Текст книги "Испытатель истории. Войны и миры «попаданцев»"

Автор книги: Константин Мзареулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– При чем здесь разведка асрияновского хозяйства?! – взвыл Мишка, разгневанный тугодумием друга. – Разве ты не понял, что возле города – нашего города! – образовался темпоральный тоннель двустороннего действия. Иногда можно из прошлого попасть на семь или семь с половиной десятилетий в будущее, а иногда – наоборот – люди проваливаются в прошлое на такой же примерно срок. Проваливаются, но потом той же дорожкой назад, в свое время возвращаются.

– Сенсация мирового масштаба похлеще летающей тарелки, утонувшей в болоте на девятом километре Московского шоссе, – не сдержав издевательской усмешки, согласился Вадим. – А еще каждый детсадовец расскажет, что именно в наших лесах Емеля волшебную щуку поймал. И что в Шемякином угодье Баба-яга живет и каждый Старый Новый год утаскивает в прорубь одну неверную жену. Или, например, на Смоленщине лешие поили самогоном автоинспектора, но из придорожной канавы поднялся святой Никола и погрозил всем пальцем, от чего наваждение рассеялось.

– Темпоральный тоннель не в нашей области, а в соседней, – поддержала мужа Маня. – Общеизвестно, что из Брянских лесов регулярно выходят мужики в полушубках, борода лопатой, «ППШ» на шее… Матерно ругаются и поезда под откос пускают.

– Ну вас! – обиделся Мишка.

Принципиально игнорируя потешавшихся друзей, он принялся развивать разухабистую конспирологию: дескать, Хельвиг из середины XVIII века не просто переместился в 1680-е годы, но встретился с молодым Петром и просветил царевича, как надлежит обустраивать империю. Слушатели, хихикая, поддакивали по принципу «с буйными не спорят». Совсем обидевшись, Шенберг с вызовом осведомился, какие логические несоответствия делают его гипотезу столь смешной.

– Миша, это даже не смешно, – почти серьезно произнесла Маня. – Ну, представь, что такие ворота действительно существуют. Ведь каждый день там бы люди ходили туда-сюда. Ладно, наши малообразованные предки, попав в современность, остолбенеют с разинутой варежкой. Но среди современников наверняка нашлись бы энтузиасты переписать историю.

– Точно, – поддержал жену Вадим. – Я сам сколько мечтал о такой возможности. Взять портативную ЭВМ, записать на большой диск все нужные книги, архивные документы – в Кремль предвоенный. Я даже продумал, как прорваться на прием к начальству повыше и не загреметь с полпути на Колыму.

Доводы произвели впечатление, но журналист не сдавался, надеясь найти объяснение.

– Тоннель работает не всегда, – сказал он упрямо и продолжил, распаляясь: – Включается на один-два дня каждые сто двадцать-сто тридцать лет. Очередной случай приходится на нынешнее десятилетие. Мы должны… мы просто обязаны взять под наблюдение окрестности Горелой лощины, чтобы не упустить появление тоннеля. И как только восстановится темпоральная трасса – немедленно послать в прошлое знающих людей, чтобы предупредили предков…

– В прошлое? – удивился Вадим. – Я думал, мы сможем заглянуть в будущее.

Вконец потеряв терпение, Мишка схватил блокнот и стал доказывать, что в современности будет «передний» выход тоннеля, тогда как «задний» выход приходится на предвоенную пятилетку.

– Они там понятия не имеют, какие ждут их испытания! – выкрикивал журналист. – Мы должны рассказать, предупредить…

Снова вспомнив бабушкины назидания не спорить с одержимыми, Лаптевы прикинулись, будто поверили. Как всегда, Мишка вскоре разочаровался в очередной навязчивой идее, вновь увлекся неопознанно-аномальными объектами, написал книгу о межпланетной космонавтике, потом организовал дискуссионный клуб. Про темпоральные путешествия он вспомнил однажды, причем сам же смеялся: какие, мол, абсурдные мысли приходят иногда.

Коллеги выслушали Вадима с весьма кислыми физиономиями, наверное, такие же были два года назад у них с Маней.

