Текст книги "Свастика в Антарктиде"

Автор книги: Константин Дроздов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 11

Более пятисот тысяч лет назад в Солнечную систему прибыл исследовательский космический корабль дальней разведки, принадлежащий звездной империи Шумер со столицей на одноименной планете, вращающейся вокруг звезды Альдес созвездия Молох и отстоящей от Земли более чем на семьдесят световых лет. На Земле Альдес называют Альдебараном, а созвездие Молоха носит имя Тельца. Хотя, в отличие от Тельца, в состав Молоха входит лишь сам Альдес и не более сотни ближайших к нему звезд.

Этот гигантский звездолет носил гордое имя «Стяг Шумера» и имел на своем борту экипаж из двух тысяч человек. Особый интерес у разведчиков Шумера вызвала Земля. Правда, тогда такого названия у планеты не было. Пришельцы удостоили ее лишь цифровым обозначением в карте маршрута своего следования. Разбив лагерь, они приступили к изучению планеты. Их интересовало все – климат, биология, полезные ископаемые. Результаты исследований были признаны положительными – планета обладает значительными ресурсами и подходящим для жизни климатом. К недостаткам были отнесены более высокая, по сравнению с Шумером, сила тяжести и наличие большого количества агрессивных биологических видов, населявших планету. Теперь предстояло выполнить несколько задач – создание межпланетного Портала для быстрого перемещения в родную звездную систему и обратно, а также устранение неблагоприятной биологической среды. Из второй задачи проистекала и третья – создание разумного существа, полностью адаптированного к местным условиям и готового к выполнению любого приказа. И специальной командой генетиков были созданы умные, способные к самообучению и самопроизводству слуги. Их называли «геноргами» – генетическими организмами. У каждой группы создаваемых геноргов была своя профессиональная направленность – строители, инженеры, воины, рабочие. Особая группа – жрецы, которые являлись посредниками между созданным народом и «богами»-шумерянами. Поклонение «богам», склонность к определенному роду деятельности – все это закладывалось в землянина на генетическом уровне вместе с десятками других специальных программ. Для каждой климатической зоны был предусмотрен свой тип геноргов, которые условно делились на черный, красный, белый и желтый.

Генорги стали преобразовывать планету – уничтожать опасные для своих хозяев биологические виды, создавать города и прокладывать коммуникации, добывать полезные ископаемые. Земля становилась полноценной колонией Шумерской империи.

Однако спустя несколько сот лет после удачного начала преобразований на Земле на самом Шумере вспыхнул кровавый мятеж. Он был поднят геноргами-шумерянами. Малочисленным шумерянам-богам с трудом удалось подавить восстание своих созданий, вышедших из-под контроля. После этого началось их тотальное уничтожение, в том числе и в колониях. Дальние колонии было решено и вовсе свернуть. Пришельцы из далекого созвездия Молоха покинули Землю. Выполнили ли они приказ по уничтожению геноргов-землян? Судя по всему, приказ по их уничтожению был проигнорирован или выполнен не до конца. Возможно, в связи с какой-то целью землянам сохранили жизнь намеренно.

Шли века. Предоставленные сами себе генорги продолжали осваивать планету, но уже лишенные какой-либо технической и научной поддержки своих звездных родителей. Создавались и гибли в огне междоусобных войн города. Продолжавшая свое формирование планета сметала наводнениями и землетрясениями государства, империи и целые цивилизации. Но даже когда на планете оставались лишь разрозненные горстки полудиких геноргов, их вожди продолжали рассказывать о небесных богах, которые их некогда породили и снова ушли в небо, чтобы рано или поздно вернуться назад.

