Текст книги "Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне"
Автор книги: Константин Закутаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
– …шакалы, билять… Я, Сэргэй, с вами паеду… тэбе слово давал, астанусь с вами…
Рябинин, хмуря лоб и, играя желваками, негромко бросил операм:
– Могут быть осложнения… Костян, давай пацанов в УАЗик, Саня, ты с пулемётом на прикрытие, назад… Бес в «Ниву» прыгай. Уходить надо по-быстрому.
Костя, подбежав к задней дверце «Нивы», рывком распахнул её. Первой мыслью было, чеченцы, Костя даже машинально навёл автомат на этих молодых бородачей, с неестественно бледными лицами. Вовремя сообразил, эти двое, испуганно таращившихся, пасажи-ров и есть пленные солдаты.
– Давай на выход, пацаны! – скомандовал он, дублируя слова жестами. Они одетые в одинаковые спортивные костюмы, какими-то замороженными движениями неловко начали выбираться. Али, вышедший на пыльную площадку заправочной станции, тревожно вглядывался в дорогу, в сторону села.
– «Краб», это «Ромашка» – отчётливо услышал Костя хрип радиостанции в нарукавном кармане Серёгиной куртки.
– На связи! – отрывисто бросил в динамик, заметно нервничающий оперативник.
– Короче, гости у нас… Повторяю, гости… Давай на вторую схему уходите пока…
– Понял! – ответил Рябинин и сосредоточенно осмотревшись, рявкнул:
– Уходим! В низину! Пацанов быстро!
Сулейман, что-то закричал по-чеченски своему сыну. Тот, по волчьи оскалившись, подлетел к «Ниве» и, судорожными движениями, принялся рвать обшивку задней левой дверцы.
– Ай, шакалы, ай, шакалы, – качая головой, Сулейман приложил руки к груди, – это нэ от нас Сэргэй, ми с вами останэмся, – и, не слушая ответа, снова сказал что-то по-чеченски в сторону Али.
Долгов, пятясь спиной с РПК наизготовку, уходил к краю площадки. Бескудников задержавшись в кустах у спуска в низину, ожидал отхода Катаева, Рябинина и пленников. Али, ругаясь по-чеченски (с добавлением русского мата), отодрал, наконец, внутреннюю накладку двери. Подхватив выпавший брусок «пээма», сунул его за пазуху. Оставляя ссадины на предплечье, втиснув в руку глубже, что-то пытался нащупать ещё. Сулейман, подёргивая щекой, возвышался за его спиной, сфинксно вперившись в сторону дороги.
Не обратив внимания на засочившуюся кровь, Али вытащил болотного цвета «эфку». Захлопнув дверцу, оба чеченца, с тигриной грацией, словно рыча, потрусили за Рябининым и Катаевым. На краю, Костя, отделившись, направил двигающихся как роботов, пленных к оазису лопухов и репейников. Чуть не поскользнувшись на пологом склоне, Катаев взглядом запечатлел узловые моменты. Освобожденные пацаны дисциплинированно залегли, не поднимая голов. Рябинин и Сулейман, метрах в десяти-пятнадцати от него, засели между кочек, заросших мелким кустарником.
Последним, огибая павильон АЗС, спиной вперёд, держа пистолет двумя руками, в низину спускался Али. Катаев уже явственно слышал звук, как минимум двух работающих легковых автомобилей. Приподнявшись на локоть, увидеть их пока не мог.
Сердце, перемешиваясь с лёгкими, не попадало гулкими ударами в паузу между вдохом-выдохом, сбивая чёткость картинки и остроту восприятия. Проклятое «сейчас начнётся» фонило круче атомного реактора. Упав на спину, Костя подрагивающими руками вытащил несколько рожков и зачем-то ровняя, выложил их рядом с собой. Внезапно грудной спазм отжался от диафрагмы, отпуская нутро в вакуумное спокойствие. Сердце хоть и частило, но голова уже обретала четкость и ясность мысли. Глядя в бок, Костя понял, что Рябинин корректирует их расположение для «Визирей» по рации. Рядом, пытаясь выглянуть за срез кустов на кочке, полусидел-полулежал Али. Сулейман, казавшийся невозмутимым, сидел рядом, лишь его губы нервно кривясь, что-то бормотали.
Долгов с Бесом были далековато, трава и кустарник надёжно укрывали их со стороны дороги.
