Текст книги "Баллады старого катафалка (СИ)"

Автор книги: Константин Чиганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Ставер досталрезиновые перчатки.

– Наденьте на всякий случай.

И пошел к дому первым. Над железной, прочной, но стильной темно-стальной дверью кто-то, наверное хозяин, прибил подкову и пониже – затейливо вырезанную из дерева табличку "Посторонним В". Кто-то с чувством юмора, и он наверное понравился бы Артему.

Как понравился ему дом внутри. Светлый, просторный, в скандинавском стиле без бесполезной ерунды, шторок, ламбрекенов, колонок, позолоты и прочей цыганщины в дурном смысле "дорого-бохато". Артем сам был бы не против жить в таком. На первом этаже кроме гаража небольшой спортзал с душевой и кухня, на втором – пара спален, ванная и кабинет. Удобная современаня мебель, ненавязчивое освещение точечными светильниками, на стенах застекленные постеры с пейзажами европейских городов, мотоциклами и фентези сценами в стиле Вальехо. В доме явно прибирались иногда, но не очень часто, на полированных деревянных плоскостях полок и шкафов лежал заметный слой пыли.

Ставер что-то негромко приказал. Молодые люди тоже надели перчатки и разошлись по дому, открывая и проверяя шкафы и полки. Не слишком законно, но Ставеру явно было наплевать.

– Идем в кабинет, – сказала Ангела, – он всегда там хранилважное.

Все это напоминало Артему следственную группу в кино.

Квадратный кабинет с просторным полукруглым окном, прикрытым серыми шторами, с голубовато-серыми обоями, темно-голубым ковром на паркете. Большой модерновый стол со столешницей под светлый алюминий, с черными монитором и клавиатурой – черно-серебристый системный блок занимал полочку под столом. И кожаное анатомическое кресло на колесиках, дорогое, но удобное.

Артем нагнулся и нажал большую круглую кнопку включения компьютера. Системник подсветился фиолетовым и заурчал. Проверим.

Как ни пытался он представить владельца этого кабинета режущим горло черной курице и рисующим пентаграмму ее кровью, у него не получалось.

Ставер сам повернул картину на противоположной от окна стене – полуголый варвар тащил еще смелее обнаженную смачную брюнетку и отмахивался от лилового дракона кривым вычурным клинком. Там был сейф, небольшой куб серого металла. Кодовый замок, стальная панелька с красным огоньком над блестящими квадратными кнопочками.

– Вот тут я пас, – Ставер вздохнул, – если звать специалиста, до утра провошкаемся.

– У меня идея, – сказала Ангелина, – дурацкая наверное…

Компьютер загрузился и на рабочем столе появилось фото – белый седан БМВ на фоне молний и туч.

Она гибко нагнулась над столом и глянула на экран.

– Он всегда фанател по этим шушлайкам. А одну машину мечтал купить больше всего. И мне в альбоме показывал.

Подошла к сейфу и набрала код: BMW 328.

Огонек стал зеленым, с тихим щелчком дверца отошла.

– Глупо, но узнаю брата Федю, – сказал Ставер. И открыл сейф.

Артем, в общем-то, не слишком и удивился. На верхней полке стояла бутылка "Хеннесси" и лежали какие-то бумаги. И еще пачка долларов, сотенные. На нижней – небольшой пистолет в подмышечной кобуре желтой кожи. Похож на Заг-Зауэр. И еще картонная коробка, с кирпич размером и формой. Ставер придвинул ее и открыл. Артем вместе с ним заглянул. И тут же сказал:

– Стоп! Это не трогать! Покажу своему… специалисту.

Там лежал пакет с черными свечами, точно такими, какие он уже видел огарками. Округлый флакон темного стекла с привязанной к горлышку черной бархатной розой, Valentino "Rock n-Rose", написано на траурной ленточке. Небольшой, слегка изогнутый ножик в черных кожаных ножнах, с черной роговой рукояткой. Артем наверняка нашел бы следы крови, обнажи он лезвие. Несколько потертых карт Таро картинками вверх: Висельник, Смерть, Башня.

Еще зажигалка, розовая с золотом, кажется, Картье. И маленькая, с артемов указательный палец, березовая, что ли, куколка, сделанная очень примитивно. Грубое лицо едва намечено, рот и глаза ямки, замотана в бинты в бурых пятнах. Совершенно неуместный отвратительный предмет.

