Текст книги "Вымпел мертвых. Балтийские наблюдатели (СИ)"

Автор книги: Константин Буланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Буланов Константин Николаевич
Вымпел мертвых. Балтийские наблюдатели

Пролог

                                                                                                                    

– Не Стивен Спилберг, конечно, но тоже вышло неплохо. – выйдя на Невский проспект из первого в Российской Империи общественного кинотеатра, едва слышно пробормотал себе под нос Иван Иванович и подставив лицо ласкающим теплом лучам весеннего солнца, расплылся в довольной улыбке.

Без малого полтора года ушло на создание первого в мире полнометражного художественного фильма. Причем, в ход пошли лучшие приемы такой фабрики грез, каким менее чем через полвека предстояло стать Голливуду. А уж сколько средств и нервных клеток потребовал фильм, повествующий о приключениях доблестного отставного военно-морского офицера – и вовсе не хотелось вспоминать. Чего только стоило участие в них самых настоящих боевых кораблей, причем, не только родного русского флота. Так, дабы не тащиться на Дальний Восток, где на внутреннем рейде Вейхайвэя вплоть до середины 1897 года покоились остатки бывшего флагмана Бэйянского флота, пришлось обратиться к немцам, с прошением дозволения на участие в съемках одного из их старых броненосных корветов типа "Саксен", который хотя бы с кормы, при добавлении фальшивой башни, чуточку походил на китайский "Динъюань". А маскировка под "Полярного лиса" черноморского "Капитана Сакена" и десятки батальных сцен снятых на борту "Синопа", чьи барбеты опять же хоть немного напоминали таковые китайских броненосцев? И как вишенка на торте – утопление настоящей самоходной миной списанного деревянного корвета, на все сто сумевшего отыграть последние мгновения жизни "Хиэя"!

Не десятки, сотни тысяч золотых рублей, столь необходимых их совместной компании в других проектах, оказались потрачены на создание этой киноленты! Но теперь, лично оценив реакцию публики, Иван Иванович мог признаться самому себе, что деньги точно не были выброшены на ветер. Да-а-а, такого мир доселе не видел! И никакие театральные постановки не шли ни в какое сравнение с этим первым блином отечественного кинематографа, который, благодаря жесточайшей критике, явившегося из прекрасного далека, простого русского попаданца, вышел вовсе не комом, как многие злопыхатели втайне надеялись. А чего еще можно было ожидать от человека, выросшего на многочисленных блокбастерах? Ну и привлечение именитых столичных театральных звезд на первые роли, не говоря уже о туче военных советников и личных воспоминаний, тоже сказали свое веское слово.

Но куда большую радость приносило не осознание, что работа полутора лет оказалось совсем не напрасной, а мысль о встрече со своей второй половинкой. Не отвечающая современным представлениям об идеале женской красоты, скромная работница театральных закулис, что оказалась в штате обслуживающего звезд персонала, поразила сердце молодого барона с первого взгляда. Правда, тогда она еще не знала, что представший перед ней с шикарным букетом цветов молодой человек является не только бароном, но и заказчиком, а также финансистом, столь масштабных съемок. И тем приятнее было осознавать, что девушка приняла его ухаживания не из-за обретенного статуса и тугого кошелька. Лишь спустя три месяца ухаживаний его Наташа узнала, кто пытается завоевать ее руку и сердце.

Тогда Иван сильно опасался, что после признания последуют, либо обвинения в игре с чувствами бедной девушки, либо наоборот – превращение прекрасной скромницы в подобие содержанки, кои тучами вились в столице, надеясь прихватить себе богатенького мужчину. Но, к его величайшему счастью, ничего такого не произошло. Более того, все осталось так же, как прежде. Разве что девушка более не покачивала неодобрительно головой, когда он приглашал ее в дорогой ресторан или преподносил очередной подарок. Впрочем, от действительно богатых подарков она решительно отказывалась, попросив Ивана после очередного случая остаться для нее таким же простым молодым человеком, которого ей повезло повстречать в своей жизни.