– Вы живые хоть!? – негромко позвал Катаев, уткнувшихся лицом в траву, пленников.
Оба паренька, подняв головы, разом кивнули.
– Немые что ли? – Костя до сих пор не слышал от них ни звука.
– Нет… – один из них сорвавшимся, очевидно, от долгого молчания голосом ответил за обоих.
– Чтобы ни случилось, лежите и не двигайтесь, ясно? – Костя, перевернувшись на живот и держа автомат за цевьё левой рукой, бросил своё тело к началу склона.
Чуть-чуть раздвинув стволом автомата стебли бурьяна, он рассмотрел, стоявшие на площадке АЗС друг напротив друга, оперской УАЗ и «Ниву» Сулеймана.
Усиливающийся автомобильный шум приближался, ещё секунда и из-за редкого придорожного кустарника выскочили две машины. Первой шла серебристая «девятка», за ней барражировала «Нива», только не удлинённая, а обычная «колхозница». «Девятка», проехав мимо заправки, судя по звукам, разворачивалась обратно. Сколько человек было в машине, Костя не разглядел, слишком сильно тонированы стёкла, да и скорость не патрульная. Номеров не было ни спереди, ни сзади. А в остановившейся «Ниве», наоборот, передние стёкла были опущены и даже сквозь завесу поднятой пыли, Костя рассмотрел как пассажир на переднем сиденье, ловким движением раскатал на лицо чёрную маску. Взмахом крыльев открылись дверцы и на дорогу, по-волчьи, нет, скорей по-шакальи, озираясь, начали выбираться люди в чёрных масках. Автоматы у всех.
«Девятка» пыля по дороге, накатом приближалась к АЗС. «Духи», явно тупя, разглядывали пустые машины на заброшенной площадке.
Костя вжался в землю – ощущение, что тебя рассматривают, было настолько сильным, что он готов был выполнить норматив окапывания в три раза быстрее установленного. Несколько секунд статики, показавшиеся социалистическим долгостроем, закончились:
– Саца! Иль ту харион![37]37
Саца! Иль ту харион! – Стой! Стрелять буду! (чеченский).
[Закрыть] – услышал Костя почти мальчишеский голос.
Начали! – понял, что это соблюдают правила приличия, находящиеся в засаде бойцы спецназа, Катаев. Тут же не дожидаясь ответа, невежливые «Визири» открыли огонь. Памятуя, что ничего, кроме как врастать в землю, делать не надо, Костя, вцепившись в рукоятку автомата, распластался в траве.
В грохоте беспорядочной пальбы, послышался рёв «жигулёвского» двигателя на пониженной передаче, потом взрыв, показавшийся совсем рядом – так заложило уши, чьи-то вскрики, преходящие в вой, правда, тут же оборвавшийся. Мгновенно начавшаяся бойня так же мгновенно закончилась. Лебединой песней стрекануло ещё несколько очередей. В звенящую тишину со стороны блокпоста постепенно влезал рокот летящего бэтэра. Осторожно отжавшись на руках, Костя посмотрел в сторону Али, Сулеймана и Рябинина. Чеченцы всё ещё лежали в траве, а Сергей уже тянул шею, пытаясь разглядеть последствия короткого боя. Костя, отклонив куст, выглянул над склоном. И тут же, не успев ничего разглядеть, нырнул обратно.
В стороне села, очевидно, на дороге забабахало оружие посерьёзнее. Похоже на КПВТ, машинально отметил Костя. На бэк-вокале затрещали автоматы, ахнул взрыв. Всё это было настолько скоротечно, что перестрелка на АЗС показалась сериалом о Великой Отечественной войне.
Практически не таясь, Катаев на полкорпуса поднялся над травой склона, одним взглядом охватывая раскинувшуюся картину. Посреди дороги горела «Нива» боевиков. Около неё, в нелепой позе, загнув руку под себя, на спине лежал человек в маске. Кровь, скручиваясь с дорожной пылью, силуэтно обрамляла его тело. Метрах в пятидесяти, скрипнув всем корпусом, тормознул БТР. Катаев со своего места различил Андрея, спрыгнувшего вслед за бойцами с брони.
Уткнувшиеся друг другу в спину, они двинулись в параллели с медленно тронувшимся бронетранспортёром.
