Текст книги "Молот ведьм"
Автор книги: Константин Образцов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Не могу сказать, что результат меня обнадежил. С учетом того, что весь город от края до края покрыт объявлениями проституток, как лишаем, Белл могло быть и двадцать, и сорок, и сто. Я вернулся домой с намерением взять карту и расчертить город на квадраты, чтобы прочесывать их один за одним. Что и сделал: пришел в свою серую квартиру с пыльными окнами, выходящими на проспект, уселся за кухонный стол, поставил чайник на огонь, взял бумажную карту города и, вооружившись линейкой и карандашом, разлиновал на сектора. По всему выходило, что только на сбор информации о многочисленных Беллах, трудящихся на ниве удовлетворения плотских страстей, мне потребуется не менее трех недель – это не считая времени на поход по борделям. И, кстати, не учитывая затрат, которые придется понести. Я решил выяснить уровень цен и позвонить по тем номерам, которые добыл во время своей сегодняшней вылазки, а заодно и попытать счастья, вдруг повезет с первого раза. Налил себе чаю, вооружился одним из подставных телефонов, собрался с духом и набрал номер. В динамике послышались гудки. Я откашлялся.
– Алё! – прозвучал немолодой женский голос, как мне показалось, с акцентом.
– Здравствуйте, – вежливо начал я. – Скажите, пожалуйста, у вас есть девушка по имени Белла?
– А! Белла, да, есть, приходите! – насчет акцента я не ошибся. На заднем фоне в трубке раздавались какие-то голоса, шаги, что-то позвякивало и громыхало, вызывая ассоциации с кухней в больничной столовой.
– К сожалению, сейчас у меня нет возможности зайти, – сообщил я. – Удобно ли будет посетить вас завтра, скажем, в полдень?
– Да, приходите, Белла всегда здесь!
Редкая удача. Нужно было выяснить еще кое-что.
– Я бы хотел кое-что уточнить. Подскажите, Белла – блондинка?
– Да, блондинка, есть и блондинка! – прозвучал неопределенный и несколько странный ответ.
Я продолжал.
– Пожалуйста, сориентируйте меня по цене.
– Тысяча сто рублей в час! Приходите! – женский голос звучал в одной интонации и создавалось ощущение, что мне ответят «да» в ответ на любой вопрос. И добавят «приходите». Вероятно, это был какой-то корпоративный стандарт. Но цена удивила: я ожидал чего-то более разорительного.
– Меня это устраивает, – согласился я. – Подскажите ваш адрес.
Женщина назвала мне адрес – разумеется, Коломна – улицу и номер дома.
– От дома позвоните мне, я скажу, куда идти, – добавила она.
– Спасибо! И так, завтра, в двенадцать часов я позвоню Вам от такого-то дома по такой-то улице, все верно?
– Да! Приходите! – прокаркал голос и связь прервалась.
Я немного подумал и сделал еще три звонка. Голоса на другом конце провода – или как это сейчас называется? На другом конце сигнала? На другой соте вышек мобильной связи? – были сплошь женские, молодые и не очень, с акцентом и без, но все повторяли «приходите», как мне показалось, не очень внимательно выслушивая мои вопросы, как будто занимаясь одновременно несколькими делами сразу. И везде слышались какие-то звуки, как будто я позвонил не то в кухню заведения общепита, не то в квартиру, куда приехали сразу несколько гостей с юга. Цены тоже всюду были примерно одинаковые. За два часа мне даже предложили скидку.
На следующий день я снова отправился в Коломну. Нужный мне адрес был в окрестностях Воскресенского сквера – насколько я помню, три века назад тут было Козье болото. Нашел в унылых переулках низкий грязно-желтый дом, встал у кривой арки, посторонившись от вытекающей из-под нее исполинской лужи, и набрал номер. Голос был тот же, хотя и не такой бодрый, как вечером, а сонный и раздраженно-усталый.
– Алё!
– Здравствуйте, я звонил Вам вчера по вопросу возможной встречи с Беллой…
– Да! Приходите!