Отвернувшись к окну, Бурлак задумчиво произнес:

– Ливень, однако… Любой грим с морды смоет…

– Насчет лесопарка надо подумать, – заметил Алябьев. – Тоннель или что другое, но старинные машины оттуда выезжали и туда же возвращались.

– Машины они бросили в Златоборе и Мальцеве, то есть возвращаться будут другим транспортом. – Генерал закурил и обратился к Гусеву: – Камера наблюдения должна была записать изображение посетителей.

Капитан подтвердил, что такая запись существует, и запустил воспроизведение. На экране появились входившие в отдел Асриян и Савоньков.

– Емшанов – опытный сотрудник, – пробормотал Устинцев. – Распознал бы загримированных.

Кивнув, начальник управления позвонил заместителю и приказал организовать поиск в городах Мальцев и Златобор, а также выставить заслоны на всех автомобильных и железнодорожных трассах, ведущих в областной центр. Опергруппам из работников госбезопасности и милиции раздать фотографии. При обнаружении взять под наблюдение и доложить в штаб. Предупредить о нежелательных гостях управления МГБ в соседних областях.

Скептически покачивая головой, Алябьев заметал: дескать, время упущено, и эти люди могли исчезнуть, уехать в любом направлении. Согласившись, что разыскиваемые имели достаточно времени, чтобы вернуться в Сталинохолмск или покинуть пределы области, генерал продолжил распределять задания:

– В лесопарк выдвинуть пятую группу и снайперов, старшим – начальника третьего отдела. – Он повернулся к Вадиму: – Значитца так, товарищ оперуполномоченный. – Не знаю, что замышляется, но кто-то явно ждет вас около книжных магазинов. Поэтому старший лейтенант Лаптев идет один и привлекает к себе внимание. Прикрывать будет группа Банникова, на соседней улице поставим «Барса» с автоматчиками. Старший – подполковник Устинцев.

Накинув похожий на мешок балахон из прозрачного непромокаемого пластика, Вадим выбежал под дождь.

Он не слишком верил в догадку про путешествия по темпоральному тоннелю, но дурацкая Мишкина выдумка многое объясняла.

Опергруппа из предвоенных или первых военных лет должна была действовать именно так. Профессиональные диверсанты проникают в незнакомый для них город, разбираются в обстановке, меняют золотые монеты на современные дензнаки. Наверное, они все-таки из предвоенного времени – поэтому покупают фильмы про войну – хотят узнать, как будут развиваться боевые действия. Но кино – не самый надежный источник знаний, поэтому они собираются посетить книжный магазин и хотят, чтобы сопровождал их коллега с историческим образованием.

Здесь логика событий внезапно прерывалась. Очень уж уверенно действовали эти люди, словно не первый день работают в чужом городе. Но вчера и позавчера подобных инцидентов не было – госбезопасность немедленно узнала бы про гостей, не понимающих современной жизни и задающих бестолковые вопросы. И эти загадочные намеки про его, Вадима, помощь с выбором книг. Не было такого, разве что в студенческом, а то и школьном возрасте…

С другой стороны, на вражеских диверсантов не похоже. Те не стали бы привлекать к себе внимание неподобающим внешним видом или употреблением заморского словечка «компьютер». Такого прокола не позволят себе даже нелегалы, родившиеся в Арканзащине или Пакистанщине…

Театральная площадь была практически пуста – проливной дождь загнал пешеходов под крыши. Только из арки двора выглядывал багажник оперативного «Изюбря» – Устинцев, Банников и два рукопашных дел мастера из наружки, подняв бампер, изображали вялые попытки починить карбюратор и трансмиссию.

До окончания обеденных перерывов в Доме книги и «Военной книги» оставалось несколько минут. Вадим прогуливался вдоль квартала, разглядывая торопливо пробегавших редких прохожих. Надетый на голову аппарат «Эскорт» поддерживал звуковую связь с Управлением и передавал в штаб изображение с миниатюрной телекамеры. Пользуясь свободным временем, старший лейтенант позвонил Шенбергу, и тот радостно сообщил:

– Ты был прав! В лесопарке аномалия!

– Магнитная?

– Самойлов как-то по-другому называл. Вроде бы сила тяжести неравномерно меняется. То есть сначала все было не очень заметно, а вот потом, когда молнии засверкали, его приборы словно взбесились.