– Таак… – Артем осторожно достал и закрыл коробку.

Ангелина пробормотала что-то не совсем цензурное. Села в кресло и произнесла:

– Боже ты мой. Я даже теперь не верю. Ну, Федор Михайлович. Ну, слезинка, бл…дь, ребенка. Раз уже влезли, тут у него был маленький секрет. Для личных файлов. Подойдите гляньте.

Они послушно уставились в экран. Помимо значков "Мой компьютер" и "Корзина" там была только пиктограммка "Виселица" с веревочной петлей.

– Он когда-то мне показывал, – голос Ангелы дрогнул, она щелкнула по значку. – Он сам ее переделал.

Явилось клетчатое окошко "лист тетрадки" со списком тем. Города, животные, спорт, еще-что-то, Артем не успел прочесть. Ангела кликнула "животные".

Внизу "листа" появились подчеркивания.

– Буква Е, – подсказал Артем и подумал "лошадью ходи".

– Сама знаю, – она щелкнула Е. Появилась Г-образная виселица. Щелчок на И. Под перекладинкой повисла унылая голова чернильного человечка с высунутым языком. О. О, удача. Целых три О.

– Ну это детство золотое. – Артем вздохнул.

Ангела нажала Л.

– Фигвам называется, – прокомментировала она, под головенкой в петле повисла синяя тушка с пуговками на брюшке, пока без рук без ног.

– А потому что торопишься, – упрекнул Артем, – сколько букв? Девять. Ну какой он тебе колонок. Ну нажми К.

К появилась в середине.

– СОРОКОПУД, – торжественно сказал Артем, – краснокрылый воробей, гордый, хищный, разъяренный![13] Я по виселице чемпион факультета.

– Средь нас был юный орнитолог, – фыркнула подруга, но ввела Д. Есть Д на концу.

Она дописала слово, виселица затряслась и рассыпалась, голова отпала от тельца и они укатились за край странички. Открылось обычное окно с папками.

Игры, Ира, Картины, Машины (БМВ), Праздники, Поездки, Схемы, Футбол. И еще: Любимая.

– Таакс, – протянула Ангела, взглянув на них с отцом. – Ира и отдельно любимая. Прости, дядя Федя, сскотина одномудная, – и она щелкнула по папке.

Десятка два пиктограмм фотографий и пара – видеороликов. Один "Она" второй "Брат". Ангелина запустила первое видео.

Солнечный день, зеленый луг. На капоте серебристого седана БМВ полулежит красивая брюнетка в полупрозрачном платье цвета чайной розы. Машет, улыбается призывно и нежно. Отвела холеной белой рукой черные пряди от лица, ветерок развевает подол и открывает стройные икры. Артем ее видел… ах, ну конечно.

– Да чтоб тебя! – произнес над ухом голос Ставера-старшего. – Какого еще…

Видео кончилось.

Ангела открыла второе.

Этот самый кабинет, снимает, похоже, камера с монитора. Дядя Федор в синей футболке с крокодильчиком, слегка небритый, загорелый, ерошит русые короткие волосы на макушке рукой с массивными неубиваемыми часами. Судя по солнечным лучам на стене, ближе к вечеру.

– Андрюх, – он сделал паузу, сглотнул и как-то напряженно повел головой. – Слушай. Я не хочу тебе уродовать жизнь. Ты, черт, ты мне очень дорог. Но так нельзя. Тебе надо знать. Мы с Лилей два года как любовники. Она меня любит. Хочешь, ненавидь нас. Но я тебе ее не отдам. Она женщина, которая мне нужна, насовсем. Я знаю, кем ты меня считаешь, знаю. Я тебе клянусь чем хочешь, тут все по другому. Доказательств у меня хватает. Я думаю, если ты спросишь у нее сам, она не будет скрывать. Ну жалеет она тебя, понимаешь? Она мне так сказала. Жаль его, ему так плохо одному. Ксюша вот… и с дочкой ты остался. Она очень добрая, ее легко развести на жалость. Прошу, не делай этого. Верни мне ее, брат. Я хочу не ней жениться, чтобы дети были. Я знаю, я понимаю, дикая жертва для тебя, но я прошу, дай ей подумать, она скоро сама поймет. Если нет, тогда я лучше уеду к чертям подальше. Все, прости.

