Текст книги "Путь Малфоя (СИ)"

Автор книги: Константин Дадов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Шаг к вершине

(1)

Глаза Баратиона широко распахнулись и налились кровью, на лбу начала пульсировать жилка, лицо, украшенное короткой бородой покраснело, а ноздри расширились. Будто бы и не замечая того, что его защитники связаны или обезврежены иными способами, а гости находятся в заложниках, он сжал пальцы на рукояти меча, который хоть и выглядел новым, но явно висел на поясе не только ради красоты. В то же время взгляд короля бегал по моей фигуре, очевидно, узнавая одни лишь ему ведомые детали.

– Драконий выблядок…

– Олений недоносок.

– Гнилой плод инцеста…

– Рогоносец.

– Ублюдок…

– А вот и нет, – оскорблённо вскидываю подбородок. – Мои родители состояли в законном браке, заключённом перед ликами Семерых. Гхм… Раз мы обменялись любезностями, то пришло время заняться делом: я, Визерис Таргариен, обвиняю Роберта Баратиона в мятеже и узурпации власти, трона и короны Семи Королевств. Здесь и сейчас, детоубийца, я вызываю тебя на бой, победитель которого получит всё, а проигравший – лишится жизни.

– Громкие слова… для сопляка, который прячется за наёмниками… и колдовством, – вероятно, олень и был зол до бешенства, что выдавала вся его фигура, но прямо сейчас он доказывал, что не совсем дурак.

– Громкие обвинения в устах того, кто поощряет убийства младенцев, изнасилование беззащитных женщин… и держит рядом с собой клятвопреступников, – кривлю губы в брезгливой гримасе, бросив взгляд на Ланистера и Селми, лежащих у ступеней тронного возвышения. – Сила – это сила, в чём бы она ни заключалась: в армии верных прихлебателей и заговорщиках, готовых на всё, лишь бы забраться повыше, или в наёмниках и магии. Ведь за каждую каплю своей силы я заплатил кровью, потом и слезами…

– Своими ли? – фыркнул прищурившийся пока ещё король. – Или же заплатил кому-то? Как тем пиратам…

– Могу поклясться, что к решению Грейджоев поднять своё восстание я не имею никакого отношения, – ухмыляюсь, мысленно добавляя, что слегка им помог только в одном, пусть и значимом сражении. – Ну так что, король-олень, готов ли ты сражаться за своё королевство? Я даже магию использовать не буду…

Демонстративно вкладываю волшебную палочку в небольшие ножны на поясе, отступаю на несколько шагов и делаю приглашающий жест рукой. В зале, где и без того царило почти полное молчание (не считая нашей милой пикировки), установилась оглушительная тишина, не нарушаемая даже дыханием зрителей, боящихся моргнуть и пропустить что-то важное.

Выхватив меч и взревев подобно медведю, Роберт бросился в атаку, одним прыжком перемахнув и ступени, и лежащих под ногами Белых Плащей. Должен сказать, что смотреть на гору мышц, сверкающую искренней ненавистью во взгляде и вооружённую полосой острого металла… слегка страшно.

Бах-бах!

Два выстрела слились в один, заставив Баратиона запнуться, развернуться боком, а затем упасть на пол. На его груди красовались два багровых пятна, стремительно расползающиеся по одежде. В моих руках же исходили дымком из стволов два пистолета, выхваченные из-за пояса единым движением…

– Ловкость рук, химия и никакой магии, – улыбаюсь самой своей обворожительной улыбкой, обводя взглядом зал и наслаждаясь лицами публики.

Внезапно по ушам ударил детский плач, сопровождаемый истошным истерическим криком. Переведя взгляд на возвышение, вижу королеву, стоящую на коленях и обнимающую сына, бьющегося в её руках и кричащего во всю глотку…

«Такой момент испортил, маленький львёнок. Точно не олень: слишком уж у него голос громкий», – убираю пистолеты обратно за пояс, затем наклоняюсь к Роберту, чтобы закрыть его глаза.

