Текст книги "Мы другие"
Автор книги: Константин Мухортин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– А ты где живешь? – спросила новая знакомая Эльхана, который в это время смотрел на молодую пару, сидевшую за соседним столиком, нахально раскинувшись на маленьких удобных диванчиках.
– В Москве... в центре... – сказал Эльхан, вполне удовлетворив, судя по лицу девушки, ее любопытство.
Тем временем за соседним столиком молодые люди достаточно громко говорили и смеялись заразительным смехом, увлеченные друг другом. Они были расслаблены и находились в постоянном диалоге, в отличие от Эльхана и его новой подруги.
После очередного взрыва смеха Эльхан инстинктивно повернулся к ним и встретился взглядом с молодым человеком, которым оказался Гари, отдыхавший с Миленой в их первую встречу после его приезда из поселения Милнов. Гари и Милена были уже в приподнятом состоянии, и им казалось, что они одни в клубе. Черные, как ночь, глаза Эльхана, остановили течение времени Гари, который на мгновение застыл. Тонкая струйка страха невидимой нитью прошла сквозь его тело и исчезла так же быстро, как и появилась.
Эльхан понял, что это представитель рода Милнов и, возможно, даже Ми, но не почувствовал к нему ничего, кроме презрения. Он не почувствовал от Гари опасности и силы, искренне считая, что Милны Ханотам не соперники. Гари, в свою очередь, не понял, кто перед ним, так как находился в измененном состоянии сознания, и все свои ощущения списал на это.
«Придурки», – подумал Эльхан, и повернулся к своей подруге.
«Быдло какое-то», – подумал Гари и быстро забыл этот мимолетный взгляд, растворившись в Милене.
Спустя несколько часов Эльхан в шикарной частной гостинице достаточно грубо и долго трахал новую знакомую, которая своими фальшивыми стонами словно кричала о новой встрече, но Эльхан уже потерял к ней интерес. В это же время, когда Гари и Милена продолжали свое ночное путешествие, а Лиза и Андрей заснули на высоте птичьего полета, самолет компании Austrian Airlines приземлился в Вене. Быстро пройдя регистрацию, в зал прилета уверенным шагом вышла Зена. Она была в неброской, но дорогой одежде и практически без вещей, не считая небольшой сумки через плечо. Пройдя мимо встречающих, она села в такси и уехала в направлении города.
* * *
Эльхан в течение месяца жил в центре Москвы и развлекал себя, как только мог. Чем больше проходило времени, тем сложнее ему было себя развлечь. Он ходил в клубы, знакомился с «пластмассовыми» девушками на ночь, тратил большие суммы денег. В общем, жил обычной жизнью молодых и богатых московских бездельников. Через пару недель ему это наскучило так, что он ходил в клубы по инерции, и только вождение автомобиля привносило в его жизнь немного адреналина.
Внезапно Эльхан понял, что ему уже необходим постоянный заряд энергии, постоянный адреналин в крови. С этими мыслями он приехал к Рустаму, который выслушал его, а потом сказал:
– Ты настоящий воин Эльхан, и светская жизнь не для тебя. Я специально предоставил тебе возможность осознать это, так как рассказать об этом сложно, это надо почувствовать. Я дал тебе лень, чтобы она начала съедать тебя изнутри, потому что лень порождает еще большую лень, а энергия порождает еще большую энергию. Ты – молодой Хан, и, скорее всего, в тебе есть такой потенциал, о котором ни я, ни ты пока не знаем. Воин, тем более Хан, не может жить обычной жизнью, обложившись материальными ценностями. Твое сердце и душа требуют энергии, которую невозможно получить в обычном социуме, поэтому ты чахнешь.
– Что мне делать? Я хочу действовать, – уверенно сказал Эльхан.
– Хорошо – произнес Рустам и позвонил кому-то по телефону.
Через минуту к ним в комнату зашел молодой крепкий мужчина лет тридцати пяти славянской внешности, кареглазый. У него был цепкий и сильный взгляд, что сразу отметил про себя Эльхан.
