Текст книги "Регон: колониальные войны"

Автор книги: Константин Чистин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Голос смолк. Я потрясённо глотал воздух. Да как так вообще можно так играть?! Это уже какие-то драконовы методы игры, какой-то ненормальный сверхреализм. Вставать в позу и выходить из игры я не буду. Но, видимо, администрации плевать на игроков – этот уведомил и свалил. Они не боятся растерять публику с таким-то отношением?

В состоянии глубокой задумчивости не заметил, как пришёл к арсеналу. Огромная защитного цвета палатка буквально доминировала над окружающим. Скрещенные топор и меч, намалёванные на щите, висящем над входом, не оставляли сомнений, что я попал по правильному адресу. В неё заходили и выходили люди, в основном такие же просто одетые новички. Причём из арсенала выходили, радостно разглядывая разнообразное оружие. Пройдя внутрь, увидел перегораживающий палатку широкий прилавок, заваленный воинским снаряжением. За ним лупил мальчишку с вьющейся по щеке татуировкой широкоплечий бородатый мужчина лет под пятьдесят.

– Что же ты, остолоп, так коряво меч заточил?! – орал он, награждая закрывающегося руками парня тумаками. – Ты же всю заточку испортил! Этот клинок теперь за полцены никто не купит!

– Кхм, – прочистил горло я. Мужчина обернулся на звук и увидел меня. Погрозил маленькому туземцу здоровым кулаком и подошёл к прилавку.

– Что желаете, господин колонист?

– Хотелось бы каким-нибудь оружием разжиться. Мечом там, доспехами и прочим.

– Вот лежат образцы всего что есть, – широким жестом показал она прилавок бородач. Он издевается? Будто я всю жизнь изучал особенности средневековых мечей, доспехов и прочего. Да без всплывающих подсказок я тут буду год копаться.

– Не могли бы вы подобрать что-нибудь… – покрутил я пальцами, – что-нибудь на новичка в военном деле.

– А, так ты из этих, потерявших память. Ты не маг и не лучник. Значит, будешь простым пешим воином. Сейчас старый Клод тебе быстро доспех подберёт. – Он повернулся и сказал пареньку-туземцу, – эй, бездельник, быстро принеси комлект с третьего справа стеллажа. Да не те что вверху лежат, а с нижней полки. Что встал, бестолочь, бегом!

– Оружие не забудьте, – напомнил я.

– С оружием чуть дольше будет. А знаешь что, вот недорогой клинок есть, – показал он меч с испорченной заточкой и хитро прищурился. – Всего за двадцать серебряных волков отдам.

– Эй, а почему не бесплатно, это ведь арсенал? – возмутился я.

– Бесплатно не можем, – развёл руками бородач. – По приказу начальника временного лагеря колония перешла на самостоятельное обеспечение. Товарного сообщения с Барией нет, и ходят слухи, что в ближайшие месяцы точно не появится. А железа у нас почти не осталось и раздавать задаром оружие никто не будет. Помяни моё слово, теперь все изделия из железа только дорожать будут, пока руду не найдут. Так что тут не арсенал, а, считай, большая лавка.

Вот оно как в этой игре. А ведь могли бы стартовые вещи и бесплатно дать.

– Что-то дорого вы хотите за меч с испорченной заточкой, – покачал головой я.

– Так ведь она только для опытного воина плохая, а для новичка-колониста самый раз, – уговаривал продавец. – Отличный меч, для твоей руки в самый раз будет.

Ой, что-то не верю я тебе, старый Клод. Пройдясь вдоль прилавка, заметил лежащую на прилавке дубинку из тёмного дерева, укреплённую железными полосами с шипами.

– А вот это полено сколько стоит?

– Это не полено, а боевая палица! – строго сказал бородач. – Имей уважение к оружию, тогда и оно не подведёт тебя. Если не умеешь махать мечом, то и правда, лучше взять дубинку. Больше проку будет. Стоит она десять серебряных волков. Хотя вы, новички-колонисты, в первую очередь хватаетесь за мечи. И всё катаны требуете. Слово-то какое дурное.

– Я беру дубинку. – К чему мне пока меч, если я им пользоваться не умею? Ещё отрежу что-нибудь нужное. – Мне бы ещё кинжал какой-нибудь или нож.