– Ты был славным воином, Роберт Баратеон, и честно победил моего брата, заслужив право носить корону, – лёгкое заклинание, брошенное в сторону матери с ребёнком, на пару порядков снизило создаваемый ими шум, благодаря чему все услышали мои слова. – Но время мечей уходит в прошлое, а рыцарство… Что говорить, если даже рядом с тобой находились те, кто должны были умереть или надеть чёрное?

Подняв с пола корону, возлагаю её на сгиб левой руки, затем встаю в полный рост и направляюсь к тронному возвышению. Люди, всё ещё удерживаемые моими воинами, наконец-то прекратили изображать из себя безмолвных статистов, пусть и не решились сопротивляться: кто-то стал молиться Семерым, кто-то просто бормотать, кто-то заплакал (благородные леди такие… благородные).

– Да здравствует король! – закричал тучный мужчина средних лет, одетый в богатый камзол. – Да здравствуют Таргариены.

Кинжал, плотнее прижавшийся к горлу, тут же заставил крикуна замолчать. Однако своё дело он сделал, в результате чего некоторые дворяне поспешили поддержать…

«Судя по докладам – это Мейс Тиррел… Самый бездарный военачальник своего времени. Однако он до последнего сохранял верность короне, даже когда Гавань пала. И в отличие от Дорна, ему пришлось немало заплатить, чтобы остаться верховным лордом», – мысленно отмечаю, что этот человек подходит для того, чтобы стать примером для остальных, после чего возвращаю всё внимание на королеву и её отпрыска.

– Не подходи! – в левой руке Серсеи Баратеон сверкнул стилет, направленный в мою сторону, в то время как сама женщина прижимала к себе сына правой рукой, одновременно стараясь закрыть его от меня своим телом.

«Страх и ярость в глазах; решимость и отчаяние… Вот сейчас она прекрасна, как настоящая львица. С другой стороны, может ли не быть прекрасна женщина, готовая биться за своего ребёнка?» – изображаю на лице задумчивость, после чего улыбаюсь мягко и понимающе.

– Ты, наверное, решила… что я хочу навредить твоему сыну? – после непродолжительной паузы, во время которой только шепотки доносились со стороны статистов, качаю головой и продолжаю: – Какая глупость. Я ведь не безумец, и даже не Роберт Баратеон, чтобы мстить детям за грехи их отцов… И я даже не Тайвин Ланистер, чтобы желать перед кем-то выслужиться.

– Поклянись, – видя нацеленную на себя палочку, всё же сумела потребовать Серсея.

– Клянусь, что позволю твоим детям жить… вместе с тобой, – повышаю голос и продолжаю торжественно: – Я даже лично позабочусь об их благополучии, тепле, сытости и уюте. Слово Таргариена.

«В которое никто не поверит», – добавляю мысленно (впрочем, убивать королеву и отпрысков Роберта я действительно не собираюсь, пусть это и было бы «правильно» с точки зрения нынешних лордов-лицемеров).

Пара моих воинов, обойдя стоящую на коленях женщину, отобрали у неё оружие, а затем заставили подняться на ноги: один из них поднял на руки принца, второй же завёл за спину руки его матери. Когда же они покидали ступени возвышения, Серсея нашла в себе силы заявить: «Ты обещал…»

Наконец-то поднимаюсь к Железному Трону, который, по слухам, выкован из мечей врагов моего здешнего предка. Что можно о нём сказать? С эстетической точки зрения, даже если когда-то он и внушал, сейчас этот кусок ржавого железа кажется убогим. Словно гнилое сердце гнилого королевства в насквозь провонявшей отходами столице…

«Символично. Неведомый, как же это символично», – изображаю перед собой сложный жест волшебной палочкой, шёпотом произнося вербальную формулу заклинания вечной трансфигурации, вливая в него уйму магических сил, из-за чего под кожей словно бы вспыхнул жар.

