Текст книги "Хрустальные сны"

Автор книги: Константин Рогов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Константин Рогов
Хрустальные сны

2003 (С) Константин Рогов ([email protected], http://s1eepy.by.ru)

Infi – за идею, долготерпение и гостеприимство.

«Мы очень молоды. Любая созданная людьми структура – она, как человек, и точно так же она проходит стадии бестолкового детства, бурной молодости, творческой зрелости и так далее, пока не впадет в старческий маразм, в каковом может застрять надолго, но в конце концов труп все равно закопают. Уходят зачинатели – и отрицательный отбор делает свое дело».

Александр Громов «Завтра наступит вечность»

«Кричалки». Орут, что есть мочи, захлебываются истошным, истерическим визгом, изодранными кусками виртуального железа режут нарисованное стекло, а оно прогибается, извивается, пытается увернуться и все кричит, кричит и кричит, словно живое, будто чувствует боль и переполнено страхом.

Все зеркала разбиты. Осколки усеивают пол. Столы перевернуты, картины сожжены, стены покрыты черными разводами копоти, а по ним пляшут в хаотичном танце красные и синие пятна – отблески маячков слетевшихся на зов птиц вездеходов Диптаунской Службы Надзора.

Они и в реальности они почти такие же: хищные, черные, слегка угловатые, словно эти самые долбанные стервятники или кто там питается всякой падалью.

Наверное, снаружи сейчас столпотворение. Все бегают, суетятся, пытаются распилить дверь нашего кабинета, а Валерка Котенков дает показания неприметному маленькому Шмелеву, сгорбившемуся от усталости, небритому, задумчиво посасывающему пластмассовый колпачок ручки. Жукова подписывает документы, снулая секретарша спешно вносит в личные дела отметки о взысканиях, замечаниях и выговорах. А прочие... Прочие как и здесь, сейчас – стоят и ждут чем все закончится, треплются, обмениваются сплетнями, шутками, анекдотами, версиями, наблюдениями, замечаниями и впечатлениями. Они захлебываются от возбуждения при виде черных машин ДСН, тычут пальцами в кружащих над головами птиц и кто-то гогочет, показывая на голубей – "Кричалка! Кричалка!"

Мне даже немного жаль, что ничего другого они не увидят. Все остальное будет происходить не здесь и не сейчас, не в глубине, а в реале – в маленьких кабинетах без окон где я, на этот раз я, а не Котенков, буду давать свои показания. Если мне повезет, то допрашивать меня будет Шмелев, но вряд ли это сыграет какую-нибудь роль. Меня ждет экскоммуникация. Какой-нибудь одетый в черное невозмутимый ублюдок встанет, хрипло откашляется и начнет зачитывать приговор в котором фраза "за преступления против общества и народа Диптауна" будет звучать непременным рефреном. Меня еще ни разу не судили, поэтому за точность формулировки не поручусь, но смысл примерно такой.

Экскоммуникация? Да и черт с ней! Я страшно устал за последние дни и вряд ли захочу когда-нибудь вернуться в этом выдуманное людьми место. Пожизненное отлучение от величайшего чуда созданного человечеством, сейчас значит на удивление мало по сравнению с лицами людей неподвижно лежащих на полу. Этих лиц мне так легко не забыть и поэтому потом, после суда, будет принудительная психотерапия. Медленная, вязкая и тягучая, словно патока. Терпеливые люди в белых халатах со спокойными, участливыми голосами. И захочется заорать, обложить всех этих людей отборным матом, но ведь их все равно не проймешь.

Остается только надеется, что у этих несчастных запутавшихся придурков все получилось, что я все-таки проиграл, и я надеюсь на это, потому что чудом уцелевший рекламный баннер на стене обессилено мигает, выдавая на-гора свою последнюю надпись.

"Добро пожаловать в Диптаун".

Я поднимаю руку, стирая и эти слова тоже.

Часть I
"Желание"

1

Утро. Понедельник. Рандеву с начальством.

Слова словно пометка в записной книжке – потрепанной, потертой, с разлинованными листами исписанными мелким убористым почерком, исчерканными, покрытыми затейливой вязью букв и цифр: номера телефонов, адреса электронной почты, пейджеры, пароли, логины и все такое прочее и все в том же духе.