– Хороший кинжал иногда дороже меча стоит, – солидно сказал продавец. Но увидев, как я скривился, взял с прилавка кинжал, – но вот за этот совсем недорого возьму. Пять серебряных и он твой.

Я повертел в руках кинжал с обоюдоострым лезвием сантиметров в двадцать пять с простой деревянной рукоятью. Тяжёлый. Настоящий.

Тут прибежал мальчишка и принёс мой комплект – рыжую куртку из толстой кожи и штаны. К ним шли высокие сапоги на дубовой подошве и широкий ремень, всё из той же кожи. Я переоделся прямо в арсенале, повесил на пояс кинжал, просунул дубинку в специальную петлю. Попрыгал, потянулся, присел – будто на меня шито.

– Сколько за всё? – поинтересовался я.

– Половина золотого и пять волков. Цена без торга – согласно распоряжению начальника лагеря как новичку отдаю по самой маленькой цене, – предупредил оружейник.

Ну, хорошо, без торга, так без торга. Я расплатился и пошёл на выход. За спиной услышал “а теперь иди сюда, мерзавец” и звонкий удар. Вмешаться или не стоит? С одной стороны, жалко паренька, а с другой – бородач его начальник. Черт с ними, пусть разбираются сами, я не Мать-Тереза. Выйдя из арсенала, бросил взгляд на касающееся крыш палаток солнце. Итак, день почти закончился и задания брать уже не пойду. Сколько времени прошло в реале, два часа, четыре, пять? Почему здесь нет часов, они ведь не противоречат принципу победившего реализма?

Немного побродив между палатками, решил сходить на реку, что заманчиво блеснула в лучах заходящего светила. Интересно, будет глянуть, как здесь реализована вода – обычно для игровых движков это самое сложное. Я нашёл между палатками узкую тропинку, которая пропетляв между зарослями камышей и чахлым кустарником, вывела на роскошный зелёный луг. На лугу паслись гуси и утки. Река была совсем рядом. Зеленоватая лента величественно текущей воды оказалась широкой, чуть не с километр. Вдалеке краснел глинистой осыпью противоположный берег, поросший густым лесом. В красноватых лучах заходящего солнца играла рыба. Стремительные тела выпрыгивали из воды, выхватывая неосторожных насекомых, и падали обратно в ореоле брызг. Было очень тепло, свежесть, идущая от воды, так и манила искупаться. Будто загипнотизированный, я стянул все свои вещи и всучил оказавшемуся невдалеке старику с удочкой:

– Посторожите, пожалуйста!

Не дожидаясь ответа, разогнался и прыгнул в реку. Ах, благодать-то какая! Куда там крытым бассейнам с пахнущей хлоркой водой. Готов простить разработчикам всё за одну возможность искупаться. Тело в игре уставало медленно. Я торпедой ринулся к середине реки, на глубину. Радость переполняла душу, смывая скопивший за долгую зиму холод. Хотелось нырять, плескаться, как довольному дельфину. Внезапно стоявшая невдалеке стая крупных рыб испуганными воробьями рванула в сторону. Приглядевшись, заметил в глубине стремительно двигающуюся крупную тень. Холод прошиб тело, с максимально возможной скоростью я рванул к берегу, боясь увидеть позади рассекающий волну треугольный плавник. С разработчиков станется засунуть в реку акулу! Я без оглядки грёб к берегу, животный ужас гнал на твердь земли. Вот ноги коснулись дна, и тут я буквально кожей ощутил движение воды. Инстинктивно подтянув к груди колени, почувствовал, как ноги больно обдирает грубая наждачная бумага. Я оттолкнулся от чего-то живого, буквально выпрыгнул на берег и отбежал подальше от воды. Сзади недовольно заревело. Развернувшись, увидел, как старик-рыбак всаживает из длинного лука стрелу за стрелой в жуткого вида торчащую из воды пасть, полную острых зубов. Стрелы рикошетили от тупого носа, но большинство застревало между чешуйками и в красном зеве пасти. Нечто тяжёлое и мощное, похожее на огромного крокодила, медленно выбиралось на берег, наступая на старика немецкой танковой колонной.