Взгляд скаканул обратно и Костя увидел, что стоящим на площадке машинам тоже досталось. Больше всего сулеймановской «Ниве» – сеть трещин и несколько попаданий украшали её лобовое стекло. У оперской машины, как заметил Костя, было пробито заднее колесо, а, присмотревшись получше, он увидел чьи-то ноги в светлых кроссовках и синих джинсах, торчащие из-под днища УАЗа. Ещё в метрах в пяти от машины, зарывшись в пыли, лежал автомат с подствольным гранатомётом. Тёмное пятно крови, постепенно увеличиваясь, выходило за периметр автомобильных габаритов.
Напротив, со стороны засады, в огромных зарослях сорняка обозначилось движение «Лешие», отпочковавшись от ландшафта, двигались двойками, прикрывая друг друга.
Не увидев «девятки» на поле боя, Костя, сопоставив это со стрельбой около села, пришел к выводу, что далеко она не уехала.
«Лешие» выбирались на дорогу. Нацеливая оружие то на горящую машину, то на лежащие тела, они, рассыпаясь полукругом, охватывали участок, именуемый, если по – официальному, местом происшествия. БТР, не докатив метров десять до него, остановился.
Андрей цепко, за секунду осмотрел побоище и раздал команды:
– Первое отделение – на охранение! Второе – осмотреть! Остальные за мной!
Вероятно, Рябинин откричался по рации о финале операции на АЗС, поэтому Андрей, более ничем не интересуясь, вскарабкался на борт БТРа (часть бойцов последовала его примеру) и машина, объехав по обочине останки догорающей «Нивы», ушла в сторону села.
– Мы выходим! Свои! – крикнул Рябинин, поднимая руку и вставая в полный рост.
– Не стреляйте!
Катаев последовал его примеру, а то чего доброго солдатики-спецназовцы, войдя во вкус, могут по инерции и ошибиться.
– Эй, вставайте! – позвал он, убедившись в контроле над ситуацией, лежащих в траве пленников, – выходим.
Те, всё ещё находясь в прострации, то ли от освобождения, то ли от короткого боя, а, скорее всего, и от того и другого, молча встали на ноги и не отряхивая испачканную одежду, покорно, по-бараньи, пошли за Костей.
Так, с трёх сторон они и подтянулись к своим машинам. Катаев с пацанами, Рябинин с чеченцами и Долгов с Бескудниковым.
При ближайшем рассмотрении, УАЗ осел на заднее левое колесо и приобрёл две дырки в арку крыла над простреленным колесом. Так получилось, скорее всего, из-за того, что стоящая бампер к бамперу «Нива», закрыла его своим «телом». Колёса у неё оказались целы, чего нельзя было сказать про стёкла. Целым не осталось ни одного. Всё остекление оказалось по кругу простреленное или треснувшее. Немного досталось и кузову.
Двое бойцов в лохматой от элементов маскировки, форме, стоя около УАЗа, на всякий случай, направив автоматы, разглядывали лежащего в луже крови «жмура». Ещё двое, подошедшие со стороны павильона, вскинулись было оружием на Сулеймана, Али и обросших пленников, но успокаивающий жест Рябинина их устроил и они продолжили беглый осмотр территории.
– Костян! Давай пацанов в машину, чтоб их не светить тут, – сблизившись с Катаевым, ткнул ему за спину Рябинин.
– Сэргэй, – начал было Сулейман, пытаясь догнать размашисто шагающего Серёгу, – нада пагаварыть…
– Сулейман! Дай нам тут подчиститься по-быстрому… Всё остальное обсудим позже, – сухо и резко, не поворачивая головы в его сторону, бросил Рябинин.
– Мы атъехать можэм? – в спину спросил Сулейман.
– Пару минут, Сулейман, подождите, – удостоил Рябинин его взглядом, отключив «бычку».
Отец с сыном отошли к противопожарным сооружениям. Мимо, не глядя в их сторону прошествовала штурмовая «двойка» «Визирей».
– Как прошло? – спросил Рябинин бойцов, уже шмонающих тело убитого около УАЗа «духа».
Один их них, встал с корточек и, повернув вспотевшее лицо, немного подергиваясь, ответил:
– Ну как-то так… Этот, – он кивнул на «зажмуренного» – ещё около «Нивы» полрожка в спину получил как минимум… А всё под «козла» заныкаться хотел… Слышь, а это кто? – глазами показал он на пленных, затем на Али и Сулеймана.
