Текст книги "Земля Древнего Двуречья"

Автор книги: Константин Матвеев (Бар-Маттай)

Соавторы: Анатолий Сазонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Эта загадка ассирийского происхождения имеет много параллелей у других народов. А. Григорьев приводит параллель с ней в русской былине об Илье Муромце и Соловье-разбойнике.

 
И велел тут Илья Муромец
Женок брюхатых и кобыл жеребятых
Вывести за пять верст.
Зачал тут Соловей посвистывать.
 

Во время встречи с Ахыкаром фараон попросил мудреца сплести из песка пять веревок. Выражение «сплести веревку из песка» имеет много параллелей, но самая древняя относится к повести об Ахыкаре Премудром. Такую параллель мы находим в русских поверьях.

«По народным русским поверьям, эта задача неисполнима и для чертей. Поэтому опытные чернокнижники, чтобы избавиться от чертей, велят им вить канаты из песка, воды или из солнечных лучей и таскать ими из моря китов или другие какие-нибудь тяжести».

Когда ассирийский царь приказал другу Ахыкара казнить того, то друг не подчинился царю и посадил Ахыкара в подвал дома.

Этот сюжет имеет место и в русской былине об Илье Муромце. «Илья Муромец на пиру у князя Владимира волочит по полу подаренную князем Владимиром шубу и хвалится волочить так царя Кудреванища. Слуги или бояре клевещут князю Владимиру на Илью Муромца, говоря, что тот похвалялся волочить самого князя. Илью Муромца князь Владимир велит посадить в глубокий погреб и закопать его. Жена (или дочь) князя – Опраксея тайком кормит Илью Муромца в течение нескольких лет. Но вот на князя Владимира наступает (по некоторым вариантам, узнав о смерти Ильи Муромца) царь Кудреванище. Князь в большой печали, так как у него нет защитника. Княгиня Опраксея или прямо сознается в том что сохранила Илью Муромца, или советует князю Владимиру посмотреть, не жив ли Илья Муромец. Они отправляются к погребу, выпускают Илью Муромца и упрашивают его спасти их».

В древнем фольклоре говорится, что поскольку сын Ахыкара Надан оказался злобным, хитрым, таким, каким представляют волка, то в своих поучениях Ахыкар сравнивает его с этим зверем, которого привели учиться в школу.

Рассказы и поговорки, связанные с обучением волка встречаются и в германском эпосе, во французской поэзии XIII века у поэтессы Мари д’Франс.

Этот рассказ отмечен и в древнерусской литературе. Он назывался «Сказание, как волка грамоте учили», где говорилось:

 
Ты волку молвишь: аз да буки, а
волк говорит козы да бараны.
Ты ему молвишь: веди да глагол, а
волк говорит: видел я овец под горой.
 

История распространения повести шла по нескольким направлениям. Оригинал ее написан на ассиро-вавилонском языке, который не сохранился.

Повесть уцелела на древнем арамейском языке, фрагменты которой обнаружил О. Робенсон в 1906 году в Египте на острове Елефантина. Она находилась в бывшем архиве военной колонии и относится приблизительно к 515 году до н. э.

Остатки папирусов представляют собой свитки в 32–33 сантиметра высоты и хранятся в Берлинской библиотеке за № 63 и № 64.

Свиток № 63 состоит из 33 сохранившихся колонок, а в № 64 – остатки одной колонки. В каждой строке от 55 до 58 букв.

Более подробно любознательный читатель может познакомиться с этими папирусами в работе известного немецкого ученого Э. Захау, опубликованной в 1908 году.

Интересна судьба повести. В IV веке н. э. ассирийский писатель и философ Ефрем Сирин (Априм Атурая) отредактировал одну из версий этой повести. Именно эта редакция и легла в основу различных версий: славянской, арабской, армянской, греческой, румынской, эфиопской, югославской, грузинской. Однако что касается греческой версии, то здесь вполне возможны варианты. Прежде всего сами древнегреческие ученые считали басню как жанр изобретением ассирийцев и вавилонян и что их басни повлияли на создание греческих басен Эзопа.

