Текст книги "Баллады старого катафалка (СИ)"

Автор книги: Константин Чиганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– На концерт несется, – пояснил Пятница, – там у них прибавление, кто-то окочурился. Будут жрать горящее виски столетней выдержки и трахаться с фанатками-демоницами. Я оглох, помню, на неделю – да не от гитар, от их визга. Ах, где мои юные года… Хоть и рогатые, попадаются очень даже сисястые и жоп… прости, Энжи.

– Ничего, – отозвалась она, – я взрослая, меня трудно шокировать. Особенно тут. А что за карета с обезьяной?

– Не знаю, Энжи. Может, сам Дракула.

В земле по сторонам трассы все чаще появлялись овраги, стало жарче. На лобовом стеклескапливался белесый пепел. Там, куда уходила лента дороги, поднималось оранжевое зарево, все выше.

Они миновали ржавый жестяной щит на обочине, выкрашенный красным, с белым черепом и черными буквами:

Phlegethon fl. Morsus mortui![6]

"Вот шутки черта" – подумал Артем и спросил: – Что это, граф?

– Немного потерпите, сейчас я вас охлажу!

Он надул щеки, подул куда-то вниз, хихикнул.

Круглые блестящие сопла вентиляции заиндевели, оттуда пошел ледяной поток, так что Ангелу передернуло.

– Давай куртку дам, – предложил Артем.

– А сам? Станешь Эцти?

– Пардон, dezole medame ak mesye[7], – граф улыбался. Воздух стал приятно-прохладным. Зарево за ветровым стеклом приближалось. Тучи сгустились, почернели и стало почти темно. Почти.

Огненная река Флегетон открылась вместе с мостом. Горящим. Красивый вантовый мост с парой А-образных опор полыхал над рекой, по виду точно такой как лава в фильмах об извержениях. Шириной, наверное, метров сто. Высокие берега покрывала запекшаяся бурая корка, трескалась, куски падали в оранжевый поток и тонули.

– Спокойствие, – Пятница подпигнул пассажирам. Глаза его уже откровенно блеснули алым. – Если кто-то будет цепляться за машину, не обращайте внимания. Тут невоспитанная публика, из самых отмороженных. Вот и согреваются, хо.

Катафалк взвыл, пошел прямо к мосту. Асфальт пересекали трещины, кое-где он вспучился, но благородный автомобиль только чуть покачивался. Свет его фар теперь тоже, показалось, краснеет. Нет, не казалось.

"И зачем я только ее…" – Ангелина взяла его за руку и сказала:

– Огонь, вода и медные трубы, да? Вместе?

– Лучше медные трубы, одни. Без огня.

Невесомый пепел мелким дождиком усеял стекла. Но внутри все так же стояла прохлада, явно не заслуга штатного кондиционера.

Впереди, перед въездом на мост, в отсветах рыжего пламени, что-то зашевелилось. Нет, кто-то.

К дороге из оврагов по ее сторонам, и по берегу Флегетона, катилась толпа дикого вида.

Горелые скелеты, рядом обожженные, теряющие куски плоти фигуры, с растопыренными руками, похожими на ветки в лесном пожаре. В невообразимой мешанине тлеющих костюмов, кольчуг, доспехов, мундиров, платьев и черт знает чего еще. Они не выли, не кричали, а скорее скрежетали сгоревшими глотками. Черные лица с вытекшими глазами сменялись черепами, кое-где попадались еще не такие обгорелые, и даже с остатками волос. Кажется, Артем увидел когда-то белый церковный клобук с тлеющей бородой под ним.

– Господи ты Боже! – произнесла Ангелина. – За что их так?

И Артем был с ней согласен.

Граф ответил:

– Я как-то не останавливался расспросить подробно, прости. Да и Бога тут не встретить. Не его лужайка. Ни Будды, ни Иисуса, но с этой немочью и я как-нибудь справлюсь.

Мертвецы выбрались на дорогу перед мостом, бесстрашно (да и чего им было бояться) двинулись навстречу машине.

