Текст книги "Крестьянин (СИ)"

– Навигация – 2 уровень.

– Пилотирование малых кораблей – 2 уровень.

Денег было жалко до слез, но приложенных усилий было ещё жальче. Хакобер под это дело даже внёс изменение в конструкцию «корабля». До этого момента передний контейнер с миной был жестко прикреплен к кораблю. Теперь же его можно было отстрелить в сторону противника. Так как боевой контур у мины был неизвлекаем, то теперь была очень слабая надежда повредить врага её подрывом. Раньше такая попытка тоже была возможна, но для этого нужно было её подорвать вместе со всем кораблём, став космическим камикадзе.

Загрузку баз Хакобер наметил после имплантации. Если пациент вдруг не перенесет операцию, то хоть базы будут сохранены.

Так как корабль уже собирался десятком ремонтных роботов, он решил не откладывать и "установить" имплантаты как можно раньше. То есть сейчас.

* * *

– У нас ЧП!!! – Профессор Марел Гето с трудом проглотил очередную порцию теплого «порте». И с сожалением подумал, что быть в постоянном напряжении уже входит у него в привычку.

– Что на этот раз? – Спросил он у ворвавшегося в его кабинет ассистента.

– Объект-А готовят к проведению операции по имплантации!

– Интересно... Это открывает неожиданные возможности по дальнейшим исследованиям, но не объясняет вашего состояния, есть что-то еще?

– Состав имплантатов! ШЕСТЬ штук интеллект-20 и пилотажный комплекс, который закончили выпускать 140 лет назад. – Выпалил Лот.

Профессор скривился. Все с этим Объектом-А не слава Богу. Вечно приходится так изворачиваться, что мозг начинает клинить. Впрочем, не безрезультатно. Уже пять новых проектов либо непосредственно зависят от результатов его работы, либо были "отпочкованы" от него.

– Данные срочно мне. Поднять всех, кто не на дежурстве. Что уже сделано? – Перешел профессор в "рабочий" режим.

– Операционная камера... точнее старый автодоктор временно заблокирован под предлогом запроса от фирмы-производителя. Но больше часа – двух держать опасно. На том конце могут отрубить внешнюю связь и перезагрузить комплекс. Готовим изменённую программу, которая создаст видимость работы автодоктора, но в действительности практически ничего не будет делать. Таким образом, сможем потянуть еще 10-12 часов.

– Действуйте. И вот еще что... У нас же, кажется, занимаются изучением вопроса согласования работы нескольких имплантатов?

– Да, но это же проект...

– Знаю. – Перебил его Гето. – Профессора Онера беру на себя. Ох и отыграется он сейчас... И с финансированием придётся поделиться... но без его наработок нам, боюсь, не выкарабкаться.

* * *

Хакобер пребывал в некотором недоумении. По его прикидкам установка семи имплантатов должна была занять не более двух часов. В действительности столько заняла только первичная диагностика организма, а все время операции перевалило за 23 часа. Пару раз он был близок к тому, чтобы все отменить, но осознание того, что при этом все имплантаты будут полностью уничтожены, позволило ему удержаться от опрометчивых действий. Наконец автодоктор сообщил об окончании всех работ.

Последний диагностический прогон показал крайне странную, на взгляд Хакобера, структуру установки имплантатов. Если пилотажный комплекс встал как обычно (на взгляд далекого от медицины человека), то шесть имплантатов на интеллект почему-то стояли одной плотной группой у первого "слота". Но так как автодоктор показывал стопроцентную результативность всех проведенных работ и утверждал, что имплантаты функционируют без проблем, то он решил не обращать на это внимание. Мало ли что, может в другом месте нельзя былопоставить, потому что там сплошная кость вместо мозга, например.

С внутренним трепетом Хакобер запустил несложную программку, которая должна была по скорости отклика нейросети на различные запросы оценить, пригоден ли человек к пилотированию. К его облегчению, программка сообщила, что с вероятностью более 90 процентов Иван теперь имеет достаточные данные для пилота космического корабля.

Теперь можно было его разбудить и объяснить новую задачу, хотя... да, пожалуй, так и сделаю, подумал Хакобер.

* * *

Не самый маленький зал для публичных докладов был заполнен почти полностью. Здесь собрались все, кто имел хоть какое-то отношению к Объекту-А. Отсутствовала только дежурная смена, но и она слушала доклад профессора Онера дистанционно.

С момента начала очередного аврала прошло больше двух суток и люди успели не только закончить работу, но и выспаться.