Французский ученый Ф. Но считал, что древнегреческий философ Демокрит (460–370 годы до н. э.) побывал в Вавилонии и оттуда привез ассиро-вавилонские басни и изречения мудреца Ахыкара.

Далее он отмечал, что Менандр пользовался этими изречениями Демокрита, которые тот заимствовал у Ахыкара. При этом автор и составитель биографии Эзопа мог, со своей стороны, взять за образец Менандра.

Арабская версия основана на средневековой ассирийской рукописи и оказала влияние на составителей Корана.

Перевод повести на армянский, как предполагают, был сделан тоже с ассирийского, но время перевода не установлено точно. В Апологии армянского ученого Эзник (V век н. э.) мы встречаем изречения Ахыкара. Ф. Но не считает, что перевод повести на армянский мог быть сделан на этом раннем этапе. Он считает вполне возможным, что первыми в Армению попали изречения Ахыкара, а потом повесть.

Интересное исследование по истории появления повести об Ахыкаре среди армян написал армянский ученый Дашьян, проживавший в XIX веке в Вене. Исследование было напечатано в Австрии в 1899 году. В своей работе он писал о первых печатных текстах повести, истории ее перевода на армянский язык и ее влияния на армянскую литературу. За два года до этой публикации на армянском языке вышла статья в Венеции, где говорится о сходстве библейского Экклезиаста и Притч с повестью об Ахыкаре.

В 1894 году повесть об Ахыкаре Премудром была записана смотрителем Баяндурского училища в Армении Бунятовым у жительницы Эчмиадзина М. Кеворковой. Повесть называлась «История Мудрого Хикара».

Русский кавказовед В. Миллер проанализировал запись Бунятова и пришел к выводу, что основой устных преданий об Ахыкаре в Армении были литературные источники, попавшие в Армению из Сирии.

В 1897 году этот же ученый сравнил повесть об Ахыкаре с грузинской сказкой «О восточном и западном царях» и нашел их очень близкими. Большой вклад в исследование повести внес кавказовед А. Хаханов, который нашел и опубликовал в 1901 году первую часть грузинской версии повести об Ахыкаре Премудром.

Найденный текст обрывается там, где приемный сын Ахыкара Надан клевещет на отца. А. Хаханов сравнил повесть с армянской версией и нашел их близкими в именах, с теми же изменениями, добавлениями и т. д.

Эфиопский вариант повести называется «Книгой мудрых философов» и включает 15 наставлений из повести, переведенных в IX–X веках с рукописи ассирийского ученого Исхака Бар-Хонейна.

Румынская рукопись анализируемой повести является сокращенным вариантом и сделана, как полагают ученые, со славянского или греческого текстов, которые восходят к редакции Ефрема Сирина.

Попытаемся дать некоторую хронологию работ русских ученых, посвященных этой повести, появившейся на Руси и оказавшей влияние на ряд былин и сказания. Наиболее раннее упоминание об ее изучении в России относится к 1800 году. В этот год известный исследователь и обладатель рукописи А. Мусин-Пушкин вместе с В. Малиновским высказал в первом издании «Слова о полку Игореве» мысль о том, что существует древняя русская версия повести об Ахыкаре Премудром.

Крупнейший русский историк Н. Карамзин провел сравнение в 1816 году французского перевода Казотта, сделанного в 1788 году, с русским вариантом повести по рукописи А. Мусина-Пушкина. Н. Карамзин заключил, что повесть об Ахыкаре Премудром никак нельзя считать древней версией русского произведения, но на вопрос о том, как повесть попала в Россию, он ответить не мог, так как в то время еще не хватало для этого достаточного материала. Шло время, поступали все новые и новые данные, и постепенно картина становилась ясней.