Тринадцать тысяч земных лет назад на орбите Земли появилась эскадра шумерских звездолетов под предводительством мятежного командора по имени Осирис Хун. Он был одним из военачальников Шумера, который посчитал, что правящая императрица нарушила ряд древних законов. Но самое тягчайшее обвинение, выдвинутое им, было обвинение императрицы в убийстве некоего Великого Малока с целью полной и безраздельной узурпации власти в своих руках. Началась война между самими шумерянами. Часть армии и флота поддержали Осириса Хуна, но в ходе кровавых боев с сохранившими верность императрице войсками и особой религиозной гвардией, называемой «Святым отрядом», были полностью разбиты. Сам Хун и несколько тысяч его приверженцев бежали. Осирису были известны маршрут и результаты одной из давно забытых межзвездных экспедиций. Более того, он знал, что сотни тысяч лет назад на планете – колонии с цифровым кодом вместо названия – осталась целая армия геноргов, ждущая возвращения своих «небесных богов». Знал он и о том, что на планете существует межзвездный Портал. Он воспользовался им и не ошибся. Земляне встретили Осириса и его мятежных соратников как богов. На месте бывшей межзвездной базы он воздвиг свою столицу, которую назвал Атлантидой, в честь небольшой планеты на границе Шумерской империи, где когда-то родился. Через некоторое время Осирис объявил себя императором, попутно уничтожив пару сотен тех из своих соратников, кому это не понравилось. Вскоре наступило время, когда он мог доверять только трем самым надежным офицерам, которых звали Ро, Исидо и Сет, да слепо поклоняющимся ему землянам-геноргам. И при этом Великий Осирис продолжал лелеять мысль рано или поздно вернуться на родной Шумер и бросить его к своим ногам. Для этого он готовил новую армию, проводя в генетических лабораториях все свое свободное время. Сначала он попытался взращивать отвратительных и злобных чудовищ – мутантов, способных все сметать на своем пути, но вскоре пришел к выводу, что самых эффективных воинов он может создать из своих искусственных генетических родственников – геноргов. Сохранив их внешний вид, на первый взгляд довольно уступающий в мощи шумерянам-атлантам, он наделил свои творения огромными внутренними возможностями – им стали подвластны телекинез, телепатия, телепортация, а их маленькие тела стали таить в себе поразительные физические данные, делающие их грозными и трудноуязвимыми воинами. Таким образом, Осирис, с помощью Ро, Исидо и Сета, создал мыслящие боевые машины, способные порождать себе подобных и передавать все ценные качества по наследству. Но Осирис не был бы Осирисом, если бы не перестраховался. Земляне обрели мощь и силу, которые могли обратить против своих создателей. Поэтому он закодировал в людях их сверхвозможности. Генорг должен был превратиться в оружие только тогда, когда так решит Великий Осирис.

Почти тысячу лет Осирис правил Землей и готовился к вторжению на Шумер, но «Святой отряд» – стражи Великого Малока нашли логово мятежника, чье преступление не имело сроков давности. Стражи обманули автоматические орбитальные спутники Осириса и внезапно вторглись на Землю. Началась война. Термоядерные взрывы превращали города в пыль, а в воздухе и на орбите Земли боевые летательные аппараты вспарывали обшивки друг друга лазерными пушками. Империя атлантов несла потери, но таяли и ряды нападавших. Вскоре стало ясно, что Осирис Хун и его новая армия одерживают верх. Практически все стражи были уничтожены. Однако они предусмотрели и такой поворот событий. Им удалось изменить траекторию огромного астероида и направить его к Земле. Возникшие последствия были ужасающими. Удар был такой силы, что резко изменился угол наклона земной оси. Волна землетрясений следовала за волной, пылевые бури затмили небо. Наводнения смывали остатки городов. Большинство живых существ на планете погибло. Пострадала и Атлантида. Материк из субтропиков, где первоначально находился, переместился ближе к полюсу. Началось его оледенение. Оставшиеся в живых атланты-шумеряне стали переселяться в более пригодные для жизни места. Портал заблокировали и законсервировали. Осирис Хун обосновался на территории нынешней Северной Африки. Немногочисленные бывшие соратники, оставшиеся в живых и возлагающие вину за происшедшее на Осириса, организовали из остатков цивилизации атлантов независимые государства, разбросанные по всей планете. С Осирисом остались только Сет и Исидо.

