Текст книги "«Тяжёлая» вода"

Автор книги: Константин Кудрев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Да здравствует Коммунистическая Партия Советского Союза – вдохновитель и организатор всех наших побед! Ура, товарищи!

– Ура! Ура! Ура! – троекратно отвечали присутствующие, но как-то вяло и без энтузиазма, порядком уставшие от истеричных воплей Сердюка. Начальник политотдела хотел было возмутиться такой «политической близорукостью и непониманием текущего момента», но тут оркестр грянул гимн, и он не стал распекать подчиненных. Хотя и очень хотелось? Да и оркестранты подвели под монастырь «Крокодила Геннадия» – играли как то невпопад, «в раз драй», путались, не попадали в ноты. Видать, музыканты порядком замерзли, замерзшие пальцы и губы не слушались. Вот и оркестр играл «кто в лес, кто по дрова». Наконец, весь это «балет стада коров на льду» закончился, прозвучала команда расходиться на корабль, и моряки быстро поспешили во внутреннее «тепло» крейсера, а оркестранты в автобус.

– Ну – с, Мещеряков, давай, угощай начальство! А то уйдете месяца на три, а нам тут и поесть негде? – неслучайно ведь «крокодилы – самые беспринципные и жадные жлобы во всем царстве Фауны».

– Сергей Александрович, обед успели приготовить? – решил вступиться за подчиненного Французов, но Царь есть царь:

– Так точно, товарищ капитан первого ранга! Экипаж может пообедать раньше: обед готов!

– Вот и славненько, вот и отличненько! – Сердюк, потирая вспотевшие от предвкушения яств ладошки, первым отправился в кают-кампанию «Златоуста», не посчитав даже нужным пропустить вперед комдива и отдать честь – козырнуть приветственно флагу корабля. Все присутствующие при этой отвратительной сцене офицеры только переглянулись, в душе возмущаясь и негодуя бестактности «главного замполита». Однако это были только «цветочки», «ягодки» «расцвели» минутой позже, уже на верхней палубе крейсера. Вот, собственно, что произошло: примерно в одиннадцать рейдовый буксир под командование Николая Васильевича Фадеева и неразлучного с ним Митрича уже пришвартовался к «Златоусту», взяв крейсер «на буксир», дабы вывести огромный «стратег» на «большую воду». Естественно, что друг и боцман Сафронов гостеприимно пригласил старого морского «волка» и героя – подводника «погонять чаек в гарсонке» – «побалакать о том, о сем». И надо же такому случиться, что Фадеев выходил из рубки, а Сердюк, наоборот, пытался войти внутрь корабля. И вот тут, на входе, они и встретились: старый ветеран поздоровался с начальником политотдела, поприветствовал старшего офицера. А тот его демонстративно проигнорировал? Эта откровенное хамство буквально переполнило чашу терпения адмирала:

– Капитан первого ранга Сердюк! Вас разве не учили отвечать на приветствие младшего по званию?

– Что? – «Крокодил Гена» уже занес ногу, чтобы переступить комингс двери, ведущей внутрь корабля. – Что – что вы сказали, товарищ контр-адмирал? – Нач. ПО остановился перед входом, повернулся к комдиву лицом, покраснел – побагровел, не зная как реагировать на «возмутительный «фитиль» Громова. Но командир дивизии подводных ракетных крейсеров стратегического назначения был «тертый калач», его «на арапа» не возьмешь?!

– Я не отчетливо выразился что ли? Так я повторю свой вопрос: «Вас не учили соблюдать корабельный устав и флотские традиции – отдавать честь флагу и отвечать на приветствие подчиненных? – твердо и четко, излишне нарочито повторил адмирал, чем привел своего заместителя по ППР в полное замешательство – «нельзя плыть против течения» и «переть поперек батьки у пекло»? «Портки порвешь и жидко обсеришься, Гена – крокодил «зеленый»!» – зло про себя подумал Громов, глядя прямо в глаза нач. ПО. От этого прямого взгляда и «железного» тона адмирала, поросячьи глазки Сердюка забегали, остановившись на Фадееве:

– Извините, Николай Васильевич! Я вас не заметил! Здравствуйте, товарищ Фадеев! – «главный замполит» излишне подобострастно пожал – потряс двумя руками руку старого торпедиста и быстро юркнул внутрь «Златоуста», «как мышь в половую щель». Старый моряк даже оторопел от «такого внимания партайгеноссе», открыл, было, рот, ответить, что он без претензий. Но нач. ПО и след простыл…

– Здравствуй, Николай Васильевич! Как поживаешь, старина Розенбом?