– Наши… – вытер пот со своего лба Рябинин и показал пальцем на пацанов, – эти из плена… а те… типа с нами… Сань! – негромко, чтоб никто из ненужных не услышал, обратился он к Долгову, – посматривай за друзьями.
Саша, изящным и очень естественным движением, сделав шаг в сторону, развернул ствол пулемёта в нужном направлении.
– Парни, нам тут отсвечивать ни к чему, командиры ваши в курсе, – продолжил общение с бойцами Сергей, – мы тачки берем и на блок отваливаем.
– Не вопрос… – невозмутимо ответил тот, что постарше выглядел, – сейчас «жмура» вытащим.
Бойцы, взяв убитого за ноги, оставляя бурые борозды на грязно-пыльном покрытии, отволокли его в сторону.
Костя, чувствуя себя зрителем, механически фиксировал происходящее. Сердце, внезапно унявшись, передало эстафету нервяка конечностям. Хотелось ходить следом за рыскающими спецназовскими «двойками», взяв автомат по-боевому «сечь поляну» или, на худой конец, тушить догорающую «духовскую» «Ниву».
– Бл… ь, колесо пробили… Ладно, на блоке поменяем… – раздражённо сказал Рябинин, пнув по диску, – Костян, давай своих в машину…
Катаев, получив возможность выйти из состояния статиста, излишне суетливо подшагнул к задней дверце УАЗа и открыв её, нашел взглядом, испуганно жавшихся в стороне, пленников:
– Такси подано!
Деланная шутка не разморозила пацанов, лишь заставила их по-овечьи подойти к машине. Да и из Катаева Брюс Уиллис был никакой, как ни старался убрать мандраж из голоса так и не сумел.
Мысленно сплюнув, Костя указал пленникам места и вернулся к Рябинину:
– Какие планы?
Серёга, обернувшись на Али и Сулеймана, на секунду прикусил нижнюю губу:
– Ты здесь останься… Мы с друзьями на блок уедем, пообщаемся… Потом ты подтянешься, у Лехи узнаешь, что там и как… Сопоставим…
– Я понял тебя, Серый…
Возбуждение не отпускало, поэтому Костя был рад возможности задержаться на месте боя, продлив это чувство причастности к настоящей, грязной, пороховокровавой мужской работе. Да и для дела полезней будет, подумал, прикрывая истинную мотивацию, Костя.
Рябинин, переговорив с Сулейманом, махнул Долгову и Бескудникову к машине. Те, не заставляя себя ждать, сели в УАЗ, который, захромав, вырулил в сторону блокпоста. Али завёл «Ниву» и, дождавшись, когда отец цокая языком наглядевшись на повреждения, сел на переднее сиденье, тронулся следом за операми.
Оставшийся на заправке Костя, путём осмотра места происшествия и расспросов «Визирей» восстановил для себя картину произошедшего.
Подлетевшие, ходом «лесных санитаров», машины оказались набиты вооруженными «духами». «Девятка», проскочившая вперёд, надо думать на разведку-страховку, ещё корячилась, стараясь развернуться на узкой дороге, когда из «Нивы», не оставляя никаких сомнений в своей принадлежности к «лесному братству», полезли «маски» с оружием наперевес.
«Визирей» в засаде было восемь человек, четыре боевых «двойки». Они, не дожидаясь возвращения пролетевшей «девятки», из опасения, что приехавшие на «Ниве» обнаружат оперов, решили открыть огонь.
Командир отделения (Катаев узнал его, это был один из тех, кто изображал вертолёт в их первый приезд в расположение ОСН), проорав положенное по-чеченски: «Стой! Стрелять буду!», тут же упал в траву. И вовремя.
Один из двоих, успевших выйти, присел, и с разворота, не целясь, на голос, открыл огонь. Одну, недлинную очередь. Метров с пятидесяти, кто-то из спецназовцев залепил в бок «Нивы» кумулятивный заряд из «Мухи». Двое, не успевших выйти, погибли сразу – граната, пробив кузовное железо и обшивку салона, попала в бак. «Дух», выстреливший в сторону засады, отброшенный взрывной волной, в довесок получил несколько автоматных очередей в голову, грудь, ноги. Ещё один, выбравшийся из «Нивы» первым, попытался убежать от свинцовых плетей, полосующих неширокое пространство дорожного полотна. Однако перепрыгнув в придорожную канаву, он был подстрелен, но упав, снова вскочил на ноги и, кренясь на бок, «как гирю тянул» прокомментировал «вертолётчик», побежал дальше, очевидно, надеясь спрятаться за машины, стоящие на АЗС.
