Текст книги "Дождь (СИ)"

Автор книги: Константин Читатель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Чит Константин
Дождь

     ==

     Сознание вернулось рывком, резко, острая боль в затылке заставила сморщиться. Попробовав шевельнуться, ничего не добился. Сквозь слипшиеся веки едва пробивался свет. Глаза, несмотря на приложенное усилие, остались закрытыми, мне элементарно не хватило сил даже на столь простое действие. Мелкий моросящий дождь смочил пересохшие губы, на коже лица чувствовалась прохладная влага. Дернув правой рукой, с трудом дотянулся до глаз ладонью и, сделав круговое движение, протёр веки. Остальные конечности не слушались, все попытки почувствовать тело, натыкались на пустоту.

     «-Вот же напасть», – говорить вслух я не решился, голова нещадно болела, вялых мыслей было достаточно для диалога с самим собой.

     Сквозь приоткрывшиеся ресницы, я оценил положение тела, лежащего на спине. Напрягшись, смог вспомнить, что шел к сараю за дровами когда в глазах помутнело а тело упало безвольным кулем на землю. Последствия последнего приступа оказались куда серьезней, чем раньше. Чувствительность к ногам не возвращалась, сделав их такими же бесполезными, как и левую руку.

     -Млять, – гортань резануло от сухости, на лицо были все признаки обезвоживания организма.

     Судя по начинающимся сумеркам, я провалялся на голой земле целый день. Моросящий дождь все не прекращался, дразня живительной влагой. Несмотря на открытый рот, внутрь практически ничего не попадало, если я хотел утолить жажду, то надо было действовать.

     Скосив глаза вбок, смог оценить расстояние до угла дома. Оцинкованный водосток тянулся сверху вниз изломанной линией составных колен. Собранные со всей поверхности покатой крыши дождевые капли проходили сквозь проржавевшие трубы, устремляясь к земле тоненькой струйкой. Звук журчащей воды придал сил двигаться.

     «-Млять», – подумал я, больше не рискуя говорить вслух.

     Перевернуться удалось далеко не с первой попытки. Единственная рука, которая еще слушалась, принялась подтаскивать шестидесяти пяти килограммовое тело к намеченной цели.

     «-Хорошо, что похудел, иначе бы.., – прошла краем сознания мысль, тут же вытесненная другой, более злой, резкой: – да лучше сдохнуть, чем так..»

     Двадцати четырехлетний я, превратился за последний год из пышущего здоровьем парня в сгорбленного иссушенного инвалида. Болезнь, злокачественная опухоль разросшаяся внутри черепной коробки, была обнаружена слишком поздно. Организм, не испорченный вредными привычками, мог бы прожить еще не один десяток лет, но вот управлять всем этим было некому. Рак возник в районе соединения позвоночника с черепом. Сигналы нейронных окончаний просто не проходили от мозга к телу и обратно, застревая и искажаясь где-то в районе затылка.

     Доползя до водостока, опрокинулся на бок, с тем чтобы проржавевшая труба оказалась точно над моим лицом.

     -Да, – облегченно выдохнулось победное слово.

     Мерные капли стали наполнять ротовую полость, позволяя сглатывать раз за разом с интервалом в три пять минут. Моросящий дождь продолжал идти, затянутое свинцовыми тучами небо казалось тяжелым и неуютным. Закрыв глаза, я смог расслабиться. Смерть, к которой я уже давно был готов, опять отступила, дав отсрочку на неопределенное время.

     ==

     К ночи дождь окончательно стих, резкие порывы ветра потянули тучи в сторону, заставив меня съежиться от холода. Замерев на какое-то мгновение, я с радостью попробовал снова пошевелить ногами. Как и минутой назад, когда они рефлекторно дернулись, я смог чуть-чуть распрямить, а потом опять согнуть колени. За последние месяцы я уже приноровился возвращать контроль за ослабленным болезнью организмом. Зная, как и в какой последовательности напрягать мышцы, спустя четверть часа смог встать на ноги.

