Текст книги "Испытатель истории. Войны и миры «попаданцев»"

Автор книги: Константин Мзареулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Константин Давидович Мзареулов

Испытатель истории. Войны и миры «попаданцев»

АННОТАЦИЯ

КОНСТАНТИН МЗАРЕУЛОВ

ИСПЫТАТЕЛЬ ИСТОРИИ

Константин Давидович Мзареулов

Испытатель истории. Войны и миры «попаданцев»

Название: Испытатель истории. Войны и миры "попаданцев"

Автор: Константин Мзареулов

Издательство: Эксмо, Яуза

Жанр: Военно-историческая фантастика

Год: 2012

Страниц: 256

ISBN 978-5-699-53716-7

АННОТАЦИЯ

Переписывать историю – не только кровавая, но и смертельно опасная работа. Испытатель миров – чертовски рискованная профессия: как выжить в кошмарной реальности, где Вермахт берет Москву, а японцы оккупируют Дальний Восток? Как без наркоза вправить России все вывихи и переломы ее судьбы? Каково это – раз за разом смазывать собственной кровью жернова времени?..

Но Испытатели снова и снова отправляются в параллельные миры, чтобы методом проб и ошибок создать человечеству идеальную историю. Вот только как быть с теми миллионами, что пали смертью храбрых в ее забракованных вариантах, – неужели все их подвиги и жертвы были напрасны? И где гарантия, что и нашу реальность не сотрут из Вечности, сочтя недостаточно совершенной?..

Читайте новый роман от автора бестселлера «Танки решают все» – фантастический боевик о войнах миров и Испытателях прошлого и будущего!

КОНСТАНТИН МЗАРЕУЛОВ

ИСПЫТАТЕЛЬ ИСТОРИИ

Город Дзержинск, 17 июля

Каждое время года имеет свои плюсы и минусы. Летом тепло, в разгаре футбольный сезон, можно купаться в озере, загорать и любоваться девушками в коротких юбочках. Зато приходится париться в пиджаке или куртке, если нужно надевать подмышечную кобуру. И вдобавок половина сотрудников улетает в отпуск, а самые молодые, кому отпуск не положен по причине короткого стажа, вынуждены оставаться в городе и пахать за троих.

Вдобавок сильно портили настроение неприятности личной жизни.

Завтракал он, как обычно: на клавиатуре настольной ЭВМ под ворчание мамы. Первым делом он просмотрел все почтовые адреса. Начал с Mail_Box.su, потом заглянул в социальные сети «Контакт» и «Друзья». Сообщения были, но не те, на которые он рассчитывал.

Обжигаясь какао, помрачневший Вадим просмотрел ленту новостей на городском сайте. Главные события дня ожидались на сессии Верховного Совета, где фракция либерал-демократов намекнула на готовность поддержать СКП и большевиков, поставивших вопрос о вотуме недоверия. Теперь вся интрига заключалась в том, сколько независимых депутатов проголосуют за теряющую авторитет КПСС – голосов социалистов и социал-демократов явно было недостаточно. Объединенное заседание обеих палат откроется в 11.00, и после трехчасовых прений начнется голосование…

Из международных новостей выделялось жесткое заявление МИДа, осуждавшее попытки вашингтонских неоконсерваторов любой ценой сорвать наметившуюся перезагрузку разрядки. Пекинское агентство Синьхуа, негласный рупор главного союзника, выразило как товарищескую озабоченность по поводу московского конфликта, так и уверенность в скором преодолении разногласий между братскими партиями.

О вчерашнем митинге сообщалось в нескольких строках: «Представители правых партий, не сумевших преодолеть трехпроцентный барьер на прошлогодних выборах, повторили свои надоевшие претензии в духе начала 60-х годов. Несколько представителей леворадикальных молодежных организаций, отобрав микрофон у гражданина Шевелева, потребовали вернуть городу имя Сталинохолмск. Вмешательство милицейского наряда предотвратило назревавшую драку».