Его снова свалило автоматными попаданиями, но он с вызывающим уважение упорством, пытался заползти под УАЗ. Так и не смог, затихнув на половине пути.
«Девятка» к началу боя, развернувшись катила в сторону заправки, но, видя и слыша конец света, водитель принял единственно верное решение. Заревев двигателем, под шкальным огнём, получая пулевые дырки в кузов, «девятка» проскочила по дороге обратно, в сторону села.
В действиях неизвестного водилы была железная логика – давать задний ход и уходить в сторону трассы бессмысленно, через пару километров блокпост; принимать бой на дороге – самоубийство. Выход был только в одну сторону. Как раз в ту, где дожидался затаившийся БТР Алексея.
На его позициях всё прошло в штатном режиме, в подразделении потерь не было.
В «девятке» же двое «двухсотых» и двое «трёхсотых». Картина второго «задержания», если без драматизма, выглядела так. Стрелок БТРа, очередью взлохматил дорогу перед несущейся машиной. Та, пойдя юзом, улетела в кювет, откуда врассыпную бросились все в ней находившиеся. Кто-то «неумный» (усмехнулся в этом месте Андрей) попытался отстреливаться.
Вторая очередь вдребезги разнесла передок легковушки, окончательно лишив её товарного вида. Пытавшиеся скрыться были задержаны, двое, правда, в виде трупов, ещё одному прострелили ноги. Второму, оглушенному при выбросе машины с трассы, при «закреплении» сломали нос, челюсть, несколько ребер и руку.
Всё это протараторил Катаеву, прилетевший к заправке на своём БТРе Андрей.
– Наша помощь какая нужна? – поинтересовался у него Костя.
Андрей, малость дёргаясь – не каждый день такие фестивали, расстегнул сферу и, снимая её с вспотевшей головы, ответил:
– Помощь не требуется, скорее наоборот, свалить вам лучше… Нас за это взаимодействие могут на кукан насадить. Сам понимаешь. И обмен хрен пойми какой, «чехи» ваши… А здесь скоро военная прокуратура будет…
Андрей на секунду отвернулся от опера и заорал на копошащихся около потушенной «Нивы», бойцов:
– Да, бл…, не трогайте «жаренников» этих! На хер они не нужны! В машине пусть остаются, вы лучше, вон, автоматы у них отстреляйте! Гильз чтоб побольше было, первый раз что-ли?!
Андрей хотел ещё что-нибудь добавить, но Костя вклинился в паузу:
– Мы на блоке вас дождёмся?
– Ёб..! Костян! Какой, на хер, блок!? Вам отсюда вообще сваливать надо… Ты, что не знаешь, какая сейчас петрушка начнётся!?
– Да понял уже… – Костя со вздохом осмотрелся вокруг, – пусть «бэха» меня до блока добросит… Не тащиться же мне, пешедралом… И рацию я в «козле» забыл.
– Это не вопрос… Андрей повернулся к стоящему метрах в пяти, БТРу. – Гуц! Гуцуленко! – позвал он.
Из люка высунулся чумазый водитель в танкистском шлеме.
– Офицера доставить на блокпост и обратно! Пулей!
– Вопрос закрыт, – Андрей повернулся к Косте, – ваш выход маэстро…
И, уже привычно, мягко и непосредственно, улыбнулся, словно не было этих смертей на дороге, не было бешеного темпа скоротечной засады и, не предстоял жёсткий разбор в прокуратуре.
– Давай, братан, увидимся ещё, – Андрей с Костей обнялись и спецназовец пошел к бойцам, досматривающим трупы.
Костя, не уходя, смотрел ему вслед.
– Андрей! – негромко позвал он.
– Ну? – нетерпеливо обернулся тот.
Наверное, всё-таки это сказать надо было, как бы по-детски это не звучало:
– А ведь вы нам жизни спасли…
– Делов-то… – Андрей махнул рукой и продолжил заниматься делом.
Первыми на блокпосту его встретили, несущие службу, омоновцы. Вяло отбившись от вопросов, «что случилось» и «кого завалили?», Катаев, ощущая на плечах непомерную тяжесть оружия и бронежилета, прошёл за укрепления к операм.