     -Нормально, – едва удержав равновесие, я прислонился плечом к выщербленной временем стене.

     Прежде чем укрыться в доме, следовало доделать то, ради чего я вышел на улицу сегодня рано утром. Дрова хранились в покосившемся сарае, а печь буржуйка оказалась слишком прожорлива в выбранном мной доме, съедая за ночь по две охапки поленьев. Переставляя с трудом гнущиеся ноги, пересек двор и вошел под навес. Набирая колотые чушки, радовался тому, что не надо махать топором. Сил даже просто стоять уже не было, а еще требовалось вернуться назад и развести огонь.

     Выбирая место для затворничества, я в последнюю очередь думал о том, что мне может стать настолько плохо, что придется вызывать помощь. Мобильник, который я выключил сразу по приезду, валялся где-то в доме. Потеряв сознание и контроль над телом, я мог пролежать под открытым небом так долго, что организм прекратил бы свои функций жизнедеятельности задолго до того, как меня кто-нибудь нашел. Деревня, в которой я остановился, была заброшена несколько десятилетий назад, ни одной живой души на несколько километров вокруг не было.

     Бутылка с соляркой щедро поделилась своим вонючим нутром, пропитывая уложенные в печи поленья. Поднеся зажигалку, торопливо отдернул руку и закрыл заслонку. Едкий дым успел попасть в комнату, защипав глаза и нанося удар по рецепторам обоняния. Громкие щелчки занявшейся огнем древесины заставили поморщиться и отойти подальше.

     Ухудшившееся зрение и обострившийся слух в какой-то мере вынудили меня переехать сюда почти три недели назад. Шум и гам города, выхлопные газы машин, все это дико бесило. Но честно говоря это было не главным. Сталкиваясь со знакомыми на улицах, я испытывал сильный дискомфорт от их неумелых попыток говорить на отвлеченные темы. Особо раздражало, когда пацаны делали вид, что не замечают последствий моей болезни. Зная не один год всех в лицо на районе и поименно во дворе, было унизительно слышать о себе то, что говорили за спиной. Озверев от невозможности что-либо исправить и исходя ненавистью ко всем окружающим, я уехал за город.

     -Да где же ты, – обходя смежные комнаты деревенского дома, я пытался найти мобильный телефон.

     Ноги ощущались как чужеродный организм, одеревенелость накрепко поселилась в мышцах. Буржуйка весело потрескивала, выгоняя стылый воздух разливающимся по комнатам теплом. Так и не найдя средство связи, я остался на кухне. Правая рука в отличие от левой была вполне работоспособна, появившееся чувство голода сменило приоритеты. Рюкзак, набитый продуктами при выезде из города показало свое дно. Доставая последнюю банку консервов, я задумался о пополнении запасов.

     На границе слышимости раздался гудок прибывающей на перрон электрички. Знание о семи километрах, отделяющих меня от станции в небольшом поселке городского типа добавило невеселых мыслей. Рядом с перроном был поселковый магазин, куда мне скоро придется как-то добираться. Помимо прочего, оставшихся денег было не так уж и много. На покупку провизии чтобы дожить до холодов могло и не хватить. Отложив решение проблем на завтра, принялся за сооружение нехитрого ужина.

     ==

     Когда мне было пятнадцать, я впервые пришел в секцию контактного боя. Не обиженный природой, я смог влиться в коллектив, чувствуя себя своим среди парней, не уступавших, а иногда и превосходивших меня по физическим параметрам. Кто-то звал нас хулиганами, кто-то шпаной. Но я был категорически не согласен с общественным мнением, не смотря на частые драки и довольно свободное трактование гражданского и уголовного кодекса в нашей среде. У нас был зал, у нас был тренер, мы были спортсменами, мы даже выступали два три раза в год на городских соревнованиях.

