Текст книги "Интеллектика. Как работает ваш мозг"

Автор книги: Константин Шереметьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Изготовление орудий труда

Бенджамин Франклин предположил, что главным отличием человека от животных является использование орудий труда. Но позже зоологи накопили множество фактов использования орудий самыми разными животными.

Вьюрки питаются личинками насекомых, живущими в гнилой древесине. Для извлечения личинки птица сначала проделывает отверстие в коре, пока не вскроет ход личинки, а затем отламывает от соседнего кактуса иглу и с ее помощью достает личинку.

Морская выдра – калан – отправляясь за добычей, берет под мышку плоский камень. Затем калан ныряет и подбирает ракушки. Потом удобно ложится на воду, кладет камень себе на грудь и разбивает об него раковины моллюсков.

Шалашники используют пучки волокон, чтобы раскрашивать стенки шалаша соком ярких ягод или влажным углем.

Кречеты берут камень и бросают его с высоты на яйца страуса, чтобы разбить их.

Слоны используют палку для того, чтобы соскребать присосавшихся пиявок.

Павианы используют камни, чтобы расправляться со скорпионами.

Даже осы, и те стараются поберечь свои лапки. Оса-аммофила роет в песке норку, помещает туда для своих личинок гусеницу и засыпает норку песком. Затем берет в челюсти маленький камешек и тщательно утрамбовывает песок, пока вход в норку не сравняется с землей. Интересно, что европейские аммофилы делают эту процедуру менее тщательно, чем американские, а иногда не делают ее вообще. Некоторые аммофилы вместо камешка берут кусочек дерева. Так что даже насекомые пользуются орудиями труда, а уж обезьяны в этом преуспели.

Шимпанзе используют камни для того, чтобы швырять ими в соперников, врагов или добычу. Могут броситься на леопарда с палкой. Палкой также добывают мед из пчелиных гнезд и выкапывают корни растений. Листьями вытирают себе руки.

Для добывания термитов шимпанзе выбирают прутик или стебелек травы и засовывают его в термитник. Эта деятельность не может быть врожденной, так как у разных популяций шимпанзе она варьирует. Шимпанзе из Гомбе (Восточная Африка) берут ветку, очищают от листьев и засовывают ее в термитник. Шимпанзе из Окоробико (Центральная Африка) предварительно очищают прутик от коры. А шимпанзе с горы Ассирик (Западная Африка) вообще не любят возиться с прутиком. Они берут палку, проделывают в термитнике отверстие, а затем достают термитов рукой.

Для разбивания пальмовых орехов шимпанзе используют два камня. Один – в качестве наковальни, другой – в качестве молота. Если им удается найти особенно удобные камни, то после еды они прячут их в определенном месте и затем пользуются этими камнями постоянно. А иногда и гоняют по саванне с молотом и наковальней, чтобы сразу поесть орехов.

Все это говорит о том, что использование орудий – вовсе не отличительный признак человека.

«Я»-образ

В самой первой книге по психологии, которую написал американский философ Уильям Джеймс в 1890 году, говорилось, что человек отличается от животных наличием модели «Я».

Конечно, такой простой и яркий признак отличия от животных, как образ «Я», одно время был совершенно очевидным и, казалось, полностью решал проблему. Но ученые решили проверить этот признак более внимательно.

Американский психолог Гордон Гэллап провел эксперименты с шимпанзе. Животному под наркозом наносились на морду пятна краски, а затем ставили его перед зеркалом. Опыт был поставлен так, что животное могло узнать о краске только в зеркальном отражении. Гэллап хотел проверить, узнает ли шимпанзе себя в зеркале.

Опыты дали настолько интересные результаты, что другие ученые провели те же эксперименты с множеством животных. Проверялись кошки, собаки, птицы, слоны, дельфины, а также более двух десятков видов обезьян.

Выводы были однозначны. Выяснилось, что узнают себя в зеркале только четыре вида животных, а именно: шимпанзе, гориллы, орангутаны и бонобо. Как мы помним, все эти животные относятся к человекообразным обезьянам.

Шимпанзе в узнавании себя в зеркале идут еще дальше и свободно используют зеркало для того, чтобы чистить зубы или прихорашиваться.