Без интереса пропустив сельские вести и сплетни культурной жизни, он добрался до зарубежного раздела и немного встревожился. Банда исламских террористов устроила стрельбу в Брайтоне – пригороде Нью-Йорка, где проживает немалая часть эмигрантов из соцстран и СССР. На всякий случай Вадим отправил Мане письмо по мылу: мол, беспокоюсь, поэтому напиши, как дела.

Машинально дожевав последний пирожок, он обнаружил, что мамин рассказ о вреде читать и писать во время еды приближается к финальной кульминации.

– Спасибо, мам, очень вкусно, – сказал он, выключая ЭВМ. – Я побежал.

Отец, словно в каменном веке, слушавший новости по телевизору, спросил:

– Как думаешь, пройдет вотум?

– Самому интересно, – признался Вадим, поворачивая головку английского замка. – В обед узнаем.

– Плащ возьми, – сказала мама. – Обещают грозу. Антициклон с Атлантики пожаловал.

Плащ он, конечно, не надел – жарко было, но небо действительно выглядело мрачно. Поразмыслив, Андрей отказался от пешей прогулки и поехал на трамвае. Решение оказалось правильным – опоздай он еще на пару минут, был бы мокрый до нитки. А так вбежал в управление под аккомпанемент первых раскатов грома.

Едва он вошел в кабинет, как был вызван к полковнику Алябьеву. Алексей Ильич, замещавший уехавшего в отпуск начальника управления, хмуро протянул распечатанную ориентировку. Московские коллеги сообщали, что позавчера в столице состоялась конспиративная встреча, участники которой обсуждали вооруженную борьбу против Советской власти. Было принято решение создавать боевые ячейки и привлекать недовольных офицеров. Предположительно кто-то из участников представлял Дзержинскую область. Прилагались нечеткие темные фотоснимки и словесные портреты.

– Узнаете кого-нибудь? – поинтересовался полковник.

– Вот этот… – Вадим показал на фотографию. – Похож на Бориса Герасимова. А человек восточной внешности, плотного сложения, среднего роста и возраста, темные глаза, тонкие усики – таких у нас полбазара и все говорят с акцентом. Среди них есть несколько подозрительных.

– Хорошо, Лаптев, – удовлетворенно сказал Алябьев. – Подготовьте материалы на Герасимова и подозрительных торговцев. Может, москвичи их опознают – тогда возьмем в разработку.

Они обсудили, кого можно внедрить к торговцам с Халмановского рынка, где промышляли не только фруктами, но и наркотой. Решили, что надо просить коллег из южных республик прислать оперативников, которые и внешностью подходят, и языками владеют. По ходу разговора Вадим вспомнил и предложил задействовать своего одноклассника Мишу Шенберга, журналиста из «Средней полосы».

– Шенберг… – многозначительно произнес полковник. – Небось, в Израиль скоро свалит.

– Вряд ли. Дедушка был немец, от него и фамилия… Так вот, брат Мишки учился в Политехе вместе с Герасимовым. Может, я попрошу, чтобы подвел нашего человека к этой шайке?

Полковник снял, протер и снова надел очки. Затем произнес тоном, выдававшим тяжкие сомнения:

– Даже не знаю, товарищ старший лейтенант. На вашего Шенберга дело оперативного учета открыто.

– Ошибка какая-то… – Вадим даже растерялся. – Хороший парень, крепкий патриот.

– Ну да, патриот, член Партии большевиков, в газете своей по правым силам ногами ходит и с грязью мешает… – Алябьев покивал. – Но, кроме того, ходит он со своими дружками в лесопарк, и учатся они там рукопашному бою, разговаривают не по-русски, готовятся к штурму какой-то «цитадели неправедной власти»… Как это выглядит в свете предупреждения, что банда отщепенцев намерена боевые дружины создавать?

С трудом сдержав смех, старший лейтенант Лаптев поведал начальству про клубы ролевиков, которые разыгрывают на местности эпизоды из любимых книг – Эндрю Нортон, Толкиена, братьев Стругацких, Клиффорда Саймака. Недоверчиво выслушав его, полковник без энтузиазма велел изложить это в письменном виде, взять объяснительную записку с «ролевиков» и вообще держать их под присмотром. Покряхтев, Алябьев разрешил прощупать Шенберга по части подходов к Шевелеву и Герасимову.