– И что он говорит?

– Ничего не говорит, обалдел парень. Пошел домой думать.

– И ты его отпустил? – старший лейтенант невольно улыбнулся.

– А куда деваться? – уныло буркнул Мишка. – Дождь полил, приборы могли промокнуть. К тому же твои коллеги нас прогнали.

К началу дождя, то есть час назад, в лесопарке чекистов быть не могло, и Вадим догадывался, кто присматривал за темпоральным тоннелем. Он предупредил Алябьева, что пятая группа может столкнуться с группой обеспечения отхода. В свою очередь, начальник отдела проинформировал, что Асриян и Савоньков, видимо, вернулись в областной центр вертолетным рейсом из Мальцева и растворились в городе прежде, чем были разосланы их фотографии.

Алексей Ильич еще раз спросил его, не заметил ли старший лейтенант знакомых, про которых писал дипломную работу. В этот самый момент из-за угла, с Речного бульвара, на Театральную вышли двое. Мужичок среднего роста и маленькая девочка, укрываясь зонтиками, направлялись к главному входу Дома книги.

– Секундочку, Алексей Ильич, тут кто-то появился, – сказал Вадим и двинулся навстречу мокнущей парочке. – Похоже, наша клиентура.

Группа Устинцева тоже перестроилась – то ли сами заметили фигурантов, то ли полковник их предупредил. На крыше дома напротив мелькнули тени в камуфляже – значит, генерал подстраховался и прислал снайперов.

Одежда на них и в самом деле выглядела странно. Брюки и куртки из светло-голубой джинсовой ткани, вышедшей из моды еще в позапрошлом десятилетии, клетчатые рубахи, тяжелые ботинки на толстой подошве – так не одевались даже в самых глухих каунти варварской страны, именуемой «вероятным противником». Тем более не пристали подобные наряды жителям средней полосы, где публика с болезненной чуткостью следила за свежими веяниями моды.

Уже не сомневаясь, что нашел коллег из прошлого, Вадим подправил телекамеру «Эскорта» и шепнул в микрофон:

– Как видите и слышите?

– Видим и слышим, – подтвердил Алябьев. – Камера и микрофон работают. Что намерен делать?

– Иду на перехват.

Он подошел к парочке и встал у них на пути. У тех широко раскрылись глаза – безусловно, узнали старшего лейтенанта.

– Здравствуйте, – настороженно сказала девица, судя по описаниям, это была Нюся. – Вам чего?

На расстоянии вытянутой руки стало ясно, что вовсе она не подросток, просто худенькая и ростом метр с кепкой. Ну да, понятное дело, в те времена люди в среднем были намного ниже, чем в начале нового столетия. Акселерация началась только в шестидесятые годы.

– Дядя Гриша привет передавал и спрашивал, удалось ли Рите проявить пленки, – сказал Вадим, доброжелательно улыбаясь. – И сказал, чтобы я ждал здесь Петровича и Александра Федоровича с Юлием Ивановичем. И чтобы не делали резких движений, потому как снайперы держат вас на прицеле.

Он сумел их смутить. Парочка обменялась напряженными взглядами. Откуда бы они не явились – из прошлого или из-за океана, – непрошеные гости играли на чужом поле и не имели шансов против отлаженной машины министерства щита и меча.

– Да-да, конечно, – невпопад ответил мужик, подозрительно похожий на знаменитого партизана. – Только Рита с Александром Федоровичем уже вернулись, наверное.

– А как же Асриян и Доломанов? – Вадим отмахнулся. – Неважно, разберемся. Попрошу вас держать руки на виду, даже если вы на самом деле Богдан Демидович.

Похожий на Демидовича мужик послушно показал ладони, и Вадим предусмотрительно сделал шаг назад. Не ему состязаться с этим зубром в рукопашной схватке. Тем более в сковывающем движения мешке из полиэтилена.

– Полегче, Лаптев, мы же не враги, – примирительно сказал мужик. – Вы хотите нас задержать или просто поговорить?

