Текст книги "Сотник (СИ)"
Автор книги: Константин Калбазов (Калбанов)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Став же любовником Хованской, решил пойти дальше, и набрать себе десяток молодых ребят, и стать их командиром. А отчего бы и нет, коль скоро есть такая возможность. Опять же, иметь рядом с собой десяток подготовленных и снаряженных бойцов, увеличивали его шансы на выживание. А то, реалии современного боя, его несколько не вдохновляли.
И великая княгиня его не разочаровала. Мало того, его десяток еще и оказался на привилегированном положении, что позволяло избежать общего строя. И тогда Иван выложился, целиком и без остатка. Они с отцом изготовили для всего десятка нарезные, казнозарядные карабины, и иное снаряжение.
Уже очень скоро парни сумели проявить себя с наилучшей стороны. Обнаружив на Урале золото, им пришлось разогнать банду русских разбойников, и оправившийся в набег отряд башкир. Причем получилось это у них настолько впечатляюще, что наследник престола не обошел их своим вниманием.
Цесаревич решил устроить состязания между лучшим десятком своих потешных, и десятком Карпова. Вообще-то, Иван считал, что они раскатают преображенцев под орех. Но на деле все оказалось слегка не так.
Все же, что ни говори, а на плацу потешных гоняли и в хвост и в гриву. А потому и шеренга идущая в атаку у цесаревичевых птенцов была ровнее, и выглядели они куда молодцеватей. Правда когда дело дошло до залповой стрельбы, стрельцы оказались вне конкуренции.
Мало того, Иван настоял на том, чтобы огонь велся не просто в чистом поле, а по импровизированному строю противника. И эффективность стрельбы десятка Карпова, просто не могла не проявиться. Еще бы, коль скоро не наблюдалось ни единого промаха, причем не то что в сплошной щит изображающий строй противника. Его парни вели скорый огонь в конкретно обозначенные мишени. И это при том, что стрельба велась с дистанции в сто пятьдесят шагов.
Впрочем, де Вержи весомо указал на то, что это штуцеры, и за те же деньги можно получить вдвое больше ружей, а соответственно и уровнять скорострельность. И не смог удержаться от укола, помянув, что если это будут ружья мастерской Карпова, то их получится втрое больше, а значит и скорострельность возрастет. Точность конечно значительно ниже. Но зато вместо одного десятка бойцов, можно получить целых три.
И как бы это дико ни звучало, его слова не были лишены смысла. Существующая тактика заключалась в скорострельности, плотности залпа, и как можно быстром доведении боя до рукопашной. И Николай, был убежден в незыблемости этого постулата.
Н-да. Но тут-то, преображенцам пришлось ой как несладко. Хорошо хоть Иван настоял на том, чтобы штыки остались в ножнах, да еще и тряпками их обмотали. Потому как парни так раздосадовались непрекращающимися насмешками, что того и гляди, до беды дойдет.
Нет, дело тут вовсе не в том, что штык в этом мире не был известен. Как раз наоборот. И речь вовсе не о багинете, а именно о трубчатом штыке. Французская армия уже несколько лет, как пользовала это оружие. И разумеется, француз де Вержи не мог не привнести его в полк, находящийся под его командованием.
Но тут уж сказались такие факторы, как умение стрельцов пользоваться бердышами, и как следствие нанесение не только колющих, но и рубящих ударов. Саму науку штыкового боя Иван знал куда как лучше. И причина вовсе не в том, что он служил в армии будущего. Как раз там-то, этому считай и не учили.
Это все его благодаря его увлечению. Ну грешно было изготавливая мушкеты со штыками, не овладеть соответствующими приемами. Зачем? Просто было интересно, вот и все. Так что, и читано об этом было изрядно, и потренировался он в том деле солидно. А потому и парней обучил.
