Текст книги "Сны призрака"

Автор книги: Константин Якименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

– Сейчас! – рявкнул Хейгорн, глядя в экран. – Сейчас-сейчас!

Сунув лучемет за пояс и прикрыв его мантией, Канех вышел из комнаты и знаком велел охране следовать за собой. Подойдя к двери шлюза, он увидел там Ольхаука.

– Ты за это ответишь! – крикнул ему в лицо. Капитан молча отвернулся, делая вид, что вовсе не замечает президента. Затем нажал кнопку, и шлюз открылся. Ольхаук прошел в переходной отсек первым, за ним – Хейгорн и два охранника. Дверь закрылась за ними, однако противоположная пока не открывалась.

– Ну что там такое?! – выкрикнул Канех.

– Вы что, плохо слышали? – раздался из-под потолка голос Трубеха. – Только двое, без охраны. И без оружия!

– У меня нет оружия, – сказал Хейгорн.

– Кого вы хотите обмануть? Сканер показывает, что у вас лучемет.

– Что за чушь! – закричал президент, но тут к нему повернулся капитан:

– Канех, не стройте из себя идиота – отдайте лучемет.

Хейгорн вытащил оружие и направил на Ольхаука:

– Вы не смеете! – Он с ужасом понял, что говорит сквозь слезы. – Я Канех Хейгорн! Канех Хейгорн! – повторил еще раз и вдруг выпучил глаза, словно увидел под потолком что-то диковинное. – Не смейся! – закричал он, нацеливая туда оружие. – Прекрати, наглец! Ты не смеешь… не смеешь смеяться надо мной!

– Заберите у него миник! – обратился капитан к охране. – Для его же блага, пока он себя не покалечил.

Один охранник мягко взял Хейгорна под руку, чуть сжал, и оружие само выскользнуло из пальцев Канеха. Тот глянул на телохранителя полным удивления взглядом, но почти тут же снова поднял глаза к потолку.

– Выйдите, – сказал Ольхаук. – Я позабочусь о том, чтобы ему не причинили вреда.

– Мы подчиняемся только господину президенту, – возразил охранник.

– Господин президент сейчас не здесь, как видите. – Капитан указал пальцем на точку, в которую уставился Хейгорн. – Вряд ли он сможет кому-то приказывать.

– Пусть оставят оружие и войдут, – разрешил наконец Трубех.

Когда дверь во второй корабль распахнулась, охранники втащили туда Хейгорна, бросавшего по сторонам дикие взгляды. Он определенно видел перед собой не пятерку солдат с лучеметами на изготовку, а что-то совсем другое. Трубех посмотрел на него презрительно:

– Надо бы объявить, что он арестован и все как полагается, – сказал он, обращаясь к Ольхауку, – но ему, кажется, уже все равно.

– Не смей смеяться! – выкрикнул Канех. – Я доберусь до тебя!

– Он совсем спятил, – сказал капитан флагмана.

– Это я вижу. Ну раз так… – Мятежник смерил взглядом скорчившуюся фигуру. – Ты думаешь, Бентиэн говорил правду? Про решение правления и все такое?

– Нет, конечно. Спасал свою шкуру. Но теперь им все равно придется принимать какое-то решение.

– Да уж… – Трубех остановил взгляд на лице Хейгорна, что-то старательно выискивавшего в вышине. – Но Бентиэн тут ни при чем.

– Что тебе так дался этот Бентиэн? – удивился Ольхаук.

– Ты же отправил его к Великому Духу. Жалко беднягу…

– Что я мог сделать? Я должен был выполнять приказ.

– Да я понимаю! Мы все принесли присягу и все выполняли приказ. Кто-то понял раньше, что наш президент, как ты говоришь, спятил… Кто-то позже. А может быть, понял, но надеялся, что Канех еще образумится. Ведь надеялся?

– Конечно, надеялся! До последнего момента надеялся – пока он не задрал глаза к небу.

– Ну вот! А я хотел тебя остановить, но не успел… совсем немножко не успел.

– Бентиэн мог и выжить, – заметил Ольхаук. – Ты же еще не подбирал капсулы?

– Еще нет. – Лицо Трубеха отразило напряженную работу мысли.

В глазах капитана флагмана появилось понимание.