Железный Трон пришёл в движение, под ахи и вздохи принимая новую форму: широкая спинка из семи двуручных клинков, блестящих словно начищенные зеркала, изогнутые подлокотники из коротких клинков, смотрящих вправо и влево, ровное сидение для двоих и… всё. Ведь сидеть на нём я собираюсь вместе с Нарси… которой приходится ожидать завершения операции в Браавосе.

– Лорды и леди, сэры и гости Вестероса… – повернувшись к залу лицом, беру корону (в сравнении с которой даже Шапка Мономаха – верх дизайнерского искусства), усиливая свой голос так, чтобы он звучал громко и проникновенно. – Я – Визерис Таргариен, сын своего отца и принц Семи Королевств, объявляю себя королём по праву крови, силы и долга. Мне не нужны благословения богов, потому что и моим далёким предкам они были не нужны: свою корону я взял силой, как и положено завоевателю. Старый король мёртв… Да здравствует король!

С этими словами опускаю себе на голову корону, и под дружное «Да здравствует король» в исполнении сперва лишь наёмников, а затем и присоединившихся к ним многих из гостей, усаживаюсь на обновлённый Железный Трон. Когда же шум немного поутих, пришло время судить непричастных, карать невиновных, награждать бесполезных…

«Что-то меня начало заносить», – отмечаю мысленно, быстро проверяя свои щиты разума (мало ли, вдруг кто-то на них давит).

Первым делом солдаты убрали тело Роберта, завернув его в кусок бархатной ткани. Всё же он был в общем-то неплохим человеком, в особенности по меркам этого мира и времени, так что заслуживает нормальных похорон.

Следующим действием снимаю путы с Баристана Селми Отважного, которого быстро разоружили и поставили на колени перед троном. Впрочем, он и не сопротивлялся, по всей видимости, уже смирившись с произошедшим.

– Почему, дядя Баристан? – спрашиваю негромко, смотря в глаза старого мужчины. – Ты был вернейшим из людей моего отца… ты был верным соратником моего брата… Так почему же, вернувшись в мой дом, я увидел тебя у подножия трона врага семьи, которую ты клялся защищать?

Удивительно, но мне действительно было больно осознавать, что один из тех людей, которые заботились обо мне в тот период, когда нынешний я был живой куклой без собственной воли… просто взял и переметнулся на другую сторону (вот оно – уродливое лицо рыцарства). Даже то, что Селми не отправился вслед за Дарри, чтобы помочь принцу и принцессе, не так обидно (всё же в последний раз он видел меня ещё до пробуждения), но вот то, что Белый Плащ оставил свой цвет, сменив хозяина…

– Молчишь, – вздыхаю и повысив голос приказываю: – Баристан Селми, ты признаёшься виновным в предательстве и нарушении клятвы охранять семью короля. В наказание за своё преступление ты должен отправиться на Стену, чтобы искупить свою вину служением всему Вестеросу, как его защитник от северных варваров. Ты принимаешь своё наказание?

«Скажи «нет» – и я просто тебя убью», – взглянув старику прямо в глаза, транслирую свои мысли сразу в голову рыцаря.

– Принимаю, – каким-то неживым голосом ответил командующий королевских телохранителей. – Могу я просить о последней милости?

– Просить – можешь, – отвечаю мужчине, всё ещё стоящему на коленях. – Но я не могу обещать, что исполню твою просьбу.

– Сохраните жизни детей и брата Роберта, – склонив голову, попросил старик.

– Я не стану их убивать, – прикрыв глаза на миг, вновь устремляю взгляд на рыцаря. – Слово короля. А теперь – ступай…

Следующим ко мне подвели Ланистера, который даже сейчас умудрялся выглядеть наглым… пусть и бросал взгляды на сестру и племянника.

– Я не буду говорить, что ты предатель… – задумчиво стучу волшебной палочкой по ладони. – В определённой степени ты – герой, который спас сотни тысяч жизней.

Волна недоумения, пронесшаяся по тронному залу, сконцентрировалась вокруг тронного возвышения. Сам лев широко распахнул глаза, даже забыв о том, что должен меня ненавидеть. Всё же от кого он признания подвига не ожидал, так это от меня.