Редакция газеты «Средняя полоса» поселилась в «Доме печати» – на одной улице с обкомом КПСС, облисполкомом, управлениями МВД и КГБ, ГУМом, центральным гастрономом, магазином «Океан» и рестораном «Оливье». Поскольку дождь уже кончился, Вадим предложил встретиться в сквере у фонтана.

Было здесь, как обычно, немноголюдно. Скамейки, конечно, намокли, поэтому друзья беседовали, прогуливаясь туда-сюда вдоль аллеи – через улицу от светло-серого здания в стиле сталинского ампира. Весь этот сектор города отстраивали сразу после войны пленные немцы. Дома получились добротные, хоть и вычурные.

Кажется, после звонка Вадима журналист размечтался, что ему поручат писать большую статью или даже цикл статей по заданию госбезопасности. Про Герасимова он говорил с отвращением: и сам Миша, и его брат относились к движению правых с неприкрытой враждебностью. Впрочем, к просьбе одноклассника Шенберг отнесся творчески, потому что навести чекистов на врагов народа – это святой долг любого большевика. Подумав, он сказал, что представляет, как познакомить нужного человечка с гадами-буржуинами.

– А когда я могу рассчитывать на встречную любезность? – напористо продолжил Шенберг. – Ты обещал устроить мне интервью с вашим начальником.

– Вернется из отпуска – и он твой, – заверил друга Вадим. – Генерал заинтересован в таких публикациях. Если произведешь хорошее впечатление – подкинут архивные секреты про то, как после войны ловили шпионов и гитлеровских пособников.

– После войны… – пренебрежительно фыркнул журналист. – Пора бы посвежее тайны приоткрыть – хотя бы про шестидесятые годы… Ладно, гляди, чего мы выпустили.

Помимо политики, Миша писал о новостях науки, а также увлекался непознанным – всякими там экстрасенсами, летучими тарелками, снежными людьми и тому подобными феноменами. Именно этому был посвящен первый выпуск «Голоса неба» – органа городского клуба аномальных феноменов. Газетку выпустили в цвете – не иначе, спонсоры расщедрились – и датировали следующим годом. На первой полосе красовалась большая статья Шенберга о приземлении в их городе инопланетной экспедиции.

– Любопытно, – усмехнувшись, Вадим вернул другу газету. – Что-то я такой красоты в киосках не видел.

– Пробный выпуск, всего двадцать экземпляров. Завтра типография отпечатает полный тираж, тогда и кинем в продажу. – Миша пристально посмотрел на него. – Вадик, будь другом, поищи в ваших архивах про события за пару лет до войны.

– А что за события?

– Ну, вроде бы в конце апреля что-то случилось. То ли метеорит упал в Горелой лощине, то ли на самом деле инопланетяне прилетали. Войсками НКВД все оцеплено было. Целые деревни отселяли.

– Там партизанскую базу закладывали, – Вадим пожал плечами. – На случай войны. И тренировочный центр для диверсантов. В сорок первом пригодилось.

В те времена город был окружен густыми лесами, где партизанский отряд старшего майора Асрияна скрывался весь первый год оккупации. Чтобы разгромить базу, немцы нагнали чуть ли не дивизию с танками. На самом деле, наверное, поработала там не дивизия, а полк или пара батальонов, но бой был жаркий. На третий день небольшие группы партизан вырвались из окружения, разгромили комендатуру в Гуртовске и растворились в Карноуховских чащах. Там их через полгода, перед самым наступлением Центрального фронта, все-таки добили эйнзатцкоманда и батальон полицейской дивизии СС.

Четыре года назад выпускник истфака Лаптев писал дипломную работу «Партизанское движение в Сталинохолмской области», поэтому мог без запинки назвать все даты и события. Они с Маней даже облазили место базирования отряда, благо теперь непроходимые леса превратились в лесопарк, отделявший город от шахтерского поселка, а Горелая лощина оказалась в десяти минутах ходьбы от трамвайной остановки.