В 1825 году русский исследователь Н. Полевой сделал свободный перевод повести и некоторые разделы сравнил с французским изданием Казотта, с которого был сделан русский перевод. В 1842 году он напечатал эту повесть под названием «Слово об Акире Премудром».

Повестью в России занимались известные языковеды А. Востоков, Ф. Буслаев, М. Соколов и др. А. Востоков сравнил два списка повести № 363 и № 27, находившихся в Румянцевском музее. Профессор М. Соколов долго исследовал исторические пути повести и отнес ее к XV веку. Он напечатал повесть под названием «Синагрипп царя Адора». В своей работе «Историческая хрестоматия» Ф. Буслаев пишет, что повесть «носит на себе следы столь же древнего перевода, вероятно, с греческого, как и притчи Соломоновы, книги Премудростей Иисуса сына Сирахова и изречения Менандра». Далее он высказывал мысль, что поучения повести могли оказаться основой для перевода на русский язык.

Профессор Н. Тихонравов в 1878–1879 годах выпустил свои лекции под названием «История древней русской литературы», где исследовал вопрос появления повести на Руси. Он высказал мнение, что эта повесть – перевод одной из сказок «Тысячи и одной ночи» и что повесть повлияла на русские сказы «Слово жития преподобного Касьяна», «Пчела», «Слово Даниила-заточника», «Горе-Злочастие».

Повесть долгое время находилась в поле зрения академика А. Веселовского, который писал, что «древнее восточное сказание о царе и его мудром советодателе перешло, с одной стороны, в легендарное жизнеописание Эзопа, с другой – в арабский сборник „Тысячи и одной ночи“… В редакции, сходной с последней, восточная повесть перешла в византийскую письменность, которая, в свою очередь, познакомила с ней южных славян».

В 1886 году Е. Барсов опубликовал сербский вариант повести об Ахыкаре Премудром (XVI век) и некоторые из изречений Ахыкара. В своей работе Е. Барсов делает важный вывод о том, что ряд изречений Ахыкара Премудрого можно встретить в завещании Владимира Мономаха и в «Слове Даниила-заточника».

В 1890 году академик А. Веселовский опять возвращается к изучению повести об Ахыкаре и высказывает мысль, что повесть могла попасть в югославскую литературу через византийскую уже в XIII веке, и что она входила в сборник русских сказаний под названием «Синагрипп царь Адаров и Наливские страны», и что в этот сборник входило «Слово о полку Игореве».

В 1892 году профессор М. Соколов написал предисловие к комедии «Слава Российская», где отмечал, что часть материала «Славы Российской» «близка к поучению Ахыкара Премудрого в позднейшей (XVII в.) русской редакции повести и к напечатанному литературоведом А. Цыкиным поучению отца к сыну», и затем напечатал само «Поучение».

X. Лопарев написал исследование в 1893 году о патриархе Феостирикте, где коснулся истории появления повести об Ахыкаре.

Он считал, что к нам повесть пришла через Византию как арабский оригинал, а затем из него была сделана христианская повесть.

Академик А. Соболевский сделал интересное предположение, что на славянский язык повесть была переведена на Руси.

Накопленные знания за многие годы работы над нею, как в России, так и за рубежом позволили ученым сделать определенный вывод, что ее истоки лежат в далекой Ассирии.

«Повесть об Ахыкаре Премудром» – один из примеров контактов, существовавших между Русью и народами Месопотамии. Русская культура не только впитывала все лучшее других культур, но и воздействовала на культуры стран Древнего Востока.

А теперь, наш читатель, когда мы узнали об истории повести об Ахыкаре Премудром, путях ее распространения, о переводах ее на различные языки и использования ее в литературах разных народов, и в том числе русской, мы хотели бы предложить тебе познакомиться с рядом притч этого древнего мудреца и почувствовать их прелесть, глубину и значение для людей, живших в его время, и наших современников.

Притчи Ахыкара

1. Если услышишь слово – секретное, то пусть в душе твоей оно и умрет. Никому не открывай того секрета, дабы он не стал пылающим углем во рту твоем, не обжег языка твоего, не причинил страданий душе твоей и не заставил тебя возроптать против бога.