– Почему нельзя поставить сразу много имплантатов одного типа? – Задал вопрос аудитории профессор. И сам же на него ответил. – Говоря упрощенно, у каждого имплантата существует "тонкое" место. Это связь между мозгом носителя и "железом". Для каждого типа имплантатов существует ограничение "пропускного канала". Это ограничение можно частично обойти тонкой синхронизацией их работы. Все неиспользованное время первый имплантат передает второму, тот – третьему и так далее. Но с развитием технологий этот метод дает все меньший эффект. Так имплантат на 20 интеллекта способен выделить до 50 процентов времени второму такому же. А современный, на 100 интеллекта, даст лишь 10-15 процентов своего времени.

– Моим отделом разработано три пути решения этой проблемы. Простой, сложный и очень сложный. "Простым" способом решения проблемы "в лоб" является изменение самого типа связи имплантата с мозгом. Сейчас они работают в режиме сопроцессора. Когда человек решает какую-либо задачу, у него периодически возникают разного рода затруднения. Имплантат просматривает этот "поток" и как только разум сталкивается с проблемой, "подкидывает" несколько возможных решений. Дальше человек уже может выбрать наиболее подходящее. Первый способ "обхода" ограничения – не просматривать мысленный "поток", а перенести его. То есть сделать имплантат частью мозга, которой человек может думать так же, как любой другой, но при этом без ограничений на производительность нейронов мозга. Минусов такого "прямого" подхода два. Во-первых, имплантаты занимают каждый по одному слоту для наиболее эффективного контакта, во-вторых, их становится невозможно заменить, без риска повредить разум человека, так как "связь" становится очень прочной. Это как вырезать у человека часть мозга.

– Поняв, что этот путь ведет в тупик, мы начали работу "с чистого листа". Путем длительных экспериментов мы смогли выделить в процессе мышления три практически независимых "типа данных". И создали "тройную ячейку" – сборку из трех имплантатов, каждый из который перенастроен на работу только со своим типом данных. Такие ячейки работают вместе, но независимо друг от друга. В результате на один "слот" устанавливается сразу 3 имплантата без снижения эффективности работы каждого из них. В нашем случае мы имеем 6 имплантатов, 3 будут работать с полной эффективностью и дадут 60 интеллекта, а еще три – с половинной эффективностью и дадут еще 30, заняв лишь 2 слота из 7.

Аудитория взволнованно зашумела. Это был прорыв. Имплантаты на 20 были крайне дешевы. Сделав из трех таких один на 60 можно было завалить все рынки дешевыми поделками. Даже если снизить на них стоимость раза в два относительно производимых сейчас, все равно прибыль будет колоссальна. А ведь это еще цветочки. Ведь можно же взять самые современные имплантаты на плюс 100. И вместо жалких 175 баллов получить полные 300! И, внимание, заняв лишь один "слот" вместо трех!

– Да, перспективы заманчивые, – продолжил профессор Онер, – но... есть проблема. Создание программы разделяющей задачи на три потока для современных имплантатов – задача огромной вычислительной сложности. Взяв за основу имплантат на 80 интеллекта, при всей мощности наших ИскИнов, им потребуется больше 40 лет на завершение моделирования. Когда ко мне обратились для решения проблемы с Объектом-А, первым моим порывом было отказаться, но потом, при дальнейшем обдумывании, я понял, как был не прав. Имплантаты на 20 в сотню раз проще имплантатов на 80 баллов. Что вытекает в сокращение вычислительного времени в сотни тысяч раз! Вместо 40 лет непрерывной работы – три с половиной часа! И, самое главное, теперь можно будет по результатам работы комплекса упростить модель, удалив ненужные связи и закончить работу для современных имплантатов за несколько лет, а не десятков лет! Это стало окончательной причиной моего согласия принять участие в проекте.

Аудитория зааплодировала, но профессор поднял руку, как бы говоря, что и это еще не все. Он еще не закончил свой доклад.

– Времени было крайне мало, я уже был готов запустить процесс создания "прошивки" для имплантатов, когда меня буквально пронзила новая идея. Имея результаты моделирования по "сложному" пути, ничто не могло мне помешать пойти еще дальше! По третьему пути! Суть его в следующем. Если мы смогли выделить три типа решаемых задач, разделив весь мыслительный "поток" на три решаемых независимо, почему бы не продолжить его разделение? Три имплантата первого уровня разделяют своипроцессы на подпроцессы и передают их имплантатам второго уровня, которые их решают. В зависимости от сложности конкретной задачи, увеличение эффективности может достигать от 2 до 3 раз.