– Однако сколь бы ни был благороден твой порыв (ну или труслив, так как ты тоже сгорел бы в огне), но он не отменяет нарушения клятвы, за которое ты должен был надеть чёрное… либо лишиться белого, – заклинанием затыкаю уже собравшегося что-то произнести Джейме, из-за чего он бесшумно открыл и закрыл рот, так и не издав ни звука. – По законам чести, ты достоен высшей меры наказания…

– Нет! – закричала Серсея, попытавшись броситься к брату, но была остановлена моими воинами. – Прошу вас, ваше величество!..

«Хм… Она так за мужа не переживала. Ну да ладно», – поймав взгляд женщины, посылом магии заставляю её замолчать (ментальный удар, создающий эффект дезориентации в пространстве).

Помню, в моём прежнем мире у маглов были сказки про принцев-принцесс, превращённых в лягушек, которые основывались на развлечениях древних волшебников, которым не угодил кто-то из простецов. Почему бы и мне не поступить схожим образом?

– Я – милосердный король, Джейме, – награждаю Ланистера улыбкой. – И без того много крови уже пролито. Но и оставить тебя без наказания я не могу, а потому…

Новая волна шока, подкреплённого охами, ахами, руганью и молитвами (благородных господ уже не останавливает даже присутствие солдат рядом с ними и клинков в непосредственной близости от их тел). Вызваны же они были тем, что перед тронным возвышением теперь находился не поставленный на колени человек, а… златогривый лев, выглядящий крайне шокированным.

Трансфигурировав ошейник (строгий, с шипами на внутренней стороне), поводок и намордник, приказываю воинам увести преступника в соседнее помещение.

«Забавно будет увидеть его реакцию, когда он поймёт, что может говорить. Это ведь не анимагия, а всё та же трансфигурация. Только к сожалению для Джейме, поцелуя принцессы будет категорически недостаточно для того, чтобы вернуть истинный облик».

– Пожалуй, часть королевского леса стоит превратить в заповедник… для моих новых питомцев, – киваю стражнику, который поспешно подвёл следующего Белого Плаща.

* * *

Стоит ли удивляться тому, что оставшиеся Белые Плащи после моей маленькой демонстрации единогласно изъявили желание вступить в Ночной Дозор, чтобы тихо и спокойно гонять дикарей на севере? Когда же Безликие привели Мастера Над Шептунами, носящего прозвище «Паук», проняло уже и лордов: я превратил его в настоящего паука, потом раздавил и убрал при помощи чистящего заклинания.

Правда, плох тот король, которому служат только из-за страха (мой здешний отец это доказал). Поэтому следующим ко мне привели Мейса Тиррела…

– Лорд Тиррел, вы всегда были верны моему отцу… – задумчиво смотрю на отчаянно потеющего мужчину. – Готовы ли вы служить мне столь же преданно?

– Да, ваше величество; несомненно, ваше величество, – зачастил мужчина, хватаясь за соломинку, на самом деле являющуюся рыболовным крючком.

– Оголите правое предплечье и протяните руку, – приказываю Мейсу, который пусть и со страхом, но достаточно расторопно выполнил приказ. – Нарекаю вас, Мейс Верный Тиррел… Первой Рукой императора Вестероса.

С этими словами создаю заклинание, по своим свойствам похожее на метку Волдеморта, но проявляющуюся в виде изображения головы дракона (Таргариен я или кто?). Тут же верховный лорд Простора начал активно потеть и покраснел, ну, а чтобы от него не воняло, мне пришлось поддерживать чистящие чары, пока проклятье делало свою работу.

Чем хороши проклятья? В отличие от обычных заклинаний, их можно наложить на жертву и забыть, так как они сами себя будут поддерживать, за счёт внутренних резервов организма. Мейс пусть и не сильно жирный, но весьма полный мужчина, у которого есть лишний вес, который можно пустить на развитие мышечной массы (уже существующие мышцы увеличиваются за счёт дополнительных ресурсов).