Сети опутали весь земной шар. Интернет, Фидонет, Диптаун и прочее первоклассное высокотехнологичное дерьмо, но в основе всего лежат все те же линии связи – телефонные, оптоволоконные и спутниковые, эти последние просто так и не разглядишь, ведь они просто есть и все вокруг воспринимают это как должное. Не торопитесь, постойте, дайте мне закончить мысль. К чему я все это веду, так это к тому, что в конце-концов все это ничего не стоит. Ни американского цента, ни русской копейки, ни японской йены, ни даже мелкой завалящей монетки какого-нибудь отсталого африканского государства.

Все действительно важные дела по-прежнему решаются при личной встрече. Ваш начальник не оставляет сообщение на автоответчике, не вызывает на рандеву в какой-нибудь диптаунский ресторанчик, не посылает сообщение по электронной почте и не оставляет его в нацарапанным на доске объявлений в виртуальном офисе.

Он приглашает "на ковер" в свой роскошный кабинет на стене которого висит портрет верховного политического руководителя страны, чтобы дать очередное "ценное указание" или сообщить вам очередное "пренеприятнейшее известие" или, что тоже вариант, чтобы отчеканить монотонным, холодным голосом: "вы уволены!"

Если же до последнего не дошло и все ограничилось лишь "строгим внушением", выговором "с занесением" и диетой из десятка этих самых пресловутых противоречивых ЦУ которыми так любит пичкать начальство, то вы выходите из кабинета в приемную, нервно сглатываете, вытираете пот со лба и так далее, а в голове вертится гаденькая мыслишка: "на этот раз пронесло".

Трусость? Да, наверное. В нашем мире ничего не стоят ни образование, ни квалификация, ни опыт, ни знания, а ценятся лишь конформизм, умение приспосабливаться и лизать задницы титанам, ухитрившимся вскарабкаться по служебной лестнице на самый верх. Трусость поощряется, возводиться в основной принцип бытия и является залогом успеха.

Не хотите?.. Не надо. Добро пожаловать на биржу труда, в очередь за мизерным пособием, в небритую, пьяную компанию из нескольких десятков миллионов таких же принципиальных неудачников. Когда я говорю обо всем этом Соломе, тот морщится и с сомнением качает головой. Он уверен, что мир устроен разумней, чем мне представляется, но никогда не спорит.

Как бы там ни был устроен мир, я вышел из кабинета в приемную, провел ладонью по влажному лбу и передернул плечами.

– Господи, у меня от нее мурашки по коже!

Аня ждала своей очереди на экзекуцию, сжимая в руках пухлую синюю папку с недельным отчетом. Глупое предписание дублировать отчеты на бумаге все еще в силе. Большинство руководителей среднего звена, этих бездарных чинуш-менеджеров, на которых держится весь аппарат российской государственности, просто не умеет пользоваться компьютерами. К тому же толщина папки свидетельствует о проделанной работе, а все эти килобайты, как говорил мой прежний шеф, "дело мутное".

– Не поминай имя Господа всуе, Лир.

Строгий брючный костюм черного цвета скрывает тонкую золотую цепочку и изящный маленький крестик на груди. Анна, Аня, Анечка – новообращенная неокатоличка и, как ни странно, самая здравомыслящая в нашем отделе. Впрочем, она не проработала еще и месяца. Солома говорит, что суровая, но объективная реальность еще не успела поколебать ее моральные устои и заставить относится к чужим проблемам наплевательски. Я не согласен, но тоже не спорю.

Высказанное Анной замечание сложно интерпретировать как попытку меня приободрить, но она сочувственно подмигнула. Неужели я так жалко выгляжу?

Я решительно расправил плечи, точнее попытался расправить – все что можно. Немного, конечно, как это не прискорбно. Чего вы хотите от человека, который по пятнадцать часов в день проводит за компьютером? Если видели когда-нибудь компьютерщиков, то наверняка я не обману ваших ожиданий. Впрочем, бывают и исключения, но это уже не про меня. Отжаться перед сном пятьдесят раз – предел моих былых спортивных достижений и самых дерзких амбиций.

– Ерунда! И не таких видали.