2. Сын мой, не разглашай того, что слышишь, и не говори о том, что видишь.

3. Не развязывай веревки, завязанной узлом, и не вяжи без надобности новых узлов.

4. Не прелюбодействуй с женой своего ближнего, дабы не прелюбодействовали с твоей женой.

5. Не уподобляйся миндальному дереву, которое спешит расцвести пораньше, но плоды дает позднее всех других деревьев. Лучше будь подобен тутовому дереву: оно поздно расцветает, но плоды его едят первыми.

6. Опускай глаза долу или не возвышай голоса, ибо не громкими словами сооружается здание. Если бы дом можно было воздвигнуть с помощью крика, осел ежедневно строил бы по два дома. Если бы только сила двигала плугом, то сошник никогда не отвязывали бы от верблюжьего плеча.

7. Лучше с ученым таскать камни, чем с глупыми пить вино.

8. Вылей вино свое на могилу праведников, но не пей его с нечестивцами.

9. С умным человеком не пропадешь, с дураком не поумнеешь.

10. Водись с мужем мудрым – наберешься ума-разума; держись подальше от болтуна, дабы не уподобиться ему.

11. Пока на ногах твоих прочная обувь, вытаптывай тернии и расчищай дорогу сыновьям своим и внукам своим.

12. Ешь то, что принадлежит тебе, и не протягивай руки своей к чужому.

13. С ничтожным человеком не вкушай даже хлеба.

14. Не гневайся, когда благоденствует твой враг, и не ликуй, когда он попадает в беду.

15. Не приближайся к женщине, неумеренной в речах своих, а также к женщине с крикливым голосом.

16. Не увлекайся женской красотой, даже в сердце своем не вожделей к ней. Ибо истинная красота женщины – в кротости ее характера, а прелесть ее в краткости ее речей.

17. Если враг твой, встречая тебя, замыслил злое, обезоружь его силой своего ума.

18. Обуздай сына своего, когда он еще мал, прежде чем он станет сильнее тебя, пойдет против тебя и опозорит тебя дурными делами.

19. Слова лжеца подобны хищным птицам: лишь тот, кто лишен ума, поглощает эти слова без разбора.

20. Не навлекай на себя проклятий отца своего и матери своей, ибо в противном случае ты не сможешь радоваться благочестию собственных детей.

21. Не отправляйся в путь безоружным – ведь ты не знаешь, когда и где встретишь врага своего.

22. Подобно тому как ветки и плоды украшают дерево, а густой лес – гору, так мужа украшают его дети и его жена.

23. Не говори: «Мой господин глуп, я его умнее».

24. Не говори: «Я умен», когда другие не считают тебя умным.

25. Собаку, которая оставляет своего хозяина и следует за тобой, гони камнями.

26. Овцы, разбредающиеся по многим дорогам, легко становятся добычей волков.

27. Не позволяй ближнему наступать тебе на ноги, дабы потом он не наступил тебе на шею.

28. Умного человека бей умным словом, дабы оно проняло его сердце, как лихорадка пронимает больного в летний день. Но дурака, сколько ни колоти палкой, не сделаешь благодушным.

29. Давай поручение лишь умному гонцу и не наставляй его, как их выполнять. Но если гонец глуп, сам отправляйся в путь вместо него.

30. Вначале испытай сына своего хлебом и водою, а уж потом вручай ему свои деньги и имущество.

31. Я таскал железо и ворочал камни, но все это казалось мне делом легким по сравнению с пребыванием в доме тестя.

32. Лучше иметь слепые глаза, чем слепое сердце.

33. Друг вблизи лучше брата вдалеке. Доброе имя лучше красоты. Ибо доброе имя остается вечно, а красота вянет и исчезает.

34. Гусиная кость в собственной руке лучше жирного гуся в чужом горшке. Одна птица в твоей руке лучше тысячи птиц, порхающих в воздухе.