Маня и Мишка помогли раскопать разбитый снарядами бункер, они нашли документы погибших, ржавое оружие и полуистлевшие бумаги штаба. Разумеется, среди партизан почти не было красноармейцев-окруженцев и взявшихся за оружие колхозников. Ядро отряда составляли кадровые сотрудники областного управления НКВД, а самого Асрияна – диверсанта с испано-польским прошлым – прислали из Москвы за три года до войны: сначала начальником управления, а потом – командиром центра подготовки диверсантов.

Эти воспоминания разбередили нараставшую всю неделю тревогу, и он спросил, нет ли у Миши вестей от Мани.

– Она уже не Маня, а Мэри, – журналист подмигнул. – Зимой встретил ее мамашу – говорит, Мэри совсем не пишет, затянула девку жизнь в Нью-Йорке.

– Я беспокоюсь, – признался Вадим. – Там второй день стрельба идет.

– Напишет, – рассеянно пробормотал Шенберг. – Ничего с ней не случится… Гляди, менты бомжа замели.

Прямо за оградой сквера, в двух шагах от автобусной остановки, милиционер – точнее, старший опер угрозыска Ромка Стрельченко – общался с колоритным субъектом среднего возраста. Невесть откуда мужичок откопал настоящие галифе и яловые сапоги. Экзотический наряд довершали кожаная куртка поверх френча доисторического покроя. Натуральный комиссар времен гражданской войны – только деревянной коробки «маузера» на боку не хватает! Вадим даже развеселился, представив, какие запасы старого тряпья хранятся в сельской местности.

К его удивлению, Стрельченко не задержал колхозника, но показал на здание управления КГБ. Тот поблагодарил, плотнее натянул кепку на бритый череп, зачем-то потрогал погоны на милицейском плече и направился в указанном направлении. Быстрым уверенным шагом он вышел из сквера, дождался зеленого света, перешел улицу и нырнул в проходную, где сегодня командовал старшина Ветряков.

Чуть поодаль стояли еще двое – явные спутники комиссара в кожанке. Вспомнились бессмертные строки Маршака: «Многие парни плечисты и крепки, многие носят футболки и кепки…» Впрочем, именно футболок они как раз-таки не носили, но кепки наличествовали. На обоих были грубые ботинки, темные брюки с широченными штанинами и длинные плащи с капюшонами – кажется, прорезиненные. Парни, выглядевшие чуток постарше Вадима, наблюдали из-за деревьев, как их приятель разговаривал с милиционером и вошел в Управление. Когда дядька в кожане закрыл за собой двери, двое в плащах сели на мокрую скамейку, лениво переговариваясь, но Вадим не сомневался, что при этом они присматривают за зданием его конторы. Уж он-то знал манеру незаметно держать объект под наблюдением – несомненно, парни были профессионалами из наружки. Можно сказать, коллеги.

– Забавно, – процедил он. – На хрена они так вырядились?

– Ты про колхозников? – переспросил Мишка. – Слушай, все хочу спросить – ты по-прежнему живешь с родителями на Заовражной?

– Ну ты тормоз, – засмеялся Вадим. – Ту мы еще в прошлом году сдали. Отцу от института дали трехкомнатную на проспекте Циолковского. Через год обещают сдать ведомственный дом – глядишь, и мне двушка светит – в микрорайоне, около площади Орджоникидзе.

– А я в кооперативе, – похвастался Шенберг. – Трешку строю.

Надо было возвращаться к делам, поэтому Вадим вернулся к прежнему разговору и напомнил о важной задаче в лице Герасимова. Миша, как истинный большевик, предложил дать ему автомат – и проблема правых сил будет решена. Пришлось провести «среди него» разъяснительную работу, дабы внушить осознание важности порученного задания.

Перешептываясь с журналистом, старший лейтенант не выпускал из поля зрения предполагаемых коллег. Один из них внезапно встал, подошел к газетному киоску, долго переговаривался с продавщицей, после чего вернулся на скамейку с пачкой периодики. Тут на аллее снова появился Стрельченко, козырнул тем двум парням в плащах, словно старым знакомым, а затем, увидав Лаптева, вопросительно посмотрел в его сторону. Разыскник проявил известную деликатность: если видишь офицера своего или смежного ведомства с незнакомцем, то не стоит бросаться с рукопожатиями – можно ненароком испортить важную встречу.