Легкая пробежка на три версты, предложенная Иваном, так же показала превосходство стрельцов. А затеянный на следующий день поход, выявил и куда большую выносливость стрельцов. За день они преодолели расстояние в сорок верст. Причем, после этого вполне были в состоянии вступить в бой, а не повалиться в изнеможении на землю, едва пройдя тридцатую версту. А и то, погода оставляет желать лучшего, грязи хватает. Такой переход не может даться легко по определению.
Как итог, нашлись и положительные и отрицательные моменты. Выступивший в роли третейского судьи Николай признал результат соревнований ничейным. Но к удивлению Карпова все же оказался человеком вполне прозорливым.
Десятник не смог состязаться в красноречии с де Вержи, расписывавшего превосходство преподаваемой им тактики. Тем не менее, цесаревич отдал должное как скорострельности, так и точности огня новомодных стрельцов. Принял он во внимание и слова Ивана относительно их задачи выбивать как можно большее число врагов на расстоянии.
Николай даже загорелся идеей создать новый полк. Но батюшка наследника, уже косо поглядывал на сыночка из-за его потешных. Что уж говорить о новом полку. Правда, царь все же не смог устоять, когда Ирина попросила у него разрешение снарядить отдельную Измайловскую сотню на свои средства. Так сказать, создать свою личную гвардию. Любил Дмитрий Первый сестру, что тут еще скажешь. А еще, ни мгновения не сомневался, случись, и она не задумываясь двинет тех стрельцов на защиту племянника.
Хованская же, с одной стороны, решила потрафить племяннику. Пусть тот в ней и души не чает, лишним не будет. С другой, полюбовник ее, и впрямь кое-что смыслил в военном деле. О том ей докладывал верный Матвей. Вот и посмотрит, а ну как и впрямь, что дельное выйдет, на пользу Русскому царству.
Правда, снаряжение даже одной сотни занятием оказалось весьма затратным. Шутка сказать, экипировка только одного стрельца обходилась в пятьдесят рублей, и это против двадцати, для снаряжения в обычном полку. Причем, это если давать ему в руки дорогую кремневую пищаль. С фитильной, выходило двенадцать рубликов.
Иван ничуть не стеснялся, в запросах, и сбавлять даже не думал. А что такого? Если есть возможность оказаться под охраной сотни штыков, вместо десятка, то отчего бы и нет? Тем более, при яростной поддержке наследника. Опять же, в связи с подготовкой к военному походу, казна изрядно растрясла мошну семейства Карповых. Так что, серьезный заказ, никак не помешает.
Кстати Ивана вполне устраивало, что идя навстречу цесаревичу, княгиня решила ограничиться только одной сотней, пусть и увеличенного состава. Всего, в новом подразделении по штату насчитывалось сто тридцать пять человек, из них шесть нестроевых, включая и старшину.
Во-первых, подготовку сразу целого полка ему не потянуть. И вообще, из него полковник, как из свиньи балерина. Тут бы сотне ума дать. Тем более, что предполагалось участие измайловцев в походе. А то как же, такие деньжищи отвалили, и что, вот так просто позволить их проедать.
Во-вторых, мастерская, она и есть мастерская. Пусть и продвинутая по нынешним временам. Не управиться было Архипу до конца апреля. Уж больно крупные заказы на него свалились. А именно к этому времени планировалось выступление полков из Москвы. Ведь, даже если позабыть о царевом заказе, смастерить нужно не только винтовки, но и иное снаряжение.
По здравому рассуждению, и полученному на Урале опыту, Иван отказался от вооружения бойцов карабинами. Все же, в сегодняшние дни конница даже в европейских армиях все еще составляла существенную часть. А уж о татарах, и говорить не приходится. Вот и получилась винтовка длинной в полтора метра. Со штыком-тесаком уже выходило около метра девяноста.
Но карабины в сотне он все же оставил. Ими вооружались штуцерники и гранатометчики, по одному стрельцу на десяток. Первым было куда удобнее с укороченным вариантом, тем более в случае выдвижения на скрытные позиции. Вторым, и без того приходилось носить по шесть гранат. Да и при обращении с пращей, массивная винтовка была слишком большой помехой.