А полгода назад они сыграли свадьбу, и летом в их семье ожидалось пополнение. Только один этот факт перевешивал все те черные мысли о его роли в судьбе мира и сотен миллионов людей, что время от времени посещали голову Ивана. Окончательное осознание того, что его появление здесь способствовало не только гибели или не рождению многих и многих людей, но выживанию или появлению на свет никак не меньшего числа, помогли ему смириться с отведенной ролью и принять свою судьбу. И если эта самая судьба подарила ему не только невероятное количество хлопот, но и семью, не говоря уже о друзьях, буквально готовых при необходимости прикрыть его собственными спинами, дистанцироваться от нее более не имело смысла.

Правда, здесь и сейчас ему предстояло как раз забрать очередную жизнь. Нет! Естественно, не своими руками. Впрочем, как и всегда. Прошедшее с момента их с Иенишем приезда в Санкт-Петербург из Асэба время, было потрачено отнюдь не на один кинематограф. Именно на его плечи легли заботы по подбору инженеров и работников их развивающегося угольного предприятия. То же касалось и рыбного промысла. И даже технически сложных производств! И, конечно же, внедрения в обиход многих привычных ему, но еще не знакомых этому миру вещей. Да и консультации на военные темы то и дело приходилось давать через докладные записки на имя императора. Но главным, по мнению самого Ивана Ивановича, являлось приготовление к операции, один из основных этапов которой вот-вот должен был завершиться на глазах у более чем солидной публики.

Премьера первой в мире полнометражной киноленты. Да еще повествующей о героических похождениях офицера, пусть и бывшего, Российского Императорского Флота! Естественно, построенный специально в качестве кинотеатра зал оказался заполнен публикой, относящейся исключительно к высшему свету. А как могло быть иначе, ежели среди первых зрителей числились сам император и его наследник! И вот теперь на глазах всей этой почетной публики должна была состояться кульминация этого слишком долгого дня. Стоило только подумать об этом, как мысли гостя из будущего тут же соскочили на имевший некогда место быть разговор.

– Ваше императорское величество, разрешите говорить начистоту? – на эту встречу с императором Иван напросился в одиночку, без Иениша, у которого и так хватало забот, чтобы забивать его голову еще и играми, более присущими работникам плаща и кинжала.

– Извольте. – окинув посетителя заинтересованным взглядом, слегка кивнул монарх.

– Я заранее прошу не считать меня психически нездоровым, ярым революционером или врагом вашей семьи, но считаю своим долгом сообщить, что ваш сын, Николай Александрович, не способен править. Даже несмотря на предпринятые вами в последние годы меры по привлечению его к решению, как внутренних, так и внешнеполитических, вопросов, он все еще остается человеком, которым слишком многие позволят себе крутить после вашего ухода. И вы это прекрасно знаете без моего напоминания.

– Продолжайте. – посверлив с пол минуты затихшего гостя хмурым взглядом, нейтрально произнес император. Все же его слова не расходились с реальностью, к величайшему сожалению правителя России.

– Исправить это, наверное, можно. Но сколько лет на это потребуется, скорее всего, не сможете сказать даже вы. А ведь времени осталось не так уж и много. Уж простите меня, ваше величество, но я готов вам сказать, то, о чем все прочие только шепчутся по углам. Вы слишком плохо выглядите. Год. Может два. От силы три. И на престол государства Российского взойдет новый император.

– И вы не боитесь мне, вот так вот в глаза, говорить о подобном? – уперев кулаки в столешницу и привстав со своего кресла, буквально навис над сидевшим напротив человеком Александр III.

– Очень боюсь. – поспешил честно признаться Иван, смотря на самодержца глазами бандерлога оказавшегося на пути Каа. – Но осознание того, к чему может привести правление вашего старшего сына, меня пугает куда больше. – сглотнув внезапно ставшую очень тугой слюну, выдавил он из себя.

– Говорите, я слушаю. – все так же не меняя положения тела, произнес император.

– Вашему сыну при восхождении на престол понадобится не только поддержка людей, чьи интересы непосредственно связаны с благосостоянием России, но и стимул. Стимул, что заставит его сразу же начать шевелиться.

– И? – тяжело дыша, словно паровоз, император подтолкнул собеседника к продолжению речи.

– И потому вы не имеете права умереть от болезни в своей постели в окружении любящей родни. – быстро, чтобы уже не иметь возможности отступить, выговорил Иван, после чего весь покрылся холодным потом. Но все же завершил свою речь. – Вы обязаны повторить судьбу своего отца, ваше императорское величество. Чтобы ваш сын ни в коей мере не позволил себе хоть немного расслабиться, приняв ваш пост.