– Да нормально, не жалуюсь! Служим, с Митричем, поманеху!? – немного засмущался от адмиральского внимания и заступничества Фадеев. Комдив, а следом за ним и все офицеры пожали руку старого героя – подводника, чем окончательно его растрогали своим вниманием. Ветерану было очень приятно это внимание, старик буквально был растроган до слез. Придя к себе на буксир он рассказал этот «курьез» своему верному другу и помощнику Митричу, который потом долго переспрашивал Фадеева «а этот что сказал, а тот что ответил»? Будто старое письмо перечитывал и перечитывал по многу раз. Так бывает – я знаю… Будто только одна старая и давно заезженная пластинка для старого патефона, а телевизора и радиоприемника нет.

А вот, его оппонент Сердюк, наоборот, казалось бы, или, по крайней мере, делал вид, что ровным счетом ничего такого особенного и не произошло: «подумаешь, честь какому – то пенсионеру честь не отдал»! Хотя спеси и наглости у политработника поубавилось – по крайней мере, он не уселся бесцеремонно первым за стол (как это бывает довольно часто), а ожидал прихода комдива и «хозяина стола» Французова, стоя у центрального командирского стола и ожидая «особого» приглашения «отобедать, чем бог послал». А «бог послал», точнее Царь расстарался: грибной суп с белыми грибами, пельмени сибирские с сырной корочкой и красной икрой (всю ночь снабженцы лепили, лишь в четыре утра легли спать), разные деликатесные закуски вроде заливных языков и запеченной осетрины, печеночного паштета «а-ля бычий глаз» и т. д. И все это гастрономическое великолепие должно было запиваться венгерским «токай» и компотов из персиков также венгерского производства «Ассорти глобал». Поэтому, ожидая приход начальства, те «первые», кто уже находился в кают-кампании крейсера «Златоуст», «глотали слюнки» в предвкушении удовольствия от «вкушения сиих деликатесов».

– Рули, Французов, куда кому присаживаться? – казалось бы, комдив Громов «позабыл» об инциденте с начальником политотдела, однако напряжение витало в атмосфере. Впрочем, все делали вид, «что ничего такого не произошло». Французов же, «как радушный хозяин» вынужден был принять «правила игры», предложенных руководством дивизии:

– Вас, Феликс Ильясович, прошу садиться по правую руку. А вы, Геннадий Алексеевич, соответственно, напротив командира дивизии, по левую руку. Товарищи офицеры, прошу садиться на свободные места. И приятного вам аппетита!

– Приятного аппетита! – дружно отвечали все присутствующие флагманские «дивизионные» специалисты и командиры БЧ и начальники служб «К-921», ибо остальным офицерам лодки мест уже в «первую» смену отобедать не хватило из-за многочисленных «провожающих», быстро усаживаясь (даже быстрее, чем начальство) за праздничный стол. Обед прошел в «торжественной и дружественной обстановке», нач. ПО пытался быть «тамадой и душой кампании», чтобы как-то сгладить «неловкость с ветераном Фадеевым»: звучали тосты, предоставлялись «слово»… Много ели и много пили. Казалось бы, рядовое событие как корабельный обед («прием пищи») мог затянуться и «плавно перетечь в ужин», но командир – он и в Африке командир. Тем более, такой как Французов, который прекрасно понимал (в отличие от многих присутствующих), как «стратег» выходит в море (время выхода строго ограничено по соображением скрытности и безопасности, осуществляется сопровождение кораблей прикрытия (охраны водного района), работает локация, гидроакустические службы, метеорологические и прочие). И как многим из обедающих не хотелось бы «продолжения банкета», но командир корабля, несмотря на все свое «хлебосольство и гостеприимство», был категоричен – посмотрев на часы, капитан первого ранга Французов сообщил всем присутствующим, что «обед окончен», корабль должен ровно в «тринадцать ноль – ноль» «выйти в море»?! Несмотря на злобные взгляды из-под лобья Сердюка и неторопливый подъем из-за стола отдельных «господ офицеров», командира «Златоуста» поддержал комдив, чем прекратил любые «недовольства» и «несогласия» – ПОРА В МОРЯ! Долг и Родина зовут на подвиг!