Рябинин и Долгов устанавливали запаску на место поврежденного колеса. Бескудников, стоя в стороне, размахивая руками, что-то втирал собравшимся вокруг него бойцам блокпоста. Оба освобожденных пленника сидели на снятом колесе, всё также молча и меланхолично попивая минеральную воду. Их никто не тревожил.
– А где Сулейман? Али? – не нашёл Костя чеченских соратников по обменному процессу, – свалили?
Крякнув от натуги, Рябинин затянул гайку на колесе:
– Нормально… Отправил я их… Пока… – утёр он раскрасневшее лицо рукавом куртки, – там что?
– Там тоже нормально… Валить нам отсюда надо…
– Машина готова, – начал было Рябинин, но Костя перебил его:
– А что Сулейман-то мелет? Чуть под молотки нас не подвёл.
– Потом… Дома расскажу… Сань, – обратился он к Долгову, вытирающему ветошью руки, – позови говоруна нашего… А то он по ходу берега совсем потерял, – кивнул Сергей в сторону Беса и его аудитории.
Долгов усмехнулся, бросил ветошь в машину и пошел к беседующим.
– Парни! – Рябинин весело оглядел притихших солдатиков, – ну-ка колесо забросьте в машину. Да и сами заползайте, сейчас поедем.
Пацаны молча поднялись и, взяв колесо с двух сторон, неловко потащили его к УАЗу. Катаев погладил ладонью дырки на заднем крыле:
– Вот и «окрестили» машинку…
– Бывает хуже, – пробурчал Рябинин, – грузимся давай. Вон, Бес с Долгом чешут…
Катаеву казалось, что уже вечер, так гудела от порции гиперсильных эмоций голова.
На часах было около часа дня. Ком событий, пленные, бои на дороге, непонятки с Сулейманом уложились в какие-то три часа. Схлынувшее напряжение забрало с собой и остаток сил. Что-то думать и о чем-то говорить не хотелось. Живы и слава Богу. Да ещё, вон, на заднем сидении двое солдатиков жмутся.
Поставленная самим себе задача выполнена, самое время расслабиться.
– Ну что с нашим друганом-то? – Костя, стряхнул с себя навалившуюся дрёму и, опустив стекло, подставил лицо, врывающемуся в салон воздуху.
– Вроде нормально, – Рябинин был не в духе – поверить-то хочется… Первый раз такая шняга получилась… Короче, дома расскажу, – он скосил глаза, давая понять, что при посторонних дела обсуждать не стоит.
– У «Визирей» тоже всё красиво, – Костя выдал свою порцию новостей, – «Ниву» ты сам видел, «жмуры» одни… А Леха даже повязал двоих, правда «трёхсотые».
– Поправятся, – хохотнул Сергей, – у спецназа доктора хорошие.
– Ладно… Пора и познакомиться… – Катаев обернулся к пассажирам. – Как звать-то?
– Миша.
– Гена.
Выбрав менее замороженного Мишу, Костя начал с него:
– Ну, рассказывай как, где, почему?
Рябинин усмехнулся:
– Типа, «что, где, когда…».
Миша, шмыгнув носом, будто через силу выговорил:
– У вас хлеба нету? А то мы только вчера ели… Лаваш с водой…
– Чего пацанов-то не накормили? – укорил Костя Рябинина.
– Чем? У самих брюхо сводит… Да они и не просили… сейчас на базу приедем, пожрём.
– Пацаны, у меня только вот… – Костя выгреб из кармана штанов горсть леденцов «Зула», в ярких упаковках, – угощайтесь.
Подождав, когда парни раздерут фантики и набьют щёки, Катаев приступил к дальнейшему опросу. Постепенно, задавая уточняющие вопросы, местами переспрашивая, где-то понукая ему удалось узнать следующее.
Оба солдата «угрозы Нато», были срочниками, призванными из Московской области. Служили в инженерных войсках, так красиво именовался обычный стройбат. Разбирали какую-то разрушенную школу в Аргуне, к тому времени прослужили около трёх месяцев, после КМБ[38]38
КМБ – курс молодого бойца.
[Закрыть].
В один из дней решили сползать до рынка (находился недалеко от их части), купить какой-нибудь жратвы. Кормили их совсем плохо, денег тоже не было, рассчитывали обменять две офицерские портупеи на продукты. О происхождении портупей пацаны промолчали, а Костя уточнять не стал и так понятно. Бартерная сделка не состоялась и они, не солоно хлебавши, понуро поплелись обратно.