Много чего еще было произнесено в ту встречу. Хорошо еще, что она состоялась до того, как Иван повстречал Наталью. Ведь после обретения дорогого сердцу человека, он, признаваясь самому себе, уже вряд ли отважился бы на подобные откровения. Но беседа все же имела место быть. И как раз в данный момент на глазах многочисленной публики должно было произойти действо, являвшееся его логическим завершением.

К появившейся из-под арки карете императора бросился из толпы ничем не примечательный молодой человек, которых в любом высшем учебном заведении Санкт-Петербурга имелись сотни и тысячи. Разве что солидных размеров саквояж в руках выбивал его из общей массы.

– Не сдержался. Нервы. – цыкнул про себя Иван, наблюдая за действиями бомбиста. Этого ушибленного на всю голову революционера пришлось направлять даже не через третьи, а через четвертые руки. А уж сколько сил, времени и средств пришлось потратить, чтобы впоследствии следы, специально оставленные для будущего следствия, привели жандармов к ряду английских и американских банкиров, не хотелось даже вспоминать. Денежные переводы, двусмысленные письма, не сожженные по счастливой случайности, заранее подобранные для заклания посредники и, конечно же, публичные действия самих банкиров, буквально кичившихся своим антироссийским мировоззрением. Все это, по мнению автора разворачивающегося действа, должно было хоть в какой-то мере отрезвляюще воздействовать на будущего императора, который до сих пор нет-нет, да вспоминал о своей Алисе.

Тем временем брошенный под бронированную карету саквояж мгновенно вспух огненным шаром, стоило ему только коснуться брусчатки, и весь императорский экипаж в одно мгновение заволокло непроглядным удушливым дымом, за которым с трудом проглядывались языки пламени.

Крики людей, ржание испуганных лошадей, звон осыпающихся стекол и рев пламени – все смешалось в жуткую какофонию, сопровождающую любой террористический акт с использованием взрывчатки. А когда дым рассеялся, взору очухавшейся охраны предстала жутчайшая картина охваченной пламенем кареты. Кареты, в которой заживо сгорал император всероссийский. Было рванувшие спасать своего монарха казаки конвоя наткнулись на не поддающиеся двери. Будь это один из старых экипажей – деревянные преграды непременно вырвали бы с мясом, но прорвались бы внутрь. Однако в свой последний выезд Александр III воспользовался недавним приобретением – полностью блиндированной каретой, чьи борта и двери с легкостью противостояли револьверным пулям. И вот то, что было призвано сохранить жизнь правителя, ныне убивало своего пассажира самим фактом своего существования.

Спустя пару минут безуспешных попыток гашения не желающего отступать огня подручными средствами, закопченные и покрытые многочисленными ожогами стражи императора были вынуждены отступить. К этому моменту огонь уже вовсю вырывался изнутри обгоревшего стального ящика, в который столь быстро превратилась карета. Единственное, что им удалось – оттащить подальше от пожираемого огнем экипажа оглушенного кучера. Императора же спасти не удалось. Лишь когда от кареты остались искореженные сильным жаром стальные части, и пищи для пламени не осталось вовсе, к ней смогли приблизиться. Но только для того, чтобы извлечь немногочисленные обугленные останки. И за всем этим событием, помимо самого режиссера жуткого спектакля, а также сотен оказавшихся на месте трагедии горожан, неотрывно наблюдали наследник престола со своей молодой невестой – Ксенией Черногорской, что должны были выехать вслед за владетелем земли русской в своем собственном экипаже.

– Император умер. Да здравствует император, – несколько переиначил английскую фразу Иван и, проследив за погрузкой останков в подогнанный экипаж, направил свои стопы домой, оставляя за спиной разъяренный людской улей. Впереди его ждало много работы. К тому же, в ближайший месяц, пока жандармы будут раскручивать всю подготовленную специально для них цепочку, желательно было не светиться нигде. Во избежание, так сказать. Пусть он никогда не действовал открыто и никто из участников заговора не знал его в лицо, как некая серая, но обладающая солидными полномочиями и средствами, личность он все же вынужден был засветиться. А там, чем черт не шутит, жандармы могли бы докопаться и до его скромной персоны. Все же сам Иван ни разу не обладал какими-либо навыками агентурной работы, так что вполне мог совершить свойственные любому любителю ошибки. И в ближайшее время должно было выясниться, насколько хорошо он подготовился к столь суровому экзамену. А после его пристального внимания требовал Дальний Восток и ряд находящихся там лиц, к которым в сейфе его квартиры до поры до времени хранились послания мертвеца. Требовалось лишь дождаться разрешения от бремени его любимой супруги, и тогда с чистой совестью можно было отправляться перекраивать известную ему историю еще больше.