Тощая секретарша занимавшаяся бесцельным, по моему мнению, перекладыванием бумаг из одной стопки в другую, одарила меня недружелюбным взглядом.

С отличием окончив коммерческий колледж Анна Летова поступила в университет на заочное отделение. Будущий юрист, светлая голова, настоящая умница. Надолго она у нас не задержится, здесь таким делать нечего, это и ежу понятно. По этому поводу у нас с Соломой разногласий нет.

Семен Апраксин, которого я звал попросту Солома, дожидаясь моего освобождения внимательно просматривал "вести с фронтов" – доску объявлений и сводок, куда ежедневно вывешивались служебные приказы, расписания дежурств, распоряжения, объявления, постановления и прочая никому не нужная мура.

– Как думаете, головной офис Министерства путей сообщения оштрафуют или они отделаются предупреждением? – спросил он.

– Летова, заходите, – скомандовала секретарша.

Картинно закатив глаза Анна глубоко вздохнула и рывком открыла дверь.

– Разрешите, Надежда Николаевна?..

Дверь захлопнулась. Секретарша вновь зашелестела бумагами, демонстративно не обращая на нас внимания. Я повернулся к приятелю.

– Слушай, когда ты, наконец, научишься не позориться перед людьми?

Он недоуменно моргнул. Моя очередь вздыхать. Иногда Солома наивен, как ребенок.

– МПС не оштрафуют. И даже не предупредят. Их и пальцем не тронут, потому что наше начальство, как, впрочем, и любое другое уважающее себя начальство, имеет обыкновение периодически выезжать в служебные командировки в том числе и за границу. А скидки от МПС позволяют делать эти путешествия более продолжительными и комфортными, укладываясь в отведенные для этого в бюджете суммы.

– Ты циник, Лир, – заметил Солома. Моя краткая лекция по экономике не произвела на него никакого впечатления. – Просто циник.

– Я? Разумеется.

– Но я-то знаю, что это только поза.

– Очень удобная поза, кстати, – заметил я. Секретаршу переполняли подозрения, но она не была уверена имел ли я ввиду что-то непристойное. – Здесь становится неуютно. Пойдем перекурим?

– Пошли... Ты, кстати, не выглядел таким уж довольным когда выползал из кабинета Королевы.

Мы вышли, я аккуратно прикрыл за собой дверь и лишь затем ответил:

– У нее свои представления о позах в которые я должен становится.

Солома только хмыкнул. Мой друг высок, почти под два метра ростом, а волосы у него светлые, длинные и прямые. Нетрудно догадаться, откуда у него такое прозвище. Ярко-голубые глаза сводили с ума добрую половину девчонок в университете. Вообще он симпатичный тип, только чересчур тощий и немного сутулый. Наверное поэтому, несмотря на свои пленяющие очи он до сих пор не женат, хотя женской лаской и не обделен. Конечно, компьютеры по которым он просто с ума сходит, тут совершенно не при чем. Не стоит путать работу и личную жизнь – это плохо кончается.

Солома покачал лохматой головой.

– И как тебя вообще взяли сюда работать?

– Я хакнул комп отдела кадров.

– Ага, как же! – Он саркастически улыбнулся. – А я – двоюродный брат Дибенко.

– А я и есть – Дибенко, – парировал я. – Просто взял фамилию жены.

– У тебя ее не было никогда!

– О, это было давно, еще до того, как мы с тобой познакомились.

– Ну да, ну да... Это в пятом классе, что ли?

Он меня уел. Мы знакомы черт знает сколько времени.

Устроившись на лестничной площадке мы принялись вносить свой посильный вклад в загрязнение окружающей нас неуютной среды, стряхивая пепел в жестяную баночку из-под кофе. На прошлой неделе кто-то заново прикрутил ее толстой проволокой к подоконнику. Разумная предосторожность. Эта баночка – гордость нашего отдела ДНС, настоящий раритет. Ей лет тридцать, наверное, а значит она стояла здесь еще до того как мы с Соломой родились, до того, как вообще появилась глубина и, соответственно, наша служба.

Во всем виноват маленький неудачник Дима Дибенко, как-то раз в наркотическом угаре или очередном приступе депрессии написавший дип-программу, маленькую служебную утилиту, компьютерный психоделик, сумасшедшее, но неожиданно гениальное творение, которое открыло людям путь в виртуальность, названную глубиной. Вы наверняка слышали эту историю в том или ином варианте, но разночтения не имеют значения.