     После того как я вернулся из армии многое изменилось. За время моего отсутствия тренера убили, а сунувшиеся в разборки пацаны попали в милицию а потом в тюрьму. Из тех кто остался на свободе, собрать компанию не получилось и я поплыл по течению, устроившись на работу. Стоять на входе в ночной клуб было интересно первые пару недель, потом холеные лица и дорогие машины примелькались, сделав меня равнодушным к тому, что происходит вокруг. Все было «ровно», пока однажды я не потерял сознание прямо на воротах, напугав каких-то клиентов своим обмякшим телом.

     -Лечись, выздоровеешь, возьму назад, – сказал мне Толик, старший охраны.

     Откладываемые на покупку BMW деньги пришлось потратить на докторов. Результат был не утешительным, операцию делать было поздно, да и нормальных хирургов в нашем городке отродясь не было. Про то, чтобы ехать в столицу я даже не думал, объективно понимая, что попасть на операционный стол к какому-нибудь светиле науки мне не светит.  Потратив пару недель на заливание горя алкоголем, я морально был готов умереть, но смерть не торопилась, позволяя просыпаться каждое утро.

     -Абрек! – копаясь в своем прошлом, я вспомнил, как получил подлый удар в район затылка ботинком от армейского старшины и провалялся с сотрясением мозга неделю в госпитале.

     После учебки, я попал в тыловую часть при штабе округа. Прознав, что я занимался рукомашеством, старшина изводил меня поединками, запрещая атаковать. Если я не мог сдержаться в защите, парочка друзей старослужащего помогала восстановить правила «честного» боя, запинывая меня втроем тяжелыми говнодавами.

     Желание найти Абрека и убить, за еще отпущенное жизнью время, было перечеркнуто участившимися приступами. Да и найти адрес бывшего старшины, зная только имя и фамилию, для меня было трудной задачей. Обзавестись нужными знакомствами я не успел, а в том состоянии, что я оказался сейчас, посторонних могли заинтересовать только мои деньги, которые уже кончились.

     -Ф-ааа,– плавно выдохнул я.

     Тренер Лукич заставлял молодую поросль тренировать не только тело, но и дух. Если с необходимостью первого никто не спорил, то вот сидеть в раскорячу и дышать странным образом, мы считали полной глупостью и напрасной тратой времени. Разгоряченные к концу тренировок, в нас бушевали эмоции от проведенных удачно или не очень удачно спаррингов между собой. Лукич лишь улыбался, выдерживая тем не менее отведенные четверть часа на дыхательную гимнастику.

     Привычка поддерживать себя в хорошей форме осталась, но не могла теперь быть реализована даже в малой мере. Имея кучу свободного времени и не зная, чем себя занять, я вспоминал все, что рассказывал Лукич о меридианах духовного тела и точках их пересечений. Гоняя воображаемую энергию по условным линиям, я повторял упражнения раз за разом, напрягая мозг в меру своих способностей. Несмотря на то, что всё занятия имели исключительно умозрительную основу, тело после приступов возвращалось в кондицию намного быстрее, если я посвящал дыхательной гимнастике достаточное время.

     Прописанные докторами лекарства помогали намного быстрее, но стоили при этом приличных денег. Уехав из города, я оказался лишенным возможности ходить по аптекам, да и покупать таблетки было уже не на что. Просиживая в позе лотоса по восемь десять часов, я насиловал свое воображение и игнорировал скепсис современного мировоззрения, пытаясь этим скомпенсировать отсутствие лекарств и хоть как-то протянуть очередной день.

     -ИииУ, – вдохнул я.

      Мутное стекло расцвело грязными разводами, вставшее солнце пробилось утренними лучами в пыльную комнату деревенского дома. Несмотря на плотно закрытые веки свет мешал сосредоточиться, но я уже привык и продолжал представлять перед своим внутренним взором плотный мячик энергии. Перемещая его по условным линиям вдоль тела, фантазировал излучаемое им тепло и упругость. Игры воображения всегда были моей слабой стороной. Испытываемые сегодня повышенные чувства лишь придали уверенности в том, что я вполне успешно научился обманывать сам себя.