На календаре значилось 17 марта 1898 года.

Глава 1. Только большие орудия!

– Итак, господа, я принял решение, – окинув взглядом мгновенно подобравшихся гостей, Александр III озвучил, что из ближайшего будущего, по его мнению, требовалось изменить, дабы повысить шансы России на выживание. – Хоть у нас не самые плохие отношения с САСШ, нам потребуется оказать Испании столь значительную помощь, чтобы американцы впоследствии даже и думать забыли об отказе от политики изоляционизма. Экспансия на внешние рынки столь экономически сильного и развитого в промышленном плане государства уже сейчас обходится нашей казне слишком большими потерями. Из-за их дешевой пшеницы и нефти, заполонивших рынки, как Европы, так и Азии, мы теряем ежегодно сотни миллионов рублей. А наши зерноторговцы из года в год вынуждены снижать цены, как продажи на внешнем рынке, так и закупки на внутреннем, что в конечном итоге сильнейшим образом бьет по карману львиной и самой малообеспеченной доли населения нашей страны – крестьянам. И если прекратить это уже не видится возможным, мы, хотя бы, можем попытаться притормозить САСШ. Полностью мы их с рынков, конечно, не уберем, поскольку никто, из закупающих их дешевые товары, не позволит случиться подобному. Но вот заставить изрядно подвинуться! Это нам может оказаться под силу. Да и слишком рьяно американцы взялись за финансирование японской экономики. Именно поэтому в грядущем противостоянии мы окажем Испании посильную поддержку. – Отметив отсутствие на лицах обоих хотя бы намека на протест против озвученного, император продолжил, – К сожалению, я ни в коей мере не властен над решениями принимаемыми регентом Испанского королевства, ее правительством и военными с моряками. Потому, нам остается только ждать наиболее подходящего момента, чтобы позволить разгореться уже изрядно тлеющему огню конфликта, после чего протянуть руку помощи. И вот тут мне потребуется консультация военного моряка, которому я мог бы задать прямой вопрос, не опасаясь разглашения информации кому бы то ни было. Потому, Виктор Христофорович, вашей первичной задачей на новой должности в Главном Морском Штабе станет составление доклада о положении дел на флотах САСШ и Испании. А также выдача рекомендаций по усилению испанцев. Естественно, самостоятельно разъезжать по всему миру и собирать потребную информацию вам не придется. Все необходимые указания вскоре будут разосланы нашим дипломатам и военным представителям. Вам же потребуется собрать всю добытую информацию воедино и проанализировать возможные действия той и другой сторон с началом войны. Именно на основе вашего анализа и будет принято окончательное решение о количестве тех сил и средств, что будут предоставлены нами испанской короне. Только, прошу учесть, что слишком многого мы дать не сможем. Я, к сожалению, лишь недавно принялся уделять достаточное внимание нашему флоту и потому не располагаю всей полнотой картины. Но даже та информация, что мне удалось почерпнуть из многочисленных докладов и бесед с господами адмиралами и офицерами, не располагает к особому оптимизму. Именно это было одной из причин, сподвигшей меня на авантюру с вытаскиванием лучших кораблей Черноморского флота в Средиземное море. Хоть это и могло привести к открытому противостоянию, как с османами, так и англичанами с немцами. Но, все хорошо, что хорошо кончается. Также, помимо данного направления, вам надлежит подготовить доклад о реальном состоянии кораблей нашего флота и вашем видении их возможной модернизации ко времени начала войны с японцами. Только предупреждаю сразу, хоть я и постараюсь выделить на нужды флота дополнительные средства, не рассчитывайте на многие и многие миллионы рублей. Поверьте, Виктор Христофорович, как бы Россия ни нуждалась в кораблях, у нас достаточно прочих проблем требующих огромного приложения сил и средств. Потому, принимая то или иное решение, будьте особо рассудительны и бережливы. То же самое касается и вопроса закладки новых кораблей. Я, конечно, понимаю, что кораблей нашему флоту катастрофически не хватает и многие офицеры годами вынуждены ждать назначения на тот или иной вымпел, чтобы получить возможность отплавать потребный ценз. Но выкидывать огромные деньги на то, что не просто устареет, а окажется совершенно негодным уже через несколько лет... Одним словом, позволить подобное мы себе не можем. Не с нашими, далекими от совершенства, производственными мощностями. И если у вас появятся идеи, как и что окажется возможным изменить не в ущерб нашей военно-морской силы хотя бы по сравнению с той историей, что была поведана нашим дорогим гостем, я буду рад с ними ознакомиться.