В более тонком опыте на узнавание себя шимпанзе предлагалось узнать свою руку на экране телевизора. Приманку помещают в щель, где шимпанзе не может приманку увидеть, но может просунуть туда руку. Видеокамера подает изображение руки и приманки на телевизор, который стоит перед шимпанзе. Шимпанзе соображает, что показывается именно его рука, и быстро хватает приманку.

В результате можно сделать вывод, что «Я»-образ – это отличительная черта не человека, а приматов. «Я»-образ – это совсем рядом с настоящим отличительным признаком человека.

Речевое общение

Декарт полагал, что основным признаком разума является использование речи. Долгое время считалось, что речь – это непреодолимый барьер для обезьян. Попытки научить шимпанзе человеческому языку окончились неудачей, так как устройство гортани не позволяет этому животному производить звуки человеческой речи.

Для общения шимпанзе используют некоторое подобие речи. Существует около 20 звуковых сигналов, которые они часто издают. Например, звук «хуу» можно перевести как «нечто, шевелящееся в траве». Услышав этот звук, другие шимпанзе осторожно подходят, чтобы посмотреть на подозрительный объект.

Также шимпанзе используют символы. Разбиваясь на группы, они оставляют послания другим обезьянам в виде воткнутых в землю палок или веток, положенных на развилках. Благодаря этому шимпанзе определяет направление впереди идущей группы.

В опытах немецкого психолога Кёлера удалось научить шимпанзе общаться с человеком с помощью языка жестов. Но эти опыты были недостаточно впечатляющими, чтобы сделать вывод о возможности шимпанзе использовать язык.

Но если шимпанзе не могут говорить словами, то, вероятно, они смогут общаться жестами?

В 1966 году супруги Гарднеры решили проверить, насколько успешно можно обучить шимпанзе языку жестов, если обучать это животное с детства. Они приобрели молодую самку Уошо и стали обучать ее американскому языку глухонемых. Главное условие, которое они поставили, заключалось в том, что обезьяна должна постоянно находиться в языковой среде. С ней непрерывно играли и во время игры обучали языку жестов. Более того, сами ученые в ее присутствии общались только на языке жестов. Такой подход дал потрясающие результаты.

Первым словом, которое выучила Уошо, было слово «еще». Через 10 месяцев Уошо стала использовать комбинации слов. Она говорила «дай сладкий» или «ты щекотать я». Когда она хотела попросить мыло из запертого шкафчика, она составила фразу: «Открой ключ чистый». Уошо поддерживала диалоги. Увидев пакет на столе, Уошо спросила:

– Что это?

– Фрукт, – ответил ей экспериментатор.

– Фрукт хотеть.

– Кто хотеть фрукт?

– Уошо фрукт.

– Что Уошо фрукт?

Здесь Уошо надоел бестолковый разговор, и она решила составить фразу максимальной убедительности.

– Пожалуйста, Уошо фрукт дать!

Через 5 лет Уошо знала уже 160 слов и даже обучала языку жестов своего приемного сына.

Первое сообщение о возможностях обучения обезьян языку вызвало бурю возмущения и недоверия. Главное возражение против обучения состояло в том, что Уошо получала за правильные жесты изюм, а следовательно, это не обучение языку, а дрессура. А воспроизведение жеста в ответ на стимул не более чем условный рефлекс.

Террей решил опровергнуть предположение о возможности самопроизвольного обучения шимпанзе языку и взял для обучения шимпанзенка Нима. Он не заставлял Нима специально учить язык жестов, а просто использовал этот язык в его присутствии. Ним не получал изюм за правильное использование жеста, поэтому внешних стимулов для обучения у него не было. К удивлению Террея, Ним стал использовать жесты самостоятельно и в соответствии с обстоятельствами. Любимым жестом Нима стал жест: «Что это?»

Более того, Ним сам стал использовать жесты в качестве указания на абстрактные понятия. Ним делал знак «собака», когда видел живую собаку, слышал собачий лай или видел собаку на картинке. Террей признал свою ошибку и согласился с тем, что шимпанзе могут обучаться речи.

Позже было выяснено, что похвала и ласка способствуют усвоению языка лучше, чем изюм.