– Охохо, с рождеством барона Субботыы! – Пятница оскалился, глаза сверкнули рубинами.

Катафалк взвыл на полтона выше, и черной секирой врезался в горелое мясо. Запах жаркого проник в салон, Артема замутило. Кадиллак легко прорубал дорогу хромированным бампером, ошметки плоти летели на стекла, под колесами хрустели кости. Оторванная по плечо рука с золотыми часами, кувыркаясь, ударилась в лобовое стекло, стукнулась о капот, проскребла, еще шевелящаяся, растопыренными черными пальцами, вцепилась в дворник. Движение рычажка под рулем – она улетела прочь.

Они вырвались на мост, в очистительное пламя, и мертвецы отстали, несколько самых рьяных, корчась, упали в лаву внизу и летели долго, долго, размахивая конечностями. Артем не успел увидеть их падение. Катафалк, равнодушный к огню, лихо промчался по усеянному трещинами настилу и выскочил на дорогу. Через пару минут река Флегетон осталась воспоминанием. Кошмарным.

Небо расчистилось, открылась густая ночная синева. Только без звезд. Зато есть луна, низкая, багряная лампада. Не родная, но Артем обрадовался ей как родной.

– Виновники смертоубийств, те кто убивал, подогревал, оплачивал и благословлял… они тут по заслугам, дети, не исходите на жалость. Те кто сохранил каплю совести сюда не попадают.

Кадиллак сбросил скорость. Не похоже, чтобы огненное крещение как-то ему повредило. Теперь горы вокруг стали выше, ах да… появилась растительность. Низкие, кособокие деревца, сначала голые, потом все чаще с жалкими, но листиками.

– Тут уже нечего бояться, – голос Пятницы был печальным, но мирным. – Я тут бывал когда-то. У своих близких, кто задержался по эту сторону реки. Мой konseye, учитель, встречал меня, пока не ушел совсем. Достойный был человек. И умер достойно, tonbe nan batay, пал в бою с демоном желтой лихорадки. Не то что я, грешный dunce![8]

– Не переживай ты так, – сказал Артем. – Иначе б мы не познакомились.

– И меня бы уже на свете не было, – добавила Геля, погладив бровь. – Глупости, граф, простите. Вы мой добрый гений.

– Ох, умеют женщины льстить, – Пятница уже улыбался, тепло и нежно, – о змееволосое хитромудрое племя, занми Евы. Тогда просьба, так перейдем на ты? В вашем языке это большая разница.

– Конечно, раз тебе проще.

Фары больше не светили красным, мотор не завывал, но мчал катафалк столь же быстро. По сторонам дороги появилась трава, все выше и гуще.

Дальний свет упал на голубой указатель, вполне обычного вида, с белыми буквами.

Styx fl. Natantes non commendatae![9]

"Не суйся в воду" – перевел Пятница, – И правда, плохая идея. Уже скоро.

Дорога раздвоилась, катафалк свернул направо, и скоро вкатил в настоящую рощу. Мимо стекла пронеслась птица, именно птица, Артем различил ясно. Луна уже не казалась багровым оком, висела большая и желтовато-белая, как круг сыра.

Дорога превратилась в гравийку, на ход машины это не повлияло, разве что к звуку мотора прибавился шелестящий шепот под колесами. Здесь Артем не ощущал ни боли, ни страха, ни тоски. Лес выглядел дружелюбным и мирным. Воспоминания о дороге сквозь ад таяли. Кажется, он мог бы остаться навсегда.

– Испарения Стикса, мои малыши, тут не опасны, но не стоит ходить в сторону реки. Да, если затрещит козодой, не пугайтесь. Они тут бывают нередко, провожают души. Ну, вот и приехали.

Поворот, и деревья расступились.

Катафалк подкатил к белому одноэтажному дому с островерхой крышей. За домом что-то мерцало, наверное, река Стикс. В лунном свете и свете фар жилье казалось самым обычным, одно из окон слабо светилось. Ничего зловещего. Никакого забора, низкое крыльцо с белыми перильцами, застекленная дверь. Над дверью Артем различил прибитую кверху концами подкову, милое суеверие.