– Именно это я и собираюсь сейчас сделать, – терпеливо объяснил я. – Куда мне идти?
Голос по телефону повел меня вглубь двора, как ведет диспетчер самолет на посадку. Я пробрался по краю огромной лужи, то оступаясь в холодную воду, то задевая плечом шершавую стену, вошел в маленький двор-колодец и подошел к неприметной двери черной лестницы в углу за помойными баками. Пропищал электронный замок, массивная железная дверь открылась, и я вошел в жаркую духоту полутемной лестницы с кривыми стертыми ступенями, стенами цвета застарелой грязи и запахами мочи, вонючего подвального пара и крысиного яда. Дверь квартиры на третьем этаже тоже была металлической, напоминающей массивные ворота овощехранилища. Сердце мое стучало, я волновался, как отрок перед конфирмацией. Приосанился, поправил шляпу и позвонил.
Послышались торопливые шаркающие шаги, женский голос крикнул: «Открываю уже!» и дверь распахнулась. За ней я увидел органичное продолжение лестницы: длинный, обшарпанный коридор с заскорузлым и загибающимся по краям линолеумом, тусклая лампочка под потолком, стены в выцветших истертых зеленых обоях с безрадостными узорами и желтыми жирными пятнами. На пороге стояла невысокая, полная женщина с почти идеально квадратной фигурой, в бесформенном черном платье и платке, криво повязанном поверх высокой темно-красной прически. На крупном горбатом носу рос одинокий, но гордый волос. Женщина посмотрела на меня и улыбнулась, сверкнув золотыми зубами.
– Проходите, проходите, сейчас девочки выйдут, проходите!
И, гостеприимно размахивая короткой рукой с толстыми пальцами, украшенными золотом и облупившимся красным лаком, отступила в сторону. Я вошел. В квартире пахло алкоголем, табаком, кипяченым бельем и дешевым парфюмом.
– Сейчас, сейчас! – приговаривала женщина, спешно удаляясь по коридору. – В комнату пока проходите!
Она свернула за угол, открылась и закрылась дверь, на мгновение выпустив в коридор нестройный хор женских голосов и облака табачного дыма. Я неуверенно топтался на пороге. Рядом с дверью в беспорядке стояли несколько пар мужской обуви, по большей части не новой и не очень чистой: стоптанные кроссовки, потертые остроносые черные полуботинки с пластиковыми золотистыми пряжками, бесформенные рабочие башмаки. Рядом горой возвышались резиновые безразмерные шлепанцы. По обе стороны коридора были закрытые двери. Из-за них бормотали на непонятных языках, приглушенно рычали, пыхтели, визгливо смеялись. Где-то ритмично скрипела кровать, время от времени громко стуча о непрочную стену. Одна из дверей приоткрылась и в коридор вышла голая негритянка – низкая, с иссиня-черной кожей, огромной лоснящейся задницей и маленькой грудью; скользнула по мне равнодушным взглядом и пошла вперевалку туда же, куда скрылась квадратная женщина. Я уже почти собрался с духом, чтобы войти в единственную открытую комнату по правую руку от меня, как послышался какой-то совершенно инфернальный сиплый рев – это спустили воду в унитазе; хлопнула дверь туалета и в коридоре показался мужчина с полотенцем на бедрах и весь поросший густыми горными волосами, как йети. Он злобно зыркнул на меня и скрылся в одной из комнат. К запахам в коридоре добавилась густая, мужественная вонь из сортира. Видимо, ревущий сливной бачок не лучшим образом справлялся со своим делом.
Я так и стоял у порога, когда снова появилась красноволосая распорядительница, на этот раз в сопровождении двух существ женского пола, похожих, как сестры, точнее, как соплеменницы: обе коротконогие, коренастые, с лицами видавших виды кочевников из дальней степи и волосами, покрашенными в ярко-желтый цвет. Только одежда различалась цветами: на одной был розовый, а на другой голубой полупрозрачный пеньюар, призывно открывавшие прелести, которые лучше было бы прикрыть.