– Знаешь, а я бы ни за что не доверил свою жизнь капсуле. Страшно ненадежные штуки! Иногда разбиваются прямо о борт корабля…

– Такого я уже давно не помню, – возразил Трубех. – Разве что не повезет нарваться на совсем зеленого новичка.

– Или вдруг неполадки в жизнеобеспечении. И вместо анабиоза погрузит в вечный сон.

– Да, – признал второй капитан, – такое изредка случается.

– Но что хуже всего: как только залез в эту консервную банку, от тебя уже ничего не зависит.

– Это точно!

– Вот видишь: многие так считают. Может, и Бентиэн из таких? Конечно, в последний момент он бы все равно побежал к капсуле… Но он мог и не успеть.

– Действительно, мог, – согласился Трубех. Он снова успокоился. – Мы с четвертым тебя вообще как, не сильно потрепали?

– Да ерунда. Ничего жизненно важного, залатаю.

– Ну и слава Духу! Возвращайся к себе, и летим домой. Этот, – Трубех указал на Хейгорна, – останется у меня. А землянина возьмем с собой свидетелем.

– Этот свидетель еще выставит счет за два корабля, – заметил первый.

– И получит ответный за нашего третьего. Кроме того, ему придется очень подробно объяснять, что они делали возле нашего объекта.

– Это верно: во всех подробностях! – согласился Ольхаук и развернулся к шлюзу.

А Канех, тыкая пальцем в воздух, бормотал:

– Я все равно доберусь до тебя, Кейвон Хаймс! Я выведу тебя из игры!

Но его уже никто не слышал.

VI

– Мы совершаем ошибку, – сказал Михаил Квалин.

Он глядел на экран, где «Призрак» пока был виден только как точка, подсвеченная компом. Вместо исследовательской станции локатор регистрировал множество обломков, и это весьма беспокоило разведчика. Даже несмотря на то что больше поблизости ничего не наблюдалось.

– Почему? – спросил Диранст.

– Нам не надо было бежать.

– И ты теперь это говоришь? После того как сам сквозь заросли протащил меня к кораблю?

– Лучше бы меня остановили, – сказал Квалин.

– Это еще почему?

– Да потому что Мэри… еще немного, и она бы поняла. Она хотела понять, я это чувствовал… я бы убедил ее, что «Призрак» лучше оставить в покое.

– Она бы… я бы… – передразнил Койтль. – Так почему же не убедил?

– Не знаю… Она уже сама почти подошла к этой мысли. А потом ее вдруг переклинило – и опять пошла старая песня.

– А ты увидел ключ – и сам запел то же.

– Я хотел вырвать у нее ключ. Но не смог… сил не хватило.

– И тем не менее ты все еще надеешься ее убедить?

– Я бы попробовал. По крайней мере, ключ уже мешать не будет.

– Я себе это представляю! – ухмыльнулся Диранст. – Ты ее убеждаешь, а она возвращает твои убеждения тебе же взад. Вернее, в зад нашему кораблю, верхом на заграве.

– Ни в коем случае! Она еще не знает, что ключ мы выкинули.

– Тогда все-таки в зад тебе самому. Сразу, как только состыкуемся.

– Ну, может, не так уж и сразу…

– Да ты в нее влюбился, что ли?! – выкрикнул Койтль.

– Не говори ерунды! – вспыхнул Квалин. – Лучше вот что скажи. Допустим, мы сейчас идем на «Призрак», они прилетают следом и прутся за нами. Мы ставим бомбу. Они приходят через десять минут и снимают ее. И толку от нашего похода?

– Объясняю специально для тебя. На этой бомбе особый декон – с усиленным тормозным механизмом. На обычном деконцентрация идет несколько секунд, а этот вытягивает до полутора часов. Я, конечно, меньше поставлю – только чтобы мы успели убежать. Если «интера» начнут ковыряться с механизмом, они могут разве что ускорить процесс. Но не наоборот.

– Ладно, пусть так. Они ее не отключат, но и уйти не успеют. Их же разнесет вместе с «Призраком»!

Диранст пожал плечами:

– Туда и дорога.

Разведчик вскочил и метнул в ученого гневный взгляд:

– Тебе не кажется, что уже довольно смертей?!