– Другим весомым преимуществом будет то, что имплантаты второго уровня соединяются только с имплантатами первого уровня, но не с мозгом!То есть не задействуется дополнительный "слот". Итак, подытожим. Мы используем только один слот, получаем 60 баллов интеллекта от имплантатов первого уровня и еще от 60 до 120 от имплантатов второго уровня. С возможностью когда-нибудь в будущем, когда наберем достаточно данных, установить имплантаты третьего уровня!

* * *

Просыпался Иван с трудом. Без введения нейтрализатора, наркоз отходил очень медленно. Но даже в таком состоянии он не смог не отметить, что окружающая обстановка ничем не напоминает его каюту. Вопроса, где же он находится, не возникло. Доведись кому-нибудь провести несколько суток разгребая мусор в огромном контейнере, он бы тоже смог до последней гайки его запомнить. Но возникал вопрос, КАК так произошло, что он здесь оказался?

Последнее что Иван помнил – Хакобер вел его на "плановый медосмотр". Они спорили должна ли стоимость медосмотра входить в стандартную страховку, предоставляемую работодателем или за нее должен платить работник. К концу пути спор был благополучно закончен (увеличением долга работника) и его поместили на тот же стол, на котором он очнулся два месяца назад по прибытию на станцию.

Между тем, браслет обнаружил, что его подопечный проснулся и, в соответствии с заложенной в него программой, начал проигрывать на ближайшей стене видеосообщение.

– Иван! У меня к тебе новое ответственное задание! – Вещала неровная на ребристой стене проекция лица Хакобера. – Специально для тебя я, на последние деньги, снарядил этот прекрасный корабль. Теперь он полностью принадлежит тебе... Кстати, посмотри на размер своего долга на досуге. Кхм... ну так вот. Твоя задача – находить в нашей системе брошенные и разбитые корабли и демонтировать с них рабочее или не сильно поврежденное оборудование. В помощь я тебе даю... (Пауза в записи). Инструменты и роботов ремонтников найдешь в ЗИПах найденных кораблей. Еды тебе хватит на пол года, воздуха – на год. Вода регенерируется специальным патроном... эээ... различными способами,... там есть инструкция, почитай. Кроме того, я тебя спонсировал отличным космическим скафандром с автономностью почти в два часа и, самое главное, целым набором баз знаний, необходимых тебе при работе. Ты не представляешь чего мне стоило их все закупить, лучше бы эти хапуги у меня кровь вытянули до последней капли. – Трагическим голосом вещал Хакобер. – Теперь, когда ты понял, на какие жертвы мне пришлось пойти, надеюсь с пониманием отнесёшься к... Глянь там все-таки по деньгам, это не к спеху, можешь попозже или не всё сразу... но обязательно до возвращения!

* * *

Вызов раздался глубокой ночью. Профессор Марел Гето допоздна засидевшийся на рабочем месте устало откинулся в кресле и принял вызов. На рабочей панели возникло озабоченное лицо дежурного оператора. Объект-А находился под круглосуточным наблюдением как ИскИнов, так и живого персонала, и такой поздний вызов мог означать только одно – очередные неприятности.

– Я вас слушаю. – В детстве профессор увлекался различными методами медитаций и сейчас пытался перейти в одно из таких состояний. В нем он мог рассматривать любую катастрофу не как трагедию, а как задачу, требующую наиболее эффективного решения. Последние несколько месяцев эти навыки ему пригодились как никогда ранее.

– Полчаса назад связь с Объектом-А была потеряна. Мы пытались ее восстановить, но ничего не вышло. Перед отключением связи Объект-А находился в состоянии искусственного сна, состояние здоровья было относительно в норме. ИскИны считают что он просто покинул зону приёма.

– Чем это нам грозит?

– Данные больше не поступают. Изучение базы знаний будет происходить еще четыре дня. Мы не предполагали такой возможности, поэтому "очереди" для обучения не было составлено. С нейросетью лучше, медицинские протоколы обязывают прописать лечебно-восстановительные процедуры на месяц вперед. Эффективность работы наноботов, конечно, снизится, но угрозы жизни нет. Главная проблема в отсутствии поступления данных. Для нас отсутствие связи все равно что отсутствие самого объекта.