Файл кончился.

– Ах же вы гады, – задумчиво и как-то удивленно сказал Ставер.

– Но он так его и не отослал, – сказала Ангела и осторожно вытерла отцу слезу. – Промолчал и уехал. Будешь объясняться с ней?

– Не знаю еще, – признал Ставер. – Дело прошлое, конечно. Но какие…

Ангелина щелкнула по первому значку фото.

Лилия в красном бикини, на пляже. В обнимку с Федором на фоне соплеменных гор. На руинахвосточного дворца. В этом кабинете в расшитом бисером наряде танцовщицы живота, изогнувшись – фигура более чем позволяет. Совсем уже интимные фото, со вкусом, впрочем. Ага… во дворе этого дома, в белом платье, сидит за рулем большого черного джипа, выставив колени. Стоит, подбоченясь, на фоне радиатора со знакомыми золотыми овалами, в руке опять-таки знакомый кожаный брелок с ключом. Снова за рулем, машет в окошко.

– Она на нем ездила, – Ставер вздыбил седеющие волосы. – Очень похоже. Это уже вскоре после его развода, видите даты снимков? Интересно, Ира знала? Или подозревала?

– И по датам фото с Крузаком как раз восемь лет назад. Время подходит.

Ангела сжала губы и сузила глаза.

– Тёма, там в коробке ведь были духи?

– Да, Валентино.

– Она любит эту фирму. Лучшие на каждый день, говорила мне. Знаете, я кое-что вспомнила. Перед примеркой чертова платья в тот день. Она там была, с моими подругами. И принесла мне фату. Вместо продавщицы. Фата пахла духами, что-то цветочное. Я еще подумала, старается сделать мне приятное. Растрогалась. Потом, конечно, забыла, не до того. Особенно когда увидела твой светлый лик и решила, что ты маньяк. Думаю, бить ему под дых или глаза выцарапать.

– Вот спасибо, удружила – сказал Артем. – Я еще копая знал, что влипну с тобой, но чтоб слепым остаться!

– Потом же я приручилась, – Ангела незаметно погладила его по руке и Артема словно кольнуло током. Он сбросил, как наваждение, желание провести по ее волосам:

– Неужели попадание?

– Мы проверим, – сказал Ставер глухо. – Приятного мало, но мы проверим. Ну, вы поняли. Если твой невидимый дух согласится.

– Я думаю, согласится. Я ему еще эти вещицы из сейфа покажу. Он-то разбирается. До того ничего не предпринимаем, ладно? И я думаю, надо вам все же связаться с дядей Федором. Поговорить по мужски, а?

6

"Смеркалось, хливкие щорьки" – вспомнил Артем, садясь в свой Кадиллак. Вечер заволок небо облаками, и последние солнечные лучи, прорвавшиеся как прожектор тонущего корабля, золотили хром решетки и бампера, блестели в четырех круглых глазах фар. Он положил на сиденье рядом коробку с трофеями, открыл и позвал лоа.

– Занми вини!

Граф явился и сделал испуганное лицо, смотрелось почти забавно:

– Арти, что за kaka[14] ты притащил? Смердит смертью и черной maji! Надеюсь, никто не трогал эту muck[15] голыми руками? Я б сказал, и kapot[16] тут не помешает.

– Все в порядке, – Артем поднял руки в перчатках, – мы помним что ты говорил. Прошу, посмотри внимательно и дай свой вердикт. Анжи подозревает, что одна дама, ее… ну почти что мачеха, прыснула этими духами на фату, когда она примеряла свадебное платье. Но это не точно.

Лоа потянул широким носом, чихнул и сказал.

– Прогуляйся минуток десять, малыш, ладно?

Ровно через десять минут Артем снова сидел за баранкой. Граф сморщился как от кислятины и заговорил:

– Ну, скажу тебе, тут целый тараканник. Parfen, духи те, ты прав, не простые. Сами по себе не опасны, но с заклятьями на смертную порчу как раз и могут свести человека в могилу очень-очень быстро. Они… нуу… как клей, чтобы порчу надежно приклеить к человеку, понимаешь ли?