– Кто бы говорил…

– Вот именно поэтому! Ты называешь их галактическими безумцами? А мы с тобой чем лучше?

– Да ничем, по правде говоря, – сказал Койтль, тяжело вздохнув.

– И тебя это устраивает?

– Квалин, смотри на вещи проще. Может сдохнуть кучка людей… мы с тобой, кстати, тоже запросто можем. А может прийти кирдык, как вы говорите, всему человечеству. Что ты выберешь?

– Койтль, давай без пафоса. Мэри, между прочим, предлагала мне пойти с ее командой, когда она высадится на «Призрак».

– И когда вы дойдете до источника, они, конечно, будут спокойно стоять и смотреть, как ты устанавливаешь бомбу.

Михаил молчал, внутренне не желая мириться с неизбежным.

– Лучше скажи, что ты думаешь об этом, – Диранст указал на осколки станции, уже обретавшие объем на экране переднего обзора.

– Это не Мэри. Она еще не могла сюда добраться.

– Вероятно. Но ведь и не Хейгорн же сам себя!

– Это был бы полный абсурд, – сказал Квалин. – Я думаю о Кейвоне Хаймсе.

– Вот и я тоже о нем думаю…

– Вряд ли он сам ее взорвал. Скорее, что-нибудь подстроил… как с небоскребом в Кантровске.

– Это сути не меняет. Он ведь и нам так может… подстроить.

– Ага. У меня чувство, что мы с ним еще увидимся.

– Ну, ладно, – сказал Диранст, глядя на экран. – Надо готовиться. Ты как себя чувствуешь?

– Паршивенько, в общем, но бывало и хуже.

– Я понимаю, что бывало… Но нам сейчас понадобятся все наши силы. Те, которые есть, и те, которых нет.

– Где ж нам взять те, которых нет? Койтль повернулся к Квалину:

– Предлагаю тебе стимулятор. Вроде того, под которым ты выносил «Хоэрги». Несколько часов будешь бегать и прыгать, как на мускульниках. Но потом отходняк не меньше недели. Будешь лежать пластом… если доживешь.

– Чего уж там, – сказал Михаил. – «Потом» мне все равно ничего хорошего не светит. Официально я и так уже труп.

– Как и я. И не сомневайся – себе я эту радость тоже введу. Я тут бодрюсь-бодрюсь, а ведь сам едва на ногах держусь.

– Да, видок у тебя неважный, – согласился разведчик.

– Старость – не радость, как вы говорите. Был бы я моложе – мы бы с тобой повоевали.

– Зачем воевать? Есть много более приятных развлечений.

– Ты прав – лучше без войн. Ну, давай. Хватай, что нужно, – и в модуль. О необходимом минимуме не беспокойся, я все подготовил.

Через несколько минут Диранст уже вел посадочный модуль к «Призраку». Металлическая громада росла на глазах.

– Пока есть время – давай покажу. – Он распахнул рюкзак, и глазам Квалина предстала управляющая панель на небольшом квадратном ящичке. – Ремнями с магнитами крепим на объект. Когда она активируется, включается еще и слабый плюс – фиг потом оторвешь.

– Я бы об этом так не беспокоился, – заметил Михаил. – Учитывая «десять-ка».

– Как сказать. Она может разорвать «Призрак» на части, а центральный блок останется целым – и что потом? Нет, надо чтоб рвануло на самом источнике! Теперь смотри: набираешь код, – Диранст щелкнул клавишами. – Запомнил?

– Ага.

– Нажимаю сброс, поскольку сейчас нам ее запускать не нужно. Учти: если после кода нажал старт – сброс уже не действует. Ну, тут еще подстройка времени… Опять-таки: действует только до старта, потом уже все.

– Сколько поставил?

– Полчаса.

– Сурово…

– Я сначала думал о двадцати минутах.

– Нереально. В лучшем случае хватит только добежать до модуля. А хотелось бы еще и улететь.

– Поэтому я в конце концов остановился на тридцати.

– Это все замечательно, – сказал Квалин. – Ты не учел одного. Если «Призрак» испортит нам эту фигню так же, как датчики?

– Об этом нечего даже и думать! Помнишь про уровни воли? Твоя воля – это еще и твоя вера.

– По-твоему, достаточно верить, что это сработает, и оно сработает?