По возвращению, недалеко от расположения, к ним подошел неприметный мужичок и предложил заработать – закидать в УАЗ-«головастик» поддон битого кирпича. Машина, по его словам, стоит рядом, за углом практически. Оба кишкоблуда с радостью приняли предложение и прошествовали за благодетелем.
Там, действительно стоял УАЗ, только «буханка», а не «головастик» и вместо кирпичей их ожидало четверо чеченцев характерной наружности и манерой обращения. Получив по шее, ливеру и конечностям, бойцы РА в скрюченном положении оказались на грязном полу автомобиля. Потом куда-то их долго везли. После пинками выгнали из машины во двор частного дома, где не представляют, так как уже стемнело. Их загнали в какую-то маленькую комнатушку с заколоченным наглухо окном. Там раздели до трусов и отобрали форму. Часа через два, «околели как Маугли», попытался пошутить Миша, принесли две фуфайки и два спортивных костюма.
Ещё через час пришёл «здоровенный чех» – они поняли это по акценту – в чёрной маске и объяснил нехитрые правила.
Можно сидеть (пара двухярусных кроватей присутствовала) или лежать; к окну не подходить, между собой не разговаривать. Ведро для пописать и покакать. Кормили раз в день. Хуже чем на КМБ, отметил Миша. Раза четыре несильно били. Один раз Гена что-то сказал вслух, в остальные для профилактики. Иногда часовой подходил к двери и говорил, что сегодня им отрежут головы или утопят в говнобаке. Потом смеялся. Похитили их в феврале. Значит, прошло месяца три.
– Теперь понятно, почему вы еле говорите, – Костя слегка упрел от этого интервью, – отвыкли по ходу… Да и бороды у вас как у молодых ваххабитов…
– И самое главное, – Костя снова развернулся к солдатам. Строго посмотрел то на одного, то на другого. – Ничего не было. Вас привезли и отпустили. Понятно?!
Оба испуганно вразнобой закивали.
– Эт… хорошо.
Костя решил закрепить пройденное:
– Как было дело-то?
– Нас привезли, кто, мы не видели… и всё. – Миша таращил тревожные глаза.
– Яволь… Да расслабьтесь вы! – он указал пальцем на очертания Грозного, – приехали уже, балдеть скоро будете.
– Секс, водка, рок-н-ролл!!! – из заднего отсека жизнерадостно заржал Бескудников.
Все улыбнулись, но ненадолго, – машина въезжала в город, не до расслабухи.
По приезду, операм удалось практически незаметно протащить пацанов в кубрик, однако весть об этом за считанные минуты облетела все подразделения Центра.
Костя, не раздеваясь, лишь скинув автомат и бронник, пошёл к Кутузову, доложить о благополучном исходе не совсем законных мероприятий. Победителей, как заметила Екатерина II, не судят. Рябинин на доклад идти отказался.
Захватив с собой освобожденных узников, не мывшихся с февраля, он и остальные опера пошли в баню.
* * *
Миша Кутузов выслушав доклад, деловито кивнул головой и, вставая, объявил:
– Так, сейчас идём к Николаю Ивановичу. Я доложусь, ты детали добавишь, обсудим. Завтра как раз Куликов приезжает с бригадой телевизионщиков, будет что показать. А то у нас сегодня… – он излишне горестно махнул рукой.
– Что опять? – Катаев, поворачиваясь корпусом, следил за перемещениями собирающегося Кутузова.
– Утром подрыв Башкирского СОБРа, БТР… Один «двухсотый», трое «трёхсотых», – он одернул форму, – идём.
– А где ваши кавказские пленники? – спросил Миша, когда они выходили из помещения, – хоть глянуть на них.
– Мыть повели, Анатольич, – Косте не терпелось скинуть форму, помыться и пожрать, – давай сначала доложимся…
Они пересекли двор и оказались в коридорном полумраке здания комендатуры. Прошли на второй этаж в кабинет к Жоганюку.
К слову заметить, он, с руководством МОБ и начальником штаба, проживал здесь же, на втором этаже, переделав пару кабинетов под жилое помещение. Наверное, чтобы недалеко ходить на работу.