– Объявляйте общий сбор. – Пока дежурный рассказывал то, о чем профессор уже и сам догадывался, тот искал выходы из сложившейся ситуации. – Через два часа все группы должны подготовить изменения в плане работ исходя из того, что связь с Объектом-А станет иметь прерывистый характер. Все промежуточные данные должны записываться на его нейросеть, чтобы быть переданными одним большим пакетом при восстановлении связи. То же самое с контролем различных функций. Все должно работать автономно хотя бы несколько дней. Я попробую связаться с военными. В конце концов, именно они являются основными заказчиками.

Через два часа, когда несколько десятков ученых были вытащены из своих пастелей и приведены в рабочее состояние, состоялось экстренное собрание. Первым слово взял профессор Гето.

– Сразу хочу Вас успокоить. Хоть мы и утратили возможность непрерывного контроля и получения данных, он жив и остается доступным для дальнейших исследований. Я смог добиться разрешения воспользоваться результатом проекта "MEDIUM" и полученные данные в целом успокаивающие. "MEDIUM" уже трижды засекал сигнатуру внешнего канала Объекта-А и я даже смог проследить примерное направление его движения. По моим расчетам он попадет в зону приема в течение следующих 20-30 минут, и в течении нескольких секунд будет доступен для записи и передачи информации. В силу особенностей системы "MEDIUM" такие интервалы двусторонней связи будут возникать раз в 2-3 часа.

Наша задача в кратчайшие сроки сформировать необходимый пакет данных, который перенастроит нейросеть Объекта-А на импульсный режим передачи информации. Кроме того следует побеспокоиться о возможности обрыва связи на более длительный срок. Не будем терять время...

* * *

На столе лежали четыре спецконтейнера. Они защищали содержимое от всех типов излучения, но Хакобер и так прекрасно знал, что в них находится. Такие контейнеры были основной статьей экспорта Лирна. Среднеразвитой планеты в далёком Фронтире. Конечно, экспортировались не сами контейнеры, а их содержимое. «Лирнская Пыльца». На этой планете «пыльца» проходила по документам как медикамент, но для всей галактики она была известна как один из самых дорогих наркотиков, и ее продажа жестоко каралась всеми государствами.

Цена каждого из этих четырех контейнеров на черном рынке империи была равна цене эсминца. Во фронтире таких денег, конечно, не выручить, но даже в худшем случае он мог получить за них столько же, сколько зарабатывал за 2-3 года работы, включая все "дополнительные" приработки.

С другой стороны, ещё его отец, перед тем как угодить на каторгу за разбой, строго-настрого запретил Хакоберу связываться с наркотиками. Кроме того, наркоторговля никогда не была ни безопасным, ни приятным делом.

В нём сейчас боролись две почти равные силы. Осторожность и бережливость. Или страх и жадность, кому как больше нравится.

В другой ситуации он бы поступил, как всегда поступал в подобных случаях – засунул найденные в тайнике одного ЗИПа контейнеры на самый верхний ряд стеллажей и забыл о них до лучших времен. Вот только на этот раз так сделать было невозможно. В отличие от "железа" и синтетики, с которыми он имел дело ранее, "Лирнская Пыльца" являлась продуктом биологического происхождения, а потому имела ограниченный срок годности, который истекал всего чрез два месяца. С каждым днём цена контейнеров падала на несколько процентов. Через два месяца Хакобер потратит больше денег на топливо, чем выручит за реализацию товара.

Он попробовал представить, как откладывает поездку на станцию еще на неделю и возможная выручка уменьшается, уменьшается, уменьшается...

В конце концов,часто бывает так, чтовыбора нет. Естьлишь иллюзиявыбора.

* * *

Первый день после того как оказался на «корабле» Иван думал, что у него появилась возможность наконец-то передохнуть, чего совершенно не получалось сделать на станции, но на следующий день реальность показала его неправоту самым неприятным образом. Отработав заложенную в память программу, система управления кораблем перевела его в неконтролируемый дрейф, и его единственный член экипажа оказался в состоянии невесомости.

Полтора века назад, когда инженеры разрабатывали имплантированный ему пилотажный комплекс, гравитационные технологии ещёне достигли необходимого уровня миниатюризации и, главное, стоимости, а потому они всерьез рассматривали возможность того, что пилот на длительное время окажется в состоянии невесомости. Специальные системы были внедрены во внутреннее ухо и контролировали движение заполняющих его жидкостей, избавляя от так называемой "космической болезни", схожей сшироко известной "морской". Другие системы контролировали тонус мышц, не давая им атрофироваться, крепость костей и многие другие факторы.

Но, не смотря на это, Ивану пришлось поломать голову как справлять естественные надобности в плохо оборудованном для этого месте, да еще и в невесомости. Эти мучения пробудили в нем неуёмную жажду знаний.