– На твоем месте, Квалин, я бы так не смеялся.

– Я только хочу сказать, что вера и воля есть не только у нас с тобой. Та же Мэри, Хаймс…

– Ну, ты же понимаешь, что абсолютно все факторы учесть невозможно. Надеюсь, удача будет с нами!

– Ты, как всегда, оптимистичен, – заметил разведчик.

– Я становлюсь оптимистом, когда ситуация настолько паршивая, что ничего другого уже не остается.

Улыбнувшись, Квалин принялся облачаться в скафандр. Диранст подготовил для них облегченные костюмы – ничего лишнего, только самое необходимое. Хотя они надеялись, что смогут нормально дышать на «Призраке», Койтль подстраховался и прихватил кислородные баллоны – Михаил его понимал. Из оружия они взяли комбики, набор ручных загравов и ножи. На поясе у каждого висела сумка с необходимым минимумом. Диранст ухватился за рюкзак с бомбой, собираясь закинуть его на плечи:

– Тяжелая, зараза, хоть в середке и минусовая!

– Дай лучше мне, – предложил Квалин.

– Почему тебе?

– Я все ж покрепче тебя буду. Хотя со стимулятором один хрен, но тем не менее…

– Ладно, держи, – Койтль отдал смертельный груз неохотно. – А я возьму это, – он подхватил другую сумку.

– А там что?

– Припасы. На всякий случай.

– Сам же говорил, чтоб ничего лишнего…

– Я подумал, что лучше все-таки перестраховаться. Ничего не забыл?

– Издеваешься? – Михаил почему-то подумал о ключе, который, по уверению Диранста, сейчас болтался где-то в межмерном пространстве. – Койтль, пока мы туда не вошли, хочу попросить тебя об одном.

– О чем?

– Если тебе покажется, что я… веду себя странно, скажи «Катак». Одно имя – Катак. На меня это хорошо действует.

– Договорились.

– Ну тогда пошли.

Они ступили на «Призрак» там же, где и в прошлый раз. Квалин считал, что вряд ли стоит выдумывать что-то новое – лучше всего идти к источнику тем же путем, каким он тогда шел с кумбиэнцами. Возможно, это было его воображение, но сейчас «Призрак» казался еще более пустым, чем раньше. Пустым, заброшенным, покинутым… хотелось добавить «и никому не нужным», но, будь так, им не потребовалось бы его взрывать.

– Отойдем чуть подальше, и можно будет дышать, – сказал Диранст. – Мне почему-то кажется, что так должно быть.

– Наверное, – согласился Квалин.

Он представил, что возле модуля находится еще их обычная, повседневная реальность. Реальность «Призрака» начинается там, где внешней двери шлюза уже не видно. И в этой иной реальности возможно все. Дышать без скафандра – в сущности, мелочь… по сравнению со многими другими вещами.

– Эккумундивный спокоен, как никогда, – заметил Михаил. – Только центральный, и никаких колебаний.

– Аналогично, – согласился Диранст. – Они поняли, что с нами эти игры больше не пройдут.

– Нет. Это мы поняли. Койтль расхохотался:

– Ты прав! Ты быстро схватываешь суть.

– А кто из нас двоих уже бывал здесь? Мне кажется, что не ты!

Пройдя несколько метров, они одновременно схватились за застежки шлемов. Глянули друг на друга, улыбнулись и, перекрыв шланги, оголили головы. Квалин сразу узнал эти грозовые запахи, будто придававшие сил. Хотя чего-чего, а сил у него сейчас было полно… впрочем, их в любом случае не стоило расходовать понапрасну.

– Черт! – воскликнул разведчик, пройдя еще немного.

– Что такое?

– Прошлый раз здесь была дыра. Вот тут, где мы стоим!

– А теперь, значит, ее нет?

– Не издевайся, Койтль! Между прочим, именно через эту дыру мы добирались к источнику.

– А теперь, значит, будем добираться другим путем.

– Чего тебе так весело? – удивился Квалин.

– Наверное, оттого, что я наконец-то здесь. Я видел записи, читал документы… а теперь я сам – своими ногами – стою здесь!

– Это, конечно, замечательно! Но мы здесь, если помнишь, не для того, чтобы прыгать от радости.