– Познакомься, Эльхан, это Виктор, – сказал Рустам, после чего молодые люди пожали друг другу руки. Эльхан заметил, что у Виктора очень сильная рука, и что он сжимал ее не в полную силу. – Виктор служил в Спецназе ГРУ и прошел множество горячих точек. Их командир сменился, на место прежнего пришел Ивори, поэтому Виктор там больше не работает. Он настоящий воин, тоже рвется в бой, как и ты. Пришло время включаться вам в игру, в большую игру. Послезавтра вы вылетаете во Францию, и вас там встретит Ахмет. Все указания получите от него на месте, – продолжил Рустам, а Эльхан и Виктор молча слушали, однако при упоминании имени Ахмета, Эльхан невольно внутренне вздрогнул, чего не было заметно снаружи, но Рустам это прочитал по глазам. – Да, это тот самый Ахмет. Дядя того самого Загира, с которым ты гонялся по Москве, и которого тогда столб остановил. Это нормально. Вы не знали, кто вы друг другу. Вы оба воины, но на тот момент были по разные стороны. Так бывает, – закончил Рустам, затем неожиданно подошел к Эльхану и обнял его со словами: – Да поможет вам Аллах...
ВСТРЕЧА
– Ты действительно думаешь, что Бог – это церковь? – спросил Владимир Андрея, с которым они ехали в машине и обсуждали очередную новость о священнослужителе, запятнавшем себя в весьма неблаговидных мирских делах, и тут же сам и ответил: – Церковь – это институт, причем очень сильный социальный институт, а Бог – это совершенно другое, совершенно не сравнимое...
– То есть ты считаешь, что церковь – это плохо? – попытался подловить его Андрей.
– Ни в коем случае. Скажу больше: я считаю, что церковь – это очень хорошо, плохо только смешивать ее со Всевышним, – уверенно ответил Владимир.
– Ну как же... В церкви люди молятся... приходят туда «пообщаться» с Богом... Ведь для этого и существует церковь... – принялся рассуждать Андрей.
– Ну, помолиться и «пообщаться» можно где угодно, – улыбнулся Владимир.
– А для чего тогда? – спросил Андрей.
– Во-первых, есть места положительной силы и энергии, которые люди веками намаливают, и чем искреннее они молятся, тем больше силы в этом месте. Я в некоторые храмы не люблю ходить, а в некоторых чувствую такую силу, что с места сойти не могу... но это вдали от больших городов, – серьезно сказал Владимир.
– Ты ходишь в церковь? – искренне удивился Андрей.
– Конечно, хожу. Николай Николаевич тоже ходит, скажу больше: он построил несколько церквей, правда, не в Москве. Тут вообще с этим сложно... ну да ладно, – проговорил Владимир и добавил: – А еще я изучаю ислам и буддизм, но только их настоящее проявление и историю, а не то, что пытаются преподнести ради личных выгод.
– Ислам??? Буддизм??? Это же вообще... непонятно что... – изумился Андрей.
– Человеку легче всего проявить агрессию по отношению к тому, что непонятно. Ты считаешь, что это что-то не наше, и поэтому отрицаешь. А кроме того, много плохих людей очернили, в твоем понимании, эти религии, смешав их с терроризмом и идиотизмом. Ты совершаешь ошибку, думая так и смешивая религию и Бога. Этим самым ты с неуважением относишься к Высшим силам, считая, что только одна религия имеет право на существование. Это примитивное мышление, которое хорошо работает среди неразвитых людей, считающих себя уникальными и отвергающих любые другие религии. Ты думаешь, что Создатель для одних существует, а других – нет? Или что, молиться Аллаху – правильно, а другим богам – не правильно? – задал риторический вопрос Владимир и добавил: – В Японии есть хорошая поговорка: «У горы Фудзияма много путей к вершине, однако, взобравшись на нее, видишь одну и ту же луну».