– А что стоите, почему не проходите? – с агрессивным гостеприимством напустилась на меня женщина. – Вот, девочки уже идут к вам!
– Я пришел к Белле, – выдавил я.
– А, к Белле, к блондинке, – сообразила она и заорала через весь коридор – Белла! Белла!
В ответ на ее зов хлопнула дверь в глубине и зазвучала тяжелая поступь. Белла была тут как тут. Она вышла, покачиваясь на каблуках, с трудом выдерживавших вес огромного, грузного тела; белые икры были покрыты синеватыми сеточками вздувшихся вен, дешевое синтетическое кружево лиловой комбинации растянулось на груди и животе, складки на котором соперничали с грудью размером. Копна пергидрольных, осветленных волос топорщилась, словно на веки залитая лаком. Она посмотрела на меня, растянула в улыбке широкий, тонкогубый рот, измазанный красной помадой, и я увидел ее зубы. Это стало последней каплей.
– Извините, мне кажется, вышло некоторое недоразумение, – забормотал я, отступая к двери. – Я, к сожалению, не могу остаться, простите…
Распорядительница сердито цыкнула золотым зубом, сделала раздраженный жест рукой, рывком крутанула колесико замка на входной двери и широко ее распахнула. Я не оборачиваясь, выскочил за порог и быстро, сдерживаясь, чтобы не перейти на галоп, стал спускаться вниз. Лестница была узкой, свет тусклым, я почти бежал, и на первом этаже чуть не врезался в группу из четырех азиатов; двое из них были в синих строительных робах, а один в жилетке с оранжевыми полосами. Наверное, все они шли к Белле.
Я вышел на улицу, жадно вдыхая промозглый туман как горный воздух. Постоял, приходя в себя, и решил, что больше звонить по номерам с уличных объявлений не буду. Пошив под заказ платья в стиле Агнессы Сорель слабо сочетался с возможностью пребывания искомой Беллы в подобного рода притоне. Но тогда как ее найти?
В прежние времена, всего четверть века назад, мне пришлось бы туго. Нужно было бы ходить по барам отелей или ресторанам с сомнительной репутацией, высматривать, выжидать, а то и попасть в поле зрения сотрудников правоохранительных органов. Позор, письма на работу, товарищеский суд. К счастью, эти мрачные времена давно позади и сейчас каждый может насладиться плодами свободы и цивилизации. К одному из ключевых достижений последней я и обратился для продолжения своих поисков – к интернету.
В детстве я очень любил читать фантастические романы о далеком будущем, космических приключениях и полетах в другие галактики. Там были звездолеты с гравитационными двигателями, флаеры – не рекламные листовки со скидками на доставку пиццы, а такие летающие машины для передвижения, а еще удивительные гаджеты: радиофон, например – совершенно невероятный предмет для детских лет того поколения, которое до сих пор говорит «положить трубку». Или видеофон: разговариваешь с собеседником и при этом видишь его. Я понимал, что если до появления радиофонов у меня есть кое-какие шансы дожить, то беспроводные видеофоны увидят разве что мои внуки. Да и то в старости. Если бы мне тогда сказали, что через сорок лет у меня в кармане будет лежать предмет, который одновременно и радио– и видеофон, а еще фотоаппарат, кинокамера, радиоприемник, телевизор, книга, записная книжка, калькулятор, и что с помощью этого прибора можно общаться с любым, даже незнакомым человеком в любой точке мира, читать книги из самых обширных библиотек, знакомиться с самыми разными достижениями науки и искусства, я бы задал всего два вопроса: когда я смогу полететь с экскурсией на другие планеты и как давно наступил коммунизм. Предположить, что эти невероятные достижения будут использоваться для просмотра порнографии и поисков находящихся поблизости проституток, я бы не смог. Главным образом потому, что слова «звездолет», «бластер» и «видеофон» я знал, а слово «порнография» было тогда незнакомым. Зато теперь я знаком с ним более, чем хорошо. За панибрата, можно сказать.