35. Да не изрекают уста твои слов, которые не обдумал в сердце. Ибо лучше споткнуться мысленно, чем споткнуться в разговоре.

36. Не удаляйся от друзей отца своего, дабы не удалились друзья твои от тебя.

37. Не пребывай в садах властелинов и к дочерям великих мира не приближайся.

38. Когда увидишь человека, который старше тебя, встань перед ним в знак уважения.

39. Когда водоем повиснет в воздухе, птица полетит без крыльев, ворон побелеет, как снег, горечь станет медом, тогда дурак поумнеет.

40. Глаз человека подобен источнику: и тот и другой не насытятся, пока их не присыпают землей.

41. Не следует слишком часто навещать своего друга, дабы он не пресытился тобой и не возненавидел тебя.

42. Кто отказывается слушать ушами, шеей своей побужден будет слушать.

43. За добро воздастся добром, за зло воздается злом. Роющий яму другому сам в нее провалится.

Глава вторая
Шумерские находки

Гильгамеш видел все, испытал все,

до конца познал скрытую тайну

мудрости, историю всего, что

произошло до потопа…

(Из первой таблички «Эпоса о Гильгамеше»)

Раскопки шумерских теллей

Проходили века. И каждый из них оставил рукотворные следы на земле Месопотамии. Они – в клинописи «глиняных книг», в разрушенных дворцах, остатках стен крепостей-городов, религиозных храмов.

Проходили века. И мать-земля надежно укрывала в холмах следы древних цивилизаций Междуречья. Эти холмы, как морщины исторической памяти, предстали перед многими поколениями востоковедов-исследователей. Холмы – хранители памяти тысячелетий: Мукайяр, Аль-Ухаймир, Варка и многие другие. Постепенно тайны, хранившиеся в них, становились известными вначале ученым, а затем широкому кругу читателей. В них археологи и ученые нашли свидетельства далекой цивилизации, из глиняных табличек узнали, как жили древние жители Двуречья, об их заботах, печалях и радостях, о повседневной борьбе за хлеб насущный, как они трудились, веселились и проводили свободное время, если оно перепадало. Огромные курганы хранили в своем «чреве» свидетельства памяти о легендах, мифах, эпосах шумеров, об их литературе, которая имела самое широкое воздействие на составителей Библии и которую одни пытаются представить только в качестве произведения одного древнееврейского народа, а другие – в качестве дара небес, творения всевышнего.

Раскопки этих курганов на юге Двуречья начались в XII веке. Европейцы в XVII веке продолжили эти работы.

Начало XVII века. Итальянский путешественник Пьетро делла Валле добрался до южной части Месопотамии. Перед ним был холм, тогда безвестный. Позднее арабы стали называть его Мукайяр. Пьетро делла Валле не знал еще, что под этим холмом укрыты остатки библейского города Ура. Проходят XVII и XVIII века.

В 1818 году английский художник Роберт К. Портер срисовал руины на раскопках холма Аль-Ухаймир. Художник и не предполагал, что в его рисунках скрыты остатки шумерского города Киша.

В 1885 году английский ученый и путешественник Дж. Фрэзер вместе со своим соотечественником-врачом Дж. Россом обследовали холм Варку, Джохи и холм Мукайяр.

Сообщения путешественников и ученых о холмах – хранителях тайн древностей вызывали жгучий интерес европейцев.

Во второй половине XIX века французский археолог Э. де Сарзек нашел древний шумерский город Лагаш в местечки Телль и остатки материальной культуры этого города Шумера. Среди находок выделяются предметы искусства и многочисленные глиняные таблички с клинообразными текстами.