– Да, я понимаю… Но ты, кажется, понял суть не до конца. Нам теперь открыты любые пути, Квалин!

– В каком смысле?

– Сейчас увидишь! Закрой глаза ненадолго. Расслабься и постарайся ни о чем не думать.

– Что за детские игры, Койтль?

– Пожалуйста, дай мне попробовать! Хочу убедиться, что это работает и на практике, а не только в теории. Если все получится, то добраться до источника нам будет раз плюнуть!

– Ну смотри, – только сказал Квалин. – У тебя десять секунд.

Он прикрыл глаза и невольно стал прислушиваться к тому, что творится вокруг. Однако слушать было нечего – на «Призраке» стояла тишина. И вовсе не потому, что якобы низкое давление не давало распространяться звукам, а потому что он был мертв – или, скорее, глубоко спал. Единственными бодрствующими существами на нем были Квалин и Диранст.

Единственными ли?

– Открывай, готово! – произнес Койтль.

Михаил взглянул – и тотчас был ослеплен. Ничего похожего на серые стены не осталось вокруг – их заменили сияющие кристаллы самых разных форм и расцветок. Огромные, чуть ли не с самого Квалина в высоту, и маленькие, заметные глазу только благодаря их внутреннему свечению. Прозрачные, как алмазы, алые, как рубины, зеленые, как изумруды… А только ли «как»? – мелькнула мысль. Некоторые – правильные октаэдры и додекаэдры, другие – гораздо более сложных форм: тут были и кристаллические снежинки, и застывшие листья, и подобия кораллов, и большие разноцветные фрактальные деревья… А вот – фигурка, напоминающая собаку… а там – словно карикатура на слона… а здесь будто птичка замерла на ветке…

Не осталось ни стен, ни потолка, ни пола. Некоторые большие кристаллы, смыкаясь, сами образовывали целые стены и уступы. Другие, казалось, зависли в воздухе – Квалин мог поклясться, что их ничего не поддерживало, и тем не менее они не собирались падать. А затем все вдруг пришло в движение. Птичка взлетела и захлопала сияющими крыльями, слон поднял хобот, оторвал от опоры четыре ноги и медленно поплыл ввысь. Деревья захлопали листьями, которые стали расти на глазах, пускать новые ветки и превращаться в новые деревья. Снежинки, поднимаясь высоко над головой, разлетались цветным салютом, а затем каждый кристаллик вырастал и оборачивался огромным алмазом или изумрудом. Драгоценности устремлялись к земле градом, но не достигали ее, вновь распадаясь на маленькие фигурки, – и все повторялось, рождая еще большее великолепие.

Да и земля… была ли земля? Михаил опустил голову – и вдруг пол под ним треснул, распался на множество осколков, которые тут же окрасились в разные цвета. А потом осколки все разом ухнули вниз, и Квалин теперь сам висел в воздухе, как те кристаллы… И он понял, что может теперь идти куда угодно и как угодно. Можно, конечно, по старинке двигаться прямо, а можно сделать кувырок, встать на воображаемом потолке вниз головой и шагать так, и ему совсем не будет неудобно. На место провалившихся в бездну кристалликов поднимались другие – некоторые оставались под ногами, другие уносились выше, где на глазах претерпевали новые изменения…

Михаил оглянулся на Диранста. Тот стоял, завороженный своим творением. Взгляд его был устремлен куда-то далеко, за пределы видимого… может быть даже – за пределы самого «Призрака».

– У тебя камера есть? – спросил Квалин. – Потом ведь не поверят…

– Она-то есть… только боюсь испортить.

– Значит, и я так могу?

– Сможешь… если захочешь. Мне кажется, тебе не очень и хотелось – иначе ты бы еще в прошлый раз сделал что-нибудь подобное.

– В прошлый раз мне не до того было. Я думал только как бы выбраться.

– Тебе и сейчас не до того, – заметил Койтль.

– Верно, черт раздери! Вот я и думаю: мы тратим время на всякую фигню, а надо идти к источнику.

– В этом и разница между нами. У тебя образ мышления простой: есть постановка задачи, есть способы ее решения, и ты выбираешь самый эффективный. А мне интересно все попробовать! Даже те способы, которые к решению никак не ведут. Да и к самой задаче почти не относятся.

– Ага, я помню. Разобрать и посмотреть, как устроено.