В общем, я открыл страницу поисковой системы и задумался над формулировкой. Хотелось эвфемизма. Писать запрос вроде «проститутки СПб» было почему-то стыдно, как будто спрашиваешь дорогу к ближайшему борделю у ближайших прохожих. Но делать нечего: я плюнул на иносказания и написал «проститутка Белла СПб».
Результат превзошел ожидания. Поисковик выдал впечатляющие четыреста тысяч результатов, а страница запестрела ссылками, выглядящими как приглашение заразить компьютер каким-нибудь вирусом. Я решил ограничиться изучением только той информации, которая оказалась на первой странице, и осторожно стал нажимать на адреса сайтов с названиями одно зазывнее другого. Собственно Беллы нашлись в количестве всего девяти, из которых, если верить фотографиям и информациям в анкетах, трое были брюнетками, две уже миновали пору второй молодости и бодро приближались к порогу третьей, одна оказалась и вовсе трансвеститом, вывесившим с фотографии на всеобщее обозрение свое основное и весьма впечатляющее достоинство, а из трех блондинок у одной оказалось лицо, подозрительно похожее на известную голливудскую актрису. Телефонные номера двух оставшихся я записал, а потом стал изучать открывшиеся мне информационные ресурсы, как, верно, мореплаватели в эпоху великих географических открытий со смесью любопытства и отвращения исследовали языческие обычаи и нравы диких туземных племен. В отличие от уличных объявлений, тут преобладали простые, привычные имена: Светы, Наташи, Татьяны и Машеньки предлагали в ассортименте минет в презервативе и без оного, анальный секс, ануслинг, окончание в рот, а также услуги госпожи, рабыни, футфетиш, трамплинг и черт знает, что еще. От фотографий, текстов с обилием восклицательных знаков, и цветов – преимущественно розового и лилового – сводило глазные нервы. Я подумал, что мое допущение про тождественность ведьминской клички и проститутского прозвища Белладонны могло быть ошибочным, выбрал один из сайтов с приставкой «СПб» в названии и погрузился в более детальные изыскания.
Общее количество объявлений превышало шесть сотен: по тридцать штук на более, чем двадцати страницах. Функционал сайта любезно предлагал различные виды фильтров, которыми я и воспользовался, определив возраст в промежутке от 20 до 30 лет и рост от 160 до 170 сантиметров. Выбор сократился, но ненамного. Я принялся листать страницы, выбирая анкеты только блондинок, и в итоге у меня набралось таковых без малого тридцать. Записная книжка стремительно наполнялась телефонами и пометками с указанием района города: Комендантский, Петроградская, Центр, Купчино, Юго-Запад… Я подумал, что смогу обходить по три борделя в день, может, и больше, и тогда за каких-то десять дней управлюсь с обработкой массива информации с одного ресурса. Это не окрыляло и не сулило быстрого успеха, и я настроился на долгую, трудную, серьезную работу.
В конце концов, то, за что я взялся, и есть серьезная, трудная работа.
Уже собираясь закрыть страницу сайта я увидел еще одну кнопку: «форум». Почему бы и нет? В наше время принято верить мнению незнакомцев, пишущих в интернете про неизвестные нам понятия. Яркий тому пример «Народная Энциклопедия»: кто писал, откуда брал данные – совершенно неясно, однако все с важным видом ссылаются на статьи оттуда как на истину в последней инстанции. Отзывы пользователей о проститутках заслуживают не меньшего доверия, чем высказывания неведомых авторов, к примеру, о холодном ядерном синтезе, и я взялся за чтение. Чтение увлекло.