В начале XX века ученые нашли и раскопали крупнейший город древнего Шумера – Ур. В этом городе ученые обнаружили две гробницы – как потом выяснилось, урского царя Мескаламдуга и царицы Шубад, живших во II тысячелетии до н. э. Крупный советский древне-восточник профессор В. Авдиев писал, что в них «…было обнаружено большое количество высокохудожественных ювелирных изделий, в частности, арфа из дерева, украшенная золотом, серебром, лазуритом и золотой головой быка, богато орнаментированная доска для шашечной игры, серебряная модель лодки с веслами, многочисленные украшения, сосуды, оружие и целый ряд других предметов, сделанных из золота и серебра и богато украшенных. Была тщательно раскопана и полностью обследована большая часть города, относящаяся ко времени царствования Римсина (XVII век до н. э.). Здесь был обнаружен ряд улиц, переулков, площадей с остатками многочисленных зданий, которые дали яркое представление о жизни древнешумерского города. Большое количество клинописных документов, относящихся главным образом ко времени Римсина, было найдено в юго-восточной части города».

В 1912 году немецкая археологическая экспедиция приступила к работам в древнем городе шумеров Уруке. Ее возглавлял ученый Ю. Иордан. Интенсивные и полные напряженного труда работы продолжались шесть месяцев. Близилась первая мировая война. Отношения между государствами становились напряженными, и археологи были вынуждены прервать свой удачно начатый поиск. За полгода они обнаружили в этом городе несколько храмов, предметы домашней утвари, искусства, культуры.

Лишь в 1928 году они возобновили свои работы, длившиеся 11 сезонов. И опять война – вторая мировая – не позволила закончить археологические раскопки.

На этот раз самой большой удачей был огромный храм, посвященный главному богу шумерского пантеона, богу неба Ану. Затем были отрыты «белый храм», относящийся к 2800 году до н. э., и храм богини Нанны, который существовал до начала нашей эры. Вот как об этих раскопках писал известный польский шумеролог М. Белицкий в книге «Забытый мир шумеров»: «Земля открыла ученым тайну мощных городских оборонительных стен первой половины III тысячелетия. Здесь же, в Уруке, были найдены самые давние из известных нам табличек с рисунчатым письмом, плоские и цилиндрические печати, а также, в менее глубоких слоях, таблички более позднего времени, печати и валики, покрытые надписями, разными знаками, и многое другое. Уцелевшие камни боковых стен рассказали ученым о колоссальном размахе строительных работ властителей третьей династии Ура. Среди многочисленной утвари была найдена знаменитая жертвенная алебастровая ваза с тремя рядами барельефов. Под тяжестью обрушившегося здания она раскололась на пятнадцать частей.

Исследователи считают, что ваза была повреждена в глубочайшей древности и что шумерские мастера много тысяч лет назад собрали ее обломки и скрепили их медными обручами. Не было недостатка и в мелких предметах – фигурках зверей и птиц, изделиях из глины и камня, а также металла. Однако самой ценной находкой – даже по сравнению с алебастровой вазой и древнейшими печатями – оказалась изумительной красоты мраморная женская головка».

В 1889 году в предполагаемом месте расположения древнего шумерского города Ниппура приступила к работе американская экспедиция во главе с Дж. Петерсом и Г. Гильпрехтом. Кроме них, в экспедицию входили X. Хейнес – фотограф, хозяйственник – и еще три археолога. В районе раскопок города Ниппура было несколько холмов. Археологи пронумеровали их и начали с холма № 1. В нем они нашли руины царского дворца, в холме № 5 обнаружили целую библиотеку «глиняных книг». Но в это время неожиданно вспыхнула межплеменная борьба арабов. И археологи вынуждены были покинуть место раскопок.

Лишь через год решились вернуться в Двуречье двое из бывшей группы – Дж. Петерс и X. Хейнес. В этот раз археологи открыли и тщательно обследовали зиккурат (ступенчатая башня для культовых целей), а в холме № 10 нашли храм и 2 тысячи «глиняных книг».

Американцы приезжали сюда несколько раз и всякий раз находили что-то новое. Среди находок оказалось более 20 тысяч «глиняных книг». Как выяснилось, здесь в древности находился шумерский город Ниппур.