– Да, и это. Понимаешь: твой подход, конечно, хорош, но он не позволяет выйти за рамки. Вот как сейчас.

– А надо ли? – спросил Квалин.

– Иногда надо. Иначе люди бы не в космос летали, а гонялись друг за другом с каменными топорами… и еще хорошо, если с топорами.

– И все-таки в первую очередь нам надо идти, – напомнил Михаил.

– Конечно, идем.

Диранст устремился вперед, вышагивая по воздуху и огибая кристаллы, которые, впрочем, ни разу не задели ни разведчика, ни ученого. Квалин чувствовал, как что-то мягкое пружинит под ногами при каждом шаге, и решил не утруждать себя размышлениями о том, что это может быть. На «Призраке» сон превращается в реальность, и сейчас Михаил оказался во сне Койтля – бредовая формулировка, зато объясняет все в несколько слов. А главное – при кажущейся бредовости она максимально близка к действительности. Пусть я и не могу совсем выйти за рамки, подумал Квалин, зато, когда нужно, я легко могу их расширить. Только благодаря этому я не сошел с ума за десять лет службы в разведке.

– А согласись: ведь жалко уничтожать такую красоту? – спросил Диранст.

– Да уж. Лучше бы мы этого не видели.

– Вот опять ты мыслишь с точки зрения цели! А я бы не простил себе, если бы не увидел. Ты представь: ведь когда-нибудь и люди до этого дойдут. Может, через сотню-другую лет…

– Как раз потому ее и надо уничтожить. Чтобы у них был шанс дойти.

– С этим не поспоришь, – согласился Койтль.

Кристаллические фигуры окружали их повсюду – не только впереди, но и позади не осталось никаких следов привычных коридоров. Ориентироваться можно было только по датчику, указывающему направление на источник. Интересно, подумал Квалин, а если бы я сейчас захотел сразу переместиться к центру? Вот точно так же закрыл глаза и представил, что следующий шаг приведет меня к воротам? Он действительно зажмурился, как мог четко представил себе дверной проем, за которым виднелись центральный пульт и труба с фиолетовым кубом. Шагнул, затем открыл глаза… Ничего но изменилось. Те же кристаллы, то степенно проплывающие рядом, то проносящиеся сверху вниз и обратно, меняясь на ходу.

– Интересно, это я опять не смог выйти за рамки? – спросил Квалин вслух.

– Ты о чем?

– Только что хотел переместиться прямо к источнику. Чтобы один шаг – и сразу там.

– Ну, какие-то рамки есть и на «Призраке». Чтобы мгновенно перемещаться, нам нужно менять скорее не его, а самих себя. Те самые точки воли. А это так просто не получится. Во всяком случае, пока не включен источник.

– Пока? – переспросил разведчик.

– Да, а что?

– Звучит, как будто потом он будет включен.

– Ну, Квалин, я не думал, что ты уже настолько на этом зациклен. К словам цепляешься…

– Извини, – сказал Михаил и продолжил идти молча.

Вскоре он заметил, что трансформации кристаллов становятся более однообразными. Только теперь он обратил внимание, что раньше среди них почти не было холодных оттенков – исключительно яркие, жизнеутверждающие. Но сейчас они тускнели на глазах – алое, изумрудное и ослепительно белое уступало место багровому, коричневому и темно-серому. Формы упрощались – сложных многогранных фракталов больше не было, в основном попадались банальные кубики и восьмигранники. Эти кубики все чаще соединялись вместе, образуя стены – и за их формой смутно угадывались знакомые очертания темно-серебристого коридора.

– Это ты делаешь? – спросил Квалин.

– Нет, оно само. Я же говорил про приоритет воли того, кто включает источник. Хотя я мог бы поддерживать мой кристальный рай, но это дополнительные усилия…

– Что-то у тебя резко пропал энтузиазм… Не потому ли, что здесь появились новые точки воли? Например, высадилась Мэри…

– И это вернуло «Призрак» к исходному состоянию? Может быть. А может…

– Хаймс? – спросил Михаил.

Диранст не ответил. Квалин на всякий случай глянул на датчик, но там ничего не изменилось.