То, что для меня было terra incognito, оказалось землей обетованной для тысяч и тысяч: как будто я высадился на безлюдном песчаном берегу, полагая себя первооткрывателем неизвестного острова, а потом обнаружил за ближайшим пригорком сверкающий огнями парк развлечений, в который то и дело заходят и заезжают развеселые гости – если верить опубликованным отчетам от пользователей, то как правило по дороге с работы домой, где ждут жена и дети. Описания похождений в бордели были разные: от поэтических, выдающих в авторах тоску по прекрасному, до сухих, подчёркнуто сдержанных, сообщавших только нечто вроде «основной калибр разношен», «сосет лениво, окрестности не охвачены» или «анал – чисто, гигиенично, упруго». Боккаччо плюнул бы и отвернулся; Рабле, покраснев, прикрылся бы гульфиком; я же продолжал читать, разыскивая подробности, касающиеся тридцати выбранных мной блондинок. Я точно знал, что именно мне предстоит искать, и высматривал в пространных отчетах любителей платной любви, не встретится ли упоминание о небольшой отметине, татуировке в виде перевернутого трезубца – это бы сразу решило дело. Но увы, авторы отдавали предпочтение описанию более важных деталей: кто и как кончил в рот, кто у кого сидел задницей на языке, и жалобам на то, что дали плохо, настроение испортили, а денег не вернули.
Я закончил это познавательное чтение глубокой ночью, с ощущением, что выбрался из ямы, полной использованных презервативов и влажных салфеток, которыми вытирали потные промежности. Голова гудела. Я встал и открыл окно – вместе с влажным воздухом в комнату ворвался шум редких машин на проспекте и легкий ветер, раздувший парусом грязную занавеску и смахнувший пару листов со стопки распечатанной рукописи. Я положил листы на место и погладил толстую, увесистую пачку бумаги с заглавной страницей «Апология Средневековья».
Я не лгал казненной Оксане про книгу: вот она, здесь, все без малого четыреста страниц мелким шрифтом. Только ее никто не спешил издавать.
Верхняя страница запылилась и на ней остались смазанные следы моих пальцев. Тут все было старым и пыльным: и письменный стол, и унылая мебель, и немытый пол, и вообще вся квартира – маленькая, из двух смежных комнат с серыми обоями на стенах, на втором этаже дома, выходящего окнами на Каменноостровский проспект. Наверное, потому здесь так грязно – пыль с улицы летит в окна и днем, и ночью. Раньше я эту квартиру сдавал: жилец бесследно пропал в ноябре прошлого года, успев, однако, не только полностью расплатиться на минувший год, но и внести предоплату за весь следующий. Эти деньги меня сейчас здорово выручают, как и загадочное исчезновение моего бывшего съемщика – иначе куда бы я поехал, когда в январе расстался с женой…
Расстался с женой. Не хочу сейчас об этом. Давайте позже.
Итак, я начал искать. Алгоритм был отработан: звонок, уточнение: «Меня интересует такая-то девушка, она сегодня присутствует?»; договоренность о времени, визит. Борделей в городе было больше, чем гнойных прыщей на физиономии озабоченного юнца; я приходил в огромные апартаменты с высокими потолками, стрельчатыми окнами, декорированные в соответствии с представлениями о шикарном и порочном; в небольшие, уютные квартиры, с какими-то чемоданами в комнатах, развешенными в ванной комнате женскими трусиками и домашней живностью – один раз меня встретил надменный пушистый кот, а в другой навстречу выбежал бодрый таксик. Я видел типовые «трешки» со стандартным ремонтом в спальных районах – холодные полы, бетонные стены под тонкими обоями, гулкие коридоры, комнаты, меблированные как номера в дешевом отеле – и двухэтажные хоромы с просторным холлом, сауной и бильярдной на втором этаже. Я искал нужные мне адреса, бродя пешком среди узких улиц и переулков в центре города, и сверху на меня смотрели статуи чудовищ и языческих богов: их тысячи на балюстрадах крыш – Вакх, Эрос, Венера, нимфы и фавны – идолы плотских грехов, и этот город принадлежит им, а не святому Петру, ибо этих мифологических истуканов здесь в разы больше, чем крестов на соборах всех вместе взятых конфессий. Я трясся в троллейбусах и трамваях от станций метро по бесконечным проспектам новых районов, и за мокрыми окнами проплывали бетонные холодные лабиринты новостроек высотой до самого неба на месте бывших кладбищ и капищ: замкнутое стенами и низким небом пространство, тоскливые голоса ветров, хлопающие двери, странные звуки, как будто на разные голоса спорят, бормочут, завывают, злятся сотни и сотни призраков. Исполинские дома, напичканные притонами, как червями, пожирающими упавшее яблоко, истекали затхлой спермой и гноем.