– Что стоишь, помогай! – крикнул лучник. В его голосе не было страха, только азарт. Я с сомнением посмотрел на взятую из кучи вещей палицу, подбодрил себя мыслью, что это всего лишь игра и с яростным кличем кинулся в атаку.

Чудовище нервно махнуло хвостом и сбило меня с ног. Оно теснило старика-лучника всё ближе к стене кустарника, зло ревя и раскрывая пасть. Впрочем, это позволяло деду загонять туда стрелу за стрелой. Поднявшись на ноги и подобрав дубинку, я вновь ринулся на рептилию, внимательно следя за её хвостом. Куда бить такую тварь, где у неё может быть уязвимое место? В покрытое костяными наростами тело бить бесполезно. Приметив небольшую впадинку на затылке твари, с силой опустил туда тяжёлую дубину. Хрустнуло, крокодил заревел и боднул меня бронированной головой. Сделав заднее сальто, я приземлился на толстый, как бревно, хвост чудовища и крепко вцепился в него руками и ногами. Крокодил зарычал, но не грозно, а как-то жалобно, и попытался сбросить наглого человека с хвоста. Повернуться и перекусить меня пополам твари не давал лучник, стреляющий как заведённый. Хвост извивался змеей, но я рефлекторно вцепился в чешую и не отпускал. И тут гигантского крокодила переклинило! Он свирепо посмотрел на меня налитым кровью глазом и вдруг молодым бычком принялся скакать по лугу. Меня мотало, трепало и кувыркало и изо всех сил прикладывало об землю, но я упрямо стиснул зубы и держался из последних сил. Зачем? Кто в тот момент знает. Наверное, боялся при очередном рывке воспарить, словно птица, и переломать все кости. Со стороны морды оглушительно взревело и меня сильным ударом сбросило с хвоста. Исполинский крокодил на миг повернулся боком и я увидел, что в окровавленном глазу твари прочно засела стрела. Я вскочил и стремглав ринулся к голове чудовища. Меня охватил какой-то нездоровый азарт предвкушения победы, а дремучий инстинкт требовал добить противника. Совершенно не чувствуя боли от обдирающих кожу шипастых пластин брони, я запрыгнул на шею твари и обхватил её ногами, словно заправский наездник. Адреналин это наркотик, который нужно запретить – он толкает мирных игроков на безумные поступки…

– Сдохни, скотина! На тебе, тварь! – в бешенстве орал я, раз за разом опуская на податливый затылок крокодила дубинку. Зеленая броня в этом месте прогнулась, чешуйки местами отлетели, обнажив белую кожу. Несчастное животное взвыло и начало пятиться. Оно совершенно перестало обращать внимание на старика и мотало головой, пытаясь сбросить с шеи больно бьющегося человека. Крокодил-гигант добрался до воды, затем развернулся и нырнул в родную стихию. Вода замедлила удары и перекрыла дыхание, а измочаленная дубинка подвела меня, расколовшись посередине. Отчаянно извернувшись, не иначе как в приступе боевого безумия, глубоко вогнал получившийся из дубинки кол в уцелевший глаз твари. Оттолкнулся от неё и отчаянно погрёб к поверхности. Удушье смертельной хваткой пережало моё горло, когда я всплыл и стал жадно хватать ртом воздух. Солнце уже почти село, от воды тянуло прохладой и к тому же кончилось действие адреналинового допинга. Я погрёб к берегу, стуча зубами от холода. На лугу меня ждал старик.

– Ну что, упустил зверюгу? – были первые его слова. Нет, чтобы здоровьем поинтересоваться. – Это в воде крокодил почти непобедим, а на суше у нас были все шансы.

Я угрюмо молчал, собирая вещи. От усталости не хотелось говорить, а спорить тем более. Царапины и ссадины неприятно ныли. Мелкие ранки кровоточили и не хотели закрываться. С сомнением глянув на белоснежную рубашку, тяжело вздохнул и начал натягивать её на окровавленное тело.

– Эй, ты чего? – удивлённо окликнул старик. – Выпей или съешь чего-нибудь, подлечись. Кровь перестанет идти, а потом уже оденешься. Зачем одежку-то пачкать?

– А вы откуда знаете? – подозрительно посмотрел я.

– Парень, да ты, никак, новичок? – засмеялся он. – Сколько в игре?