Андрею так понравилась глубина этой фразы, что он замолчал и задумался. Через некоторое время Владимир снова заговорил:
– Запомни, Андрей! Когда поднимаешься на вершину, кажется, что этот путь единственно верный, особенно если тебе об этом постоянно говорят.
Главное – постоянно подниматься. Хуже, когда стоишь на месте, считая, что ты все знаешь, и отвергаешь любые другие пути.
– Ну... про развитие согласен. А зачем в церковь-то ходить, тем более что это социальный институт, как ты говоришь? – спросил Андрей.
– Хуже ты от этого точно не станешь, – с улыбкой ответил Владимир. – Если храм чистый, то там столько энергии, что с очищением и силой я получаю такую благодать – на словах и не объяснишь, – совершенно серьезно сказал он, посмотрев на Андрея, на лице которого отражались смешанные чувства.
Действительно, у того на данный момент был «разрыв шаблона», когда он смотрел на брутального тактика Владимира и слышал от него про Бога, религию и церковь. Андрей был уверен, что такие, как Владимир, неверующие, ну, или, если верующие, то точно не посещающие храм. Владимир словно услышал его мысли и сказал:
– Не удивляйся и старайся не мерить всех по одному шаблону. Согласен, что, как правило, люди таковы, но умные и хитрые скрывают свои дела под шаблонами, чтобы никто о них никогда плохо не подумал. Вспомни, к примеру, подпольного миллионера Корейко из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова. Про него никто и никогда бы не подумал, что он может быть миллионером... Или самые опасные маньяки – они были примерными семьянинами, и их даже не рассматривали как преступников.
Некоторое время ехали молча, так как Андрей погрузился в свои мысли, переваривая то, что сказал его старший товарищ.
– Возвращаясь к теме религии, скажу тебе одну важную вещь, чтобы ты ее запомнил, – прервал молчание Владимир. Он даже остановил машину, тем самым давая понять значимость того, что сейчас скажет. – Религия в нехороших руках может быть мощнейшим инструментом манипуляции сознанием. Я не говорю про государственные конфессии – это как раз нормально, когда в стране поддерживается духовенство. Я говорю про попытки объявить единственно правильной только одну религию. Насаждая принадлежность человека к чему-то уникальному, ему дают понять, что он лучше других. Вызывая в нем гордыню и чувство собственной значимости, его легко заставить ненавидеть людей, исповедующих другую религию. И чем глупее человек, и чем больше в нем гордыни – тем легче натравить его на других, используя религию как инструмент.
– «Нет Бога, кроме Аллаха»? – иронично спросил Андрей.
– И это тоже. Чаще подобное встречается в исламе, где больше всего радикальных течений. В христианстве тоже полно «правильных» верующих, которые не принимают, а иногда даже презирают тех, у кого другая религия, или кто христианин, но верят не так «хорошо», как они. Основой всего также гордыня – я лучше, чем они. В Библии даже есть притча о «хорошем» фарисее и «плохом» мытаре, где фарисей гордился тем, что «правильно» молился, в отличие от презираемого мытаря, который просто искренне просил прощения без общепринятых церковных правил. Так вот, такая искренняя молитва намного сильнее и более угодна, чем «правильное» лицемерие. А по поводу ислама – дело не в самой религии, где и в помине нет такого, чтобы убивать «неверных». Можно просто добавить пару слов в изречение, и получится совсем другой смысл. Дело в людях, готовых эти слова принимать как главный канон жизни и не способных даже на каплю усомниться, а гордыня создает благодатную почву для ненависти. Ислам – отличная религия, которую я давно изучаю, и большинство настоящих верующих скажут тебе, что ничего радикального в ней нет. Скажу больше: в католицизме имеется гораздо больше неприятия других религий, чем в исламе. Все дело в людях – каждый слышит то, что хочет слышать. Доходит до абсурда, когда с именем Бога совершаются страшные преступления, – высказал свое видение Владимир и спросил: – Знаешь, в какой почве лучше всего приживается вирус радикализма?