Где-то меня встречали радушно, улыбались, как дорогому гостю, где-то просто провожали в комнату и приглашали сотрудниц очередной обители терпимости: я обычно просил посмотреть всех, на случай, если найдется кто-то еще, подходящий под приметы Белладонны. В заведении со странным названием «Аквариум» меня проводили на кухню и усадили за стол, два часа развлекая разговорами и чаем, а когда настало время уединиться с моей избранницей, оказалось, что я должен заплатить и за время, проведенное на кухне, и отдельно – за чай. Я не стал возражать.
Когда доходило до дела, я сообщал, что у меня есть особое пожелание, странная фантазия: люблю разговаривать с полностью обнаженными девушками. Вот такая причуда, это возможно? Обычно проститутки радовались: золотой клиент, ничего делать не надо, вертись себе голая и болтай. И я разговаривал – иногда весь оплаченный час, иногда уходил быстрее, но без бесед не обходилось: моя располагающая внешность делала свое дело, и я слушал про нехитрые будни борделей и перипетии из жизни их обитательниц. Завсегдатаи публичных домов прошлого и позапрошлого века, Федор Михайлович и Александр Иванович, очарованные своими современницами, сильно преувеличили степень житейских драм работниц коммерческого секса – творческие люди, оно и понятно. Никаких голодающих детей, умирающих мачех, стремления отомстить жестокому миру; только лень, глупость и жадность. Мама деньги высылала, а потом перестала, ну я и пошла в проститутки; молодой человек бросил и за квартиру перестал платить, так что же теперь, в комнату переезжать; ну и что, что я шлюха, зато у меня десять пар отличных сапог, все сокурсницы завидуют; официанткой работать, еще чего, грязные тарелки носить, унижаться!
Верно заметил Туллий в своей «Риторике»: «Мужчины влекутся к позорным деяниям многими страстями, а женщин же ко всем злодеяниям влечёт одна страсть: ведь основа всех женских пороков – это жадность».
Роковых красавиц модельного вида, какими обычно изображают проституток в кино, мне не встречалось: обычные девушки, какие-то симпатичные, какие-то не очень, ничего особенного, никакой печати греха и порочности на челе. Странно, но вожделения я не испытывал; в этих комнатах, пропитанных сладковатыми запахами смазки, презервативов, секса и парфюмерии, на застиранных простынях, при свете белого дня, обнаженное женское тело было совершенно лишено для меня эротической привлекательности. Похоть, мой давний враг, неприятель, не знающий поражений, молчала, притаившись в ожидании случая, когда может досадить мне гораздо сильнее. Я смотрел на голые тела, на груди, задницы, вагины, на плоть и складки кожи, потом расплачивался, вставал, прощался, уходил, ехал в метро и снова смотрел, теперь уже по сторонам: обычные девушки, какие-то симпатичные, какие-то не очень, а мне мерещились сквозь одежду голые груди, задницы и вагины.
Вечерами я возвращался домой, ужинал, составлял план на следующий день, проверял почту. В пятницу пришел ответ от очередного издательства, короткий и содержательный: «Здравствуйте! К сожалению, предложенное Вами произведение нам не подходит. Желаем Вам удачи и творческих успехов!». Несколькими месяцами ранее это же издательство выпустило на русском языке книжку Маши Блэк, заграничной актрисы фривольного жанра – выдающееся, надо полагать, произведение. Куда лучше подходит крупному издательскому холдингу, чем «Апология Средневековья». Возможно, мою рукопись не приняли, чтобы не вызвать эффект аннигиляции на книжной полке, окажись она рядом с откровениями порнозвезды.