– Ну не знаю… часа три, наверное, – пожал плечами я. Новичок и новичок, чего смеяться, все такими были.

– Новичок и дубинкой чуть речного крокодила не забил? Уважаю! – старик протянул для пожатия руку и представился. – Меня Николай Иванович зовут. В игре можно просто Ник-рыбак.

– А я Рапан, – ответил на рукопожатие и спросил, показывая на длинный ростовой лук, – а почему вы не Ник-лучник назвались?

– Лук – это хобби, увлечение молодости. Когда-то международные призы брал, было дело. А вот рыбалка это призвание. Я тут уже как две недели, но всё не могу нарыбачиться. Уж больно много здесь видов, – извиняющее улыбнулся Николай Иванович. – Представляешь, пошёл внука вытаскивать из игрового центра, да и сам застрял. Зимой на рыбалку особо не поездишь, а здесь все возможности. Эх, была бы старуха жива – засмеяла. А как внук – по лесам да по пещерам бегать, не могу, стар уже стал. Хоть и гораздо моложе себя здесь почувствовал, но душу-то ведь не омолодишь. Мирный я-то мирный, но вот этого крокодила бы собственными руками задушил! Не представляешь, сколько у меня рыбы прямо с удочки сожрал. Тянешь, а на крючке одна голова висит. Я ведь кричал, что здесь такое чудо-юдо водится, да ты не услышал. Он уже несколько купальщиков сожрал и не подавился.

Пока старик говорил, я жевал хлеб, запивая приятным травяным отваром из фляги. Раны и впрямь затягивались прямо на глазах.

– Слушайте, а что это там, на воде покачивается? – показал я на реку. В сгущающихся сумерках на легкой зыби колыхалась какая-то смутная тень, напоминающая перевёрнутую лодку.

– А чёрт его знает, похоже на… – дальнозоркие глаза старого лучника сузились, а на морщинистом лице вдруг заиграла радостная улыбка. – Это же наш Гена-переросток вверх брюхом плавает! Молодец, парень! Вот только придётся тебе ещё раз искупаться и к берегу подтащить.

Пока я, чертыхаясь, изображал из себя буксир, окончательно стемнело, и на небе высыпали первые звезды. С трудом дотянув тяжёлое тело рептилии за хвост до берега, я обессилено выполз на траву. Старика нигде не было, но вещи лежали на месте. Ну и шут с ним, устал и накупался до чёртиков. Неподъёмную тушу крокодила на берег одному не вытащить, как его разбирать на запчасти в этой излишне реалистичной игре я не знаю. Всё, пора выходить – это не последний мой крокодил. Надев на мокрое тело отсыревшую одежду, и кое-как натянув сверху броню, я коснулся красного камешка на браслете и сказал: “Выход”.

Вновь ощущение бестелесного полёта и я слышу, как с жужжанием отползает крышка саркофага. Кряхтя, кое-как поднялся с ложа кокона. Всё тело затекло так, что когда поднялся, закружилась голова. С хрустом сделал несколько приседаний. Девушка говорила что-то о встроенной массажной системе, которую они совершенствуют с каждой новой моделью, но я пока особого массажа не ощутил. В зале появился тот самый молодой техник и спросил:

– Вы закончили, больше сегодня играть не будете?

– Н-нет, я домой, – чуть заторможено ответил я.

– Тогда, если не возражаете, я подготовлю кокон для следующего клиента.

Он присел у моего кокона, побрызгал из бутылки какой-то жидкостью и начал быстро вытирать внутреннюю поверхность, совершенно не обращая на меня внимания. Я пожал плечами и поплёлся по длинному полутёмному коридору во внутренний холл, где было хранилище с большими ячейками, закрывающимися на замки как в супермаркетах, буфет и раздевалка с туалетом. Все зимние вещи перед началом игры заставили положить в хранилище, особенно мобильный телефон, который как-то мешал работе оборудования. Интересно, сколько уже времени? Наконец показался светлый квадрат дверного проёма и послышались голоса людей. Я вспомнил, что в холле стояли удобные диваны, где игроки ждали своей очереди к коконам. Я вошёл холл и два десятка человек уставились на меня. Стало не по себе. Игроки перешёптывались, показывая то на меня, то на висящий под потолком огромный экран, где днём не было ничего, кроме рекламы. Сейчас же я с изумлением увидел на нём себя, в одной набедренной повязке оседлавшего крокодила и с диким воплем лупящего несчастное животное дубинкой по загривку. Картинка остановилась и я, который на экране, замер в воинственной позе – окровавленная дубинка занесена для удара, мышцы на руке вздулись от напряжения, глаза светятся от предвкушения удара, а рот растянут в зловещей улыбке. Кадр пересёк текст “Новичок побеждает Речного крокодила. Победу – смелым!”, и ролик вновь начался сначала. Покраснев до корней волос, я открыл свой шкафчик и быстрым шагом рванул в раздевалку. Вслед донеслось:

– Молодец, чувак!

– Продай кожу, я сапожника качаю!

– Мне сердце для тренировки алхимии надо, дам десять золотых!

– Подожди, парень!

Но я уже прикрыл дверь кабинки. Вот попал, не люблю дешёвую популярность. Ведь признание толпы как палка о двух концах – сегодня тебя хвалят, а завтра будут пинать все, кому не лень. И с компанией в данном случае ничего не сделать – в подписанном договоре был пункт об использовании игровых моментов для рекламы. Быстро надев куртку и проверив вещи, бросил взгляд на экран телефона. Всего десять вечера, а я думал, что уже полночь. Время в игре летит не так быстро, как кажется и это хорошо. Теперь вырваться из лап неожиданных фанатов и домой – есть и спать. Завтра суббота, мой законный выходной.

Глава 2. Разведчики новых территорий.

Я открыл дверь игрового центра компании “GWC”, отряхнул прилипший к ботинкам снег, поднял голову и сразу заметил замершего у входа здорового охранника. Бочком обойдя здоровяка в черной форме, направился к стойке. За ней читала свежую прессу уже знакомая девушка. Посмотрел на её грудь, прочитав имя на бейджике и позволив взгляду оценить картину целиком.

– Здравствуйте, Светлана! – я приветливо поздоровался. – У вас что-то случилось, для чего охранник у входа?

– Вчера несколько игроков ночью подрались во внутреннем холле, – сказала она, не отрываясь от газеты. – Какой-то новичок вчера завалил на реке местного босса, и теперь стоит очередь за выпавшими из него ингредиентами. Как вы знаете, монстры в игре не возрождаются. Система каждый раз генерирует новых.

– Вот как, не знал. Меня ваш администратор, когда его вызвал, грубо послал… в библиотеку. А я пока там не был.

Светлана подняла голубые глаза:

– Ой, а это вы! Извините наших администраторов. Видите ли, каждый новичок, получив браслет, вызывает их и задаёт одни и те же вопросы – почему не отображается жизнь, где параметры и прочее. За целый день наслушаешься, уши отваливаются. А всё девиз нашей компании -максимальный реализм во всём.

– По-моему, излишняя реалистичность иногда вредит, – хмыкнул я и задал интересовавший со вчерашнего дня вопрос, – Кстати, а почему мир назвали “Регон”?

– На наречии туземцев Северной колонии… – с улыбкой заучено начала она.

– Ой, вот только не надо о туземцах, я серьёзно спрашиваю, – поморщился я. – Что означает это слово на земных языках?

– А если серьёзно, то даже в директорате никто не знает, – пожала плечами Светлана. – Говорят, имя миру дал основатель игры. Но про основателя я ничего не знаю. Слишком он легендарная и загадочная личность.

– Ну вот, даже в реальности какие-то легенды, – я горько вздохнул. Кажется, я нравлюсь этой девушке.

– Вы знаете, у меня есть просьба личного характера, – вдруг чуть слышно прошептала Светлана и захлопала глазками. Она подалась ближе, положив локти на стойки таким образом, что ткань блузки выгодно обтянула грудь. – Слушаю, – хрипло сказал я. Перехватило дыхание, и кровь прилила к голове. Ну ладно, не только к голове.

– Продайте печень крокодила, она мне нужна для развития профессии лекаря! – умоляюще сказала девушка. – Я дам за неё всё, что угодно!

Господи, только не это! Я почувствовал себя наивным дряхлым нефтяным магнатом, которому красавица жена внезапно призналась, что вышла замуж только из-за денег.