Голос Устинцева прошелестел в правом ухе: «Осторожно, подходят еще трое». Скосив глаза, Вадим увидел, как под дождем шагают через площадь трое в доисторических брезентовых плащах. Лица скрывались под капюшонами, но низенький, почти квадратный, должен быть Асрияном, а высокий и почти такой же широкий в плечах – Петровичем.

Подполковник сообщил, что седьмая группа подтянута к магазину, шестая проникла в Дом книги через служебный вход и ждет внутри, а капитан Банников двинулся на подмогу к Лаптеву.

– Здравствуйте, дядя Гриша, – весело крикнул подходившим Вадим. – Привет, Петрович.

– Здорово, братишка, – Петрович помахал рукой. – Значит, ты все-таки помнишь нас?

– Отставить, – невысокий широкоплечий говорил с заметным кавказским акцентом. – Он не может нас помнить, здесь многое со вчерашнего дня поменялось.

Непонятные слова заставили Вадима насторожиться. Если эти люди появились в городе днем раньше, значит, служба работает из рук вон плохо.

– Дядя Гриша, нас раскрыли, – пискнула Нюся.

– Предлагаю зайти в магазин и поговорить без этой влажности, – сказал похожий на Демидовича. – Девчонка насквозь промокла.

Подошедший сзади Банников посоветовал не спешить и позволить себя осмотреть. Поняв, что нужно капитану, гости возмутились, но широкоплечий невысокий неожиданно сбросил капюшон за спину, подставив голову под потоки хлеставшей с неба воды, и разрешил щупать. Помимо ощупывания Банников провел по его лицу тампоном, смоченным жидкостью для снятия макияжа.

– Это не грим, – резюмировал Банников. – И не пластическая операция. Наденьте капюшон, майор, а то простудитесь.

«Тяните время, в Москве принимают решение», – приказал Устинцев на волне «Эскорта».

– Он старший майор, – уточнил Вадим.

– Не простужусь, высоко в горах вырос, – засмеялся дядя Гриша. – И вовсе я не старший, а просто майор.

– Значит, у вас еще не наступил апрель тридцать девятого, – сделал вывод Вадим. – Вам присвоят старшего майора четырнадцатого апреля.

– Три недели ждать, – майор Асриян покачал капюшоном. – Только не говори, когда и где меня убьют. Не хочу знать.

– Разве правнук не сказал, что вы умрете своей смертью? – удивился Банников.

В наушном динамике проснулся голос Бурлака: «Министр не советует их брать. Поговорите. Узнайте, зачем они явились».

– Ну, пойдем в магазин, – пригласил Вадим. – Как я понимаю, вас интересуют книги про начало войны. До войны еще больше двух лет, за это время вы успеете лучше подготовиться.

До магазина оставалось всего ничего – шагов десять. Гости прошли это расстояние молча. Только в вестибюле дядя Гриша произнес очередную загадочную фразу: дескать, ход войны интересовал их позавчера, а сегодня важно понять, как живут потомки. Еще больше тумана напустил Петрович, сообщивший с энтузиазмом:

– Обратили внимание, что замок Лжедмитрия виден?

– Вчера не было, – сказал дядя Гриша.

– Днем не было, а вечером уже появился, – уточнил Петрович и спросил Вадима: – Сумки сдавать в камеру хранения?

– Зачем? – Старший лейтенант заподозрил, что гости морочат голову бессмысленными разговорами. – Идите к прилавкам, вас обслужат. А почему не должно быть замка?

– Разве его не разрушили, когда немцы штурмовали город? – переспросил дядя Гриша.

Вадим насторожился. То ли гости что-то путали, то ли прикидывались дурачками. Но предполагаемые предки-коллеги выглядели заинтригованными, и пришлось объяснить, что немцев остановили в двухстах километрах к западу от города.

За прилавками стояли знакомые лица – по два оперативника на каждого настоящего продавца. Оперативников нетрудно было опознать по работающему «Эскорту»: динамик и телекамера на правом ухе, микрофон у края рта. Девушка-лейтенант из второго отдела усадила Нюсю на диванчик и принялась сушить феном. Наверняка и «жучка» всадила.