– Приложу все свои силы, ваше величество. – убедившись, что монарх закончил свою речь по военному четко ответил Иениш, поскольку иного ответа в сложившейся ситуации попросту не предполагалось.

– Не сомневаюсь в вас, Виктор Христофорович, – удовлетворенно кивнул тому император и перевел взгляд на второго из приглашенных. – Что же касается вас, Иван Иванович. Я ни в коей мере не стану ограничивать вашу свободу или тем более, покушаться на вашу жизнь, дабы защитить ту сонму секретов имеющихся в вашей голове, что может попросту взорвать весь мир. Хотя и должен бы был ради защиты своей страны и своей семьи. Также я не буду продвигать вас в советники к моему сыну, что примет власть после меня. Уж больно вы недолюбливаете Николая. Да к тому же совершенно не знакомы с реалиями жизни высшего света. А ведь там водятся такие акулы, что сожрут вас в один миг и не подавятся. Уж не обессудьте за прямоту. Вы достойный и смелый мужчина, Иван Иванович. Но вы не созданы, не воспитаны должным образом, чтобы пребывать у власти. Во всяком случае, в масштабах империи. Потому, лучше займитесь развитием и продвижением наук в меру своих сил, знаний и возможностей. Благодаря вам, и предоставленной вами информации, не говоря уже о содержимом вашего катера, ряд лучших умов России смогли получить достойное внимание и финансирование со стороны нашей персоны. И первые результаты не заставили себя ждать. Радио, двигателестроение, химическая промышленность, оружейное и военное дело. Я могу долго перечислять те области, что, либо уже начали опережать свой ход в известном вам времени, либо скоро начнут свой разбег. Тот же Мурманск появится на карте России намного раньше именно благодаря вам и многие десятки миллионов рублей не будут выкинуты впустую для возведения ни на что не годных портов и крепостей. Одним этим вы заслужили памятника при жизни. Но таковой, к моему великому сожалению, не появится нигде и никогда. Однако, мы, – акцентировав внимание на обращении к себе не как к человеку, но как к монарху, выделил интонацией "мы" император, – будем помнить, кому и чем обязаны. А это, поверьте, стоит немало. Надеюсь, в будущем вы не отступитесь от принятого для себя пути. Я же, в свою очередь, всегда буду готов принять вас, благо успел убедиться, что по мелочным вопросам вы беспокоить точно не станете. Ну а чтобы хоть частично выказать вам благодарность за ту пользу, что вы уже успели принести отечеству, вы станете первым и, наверное, единственным, кто окажется возведен в баронское достоинство при моем царствовании. Полагаю, что "активное развитие промышленности русского Дальнего Востока и неоценимая помощь в становлении Российско-Абиссинских отношений" станут достаточными основаниями для награждения вас титулом. Во всяком случае, для посторонних. В былые времена титулы за меньшее даровали. А чтобы для вас, как человека несколько иной культуры, титул барона не стал чем-то вроде обычной приписки к имени и фамилии, со стороны казны будет безвозмездно выделено два миллиона рублей на развитие теперь уже вашего предприятия по добыче угля на Дальнем Востоке, а также территория под имение там же. Где именно, сами же и определите. И даже размером я не буду вас ограничивать. Но вместе с тем попрошу знать меру...

Казалось бы, и полугода не прошло с тех пор, как он, утирая с лица кровь и соленую воду Красного моря, вел свой корабль прямиком на активно огрызающегося огнем противника и вот теперь некогда снявшему свой мундир офицера Российского Императорского Флота Иенишу вновь предстояло идти в бой в мундире. Правда, на сей раз в гражданском. Причем, противник ныне ожидался куда более страшный, нежели итальянский Королевский флот.