– В исламе, наверное, – ответил Андрей.
– Нет, ислам здесь не при чем. Самая лучшая почва – это гордыня, тупость и безделье. Легче всего внедрить этот вирус в бестолковые головы с большим самомнением, да еще и когда в регионе нечем заняться. Это идеальное мясо, для реализации самых грязных замыслов плохих людей. И чем тупее мясо и выше самооценка – тем легче заразить его идеей радикализма. Посмотри на наших соседей, там исламом и не пахнет, однако в их дурные мозги много лет впихивали информацию, что они исключительные, а потом на эту почву наложили информацию, что все их беды от большого соседа. Вот и получили радикалов и фашистов. Конечно, не все там такие тупоголовые, но, к сожалению, этому вирусу достаточно, чтобы человек считал себя уникальным и винил во всех своих неудачах других, поэтому там заражены этим и совсем неглупые люди, – с сожалением сказал Владимир, немного помолчал и вернулся к начальной теме беседы: – Да, и священнослужителей не осуждай, они и так находятся в постоянном искушении... Они ведь такие же люди и могут быть слабее многих, а давления на них больше.
– Какого давления? Со стороны дьявола? – спросил Андрей.
– Ну... я не стал бы так говорить, потому что в сознании сразу всплывает человекоподобное чудище с рогами, а это нечто другое... – не зная, как объяснить, задумался Владимир, а потом сказал: – Давай так: это другая энергия, другая противоборствующая сила, с другой стороны. Смотри: если бы ты воевал с вражеским государством и узнал, что в нем есть много людей, которые не до конца поддерживают свое правительство, то есть твоего врага, что бы ты сделал? – задал вопрос Владимир.
– Ну... я бы постарался дать им понять, что правительство плохое, – не слишком уверенно произнес Андрей.
– Как? – спросил Владимир.
– Обнажил бы их истинное лицо... Может, провокацию бы устроил, – предположил Андрей.
– Совершенно верно. Так и делают враги, когда народ сравнивает правительство со страной. Если правительство плохое, это не значит, что и страна плохая, но многие не станут защищать родину и страну... Понял? – спросил Владимир и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Слабого священнослужителя можно сбить с пути истинного, а потом раструбить это для всех. Слабые верой, кто смешивает веру и религию, разочаруются и в том, и в другом, что будет хорошо для противоборствующей силы. Кстати, подобный способ войны используется и с нашим правительством – для этого существует «пятая колонна».
– Что такое «пятая колонна»? Я часто слышу в СМИ...
– В двух словах – это армия противника внутри страны. Впервые термин был введен в тридцатые годы в Испании во время гражданской войны. Так называли агентов генерала Франко. Наступая на Мадрид четырьмя военными колоннами, генералы передали по радио, что в Мадриде есть еще и пятая колонна, готовая ударить изнутри. Во время наступления эти люди сеяли панику, искажали факты и занимались саботажем, используя информационное давление на сомневающихся. Генералы переоценили тогда эффективность этого оружия, потому что дух испанцев был силен, и сомневающихся было мало. Тем не менее это словосочетание прижилось и используется по сей день, – объяснил Владимир.
– В нашей стране большая «пятая колонна»... – констатировал Андрей.
– Сомневающихся хватает, да и врагов тоже, – согласился Владимир. – Настоящих предателей на самом деле не много, да и не считают они себя предателями. Многие искренне верят, что необходимо бороться за демократию, идя путем полного разоблачения всех и вся и раздувания проблем до глобальных масштабов. Есть и романтики, которые считают, что, если сломать систему, будет только лучше. Да много всяких, в большинстве своем одурманенных и готовых, как стадо, все ломать и крушить. Кстати, Николай Николаевич совсем не толерантен и презирает их за их глупость и инициативность. Недаром про них говорят: «Хуже дурака – дурак с инициативой».
– А как выявить настоящую «пятую колонну»? – спросил Андрей.
