быстрей!

Мы уезжаем!

Нет, улетаем!

Поторопитесь!

Поспешите!

В чём дело? – изумилась Кукурузинка.

Город в осаде, – затараторил Питер. – Каждую минуту могут ворваться враги. И мы погибнем. А мы не хотим гибнуть вместе с вашим городом. При чём тут мы? Помогите нам убежать, пока не поздно…

Послушайте, Питер, берите в руки копьё и становитесь в строй, будете защищать Кукурпах.

Наплевать мне на Кукурпах! А потом… потом я ничего не умею. Я могу только бить баклуши.

А сегодня вам придётся бить мышей!

Нет, нет… – У Питера от страха даже холодный пот выступил на лбу. – Пос-с-л-лу-ш-шай-т-те… – лепетал он, но его уже никто не слушал…

Над притихшим городом пела боевая труба, сзывая на бой всех, кто честен й смел.

БОЙ

У городских ворот собрались травинки и все жители Кукурпаха. Здесь не было только Боб Бобыча и его Бобихи, Мери и Питера, Тыквы и Баклажана.

Травинки с пиками наперевес выстроились ровными рядами.

Старший Травинка подал команду к походу. Запели трубы, загремели барабаны. Ворота распахнулись. Отряды травинок двинулись вперёд. Запевала начал песню. Её подхватили все:

 
Опять боевую тревогу
Зелёные трубы поют,
В дорогу,
в дорогу,
в дорогу
Отважных и смелых зовут.
Того, кто робеть не умеет,
Любая беда не берёт!
Смелее,
смелее,
смелее
Иди, мой товарищ, вперёд!
Пусть враг на себе испытает
Удары зелёных рот.
Шагает,
шагает,
шагает
Бесстрашное войско вперёд!
 

За городскими воротами травинки кинулись навстречу мышиной рати. Ох, какой жестокий начался бой! Не на жизнь, а на смерть. Травинки кололи врагов пиками, рубили мечами. Музыканты били захватчиков трубами, а барабанщик колотил их по головам колотушкой.

Вместе с травинками отчаянно дрались и горожане.

То здесь, то там мелькал на поле боя красный плащ Перчика. Рядом с ним был плотник Орешек.

Махнёт Перчик плащом – мыши зачихают, закашляют. Тут Орешек и рубит им хвосты и головы.

А как лихо сражался Репь Репьёвич! Он бил врагов колючими счётами, молотил шипастыми кулаками. А иногда, рассвирепев, подпрыгивал вверх и, свернувшись по-ежиному в клубок, падал на головы разбойниц.

Много их погибло у стен Кукурпаха. Но и защитникам города крепко досталось от острых мышиных зубов. Лишился ноги стекольщик Маковка. Без руки очутился маляр Горошек. Кукурузинка не успевала перевязывать раненых.

И всё же мыши не выдержали дружного натиска горожан. Медленно, шаг за шагом, стали они отступать. Это сразу заметил Старший Травинка. Выхватив меч, он закричал:

– В атаку!

Атака была настолько стремительной и яростной, что мыши кинулись от города прочь. Скоро разбойничьи полчища скрылись в степи.

С победными криками и песнями горожане вернулись в Кукурпах. В городе долго гудели взволнованные голоса победителей, а когда они стихли, стал слышен какой-то жалобный стон. Он доносился сверху.

Это стонал Питер Ушка. Он оказался привязанным к верхушке столба.

Спасите, – жалобно пищал Питер.

Как вы туда попали? – изумился Старший Травинка.

Я спрятался от мышей. Они бы сюда ни за что не забрались.

Но я привязался так крепко, что никак не развяжусь. Проклятая верёвка скоро перепилит мой живот пополам. Спасите!

Пришлось травинкам лезть на столб. Они еле вынули из петли полуживого Питера.

– Теперь, – пролепетал Питер Ушка, – спасайте Мери. Она там, – и ткнул пальцем в небо.

Все запрокинули головы, но Мери на облаках не было видно.

Её там нет, – сказал Перчик.

Смотрите ниже, – простонал Питер.

Ниже торчит труба, – сказала Кукурузинка.

Она там. В трубе. Надо её спасти.

Ну, это по моей части! – весело воскликнул Перчик. – Не зря же я трубочист.

Мери извлекли из трубы. Она походила на страшную Бабу-ягу. Глядя на неё, горожане хохотали до упаду.