Сейчас известно более сотни человекообразных обезьян, которые овладели языком жестов. Шимпанзе общаются как с учеными, так и между собой. Два малыша Бруно и Буи знали только около 40 жестов. Один раз Бруно ел изюм, а Буи решил пощекотать его. На что Бруно составил фразу: «Буи, я еда». То есть эта фраза означает: «Буи, не мешай, я ем». В этой фразе содержится конкретное обращение по имени и понимание того, что собеседник воспримет эту фразу.

В настоящее время ни у кого не вызывает сомнений, что шимпанзе могут использовать речь для общения, поэтому данный признак также нельзя использовать для определения уникальности человека.

Но ведь чем-то мы все-таки отличаемся? Ведь ни одно животное, кроме нас, не называет себя разумным!

Главное приобретение человеческого мозга

Общая ошибка этих предполагаемых отличий состоит в том, что они основываются на внешних признаках поведения. Но двигательный аппарат человека и прочих приматов полностью совпадает. Поэтому зачатки любого человеческого поведения есть и у обезьян. Искать принципиальное отличие в поведении бесперспективно. Правильный подход состоит в том, чтобы определить изменения в системе отражения.

Очевидно, что хотя физиологическое отличие мозга человека от мозга обезьяны чрезвычайно незначительно, но тем менее это отличие принципиальное. Именно оно вывело человека на иную ступень развития.

Разобраться, что же именно появилось в мозге человека, лучше всего помогут знаменитые опыты Кёлера, которые не раз повторялись и давали сходные результаты. В этих опытах обезьянам предлагаются достаточно простые задачи и определяется тот барьер, который обезьяны взять не могут.

Шимпанзе умеют решать задачи на доставание предметов. Найдя удачный способ достать приманку, шимпанзе использует этот способ для решения сходных задач. Если шимпанзе один раз сообразит, что можно дотянуться до желаемого предмета палкой, то затем старается использовать для этого проволоку, веревку и другие подручные предметы.

Вначале задача совсем проста. Обезьяна сидит в клетке, а вне клетки лежит приманка, до которой обезьяна дотянуться не может. Рядом с обезьяной лежит палка. Сможет ли обезьяна достать приманку?

Опыты показывают, что обезьяны легко решают эту задачу. Хотя сначала они пытаются все-таки достать приманку рукой, но, убедившись, что это невозможно, начинают оглядываться и оценивать ситуацию. Заметив палку, обезьяны берут ее и достают приманку.

Теперь задача усложняется. Приманку кладут подальше, так что палка, которой обезьяна ее доставала, оказывается слишком короткой. Но неподалеку кладут более длинную палку, до которой обезьяна может дотянуться короткой палкой. Для решения этой задачи обезьяне требуется построить целую стратегию поведения. Сначала нужно короткой палкой достать длинную, а потом длинной палкой достать приманку. Эта задача для обезьян становится действительно трудной. Обезьяна делает множество бесплодных попыток решить ее, но, в конце концов, она все же справляется с этой задачей. Кёлер говорит даже о том, что в момент решения у обезьяны появляется чувство, похожее на человеческое озарение. Она ведет себя так, как человек в момент возгласа: «Ага! Понял!»

Но наиболее интересен третий опыт. В задачу вносится совсем маленькое изменение, которое, тем не менее, оказывается существенным. Палки кладут так, что обезьяна не может их увидеть одновременно. Если она поворачивается к одной палке, то не видит другую. В этом случае задача для обезьяны становится неразрешимой. Обезьяна решает задачи только с теми предметами, которые находятся в одном оптическом поле. В опытах А. Е. Хильченко шимпанзе могли брать палку, находящуюся вне зрительного поля, но для этого они должны были долго устанавливать связь между пищей и палкой.

Возможности мышления обезьян ограничены зрительным полем.

Это весьма важно, потому что человек решает подобную задачу абсолютно не задумываясь и в первом, и во втором, и в третьем случае.

Несложный анализ этих опытов показывает, что есть один психический процесс, который легко выполняет мозг человека, но который недоступен обезьяне, а также любому другому животному.

Понять, что это за процесс, легко, если посмотреть на данный опыт с точки зрения его отражения. Когда обезьяна видит обе палки и приманку вместе, то в зрительной проекции ее мозга отражаются три понятия. Каждое понятие является абстрактным отражением материального предмета. Так как обезьяна имеет понятие о палке и умеет ее использовать, то она может образовать новое знание на основе отражения этих понятий вместе.