     ==

     Дойдя до околицы деревни, я понял, что сильно переоценил свои силы. Пройденное расстояние составляло едва ли три сотни метров, а ноги уже предательски подрагивали, подгибаясь от усталости. Предстоящая дорога до станции в семь километров предстала передо мной непреодолимым препятствием. Надо было на что-то решаться.

     Не особо утруждая себя в прежней жизни размышлениями о том, что да почему, теперь я часто задумывался о совершенных в жизни поступках. Мерно переставляя ноги, я опирался на палку, подобранную на обочине. В голове вяло крутились мысли о том, что делать, когда деньги окончательно подойдут к концу. Используемая как посох жердина выбивала глиняную пыль из подсохшей со вчерашнего дня дороги. Пессимистичные мысли сменяли друг друга, никакого решения найти не удавалось.

     Обветшалый зал ожидания, построенный несколько десятков лет назад рядом с железнодорожным перроном, показался из-за поворота казавшейся бесконечной дороги. Облегченно выдохнув, я остановился, облокотившись на палку. Магазин поселкового типа, с забранными железными решётками окнами, находился в сотне метров от заколоченного окошка билетной кассы и в двухстах метрах от меня.

     -Василь, давай уже! – здоровенный лоб сбежал по ступенькам вниз, гаркнув куда-то себе за спину.

     Бугрящиеся мышцы, пышущее здоровьем лицо, легкость и скорость движений, все это притягивало взор, пробуждая в глубине моей души черную зависть. Второй бугай, точная копия первого, разве что пониже, но шире в плечах, спустя минуту выкатился из магазина, распахнув не до конца закрывшуюся дверь мощным ударом ноги.

     -Не ори, теперь не к спеху, – впрыгнув в жалобно скрипнувшую рессорами жигули, он захлопнул за собой пассажирскую дверь.

     Фыркнув выхлопными газами, авто стронулось с места, покидая небольшую площадь. Асфальтовое покрытие было изъедено просевшим грунтом, виртуозность вождения и скорость показала хорошее знакомство водителя с местными ухабами. Переведя взгляд с транспортного средства, скрывшегося за поворотом дороги, на фасад поселкового магазина, я задумался о том, что делать дальше.

     Произошедшее на моих глазах напомнило времена собственной молодости. Точно так же мы бомбили маленькие ларьки, отвешивая продавцу по паре «лещей» и забирая то, что нам приглянулось. Раззадоренные нарушенным законом и опьяненные собственной лихостью, мы вываливались на улицу, прыгая в ждущее нас авто с прихваченным товаром.

     Оставшаяся висеть на одной петле входная дверь жалобно скрипнула на ветру. В магазине царила тишина, никто не выбегал на улицу, не кричал что грабят и не звал на помощь.

     «-Не убили же они там всех», – успокоил я сам себя, продолжив прерванное неожиданными событиями движение.

     Три ступеньки крыльца из покрошившегося местами цемента, удалось преодолеть с большим трудом. Вспомнив с какой легкостью двигались двое парней, я испытал повторно накатившую волну зависти. Зайдя в магазин невольно остановился, за прилавком никого не было. Снизив и без того низкую скорость передвижения, осторожно обошел торговый зал и заглянул в подсобку. Женщина лежала на полу, неестественно вывернутая голова и остекленевшие глаза говорили сами за себя. Продавщица была мертва, на скуле виднелась свежая ссадина. Не к месту напомнила о себе входная дверь, издав очередной протяжный скрип за моей спиной. Даже в лучшие свои годы я не смог бы так вдарить ногой в незапертую дверь, чтобы выбить полотно, сорвав его с нижней петли.

     Сообразив, что уже оказался на месте преступления и уходить ничего не взяв глупо, я направился к стоящим на полках консервам и крупам. Несколько недель, проведенных в деревне у плиты, существенно изменили мои представления о ценности чипсов и семечек. Набирая продукты, прикидывал получающийся вес, дорога назад в деревню обещала стать изматывающим испытанием.