Уже на пирсе, когда по давней флотской традиции, «отдавали швартовые «концы»» и убирали корабельный трап, «провожающие» откозыряли и махали руками, оркестр играл «Прощание Славянки» и «Амурские волны» – провожали атомоход в дальний поход. Французов уже успел надеть теплый (верблюжьей шерсти) водолазный свитер, тяжелый кожаный реглан – «канадку», шапку – ушанку и унты. Благо, что снизу (с пирса) видна только голова командира, стоящего в ходовой рубки. Да и то плохо – козырек мешает разглядеть даже лицо – слишком высоко рубка… Французов, несмотря на «обильное возлияние», отдавал команды боцманам и на ЦКП четко и точно, будто и не пил вина. Ровно в час дня по местному времени огромная «рыбина» вздрогнула от толчка – тяги маленьким рейдовым буксирчиком под управлением ветерана – подводника Фадеева, рявкнул своим совиным криком «ревун», и «стратег» медленно отвалил от причала (земли) и поплыл – «пошел» в море, «в дальнее плаванье»… В свое последнее плаванье?!

Французов стоял «на ходовом» и смотрел в морскую даль, на проплывающие мимо прибрежные скалы Заполярья, свинцовое небо Севера и молчал – думал… Вспоминал жену Ирину, сына Сергея, их последнюю («крайнюю», как говорят суеверные подводники) встречу в Ленинграде весной, когда он получил назначение на ПРКСН «Златоуст», и они с Ириной проездом были все вместе целых три счастливых дня в их любимом «Питере». «Как они там, мои родные Иринка и Серега? Все ли у них нормально? Как там живет – дышит мой любимый город – герой Ленинград? Миллионы людей каждый день едут в метро, гуляют по Невскому, сидят в ресторанах, ходят в театры, не понимая своего счастья – просто жить и любить каждый день, каждый час, каждую секунду своей простой и обычной жизни: какое это счастье – просто жить и любить своих родных и близких, быть с ними рядом, оберегать и заботиться о них! Простое человеческое и житейское Счастье – просто жить и любить!».

* * *

– Дежурный по факультету капитан третьего ранга Бурлак слушает!

– Александр Сергеевич! Вызовите ко мне курсанта Французова с 4 курса! – начальник 2 (ракетного) факультета Ленинградского ВВМУПП им. Ленинского комсомола капитан 1 ранга Анатолий Николаевич Смирнов, принимая у себя в кабинете своего бывшего ученика и выпускника Александра Андреевича Французова, был «сама любезность». Этакий добрый дядюшка, снисходительно и вальяжно общающийся со своим бедным родственником. Однако, новые погоны капитана 1 ранга и командирская «лодочка» все же были весомыми аргументами, «чтобы сменить гнев на милость». Точнее, изменить снисходительный тон на более уважительный, несмотря на большую разность (на целое поколение) в возрасте.

– Ну как, Саша, служба идет? – все же Смирнов никак не мог понять, как так быстро и стремительно его ученик успел сделать карьеру. «Уже капитан первого ранга? А ему ведь нет еще и сорока? Надо же, кто бы мог подумать, что из этого «гадкого утенка вырастит белый лебедь?! Даже не лебедь, а орел!» – глядя на Французова, улыбаясь, но все же довольно серьезно думал его бывший преподаватель и наставник, а ныне нач. фак ведущего профильного факультета «главной альма-матер командиров – подводников советского Военно – Морского Флота».