Между тем второй спутник дяди Гриши откинул капюшон, и Вадим узнал Василия Мазура по прозвищу Маузер. Сразу стало понятно, почему парень предпочитает не вытаскивать руки из карманов. Он сообщил в штаб результат опознания, руководство передало указания по цепочке, и стоявший за прилавком капитан военной контрразведки восторженно вскричал:

– Ой, лейтенант Мазур! Вы и правда всегда таскаете с собой два «маузера»?

Смущенный такой популярностью Вася беспомощно посмотрел на майора. Тот кивнул, и Мазур показал автоматические пистолеты системы «боло», которые фирма «Маузер» в догитлеровской Германии выпускала специально для советских большевиков. По такому случаю стянулись коллеги со всего магазина, восхищенно передавая из рук в руки раритетное оружие. Демидович даже обиделся, что на его «ТТ» никто внимания не обращает.

Дядя Гриша поспешил прервать это безобразие, напомнив, что время уходит, а возвращаться надо пораньше, пока ворота не закрылись. Затем он показал Вадиму длинный, написанный чернилами список: воспоминания советских и германских военачальников, членов правительства, сборники документов по периоду 1935–1950 гг., монографии про историю Второй мировой войны, про оружие военной и послевоенной эпохи. Пришельцев из прошлого интересовали также книги по мировой и советской истории новейшего времени, в том числе художественные произведения. Последним пунктом были документальные и художественные фильмы, записанные на дисках, которые можно просматривать на проигрывателе типа «Радуга-М218».

Чтобы не ходить по всему магазину, Вадим отвел гостей в справочное бюро, где работник Дома книги вывел на дисплей полный каталог наличия. Покупателям осталось только называть заинтересовавшие их издания.

– Хорошая машинка, – мечтательно вздохнул Петрович. – Значит, вы не называете их «компьютерами»?

– Это название прижилось только в англоязычных странах, – объяснил Вадим. – Мы предпочитаем пользоваться своими, русскими словами, поэтому говорим: ЭВМ, то есть электронно-вычислительная машина.

– Немцы называли «рехнер», – сказал дядя Гриша. – А карманный телефон – «хенди», то есть ручной.

– Совершенно верно, – подтвердил Вадим. – Именно так немцы и говорят.

Возле них начала расти гора книг, подвозимых продавцами на тележках. К сожалению, на складе нашлись не все тома «Советской военной энциклопедии», «Документов внешней политики» и полного комплекта «Истории Великой Отечественной войны», зато «Нюрнбергский процесс» и «Историю Второй мировой войны» собрали полностью. Продавцы продолжали толкать тележки, выкладывая на прилавки серии «Военные мемуары», «О жизни и о себе», «В походах и боях»: Рокоссовский, Жуков, Василевский, Штеменко, Павлов, Конев, Еременко, Буденный, Потапов, Ворошилов, Баграмян, Рычагов, Голованов, Кузнецов, Исаков, Котин, Грабин, Дегтярев, Калашников, Морозов, Петляков, Катуков. Отдельной стопкой поднимались воспоминания Молотова, Маленкова, Берии, Меркулова, Ванникова, академиков Курчатова, Александрова, Глушко, Королева, Зельдовича, Флерова, генералов Судоплатова, Эйтингона, Старинова. Немцев тоже набрали в приличном количестве: Клюге, фон Бок, Манштейн, Гудериан, Клейст, Редер, Лютьенс, Цилиакс, Меллентин, Мюллер-Гиллебранд, Гальдер, Шелленберг, Мюллер, Гейдрих, Хауссер.

Помимо документальных книг, команда дяди Гриши отобрала много романов, сборники повестей, собрания сочинений лучших писателей. Вадим начал понимать: коллег из прошлого интересовал не только ход будущей войны, но и жизнь, которая начнется после победы.

– Надо же, – громко сказал вдруг Демидович и громко прочитал отрывок из книги в суперобложке: – «Уже летом сорок пятого Соединенные Штаты лишили большевиков монополии на ядерное оружие. Это позволило президенту Трумэну проводить более сбалансированную политику, но битва за Азию была проиграна вчистую»… Да, мне это нравится.