Вадим помахал рукой, и Ромка охотно приблизился. Журналист, конечно, стал выяснять, не сообщит ли сотрудник угро чего-нибудь интересного для городской прессы. Покривившись, Стрельченко незаметным кивком показал на скамейку, где сидели парни в плащах, и поведал:

– Выезжали сегодня в лесопарк. Еще до рассвета.

– Я слышал – поножовщина и три трупа! – У Шенберга загорелись глаза. – Убийц нашли?

– Труп только один, – разочаровал его милиционер. – Позвони-ка мне часиков после шести-семи. Может, смогу чего-нибудь рассказать. По предварительным данным, наркоторговцы сцепились.

– Ух ты! – обрадовался Шенберг. – Это ж бомба.

– Хрен с ними, – отмахнулся Стрельченко. – Мы уже закончили осмотр места, жмурика и подранков увезли, экспертиза последние кадры щелкает, даже толпа ротозеев рассосалась… Остались только эти трое. Подходят ко мне и спрашивают: «Вы из угрозыска?» Я отпираться не стал, тогда их старший говорит: дескать, подскажи, братишка, как в областное управление внутренних дел проехать. Ну, в общем, не сразу понял, чего им надо. Оказывается, есть у них архиважные сведения про вражеских шпионов, о которых можно рассказать только главному городскому чекисту. Я говорю: «Может, вам не в УВД, а прямо в госбезопасность?» Они словно обрадовались, заулыбались. Кивают и соглашаются: дескать, госбезопасность – то самое, что им нужно. Посадил на трамвай, привез, а по дороге они стали выпытывать: не встречал ли я вчера в этой части леса немцев, одетых не по-современному. Я чуть не покатился – уж они бы помалкивали насчет современной одежды.

Стрельченко засмеялся. Они поболтали про футбол, но перспективы завтрашнего матча обсудить не удалось – в кармане милиционера зазвонил мобильник. Ромка внимательно выслушал кого-то и поспешно удалился. Вадим сказал, что ему тоже пора.

– Интересная история, – задумчиво произнес Шенберг. – Именно вчера мы встретили в лесопарке двоих типов, одетых еще смешнее, чем эта парочка. И – ты знаешь! – они говорили с таким сильным немецким акцентом, что я невольно стал отвечать им на языке предков…

Мобильник Вадима исполнил «Снег да снег кругом», сигнализируя, что звонит начальство. С минуту Миша Шенберг наблюдал, как меняется выражение лица его бывшего одноклассника. Сначала Вадим слушал с деловым видом, потом сильно удивился и оглянулся на скамейку, где сидели два селянина в плащ-палатках. Наконец старший лейтенант сказал:

– Алексей Ильич, у меня свидетель, который видел двух немцев… Да, похоже, тех самых… Обязательно… Через две минуты.

Спрятав телефон в карман, он жестом позвал журналиста следовать в кильватере и направился к носителям плащ-палаток. Сообразив, что с ними собираются поговорить, парни дружно встали. Тот, что побольше размерами, шагнул навстречу, расстегивая плащ, и стало видно, что под плащом у него свитер грубой вязки, а на шее висит фотоаппарат допотопной конструкции. Второй парень, напротив, сделал шаг назад и в сторону, поглубже засунув обе руки в карманы.

– Где такой аппарат откопали? – восхищенно поинтересовался Шенберг. – Настоящая «лейка» в отличном состоянии.

– Инструмент заботы требует, – почти не разжимая губ, хрипло процедил большой парень. – Давайте-ка, братишки, я вас щелкну. Забесплатно.

– Забесплатно и я могу щелкнуть, – вроде бы пошутил второй, но лицо его при этом оставалось угрюмо-настороженным, без малейших признаков улыбки. – Если понадобится.

Покосившись на него, Вадим произнес вежливо и даже приветливо:

– Начальник управления просил найти товарища Петровича и товарища Маузера. Леонид Федорович ждет вас.

– Петрович – это я. – Большой парень улыбнулся. – А он, стало быть, Маузер.