– Вот, Анатолий Николаевич, получил новое назначение – на Севера! Еду принимать лодку в Гаджиево! – Французов был немногословен, тоже улыбался и радовался этой встречи со своим учителем и той возможностью вспомнить годы учебы в училище и узнать судьбы – дороги других курсантов и преподавателей.

– Что за лодка, если не секрет, конечно? – Смирнов интересовался не только ради любопытства, но и просто как специалист и просто неравнодушный человек, и офицер ко всему новому и передовому. Тем более, что в последние годы в армии и на флоте «новинок» и «передовых новшеств» было хоть отбавляй – это тебе не хрущевские сокращения, когда подводниками – ракетчиками комплектовали части РВСН, отправляя в шахты Северного Казахстана, Южного Урала или Восточной Сибири! Моряков – подводников – на сухопутный фронт!? Вот где была трагедия у людей, многие не выдерживали, увольнялись и спивались. Или как он, Анатолий Николаевич Смирнов, через рапорта и настойчивость требовали, чтобы их направили «учить будущих курсантов – подводников», ибо будущее флота быть «океанским ракетно – ядерным атомным флотом, чтобы защищать интересы страны во всех точках земного шара»! И теперь это «светлое будущее» кажется, наступает – каждые полгода со стапелей и из доков выходят на службу новые подводные лодки и надводные корабли, оснащенные мощным (в том числе и ракетно – ядерным) вооружением огромной разрушительной силы.

– Да какой может быть от вас секрет!? Буду принимать «стратег» 667 А проекта. Правда, какой именно корабль, пока не знаю! – ученик высказался просто и откровенно, однако эта новость произвела вполне весомое впечатление на учителя – на флоте пока было не так много современных подводных ракетных крейсеров стратегического назначения последнего поколения, которых можно было бы пересчитать по пальцам. А их командиры – это не просто подводная элита? Это «элита элиты» или «сливки» среди командиров – подводников, многие из которых за освоение этой самой сложной и современной техники в мире уже были удостоены звания Героев Советского Союза или награждены боевыми орденами в мирное время. – А кто этот Бурлак? Прямо как Пушкина звали – Александр Сергеевич? Почти мой тезка!

– Да он недавно у нас появился, когда к нашему факультету новую кафедру живучести корабля присоединили, после перевода «крылатчиков» в Севастополь, в «Нахимовку»?!

– А что, кого, куда и когда перевели, Анатолий Николаевич? Почему не знаю? Что случилось?

– Видишь, Саша, флот растет, пополняется новыми кораблями и лодками – нужны новые лейтенанты – ракетчики! Поэтому «наверху» решили увеличить набор курсантов до двух, а со следующего года даже до трех классов на курсе! Ну а специалистов – ракетчиков по применению крылатых ракет теперь готовят уже как два года в Севастопольском ВВМУ им. Нахимова. Вот туда и перевели 22, 25 и 26 кафедры вместе с профессорско-преподавательским составом.

– И что, все уехали в Севастополь?

– Почти все, Саша! И Шауб, и Георгиади, и Леготин с Бричковским. Я же говорю – почти все! Не поехали только ветераны, которые ушли на пенсию.

– А кто именно не поехал? – казалось, новость буквально ошарашила – огорчила Французова, который планировал повидать кого-нибудь из преподавателей помимо Смирнова.

– Профессор Ефимьев, например, решил не ехать, а остаться в Ленинграде. Иногда заходит «поболтать за жизнь».

– Ну а как поживает ваш друг закадычный – полковник Петухов[9]9
  Начальник кафедры «Тактика морской пехоты», кавалер ордена «Красной звезды».


[Закрыть]? Командует еще парадным расчетом или уже тоже на пенсии?

– Командует, что ему будет! Он даже успел защитить диссертацию по теме: «Строевой шаг – в деле укрепления воинской дисциплины!». Кандидат военных наук, доцент. – Смирнов явно гордился своим другом, с которым дружил семьями много – много лет и в свободное от службы время, как только выпадала свободная минутка, друзья ездили на рыбалку на Финский залив, на острова, в районе Выборга или на Ладогу. Французов, конечно же знал про эту «слабость» своего визави и не мог не спросить его об этом. Смирнов начал было рассказывать о последних своих рыбацких «трофеях», но тут в дверь кабинета постучали…

– Дневальный по двадцать первой роте курсант Котов!