     Заполнив едва-ли четверть объема, с трудом закинул рюкзак за плечи и, пошатнувшись, направился на выход. На улице никого не было видно и я ускорил шаги. Даже одного свидетеля будет достаточно, чтобы меня обвинили во всем случившемся. Учитывая мое прошлое, милиция даже разбираться не будет в произошедшем, имея на руках «стопроцентного» подозреваемого в убийстве.

     ==

      Спустя неделю, я вновь оказался на площади у зала ожидания. Окна поселкового магазина оказались темны, а дверь заколочена наискосок свежими досками. Судя по тому, что никто меня не искал, ограбление магазина и смерть продавщицы спустили на тормозах, за неимением улик и свидетелей.

     За прошедшее время я больше не падал в обморок, хоть и продолжал испытывать слабость в ногах. Найдя в одном из деревенских домов костыли, приспособился к передвижению с их помощью и теперь довольно шустро смог подняться на перрон. На мое решение вернуться в город повлияла наступающая зима. Топить буржуйку стало не чем, колотые дрова кончились, а махать топором по прежнему не хватало сил. В вагоне электрички было душно и тепло. Разомлев, я незаметно для себя заснул.

     -Эй инвалид, деньги за проезд! – судя по интенсивности тычков в плечо, это было не первое ко мне обращение.

     -Да отстань ты от калеки, – сидевший с другой стороны прохода у окна мужчина, подал недовольный голос.

     -Пускай тогда выходит! – собиравшая плату за проезд тетка не захотела просто так отступать.

     -У меня есть, я сейчас, – спросонок промямлил я, запустив руку во внутренний карман куртки.

     Кондуктор приободрилась, как только увидела деньги. Отсчитав сдачу, двинулась по проходу, проверяя остальных пассажиров. Обратив внимание на заступавшегося за меня мужика, отметил, что он, судя по сапогам «бродням» и чехлу с ружьем, охотник.

     -Спасибо, – сказал я, поймав его взгляд.

     Чуть дернув плечом, тот отвернулся, поджав губы. Пушистая лайка вильнула хвостом, продолжая лежать у ног хозяина и смотреть на меня желтыми глазами. Пяти минут в гляделки оказалось достаточно, чтобы на моем лбу выступили капельки пота, а тело прошиб озноб. Отвернувшись, я уткнулся головой в прохладное стекло. Жуть, навеянная не моргающими желтыми глазами животного, поселила в моей груди страх. Я никогда не боялся собак, испытанное чувство было внове и явно свидетельствовало о том, что я совсем «сдал».

     -Куда прешь, на контроль! Я сказал на контроль! – стоило электричке прибыть на вокзал, как стоящий на перроне шум резанул по ушам.

     Болезненно поморщившись, я неспешно двинулся в сторону города. Опираясь подмышками на костыли, я двигался медленно и имел возможность рассмотреть происходящее впереди. Сказать, что я был удивлен, это все равно, что вообще ничего не сказать. Поперек перрона был установлен забор, кривоватость секций и не успевшие заржаветь свежие следы от сварки говорили о том, что вся конструкция появилась совсем недавно. Единственный проход перегораживали четверо парней, при взгляде на которых сразу же вспомнилась та парочка, что ограбила на моих глазах поселковый магазин. Такие-же крепкие, пышущие здоровьем, ко всему прочему презрительно относящиеся к фильтруемому людскому потоку.

     Еще немного пройдя вперед, я остановился, разглядев из-за поредевших передо мной спин то, чем занимались эти ребята. У каждого в руках был нож, прибывшие на станцию пассажиры электрички безропотно подставляли запястья, для того чтобы получить порез от стального лезвия. Я оказался не единственным человеком, застывшим в ступоре от увиденного.

     -О! Похоже новенькие, – окинув взглядом мнущихся людей, один из четверки залихватски свистнул.