– Служите верно, Верный Мейс, и моя щедрость будет велика, – разрушив проклятье, оставляю ошеломлённого мужчину осматривать себя…

«Не греческий бог войны, но тоже сойдёт», – мысленно хмыкаю, замечая, как лицо Тиррела становится крайне счастливым.

– Мой король, вы можете рассчитывать на меня и мой род, – склонил голову в низком поклоне вассал, оценивший неожиданные перспективы по достоинству.

Ну, а дальше был конвейер: кто-то присягал с готовностью, заверяя в своей верности, ожидая такого же подарка, какой получил владыка Простора, а кто-то превращался в зверей и отправлялся дожидаться своей участи. Последними были королева, её старший сын и двухлетняя дочь, ставшие львами, после чего были отправлены к дяде.

Пришлось незаметно использовать собственноручно сделанные накопители и эликсиры, чтобы восстановить силы и продолжать шоу. А ещё через три часа при помощи парных портключей в тронный зал начали прибывать Безликие, захватившие лордов, леди, и других влиятельных людей Семи Королевств…

(2)

Негромко напевая ненавязчивую песенку, Нарцисса-Дейнерис Таргариен, одетая в длинную белоснежную тунику из паучьего шёлка, чёрные кожаные штаны и бархатные красные сапожки, сидела на зелёной сочной траве, ковром покрывающей землю на небольшой лесной полянке, массажной расчёской прохаживаясь по спине молодой львички, вычёсывая густой золотистый мех. Перерождённая ведьма искренне наслаждалась процессом, целиком погрузившись в своё занятие, от всей души радуясь маленьким мелочам, которые предоставлял второй шанс на детство. И пусть заканчивался лишь второй год с тех пор, когда она пробудила свою личность, это совершенно не портило впечатления от безмятежности, коей Люциус-Визерис окружил свою сестру-жену.

Да, юной королеве было лишь семь лет, так что супружеский долг она сможет исполнять ещё не скоро, но как шутил её король: «Ты мне всё отдашь… с процентами». Вспоминая же их развлечения в прошлой жизни, оставалось только догадываться о том, что супруг успеет напридумывать за эти годы.

Прошло уже два года с тех пор, когда род Таргариенов триумфально вернулся на трон Семи Королевств. Пусть Нарцисса-Дейнерис и старалась не лезть во всю эту тягомотину с политикой и управлением государством, но как верная жена помогала мужу всем, чем только могла помочь (чего стоит хотя бы то, что именно её усилиями переворот прошёл относительно мирно?). Многое успело измениться: часть великих родов прервалась и была заменена на более лояльные, в части мест просто сменились правители, хоть и носящие ту же фамилию, а в Королевском Лесу, большой кусок коего превратился в ухоженный парк, огороженный магическим забором, были поселены многочисленные разумные звери (львы, волки, олени, лисы, кабаны, собаки…).

Никого особо не удивило, когда новый король не стал церемониться с Ланистерами, которые внесли немалый вклад в гибель его родственников. Тайвин – глава этого «благородного» рода был просто убит, без возможности надеть чёрное либо выкрутиться как-то по-иному. В конце концов, каждый знал о том, что он – хитрая и изворотливая, мстительная и жестокая личность…

«Может ли считаться хитрецом человек, если все знают, что он – хитрец?» – покачав белокурой головой, принцесса вернулась к своему занятию, с удовольствием слушая мурчание подруги.

Тирион Ланистер – ещё один сын Тайвина, являвшийся карликом с дурным характером, дурными привычками и отвратительным чувством юмора, был превращён в белогривого жилистого льва, который в холке почти не уступал брату. Люциус-Визерис мог бы договориться с ним и в обмен на исцеление, заручиться полной поддержкой, чтобы посадить на место лорда Запада верного человека, но…

«Доверять ему всё равно было бы нельзя. Да и демонстрация мести была бы не полной», – отметила про себя девочка.