Ножиком приносили жертвы, убивали живое, вызывали черных лоа, и не единожды, свечки туда же. Карты… ну это вроде мишеней, с ними удобнее направлять kouran majik, потоки магии. Но хуже всего эта кукла. vye bagay[17], я еще живым-тотакого не видел и не слышал. Если бмой pwofese, учитель, не схватился когда-то, лет сто пятьдесят назад, с теми sorcier[18] кто это… эту дрянь использовал, и не знал бы.

Путь только для женщин, и я даже не хочу представлять, что их ждет за него там, за Стиксом. Женщина беременеет, потом, когда bebe уже начнет шевелиться, она вводит себе… ну ты понял, куда, эту дьявольскую куклу.

– Делает аборт магией?

– Нет. Не аборт. Кукла входит в нее и выгрызает младенца заживо, и все что вокруг него. Чтобы не умереть, есть особые средства и травы, так что ведьма даже физической боли не чувствует. За душу и плоть нерожденного ti bebe inosan[19] черные дают ей очень большую силу и власть над людьми. Очаровать и заморочить мужчину для нее ничего не стоит. И не одного. Но куколку с привязанным лоа ребенка надо хранить в надежном месте, от нее зависит сила ведьмы. Это как печать на договоре с черными. Правда, сломать такую печать тоже надо уметь, а то будет худо ломающему.

Теперь я понимаю, почему не мог узнать пол колдуна. Там у нее пусто, все мертво для новой жизни. Не женщина, но и не мужчина. Хотя удовольствия от хмм, fout[20] это получать не мешает, наоборот. Такие ведьмы просто секс-бомб, в темной любви им равных не найдешь. Да и молодость и красоту сохраняют до старости. Тоже часть сделки.

– Я думаю, эта дама не только навела порчу на Ангелу, она еще и ее мать, Кэсси, покалечила. Граф, если мы завтра… посадим в твой суперкар эту ведьму, ты с ней разберешься? Справишься?

– Тут, у меня? Без вопросов. Главное запихните ее в гроб и ко мне в багажник. Ох, мне интересно бы с ней потолковать. За Кэсси и за Энжи. Но вам надо шагать на охоту очень острожно, как на леопарда. Слушай обоими ушами…

В свою гостиную Артем вошел, когда уже темнело. Взял из футляра Гибсон, завалился на диван и затренькал, подбирая "Дым над водой". На унылые звуки из своей спальни вышла Ангела. Золотые волосы распущены ниже пояса, кроме тончайшего халатика цвета бронзы в черных тропических листьях, кажется, на ней ничего не было. Кой черт, она его за статуя гранитного держит?

– Папа позвонил дяде Федору, – сообщила она, – сказал, что знает про него и Лилию. Он скрывать не стал. Рассказал все. Как она его взяла голыми руками. Как он мучился, но то видео все ж не отправил. Благородный осел. После его развода с Иркой эта… жила у него, и чертов Крузер был в полном ее распоряжении. Наш лопух даже не спрашивал, что с машиной и где. Восемь лет назад. Как раз. Знаешь, отцу показалось, дядя все еще ее любит.

– Неудивительно. Мне тут мой лоа порассказал кое-что.

– Представляешь, дядька передавал мне привет. Он на паблики не подписан, новостей наших не читал, даже не знал, что я… хм, умерла. Странно такое думать о себе.

– Главное, чтобы все кончилось хорошо.

– Завтра с отцом поедете ее… брать?

– А что делать? Нельзя все так оставить, ты ж понимаешь?

– И будешь рисковать собой?

– Кто еще может говорить с катафалками. Мы там нужны, я и Пятница.

– А я? Мне шиш?

– Тебя отец прикует к кровати, если полезешь. И я помогу.

– Приковать к кровати? Фантазии у тебя дерзкие, – она улыбнулась умопомрачительно и откинула волосы за спину. – Отец разрешил мне посмотреть. Издали и под надежной охраной. Это и мое дело, так?

"Как же ты его упрашивала", подумал Артем, сжимая гриф гитары, как утопающий доску от корабля.

– Знаешь, Тёма, – сказала Ангела с задумчивым взглядом, – я была права тогда. Когда тебя увидела. И теперь уверена. Окончательно.

– В чем же?

– Когда поверила, что ты не маньяк-некрофил… Ну, тут и твой Ося помог – коты разбираются в людях. Тогда ты мне понравился.

Она мягко отняла гитару и отложила в сторону.