     На резкий звук появились трое, один из которых выделялся возрастом и холодным взглядом. Оглянувшись, я успел заметить, как с легкой грацией еще двое запрыгнуло на перрон за нашими спинами. Отрезавшие гипотетическую возможность отступления и встретившись с моим ошарашенным взглядом, молодые «бычки» заухмылялись.

     -Внимание, это стандартная проверка, подходим по одному, оказывать сопротивление не надо, – как я и предполагал, главным был тот, что постарше.

     Окинув нерешительных людей взглядом, его лицо искривилось в раздраженной гримасе. Не дожидаясь команды, молодые парни двинулись вперед, хватая пассажиров по одному. Судя по тому, с какой легкостью каждый из них удерживал сопротивляющихся, силы у ребят было на пятерых.

     -Твари! – схваченная одной из первых, зло выкрикнула одутловатая тетка.

     Удар, последовавший вслед за прозвучавшим оскорблением, был настолько быстр, что смотря во все глаза на происходящее, я едва сумел различить смазанное движение руки. Рухнувшее на асфальт, тело тетки стало похоже на куклу, с растрепанными волосами и безвольными конечностями. Крови не было, выпавшее из сумки и покатившееся по перрону яблоко было раздавлено ребристой подошвой ботинка одного из стоявших в оцеплении. Милиции нигде не наблюдалось.

     -Комар, ты опять за свое, – выразил недовольство старший и повернувшись к нам, добавил: – для тех кто еще не в курсе, мы Альфы, обращаться только так и никак не иначе. Подходим по одному!

     Возобновившийся процесс проверки позволил мне досмотреть процедуру до конца. После того, как лезвие наносило неглубокую рану, человека удерживали в неподвижности, наблюдая за кровью. Спустя секунд пять или десять, интерес к проверяемому угасал, а подошедший еще один крепыш, небрежно хлопал по открытой ране ладонью. Судя по тому, как прошедший проверку молодой парень начал неверяще крутить запястьем, рана каким-то образом затягивалась, не оставляя после себя никакого следа.

     -Эй, с собакой, ты наш? – чуть прищурившись, громко спросил старший.

     Охотник, вступившийся за меня в электричке, тоже оказался среди немногочисленных пассажиров, замешкавшихся перед проверкой. Переведя на него свое внимание, я невольно опустил глаза вниз, расслышав утробное рычание. Рядом с ногой мужчины стояла не лайка, а что-то невообразимое. Выдвинутая вперед челюсть оказалась усеяна острыми как иглы зубами в несколько рядов, глаза прикрывала роговая пластина, шерсть слиплась, образовав блестящие чешуйки, некогда весело закрученный пушистый хвост распрямился, превратившись в острую косу, рассекающую воздух с характерным свистом.

     Подняв глаза на охотника, я с изумлением смотрел, как закатавший рукав своей куртки мужчина провел по коже запястья собственным ножом. Багровая полоса не успела набухнуть кровью, как спустя пару секунд поблекла, а еще через мгновение уже ничего не напоминало о затянувшемся на моих глазах глубоком порезе. Убрав оружие в ножны, охотник с вызовом посмотрел на молодых пацанов.

     -Поговорим? – приглашающе мотнув головой в сторону, в голосе старшего почувствовалось удовлетворение.

     -Поговорим, – двинувшись вперед, охотник прошел сквозь расступившееся оцепление.

     -Что встали, подходим или будет как с этой, – кивнув на продолжавшую лежать на перроне без сознания женщину, оставшийся очевидно за главного, молодой парень ощерился в тридцать два зуба.

     Я начал передвигать костылями, преодолевая оставшийся десяток метров. Подставив руку, постарался уловить забрезжившую в голове мысль.

     -А..,– порез на моей коже не затягивался, хлопок по руке заставил очнуться и я постарался удержать доктора.

     -Не лечу, – легко выдернув ткань своего рукава из моих пальцев, он без труда догадался о просьбе, которая могла последовать от человека, с трудом передвигающегося на костылях.

     -А..,– я пытался отчаянно придумать хоть какой-нибудь аргумент.