– Котов! Говорит дежурный по факультету капитан третьего ранга Бурлак! Дежурному по роте – прибыть в рубку дежурного по факультету!

– Есть, товарищ капитан третьего ранга! – молодой первокурсник – дневальный по роте аккуратно положил телефонную трубку на рычажки аппарата и звонко крикнул:

– Дежурный по роте, на выход!

Спустя две – три минуты, из кубрика вышел заспанный третьекурсник – старшина второй статьи с накинутым на плечо бушлатом и обиженно спросил:

– Что орешь как оголтелый, Котов?

– Товарищ старшина второй статьи! Вас в рубку дежурного вызывает дежурный по факультету капитан третьего ранга Бурлак!

– А что, Котов, у меня шибко помятый фэйс? То бишь лицо?

– Не очень! – стараясь не расстроить – разозлить дежурного по роте старшину второй статьи Лапина своей правдой, а потому соврал первокурсник. Все же, «на всякий пожарный случай» перестраховался:

– Но я бы умылся, на всякий случай, товарищ старшина!

– Точно, Котов, случаи бывают разные! – усмехнулся дежурный по роте, потом повесил бушлат на вешалку в ротном коридоре и не спеша пошел в умывальник – гальюн, чтобы умыться. Совершив омовение и немного взбодрившись, Лапин отправился на «рандеву» с капитаном третьего ранга Бурлаком.

– Товарищ капитан третьего ранга! Дежурный по двадцать первой роте старшина второй статьи Лапин по вашему приказанию прибыл!

– Долго идете, Лапин! Спите там что ли, все? – дежурный по факультету, недавно прибывший с флота на преподавательскую работу, а посему еще не привычный к размеренному течению службы «на берегу», то есть «в глубоком тылу». Впрочем, Бурлак особо не заморачивался – спал ли Лапин или бодрствовал, главное – выполнить приказ нач. фака. А посему офицер передал команду – приказ своего и всех курсантов начальства, то есть капитана первого ранга Смирнова:

– Лапин! Сейчас быстро отправитесь в аудиторию № 237, где на самоподготовке находится 241 класс («2» – номер факультета, «4» – четвертый курс, «1» – первый класс на курсе), и вызовите курсанта Французова к начальнику факультета! Срочно! Вам ясно?

– Так точно! – отвечал дежурный по роте, явно довольный таким «пустяковым» поводом своему рандеву с дежурным по факультету.

– Об исполнении доложите! – дежурный офицер явно «сменил гнев на милость», что не ускользнуло от внимания подчиненного курсанта.

– Есть доложить! – повернувшись через левое плечо, по-уставному ответствовал дежурный по роте и был таков.

– Так, Котов, пойдешь сейчас в учебный корпус, в двести тридцать седьмую аудиторию, и позовешь курсанта Французова к начальнику факультета! Понял?

– Понял!

– Не «понял», а так точно! Повтори приказание! – Лапин начинал сердиться и это могло стоить дневальному очередным «нарядом вне очереди». И притом, нарядом в выходные, на которые у Котова были «личные планы», что допустить было нельзя. Поэтому первокурсник громко и четко повторил приказание «непосредственного начальника в текущем дневальстве», чем успокоил начавшего было сердиться старшину.

– Ну, тогда бегом исполнять, а я пока «на тумбочке» подежурю! – Лапин облокотился на тумбочку дневального, одновременно и временно выполняя обязанности и дневального и дежурного по роте, а Котов побежал выполнять его приказание.

Двести сорок первый класс находился на самоподготовке: в классе было довольно шумно, «домашнее задание» или чтением лекций никто не занимался. Кто – то что-то обсуждал, о чем – то спорили или смеялись… Кто – то из четверокурсников читал художественную литературу или просто спал, готовясь к «бурной новобрачной ночи» из числа как женатиков, так и холостяков. В дверь аудитории тихо постучали:

– Кто там, заходи, не стесняйся! – звонко крикнул староста класса главный старшина Орлов. Но за дверью явно колебались и стеснялись войти.