Когда Катаев и Кутузов зашли в кабинет, Николай Иванович что-то сосредоточенно писал в ежедневнике. Вид у него был измученно-озабоченный. Вскинув на вошедших филинообразные брови, он молча кивнул на стулья, не отрываясь от писанины.
Нужную паузу выдерживает, подумал Костя, чтоб не улетали далеко, не хрен и подвиг. Подумаешь, двоих пленных вытащили…
– Что у вас? – наконец отложив ручку в сторону, потерев переносицу и, внимательно глядя на Катаева и Кутузова, спросил начальник.
– Значит, э-э, группой уголовного розыска, в ходе ОРМ обнаружены и доставлены в расположение Центра двое военнослужащих срочной службы, удерживаемых членами НВФ…
– А где члены НВФ? – перебил доклад Кутузова Жоганюк.
Миша, несколько беспомощно, повернулся к Катаеву, переадресовывая столь сложные вопросы.
Костя, мысленно матюгнувшись от придирок начальника, от официального, неуместного здесь, тона Мишиного доклада, ответил:
– Агентурным методом, Николай Иванович, неустановленные члены НВФ склонены к освобождению ранее похищенных солдат-срочников Субботина и Беляева. В общем, они их отпустили, мы их подобрали… Примерно так.
– Добровольно, говоришь, – саркастически протянул Жоганюк.
– Вы всё прекрасно знаете, товарищ полковник! Да! Мы их обменяли на задержанных Умалатова и Халадова, которых всё равно бы отпустили! Мы же говорили вам…
– Говорили, говорили… – раздражаясь, перебил его Николай Иванович, – немного не в свою компетенцию вторгаетесь… И территорию… Как это на бумаге выразить?! Что за ненужная инициатива и необоснованный риск?! Где Рябинин вообще?! Это же он всё придумал! Где он?!
Лицо полковника покраснело от приступа немотивированной агрессии. Костя, возможно в силу небольшого срока службы, этого не понимал. Как говорится, одно ведь дело делаем… Какая разница где чья компетенция или территория? Пацанов вытащили, слава Богу. Планомерной оперработы в условиях трёхмесячной командировки, да при постоянных подрывах всё равно не наладишь, а тут хоть шерсти клок.
– Рябинин в настоящее время получает с доставленных объяснения, готовит материал для передачи в военную прокуратуру или часть, где они проходили службу…
– Это кстати, необходимо выяснить, возможно, они дезертиры. Или… или боевики, – не унимался Николай Иванович.
– Выясняем… Пока времени не было, товарищ полковник, только что приехали…
– Хорошо, – немного смягчившись, сказал Жоганюк, – оформите как положено безо всяких выкрутасов с обменами… Михаил Анатольевич, проконтролируйте, помогите, подкорректируйте, – посмотрев на Кутузова, продолжил полковник, – с вашим опытом может из сумбура этого что-нибудь стоящее получится…
– Вас понял, товарищ полковник, – как всегда солидно и с достоинством, ответил Кутузов, – прямо сейчас и приступим, в нижнем кабинете… чтоб к завтрашнему приезду всё готово было. Разрешите идти?
– Вот что, – Жоганюк задумчиво постучал ручкой по обложке ежедневника, – приведи-ка их ко мне… Здесь посмотрим, поговорим, коменданта пригласим, про часть узнаем… Да и операм отдохнуть надо. Вы ведь двое суток работали по этой теме?
Убогое исполнение. Станиславский заревел бы «Не верю! – подумал об отеческой заботе полковника, Катаев. Тему-то под себя забирают… Перед руководством рисануться хотят.
– Так точно, почти двое суток.
– Вот и отдохните… Можете идти. Михаил Анатольевич, я вас жду через десять минут.
В кубрике, Катаев и Кутузов не застали ни пленных, ни их освободителей. Находившийся на кухне Поливанов сообщил, что Липатов и Кочур на выезде, они дежурят, а остальные, в том числе пленники ещё не пришли из бани и столовой. Костя, договорившись с Кутузовым о том, что все полученные указания сообщит Рябинину, с огромным наслаждением разоблачился по пояс и, взяв «мыльно-рыльные» принадлежности, пошёл мыться.
По дороге в душ, он встретил, шествующих обратно Рябинина и компанию. Костя коротко пересказал содержание беседы с Жоганюком, все понимающе поматюгались и разошлись. Уходя, Сергей пообещал, что после того как накормит солдат, отведет их к руководству.