Бюрократия! Адмиралтейство, ГМШ, МТК, ГУКиС, десятки застрявших в далеком прошлом адмиралов и Бюрократия! Именно так – с большой буквы "Б"! Ее величество – Бюрократия, с которой, как и с женщиной, жить было решительно невозможно, но без нее вообще никак.

Да, Александр Александрович принадлежал к числу тех императоров, чье слово воспринималось окружающими не пожеланием, а командой к действию. Потому не было ничего удивительного в том, что едва успевший перевести дух и немногим более двух недель провести в Крыму с семьей Иениш вскоре явился на свое новое место службы, чтобы со всего маха влететь в стоячее болото, что готово было утянуть в трясину практически любое не соответствующее времени начинание. А поскольку большая часть тех, кто был наделен правом принимать решения, продолжали жить прошлым, о каких-либо реальных потрясениях существующих основ не могло быть и речи. Наглядным примером "тяги к старине" можно было, к примеру, принять доклад всего лишь двухлетней давности генерала корпуса морской артиллерии Пестича, Филимона Васильевича. Нет, этот, несомненно, достойный офицер, в свое время по праву считался одним из лучших знатоков в артиллерийском деле. Чего только стоил огромный опыт, полученный Пестичем при обороне Севастополя и за последующие десятки лет службы на должностях связанных непосредственно с артиллерийским делом. Но в том-то и была загвоздка! Генерал попросту остался в прошлом, продолжая рассуждать реалиями чуть ли не полувековой давности! И, что хуже всего – учить тому молодых офицеров, читая лекции в Морской и Николаевской академиях.

Конечно, о покойных говорить плохо было не принято, а генерал ушел из жизни в тот же год, когда появился на свет его доклад – "Параллель между боевой силой современного и прежнего парусного флотов в связи с их стоимостью", но и сдержаться было попросту невозможно. Да о чем вообще можно было вести речь, если тот, кто учил стрелять других, опирался в своем докладе на итоги Синопского сражения, дистанцию боя в два кабельтовых и применение бронебойных снарядов, не имеющих начинки из взрывчатки!

Возможно, выказываемые им идеи имели бы право на существование в первые годы становления стального парового флота. Но не сейчас! Не в середине 90-х годов 19 века! О каких чугунных ядрах 36-фунтовых орудий можно было говорить и уж тем более сравнивать их с воздействием снарядов современной крупнокалиберной артиллерии! Да, с экономической точки зрения старое чугунное орудие и чугунное же ядро в сотни и тысячи раз уступало в цене современному 12-дюймовому орудию. Да, старый деревянный линейный корабль стоил 700 тысяч рублей по сравнению с современными 10 миллионами за эскадренный броненосец. Да, имея по 40-60 орудий на борт, старый линкор мог бы засыпать ядрами современный броненосец при условии сближения на дистанцию ведения огня в 1-2 кабельтовых. И даже поразить за час боя небронированные части броненосца как минимум двумя сотнями ядер, получив в ответ порядка 89 попаданий. Но о какой экономии многих миллионов рублей на вооружении, боеприпасах и постройке самих кораблей можно было говорить, если в качестве наиболее современных систем орудий и их воздействия на прикрытые броней цели принимались во внимание старые шестидюймовки 66-го и 77-го годов, а также не менее устаревшие 30-калиберные двенадцатидюймовки с их максимальной теоретической скорострельностью в 7 выстрелов в час!? Ведь даже далеко не самые крупные китайские броненосцы в сражении при реке Ялу, пережив эти самые две сотни попаданий в небронированные части от куда более мощных и скорострельных орудий Круппа, Армстронга и Канэ, вполне могли продолжать вести бой, не опустей их бомбовые погреба.