Скоро их ноги ступали уже не по невидимому, а по обычному серо-серебристому полу «Призрака». Шаги вновь отдавались гулким эхом – там, в кристаллической пещере, его не было. Михаил оглянулся назад. Разумеется, он не увидел никаких кристаллов – коридор тянулся метров двадцать, после чего заворачивал влево. Реальность «Призрака» становилась знакомой, но Квалина это не радовало. Пока направление коридора более-менее совпадало со стрелкой на датчике, но будет ли так продолжаться и дальше? Выведет ли коридор туда, куда надо? Смогут ли они в случае чего усилием воли проделать проход в стене?

Михаил невольно ускорил шаг, и Диранст последовал его примеру. Чем быстрее они будут идти, тем больше шансов опередить преследователей, кем бы те ни были и к каким бы средствам ни прибегали, чтобы их остановить. Они только что прошли поворот влево, когда Койтль сказал:

– А вот и живая форма…

– Сорок четыре, точно за нами, – подтвердил Квалин, глянув на свой датчик. На нем не было настроено опознавание «свой-чужой», поэтому все точки отображались красным. – Вряд ли это Мэри. Она не так глупа, чтобы сунуться сюда одна.

– «Защитник» тоже вряд ли, – сказал Диранст. – Тогда его увидел бы только один из нас.

– Думаешь, Хаймс? Если ему нужны мы, он мог бы появиться прямо перед нами. К чему эти игры?

– Ну пойди и спроси его. Всего-то сорок метров…

– Пускай догоняет сам.

Михаил не стал сбавлять темп, и Койтль следовал его примеру. Ход долго шел прямо, и когда они наконец достигли следующего поворота, Квалин чуть остановился, надеясь, что сможет увидеть преследователя позади себя. Но тот не спешил показываться, а, судя по всему, затаился за углом. Наконец разведчик махнул рукой и пошел дальше. Почти тут же коридор раздвоился на два – глянув на датчик, Диранст указал направление.

– Мы прошли уже половину, – заметил он.

– До сих пор мы шли почти по прямой. А если они сейчас начнут крутить…

– Тогда объединим нашу волю и попробуем создать прямой проход.

– Я тоже об этом думал. Интересно, а мы могли бы создать «защитников»? И направить на того же Хаймса…

– Теоретически – почему нет?

Коридор, в который они свернули, отличался от предыдущего разве что большим количеством механизмов у стен. Смотреть здесь было особенно не на что, и Квалин направил взгляд внутрь собственных мыслей. Он ясно представил себе фигуру Хаймса – такую же, как и раньше: в строгом, не предназначенном для походов костюме.

Кейвон Хаймс движется вперед равномерными шагами. Хотя его темп почти такой же, как у тех, кого он преследует, со стороны совсем не похоже, что он спешит. Хаймс спокоен и уверен в себе. Глаза его смотрят не столько перед собой, сколько в точку, где находятся сейчас Квалин и Диранст. Неважно, что их от него отделяют стены – они не помеха для взгляда существа чужой цивилизации, временно оказавшегося в человеческом теле.

Но вот по лицу Хаймса пробегает тень беспокойства. Он поворачивает голову назад, но ничего там не видит. Пока он еще не может увидеть это, но уже чувствует его. Чувствует иную форму существования, смесь жизни и энергии, для которой нет разницы, кто именно проник на «Призрак». Если у чужака нет ключа, то его нужно остановить – вот все, что знает «защитник». Поэтому он неотвратимо приближается к существу, присвоившему себе имя и облик безвестного Кейвона Хаймса.

Сознавая, что ничего хорошего от внезапно возникшего противника ждать не приходится, Хаймс ускоряет шаг. Он почти бежит, хотя это по-прежнему незаметно при беглом взгляде. А вот взгляд самого Хаймса становится более жестким. Никто не может знать, какие мысли бродят в его голове, но сейчас в этих мыслях наверняка нет ничего хорошего. Впереди поворот, совсем рядом. Хаймс спешит к нему, будто надеется, что за углом сможет укрыться от непредвиденной опасности.