– Один из наших департаментов как раз этим и занимается. Это непростая задача, потому что очень трудно понять настоящий мотив человека. Все эти люди твердят о демократии и свободе слова, готовы призывать к экстремистским действиям, саботажу и свержению власти. Мы берем или проверяем такого человека, а оказывается, что это обыкновенный болван, бездельник или неудачник, пытающийся себя реализовать через Интернет. Как ни странно, но очень часты случаи, когда весьма обеспеченные люди, сколотившие свои состояния при нынешней власти, выходят на митинги и требуют свержения этой самой власти. «Пчелы против меда», – пошутил Владимир и серьезно добавил: – Скажу больше: это вирус, который захватывает сомневающихся людей, заставляя их действовать так, как нужно врагу. Конечно, не все подвержены его воздействию, но определенный срез общества – в зоне риска.
– Кто именно? Ивори? – решил уточнить Андрей.
– Нет, ни Ивори, ни Ханоты, ни Милны не могут быть заражены этим вирусом. Это обычные люди, часто не особо умные и легко внушаемые, либо умные и имеющие внутренние нерешенные проблемы, либо талантливые, но пребывающие в постоянном противоречии и поиске, либо все вместе взятое. Так или иначе, это слабая или проблемная категория людей, которых очень много, чем и пользуется настоящая «пятая колонна». Задача государства – не бороться с ними, а создавать такие условия, чтобы люди не заражались этим вирусом и не рушили все изнутри, рубя сук, на котором сидят. А с настоящей «пятой колонной» мы обязательно разберемся, – закончил Владимир.
Он тронулся с места, и дальше они ехали молча. Андрея осенила мысль, что за последний год он узнал и осознал больше, чем за все предыдущие годы своей сознательной жизни, чем и поспешил поделиться с Владимиром. Тот выслушал и с улыбкой сказал:
– Знаешь, мне развитие напоминает кроссворд: стоит пару слов отгадать, так за ними открываются еще и еще. Ясное дело, что если туп и не развиваешься, то отгадывание слова все равно ничего не даст. В жизни так же, в конце концов, ты должен отгадать весь этот кроссворд.
– И что дальше?
– А дальше будет новый кроссворд, сложнее и интереснее. И так до бесконечности, – улыбнулся Владимир.
– Нуда... Бесконечность... Последнее время, когда начинаю думать о бесконечности, чувствую, что схожу с ума. Начинается такой страх, что хочется закричать и спрятаться куда-нибудь, – поделился своими мыслями Андрей.
– Это зря... – произнес Владимир, а потом спросил: – Ты, когда не можешь в закрытую железную дверь войти, что делаешь?
– Ключ ищу, – ответил Андрей.
– А если нет ключа, да и не твоя это дверь?
– Не буду туда ломиться.
– Вот и не ломись, тем более без ключа... да еще и головой. Быстро расшибешься! Ищи ключи и двери сами откроются.
Андрей отлично понял, что имел в виду Владимир, и ему даже как-то стало легче на душе.
Несмотря на глубину и интерес обсуждаемых вопросов, Андрей не забывал думать о цели их поездки за город. Он понял, что они едут к Николаю Николаевичу, но почему так внезапно, не знал. Беседуя, он не забывал смотреть вокруг и понял, что едут они по другой дороге.
Словно в очередной раз прочитав его мысли, Владимир сказал:
– Мы сейчас едем в одно место, там нас ждет Николай Николаевич.
– Мы не домой к нему едем? – удивился Андрей.
– Нет, у вас другое мероприятие, – загадочно проговорил Владимир.
Миновав несколько КПП с вооруженной охраной, Андрей подумал, что они приехали на очередную базу спецслужб, вроде той, где он уже был. Подъехав к окруженному идеальным садом красивому особняку с колоннами, Андрей засомневался. Возле входа стояла машина, из которой вышел Николай Николаевич. Его лицо было серьезным, а в глазах читалось волнение. Когда Николай Николаевич и Владимир встретились взглядами, Андрей заметил в них что-то такое, чего не смог объяснить. Он осознал смысл этих взглядов позже, а сейчас понял только, что ему чего-то не договаривают. Николай Николаевич посмотрел на Андрея и сказал:
– Будь собой, не пытайся казаться, много не говори.