– Вы же работаете в компании, – мой голос дышал холодом. – Попросите программистов и они сделают вам десяток крокодильих печеней.

Светлана почувствовала смену моего настроения, одернула блузку и отодвинулась.

– В нашей игре невозможно прямое изменение законов. Движок нашей игры – очень мощная система искусственного интеллекта. Стартовые параметры игровой вселенной, её законы, были заданы в стадии создания. Вот так просто изменить их не могут даже администраторы. То есть никто не может создать из воздуха крокодилью печень. Её можно извлечь только из крокодила, – терпеливо объясняла она. – Но, во-первых, крокодил будет отличаться от предыдущего как сын от отца. У него может не оказаться печени. Просто не будет в списке полученных из него ингредиентов. Во-вторых, он обязательно появится в другой точке пространства, может даже очень далеко предыдущей. А в-третьих, никто не будет ловить крокодила и тащить его за десять километров, чтобы я вырезала из него печень. Это запрещено и карается увольнением.

– Хорошо, Светлана. Но я ничего не обещаю, потому что бросил вчера крокодила на пляже.

– Не бойтесь, добыча сутки принадлежит тому, кто убил монстра. После труп моба растащат падальщики. Или выпавшее добро подберут другие игроки. Обязательно оставьте для меня печень. – Она соблазнительно улыбнулась, – не пожалеете!

Это же надо так увлечься игрой, что быть готовой, кхм, на что угодно. Хотя кто знает, может, я действительно ей понравился? Вроде не урод. Размышляя так, поднялся на второй этаж. В холле на диванчиках сидели зевающие и потягивающиеся люди, в основном молодые парни. Похоже, они играли всю ночь и теперь собирались домой. Увидев меня, игроки оживились и повскакивали со своих мест.

– Постой, парень! – окликнули меня. Я помчался в игровой зал. Если не оторвусь, то обязательно растерзают. Вон как глаза горят. Просто потому, чтобы не досталось другому. Влетел в зал, едва не снеся техника, и бросился к ближайшему свободному кокону. Как запустить эту чертову машинку?! Топот в коридоре был совсем рядом, но я уже обнаружил на боку большую зеленую кнопку с надписью “Start”. Нажал и запрыгнул под закрывающуюся крышку. Ощущение полёта и невесомости воспринялись с облегчением. Свет ударил по глазам, мир взорвался красками, и оказалось, что я сижу на зелёном лугу. Там же, где вчера выходил из игры.

В Регоне было утро. Солнце здесь только всходило, румяня верхушки сосен на том берегу. Величественно текущая река исходила паром, словно её подогревали всю ночь. Я с удовольствием вдохнул чуть отдающий рыбой и тиной запах реки, смешанный с ароматом луговых трав, и зашагал к воде. Река манила, призывая окунуться, но мне хватило вчерашнего купания.

На берегу следов крокодила не оказалось. Только примятая трава и темные пятна крови доказывали, что он когда-то был. Взглянув по сторонам, у самой кромки полосы кустарника я заметил знакомую чуть сутулую худощавую фигуру. Ник-рыбак занял свой пост с самого утра.

– Как клёв? – спросил я, присаживаясь рядом со стариком.

– Тише, рыбу распугаешь! – прошипел он, не обращая ни на что внимания, кроме дергающегося поплавка. Тот раскачивался всё сильнее, прыгая вверх-вниз. Вдруг поплавок ушёл под воду. Рыбак выждал немного и резко дернул удочку вверх. Гибкое удилище выгнулось дугой, зазвенела леска. Старик чуть ослабил напор и боком потащил добычу к берегу. Удилище судорожно дергалось, показывая, что добыча немаленькая и сидит крепко.

– На сачок, – вдруг протянул обтянутый сеткой обруч на длинной ручке Ник-рыбак. – Я сейчас подведу рыбу к берегу, а ты подсунешь его. Когда скажу – поднимешь.

Я перехватил сачок за длинную ручку поудобнее и приготовился действовать.

Всё казалось простым до определённого момента. Старик подтянул добычу близко к берегу, а я осторожно подвёл сачок снизу.