     -Нет, – отрезал он, после чего толкнул меня вбок.

     Избежать падения не удалось. С трудом поднявшись с обледенелого перрона, я поплелся в сторону своего дома. Не имея раньше проблем со здоровьем, мне требовалось не больше четверти часа, чтобы добраться от вокзала до доставшейся по наследству квартиры. С двумя костылями и уже порядком натертыми подмышками на коже, я преодолел дорогу до родного подъезда только за два часа. Все это время я вспоминал о заживающих прямо на моих глазах ножевых ранах. Определенно за время моего отсутствия в городе что-то произошло, мне требовалась информация и сидевшая на скамейке у подъезда баба Маша очень кстати попалась на глаза.

     ==

     Расспросив меня о том где был и как жил последнее время, спустя полчаса пенсионерка закончила вываливать на меня последние новости. Разрозненные факты и слухи постепенно уложились в моей голове, образовав следующую картину. Неожиданно, некоторые люди по всему Земному шару стали меняться, получая отменное здоровье. Помимо здоровья, тела самоназвавшиеся Альфами, обрели способность заживлять собственные раны в независимости от их тяжести. Ни выстрел в голову, ни в сердце, не прекращал жизни изменившихся людей. Более того, став необычно сильными и быстрыми, Альфы оказались скорыми на расправу со своими обидчиками.

     О том что творилось в столице и больших городах баба Маша имела самые противоречивые сведения, передаваемые по телевидению новости носили сумбурный характер. О родном городе она знала чуть больше, поведав, что теперь он разделен на множество секторов, с карантинными зонами на границах.

     Власти как таковой в городе больше не было, некогда рядовой состав милиции, по странному стечению обстоятельств, почти в полном составе оказался среди одаренных. При этом почти все, кто был в офицерском звании, оказались не удел.

     -И в армии то же самое, – добавила баба Маня, заметив мое удивление: – многие солдатики поздоровели, а в окружном штабе все офицеры так и остались обычными людьми.

     -Странно все это, – я не знал, что и сказать.

     Скрипнув тормозами, у подъезда остановилась красная ауди, нарушив ход нашей беседы. Пока я рассматривал литые диски затейливой формы, хлопнула дверь подъезда и по снегу захрустели чьи-то шаги.

     -Олег! Ты? – в звонком голосе соседки, моей девушки до армии, а теперь просто знакомой, послышалась искренняя радость.

     -Таня?! Привет, – я постарался встать в ее присутствии.

     Чертыхнувшись и чуть не упав, обернулся к сложенным за скамейкой костылям и вооружившись подпорками смог подняться. Посмотрев вновь в ее лицо, поразился произошедшим переменам. Искренность и приветливость исчезли, сжатые в линию губы побелели. Отведенный в сторону взгляд заставил меня воздержаться от выражения собственных чувств.

     -Танька, ты чё забыла с этим инвалидом? – сквозь опустившееся окно пассажирской двери из салона автомобиля послышался женский голос водителя: – тебя сколько еще ждать? Там три Альфы нас ждут, шевели давалкой дура!

     Преодолев отделявшие ее от машины метры, девушка нырнула в нутро автомобиля, сорвавшегося с места едва клацнула закрывшаяся дверь. Ритмичная музыка, доносившаяся из салона затихла, вместе с мощным рыком мотора, как только машина свернула за угол дома.

     -Весь стыд потеряли с этим бессмертием, – я не сразу понял, о чем сокрушается пенсионерка.

     -Это вы о чем? – продолжая пребывать в раздрае от затопивших меня эмоций, вяло спросил я.

     -Когда еще точно про Альф этих никто особо не знал, по телевизору показывали, что всех блядей с Камского проспекта какие-то молодчики перетоптали, забив сутенеров до смерти, – не замечая моего состояния, баба Маня принялась пересказывать очередную сплетню: – Да вот только через пару дней эти дамочки сами Альфами стали, так что теперь в проститутки все бабы в городе подались.