В результате действий нового короля в парке была расселена очень большая популяция говорящих львов, некоторые самки из которых уже ожидают первых львят. Однако же, так как молодой король не был садистом, пусть со стороны могло казаться иначе, он провёл работу над разумами всех животных, заставив их забыть о годах жизни в людских телах (они помнили, что были людьми, но никаких личностных воспоминаний не сохранилось… кроме имён). Западом же теперь правил Виллем Дарри, ставший Второй Рукой Императора.

Ближайший друг и сподвижник Роберта Баратиона, которым был Эддард Старк, вместе со своей семьёй не избежал судьбы остальных мятежников: сам он был превращён в волка, а его жена, один из сыновей и старшая дочь стали лисами, как и все Талли (всё же превращать людей в рыб король не захотел). Бастард и младшая дочь тоже стали волками, так как на отца походили больше, чем на мать. Север же перешёл в руки Карстарков.

Благодаря тому, что король-олень успел стать отцом нескольких бастардов, во избежание соблазнов у разных личностей они были превращены в животных с фамильного герба отца, благодаря чему Ренли не приходится изображать из себя Бемби-одиночку (Нарцисса смотрела эту магловскую картину, вынужденно признавая то, что волшебному миру не хватает своих творцов искусства).

Кроме создания Королевского Зверинца, где сейчас под охраной Безликих, Белых Плащей и служанок играла королева, Люциус-Визерис взялся и за другие проекты: во-первых, золото Ланистеров помогло погасить долги королевства; во-вторых, получившие Драконьи Метки лорды из полноправных землевладельцев, которые большую часть времени занимались тем, чем им самим угодно, превратились в исполнительных администраторов с широкими полномочиями… и ещё большими обязанностями, которые им было необходимо исполнять со всем рвением, чтобы не лишить детей наследства (пример тех же львов всегда находился перед глазами); в-третьих, во всём государстве были учреждены три налога (церковная десятина, королевская десятина и десятина лорда), в результате чего крестьянам оставались семь десятых их урожая; в-четвёртых, торговлей в Семи Королевствах было разрешено заниматься только «Семи Гномам», которые за небольшой взнос в гильдейскую казну продавали патенты, разрешающие торговцам без пошлин перемещаться по всем землям государства; в-пятых, Золотые Плащи превратились из стражи столицы в полицейские отряды, из-за чего их численность пришлось увеличивать; в-шестых, каждое из Семи Королевств начало формирование строительных батальонов, которые утром тренировались, днём работали, а вечером отдыхали (шли туда крестьяне или бездомные-бродяги-нищие); в-седьмых, церковь Семерых стала основой для школ, которые было решено открыть в каждом городе…

«Хи-хи… Три класса церковно-приходской школы – это теперь обязательное условие, чтобы наняться на любую государственную должность», – вспоминая о том, как септоны (местные священнослужители) едва ли не плакали от счастья, начав прославлять великого посланника Семерых на земле, королева не могла избавиться от ощущения сюрреализма, так как прекрасно помнила их коллег из предыдущей жизни, призывающих казнить на месте всех «чернокнижников».

В Вестеросе открылся филиал Железного Банка, совладельцем коего стал род Таргариенов; началась перестройка столицы, дома в которой теперь будут только каменные, трёх и четырёхэтажные, на двенадцать-шестнадцать квартир (пусть такие коробки и не слишком красивы, зато вместительны, удобны в обслуживании, более безопасны в отношении огня); ремонтировались дороги. Многие лорды из числа тех, кто не получили новых земель или лишились членов семей, ворчали, жаловались друг другу, но… выполняли работу.

«Драконьи Метки, Безликие, армия полицейских и магия короля – хороший кнут, а лечение болезней, награды за верную службу золотом и землями, возрастающая торговля и привносимые блага цивилизации – прекрасный пряник… или бублик?» – потрепав львичку по макушке, Нарцисса-Дейнерис поднялась на ноги, поправляя тунику.

– Всё, Мирцелла, мне пора идти на обед.

– Мр-р-р… А поиграть? – потянувшись, совсем как большая кошка, бывшая принцесса подскочила на лапы, весело вильнув хвостом с пушистой кисточкой.