– Ну, кто там еще? – старшина второй статьи Устинов, ближе всех сидящий к входу в аудиторию, рванул дверь. На пороге стоял оробевший первокурсник и испуганно молчал. – Что хотел, боец? – сразу несколько четверокурсников уставились на онемевшего – оробевшего Котова.

– Курсанта Французова срочно требуют – к начальнику факультета! – только и смог произнести дневальный – первокурсник. Однако, несмотря на робость и тихий голос, он был услышан: несколько человек как по команде продублировали приказание, а ехидный Устинов даже съязвил:

– Граф Французов! Вас его величество Смирнофф к себе требуют! – и заржал, как «конь ворошиловский». Главный старшина, читавший новый роман Валентина Саввича Пикуля «Крейсера» быстро бросил книгу в свой «дипломат» и вышел из аудитории, которая снова продолжила шуметь «на самоподготовке». «Отряд не заметил потери бойца»! Как и быстро исчезнувшего глашатая курсанта Котова…

Подойдя к двери кабинета с латунной табличкой «Начальник факультета капитан 1 ранга А. Н. Смирнов» Сергей Французов остановился, перевел дыхание и постучал…

– Войдите!

– Товарищ капитан первого ранга! Курсант Французов по вашему приказанию прибыл!

– Заходи, заходи, Сережа! – Смирнов излучал само добродушие, будто звал в гости самого близкого и дорогого на свете человека. – Вот, узнаешь? – нач. фак улыбался, указывая на сидящего перед ним… отца, который повернулся к вошедшему сыну в полуоборот и улыбался.

– Ну, что встал столбом, Сергей? Поздоровайся с отцом! – казалось, Смирнов был сам «святой дух» в «святой троице»: Отец, Сын и Святой Дух или Бог. Или глава семейного клана, состоящего из трех поколений мужчин: дед, отец, внук. По крайней мере, если бы незнакомый с ситуацией человек посмотрел со стороны, то мог бы подумать, что перед ним три поколения семейства морских офицеров…

– Здравствуй, папа! – протянул руку курсант Французов. Но отец встал и обнял сына:

– Здравствуй, сынок!

И оба встали перед нач. факом в нерешительности – а что дальше? Теперь от старого морского волка зависела и встреча – «казнить или миловать»? Нет, конечно «миловать», точнее «поощрить краткосрочным отпуском – увольнительной сроком на три дня за отличную учебу и успехи в боевой и политической подготовке» курсанта 4 курса 2 факультета ВВМУПП им. Ленинского Комсомола Сергея Александровича Французова.

– Ты когда, Александр… э?

– Андреевич!?

– Александр Андреевич, точно, уезжаешь в Мурманск? – хитрый взгляд с прищуром из-под очков в золотой оправе перебегал с отца на сына и обратно. Чернильная ручка с золотым пером нерешительно застыла в месте строчки с указанием даты увольнительной?

– В воскресенье, в двадцать три ноль – ноль! – Французов – старший был по – военному точен.

– В воскресенье? Это хорошо! А сегодня у нас пятница! Ну что, до двадцати четырех воскресенья времени на свидание хватит? А, Французовы? – Смирнов уже заполнял увольнительную записку, его ответ не волновал. Ибо он уже все и для всех или за всех давно решил – в этом и был весь капитан первого ранга Анатолий Николаевич Смирнов, великий Учитель и наставник, воспитавший и взрастивший не одну сотню советских морских офицеров – подводников. В этом и была его «природа бытия», если хотите, его натура, его призвание – растить как садовник патриотов своей Советской Родины, настоящих командиров – флотоводцев, будущих адмиралов и героев!

Отдавая курсанту его «выходной билет» начальник факультета встал из-за стола и кратко проинструктировал гардемарина:

– Так, Сережа, напоминаю о правилах поведения в краткосрочном отпуске – не подведи меня и не опаздывай из увольнения! Ясно?

– Так точно, товарищ капитан первого ранга! – отвечал радостно улыбающийся молодой Французов.