Кроме того, карабины были на вооружении сержантов, командовавших взводами, и офицеров. Нет, понятно, что пищали в армии по сути, это оружие рядового состава. Но Иван придерживался иного мнения, и считал, что командиры должны иметь в руках серьезное оружие, а не пару пистолетов, от которых есть толк только в ближнем бою.
Сам Иван, кроме всего прочего, предпочитал иметь под рукой еще и воздушку. Правда, та все время находилась в повозке, перекочевывая в руки владельца, только в случае появления неприятеля. И без того, на него было изрядно навьючено. Так отчего бы и не воспользоваться привилегией начальства.
Кроме винтовки в снаряжение и вооружение стрельца входила саперная лопатка, выполняющая еще и роль топора. Так что, на ее изготовление шла самая настоящая сталь, причем хорошего качества. Не копеечное изделие, чего уж там. Да и в рукопашной очень даже действенное. Пусть пока никому из парней и не довелось ее использовать.
Кожаная портупея с тремя подсумками. В одном, находились две гранаты. В двух других, полсотни патронов. Еще два десятка в газырях на груди. Эти исключали лишние движения при перезарядке и предназначались для скорой стрельбы. Так же на поясе медная фляжка и непременно с кипяченой водой.
За нарушение этого условия, незамедлительно следовало наказание. Причем не только стрельцу, но и десятнику, которому придется надзирать за строевой подготовкой незадачливого подчиненного. Ну а тому зачастую настолько обидно, что он вовлекает в это веселье весь десяток.
Вещмешок, не имеющий ничего общего с известными здесь котомками, с лямками из обычной веревки. Эти были продуманы, и хотя изготовлены из парусины, имели даже полумягкий каркас со стороны спины. Имелись несколько кожаных ремешков с помощью которых крепилось различное имущество.
К примеру, четыре составные жерди длинно в локоть каждая. С их помощью можно было как устроить палатку, так и собрать легкую рогатку. Не сказать, что увязанное из них препятствие столь уж неодолимо. Но непременно заставит всадника остановиться, и подставиться под выстрел, или вынудит его отвернуть.
Кроме того, на вещмешке крепилась плащ-палатка из тонкой парусины. Ее пользу стрельцы уж успели прочувствовать на собственной шкуре. Еще бы. Ведь из нескольких кусков вполне возможно собрать самую настоящую платку, и переждать непогоду, или поспать укрывшись от пронизывающего ветра.
Не забыл Иван и про длиннополые кафтаны. Они тут в роли эдакой шинели. В поход-то выступали когда еще было достаточно холодно. А по лету куда ее девать? Обрастать обозом? Вот уж не нужно такой радости. Поэтому собирался кафтан в скатку, и крепился огибая по верху все тот же вещмешок. С одной стороны получалось громоздко. Зато с другой, скинул лямки, и тут же налегке в бой.
Ну и в довершение медный котелок, причем с крышкой и имеющейся внутри медной кружкой. Только эта пара предметов лишь по весу меди тянула на тридцать копеек. Правда, пользу этого предмета экипировки переоценить было сложно.
Все так. Полная экипировка стрельца составляла полтора пуда. И с полной выкладкой он должен был за день преодолеть походным маршем добрых три десятка верст. Ускоренным так и все сорок. Тяжко, не без того. Но то было на тренировках. С выступлением же армии в поход, стрельцы Измайловской сотни просто прохлаждались. Шутка сказать, за день им нужно было преодолеть всего-то десять-двенадцать верст.
Мобильность сотни в немалой степени увеличилась благодаря полевой кухне. Она существенно экономила время, так как пища готовилась, пока стрельцы были на марше. Впрочем, для этого похода, ввиду его медлительности, преимущество несущественное. А вот что имело поистине важнейшее значение, так это отсутствие среди людей Ивана каких-либо кишечных заболеваний.