Для загрузки баз знаний необходимо было использовать специальный прибор, любезно предоставленный Ивану Хакобером. Он представлял собой изящный медальон с красивой гравировкой на тонкой витой цепочке. В настоящее время медальон был разломан на две части, и внутрь тянулись десятки тонких сверхпроводящих шлейфов от большого оплавленного куска композитов, содержащего внутри работающий микроконтроллер, взявший на себя функции процессора медальона, который полностью вышел из строя. Вся эта конструкция для прочности была щедро залита прозрачным вакуумным клеем, оставляя "свободным" только разъем для подключения информационных кристаллов.

К некоторому удивлению Ивана, "конструкция" работала без нареканий и через несколько минут почти два десятка новых баз знаний были загружены вего нейросеть. Начал он, понятно, с пилотирования. Его мозг уже достаточно перестроился, чтобы определить однозначную связь между выключением двигателя и наступлением невесомости. Фактически он хотел лишь научиться запускать двигатель, чтобы получить более привычную окружающую обстановку когда вверху потолок, а внизу – пол. Но сделать это оказалось не так-то легко. Пилотирование требовало знаний навигации. Невозможно было (на начальных уровнях знаний) просто приказать кораблю ускоряться в любом направлении. Нужно было еще указать точку назначения, причем так, чтобы система управления ее правильно восприняла.

Другой проблемой, с которой он неожиданно столкнулся, оказались настройки нейросети. Она упорно пыталась его убедить, что он уже находится в процессе изучения базы знаний, хотя было очевидно, что этого не может быть. Он же ничего сейчас не учил, не так ли?

К удивлению Ивана, оказалось, что он отлично разбирается как в нейросетях вообще, так и в одной конкретной (результат выученных баз). Быстро были найдены необходимые настройки и проверка на то, изучается ли сейчас другая база, просто отключились. Но это оказалось еще не все.

"Особые" технические решения, примененные Хакобером, потребовали изучения принципов работы двигателей, чтобы можно было стронуться с места, а потом Иван просто увлекся и учил все подряд, пока у него не кончились базы (те, которые он сам загрузил; о тех базах, что ему загрузили ученые он и не подозревал). При этом оказалось, что среди обучающих баз присутствовала одна "самопальная", содержащая коды разблокировки к старому флотскому оборудованию времен войны с архами -огромными разумными насекомыми.

Так и начался его полет. Если бы его впоследствии попросили описать, что он чувствовал в эти дни, он бы, скорее всего,сказал – неудобство и скуку. И если с первым еще как-то можно было справиться, например, привыкнув, то вторая его начала одолевать сразу по окончании изучения баз. Положение немного спасал браслет, задачки которого становились все заковыристей, но не до конца. В результате, утомившись разгадыванием очередной "шарады", Иван переключал управление "кораблем" в ручной режим и начинал маневрировать. Слово "ручной" здесь упоминалось скорее в переносном смысле, так как никаких органов управления кроме нейросети у него не было.

Помимо основной функции (развлечься), такие полеты несли и дополнительную. Дело в том, что выполнение команд, которые отдавал пилот, должно было выполняться мгновенно. И так бы и было, продолжай система управления находиться на штатном месте – внутри космического истребителя, но для управления "линкором" Хакобера она подходила с трудом. Истребители, созданные для боя, обладали совершенной системой контроля аварий. В случае повреждения какой-либо системы, сигналы управления начинали проходить через особый блок, моделирующий её работу, что позволяло "выжать" всё, что она еще могла дать без опасения совсем вывести её из строя.

Сейчас в этот блок была залита модель "корабля", созданного Хакобером и все системы, кроме самой системы управления были признаны "повреждёнными". В результате появилось запаздывание реакции на команду пилота длительностью в 5-10 секунд. За это время система управления преобразовывала команды управления в понятные двигателю, оценивала результат его работы на компьютерной модели "корабля". Если этот результат приводил к повреждению или аварии (что происходило очень часто), то моделирование проводилось снова с другими параметрами ускорений. Наконец получалась последовательность команд, которая должна была привести к запрашиваемому результату.

Когда до цели полета было далеко такие задержки не вызывали никаких проблем и практически не сказывались на характеристиках движения, чего нельзя было сказать о маневрировании вблизи других объектов. Исходя из этих соображений, Иван напрямую подключался к двигателю и отрабатывал "обход" неожиданно возникших на пути препятствий или сближение с ними. Получалось у него пока не очень, но он не сдавался.