– Давай! – крикнул старик. Я резко дернул сачок вверх. Здоровенная рыбина ходуном заходила в сетке, но из воды не поднялась. Прочная на вид сетка затрещала, а скользкая от частого употребления ручка попыталась вырваться из рук так. Ник-рыбак отшвырнул удилище и бросился на помощь. Вдвоём мы с трудом вытащили тяжеленную, килограмм под семьдесят рыбину. Нижняя челюсть, снабжённая острыми сантиметровыми зубами, угрожающе торчала вперёд. Крупная чешуя отливала благородным золотом, хвост и плавники алели маковыми лепестками. Этакий карась-переросток, только хищного вида и самую малость зубатый. Красавец!

– Краснохвостый иглозуб! Я такого крупного никогда не ловил – всегда срывался и уходил. Смотри-ка, в нижней губе несколько моих крючков торчит. Вот это он огромный! Рекорд! – Ник-рыбак прыгал вокруг иглозуба, как ребёнок вокруг рождественской ёлки. А я стоял в стороне, улыбался и завидовал – как мало нужно людям для счастья. Наконец старик закончил любоваться добычей и заметил меня.

– Здорово, Рапан, – горячо пожал руку он. – А я думаю, кто это пришёл помогать? Обычно вся молодёжь сразу в леса бежит, а пожилых здесь пока немного. Вот и ловлю в одиночку.

Окончательно придя в себя, Ник-Рыбак нахмурил брови и спросил:

– А куда это ты вчера делся?

– Так это вы вчера сбежали, – насмешливо улыбнулся я. – Вылез из реки, смотрю – нет никого. А тушу мне одному на берег не вытащить. Думаю, черт с ними, пусть подавятся этим крокодилом, и вышел в реал.

– Дурак ты, Рапан. Молодой, поэтому и дурак. Я ведь за помощью побежал, чтобы народ привести. Даже внука из рейда выдернул. Вдвоём ведь точно бы не справились. А ты на меня такое подумал… – осуждающе покачал головой старик. Я покраснел от стыда, каюсь, вчера мелькнула такая мысль. – Ладно, Шутник тебе судья. В общем, пришли мы всем миром на берег, вытащили крокодила из воды и разделали прямо на лугу. Ну, я поблагодарил всех, как сумел. Мужики предлагали, чтобы всё себе забрал, но я так не могу. Так вот, пришли мы с внуком вчера в лагерь с добычей, и тут такое началось! Кто только не просил продать добычу, – старик схватился за сердце и покачал головой, показывая высшую степень изумления. – Отбились мы кое-как от желающих и оставили добычу на сохранение в палатке начальника лагеря. А с утра на рыбалку пришлось по болотам красться, потому что ждали меня на выходе из лагеря. Видит Бог, хуже бабки моей покойной достали, пришлось сыну сообщение послать и пожаловаться, а то и на реке покоя бы не дали. Помоги-ка добычу в мешок положить.

– Как помочь? – застыл я, оторопело глядя то на лежащий на земле мешок с небольшой горловиной, то на почти двухметровую рыбину, которая и в сачок непонятно как поместилась.

– Горе мне с новичками! – возвёл глаза к небу Ник-рыбак. – Просто бери и тащи, она сама влезет.

Я схватил неподъёмную рыбину за широкий плавник и потащил к мешку. По золотистому телу иглозуба всё ещё пробегала судорога, сильная рыба трудно умирала. Я сделал вместе с рыбиной неуверенный шаг и чуть не завалился на скользкой от рыбьей слизи траве.

– Каши мало ел, сынок? – участливо спросил старик.