Такой начала представать перед нами история возникновения человечества после двух месяцев изучения Атлантиды. И хотя не все еще записи были изучены и расшифрованы, Хорст уже подготовил обширный рапорт на имя Гиммлера, который он вызвал меня обсудить.

Мы расположились в его небольшом кабинете с видом на Пирамиду, вокруг которой теперь почти круглосуточно сновали электромобили и люди. Группенфюрер задумчиво рассматривал ее и творившуюся вокруг суету, попыхивая трубкой, которую ему недавно подарил Венцель.

– Возникнут вопросы, группенфюрер, – нарушил я молчание, все еще листая многостраничный рапорт. – Портал еще не найден, принципы работы обнаруженных технических устройств и большинства механизмов до сих пор неясны. Ряд помещений вскрыть и обследовать не удалось.

– Это теперь всего лишь вопрос времени, Эрик. Нам просто не хватает специалистов, причем не солдафонов, а настоящих ученых. Я уже направил список с фамилиями людей, которых желательно привлечь к работе. Пусть Гиммлер пошевелится, и дело пойдет быстрее. Когда же вместе с рапортом я представлю ящики фото– и киноматериалов, они просто потеряют дар речи.

Я отложил рапорт и подошел к окну. Пирамида напомнила мне персонажа Джонатана Свифта – Гулливера, которого со всех сторон облепили лилипуты. Я развернулся к Хорсту:

– Мы открыли ящик Пандоры, группенфюрер. Особенно меня беспокоят возможности программирования и кодирования людей, возможность влиять на их генетику.

Хорст отложил трубку:

– Мы нашли то, что рано или поздно должно было быть найдено. Этот результат закономерен и неизбежен. Германия по праву будет величайшей державой мира. Мы излечим людей от всех болезней, подарим им невероятное долголетие. Более того, мы поведем человечество к звездам. Что же касается Гитлера и таких людей, как Гиммлер, то… – Хорст встал из-за стола и вплотную подошел ко мне: – Давай-ка выйдем наружу.

Хорст был прав. Не приходилось сомневаться, что база нашпигована агентами службы безопасности рейхсфюрера СС.

– Я уважаю фюрера – он поднял Германию с колен, но он допустил ряд ошибок. Самая главная – это чрезмерная жестокость. Поэтому скоро все изменится, – продолжил Хорст, уже спускаясь по пешеходной дорожке к озеру.

– Вся история человечества, да и созвездия Молоха – это история кровавых войн и мятежей. Новое оружие, да и, как это ни грустно звучит, новые знания и открытия только подстегивают войны.

Хорст задумчиво посмотрел на черную гладь озерной воды:

– Значит, это тупик, Эрик, потому что новое остановить невозможно. Но вдруг нам все же удастся найти правильный путь. Мы все сделаем по-другому. Ведь звезд так много. Их хватит на всех.

«О чем же он говорит? Об очередной группе заговорщиков? Все тот же путь – путь мятежа», – с грустью подумал я.

Хорст подошел к самому срезу воды и присел на валун.

– У тебя усталый вид, Эрик.

– Усталости нет. Просто меня несколько гнетет осознание того, что человек всего лишь генетическая машина, созданная для услужения пришельцам со звезд.

– На самом деле ничего не изменилось. Можно и вовсе заявить, что действиями пришельцев руководил Господь и мы, по сути, как и прежде, являемся его творением и у каждого, естественно, свое предназначение. – Хорст выпустил кольцо дыма и стал наблюдать за его полетом.

Я присел рядом с Хорстом и посмотрел в сторону порта. Новая подводная лодка швартовалась к причалу.

– Кстати, Эрик, – снова заговорил группенфюрер и тут же хлопнул меня по плечу, – на этой лодке прибыл обещанный тебе Гиммлером Рыцарский крест, а также приказ о присвоении тебе звания «СС штурмбаннфюрер». С тебя причитается, Эрик.

Я невесело улыбнулся.

– Ладно, – захохотал Хорст. – А может, это тебе придется по вкусу?