– Ну а ты, Александр Андреевич, проследи, пожалуйста, чтобы сын чего лишнего не сделал!

– Не извольте беспокоиться, Анатолий Николаевич! Все будет в полном порядке, мы не подведем! Обещаю! Честное «пионерское»! – командир АПЛ даже ради шутки отсалютовал пионерским приветствием «Будь готов!».

– Добро! Ну, Саша, счастливо тебе служить дальше, уже на Северах! Эх, так я у тебя на Камчатке и не побывал, на рыбалку не сходили, красной рыбки с икрой не отведали, да под уху и водочку? Эх, жаль! – старый рыбак немного был огорчен не столько «неудачей с камчатской экспедицией», сколько с одним из любимых учеников. «Увидимся ли еще? Человек предполагает, а бог располагает!» – на мгновение поймал себя на мысли старый преподаватель, однако вслух сказал прямо противоположное:

– Дай бог, встреча не последняя – свидимся еще! – приобнял обоих Французовых и распрощался с ними. – Ступайте! Да, Сережа, не забудь отметиться в Журнале увольнений у дежурного по факультету. Ну, с богом!

Выйдя из кабинета, отец попросил, чтобы сын «долго не задерживался, а то мама заждалась уже на КПП, наверное!?». Поэтому капитан первого ранга поспешил на КПП, к жене. А сын быстро пошел переодеться «по первому сроку», предупредить о своем краткосрочном отпуске начальника курса и отметиться в рубке дежурного по факультету… Спустя пятнадцать минут курсант Французов пересек турникет КПП и вышел из училища на улицу, где его с нетерпением ждали родители. Ждала мама:

– Здравствуй, сынок! – мама прижалась к Сергею щекой, по которой вдруг пробежала теплая жемчужина – слеза.

– Здравствуй, мама! – курсант обнял мать. Они замерли в объятиях друг друга, немного помолчав, соскучились от недолгой разлуки. Ибо только недавно, всего два месяца назад Сергей был дома, в очередном отпуске. Правда, еще там, на Камчатке – в стране вулканов и гейзеров… А теперь, они все вместе, всей семьей здесь, в Ленинграде. В их любимом «Питере», «в городе над светлой Невой, в городе любимом и родном …»! И это было какое-то иное, волшебное и чудесное чувство – чувство сбывшейся Мечты!? Их общей, совместной мечты – побыть несколько дней всем вместе – всего несколько часов, минут, мгновений общего семейного Счастья…

– Слушайте, я голодный как волк! – отец нетерпеливо прервал идиллию свидания матери и сына. – Ну что, куда идем ужинать, а?

– Мне все равно! – Сергей был равнодушен в вопросе выбора место ужина, главное – они, Французовы, вместе. Иное мнение было у Ирины:

– Мальчики мои, как в «Север» хочется – знаменитые эклеры «Невские» и пирожное «Пингвин на льдине» поесть. Да и торт «Север» нужно с собой в Мурманск купить?

– Так, решено, в «Север» так в «Север»! А потом пообедаем в «Неве»! Возражения есть? – в Александре Андреевиче заговорил капитан первого ранга и командир ПЛ, привыкший все решать и брать ответственность на себя. – Вопросов нет – «у матросов нет вопросов, не курите папиросок»!

И они дружно отправились в центр города, на Невский проспект… Ирина была счастлива, «на седьмом небе от счастья» – ее мужчины были здесь, рядом с ней. Она шла «под руку» с мужем, а сын, ее «любимый мальчик» шел рядом. Наконец-то, хоть ненадолго, хоть чуть – чуть побыть вместе, все вместе… Всего лишь несколько дней, несколько тысяч мгновений – секунд… Из которых складывается такая длинная, но такая короткая Жизнь…