Все же централизованное питание, санитарные меры и регулярное наблюдение лекаря, сделали свое дело. Сегодня вся армия маялась животами. Едва ли не четверть воинов уже нашли свой конец в степи, или стали жертвами болячек, отстав и угодив в полон. Измайловцы же полностью сохраняли боеспособность, и первые настоящие потери случились только сегодня…
Сборы были недолгими. Не прошло и пяти минут, как вторая полусотня уже была готова продолжить движение. Молодые и ладные парни, построились повзводно в походном строю в колонну по четыре, и начали движение.
Молодость вообще отличительная черта их сотни. Иван специально настоял на том, чтобы отбирать только молодых. Их переучивать проще. А еще, набирал только холостых. Нет, он вовсе не думал о том, чтобы не осталось обездоленных семей.
Если на то пошло, то он верил в то, что его сотня понесет самые скромные потери. Просто помнил, чем обернулся поход Голицына на Крым. Разве только его не отпускало ощущение, что в его мире тот вроде как случился пораньше. Ну да, чему тут удивляться, другой мир, он и есть другой. При всей схожести, хватало отличий.
Ивана заботило иное. Молодых куда проще обучить, и даже переучить, чем ломать ветерана. У него воинские ухватки уже въелись в кровь, а все новое встречает неизменный протест, основанный на многолетнем опыте. На Руси вообще со всем новым извечная проблема. Уж это-то в обоих мирах неизменно.
К тому же, в сотне существовал запрет на женитьбу до двадцати семи лет. Учитывая, что самому старшему было только двадцать четыре, у Ивана было три года, когда от стрельцов можно добиться максимальной самоотдачи. Все же, семья и уж тем более дети, накладывают свой отпечаток и меняют отношение человека к жизни, и службе в том числе.
Как не хотелось продолжить путь в коляске, Иван предпочел соскочить, и присоединиться к полусотне в пешем марше. Не стоит пренебрегать такой малостью, которая оборачивается лишним плюсом в глазах подчиненных.
Бросил взгляд направо. Ага. Рассмотрели, и установленную палатку, и колышущийся над ней белый флаг с красным крестом. Впрочем, даже если бы не было палатки, раненые все одно потянулись бы к его сотне. А куда им еще податься. Хорошо как среди своих найдется сведущий в лекарском деле. А как быть если такового нет? Рудаков же помогал всем, причем делал это совершенно бесплатно.
Признаться, Иван поначалу пыхтел как перегретый самовар, которого пока еще не было в этом мире. Что не говори, но и лекаря и все его снаряжение Карпов тащил в поход исключительно ради своих стрельцов. Но по здравому размышлению, все же решил наступить на горло своей жабе. В конце концов Рудакову не помешает обширная практика. И пусть он сегодня израсходует медикаменты и перевязочный материал на посторонних людей, это позволит ему обогатиться опытом. Так что, лучше уж он будет учиться на чужих. А планы у Ивана на подлекаря были большими.
Как и предполагалось, до места стоянки добираться оказалось недалеко, пусть и несколько растянуто по времени. Их обычная скорость в четыре версты в час, здесь оказалась невостребованной. Они даже пообедать успели, чтобы не вырываться вперед. Правда, кухню пришлось отправлять обратно, кормить отставших. Отдалились от места стычки верст на пять, и все так же оставаясь в боковом охранении, начали разбивать лагерь.
Парни с матерком брались за лопатки, и поплевав на ладони, вгрызались в неподатливую землю, что говорится за себя и за того парня. А то как же, половина сотни сейчас хорошо как только на подходе.
Когда первая полусотня наконец подошла к стоянке, все было закончено. Им оставалось разве только составить свои рогатки из палаточных жердей, и замкнуть периметр, перед бруствером окопов.