– Василий, – представился товарищ Маузер, щегольнув совершенно непонятным выговором. – Веди к майору, братишка.

Шенберг попрощался, но Вадим строго сказал, что журналиста тоже вызывают к полковнику.

Алексей Ильич и Леонид Федорович гоняли чаи с ватрушками, но полупустая бутылка «Камю-Наполеона» оставалась на столе. Леонид Федорович, повесивший кожан на спинку стула, весело говорил:

– Если завтра дядя Гриша заглянет, не показывай ему французский коньяк. Он только армянский признает.

Расхохотавшись, Алябьев показал вошедшим на стулья и спросил, что известно про вчерашних немцев. Шенберг налил себе чаю в чистый стакан, размешал сахар и начал рассказывать.

По его словам, накануне после обеда группа ролевиков осматривала лесопарк, подыскивая место для «Моргульских игрищ», на которые через неделю съедутся десятки команд со всего Союза. Когда началась гроза, народ укрылся в беседке возле ручья. Потом из-за деревьев пришли эти двое в черных клеенчатых плащах, какие в кино бывают у эсэсовцев. На одном были антикварные очки с круглыми стеклами.

– Фридль Вайс, – вставил Леонид Федорович. – Майор, помощник военного атташе.

– Они оба на кадровых военных похожи, – подтвердил Миша. – По-русски говорили чисто, но с сильным немецким акцентом. Я вижу, что туристы заблудились, ответил по-немецки, они обрадовались, спросили, как называется город и далеко ли отсюда Сталинохолмск Ну, я объяснил и даже газетку нашу подарил. Они юмора не поняли, переглянулись с обалделыми мордами. Потом сказали, что у них кончились деньги…

– Подождите, – прервал его полковник. – Что за газету вы дали?

Вадим показал свой «Голос неба» и долго объяснял, для чего любители аномальных явлений занимаются подобной ерундой. Он сомневался, что начальник и гости поняли объяснения, но полковник объяснил приезжим: мол, немцы приняли газету за чистую монету, хотя сейчас и год совсем другой, да и никакие пришельцы не прилетали.

– Пришельцы не летают, они пешком приходят, – мрачно проговорил Петрович. – Виноват, товарищ майор.

– Продолжайте, пожалуйста, Михаил Карлович, – разрешил Алябьев.

Явно удивленный, что человек в штатском знает его отчество, Миша попросил напомнить, на чем он остановился, затем поведал, как туристы предложили на обмен раритетные рейхсмарки в отличной сохранности. Среди ролевиков оказался фанатичный бонист Олег Снежинцев, который одолжил у приятелей все деньги и выменял у немцев два полных комплекта купюр – себе в коллекцию и в обменный фонд. Когда немцы ушли, Снежинцев чуть не прыгал от счастья – вроде бы он купил гитлеровские банкноты в десятки раз дешевле номинала.

Хмурясь и нервно почесывая щеку, Алексей Ильич осведомился, сколько денег получили немецкие туристы и не знает ли товарищ Шенберг, куда потом они направились. Журналист ответил почти без раздумий:

– Говорю же, Олег у нас выклянчил все до последней бумажки, оставил только мелочь на трамвай. А вот сколько… точно не скажу, но с собой у нас было немного. Трешки, пятерки, рубчики… десяток точно не было… Я так думаю, рублей тридцать получилось или чуть больше. Немцы еще золотые монеты на обмен предлагали, но денег уже не было, мы посоветовали в скупку обратиться…

«Понятное дело, – подумал Вадим. – Одно дело купить втридешево вышедшие из обращения бумажки, а совсем другое – погореть на скупке драгметаллов по спекулятивным ценам…» Между тем Шенберг уже отвечал на следующий вопрос: дескать, туристы, попрощавшись, интересовались, где можно купить книги на немецком языке.

– Я же говорил! – вскричал Алябьев, яростно хлопнув кулаком по столу, так что стаканы подпрыгнули. – Книжный магазин!

– Угадал, полковник, – майор Леонид Федорович покачал головой. – И много книг они на тридцать целковых могли купить?