Маленькая жизнь в вечернем ресторане постепенно оживлялась, наполняясь новыми звуками, запахами, шумом разговоров и веселья посетителей, музыкой – ресторанной музыкой особого репертуара? Этакий ресторанный шансон или микст (смесь) популярных шлягеров как советской, так и иностранной эстрады, «блатняк» и «этноэкзотика», вроде «Ах, Одесса – жемчужина у моря», «Семь – Сорок» или уж совсем экзотические «Сулико» или «Расцветай под солнцем, Грузия моя»! Одним словом, точнее одной фразой можно сказать, «что вечер начал становиться томным»… Особенно, когда в разгар «праздника души» на небольшую сцену, где играл ВИА, вышла миниатюрная и симпатичная певица, небольшого роста блондинка с изящными формами женских прелестей и запела приятным и мелодичным «грудным» голосом популярнейшие шлягеры того периода – «Лаванда», «Айсберг», «Светка Соколова»… Какие – то кавказцы, шумно и бурно гулявшие практически посередине зала, вначале очень эмоционально («горячие грузинские парни») приветствовали каждую новую песню и восклицали вроде: «Вах, какая женщина!». Потом один из них встал из-за стола и отправился к сцене, всем своим видом и прежде всего своим «кунакам – джигитам» показать, что он собирается «заказать» песню «на бис». Однако, подойдя к певице и увидев, какая – она красавица, да еще и отказывает «такому уважаемому человеку» в его «просьбе исполнить его любимую песню «Тбилиссо», «джигит» поменял свои первоначальные «планы» и попытался схватить за руку «гордую и непокорную» красавицу, чтобы силой усадить ее за свой столик и тем самым показать свою «крутизну» и свой «авторитет» в глазах своих собутыльников?!

Отец сидел «спиной» к сцене и весело о чем – то рассказывал матери, а Сергею «все» было видно практически «как на ладони»: и сцена с вокально-инструментальным ансамблем, и симпатичная и мелодичная певица, и наглые кавказцы, чувствующие себя везде и всегда как у себя дома… Не успел наглец ухватить молодую женщину за запястья, как практически мгновенно сидевшие за столиком у сцены два молодых парня с короткими стрижеными затылками подскочили к «джигиту», мгновенно закрутили ему руки за спину, вывели из зала и вернулись и снова уселись за свой столик, как будто ничего и не было… Это произошло так быстро и так стремительно четко, что даже «кунаки» – сотрапезники незадачливого хулигана не сразу сообразили, что, собственно говоря, произошло и куда делся их товарищ «по торжеству Жизни на празднике Наглости»?

– Э, мы не поняли, а где Давид, а? – кавказцы попытались подняться из-за стола, «выяснить отношения» или «эй, Вася, пойдем – выйдем» и «поговорим по – мужски». Однако, коротко стриженные спортивного вида парни оказались «не робкого десятка» и согласились «продолжить беседу на улице». К явному разочарованию «джигитов», которые такого решительного отпора никак не ожидали и явно растерялись – фактически, испугавшись, что им сейчас «наваляют по полной», грузины безропотно покинули ресторан и лишь, оказавшись уже на улице и «воссоединившись» со своим ранее «удаленным» товарищем принялись шумно возмущаться. Однако угроза вызова наряда милиции их быстро успокоила: «пойдем в другой кабак, где нас уважают». Впрочем, выскочивший им вслед официант успел «получить» с них помимо оплаты за ужин щедрые «чаевые» – «сдачи не надо»!? Сам официант, долговязый и лысеющий мужик лет сорока, просто сиял от удовольствия – видать «навар» оказался слишком щедрым. К чести ему, нужно отметить, что официант оказался отнюдь не жлобом и «поделился с парнями, принеся бутылку вина, два салата, минералку и мороженное: «Это вам, ребятки, «мерси» от меня и нашего заведения»!

Сергею парни вдруг показались очень знакомыми, «где – то уже я их встречал?». Присмотрелся: «Ну, точно, это же «дзержинцы», гребцы? Мы же с ними прошлым летом соревновались на Неве! Вон тот, маленький, был рулевой. А верзила, «качок» – загребной! Мы еще этого малого хотели избить, за то, что он свой ял по нашим веслам направил и одно сломал?! Мы тогда еще вторыми стали, а «фрунзачи» стали третьими – он им два весла сломал! Ну, точно, это они!». Сергей встал из-за стола и подошел к столику, где «охранники певицы» «вкушали угощения», принесенные благодарным официантом.