Группенфюрер снова показал в сторону уже пришвартовавшегося корабля. На его корпус высыпало три десятка девушек в полувоенной форме с чемоданчиками в руках.

– Все чистокровные арийки от восемнадцати до двадцати трех лет. Красивые, незамужние и круглые сироты. Венцель и Эверс все-таки дожали Берлин. Они уже полгода просили подобрать «особую команду специалистов».

Хорст снова засмеялся. А я не мог оторвать глаз от хрупкой фигурки, стоящей чуть в стороне от остальных девушек. Эту девушку я бы узнал из миллиона, потому что это была Магдалена. Хорст сказал что-то еще, но я его уже не слышал. Я шел в сторону порта, с трудом сдерживая себя, чтобы не перейти на бег.

На пирсе вновь прибывших встречала довольно большая группа офицеров во главе с Венцелем и, конечно, Эверсом. Чуть поодаль собралось несколько десятков свободных от работы солдат. На базе весьма остро ощущалась нехватка женского пола, и прибытие девушек стало событием. Когда я появился на пирсе, офицеры уже похватали девичьи чемоданчики и, рассыпаясь в комплиментах, сопровождали их к электромобилям. Магдалена шла одной из последних. Рядом с ней с чемоданчиком в руках уже шел Эверс. Я встал у выхода с пирса, перед солдатами, которые сразу попритихли, но продолжали глупо ухмыляться. Девушки и сопровождающие поравнялись с нами. Магдалена шла с холодным и неприступным выражением лица, глядя прямо перед собой и не обращая внимания на Эверса, который с важным видом что-то говорил ей.

И вот она рядом со мной. Я уже чувствую аромат ее духов. Магдалена повернула голову в мою сторону. Ее зеленые глаза были словно подернуты льдом, и вдруг, увидев меня, она замедлила шаг и стала все той же милой Магдаленой. Слетела холодная отчужденность. Она остановилась и сжала рукой в тонкой перчатке воротник плаща, будто пытаясь сдержать возглас. Я подошел к ней. Эверс с чемоданчиком в руке удивленно уставился на нас.

– Мы с вами знакомы, офицер? – с нарочитой холодностью спросила она.

– Мое имя – Эрик фон Рейн. Простите меня, но вы так красивы, что я не мог не подойти к вам. Могу ли я узнать ваше имя? Обязуюсь не быть навязчивым.

– Мое имя – Магдалена Рейт.

Эверс пытался испепелить меня взглядом, но я не обращал внимания. Я медленно взял ее руку и поцеловал.

– Где вы будете работать, если не секрет?

– Нас еще не распределили, – вполголоса произнесла девушка.

– Мне как раз не хватает секретаря, – из-за моей спины послышался голос Хорста.

– Но… – попытался вставить Эверс.

– Я владею навыками машинописи и хорошо знакома с делопроизводством, знаю четыре языка, – поспешила вставить Магдалена.

Подошел улыбающийся Венцель:

– Новых сотрудников буду распределять только я.

– Нам как раз нужен новый сотрудник, – улыбнулся в ответ я.

– Группенфюрер Хорст будет в первую очередь ознакомлен со всеми личными делами вновь прибывших.

– Мой помощник – штурмбаннфюрер фон Рейн никогда не ошибается в выборе людей, и свой выбор он уже сделал. – Хорст галантно поцеловал руку Магдалены, а я взял чемодан из рук пунцового, словно рак, Хуго Эверса.

Хорст поехал вместе с Венцелем в штаб базы, а это означало, что остаток дня, да и ночь тоже, он решил посвятить карточной игре. Мне же он поручил проводить Магдалену до нашего корпуса и помочь ей устроиться в одной из пустующих комнат. Я повел ее длинной и малоиспользуемой пешеходной дорожкой. Так же как и я когда-то, она с удивлением смотрела по сторонам.

– Невероятно, правда? – спросил ее я.

– Да, этого я никак не ожидала. Неужели мы сейчас находимся под ледяным щитом Антарктиды?

– Да, это так. Все это благодаря теплым течениям.

Она замолчала. Аромат ее духов продолжал пьянить меня.