Когда люди начали осваивать виртуальность, которую стали называть глубиной, то произошло то, что было многократно опробовано и предсказано задолго до Дибенко, глубины и компьютеров вообще.

В виртуальность пришла коммерция, а за ней – преступность. Потом подтянулись копы. Затем – мытари. Религиозные фанатики. Политики. Мусор, отбросы общества, уроды, которым в реальности и руки не подал бы. Пришли, обжились помаленьку и принялись устанавливать свои Правила. Это только на заре первых компьютерных сетей идеалисты провозглашали виртуальность царством свободы. На самом деле люди не терпят анархии, предпочитая любой, самой распрекрасной свободе четко прописанные законы, причем, естественно, желательно, чтобы законы были написаны этими же самыми людьми и в их же собственных интересах. Так или иначе, но законы появились, поначалу не слишком строгие и проработанные, да и сейчас особой жесткостью не отличающиеся. Но раз есть законы, то должна быть и служба которая следила бы за их выполнением, потому что если не будет такой службы, то соблюдать законы никто не будет.

Диптаунская Служба Надзора РФ. РФ – означает Российский Филиал. Это мы и есть.

– Зачем вызывала-то? – поинтересовался Солома.

– РЗР. Интересовалась, когда мы прекратим это безобразие. На них поступило одиннадцать жалоб только за прошедшие выходные. Наведайтесь, мол, сегодня и наведите там порядок, – я скривился и кивнул поднимающемуся по лестнице краснолицему мужчине, который был мне смутно знаком. Он кивнул мне в ответ и, пыхтя, заспешил по коридору.

– Легко ей говорить!

– Легко, – согласился я. Абсолютно бесполезные указания – конек нашей начальницы. Надежду Николаевну Жукову назначили на эту должность чуть больше полугода назад и за это время она успела натворить больше глупостей, чем наш предыдущий руководитель за весь свой пятилетний срок. – Они же там не дураки, наверняка уже все прибрали.

"Русская Зона Развлечений" – один из сравнительно молодых, но уже набравших силу развлекательных проектов в русском секторе Диптауна. Это неудивительно. За РЗР, как я слышал, стоят солидные люди с большими деньгами. С очень большими деньгами, если точнее. Говорят, что годовой бюджет всего нашего ведомства в РЗР тратят за месяц. Я не верю. Шесть недель кажется мне более правдоподобной цифрой.

Солома нахмурился. Сегодня он у нас решил сыграть роль правильного во всех отношениях идеалиста. Понимает все не хуже меня, но по каким-то причинам придуривается. Или как?..

– И о чем, интересно, думает Головнин?

– О чем он думает? Отработать свою "десятку" и свалить. Козел.

Олежка Головнин сменяет нас по выходным. Желающих патрулировать по субботам и воскресеньям мало, мизерные надбавки и так все время урезают, что бы там ни говорилось в Трудовом Кодексе, а работать приходится за троих и это стало его стандартным оправданием. Головнин приходит на еженедельную планерку раньше всех и ноет, ноет, ноет... Не знаю, как терпит его Жукова, потому что лично я не доверил бы ему даже рейды по офисам диптаунских юридических контор. Он лентяй и халтурщик, почище чем все остальные вместе взятые.

Поверьте моему личному опыту – ни один госслужащий никогда не озаботится тем, чтобы принести обществу какую-нибудь пользу. Во всяком случае не в нашем отделе. Не в Диптаунской Службе Надзора. Законы? Порядок? Да не пошли бы они!.. Конечно, вам следует поверить, что бывают и исключения. Вот, например, мы с Соломой. Двое трудяг из крохотного отдела по надзору за рекламой, попросту говоря, рекламщиков, лезущих вон из кожи, чтобы навести порядок в российском квартале Диптауна. Верьте мне, я правду говорю!

Поверили?

Глупцы.