Вот он уже на углу, разворачивается по ходу коридора – и останавливается. Выражение глаз не меняется, но рот слегка приоткрывается – то ли от удивления, то ли от страха. Потому что за поворотом, к которому Хаймс так спешил, притаился еще один «защитник». Он разгорается смертоносным сиянием, напоминая о том, что пощады не будет никому. Несколько секунд Хаймс стоит неподвижно, и страх все глубже закрадывается в его душу – или что там у него внутри. Он начинает поворачиваться, будто надеясь, что с преследователем, настигающим сзади, справиться будет легче. А потом взгляд уходит в сторону – мимо «защитников», мимо стен коридора – и останавливается на Квалине.

Михаил видит глаза Хаймса. Все остальное будто исчезает, зато глаза становятся огромными, и это глаза не человека. В них нет ничего – ни страха, ни надежды, ни превосходства. Только глубокая космическая пустота. И Квалин чувствует, как пустота затягивает его. Он хочет моргнуть или повернуть голову, чтобы разорвать связь, но не в силах пошевелиться. Он проваливается в черноту и падает навстречу темно-коричневому облаку. Это облако – материализованный ужас, и, едва соприкоснувшись с ним, разведчик ощущает, как тот наполняет его и отравляет все чувства. Господи, думает Квалин, неужели я всерьез рассчитывал справиться с этим, победить его в поединке воли? Ведь это невозможно, таких сил нет ни у одного человека в Галактике. Это все равно что преодолевать космическое пространство на элере… все равно что выйти одному против всего маризянского флота… все равно что тушить звезду из пожарного шланга. Невозможно…

А потом Михаил чувствует удар и боль в голове, чернота расплывается, и…

– Квалин, ты чего? – в испуге воскликнул Диранст.

Перед глазами еще все плыло – разведчик лишь смутно осознавал, что стоит, а не идет. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, поморгал и только тогда стал видеть снова. Сейчас он стоял перед раздвижной дверью, на которую налетел лбом. Квалин поднял руку, потер место ушиба.

– Что это было? – переспросил Койтль.

– Этот Хаймс.. я будто в него заглянул.

– И что ты увидел?

– Что нам надо поторопиться. – Квалин понимал, что не найдет слов, которыми мог бы описать свои ощущения, да и ни к чему сейчас нагонять страху.

Дверь, на которую налетел разведчик, находилась в тупичке – единственный путь проходил через нее.

– Открой, – привычно скомандовал Михаил, но она даже не шелохнулась.

– Там должна быть кнопка, – сказал Диранст. Квалин не стал переспрашивать, почему Койтль так решил. Он просто глянул в угол и действительно увидел там круглую синюю кнопочку. Подняв руку, разведчик нажал ее. Дверь загудела, начала раздвигаться и тут же замерла. Через образовавшуюся щель можно было разглядеть новый серебристый коридор, но протиснуться сквозь нее не удалось бы никому. Михаил щелкнул кнопкой еще раз, но никакой реакции не последовало.

Разведчик взялся за створки, навалился покрепче и попробовал раздвинуть силой. В первый момент ничего не получилось, но Квалин приналег сильнее, и половинки стронулись с места.

– Помоги! – крикнул он Койтлю.

Тот схватился с другой стороны, и они дернули одновременно. Створки еще немного раздвинулись, но тут раздался скрип, и они резко устремились навстречу друг другу. Михаил едва успел отдернуть руки, прежде чем дверь сомкнулась. Разведчик снова потянулся к кнопке, нажал еще и еще раз – нет, бесполезно. Только скрипы и ни малейшего движения.

– Это он, – сказал Диранст. Квалин заметил на датчике число «37».

– Да хоть кто… Сейчас вышибу! – Он вскинул импульсник.

– Лучше загравом, – предложил Койтль.

– И то верно.

Михаил вытащил из сумки шарик, стиснул и кинул под дверь. Тут же они с Диранстом отбежали назад на несколько метров. Хлопнуло, весь тупичок заволокло туманом. Квалин немного переждал, потом рванулся вперед. Правая створка отлетела совсем и, покореженная, валялась в трех метрах за проемом. Левая болталась на честном слове – при желании ее легко можно было сломать, но проход и так был достаточным.

– Идем! – крикнул Михаил Койтлю.

Они переступили через порог. Дистанция уменьшилась и составляла теперь всего двадцать один метр. Квалин отметил, что «защитники» не двигаются так быстро – Хаймс, если это он, ведет себя более по-человечески. Хотя по-прежнему непонятно, зачем это ему.