– И теперь я думаю, ты именно тот кто мне нужен, – ее волосы коснулись его груди, и он ощутил поцелуй своей мертвой невесты. Ощутил вполне живо. Давно таким живым Артем себя не чувствовал. Впрочем, он быстро забыл обо всем, кроме нее. А под халатиком правда ничего не было.

7

Нельзя сказать, чтобы они отлично выспались в ту ночь. Но по крайней мере хорошо и плотно позавтракали, надо было возместить расход калорий.

Ставер со своими людьми заехал за ними сам. Артем, пожалуй, повел бы операцию иначе, но он понимал его чувства и желание сделать все лично.

Утро выдалось облачное, циклон никак не хотел уходить, Аретм поймал себя на мысли, что сейчас старается думать о любых пустяках, но не о предстоящем деле.

Артему и дочери Ставер отдал по планшету в прорезиненных чехлах – следить и быть на связи. Крохотную камеру прикрепил к лацкану кожаной куртки. Со своими коротко стриженными молодцами он напоминал солидного криминального авторитета, едущего на необходимую, но чреватую хлопотами разборку. "Вспомнил юность полковую, старый конь", подумал Артем, но, конечно, промолчал. Те же два серых японских седана. А для своего сокровища отец пригнал бронированный черный Геленваген с парой охранников. Ангела было заспорила, но он тяжело поглядел ей в глаза и произнес:

– Или так, или свяжу и оставлю тут. Из машины как приедем не выходить. Они проследят.

Мысленно Артем поаплодировал. Сам он натянул тонкие кожаные перчатки, словно шпион-душитель из детектива, распихал по карманам куртки кое-что нужное и сел за руль катафалка. Процессия дорогих машин в компании с катафалком утром в коттеджном поселке, может, выглядит и странновато, но спрашивать явно же никто не сунется.

"Занми вини!"

В зеркальце блеснули белки глаз.

– Уже едем за ней, этой chen?[21] – спросил лоа, – Ты все помнишь, что я говорил?

– Помню до словечка. Ты-то готов?

– О, поиметь смазливую ведьму я всегда готов! Как член юного скаута!

– Старый развратник.

– Малыш, ты бы знал, каким я был греховодником при жизни, libetin leyan[22], черный лорд! И каких женщин любил!

Мертвый безобразник захихикал.

Мощный мотор плавно вынес катафалк на трассу, седаны шли впереди, "гелик"-сейф позади. Артем подумал, Ангела наверняка злится. Ну и пусть. Хватит с нее близкого общения с несостоявшейся мачехой.

Дом ведьмы вовсе не походил на избушку с черепами на тыне. И на пряничный домик тоже. Кирпичное одноэтажное бунгало за кирпичным забором. Похоже, Ставер хорошо подготовился. Перед его машиной сдвижные ворота пошли в сторону, запульсировала оранжевая мигалка на воротном столбе. Дом был тих. Окна изнутри закрыты жалюзи. Перед невысоким крыльцом стоял белый "Ниссан-Кашкай" с черной крышей, последней модели, округлый, напомнивший Артему окосевшую компьютерную мышь.

Он остановил катафалк у ворот, как условились, все равно место на лужайке перед домом теперьзанято. Гелендваген стоял на противоположной стороне улочки. В ранний час никого кругом нет, любопытных глаз можно не опасаться.

Планшет рядом с ним на сиденье пикнул и засветился: Ставер включил камеру. Артем взял его и пристроил на коленях так, чтобы видно было и лоа из зеркальца.

Вот мелькнула и хлопнула дверца машины, камера приближается к белой двери с полукруглым окошком сверху.

Рука в черной перчатке нажимает зеленую кнопку звонка.

Повинуясь ее жесту, спутники отступают, чтобы видим остался один Ставер.

Три, два…

Лилия открыла и стала перед ним с радостно-удивленным лицом.

Очень похожа на свои фото. Брюнетка с отличной фигурой, обтянутой в нужных местах голубым спортивным костюмом, наверное, делала зарядку. Белые кроссовки, дорогие-фирменные, конечно. Волосы стянуты в хвост на затылке и падают почти до талии.

– Милый, привет. Прости, я тебя не ждала сегодня. Почему не позвонил? И почему в такую рань? – голос чуть низковат, но музыкальный, глубокий.