2

Даже когда все закончилось, я так и не узнал точно, кто они и поговорить с ними мне не удалось. Позже видел, конечно, кое-какие отчеты, но в официальных документах пишут только то, что в них обычно и пишут. Правдой там и не пахнет. Поэтому мне приходиться делать предположения. Кое-что выдумывать. Иногда – лгать, потому что вам, тем кому я рассказываю эту историю, не стоит знать все. Я субъективен, но все же думаю, что моя версия куда ближе к истине, чем то, что писали в газетах и говорили по телевидению. Верьте кому хотите, ведь это даже не самое начало, но скорее всего...

...Они снимали под офис небольшую комнату на втором этаже. По соседству расположилась ремонтная мастерская, где улыбчивые бородатые братья-близнецы день-деньской корпели за починкой всевозможной теле-видео– и компьютерной техники. Братья периодически наведывались в гости, чтобы одолжить кофе или сигарет, непрерывно матеря отечественных умельцев и недотеп-чайников, которым жаль потратить лишнюю сотню долларов на приобретение оборудования в солидных конторах. С другими соседями – неулыбчивой женщиной-стоматологом из зубопротезного кабинета и молоденькими, симпатичными, но неимоверно глупыми и скучными девчонками из магазина модной одежды – практически не общались. Так, «доброе утро», «до свидания», «привет-привет» и все дела.

Окно офиса выходило на вечно запруженную машинами улицу, да хилый, с выцветшей вывеской "Овощи", продуктовый магазинчик через дорогу. В магазинчике был затхлый воздух и всегда пахло гнилью.

А сам офис: три письменных стола, три серых офисных стула, потрепанный диванчик для случайных посетителей, два компьютера и факс, столь древний, что близнецов при виде его почему-то охватывали приступы хохота.

Светло-серые обои с мелким серебристым рисунком и мелкие рабочие принадлежности: ручки, карандаши, маркеры, скрепки, стэплер, ножницы, катушки с липкой лентой, разноцветные дискетницы и разбросанные компьютерные диски, а еще – горы каких-то рулонов ватмана, которые притаскивал неутомимый Олег и они зачем-то пылились на сваленные по углам. Выбросить их он отказывался, а на все вопросы пожимал плечами: "Пригодятся".

Сейчас Олег мрачно чертыхаясь, колотил двумя пальцами по клавиатуре, переводя взгляд с экрана монитора на ворох бумаг. Микрофон сломался два дня назад, а быстро печатать Олег так и не научился. Времени, говорил, не хватает. Ну, ладно.

Толик скучал, лениво разглядывая рекламные буклеты, которые доставляли в офис с завидной регулярностью. Работы с утра не было никакой. В этот понедельник новые заказы еще не поступили, а старые он выполнил в еще воскресенье, после обеда заглянув в диптаунский офис совершенно одуревший от тоски и желания чем-то заняться. Теперь придется маяться от безделья на рабочем месте.

– Вике звонил?

– Звонил, – не отрывая взгляда от клавиатуры бросил Олег и почти беззлобно выругался. – Где тут это гребаное двоеточие?!

– На шестерке.

– Не ставит он его, не ставит! Может этот урод вообще у нас левый какой-то, а?

Толик обреченно вздохнул. С тем фактом, что его напарник ничего не понимал в компьютерах, упорно именуя текстовый редактор "Word" "уродом" он давно смирился. В конце-концов компьютеры – это не Олежкина забота, но все-таки... Иногда такое утомляет.

Олег совмещал обязанности директора, юриста, бухгалтера и, при крайней необходимости, машинистки фирмы в одном лице, а помимо этого, благодаря своей врожденной расторопности и коммуникабельности периодически находил крупных клиентов. Очень крупных. Пусть не все и не всегда законно, но... Ни Толик, ни Вика не умели общаться с людьми и без Олега тянущего воз и маленькую тележку всевозможных бумаг, бумажек и бумажонок их маленькому бизнесу давным-давно пришел бы конец.

– Левый, конечно. Откуда у нас двести баксов на лицензию?

– Ненавижу эти штуки, – Олег хлопнул ладонью по столу. – Такое чувство, что все они надо мной издеваются!

– Не могут они над тобой издеваться. Это просто машины. Дай-ка... – Толик порылся в настройках и установил злосчастное двоеточие на клавишу с цифрой шесть. – Что печатаешь? Договор с РЗР?

– Да. Новый заказ еще на четыре здания. Им нужен игровой центр и три варианта типового офиса для работы с клиентами.