– Только если вечером, – немного подумав, ответила королева. – Нужно посмотреть, чем там занимается Люциус… Что-то мне подсказывает, что опять придётся ему помогать.

– Мальчишки глупые, – фыркнула львичка, наморщив носик. – И вообще – слабые и трусливые.

– С чего ты взяла? – удивлённо вскинула брови Дейнерис.

– Ни с «чего», а с «кого», – поучительным тоном заявила Мирцела. – С брата.

Посмеявшись над незамысловатой шуткой, королева пообещала подруге найти её позже, а сама отошла к краю поляны, где её уже ожидали двое Безликих с готовым к активации портключом.

«Скорее бы мне можно было использовать магию. Терпеть не могу ощущать себя беспомощной».

* * *

Магия – не панацея. Этот непреложный факт мне пришлось осознать на собственной шкуре в прошлой жизни, а затем ощутить ещё и в этой. Казалось бы, что может быть проще, чем взмахнуть волшебной палочкой, произнести несколько слов, пропустить через нервную систему магию и… превратить казнокрада в честного чиновника?

«Как бы я ни хаял местных рыцарей и благородных сэров, но если бы не они, то на создание чиновничьего аппарата ушли бы десятки лет. Сейчас же в моём распоряжении есть относительно грамотные люди, многие из которых следуют слову чести, другие – долгу, ну, а третьи – страху или жадности».

Почему я не стал ломать нынешнюю систему власти, лишь сделав кадровые перестановки, да ужесточив контроль? Всё просто: если бы у лордов начали отнимать их привилегии, владения и титулы, то они подняли бы восстание, невзирая ни на что, даже если король-колдун лично начнёт превращать мятежников в тараканов, чтобы раздавить их. Сейчас же они видят могущественного, слегка ненормального (вместо убийства врагов, превращающего их в животных), жестокого, но при этом щедрого правителя. Даже то, что им теперь приходится работать по шесть-десять часов в день, при этом следует соблюдать свод законов, доставленный из столицы, не сильно выбивается из понимания нормы.

«Лет через пять-восемь страх пропадёт и начнутся новые волнения, которые даже метки не остановят. Но нынешнее поколение на открытый мятеж не пойдёт, а от наёмных убийц нас защитят магия и Безликие».

Понимаю, что система сейчас держится только на страхе, вливаемых в королевство деньгах и товарах, а также возможности лордов получить лечение своих болячек лично от меня (один из бывших вассалов Старков так и поступил, благодаря чему из едва передвигающегося толстяка превратился в атлета). Крестьяне, которым вместо девяти десятых теперь приходится платить три десятых, наоборот, радуются, так как уже это стало для них подтверждением того, что я – посланник Семерых…

Зачем мной организовались строительные батальоны? Ну, во-первых, это какая-никакая регулярная армия, которую можно и против пиратов выставить, и отправить гонять горцев, и заставить чинить мосты; во-вторых, они будут куда лучше ополчения, не имеющего ни выучки, ни дисциплины, ни правильной политической обработки вроде чтения клятвы королю каждое утро перед завтраком.

Лет через десять, когда вырастут поколения более или менее грамотных, обработанных пропагандой людей, можно будет начинать толкать технологический прогресс… хотя бы в сферах обработки металлов, раз уж цемент с бетоном создать уже смогли. В конце концов, без этих материалов перестройка столицы заняла бы куда больше времени, да и стоила бы куда дороже. Жаль лишь, что о полноценном водопроводе остаётся мечтать… что не мешает мне и Нарси пользоваться благами магии.

Что можно сказать о нынешнем Вестеросе в целом? Он… воняет. В деревнях и малых сёлах это ещё не так заметно, но вот города, начиная от самых маленьких и заканчивая большими, откровенно смердят дерьмом, потом, тухлятиной… И если приказать сделать канализацию мне под силу, то вот заставить народ мыться хотя бы раз в десять дней – подвиг, достойный настоящего героя.

«Но этим займутся церковники: пусть проповедуют о пользе омовений, так как это угодно Семерым. Может быть на подъёме религиозной популярности что-то да получится».