– Лиля… – Ставер шагнул внутрь и глухо кашлянул, – надо тебя кое о чем расспросить.

– Ты ради этого примчался? Уж не возревновал ли внезапно?

– Я знаю о вас с Федором. Он сам сказал.

На мгновение ее лицо подурнело, стало неприятным, словно из румяного яблока показался червяк. Но спустя секунду она улыбалась еще нежнее. Ох и актриса, подумал Артем. Ставер, неверное, понял тоже.

– Андрюш, я не буду отрицать. Врать не хочу. Я думаю, ты сам понимаешь, почему я ничего не говорила, ты жа умный? – голос лился как цветочный мед, даже Артему пришлось сделать усилие, чтоб не поддаться, – ну было когда-то. Дурочка я была, а он ухаживал так красиво. Ты же знаешь, от него все женщины млеют, такой характер, вот и Ира все прощала (верно, вот он и виноватостался, – подумал Артем). Но потом я тебя встретила, милый. Вспомни, он ведь нас с тобой и познакомил. И сразу же, с первой встречи, я поняла кто мой мужчина. Единственный и суженый. Помнишь, я зашла в ваш офис, и ты меня сразу пригласил в кофейню? А потом мы гуляли на набережной, и ты мне рассказывал свою жизнь? Мне ужас как было приятно идти с тобой, я все хотела взять тебя под руку, и боялась (она смотрела ясными серыми глазами, невинная девочка). Ты лучший мужчина на свете, и такой несчастный, я столько плакала, ужас, сначала Ксюша, а теперь…

Артем уже сам начинал ей верить, что за… но Ставер ответил:

– Все это хорошо. Я тебя в общем-то из-за Федьки и не виню. Было и прошло, сам не ангел. Есть еще вопросы.

– Ты про других мужчин? Клянусь…

– Нет, про женщин. Ты хотела убить мою жену и дочь. – то был не вопрос, а утверждение. И Лилия поняла верно.

– Ты бредишь? Дорогой, что ты несе…

– Я нашел твои ведьмачьи игрушки, и твои фото у Федора, даже нашел и осмотрел машину. Хватит, милая. Я не прокурор. И сдавать тебя я не буду. Я сам с тобой разберусь, а то ведь неважно ты меня знаешь. Ребята, берите ее.

Он шагнул в сторону, изображение качнулось, его на миг закрыла широкая спина в кожаной куртке.

Артем было подумал, Лилия упадет на колени, как Миледи, будет умолять… ага, какое.

Она голубой молнией метнулась к застекленному шкафчику в прихожей, рукой разбила стекло и выхватила с полки что-то круглое, темно-красное. с чайную чашку Размахнувшись, швырнула предмет об пол.

Полыхнуло бледно-сиреневым огнем, по ушам ударил не звон, скорее лязг и визг, будто циркулярка сошла с ума, камера качнулась и стала падать. В ее взгляд еще попал сползающий по стене бодигард с запрокинутой головой, из носа и рта течет алое, кто-то захрипел, замычал, как от боли.

Лилия выскочила на улицу.

Артем увидел, как к ней рванулись двое оставшихся парней.

Она взмахнула руками как крыльями, прокричала что-то гортанно, и здоровенные молодцы рухнули на траву, забились в конвульсиях, Аретм видел когда-то эпилептический припадок, точь в точь.

Ведьма запрыгнула за руль. секунда – мотор взревел, вспыхнули белые ходовые огни, Ниссан рванул, оттолкнул со скрежетом перекрывший ему дорогу седан, и вылетел за ворота.

– Moun fou![23] – рявкнул в его ухо бас, – за ней, гони за ней!

Ниссан свернул на дорогу, выводящую к загородному шоссе.

Артем только ключ повернул, мотор завыл и застонал, как когда-то на равнинах ада.

– Вести тут не могу, а лошадей тебе добавлю, вперед! – лоа оскалился и катафалк затрубил клаксоном сам по себе, как разъяренный слон: "фааа-уууу"! Приборный щиток налился красным огнем.

Рывок – Артем едва удержал руль, так быстро Кадиллак еще в его руках не ездил.

Белый кролик миновал последние коттеджи, и полетел к началу серпантина, выводящего на прямую спасительную трассу. Черная гончая неслась за ним. Если кто-то видел их, пожалуй, закрестился бы и атеист: четыре фары катафалка горели кровавым огнем, из-под заднего бампера вылетали огненные плевки выхлопа, вонявшего серой.