– А вариабельность высокая?

– Офисов? Да как сказать... Сейчас посмотрю. – Олег перелистнул несколько страниц, сверившись с текстом. – От восьми до десяти процентов. Мебель, картины, разные мелочи. Ерунда, справишься. Вытащишь из наших рабочих библиотек в крайнем случае.

– Справлюсь, чего уж там, – без энтузиазма сказал Толик.

Он вернулся на свое место, глотнул едва теплого кофе и уставился в окно. Рыжая потасканная продавщица устроила громкую перебранку с бомжом, устроившимся у входа в магазин. Бомж рвал на груди лохмотья. Продавщица грозила вызвать милицию. Картина была знакомой и до тошноты опостылевшей.

Мерно клацали клавиши. Клик-клик-клик. Клик.

– Заказ на центр крупный, ты уж там смотри, не подкачай.

– Центр... Игровой?

– Игровой, игровой... Ролевые игры и прочая диптаунская фигня. – Олег снова сверился с бумагами. – Два научно-фантастических скина, три фэнтези... язык сломаешь, фэнтезийных, что ли?

– Ага.

– Что еще за хрень?

– Гномы с бородами, эльфы с ушами...

– Что?

– Эльфы. С ушами. С остроконечными такими, как у вампиров.

– А. Ясно. – Олег предпочитал не вникать в такие тонкости, предоставляя работать над этим дипзайнерам. – Вот так, значит. И еще пять исторических: Древний Рим, Египет, Греция, Лондон конца восемнадцатого века и Киевская Русь. Консультантов и нужные материалы предоставляют за свой счет.

– Лучше бы бордель заказали, – мрачно буркнул Анатолий.

– В смысле?..

– Гораздо оригинальнее.

– Это бордель-то в Диптауне – это оригинально? – Олег развеселился. – Ну ты даешь!

– Ага, даю. Знаешь, а фэнтези, фантастика, история эта – все такие шаблоны, если честно... Делаю, а потом посмотрю и просто пакостно становится. В какой игровой центр не зайди – везде одно и то же. Стандарт. Штамповка.

– Штамповка, конечно. Сам знаешь – на штамповку лучше всего и клюют. Народу что потребно? Чтобы все было, как по-настоящему, как в реале. А в реале что? Ватные бороды до пояса у гномов и эти... что ты там сказал у эльфов. Уши? Значит, чтобы и уши были. И какую-нибудь сиськастую блондинку в кольчуге за стойкой регистрации.

– Да тошно уже! Вот они у меня все где...

– Дипзайнер, блин! Ты давай работай, пока деньги платят.

– Это пока платят, а потом? Три типовых офиса, минимальная вариабельность... Это уже не штучная работа, копирайтами не защитишь, потом РЗР эти офисы сама штамповать начнет. И не только она одна – умельцев сам знаешь сколько. Да любой сопливый пацан по нашим шаблонам справится.

– Думаешь? – рассеянно спросил Олег, ища на клавиатуре знак вопроса.

Толик вздохнул и пожал плечами: а кто, мол, его знает?

– Вика-то когда придет?

– Позвонила, сказала, мол, как сможет, так и придет. К ней мать в гости приехала.

– Из деревни?

– Почему из деревни? – удивился Олег. – Из этого, как его?.. Из Саратова. Или из Воронежа, не помню уж точно.

– Она вроде говорила, что в деревне мама живет. – Анатолий наморщил лоб. – Или нет?

– Не помню. Да тебе-то какая разница? Заказов все равно нет, пусть гуляет.

– Никакой. Что с микрофоном? Купил?

– У Вики дома запасной нашелся, сказала, что, как только выйдет на работу – поставит.

– Чего ты тогда ручками печатаешь? Поставит – надиктуешь.

– Ага. А то я вас не знаю. То разъемы вам не те, то эти... дайверы у вас косячные окажутся, – огрызнулся Олег. – А мне договор срочно нужен, понял?

– Драйверы, а не дайверы, – поправил Толик и задумался. – Или все-таки драйвера?..

Олег перевернул страницу и с несчастным видом уставился на очередной лист.

– А какая нафиг разница?

И в самом-то деле. Кому какая разница?

Толик отвернулся к окну.