Мозг обезьяны работает с тем, что он видит.

Если одна палка из поля зрения выпадает, то она перестает отражаться в сознании животного и уже не участвует в мыслительной операции.

Теперь мы можем сказать, что нового появилось у человека.

Как мы уже знаем, основным процессом понимания реальности является процесс каскадной интерпретации. Именно этому процессу подчинены все прочие функции мозга. Каждое более развитое животное добавляло к этому процессу свой каскад интерпретации. Человек также что-то добавил. Но что?

Человеческий мозг научился всего одной новой вещи: он отражает не только тот материальный предмет, который он воспринимает, но и след этого восприятия, который хранится в памяти.

Процесс каскадной интерпретации мозг человека применяет не только к воспринимаемой реальности, но и к своей собственной памяти. К процессу горизонтальной интерпретации добавился процесс вертикальной интерпретации. Интерпретация ощущений дополнилась интерпретацией воспоминаний.

Другими словами, человек может образовывать понятия не только от отражений материальных объектов, но и от следов этих отражений, то есть о понятиях этих объектов.

Принципиальное отличие мозга человека от мозга обезьяны состоит в возможности образования понятий о понятиях.

Понятия о понятиях мы будем называть метапонятиями. Именно способность образовывать метапонятия и является ключевой особенностью мозга человека. Мозг обезьяны не только сам не может вырабатывать метапонятия, но и не способен их воспринимать при специальном обучении. Это означает, что у обезьяны можно выработать понятия «фрукт» или «опасность», но нельзя выработать понятия «подлежащее» или «смысл».

У человека это стало возможно за счет того, что процесс интерпретации получаемых сигналов в мозге распространился на сам процесс интерпретации. Возникла своеобразная петля мышления (рис. 18). Отражение текущей ситуации у человека раздваивается.

Рис. 18. Петля мышления

Одна часть мозга занимается тем, что реагирует на стимул, а другая часть – на соотношение этого стимула с ранее полученными.

Кроме свойственного всем животным процесса образования понятий от воспринимаемых стимулов, появляется процесс образования понятий о понятиях. Сам по себе этот процесс не является новым для мозга. Как зрительный сигнал, постепенно детализируясь, попадает в зрительную проекцию коры, так сигнал о понятии попадает в речевую проекцию коры. Новым является то, что след от понятия образуется не от явно воспринимаемых объектов, а от следов восприятия этих объектов. Но именно это незначительное отличие мозга человека приводит к качественному изменению отражения.

Человек получил возможность говорить не только о том, что он видит, но и о том, что он может говорить об этом.

Когда человек образует понятие «камень», то он, как и животное, отражает реально существующий объект. Камень можно взять в руку, бросить, расколоть. Но когда это же слово «камень» используется в контексте употребления самого этого слова, то оно является источником появления метапонятий и уже имеет другой принцип обращения. Слово «камень» нельзя взять в руку или бросить. Слово «камень» можно просклонять, найти ему синоним, дать определение, перевести на другой язык. Все эти употребления понятия «камень» животным недоступны.

Легкость образования метапонятий позволяет человеку строить неограниченное количество метауровней. Мы можем сказать: «Камень – это существительное». В этой фразе понятие «существительное» является метапонятием. Оно указывает на нематериальный предмет. Но мы с легкостью можем построить еще один метауровень: «Существительное – это часть речи». И далее:

• часть речи – это грамматика;

• грамматика – это наука;

• наука – это познание…

При переходе на метауровень человек может управлять объектами предыдущего уровня и создавать любые идеальные конструкции. Так же, как камень из объекта обработки превращается в инструмент для разделывания шкур, так и метапонятие является инструментом для обработки понятий.

Рассмотрим такое метапонятие, как «принцип». Это метапонятие позволяет построить единообразный конвейер для обработки различных понятий по одному правилу. Врачебный принцип «не навреди» позволяет из множества вариантов воздействия на больного отбирать только те, которые не имеют серьезных побочных эффектов.