С досады я открыл давно знакомый мне порносайт с обилием бесплатного видео, нашел ролик с участием Маши Блэк и принялся угрюмо мастурбировать, глядя, как трое атлетичных актеров засаживают не менее атлетичные вздыбленные пенисы разом во все отверстия востребованной в России писательницы. Кончить, глядя на это зрелище, мне не удалось, и чтобы завершить начатое, я вспомнил несчастную Шанель: круглые, полные бедра, большие, мягкие груди, блестящие от испарины при свете тусклого фонаря…
Рукопись «Апологии Средневековья» смотрела на меня укоризненно.
В тот вечер я уснул на диване, напротив работающего телевизора, под звуки выпуска новостей, где рассказывалось о том, как сотрудники полиции в результате долгих, кропотливых оперативных мероприятий сумели обнаружить действующий бордель на окраине города. Мне всегда снятся необычные сны, яркие, динамичные, так что я даже просыпаюсь не отдохнувшим, а уставшим; то, что приснилось мне в ту ночь, скорее всего, было навеяно или отвратительной Машей Блэк с ее мускулистыми партнерами, или телевизионным шоу, начавшимся сразу после новостей.
Во сне я увидел себя в своей квартире – но не в той, где спал сейчас, а в другой, в которой жил когда-то вместе с женой. Я сидел на диване и смотрел телевизор: разбитной ведущий, завывая, объявлял начало очередного выпуска шоу «Порно со звездами».
«Сегодня нашим участникам предстоит выступить в сценах анального проникновения! Встречайте первую пару: актриса и певица Алла Кузькина и ее партнер, профессиональный порноактер Марк Хаммер! А я напоминаю, что проголосовать за любимых артистов вы можете, послав СМС на короткий номер или позвонив по телефону! Вся прибыль от ваших звонков и сообщений пойдет в фонд развития либеральной мысли! Итак, мы начинаем!»
В синих лучах софитов, на белой кушетке под взглядами невидимого жюри и сотен зрителей в студии, принимающихся хлопать, как заведенные, по команде невидимых распорядителей, извивались знакомая по сериалам молодая блондинка и ее блестящий от пота и масла партнер. С трибун аплодировали, а когда актриса раскинула ноги на шпагат и выполнила полный поворот на сто восемьдесят градусов, сидя на партнере и не прекращая движений тазом, зал взревел от восторга.
«Но что скажет жюри? Предоставляем слово Маше Блэк!»
Луч прожектора упал на стол жюри. Щуря и без того небольшие глазки под черной челкой, Маша Блэк уставилась на меня с экрана и изрекла: «В противовес мрачным средневековым доктринам с их аксиологической вертикалью, устаревшей концепцией Бога и бессмысленной аскетикой, мы, находясь в ситуации торжества гуманистической морали, считаем позволительным все, что доставляет удовольствие человеку. С этой точки зрения наше шоу не только допустимо, но и может быть рекомендовано к просмотру в детских школьных и дошкольных учреждениях как пособие по разнообразным, насыщенным сексуальным отношениям: ведь сколько подростков так и не начинают раннюю половую жизнь, а тянут чуть ли не до совершеннолетия – да, бывает и такое, поверьте! – только потому, что не уверены в своих умениях и навыках! Дадим любви шанс!»
Бурные, продолжительные аплодисменты.
«Наша сексуальная свобода – гимн освобожденному человеку, который делает все, что хочет, когда хочет и где хочет – в любом общественном месте, на улице, в музее, в церкви, которая тоже не более, чем музей отживших свое ветхих ценностей, и мы не боимся осуждающих ханжеских взглядов застрявших в прошлом ретроградов и ортодоксов! Мы физически здоровы, мы позитивно мыслим, активно выражаем свое творческое «Я» всеми способами, которыми считаем нужным воспользоваться – и это наше право! Ведь главное – мы никого не убиваем! Ну, из тех, кого считаем достойными жизни, конечно. Про остальных речи не идет. Но не убиваем!»