Оправдывало генерала только одно – доклад составлялся до этого сражения, когда никто в мире не имел реальных представлений о живучести эскадренных броненосцев в бою. Но ведь именно на него, как творение признанного знатока, тыкали пальцами продолжавшие тащить лямку службы современники Пестича! Хорошо еще, что так и не дошло до закладки огромного, не менее десяти тысяч тонн водоизмещения, небронированного линейного корабля имеющего, по аналогии с деревянными линкорами, под сотню орудий единого среднего калибра. Хотя именно идея единого калибра была как раз самой здравой в изданном докладе. Но как раз ее отвергали более всего! Одним словом, располагая, как информацией о будущем, так и пониманием существующих реалий во взглядах высших чинов военно-морского флота России, Иенишу порой хотелось начать биться головой о стенку от осознания глубины того болота, в которое он влез с головой.

А чего стоило метание от одной школы кораблестроения и формирования флота к другой? То упор делался на крохотные, дешевые и многочисленные, но абсолютно не годные для открытого противостояния миноносцы. То на устройство исключительно прибрежного флота, давшего жизнь десяткам опять же ни на что не годных небольших канонерок и мониторов. То на крейсерские операции на торговых путях наиболее вероятного противника силами одиночных рейдеров, большую часть которых уже сейчас смело можно было списывать в утиль со всем их парусным вооружением и отсутствием брони. То на линию закованных в броню броненосцев, ни один представитель которого в Русском Императорском Флоте не мог похвастаться достаточной защищенностью для участия в будущей войне с японцами. И даже достраиваемые на плаву новейшие "Полтавы" с их небронированными оконечностями можно было смело записывать в будущие покойники, случись им оказаться в столь же страшном сражении, что, по словам Ивана Ивановича, имело место быть в Цусимском проливе. Повторение европейского опыта и проектов – вот что стояло во главе угла проектирования и постройки отечественного флота. Ну и желание сэкономить! Куда уж без него!

Действительно, именно так можно было бы охарактеризовать ситуацию, царившую в деле постройки и эксплуатации кораблей Русского Императорского флота, если не утруждать себя вниканием в детали и ознакомлением с рапортами, как командиров кораблей, так и ряда адмиралов, не говоря уже о куда более молодых офицерах тянувшихся к новым знаниям и возможностям. Алексеев, Рожественский, Небогатов – фамилии, которые едва ли не проклинали не имеющие никакого понятия о реальном положении дел потомки, на момент возвращения Иениша к службе принадлежали далеко не тем людям, с которыми впоследствии связывали самую крупную трагедию отечественного флота, коей можно было назвать всю Русско-Японскую войну. Казавшиеся совершенно недостаточно инициативными в грядущем, если исходить из сухих строк исторических трудов, сейчас они никак не блаженствовали в синекуре, тихо радуясь жизнью и своим положением.

Несмотря на наличие огромного количества, как отечественных, так и иностранных орденов, контр-адмирал Алексеев не являлся баловнем судьбы, на чью голову, как из рога изобилия, сыпались всевозможные блага. Долгий тридцать один год занял у него путь от гардемарина до первого адмиральского звания и все это время будущий наместник Дальнего Востока провел на кораблях и в походах, познавая на собственной шкуре все невзгоды службы морского офицера. А также подмечая многочисленные недочеты тех судов и кораблей, на которых ему выпадала возможность служить. И даже став начальником эскадры Тихого океана, он не забывал о старых знакомых, оставшихся в Главном Морском Штабе, отправляя тем далеко не самые радужные рапорты с противоположного конца империи. Что уж тогда было говорить о рапортах двух капитанов 1-го ранга, которым по занимаемым должностям командиров кораблей, суждено было знать многочисленные проблемы вверенных им вымпелов.

Впрочем, куда больше было офицеров, чьи фамилии остались уделом профессиональных историков или энтузиастов болеющих родным флотом. Десятки, если не сотни, образованных, умеющих думать, желающих привнести что-либо новое и двигающихся в выбранном ими, как верное, направлении. Именно они обеспечивали создание того технического превосходства, что обязано было повысить боевые возможности русских кораблей. Естественно, далеко не всем сопутствовала удача. Многие, спустя годы бесполезных походов по начальственным кабинетам, опускали руки и продолжали тянуть лямку рутинной службы. Но находились и такие, кто пробивал своим идеям и знаниям путь наверх. Вот именно на подобных специалистов и собирался сделать ставку военный советник начальника ГМШ, поскольку успеть везде самому виделось попросту невозможным. Да и в чем, кроме артиллерии, разбирался сам Виктор Христофорович? Разве что в вопросе выведения корабля на должную позицию в целях применения этой самой артиллерии.