– Что же хорошего? – буркнул Вадим. – У них были дальние бомбардировщики не хуже наших «пе-десятых» и «ту-пятых». Конечно, мы раньше сделали водородную бомбу и сверхзвуковые истребители, но Королев и фон Браун запустили межконтинентальную ракету только в начале пятидесятых…

– Почитаем, – заверил его дядя Гриша. – Может, еще чего-нибудь посоветуешь?

– Даже не знаю… – старший лейтенант замялся.

«Морскую войну» Роскилла они уже взяли, «Совершенно секретно. Только для командования», «Документы ГКО и Ставки ВГК», «Советские танки» и «Обогнавшие время» – тоже. Из затруднения его вывел Петрович, воскликнувший:

– А где же мемуары Деница и Ватутина?

Не без труда вспомнив, о ком идет речь, Вадим объяснил, что названные военачальники погибли в середине войны, потому и мемуарных книг написать не успели. Гости не стали развивать тему и стали собираться в дорогу. Взяв дядю Гришу за руку, подполковник Устинцев объявил:

– Ваши покупки мы оплатим по перечислению за счет министерства. Вас попросим только сдать карманные телефоны. Надо владельцам вернуть.

Понимающе кивнув, чекисты давних лет выложили на прилавок четыре телефона. Затем, пролистав мемуары Кирпоноса «От Киева до Гибралтара», дядя Гриша осведомился, не помогут ли потомки с транспортом.

– Трамвай уже ждет, – сообщил Устинцев.

Предложение пришельцев поехать на такси подполковник деликатно признал неудачным. Очевидно, приказ о трамвайном отъезде был отдан на высочайшем уровне.

Трамвай ждал на остановке, вокруг бродили оперативники разных отделов. Поодаль, возле тротуара, застыл в готовности бронированный «Барс». Пассажиры в трамвайном вагоне отсутствовали – предстоял спецрейс для избранных.

Кроме гостей из прошлого в электрический вагончик вошли только Банников и Лаптев. Трамвай конвоировали два пуленепробиваемых «Изюбря» с оперативниками, а в некотором отдалении двигался тяжелый «Барс». Вадим не сомневался – при малейших осложнениях из крыши бронемашины выдвинется крупнокалиберный пулемет на турели, после чего трамвай станет похож на бабушкин дуршлаг.

Примерно на полпути, когда пересекли улицу Циолковского, оставляя справа микрорайон, Бурлак коротко поведал, что Емшанов пришел в сознание и рассказал о встрече с предком. По словам майора, гости расспрашивали, как сейчас людям живется. Еще гости выспрашивали про инструкцию встретить гостей из прошлого. У майора сложилось впечатление, будто старые чекисты ищут какой-то подвох.

Автоинспекция перекрыла светофоры на боковых улицах, устроив кавалькаде безостановочный марш-пробег. Конечной остановки трамвай достиг за рекордное время. Здесь их встретил Алябьев с сотрудниками, а лес был полон людей в камуфляже и в штатском. За деревьями Вадим разглядел крытый грузовик с антеннами – похоже, зачем-то подтянуты войска связи.

– Савоньков и Доломанов ждут возле беседки, – сообщил Алексей Ильич. – Майор просил поторопиться. Говорит, калитка начала безобразничать.

– В каком смысле? Что значит «безобразничать»?! – возмутился дядя Гриша. – У нас на завтра делегация намечена!

– Извините, мы тут ни при чем, – развел руками полковник. – А насчет завтра – отдельный вопрос. Свободный переход закрыт. Отныне любые визиты будут проходить под нашим контролем.

Дядя Гриша покачал головой, но ничего не сказал. Ситуацию прокомментировал Вася Маузер, весело проговоривший:

– Серьезные хлопцы. И работать умеют, не то что вчерашние-позавчерашние…

– Да уж, за считаные часы разобрались, – согласился Демидович.

Со стороны беседки подтянулись четверо в довоенных мундирах, возглавляемые капитаном, в котором Вадим узнал Доломанова, будущего замначальника следственного управления МГБ СССР. По приказу капитана, его спутники – младший лейтенант и два сержанта – помогли Петровичу и Мазуру отнести тяжеленные сумки куда-то в лес. С ними ушла и Нюся.

– Кажется, вы нам не вполне доверяете, – сказал Демидович, обращаясь к Алябьеву.