Следует обратить внимание на отличие построения метауровней от образования уровней абстракции. Абстрагирование всегда указывает на один и тот же объект, но убирает малозначащие детали. Абстрагирование понятия «камень» будет выглядеть так:

• вот этот конкретный камень;

• любой камень в этой куче камней;

• любой существующий камень;

• любой округлый и твердый предмет;

• твердый предмет;

• неизменный предмет (каменное лицо);

• любой предмет.

Абстрагирование доступно и животным. Шимпанзе Уошо для обозначения ореха образовало слово из двух знакомых ей слов «камень-ягода». Очевидно, что в этом новом слове слово «камень» использовано в абстрактном значении «твердый предмет». Абстрактные понятия животные могут использовать, а метапонятия – нет.

Загадка творчества

Такое, казалось бы, незначительное отличие мозга приводит к кардинальному отличию сознания человека от психики животного. Принцип позволяет так воспринимать понятия, что человек может выявлять сходные признаки различных предметов и явлений природы. Человек может выходить за границы непосредственного восприятия.

Использование принципов позволяет человеку заметить сходство не только объектов, но и процессов, что недоступно животным. Это хорошо демонстрируют опыты голландского психолога Бойтендайка. В первой части опыта различные животные (кошки, собаки и обезьяны) видели, что приманка кладется в одну из ряда закрытых баночек. Когда животное отпускали, оно подходило к этой баночке, открывало ее и доставало приманку.

Эта часть опыта ни у одного животного не вызвала никаких затруднений. После этого Бойтендайк перешел к основной части опыта. Теперь каждый раз приманка помещалась не в ту банку, где приманка уже была, а в следующую по очереди. То есть если животное в одном опыте нашло приманку в пятой банке, то в следующий раз она будет в шестой и так далее. От животных требовалось понять несложную закономерность и переходить сразу к следующей банке. Столь простая задача животным оказалась не по силам. Несмотря на большое количество проб, ни одно животное так и не смогло справиться с задачей. Все животные запоминали, в какой банке была приманка, и шли именно к этой банке. Связать следы в памяти о предыдущих попытках они не могли.

Особенно интересно то, что эту задачу легко решают дети от 2,5 лет. Мозг человека легко создает понятия о процессе и выявляет закономерности данного процесса.

Шимпанзе видит банан и запоминает его образ. Этот образ активно используется, но только по прямому назначению. Видишь банан – хватай его.

Человек видит банан и запоминает образ. Но дальше он может любые части этого образа использовать для мысленной обработки других образов. Вспоминая желтый банан и красное яблоко, человек может представить красный банан и желтое яблоко.

Сравнивая образы, человек может заметить закономерность чередования признаков и продолжить эту закономерность. Так появляются орнаменты и узоры. Ни одно животное не создает орнаментов, а самые ранние творения человека: глиняные сосуды, циновки, ткани – уже содержат орнаменты. Орнаменты – это элемент культуры, который встречается у самых разных народов. Они присутствуют на греческих вазах, арабской мозаике и китайских коврах.

Именно развитие способности к выявлению закономерностей и мысленного их продолжения приводит к феномену разума. Образуя метапонятия, человек довольно быстро начинает жить не только в материальном мире, но и в мире идеальном (духовном), который он строит на основе метапонятий. В этом духовном мире он создает убеждения и ценности, в соответствии с которыми строит свою жизнь. Слово «строит» здесь ключевое. Человек разумный не приспосабливается к миру, а меняет его так, как сочтет нужным. Выявляя закономерности в реальном мире, он способен неограниченно создавать образы объектов, которые могли бы в этом мире существовать.

Дело остается за малым. Как воплотить желания в реальность? Где та сила, которая претворит идеальные объекты в реальные? Найти ее помогает способность к выявлению закономерностей.

Наиболее общей закономерностью в любой деятельности человека, которую он своим мозгом быстро выделяет, является… он сам! Поэтому «Я»-образ человека – это не простое восприятия себя как некоторого организма, что свойственно и приматам. Это восприятие себя именно как активного субъекта со своими потребностями, желаниями и целями. Воздействуя на себя, можно добиться улучшения результатов своей деятельности. Именно это и становится краеугольным камнем возникновения человеческого интеллекта.

Духовная сила человека состоит в самосознании и в саморазвитии.

Использование метапонятий кардинально меняет роль речи в психике. Речь животных содержит понятия, которые указывают на объекты внешнего мира. Речь человека дополняется метапонятиями, которые указывают на отражения этих объектов. И в том, и в другом случае речь служит для управления этими объектами.