Нельзя сказать, что дела в Семи Королевствах идут плохо: лорды притихли и занимаются своими делами, регулярно что-либо прося у меня, бандитов гоняют Золотые Плащи, «Семь Гномов» и вовсе гребут золото лопатами, контролируя товарооборот как в Вестеросе, так и по Узкому Морю… Только вот каждый раз, выходя на балкон и глядя на Королевскую Гавань, перестройка которой только началась, я отчётливо ощущаю, что все мои потуги – капли воды, падающие на сухую губку и тут же в неё впитывающиеся. Понимаю, что перемены к лучшему не происходят в один миг, да и уж точно не под гнётом страха, но раз за разом возникает вопрос:

«Зачем я вообще за это взялся?»

(3)

Если прослеживать историю маглов от пещерных людей, то её условно можно разделить на эры: каменную, бронзовую, железную… металло-бетонную. У волшебников тоже было нечто подобное: первобытно-шаманская (когда одарённые поклонялись стихиям, духам предков, духам животных, неосознанно осуществляя те или иные действия выбросами энергии), ритуальная (тогда было свойственно досканально повторять ранее кем-то изобретённые действия ожидая того же результата, но без понимания принципов), эра просвещения (взрыв развития школ)…

К чему я веду? Просто мне интересно, к какой именно эпохе отнесут моё правление Вестеросом?..

– Собрание Малого Совета объявляю открытым, – сидя в кресле с высокой спинкой, обтянутом тигриной шкурой, будучи одетым в красно-зелёный камзол, под которым находится жилет из драконьей кожи, с несколькими защитными артефактами в виде браслетов, серёг и подвески в виде дракона на груди, с тонким золотым обручем на голове, обвожу взглядом своих лорд-министров.

Даже сейчас, спустя двенадцать лет после моего восхождения на трон, отобранный у мятежника Роберта Баратиона, Семь Королевств выглядят всё ещё уныло и жалко, вызывая в моей душе досаду и разочарование. Неприятно сталкиваться с реальностью; больно осознавать то, что даже магия – не абсолютная сила; стыдно признавать свои ошибки. Но… рано опускать руки (в конце концов, какой же я король, если не могу оставить своему наследнику процветающее государство?).

«И пусть наследник ещё не родился, но думать об этом надо уже сейчас», – мелькает мысль на краю сознания, тут же погребённая потоком иных образов.

– Ваше Величество, – из-за длинного стола со стула с подлокотниками и резной спинкой поднялся лорд-министр королевской полиции, в которую превратились Золотые Плащи. – Моими подчинёнными были найдены и схвачены убийцы, пробиравшиеся в Королевский Заповедник: им подрезали сухожилия, доставили в столичную тюрьму, сковали и оставили дожидаться вашего суда.

– Чудесная новость, сэр Мандерли, – конечно, от моих шпионов, созданных на основе ордена Безликих, мне об этом уже известно, но было бы грубо не отметить достижение человека, искренне радеющего за своё дело. – Я отправлюсь туда сразу же после заседания. Сейчас же давайте выслушаем сводку разведки…

Не знаю точно, кому первому в голову пришла «гениальная» мысль, но некоторые лорды, богачи, и те, кто считают себя высшим светом, почему-то решили, что иметь у себя шкуру, голову или даже живого говорящего зверя – это хорошая идея. Первые неудачливые браконьеры попадали в обычные и магические ловушки, но невзирая на потери и жестокие наказания вроде отрубания головы палачом, охотники за ценной добычей не переводятся уже восемь лет (они даже несколько подземных ходов выкопали, чтобы обходить защиту периметра).

«Жадность и глупость человеческие неистребимы. А ведь я думал, что после того как Нарси сожгла Адским Огнём замок одного такого предпринимателя вместе со всеми его обитателями, чувство самосохранения возобладает…», – воспоминания о том случае, спровоцированном гибелью Мирцелы, до сих пор отзываются в душе ноющей зубной болью (стыдно перед собой же, так как не уберёг малышку, которая даже зла на меня не держала).