– Вы нам тоже, – отрезал полковник и тут же поинтересовался: – Вы на своей стороне ловите радиосигналы отсюда?

– С помехами, – признался дядя Гриша. – Мои радисты говорили, что на коротких волнах лучше слышно. Телефонный провод протянули – хорошо слышно было.

Алябьев молчал, слушая указания из верхних эшелонов. Вадим подумал, что распоряжения поступают как минимум из Коллегии министерства, хотя могли подключиться и персоны повыше рангом, вплоть до главных руководителей государства.

– Хотите установить постоянную связь? – спросил Демидович. – Наверное, дельная мысль, можно подумать…

Капитан посмотрел на старшего майора, и Вадим понял: они про что-то недоговаривают. Остальные современники тоже заметили странное выражение на лицах гостей.

– Мы не знаем точно, кто вы такие, – мягко, словно извиняясь, произнес Алексей Ильич. – Нужны доказательства, что вы пришли из нашего общего прошлого.

Голос министра шепнул Вадиму прямо в ухо: «Предложи сходить на ту сторону, старший лейтенант. Вернешься капитаном».

«Если вернусь», – подумал Вадим. Впрочем, он понимал, как важно выяснить, куда ведет темпоральный тоннель, а он был единственным в радиусе километра специалистом по истории того периода.

– Может, я прогуляюсь, провожу товарищей, – непринужденно вызвался он. – Не возражаете, дядя Гриша?

– Я сам хотел тебя пригласить, – не совсем искренне сказал Асриян. – И других приглашаю.

«Другие» вежливо отказались.

Офицер-связист прикрепил к «Эскорту» Вадима тонкий проводок – если УКВ не пройдут через тоннель, товарищи на этой стороне все равно получат изображение и звук.

Снова пошел дождь, по небу змеились молнии. Трое коллег из разных времен быстрым шагом подошли к беседке, где людей в погонах сменили люди в петлицах, вооруженные старинными самозарядными винтовками. В глубине лесопарка сверкали синеватые вспышки.

– Пошли скорее, не нравятся мне такие сполохи, – сказал немолодой дядька в кожанке поверх мундира со шпалами на петлицах. – Спасибо за помощь, Лаптев.

– Он с нами, – объяснил дядя Гриша.

Майор госбезопасности – Вадим не сомневался, что видит самого Савонькова, который после войны станет начальником 3-го главного управления, – кивнул и шагнул под дождь. После недолгого бега через мокрый лес они увидели неправильной формы контур, очерченный между деревьями тонкой светящейся линией. Линия была белого цвета, но часто моргала, делаясь ярко-синей.

– Совсем узкие стали, – озабоченно буркнул Савоньков. – Как бы совсем не закрылись. На машине уже не проехать.

– Это и есть темпоральный тоннель? – сообразил Вадим.

– Мы называем их воротами или калиткой, – объяснил дядя Гриша. – Ну, пошли, в колонну по-два. Не бойся, Вадим, это не больно. Только немножко током бьет.

Разряды кололи ощутимо, но приходилось терпеть. Кто-то позади высказался: мол, надо в резиновые костюмы нарядиться, как у водолазов. Подгоняемый электрическими ударами Вадим пробежал по ослепительно сверкавшему проходу и вновь оказался в лесу под дождем. Толкнув его в спину вышел из тоннеля следующий путешественник во времени.

«Темно или камера плохо работает?» – спросил в «Эскорте» полковник Алябьев.

– Темно, – подтвердил Вадим.

– Здесь раннее утро, – объяснил Асриян. – Рассвет через час.

Ждавшие на этой стороне люди в мундирах помогли разматывать кабель, который тянулся за Вадимом. Савоньков и дядя Гриша спросили, доставлены ли книги, и Доломанов доложил, что груз уже в штабе и что комиссар ждет прибывших.

Их повели через лес, примерно через полкилометра тропинка уперлась в столбы с колючей проволокой. Часовые распахнули ворота, дальше тянулись булыжные дорожки, одна из которых привела к большому бревенчатому дому, за которым стояли автомобили, а чуть подальше Вадим увидел танк неизвестной ему конструкции.