В это время к ним подошел мужчина, и все проследовали внутрь здания. Пройдя по длинному коридору, они оказались в большой приемной. Самые невероятные мысли путались в голове Андрея, когда сопровождавший их мужчина пригласил его одного войти в кабинет. Невероятные мысли оправдались: в кабинете за столом сидел глава Российской Федерации, которого он тысячи раз видел по телевизору, но никогда бы не подумал, что встретит лично.
Как ни странно, но все мысли сразу куда-то испарились, осталась только одна: «Хорошо ли я сейчас выгляжу?» Внезапно он услышал спокойный, уверенный и очень знакомый голос.
– Присаживайтесь, – сказал хозяин кабинета.
Осторожно присев напротив, Андрей встретился с пристальным взглядом серых глаз, от силы которых он почему-то сразу почувствовал себя виноватым.
Захотелось куда-нибудь убежать, но перед этим обязательно в чем-то признаться. Весь этот рой бредовых мыслей был недолгим, и Андрей понял, что если и дальше он будет пребывать в таком состоянии, то не сможет даже двух слов связать, а потому решил уйти от шаблонов.
Через мгновение нешаблонный вопрос хозяина кабинета вверг его в еще больший ступор.
– Что привело вас ко мне? – спросил президент, и у Андрея уже почти слетело с языка оправдание: он, мол, не знал, куда едет, и вообще, со всеми вопросами лучше обращаться к Николаю Николаевичу и Владимиру. Однако, осознав, что его на встречу позвали не просто так и что оправдываться ему пока не за что, Андрей, улыбнувшись и глядя прямо в глаза президенту, так же нешаблонно ответил:
– Ну... хотел удостовериться, что вы действительно существуете. – Андрей постарался, чтобы его слова прозвучали уверенно, но не нахально. Также, вспомнив слова Владимира, что общаться надо во «взрослой позиции», особенно с оппонентами сильнее себя, он в свой ответ вложил искреннее уважение к собеседнику, что дало эффект.
Президент улыбнулся и в той же непринужденной манере произнес:
– Хорошая причина, но я и сам до конца не могу в этом удостовериться.
Потом он замолчал, внимательно глядя на Андрея, которому показалось, что все вокруг внезапно застыло, а живыми остались только серые глаза президента.
Андрей сначала ощущал дискомфорт от силы, исходящей от этого человека, но потом, продолжая смотреть в глаза, он «отпустил» ситуацию и перестал думать, что перед ним президент. Это придало ему уверенности.
– Не всегда можно отстраниться, когда понимаешь, что оппонент сильнее, – нарушил молчание президент, по-прежнему глядя на Андрея, который понял, что его трюк быстро раскусили.
– А что делать, если оппонент сильнее? – подыграв, спросил Андрей.
– Быть сильнее своего оппонента, – ответил президент.
– А если он все же сильнее?
– Тогда сделать так, как сделал ты, – улыбнувшись, ответил президент и добавил: – А еще правильнее – адекватно оценивать свои силы и моделировать возможные события. Ты мог догадаться, куда едешь?
– Ну... наверное, но сделать уже ничего не мог бы... Разве что сидеть и накручивать себя, – тоже улыбнувшись, ответил Андрей, а президент еще некоторое время смотрел ему в глаза, после чего встал, протянул руку и резко сказал:
– Хорошо, Андрей, спасибо. Приятно было познакомиться. До свидания. – Пожав молодому человеку руку, он вежливым жестом показал на дверь.
– Вам спасибо... Мне тоже приятно... До свидания, – немного растерявшись от такого диалога, проговорил Андрей.