– Надеюсь, с личным делом все в порядке?

– В порядке, – потупив глаза, тихо сказала Магдалена. – С Вилли тоже все хорошо. Все также торгует книгами.

– Берлин часто бомбят?

– Почти каждую ночь, – еще тише сказала она.

– Ты здесь, конечно же, не просто так, Магдалена?

Она остановилась и нахмурила брови:

– Если ты хочешь выдать меня, Эрик, то лучше сделать это прямо сейчас.

– Я не собираюсь тебя никому сдавать, но и работать на британскую разведку не собираюсь. Посмотри на это. – Я махнул в сторону Пирамиды. – Когда ты узнаешь, что мы там нашли, то поймешь, что уже нет смысла в том, кто на кого работает.

Мы поднялись на третий этаж нашего корпуса, и я открыл дверь в комнату рядом с моей.

– Располагайся. До ужина еще далеко, но как только ты будешь готова, мы сможем сходить в ресторан. Я, если ты не против, зайду через час.

Развернувшись, я вышел из комнаты. Оказавшись у себя в номере, я целый час проходил из угла в угол, не находя себе места. Магдалена просто сводила меня с ума. И все же я отдавал себе отчет в том, что если агенты британской разведки уже здесь, то ситуация становилась еще более непростой. Чем больше мы углублялись в изучение тайн Пирамиды, тем больше во мне росла уверенность, что человечество просто не готово к принятию древних артефактов. Более того, они грозили стать причиной новой, более разрушительной войны. Запылать может вся планета.

Наконец в условленное время я постучал в ее дверь.

– Войдите.

От звука ее голоса у меня, помимо воли, перехватило дыхание. Помедлив, чтобы придать лицу равнодушный вид, я вошел.

Магдалена стояла у окна и смотрела мне прямо в глаза. На ней было легкое, облегающее ее точеную фигурку платье. Она молчала и ждала. Она ждала, когда я подойду к ней. Я почти физически ощутил учащенное биение ее сердца. От Магдалены шла незримая волна нежности и влечения. Подойдя к ней вплотную, я накрыл ее ладонь, лежащую на подоконнике, своей. Ее рука была горячей. Я провел вверх по обнаженной руке, коснулся шеи девушки. Полные губы ее чуть разомкнулись. Я прикоснулся пальцами к ее щеке. Магдалена подалась вперед, и я припал к ее губам.

Несколько часов спустя, когда она, утомленная, спала рядом со мной, я все еще продолжал любоваться ею. Длинные ресницы закрытых глаз время от времени подрагивали, волосы красиво разметались по подушке. Проведя пальцами по ее обнаженному бедру, я ощутил приятное тепло нежного тела и вспомнил детство. Во дворе нашего дома рос огромный розовый куст, и одним из первых моих ярких воспоминаний были огромные алые розы. Осторожно, чтобы случайно не поранить, я трогал их нежнейшие лепестки, силясь понять, как может существовать столь прекрасное и хрупкое создание. И чем дольше я касался их кончиками пальцев, вдыхал их тягучий аромат и любовался плавными изгибами бутонов, тем больше щемило сердце от этого полностью поглощающего меня чувства высокой и необъяснимой красоты.

С трудом оторвавшись от созерцания тела Магдалены, я перевернулся на другой бок и посмотрел на будильник. До подъема оставалось не более часа. Магдалена шевельнулась и прижалась упругой грудью к моей спине. Ее рука скользнула к моему животу, потом спустилась ниже.

«Хорошо, что впереди еще целый час», – подумал я, ощутив приятный прилив жара в груди, и перевернулся на спину.