Он даже сбился с шагу, пытаясь в тусклом освещении рассмотреть боевую машину. Танк явно не относился к основным – скорее, что-то среднего тоннажа. Шесть опорных катков, фальшборты отсутствуют, приплюснутая башня, длинная пушка с эжектором в средней части ствола. Ничего подобного в предвоенные годы не создавалось, да и после Победы конструкторы разрабатывали более тяжелые модели на базе «ИСов». Поторопив его, дядя Гриша поинтересовался: неужто, мол, не узнаешь «Т-72», на что Вадим ответил отрицательно, потому как нельзя узнать то, чего никогда прежде не видел.

С этими словами он вошел в дом, откинул капюшон и расстегнул «молнию» куртки, машинально вытер подошвы о половик.

На стенах просторного помещения висели карты полушарий, СССР и Европы. Мебель ограничивалась большим столом, десятком стульев и прибитыми к стенам книжными стеллажами. Стены украшали положенные, согласно эпохе, портреты. На ближнем к входу краю стола лежала пачка свежей периодики – Вадим узнал сегодняшние выпуски городских и центральных газет.

У стола, спиной к вошедшим, сидел плечистый мужчина в военном френче и генеральских брюках с лампасами. Стоявший напротив него гражданский постарше среднего возраста, поглаживая старорежимную бородку, объяснял:

– …давно, лет двадцать назад заболел. Туберкулезная палочка в костный мозг попала. Сейчас врачи вкалывают Александру Романовичу пенициллин. Должно помочь.

– Будем надеяться. – Человек в мундире встал и повернулся к возвратившимся из будущего.

«Ух ты, нарком, – охнул в наушнике Бурлак, но другой голос возразил: – Пока еще первый замнаркома и начальник главка госбезопасности».

Первый замнаркома поздоровался с вошедшими, потребовал отчета по главному вопросу, но заметил Вадима и приветствовал его, назвав по имени-отчеству. Критическая масса непонятностей была превышена, поэтому Вадим немного нервно поинтересовался, каким образом он оказался столь популярной в далеком прошлом личностью.

– Они там должны думать, что сегодня мы пришли туда в первый раз, – с неловкой кривой улыбкой пояснил гражданский с бородкой. – Они не знают…

– Истина станет для них приятным сюрпризом, – начальник главного управления хохотнул. – Григорий Борисович, покажите гостю вчерашние-позавчерашние материалы. А мы пока поговорим о более важных делах.

Старшие по званию отошли к стеллажам у дальней стены, заговорили вполголоса. Вадим машинально прибавил усиление звука, так что слышал почти весь их разговор. «Мы не заметили признаков, – говорил дядя Гриша. – Ни в областном центре, ни в других городах. Трудно поверить, чтобы они взяли под полный контроль всю область…»

Григорий Борисович, благожелательно улыбаясь, осведомился:

– Вы по-прежнему не жалуете научную фантастику? – затем положил перед старшим лейтенантом пачку фотографий. – Вот полюбуйтесь, и книжки полистайте…

Вадим слышал, как замнаркома недоверчиво переспросил: «Не слишком ли хорошо стало? В такое тоже трудно поверить, товарищ майор! Может быть, вы что-то проглядели?» Демидович неуверенно ответил: «Мы покупали книги в разных магазинах, покупали газеты в разных киосках, задавали вопросы случайным людям. Противоречий незаметно…» Затем, взяв в руки фотографию – черно-белую, глянцевую, примерно 18 на 24 сантиметра – он обалдел и на некоторое время перестал прислушиваться к беседе коллег.

На первом снимке он увидел себя, Савонькова и Ефима Мозырского. На нем была куртка, которой он никогда не носил, а Савоньков держал в руках загадочную книгу о неслыханном Рязанском сражении 1942 года. Второе фото изображало задохлика в кургузом заношенном пиджачке. Дистрофичный парень с неуловимо знакомым лицом показывал дяде Грише несуществующие в природе мемуары Кальтенбруннера на немецком языке. Следующая фотография вообще послала Вадима в нокаут: он – опять-таки в незнакомой одежде – стоял рядом с дядей Гришей и Мазуром перед секцией книжного магазина, над которой висела большая табличка: «Литература о периоде большевистского тоталитаризма».