Выйдя из огромного кабинета и приемной, Андрей шел, не чувствуя ног. Когда он осознал, что с ним произошло, его бросило в пот, а ноги стали ватными. Чем больше он думал, тем меньше мог сосредоточиться. Раньше Андрей иногда представлял себе встречу с первым лицом государства и фантазировал, что бы он ему сказал. Но что встреча пройдет именно так, в странном диалоге, который не нес никакой смысловой нагрузки, Андрей точно не мог себе представить.
Подойдя к машине, он не увидел Николая Николаевича, его ждал только Владимир, который сидел за рулем автомобиля. Так же, только в обратном порядке, миновав все посты охраны, они выехали за территорию, при этом не перекинувшись ни единым словом. Первым молчание нарушил Андрей.
– А где Николай Николаевич? – довольно сухо спросил он.
– Там же, где только что был ты, – улыбнулся Владимир.
– А почему ты мне не сказал, с кем я встречаюсь? – немного недовольно спросил Андрей.
– Сам подумай... значит, так надо было, – ответил Владимир, после чего Андрей наконец пришел в себя. – О чем говорили?
– Да вообще ни о чем. Диалог какой-то странный. Я, когда его увидел, обомлел сначала, думал, что допрос начнется, а тут вообще ни о чем. Просто поговорили, даже дал совет, как себя вести... Очень странно, – растерянно произнес Андрей.
– Пойми, он мог с тобой вообще ни о чем не говорить, а просто посмотреть в твои глаза и все о тебе понять, а биографию он твою и так уже знает. У него, кстати, феноменальные память и способность работать в режиме многозадачности. – Владимир помолчал несколько секунд и снова улыбнулся: – Между прочим, даже сильные и умные люди иногда бессознательно могут дать совет или начать немного учить, но только если понимают, что в этом есть смысл. Я считаю, что это хороший знак...
Чем именно хорош этот знак, Владимир сказать не успел, так как их беседу прервал звонок от Лизы. Андрей, немного смущаясь, ответил и быстро переговорил с ней, добавив, что расскажет кое-что интересное вечером.
– Ты хочешь рассказать ей про встречу с президентом? – спросил Владимир.
– Да. А что, нельзя?
– Дело твое... Хочешь показаться лучше, чем есть, в ее глазах?
– Нет. Я хочу разделить с ней свои эмоции, потому что все удовольствие, которое я получаю, не разделив радость с Лизой, я получаю лишь наполовину – ответил Андрей, заставив на этот раз задуматься Владимира.
– Хорошо, если это действительно так... – сказал наконец тот, и всю оставшуюся дорогу они ехали молча – каждый в своих мыслях.
Прислонившись к боковому стеклу, Андрей смотрел в окно на деревья и дома, пролетающие мимо, словно сама жизнь, оставшаяся в памяти где-то далеко позади. Начался мелкий дождь, из-за чего стекло покрылось маленькими каплями, а изнутри запотело. Проведя по нему рукой, Андрей закрыл глаза. Вспомнились слова
Николая Николаевича, что, чем умнее становишься, тем быстрее начинает идти время. Все становится интереснее, есть о чем думать, поэтому дни проносятся незаметно. Действительно, еще совсем недавно, Андрей пошел в школу... и тут же ее закончил. Только вчера он познакомился с Владимиром, Николаем Николаевичем и родом Ивори, а сегодня едет со встречи с президентом, и, что парадоксально, этот промежуток времени по насыщенности событиями оказался богаче, чем вся прошлая жизнь. Он еще подумал, что когда был маленьким, время тянулось очень медленно, а сейчас недели и месяцы пролетали, словно щелчки пальцев.
Вдруг время почти остановилось, Андрей открыл глаза и увидел вместо мелькающих деревьев и домов красивые облака и небо через стекло, но уже иллюминатора самолета.