В 1948 году после долгого перерыва американские археологи вновь вернулись в Ниппур. В этот раз они нашли древние религиозные статуэтки, судебные протоколы, таблички с хозяйственной отчетностью. Позже, в 1961 году, американская экспедиция нашла в одном месте, названном «кладом», более 50 фигурок, по которым можно было определить религиозные традиции местного населения – шумеров.

Не оставляли своим вниманием археологи разных стран и другие районы Месопотамии. Среди них были холмы Аль-Ухаймир, которые в 1816 году посетил английский служащий Дж. Букингэм. Он и высказал свои предположения художнику Р. Портеру о том, что на этом месте находился древний Вавилон – столица Вавилонии. Р. Портер отправился в указанное местечко и без труда нашел в холмах «глиняные книги», обломки алебастровой плиты, покрытой клинописью, и часть стелы вавилонского царя Хаммурапи.

Р. Портер был талантливым художником, и его кисти мы обязаны оставшимся после него картинам и зарисовкам этих древних холмов и видов, относящихся к тому далекому времени. Его зарисовки хранились в ряде музеев Англии и в частных коллекциях, знакомили европейцев с Древним Двуречьем и проложили путь к дальнейшим археологическим раскопкам города Киша, сокровища которого века скрывал холм Аль-Ухаймир. Прошли годы, прежде чем археологи начали систематические раскопки.

Это начали французские археологи Ф. Фреснел и Ж. Опперт. Они работали здесь всего семь дней, но обнаружили кирпичную мостовую эпохи Навуходоносора II, многочисленные предметы быта, культуры, искусства. Экспедиция подвергалась частым нападениям арабов-бедуинов и прекратила раскопки.

Самой длительной экспедицией, продолжавшейся десять сезонов, была экспедиция 1923 года, археологов США во главе с Лэнгдоном и Маккеем.

М. Белицкий писал, что «в центре внимания всех десяти экспедиций, организованных этой группой, был восточный холм с руинами, относящимися к глубочайшей древности. В ходе раскопочных работ на холме „А“ был открыт знаменитый дворец из плоско-выпуклого кирпича, построенный предположительно при царе Месилиме. Дворец неплохо сохранился. Археологам удалось точно воспроизвести его план. Уцелели фрагменты лестниц, многочисленных залов и помещений различного значения, а также фрески и рельефы. В руинах была найдена каменная табличка с рисуночным письмом. Дворец, вероятно, подвергался разрушению или был покинут обитателями еще в раннединастический период и никогда не отстраивался заново. К тому же времени относятся и захоронения: возможно, руины (или опустевший дворец) использовались в качестве кладбища. В гробницах было обнаружено множество различных предметов: медные орудия, украшения из жемчуга, золота и серебра, печати из известняка, шпата, лазурита и красного железняка.

В одном из погребений археологи нашли глиняную модель двухколесной повозки, в нескольких других – страусиные яйца. Интересный материал дали раскопки западного холма, где было обнаружено так называемое кладбище с гробницами, напоминающими по конструкции гробницы Ура. В некоторых из них обнаружены следы коллективных захоронений. В более глубоких слоях найдены глиняные изделия, характерные для эпохи Джемдет-Насра».