Глава 12

В девять часов утра Хорст собрал очередное еженедельное совещание – последнее перед его убытием в Аргентину. Там, на секретной базе германского подводного флота, он должен был предстать перед Гиммлером, а возможно, и самим фюрером, с подробным рапортом по проекту «Атлантида». Сейчас же он внимательно, несмотря на бессонную ночь за карточным столом с Венцелем, выслушивал доклады руководителей групп, исследующих древний город. Пока таких групп, сформированных исходя из тематики проводимых исследований, было десять. Одна из них занималась исследованием города как такового – в ее задачи входило составление подробной городской карты и выяснение механизмов его функционирования. Вторая под руководством тридцатисемилетнего итальянского физика Этторе Майораны, хрупкого молодого человека с большими грустными глазами, занималась изучением космического корабля, в том числе и силовой установки. Итальянец быстро разобрался, что ее сердцем является ядерный реактор на основе холодного синтеза. Мы же при создании летающих дисков типа «Врил» использовали систему турбореактивных двигателей и электрогенераторов. Отдельная группа из лучших немецких ученых исследовала вооружение корабля. Точнее, пыталась его воссоздать, так как вооружение, как, впрочем, и часть оборудования двигательного отсека, было демонтировано или взорвано. Корелли и Лугано входили в группу по изучению возможности проникновения в заблокированные помещения города, которых было немало – почти половина от всех, что на данный момент удалось обнаружить в лабиринтах города. За месяц работы им не удалось достигнуть положительных результатов, а вот троих исследователей они потеряли. При попытке войти в один из подземных бункеров сработала неведомая нам система защиты и превратила двух коллег Корелли в труху. Третий просто пропал без вести, отбившись от основной группы при возвращении из города. Поэтому Марио и Бруно сидели с мрачными лицами. Бруно постоянно что-то нервно рисовал в блокноте.

Особняком держался специалист, прибывший в Антарктиду всего лишь несколько дней назад, – Цимлянский Аполлон Аркадьевич, покинувший Советскую Россию в 1929 году. До недавнего времени задействованный в проекте барона Вернера фон Брауна по созданию беспилотных ракет дальнего действия, он был направлен к нам для оказания помощи в исследовании инопланетного корабля. Предполагалось, что в скором времени он сменит талантливого, но считающегося недостаточно опытным Майорану, который, в свою очередь, перейдет в ранг его помощника. Сейчас, закинув ногу на ногу, Цимлянский внимательно слушал доклады специалистов, время от времени делая пометки в блокноте. На вид ему было не более сорока пяти, светлые волосы были тщательно расчесаны и уложены, лишь одна прядь непокорно упала на широкий лоб. На подбородке клинышком торчала щегольская бородка. Костюм аккуратно выглажен, ботинки начищены. Почти одновременно с прибытием Цимлянского Хорст получил шифрограмму рейхсфюрера, где Гиммлер настоятельно рекомендовал максимально задействовать опытного русского инженера-конструктора и создать ему наилучшие условия для работы. Удивленный такой рекомендацией от Гиммлера, я завалил Хорста вопросами относительно личности инженера. По словам Хорста, Цимлянский еще в начале 20-х годов разработал проект ракеты с реактивным двигателем на жидком топливе, способной достичь Луны, а также сделал ряд открытий, касающихся радиоактивных веществ. Однако в СССР его новаторские решения и изобретения воспринимались лишь как попытка извратить официально одобренные научные теории и разработки. «Красные профессора», еще недавно бывшие крестьянами и рабочими, но теперь определявшие все основные направления научной мысли в Советском Союзе, всячески препятствовали молодому ученому, к тому же имевшему дворянские корни. Из командировки в неспокойную Германию, находившуюся в то время в состоянии экономического и политического кризиса, куда он был направлен для изучения работы предприятий Круппа, Аполлон Цимлянский решил не возвращаться. В концерне, тесно связанном с национал-социалистической рабочей партией Германии, перебежчику создали все необходимые условия для работы. А с появлением «Аненербе» Цимлянский был сразу же взят под крыло СС и вскоре стал одним из основных создателей летающего диска «Врил», сумев правильно понять технический язык инопланетных конструкторов, а главное, воплотить их идею на практике.

– Гиммлер рекомендует его как высококлассного специалиста по ракетным двигателям и нестандартному подходу к разрешению технических вопросов, – завершил тогда свой рассказ о Цимлянском Хорст.