«Не убиваем!» – хором завопил зал.
«Не убиваем!» – удовлетворенно подтвердила Маша Блэк и вдруг достала у себя из-под седалища мою рукопись. Та выглядела изрядно потрепанной, напуганной и несчастной.
«А вот он, – потыкала Маша пальцем в рукопись, – убивает! Убивает! Убивает!»
Толпа заревела в негодовании, а маленькие глазки порнозвезды с ненавистью смотрели на меня.
«Убивает! Убивает! Убивает!»
Я проснулся, лихорадочно пытаясь нащупать шокер в кармане домашних брюк.
А на следующий день нашел Белладонну.
Заведение имело игривое название «Фифа», относилось к «сетевым», с несколькими точками по продажи интимных услуг; флагманский салон находился в центре, недалеко от Технологического Института. Как водится, администратор с улыбчивым голосом провела меня по телефону во двор и направила к нужной двери. Двор был просторный, вымощенный плиткой, с несколькими приличного класса автомобилями, припаркованными вдоль стен с обилием пластиковых окон. В подъезде пахло старостью и чистотой, как будто заботливые родственники помыли лежачего дедушку перед приходом гостей. Лифт, правда, отсутствовал. Я поднялся по лестнице на последний этаж, отдышался немного, и нажал на кнопку звонка рядом с дорогой металлической дверью.
Она открыла сама; я посмотрел на нее и застыл на пороге, невольно подняв руку к груди, на которой под одеждой висели обереги, как будто за сердце схватился. Яркая блондинка с прической в стиле поп-звезд восьмидесятых, с зелеными глазами и в черном полупрозрачном платье, полностью обнажавшим упругую, круглую грудь, приветливо улыбалась и вопросительно смотрела на меня.
– Здравствуйте! – сказала она. – Вы ко мне? Так заходите!
– Вы Дарина? – выдавил я.
– Ну да, – сказала она и рассмеялась. – Проходите, не стесняйтесь!
– Извините, – я попытался изобразить улыбку. – Просто растерялся от такой красоты.
Она снова засмеялась. Я вошел. Дверь захлопнулась.
– Вот тапочки надевайте, проходите, пальто можно в комнате снять, там в углу вешалка, – гостеприимно затараторила она. – А я сейчас приду.
Я снял уличную обувь, надел тапки – здесь они были одноразовые, упакованные в прозрачный пластик, и прошел в комнату. Шляпу я, как правило, снимал не у дверей и не в коридоре: бывалые товарищи с форума поделились, что на входе в борделях установлены видеокамеры.
Комната была обычной, со стандартной для такого рода заведений мебелью: большая кровать с тонкой, застиранной простыней, кресло, вешалка, низкий столик с пепельницей. И запах был тот же, бордельный, сладковато-приторный, липкий. Ни с чем не спутаешь.
Я снял пальто, шляпу и стал ждать. Каблуки простучали, удаляясь, по старому паркету коридора, потом быстро, почти бегом, вернулись обратно. Крашеная белая дверь приоткрылась, в щель просунулась блондинистая голова.
– Ой, я же забыла спросить, что Вы будете: чай, кофе?
– Чай, – ответил я и сел в кресло.
Она кивнула, снова убежала, потом вернулась с подносом – чайник, чашка с блюдцем, – под мышкой зажато полотенце и еще одна простыня.
– Так, вот чай, – Дарина-Белладонна осторожно опустила поднос на столик, – а вот полотенце, чистое, только из стирки… А может быть, что-нибудь покрепче хотите выпить?
Веселая, заботливая хлопотунья с внешностью провинциальной девчонки, зачем-то нарядившейся в короткое платье с открытой грудью. Обычная фигура, обычная внешность: попробуйте ее описать – и ничего не получится, скажите просто «симпатичная девушка» – и тут же представите себе вполне точно. Из особых примет только крупная татуировка в виде переплетенных ярких цветов на молочно-белой, гладкой левой голени.