Большой успех выпал на долю английского археолога Д. Тейлора, который начал копать в Мукайяре – городе, о котором мы говорили выше. Его, как и других археологов, работавших на этом холме, преследовали песчаные бури, иссушающий жар пустыни, мелкий песок, который лез в глаза, уши, нос, рот. Он, казалось, был вездесущ. Сильные ветры пустыни иногда помогали археологам. Например, на одной стороне холма ветер сдул песчаный пласт, и Д. Тейлор увидел стены разрушенных зданий. М. Белицкий писал в этой связи: «Сомнений быть не могло – перед ним огромный город, погруженный в глубокий, вечный сон, город, который ему предстояло разбудить. С чего начать поиски? Опытный глаз из множества холмов выбирает один, расположенный в северной части этого района. Его очертания напоминают трехэтажное здание, причем третий этаж, как легко заметить, на 5–6 метров смещен по отношению ко второму. Угадываются даже колонны и лестница, идущая вдоль склона. Тейлор руководит раскопками, производимыми местными жителями. Постепенно возникают остатки стен, колонн, лестниц. Предположительно, над третьим этажом когда-то возвышался огромный дворцовый „зал“. Прежде всего, Тейлор пытается найти надписи о том, кто строил этот храм. Подобные надписи вавилоняне обычно размещали на наружных углах стен. И он находит все четыре. Перед ним храм бога Нанны города Ура. Весть вскоре облетела весь мир: найден библейский Ур. Это были годы величайших археологических открытий, когда люди, казалось, уже привыкли к сенсациям. Но такому сообщению трудно было поверить. Из надписей следовало также, что храм восстановил во славу богу луны Нанны вавилонский царь Набонид, что начали его строительство царь Ур-Нанна и его сын царь Шульга, что в годы, предшествующие царствованию Набонида, многие цари строили „дом Нанны – Сина“».

Когда были отрыты стены зиккурата, Тейлор принял решение копать глубокую шахту до самого фундамента. Эти раскопки до самого «дна» помогли найти несколько кувшинов с «глиняными книгами». Каждая «книга» была в глиняном конверте для предохранения от ударов. Содержимое «книг» поведало археологам о славном прошлом этого города, его истории, строительном деле, переписке местных царей с иноземными правителями.

Все было значительно. Но вдруг интерес к Уру пропал так же неожиданно, как и возник. Археологи вернулись сюда лишь в 1918 году. Группу возглавил Р. Кэмпбелл-Томпсон.

В 1919 году его сменил англичанин Г. Холл. Не успел он закончить свои изыскания, как в древний Ур приехал со своей экспедицией исследователь Л. Вулли, проведший здесь 12 сезонов.

Англичане не хотели отдать своей инициативы никому. Дело заключалось в том, что в прошлом веке и в XX все музеи мира стремились получить уникальные по своей ценности древности Шумера, Вавилонии и Ассирии.

Особенно это относится к XIX веку. М. Белицкий отмечал, что в этой связи «правительства и государственные музеи, проводившие научные исследования, охотно субсидировали археологические экспедиции. За сокровищами устремились дипломаты, военные и служащие компаний, им удавалось собрать некоторое число исторических памятников и документов. Однако этот ажиотаж нанес немалый вред науке, потому что участники экспедиций были заняты главным образом поисками таких предметов, которые могли произвести впечатление на публику. Характер ведения поисков в тот период, варварское обращение с бесценным археологическим материалом, слабость археологии как науки, отсутствие специалистов и разработанной методики исследований – всем этим можно объяснить то множество пробелов, которое существует в наших знаниях о шумерах».

Но все это было лишь определенной прелюдией к открытиям других городов, к находкам уникальных древностей Шумера. Эти открытия сделаны специалистами-археологами, а также дипломатами, архитекторами и просто путешественниками; они позволили зорче взглянуть в прошлые века истории человечества, расширить свои представления о мире Древнего Двуречья.

Откуда пришли «черноголовые»?

Так называли себя шумеры, так их называли и другие народы, жившие в Двуречье.

Проблема прародины шумеров возникла в начале XX века. Обычно считали, что они являются автохтонным, то есть местным населением, и их исторической прародиной было Древнее Двуречье.

Но постепенно мнения об этом изменились и прародину шумеров стали выносить за пределы Месопотамии. Первый, кто усомнился в этом, – американский ученый Э. Спайзер. Его поддерживали русский ученый М. Никольский, американец С. Крамер и другие. У этих ученых нашлись последователи, увидевшие в их гипотезе основу для реальных выводов. Так, Ш. Оттен на основе исследований захоронений утверждал, что шумеры – выходцы с Кавказа.