Я перевел свой взгляд на Магдалену. Она сидела рядом с Хорстом и довольно профессионально стенографировала. Тугой узел стягивал на затылке волосы, лицо было сосредоточенно, и лишь небольшие тени под глазами говорили о бессонной ночи. Перед началом совещания Хорст представил всем присутствующим Магдалену Рейт как своего секретаря. На нее теперь возлагался почти весь документооборот по проекту. Место для шпиона – лучше не придумаешь.

«Каким образом она будет передавать собранную информацию в Лондон? Спросить ее об этом напрямую?» – думал я, листая личное дело Магдалены Рейт, которое сунул мне в руки Хорст перед совещанием.

– Действие орудий, установленных на корабле, основано на генерировании гамма-лучей, имеющих возможность точно поражать цель на огромном, до нескольких сот километров, расстоянии. Цель мгновенно нагревается до сверхвысоких температур, вызывающих ее расплавление или даже испарение. К сожалению, из-за того, что все вооружение сильно и, по всей видимости, намеренно повреждено, мы можем пока составить только общее представление о его действии. Необходимо еще время. Большая надежда на информацию, содержащуюся в электронных автоматах, обслуживающих боевые механизмы, но расшифровка идет медленно. Слишком много технической терминологии абсолютно нам непонятной. Не хватает специалистов, – докладывал руководитель группы по изучению вооружения.

Я закрыл досье Магдалены. Типичная история молодой немецкой девушки – учеба, молодежная фашистская организация, работа в СС-хельферии. Везде отличные характеристики. Одна особенность – это чужая история, что подтвердила бы даже поверхностная проверка. На базу человек с наспех подготовленной «легендой» мог попасть только в одном случае – если проверяющий сам является агентом британской разведки. Я снова открыл дело – набор и проверку девушек, в том числе и Магдалены Рейт, осуществлял штурмбаннфюрер СС Вильгельм Баер.

«Кто бы мог подумать», – невольно усмехнулся я.

Под конец совещания Хорст объявил, что во время его двухнедельного отсутствия контролировать ход проекта буду я, после чего группенфюрер быстро покинул помещение. Он шел к Зигрун. Его, как, впрочем, и меня, беспокоило, что с момента вскрытия Пирамиды «умы внешние» ни разу не вышли на связь с нашим медиумом. К ней в последнее время он предпочитал ходить один, и у меня появилось несколько свободных часов. Я хотел было подойти к Магдалене, но меня остановил Корелли. Вид у него был несколько потерянный. Стараясь не смотреть мне в глаза, он сбивчиво попросил переговорить с ним наедине. Мы вышли из корпуса.

– Эрик, я не знаю, как быть. Дело в том, что люди из моей группы боятся идти в город. – Корелли нервно провел рукой по лысине и замолчал.

– Да говори же, Марио.

– Ты слышал, что Хорст поручил нам сегодня организовать поиски пропавшего инженера Рихтера из нашей группы?

– Хочешь, я пойду вместе с вами, – попытался приободрить я исследователя. Вид его начинал меня тревожить. Крупная капля пота застыла на виске итальянца.

– Понимаешь, Лугано убил Рихтера! – Голос Марио стал совсем сдавленным. Я взял Корелли за локоть и отвел подальше от корпуса.

– Говори дальше.

– Последние дней десять мы провели в дальних коридорах города. Все пытались понять, как можно проникнуть во все эти заблокированные помещения. Там масса незнакомых символов на стенах, панели управления, но ничего не работает. Да ты и сам все это помнишь. Искусственный мозг центра управления в Пирамиде доступа в эти помещения не дает. Мы уже себе все головы поломали. А тут еще это. – Корелли снова замолчал.

– Ну, говори же!

– У нас начались галлюцинации. У всех членов группы. Как только мы спускаемся в лабиринты. По ночам снятся кошмары. При этом всем снится одно и то же – как мы пожираем друг друга. Я, конечно, понимаю, что это действие какого-то отпугивающего оружия, воздействующего на психику человека, но… Короче, Лугано принял Рихтера за какого-то монстра, который хочет напасть на него, и… пристрелил. Потом прибежал ко мне с круглыми глазами, зеленый весь. Я сам его чуть не расстрелял. А потом все же уговорил спрятать тело. Но рано или поздно его найдут. Что делать? Просто ума не приложу. Ты же понимаешь, что это трагическая ошибка. Но поверят ли в правду?