Когда пчела своим танцем сообщает другим пчелам направление к еде, то результатом этого танца является полет других пчел к нектару. Соловей своим пением привлекает самку, собака рычанием прогоняет чужака.

Так же и речь на основе метапонятий служит для управления теми понятиями, на основе которых она строится. Когда собака видит хозяина, она приветливо машет хвостом – понятие «хозяин» вызывает соответствующее поведение. Младенец, когда он видит мать, улыбается – понятие «мама» также вызывает соответствующее поведение. Но у подростка уже появляется метапонятие «вежливость» – на его основе можно научить его улыбаться и при встрече с незнакомыми людьми. В данном случае метапонятие «вежливость» управляет понятием «незнакомец». Независимо от первоначального формирования этого понятия у подростка, метапонятие приведет к изменению понятия «незнакомец» в нужном направлении.

Механизм управления понятиями потребовал развития специальных областей мозга. Для построения речевых конструкций появился центр Брока. А для распознавания речи появился центр Вернике. Эти центры позволили человеку говорить самому и понимать чужую речь.

Речь человека управляется набором типовых грамматических конструкций, которые генетически заданы. Появление этих грамматических конструкций определяется механизмом взаимодействия понятий и метапонятий.

В результате, само понятие у человека дополняется новой составляющей – специальным словом, которое мы будем называть термином. Термин появляется при необходимости точно выделить определенное понятие. Термин «гипотенуза» не указывает на предмет реального мира. Он нужен для точного указания на одно из свойств идеальной фигуры – прямоугольного треугольника. В результате использования термина «гипотенуза» в сознании сразу появляется образ этой фигуры. Но этот образ, в отличие от образа внешнего мира, очень точный. Термин позволяет управлять понятием и может быть воспринят другими людьми.

Для того чтобы изменить понятие, нужно также использовать эмоции – но механизм эмоций в этом случае несколько другой, значительно более точный. Он влияет на использование конкретного понятия. Этот механизм мы будем называть чувством. В отличие от эмоции, которая управляет состоянием всего организма, чувство связано с отдельным понятием о мире. Это чувство вызывается всякий раз при активизации понятия.

Понятие о мире у человека включает:

• образ;

• двигательный стереотип;

• чувство;

• термин – слово для управления этим понятием.

В соответствии с принципом передачи управления на более высокий уровень природа опять сменила центр управления. У человека причиной поведения является слово. Опыты К. И. Платонова, А. О. Долина и многих других психологов показали, что слово управляет практически всеми физиологическими процессами организма. Включая те, которые не могут быть обозначены конкретным словом, и даже те, которые сам человек не осознает, например биохимический состав крови.

Научившись управлять понятиями, человек изменил и управление объектами. Человек изменяет внешний мир путем выявления общей закономерности процесса в виде метапонятия, а затем применяет эту закономерность к любым объектам. Так, один раз поняв, что рычаг усиливает действие руки, человек применяет рычаг во всех случаях, где требуется значительное усилие.

Отношение к изготовлению орудий труда у человека принципиально отлично от животных. Обезьяна воспринимает орудие труда как цель. Человек отчетливо представляет сам процесс своей деятельности и воспринимает орудие труда как средство.

Первобытный человек изготавливал каменные орудия так же, как и обезьяна. Но принципиальное отличие в том, как именно он воспринимал эту деятельность.

Можно условно представить мысль обезьяны так: «Внутри камня есть острый край. Надо бить, чтобы его достать». Мысль обезьяны направлена на предмет.

Мысль человека уже будет такой: «Мне нужен остроконечный камень. Я буду оббивать камень, пока не получу нужный мне вариант». Мысль человека направлена на себя.

Человек осознает то, что есть деятельность, которая поможет ему получить нужный результат. И сам этот результат представляется в виде цели. Если форма получившегося орудия труда не очень соответствует желаемой, то человек заставляет себя ее улучшить. В результате каменные орудия первобытных людей имеют более стандартизированные формы, чем орудия обезьян.

Осознавая цель, человек имеет намерение что-либо сделать. Он будет осуществлять поведение, представляя свою цель и координируя поведение в соответствии с этой целью.