Катафалк был куда тяжелее полупластмассового одноразового внедорожника, тяжелая рама одна весила как малолитражка. Но против ста пятидесяти японских лошадей, придушенных вредителями-экологами, были уже не триста с лишним американских мустангов, проклятые души бились и сгорали в его огромных цилиндрах.

И все же стоило ведьме свернуть на серпантин, полный привод и лучшая маневренность дали бы ей отличный шанс. Артем понял, увидев знак "крутой поворот".

Он вдавил газ еще, катафалк наддал, теперь он несся, едва касаясь асфальта колесами, опасно кренясь на широкой дуге.

– На тараан! – заорал Артем в лютом азарте камикадзе, идущего в последнюю атаку.

По встречной проскочил перепуганный грузовичок, мгновенно остался позади, но не столь опытная ведьма дернула рулем, Кашкай чуть вильнул круглым задом, сбросил скорость.

Бампер катафалка сияющим мечом детройтской стали вспорол пластик и тонкий металл современного автомобиля.

От удара Ниссан развернуло, он словно кролик, подпрыгнул и полетел в придорожный кювет. Удар, звон, лязг и скрежет. Внедорожник опрокинулся на правый бок, вертя всеми колесами, похожий на перевернутого жука.

Кадиллак развернуло, кто-то могучий помог Артему надавить широченную тормозную педаль, шины завизжали, зад занесло, задний бампер со звоном ударился об асфальт, стесывая хром… но катафалк встал. Погасли кровавые огни в фарах, засвистел клапаном перегретый радиатор.

Артем ударился таки о руль, так что от боли свело живот и потемнело в глазах. Но адреналин действовал. Он распахнул дверь, прохромал к опрокинутому Кашкаю. Ах да, да, дернул ручку тяжелой задней двери. Аппарель с черным лакированным гробом выкатилась сама, он к ней не притрагивался. "Спасибо, лоа" подумал он. Под ребрами резало и пекло, точно в живот тыкали паяльником.

Водительская дверь Кашкая открылась. Подушки сработали, Артем видел их белые пятна за тонировкой стекол. Ведьма успела пристегнуть ремень. Теперь она выбиралась из машины, костюм на груди полурасстегнут и запачкан кровью из носа, но в остальномживая и опасная.

Лилия спрыгнула со своей машины и скривилась, похоже, ушиблась тоже. Подняла на него стальные глаза. Уже не прелестные, страшные.

– Какого дьявола, – пробормотала она, пошатываясь, – ты кто такой, пи…ц, откуда взялся с таким древним уродом? Мало мне остальных мудаков, мало на тот свет спровадила, вы все лезете и лезете. Ты тоже от бандита? Ох, жалко, не навела я грызь в брюхо его понтовой суке дочке. Пожалела, уморила быстро. Миилый… неужели ты меня тут пришибешь? Беззащитную женщину? Ты же не такой парень. Я тебя вижу, благородный рыцарь. Помоги мне, дай руку, а? Поедем в больницу. Я тебе помогу, боль сниму, ладно? Уберем этого старого козла. Знаешь, мы с тобой таких еще дел наворотим, а уж как я любить умею.

Она сладострастно облизнула губы, слизывая кровь. Распустила волосы, двинула молнию на груди ниже, оголяя пышные белые полушария почти целиком. Артем ощутил головокружение. Теперь его тянуло к ней, тянуло словно примагничивая. Обнять ее и не отпускать, целуя, сжать ее талию. Что за…

Он вспомнил белый гроб, подвенечное платье и розы, мраморное лицо Ангелы, обреченной на смерть этой сукой.

– А пошла ты на х… – выплюнул и ощутил во рту кровавый привкус.

Вытащил левой рукой из кармана куколку в бинте, заранее пропитанном бензином, нацеженным из бака катафалка. Правой – зажигалку Картье. Щелчок. Бледный язычок пламени. Она увидела и поняла. Приоткрыла рот, вытянула руку со скрюченными пальцами, то ли защищаясь, то ли отобрать. Теперь никакой прелести в ее лице Артем не видел, только страх и ненависть.