– Нормальная книга рубля два-три стоит, – пробормотал Алексей Ильич. – Но в «Дружбе народов» продают иностранные издания, из социалистических стран, эти подороже должны быть.

Он спросил Шенберга, что еще тот может рассказать о немцах. Миша честно признался:

– Дождь не прекращался. Мы все вместе уехали на трамвае. Немцы сошли на Театральной, я им еще раз показал, как до «Дружбы народов» добраться. Больше их не видел.

– В котором часу это было? – осведомился майор.

Миша припомнил, что дождь начался около половины четвертого, немцы появились примерно через час, в трамвай сели в пять или немного раньше, сошли на остановке приблизительно в 17.15 или 17.20. Полковник продолжил подсчеты вслух:

– Пока дошли, пока нашли – вот тебе и полшестого. Полчаса до закрытия. Много не накупят… – Он посмотрел на Шенберга и, улыбнувшись дежурной гримасой, преувеличенно бодро произнес: – Большое спасибо за помощь, Михаил Карлович, не будем вас более задерживать. Старший лейтенант Лаптев, проводите товарища через проходную и возвращайтесь.

На лестнице Мишка принялся выпытывать, из-за чего базар шумит, и Вадим не сумел убедить одноклассника, что сам ничего не понимает. Журналист ушел обиженный, а начинающий чекист поплелся обратно мимо непривычно молчаливого Ветрякова. Посмотрев на него, старшина шепотом осведомился:

– И как тебе эти ожившие портреты? Не слыхал, кто к нам завтра пожалует?

– Что-то про дядю Гришу говорили, – рассеянно бросил Вадим.

– Спаси и сохрани! – охнул старшина.

«Лишнего выпил, наверное!» – подумал Вадим.

Его очень интересовало, каким управлением командированы к ним эти странные ребята. В последнее время областные чекисты готовили мероприятия против наркоторговцев и криминальных группировок, связанных с экстремистами-оппозиционерами. Но эти трое интересовались немцами, хотя с Германией уже много лет хорошие отношения.

Так ничего и не придумав, он вошел в кабинет Алябьева, услыхав обрывок разговора. Приезжий майор рассказывал злым голосом:

– …они на машине домчались до Москвы и сразу на аэродром. Пока мы поняли, что случилось, пока связались с военными – самолет уже пересек границу, так что не посадить. Ну, я взял двух ребят и – сюда, разбираться. Если бы знать, что дело настолько серьезное, мы бы добились, чтобы его хоть над Польшей сбили, хоть прямо над Берлином, но кто же мог догадаться…

– Печально, весьма печально, – Алябьев вздохнул. – Ну, попытайтесь выяснить, какие книги они купили… И желаю тебе, майор, стать старшим.

Он взял в сейфе пачку пятирублевок – из денег на оперативные расходы, и Леонид Федорович расписался в ведомости. Алябьев сказал, что газетными киосками он сам займется, Лаптеву же велел отвести командированных товарищей на Театральную площадь, разобраться в «Дружбе народов», а потом навестить соседний магазин и купить побольше хороших книг по истории. Гостям он объяснил, что старший лейтенант Лаптев – историк по образованию, а потому сможет подобрать нужные издания. На часах было 13.42 – скоро в книжном кончится обеденный перерыв, а в Кремле начнется голосование по вотуму недоверия.

До магазина было рукой подать, поэтому пошли пешком. Прикомандированные вели себя странно – с диким видом разглядывали машины, прохожих и рекламные щиты. Время от времени майор приказывал могучему Петровичу фотографировать какие-то сцены. Третий оперативник неразборчиво чертыхался, не вытаскивая рук из карманов, словно готов был выхватить два ствола и стрелять на поражение.

Не удержавшись, Вадим осведомился насчет целей операции. Леонид Федорович помялся, повздыхал и нехотя проворчал:

– Отрабатываем оперативно-разыскные мероприятия в условиях полной внезапности. Немного несогласованно получилось.

– Бывает, – согласился старший лейтенант.