«Почему остановилось время?», – подумал он, отпрянув от окна и в очередной раз посмотрев в ту сторону самолета, где сидел президент. Почти полгода после их первой встречи пролетели, как один миг, а сейчас время тянулось, как в детстве. Он впервые сопровождал президента на борту №1. Андрей вдруг подумал, что если бы пару лет назад, когда он устраивался на очередное место работы, ему сказали, что он будет сопровождать президента, то он никогда бы в это не поверил. Сейчас он летел в составе большой команды президента в Европу на какой-то важный саммит. Все было хорошо, но почему-то чувство беспокойства не давало покоя Андрею, хотя, что именно его беспокоило, он не знал. Андрей вспомнил, как вчера, когда он уже почти спал, позвонил Владимир и быстро сказал, что с утра он должен быть готов к командировке. Поняв каким-то шестым чувством, что летит с первым лицом государства, Андрей долго не мог заснуть, путаясь в тревожных мыслях, моделируя различные ситуации и не понимая, где явь, а где сон. Долго не решаясь, Андрей все-таки рассказал утром о своих предчувствиях Владимиру, сразу предупредив, что, скорее всего, это бред. Владимир внимательно выслушал его, но ничего не сказал в ответ и так же, как и Андрей, всю дорогу был сосредоточен и молчалив. Ему хотелось, чтобы все поскорее закончилось, но что именно, он не знал. Время практически остановилось в салоне самолета, Андрей не мог ни на чем сосредоточиться, а чувство тревоги только возрастало. Когда самолет стал заходить на посадку, Андрей вздрогнул от сигнала табло «пристегните ремни», словно почувствовав, что начался новый этап того, что он хотел бы поскорее закончить.
ЕВРОПЕЙСКОЕ ТУРНЕ
– Любовь... Это слово давно опошлили... – начал говорить Гари.
– Его говорят все, кому не лень, но в действительности оно ничего не значит, – поддержала Милена.
– Я знаю много людей, которые постоянно твердят о любви, а на самом деле там и близко ничего нет, – сказал Гари.
– Ага, у меня был молодой человек, который постоянно говорил мне о любви, что не мешало ему спать с другими и говорить им, скорее всего, то же самое, – улыбаясь, поведала Милена, а потом повернула голову и спросила: – С чего ты начал сейчас об этом говорить?
– Ну, вдруг тебе это нужно слышать... Может, тебе не хватает этого, – неуверенно произнес Гари.
– Слова ничего не значат, и чем их больше, тем меньше они значат. Да и потом, зачем говорить то, что и так чувствуешь? Мне этого не нужно. А тебе? – спросила Милена.
– Да нет, мне тоже не нужно. Думаю, мое отношение к тебе намного больше, чем это слово, даже глубже, что ли... – ответил Гари.
– Давай не будем вслух об этом говорить, пусть гештальт будет открытым, – предложила Милена.
– Давай, – согласился Гари, не понимая, что такое гештальт.
Они уже почти весь день вдвоем пролежали на кровати, разговаривая. Гари часто рассказывал Милене о своих мыслях и фантазиях, даже о чем думал в детстве, и его искренность и нестандартность мышления приводили ее в восторг.
Прошло уже несколько месяцев с того дня, когда они повстречались во второй раз, и больше не расставались. Гари и Милена не были похожи на влюбленную парочку – скорее, на двух друзей, иногда подкалывающих друг друга, но, когда оказывались в постели, их страсть можно было сравнить с ураганом. Они и внешне были похожи, особенно яркостью горящих изумрудных глаз, отличаясь только полом, хотя по характеру Милена имела больше мужского, чем женского. Они не держались за руки, могли пройти одновременно в дверь и даже отвесить друг другу приятельского пинка, что вызывало недоумение у прохожих и осуждение у некоторых знакомых, считающих, что их собственные отношения «намного цивилизованнее». Некоторые их «друзья» отказывались признать, что отношения Гари и Милены были искренними, и видели только плохое, искренне радуясь, когда у них были небольшие стычки. Минутные размолвки между Гари и Миленой проходили быстро, но для «друзей» этого было достаточно, чтобы доказать себе, что они правы, при этом полностью отрицая возможность признать глубину отношений молодых людей.