Голубоватое пламя коснулось его руки, охватило бинт, обугливая куколку. Обожгло сквозь перчатку, резануло болью. Но он удержал руку, громко произнося:

– Nan non Baron Samdi, mwen retounen ba ou sa ki te pran dapre volonte ou pou mal![24]

Боль стал нестерпимой, но куколка уже горела, рассыпаясь угольками, и он бросил ее под ноги.

Ведьму скрючило, она прижала руки к животу, упала на колени. Волосы свесились на лицо. Ее вырвало желтой слизью. На ткани штанов расползалось бурое пятно, все сильнее. Артем сам не помнил, как вцепился в ее пояс и затащил на дорогу. Открыл крышку гроба и запихнул туда трясущееся, странно горячее тело. Выпачкал кровью перчатки. Руку ломило нестерпимо, и все же он задвинул гроб в катафалк и захлопнул дверь.

Мир стал зеленовато-черным, резь в груди не давал выдохнуть "похоже, ломаные ребра, еще и проткнут меня изнутри, как мило". Ноги ослабели и он сполз на асфальт у заднего бампера. Хотелось свернуться и умереть, только бы кончилась боль.

Рядом зашумел и замолк мощный мотор. Чьи-то руки нежно гладили его спутанные волосы, поддерживали голову.

– Она там, внутри, – вспомнил Артем. – Все сде…сделано. Как… вы?

– Папа и парни живы, их отпустило как только она уехала. Немного замучанные только. Ты не говори ничего, Тёмочка, только умирать не вздумай, только не умирай!

– Я еще твой… крест не пропил, а имущество ценное, – ответил он и отключился.

Во стором часу ночи, когда на дороге, проходящей над обрывом над рекой, никого не бывает, там остановилась пара автомобилей. Большой черный внедорожник и большой черный катафалк старомодного вида. Моторы стихли. Фары погасли. Из-за облаков выбрался месяц, но никто не проверял, растущий или убывающий.

Из внедорожника вышли четверо спокойных молодых людей в кожанках, и один седой, много старше. Молодые открыли двери машины мертвых. Спереди, с места пассажира помогли выбраться с трудом шевелящейся мужской фигуре, ее левая рука висела на перевязи. Из-за руля катафалка выскочила стройная светловолосая девушка в черном брючном костюме, приобняла и поддержала беднягу. Внизу масляно отблескивала черная вода, над ней траурной бархатной лентой лежал лесистый берег.

Из задней двери катафалка приехавшие выкатили большой черный гроб. Поднесли к обрыву и поставили на камни.

К гробу подошел совсем седой мужчина и поднял крышку. Месяц заглянул туда тоже.

В гробу, пачкая сажей красную шелковую обивку, лежал обугленный женский скелет в голубых лохмотьях. Черные волосы не совсем сгорели и спутанной массой закрывали буро-черное лицо с выкипевшими глазами.

– Он увез ее в место, куда попадают такие души, – сказал раненый, опираясь на девушку, – больше для нее ничего нельзя сделать.

Седой кивнул и закрыл крышку, щелкнул замками, зачем-то погладил ее напоследок.

Молодые люди взялись за ручки, качнули раз, другой, гроб полетел вниз, вниз, в мокрую бездну. Почти три секунды… с плеском вошел в воду. Утяжеленный свинцом, он сразу ушел в глубину, где нет и не будет солнца.

[1] еще один (гаит.)

[2] черепом (гаит.)

[3] гаитянская пословица

[4] мошеннику (гаит.)

[5] колдун (гаит.)

[6] черную магию (гаит.)

[7] простую любовь (гаит.)

[8] старого дурака (гаит.)

[9] А. Козачинский "Зеленый фургон"

[10] японский стиль тюнинга "уличных гонщиков"

[11] Приветствую тебя! (хинди)

[12] До свидания! (хинди)

[13] П. Карпов "Творчество душевноболных и его влияние на развитие науки, искусства и техники".

[14] дерьмо (гаит.)

[15] гадость (гаит.)

[16] кондом (гаит.)

[17] мерзкая вещь (гаит.)

[18] ведьмами (гаит.)

[19] невинного младенца (гаит.)

[20] траха (гаит.)

[21] сукой (гаит.)

[22] половой гигант (гаит.)

[23] дурак (гаит.)

[24] Именем барона Субботы возвращаю тебе взятое по твоей воле для зла! (гаит.)