Они вышли на Театральную площадь, и Вася Маузер вдруг объявил, что когда-то рядом с оперным располагался торговый дом нэпмана Мозырского. А над этим одноэтажным зданием виднелись башни старого замка. «Краеведением увлекается», – удивился Вадим и объяснил:

– Площадь сильно пострадала в уличных боях. И замок тогда же пикировщики разнесли.

– Когда это случилось? – поинтересовался Леонид Федорович. – У меня по истории тройка была.

Не обращая внимания на загадочные смешочки парней в плащах, Вадим ответил:

– В начале июня сорок первого к городу подступила танковая группа генерала Клейста. Засевший в замке сводный отряд красноармейцев, ополченцев и бойцов НКВД под командованием подполковника Ходынцева оборонялся три дня, позволив стрелковому корпусу Дунаева переправиться через реку и занять оборону.

– Ходынцев Иван Митрофанович, в тридцать девятом был майором, командир батальона… – майор кивнул. – А ты, братишка, как в органы попал?

– Как обычно. Пока учился в пединституте, выполнял кое-какие задания. Потом отслужил два года командиром взвода во внутренних войсках. После дембеля отучился год в Минской школе и был направлен в родной город… Ну вот, мы пришли.

– Погоди-ка. – Майор показал пальцем на противоположную сторону площади. – Магазин «Военная книга» нам тоже пригодится.

Еще он сказал: дескать, книжек они много накупят, не тащить же через полгорода под мышкой, тем более – дождь опять начинается. Вадим предложил купить спортивную сумку на «молнии» в ларьке у грузина-кооператора. Леонид Федорович одобрительно заметил, что коллега верно мыслит, и приобрел сразу две сумки. Понятное дело, в кои-то веки книголюб из глухомани в большой город выбрался.

Заведовал магазином Ефим Евсеич Мозырский – внук нэпмана, раскулаченного в начале 30-х. А дочка завмага Маня Мозырская училась в одном классе с Вадимом, пару лет назад уехала к брайтонской тете и уже которую неделю не отвечала на письма.

Именно с нее начал разговор Вадим, игнорируя нетерпеливое покашливание спутников. Выяснив, что старик тоже ничего не знает о дочери и тоже места себе не находит, старший лейтенант плавно перевел разговор на вчерашних немцев.

– Заходили вчера двое, – подтвердил Ефим Евсеич. – Перед самым закрытием. Сумка «Адидас» у них была – точно, как у вас. Одеты были несуразно – я такой фасон только в старых фильмах видел. Английские охотники в джунглях. Только пробковых шлемов не хватало. Бриджи, гетры, френчи. И плащи какие-то старомодные. Один в круглых очках, другой – в пенсне.

– В пенсне – это Август Хельвиг, – прокомментировал товарищ Маузер. – Так чем же они отоварились?

Завмаг по памяти перечислил все приобретения поздних посетителей.

Пять книг на немецком языке, изданные в Берлине и Дрездене: «Освобождение Германии войсками Красной Армии», «Блицкриг – дорога в катастрофу», «Красная капелла», «Танковые войска Третьего Рейха» и «Ракеты и атомная бомба – главная ошибка Гитлера». Кроме того, они взяли варшавское издание на польском языке о предыстории Второй мировой войны и смешную книгу перебежчика Лузенко про агрессивные советские замыслы против Германии.

– Берем, – сказал Леонид Федорович. – Любопытно, что они там вычитали… Не заметили, куда немцы потом направились?

– У них, по-моему, на такси денег не оставалось, – сообщил Мозырский. – Спросили, где остановка третьего трамвая.

Понимающе поурчав, майор прогулялся мимо полок, где стояли книги братских социалистических стран, перелистал мемуары французского президента. Вадим тактично подсказал провинциалу:

– В магазине напротив эти книги можно купить на русском языке. А лучше – в Интернете поискать.

– Далеко туда ехать? – невпопад ответил майор и махнул рукой. – Да ну его, времени нет искать. Пошли в «Военную книгу».

Он прислушался к приглушенным голосам из радиодинамика – председатель Совета Союза как раз объявлял очередного выступающего и предложил, закончив прения, приступать к голосованию. Лица прикомандированных коллег выражали горячее неодобрение, а Леонид Федорович проворчал: дескать, несколько партий – это неправильно.