     ==

     Пыль, накопившаяся в однокомнатной квартире, заставила взяться за уборку. Ослабшее тело с трудом слушалось и мне, то и дело, приходилось отдыхать, восстанавливая дыхательной гимнастикой работоспособность организма. Влажная тряпка елозила по лакированным поверхностям мебели, оставляя мутные разводы и раздражая бессмысленностью сего действа.

     -Да че я а?! – в приступе накатившего гнева, единым замахом отправил влажный комок ткани в полет.

     Шмякнувшись об стену, тряпка замерла на какое-то мгновение, после чего упала на спинку дивана. На выцветшем рисунке обоев остался влажный след причудливой формы.

     -Ну почему не я а?! – возведя глаза к потолку, крикнул я с упреком.

     Не верить бабе Мане не было никакого резона. Продолжавшее вещать центральное телевидение подтвердило рассказанные ею сведенья. Исландия, Норвегия, Финляндия, Россия имели максимальное количество зарегистрированных случаев изменения людей. Япония, Корея и Китай, включая часть населения Тихоокеанских островов, так же подверглись изменениям, правда в меньшей степени. Австралия вообще не зарегистрировала ни одного случая, а в Северной Америке общее количество одаренных не превысило одного процента.

     -Грядет передел мировой политической карты мира!  Ядерная война! – громкие лозунги то и дело звучали с экрана работающего 24 часа в сутки телевизора.

     -Ну почему? – жалел я сам себя, отчетливо понимая, что если бы оказался среди счастливчиков, то проблема с неоперабельным раком решилась бы сама собой.

     Пребывая в угнетенном состоянии, в мыслях я опять вернулся к тому мужику, что на вокзале как-то лечил чужие порезы. Сообразив, что ничего не знаю о том, кто и что может лечить, а главное, что надо, для того, чтобы Альфа вылечил меня, я стал собираться на улицу. Помимо бабы Мани были и другие люди, куда более информированные об истинном положении дел в нашем городе.

     ==

     Усевшись за столик кафе, я невольно откинулся на спинку пластикового кресла. От столешницы тянуло тухлятиной, грязная тряпка уборщицы помимо разводов оставила после себя еще и терпкий запах.

     -И тебе значит не повезло, – Толик, бывший старший охраны ночного клуба, был не брит и помят.

     -Ты о чем? – еще не отойдя от шока, что кореш пришел в похмельном состоянии, переспросил я.

     -Да Альфы эти, думал если не мне, так хоть тебе повезет, – разговор начался немного не связно, но на интересующую меня тему.

     -Я вот и хотел узнать, может есть в городе кто лечит теперь.. – не дослушав мои слова, Толик отрицательно покачал головой, заставив умолкнуть на полуслове.

     -Если кто и лечит, то только своих, тех кто в роду, – глотнув мутного пива, непонятно объяснил он.

     -В роду? – подумав, что ослышался, я переспросил, не понимая, при чем здесь родственники.

     -В роду, – подтвердил Толян, и видя мое недоумение, поделился тем, о чем успел узнать, пока его не турнули с прежней работы.

     Самым важным оказалось то, что Альфы не равны между собой. Телесное здоровье и возможность залечивать свои раны была присуща любому Альфа, только вот силой все обладали разной, как и скоростью заживления своих ран. Помимо этого существовали и другие способности, но проявлялись они у очень ограниченного количества одаренных. Лечение посторонних было одним из таких проявлений, впрочем точной информацией о том, кто и что конкретно может, наверное не обладал ни один разумный на всей планете.

     Объединяясь с себе подобными, одаренные стали именоваться «родом», усиливая таким образом друг друга. Со слов кореша стало известно, что в городе уже сформировалось более сотни родов, на текущий момент занимавшиеся лишь тем, что собирали одаренных под свои знамена. По первому впечатлению, чем многочисленнее оказывался род, тем большие возможности открывались перед его членами в будущем. Но информации о том, что происходит внутри самого рода, Толик не знал.