Нет, Иван вовсе не собирался отрывать окопы полного профиля. В этом нет никакой необходимости. Вполне достаточно и для стрельбы с колена. Правда, от этого земляных работ меньше не становилось. Сначала квадрат с окопами. Потом еще два квадрата с траншеями, и небольшими валами. Препятствие для всадника никакое. Но выкопанные на определенном расстоянии, они все же исключали взятие этого незначительного заграждение сходу. Далее пусть и жидкие, но все же рогатки.
Словом, противник вполне качественно замедлялся, и подставлялся под выстрелы. Если же находились горячие головы… Ну что тут скажешь. Этих идиотов и не жалко вовсе, а вот лошадок очень даже. Ведь потом стрельцам приходилось их добивать.
Кстати, с момента начала отступления их солонина оставалась совершенно нетронутой. Подумаешь конина не идет ни в какое сравнение с говядиной. Это смотря с чем сравнивать. Если с той же солониной, то она значительно проигрывала свежатине.
– Здрав будь, сотенный,– задорно поздоровался Фрол, спрыгивая с седла.
– И тебе не хворать. Давно не виделись. Ты чего это тут учудил, Фрол Емельянович? Нешто столько знатных лошадей подобралось?– Недоумевающим взглядом рассматривая чуть ни с дюжину лошадей, поинтересовался Иван.
– Да так себе коняги. Не сказать что клячи, но и не из дешевых,– с кислой миной ответил казак.
– Ну и к чему нам с такой обузой возиться?
– А то ты Павла Валентиновича поспрошай. Не на горбу же нам тащить всех тех раненых, что он по доброте душевной подобрал.
– Та-ак. Рудаков, значит,– наконец рассмотрев укрепленные между лошадями носилки с ранеными, констатировал очевидное Иван.
– Он,– тут же перекинул все на подлекаря казак.– Сам ить знаешь, стоит только нашей санитарной палатке встать, как к ней тут же начинают тянуться увечные. Ну а тут шестерых принесли. Здорово им стрелами досталось. Ну, Павел Валентинович и говорит, мол давай Фрол Емельянович думай, как вывозить страдальцев станем.
– А кроме нас позаботиться о бедолагах, значит некому?
– Отчего же есть. Да только лекарь наш сказывает мол не набегаться ему к тем раненым, а они тяжелые, ухода особого требуют. Ну иль сразу добить и в землю. Вот так вот.
– А сам-то где?
– Да там в полку Федора Лопухина болячка какая-то объявилась. Вот и пошел наш лекарь глянуть, что за хворь такая.
– Один?
– Чего это один. Я с ним четверых стрельцов при десятнике отправил.
– Вот же неугомонный. Оно ему надо. Вот его ответственностью на всю армию ни его, ни наших припасов не хватит,– в сердцах выдал Иван.
– То с ним разбирайся,– отмахнулся Фрол,– пойду гляну, чтобы ладно с рогатками все сделали.
– Давай,– безнадежно махнул рукой Иван.
Рудаков появился только когда уже окончательно стемнело. Правда есть холодную кашу ему не пришлось. В сотне все питались из одного котла, но отношение к Павлу было все же особым. Потому и повар сберег кашу так, что она по прежнему горячая и рассыпчатая. А ведь уж не меньше часа минуло с тех пор как ужин прошел. Н-да. Даже о сотенном той заботы не проявляли, сколько о лекаре.
А то как же! Карпов, тот аспид пусть и младой, а душу из них всю вынул. В деле пока себя никак не проявил, в бою в первые ряды не лезет. Только и того, что своим зычным голосом раздает команды. А вот Рудаков, молодчина, столько заботы о стрельцах имеет, что ни единого хворого средь них нет. А уж как все войско изводится, им ведомо, не гляди, что сотня все время где-то на отшибе.
– Ну и что там стряслось?– Присаживаясь рядом с жадно уминающим кашу Рудаковым, поинтересовался Иван.
– А-а, не обращай внимания,– пережевывая пищу, хмуро отмахнулся подлекарь.– Черная оспа в армии куражится.
– Фрол вроде говорил только о полке Федора Лапухина,– усомнился Иван.