“Нильский крокодил тебе сынок!” – прошипел я про себя, на чистом упрямстве подтаскивая неподъёмную рыбину к мешку. Странно, до того, как я отвлёкся, чтобы поставить ногу на свободный от слизи участок травы, мешок вроде бы лежал ближе. Пыхтя и напрягая жилы, я подтаскивал рыбу к мешку, но тут… Иглозуб внезапно ожил, вырвался из рук и запрыгал по поляне, нахлестывая меня хвостом. Коварным ударом кончика плавника дьявольская рыбина умудрилась попасть по самому дорогому, что есть у мужчины. Я с воем сложился пополам. Ну почему не надел входящий в комплект доспеха специальный бандаж для этого самого дорого?! С трудом отползя из зоны поражения хвоста иглозуба, я увидел почему-то красное лицо Ника-рыбака. Одной рукой он прикрывал рот, другой протягивал деревянную киянку. Я должен добить рыбу? А почему ты раньше не дал эту штуку, старый хрен?! Попытавшись испепелить взглядом бестолкового старика, я молча поднялся и, крепко сжав в руках деревянное оружие, пошёл на иглозуба. Рыбина вовсю кувыркалась на лугу и постепенно приближалась к реке. Дать уйти с таким трудом пойманной добыче я не мог. Где-то в груди разгорался боевой задор. Ох, буду сегодня готовить уху из кого-то! С диким криком я ринулся в атаку и тут же отлетел, получив оглушительно звонкий шлепок по голове. Выплюнув чешуйки, рванул на буйную тварь. Ловко уклонившись от хвоста, со всей силы приложил иглозуба киянкой между глаз. Рыба замерла, выпучила глаза и испустила дух, напоследок приложив меня хвостом по мягкому месту.

– Виктория! – завопил я, поднимая к небу вымазанный слизью молоток. Посмотрев по сторонам, нигде не заметил старика. Невдалеке странно дергались лопухи. Подойдя, увидел спину лежащего на земле Ника-рыбака. По телу пробегали судороги, я поспешил перевернуть старика, вдруг плохо стало. Я отшатнулся, увидев лицо умирающего. Умирающего от смеха Николая Ивановича.

– Ой, не могу, сейчас рожу! – заходился он в истерике.

Только сейчас снизошло озарение. А ведь старик мог сразу подать ближе мешок, и мне не пришлось бы волочить по земле неподъёмного иглозуба. Он мог бы вовремя предупредить, что нужно добить живучую рыбу. А также всё это время мог застрелить рыбину из висящего за спиной лука. Мог, но не стал этого делать, предпочтя поиздеваться надо мной. Плюнув, я развернулся и зашагал в лагерь.

– Хо! Хо! Хо! – донёсся вдруг из дальнего далёка громовой хохот, больше похожий на рокот приближающейся бури или на грохот сорвавшейся лавины. – Ты здорово меня насмешил, старик. Дарую тебе свою высшую благодать на неделю. А ты, парень, постой. Не обижайся на жреца, это всего лишь его жертва. Ты хорошо повеселил меня вчера, устроив скачки на крокодиле. Дарую тебе малую благодать на три дня.

И грохочущий голос стих, будто его не было. С неба опустился перламутровый свет и окутал меня с ног до головы. Вдруг стало легко и свободно, как никогда раньше. Запах рыбы, покрывавшие тело слизь и грязь исчезли, оставив горький аромат полевых цветов. Да и сам я почувствовал себя чуть сильнее и быстрее. Окружающий мир обрёл невероятную резкость и стал восприниматься глубже.

– Что это было, Ник-рыбак? Или мне нужно называть вас Ник-жрец? – спросил я у выбравшегося из кустов старика.

– Это был голос нашего покровителя. Вечный шутник собственной персоной явил нам свою милость и благословил. Называй меня по-прежнему – жрецом я стал совсем недавно. Нужно же чем-то разнообразить жизнь старику, вот я и нашёл себе такое интересное занятие. Рыбак это профессия, а жрец – игровой класс. Правда, приходится приносить жертвы чаще, чем рядовым верующим, но я готов с этим мириться. Бафы-благословения дают мне силу.

Он произнёс слово “рюкзак”. При этих словах заплечный мешок рывком увеличился в два раза и превратился в огромный сундук. Старик поднял иглозуба одной (!) рукой и небрежно забросил внутрь. Сундук снова свернулся в обычный мешок.

– Это действие высшей благодати, – снисходительно пояснил он, налюбовавшись моим изумлённым лицом. – Она едва ли не вдвое увеличивает силу, ловкость, скорость реакции и прочие характеристики. Срок благословения определяет покровитель. В общем, полезный божественный баф. И не удивляйся, что мне знакомо это слово. Я гонял в тетрис на машинах размером с двухэтажный дом, когда тебя ещё в проекте не было. Кроме того, у меня четверо выросших на руках внуков, обожавших компьютерные игры. Один из них, великовозрастной балбес, до сих пор играет. Пойдём в лагерь, время дорого.