Я закусил губу. Лугано был хорошим парнем, но это убийство могло поставить на нем крест. Если об этом официально доложить, то ему конец.

– Где он?

– У себя в комнате. Второй день сидит и трясется, ничего не ест.

Вот и причина его отсутствия в столовой. Группенфюреру Корелли сказал, что Лугано нездоровится.

– Кто об этом еще знает?

– Пока никто. Но дело в том, что и остальные члены группы не в лучшем состоянии. Подобное тому, что случилось с Лугано, уже происходило несколько дней назад. У нас тогда было что-то вроде массовой галлюцинации. Была перестрелка, но бог миловал, и никто не пострадал. Не стал я докладывать.

– Это была ошибка, Корелли.

Итальянец прикрыл лицо руками. Я же лихорадочно соображал, что делать.

– Так, слушай мой приказ, Корелли. Больше никаких походов в подземный город. С Хорстом я переговорю. Все оружие у людей собери. Ближайшие двое суток объяви выходными. Лугано возьми под свой личный контроль и пусть держит язык за зубами.

Корелли с готовностью кивнул, лицо просветлело.

– И еще… Почему ты решил рассказать все именно мне?

– Потому что ты другой, Эрик. Не такой, как все, – я чувствую это. – Теперь Корелли смотрел мне прямо в глаза.

– Ладно, рассказывай, где спрятал труп.

Через полчаса я уже шагал по извилистым коридорам подземного лабиринта. Стены все так же светились тусклым ровным светом. Это был самый нижний, седьмой этаж. Практически ни одно помещение на этом этаже вскрыть не удалось. Тяжелые створки из неизвестного материала надежно хранили свои секреты. Через пару километров, у входа в зал-перекресток, я наткнулся на россыпи пистолетных гильз. Видимо, здесь произошла одна из перестрелок, о которых рассказывал Корелли. Я прислушался к своим ощущениям, но ничего необычного не почувствовал и двинулся дальше. Наконец я остановился у зияющего темнотой проема. Это довольно обширное помещение было вскрыто задолго до нас. Возможно, за многие тысячи лет до нашего появления в этих подземных лабиринтах.

В этом помещении находилась аппаратура неизвестного нам назначения, которая была полностью разбита или оплавлена в результате сильного теплового излучения – искореженные до неузнаваемости корпуса с торчащими в разные стороны трубками; пол, залитый застывшей тысячи лет назад жидкостью.

Здесь, среди изувеченных остовов металла и пластика, я и нашел труп Рихтера. Во лбу, точно между глаз, ясно было видно входное отверстие от пули. Стоя над телом, я скорее почувствовал, чем услышал какое-то движение в освещенном коридоре за моей спиной. Выключив фонарик, я замер.

«Черт, теперь только не хватало, чтобы меня застали над трупом инженера», – с досадой подумал я, притаившись среди обломков.

В освещенном проеме возник силуэт, позади него мелькнул и пропал второй. Незнакомец включил фонарь – луч медленно пополз по обломкам. Послышался тихий окрик, и силуэт исчез из проема. Мне показалось подозрительным столь бесшумное и быстрое перемещение незнакомцев, и я так же бесшумно заторопился к выходу. Осторожно выглянул в коридор – в сотне метров от меня стояли трое в форме рядовых эсэсовцев. Что-то в них было не так. Приглядевшись повнимательнее, я обратил внимание на небритые лица, небрежно застегнутые кители. Солдаты походили на дезертиров, но случаев дезертирства на базе не отмечалось. Один из них вдруг резко повернулся в мою сторону. Я отпрянул и тут же вспомнил это лицо. Это был Маркус. Тут же застрочил автомат, и по стене, совсем рядом, застучали пули.