– Не. Болячка уже в нескольких полках обнаружилась. Ну я сунулся было с советами к личному медику Голицына, да тот послал меня. Мол и так ведаю, что надобно делать.
– Жалеешь, что здесь, а не в академии?
– А ты как думаешь?– Огрызнулся Павел.
– Да так и думаю. Но что тут поделать. Спасибо хоть с прививками успел разобраться.
– Ага. И с ними не до конца еще разобрался.
– С чего бы это? Все работает как надо. Хочешь прямо сейчас пойду обниматься больными?
– То что зараза ни к тебе, и ник кому из наших стрельцов не пристанет, я прекрасно знаю,– с язвинкой произнес Павел.– А кто знает как это все происходит? Отчего все именно так случается, а не иначе, пояснить можешь? Как не предотвратить, а лечить хворь?
– Да чего ты меня-то пытаешь?– Возмутился Иван.
– А кто мне насоветовал, как с оспой бороться, не ты ли?
– Ну-у мил человек – хозяюшка дай воды напиться, а то так жрать хочется, что даже переночевать негде.
– Как-как,– позабыв возмущаться, вздернул брови Павел.
– А вот так,– отмахнулся сотенный.
– Вань, погоди. Вань, ну погоди ты.
Пришлось рассказывать ему старинный анекдот, а потом еще и выжидать пока тот успокоится. Ах да. И еще разок повторить, когда на хохот этого лося, подтянулись полусотники и Фрол. Ну и пошла байка гулять по сотне, пробуждая взрывы смеха то тут, то там.
– Наржался, конь стоялый?– Глядя на утирающего платком слезы, поинтересовался Карпов.
– Ой. И не говори. И судя по всему, нужно было это не только мне,– кивая в сторону гогочущих стрельцов, едва просипел подлекарь.
Ну да, есть такое. Сегодня костлявая каждому из них в лицо заглянула. И многие успели уж с жизнью проститься. Но Господь не попустил. А то, что парни принесли весть из основного лагеря об оспе, ерунда. Каждый доподлинно знал что хворь к ним ни под каким видом не подступится. Потому как их Павел Валентинович одно восточное снадобье знает. И всех их еще перед походом обезопасил. Вот и выходит, что опять у костлявой промашка вышла. А раз так, то отчего и не повеселиться.
Н-да. Правда никому при этом не говорили, что им прививали самую настоящую живую оспу. Пусть и коровью, но все же оспу. А главное, и не азиатскую какую, а взятую от самой обычной коровы в одном из измайловских хлевов. Если бы стрельцы знали, то бежали бы от своего любимого костоправа куда глаза глядят.
Не заладилось у Павла. Как и предполагал Иван, нашла у него коса на камень. Рощин встал на пути молодого дарования неодолимым препятствием, предавая анафеме все его начинания. Ну как же, ведущий профессор медицины, учитель и наставник. И вдруг, какой-то младой подлекарь начинает утверждать, что Христофор Аркадьевич ошибается. Мало того, его методы лечения ранений в корне не верны. Оспа же послужила последней каплей.
Павел хотел всерьез заняться изысканиями в этом направлении. Но Рощин велел ему выбросить из головы разные бредни, и заняться действительно стоящим делом. Когда же молодой человек отказался, и открыто восстал против учителя, тот попросту удалил его из своей лаборатории.
А за одно, отказал и от дома. Парень уже совсем скоро должен был получить звание лекаря. Это позволило бы ему встать в один ряд с дворянами, и рассчитывать на руку Дарьи Христофоровны. Ага. Была между этими двоими симпатия. И тут такое.
Павлу бы отступиться, хотя бы для виду. Иван предлагал ему подобный шаг. Опять же, не только личную жизнь сумел бы устроить, но и сохранил бы доступ к лаборатории, а там уж тайком, тишком, да бочком, разбирался бы с природой болезни. Да куда там. И слушать не желает. Прав он вишь ли, и точка.
Еще наглец такой и к Ивану удочки забрасывал. Мол, дорогой ты мой товарищ, мало уметь предотвращать болезнь, не мешало бы еще и научиться ее лечить. А не желаешь ли ты оборудовать лабораторию. Деньга-то у Карповых водится. А там всего-то… Вообще-то, дорогое это удовольствие, научные изыскания. Ивана же вполне устраивали прививки. С остальным пусть сами разбираются.
А вот на службу в сотню, Иван взял Павла без лишних разговоров. Вернее, даже сам воспользовался ситуацией, и подтянул теперь уже похоже вечного подлекаря. Ну нет на сегодняшний день никого, кто лучше Рудакова управлялся бы с ранениями. Хотя потому что, тот применял септику и антисептику, и не боялся резать своих пациентов. Пусть и не повсеместно, но это уже великое дело.
Пришлось конечно Ирине Васильевне в красках расписывать всю пользу от штатной должности подлекаря в сотне. А то как же. Ему ведь нужно платить жалование. Да инструмент, да повозку и припас. Но все же убедить ее получилось. Причем настолько, что она пресекла на корню начавшиеся было возмущения Рощина. Мол выжил неслуха из академии, вот и радуйся. А в стрелецкую сотню нос свой не суй…
– Ну так что там, лекарь Голицинский?– Все же поинтересовался Иван?
– А что лекарь. К палатке Голицына близко никого не подпускает, и сам от нее ни ногой. Раздает указания издали, велит разводить полки, и изолировать тех, у кого болезнь уже проявилась. Армия становится большим лагерем, пока напасть не пройдет. Казакам отдали приказ, пустить весть по степи, что на русскую армию навалилась болезнь. Хоть татары беспокоить не станут.
– Ну а прививать предлагал?
– Да предлагал я. Ссылался, что на востоке уже не один век борются с оспой путем этими прививками.
– И?
– Ну я же тебе уже сказал. Послал меня господин Конти. Да и с другой-то стороны, своего материала для прививок у меня нет. Так что, ерунда все это.
– Может лошадей посмотришь,– предложил Иван,– у них с коровами вроде как болячка похожа. Ну как вариант.
– И где у лошадей искать пустулы?– Тут же оживился Рудаков.
– А я откуда знаю,– вскинул брови Карпов.
– Ванька!– Возмутился Павел.
– Да не кипи ты. Виноват я что ли, что оно вот так вот само всплывает. Опять же, чего там мне помнилось, поди еще разберись.
– Разберусь. Я. Разберусь. Не сомневайся,– раздельно произнес Павел.
Отставил пустой котелок, и решительно направился к санитарной повозке. Не иначе как сейчас вооружится фонарем, и полезет изучать лошадей. Он такой. Он упорный. Все с ног на голову поставит, а своего добьется.
Н-да. Ну или попытается добиться, наткнувшись на глухую стену непонимания. Впрочем. Такого остановит только смерть. И в противостоянии со своим учителем он вовсе не проиграл борьбу, а только лишь один бой. Ну да оно и к лучшему. Хм. Ну это если его не разорвут в клочья те, кого он хочет спасти.
Надо бы сказать ему, чтобы не совался в армию. Если найдет искомое, то пускай организовывает прием здесь, в расположении сотни. И вообще, надо бы к нему приставить охрану из полного десятка стрельцов. Так. На всякий случай.
Ага. Ну и завра же с утра, двигать народ на фортецию. Испугаются татары или нет, то дело десятое. Тут главное не расслабляться. До сих пор его сотню это выручало.
Отчего-то подумалось о том, что задержка как нельзя кстати для их раненых. Все же, в их положении лучше воздержаться от путешествий. Оно конечно, на фоне напастей свалившихся на армию, звучит как-то не очень. Но, с одной стороны, он в ответе вот за этих парней. С другой, не по его вине в армии началась эпидемия. Интересно, а сколько длится карантин по оспе? Да бог ее знает. Ладно. Пока постоят, а там видно будет.