– Мама… мама всегдахотела похожий дом, – прошептала Ангелина. Машина встала у крыльца.

– Прошу на выход, такси дальше не пойдет. Таксист устал и хочет пива. И размять, наконец, кости, – сказал Пятница.

Они открыли дверцы одновременно. Вышли. В ноздри Артема поплыл запах душистого табака, ох, как давно он его чуял у больницы, еще какой-то зелени. Это ад?

– Это ад, да не совсем. Место, где ждут прощения, забывают горе, и где находят потерянные пути, но не везде Стикс такой, бывает куда хуже, – сказал знакомый голос за плечом.

Артем обернулся и невольно цыкнул зубом.

За ним возвышался великий лоа, граф Пятница таким, каким он видел его во сне. В зеленой хламиде, с золотым венцом на бритой голове. Совершенно натуральный с виду. И он ухмылялся.

– Граф, вы… ты вернулся? – Геля подошла, хрустя гравием, протянула тонкую белую руку, словно не веря.

Старый негодяй слегка поклонился, взял ее ладонь и поцеловал.

– Только пока мы здесь. Я же говорю, место, где находят себя.

– А ты не хотел бы тут остаться? – Артем оглянулся и ощутил на лбу дыхание речной свежести.

– Если бы хотел спокойной…гммм, послежизни. Но я не хочу. Когда-нибудь, когда искуплю грехи, и я, наверное, пойду к лодке старого дурака и переправлюсь на тот берег. Жаль будет оставлять его, – Пятинца похлопал по крыше катафалк, – хоть и надоел проклятый.

Артем поглядел, и не нашел на машине и следа приключений. Ни ошметков горелой плоти, ни вспученной от огня краски, ни трещин винилового верха… блистающий хром, целехонькие шины. Однако же.

– Идем же, она ждет, – сказал Пятница и слегка подтолкнул Ангелу к дому. – хоть дети не собаки[10], но ты ей, я думаю, дороже жизни.

Ангелина пошла первой, Артем чуть позади, готовый, если что, заслонить ее. Брякнул дверной колокольчик, дверь открылась. На пороге стояла ангелинина копия.

Такая же высокая, то же лицо, видное до черточки, золотые волосы распущены по белому летнему платью до пят. Она улыбнулась и вытянула руки.

– Гелька, нашла меня, белочка моя?!

Геля бросилась к ней, обхватила и ткнулась лицом в плечо.

4

Артем ожидал, в общем-то, чего угодно. Одушевленного дома, с душой Моцарта, где играют летающие скрипки. Или стен, уходящих в бесконечность… но нет.

Самое обычное жилище. И даже дверь санузла была – обычный санузел, с голубеньким полотенцем и зубной щеткой в стаканчике. Зубная щетка в аду. Колгейт. Артем воспользовался удобствами, и потекла обычная с виду вода, под краном помыл руки – пить ее он бы не рискнул.

На стене гостиной висело большой яркое фото – семья Ставер. Ксения, моложе и красивее, Ставер с совсем черными волосами и без бородки, и между ними – рожица Ангелины, уже очаровательная. Летнее фото, все в легкой яркой одежде, на какой-то скамейке в лесу, солнце пятнами… славное фото, такое он сам бы повесил. Еще на стене висела неплохая акустическая гитара, в комнате стояли обычные бежевые диванчики и столик на тонких ножках… ах да, еще рядом с гитарой индейский "ловец снов", небольшой, с блюдечко. Какие сны чуть-чуть не умершей он ловил?

Они прошли по толстому азербайджанскому ковру на полу, сели на диваны… хозяйка с дочерью.

– Простите, – сказала она, – не предлагаю кофе. Не знаю как вам с этой водой… она не из Стикса, но все же мало ли.

Пятница опустился на соседний диванчик, внушительное зрелище, король Зулуленда изволил разместить седалище, Артем на третий, самый короткий.

Под потолком мерцала полукруглая лампа, воздух был прохладный и свежий, Пятница, казалось, дремал.

Геля что-то шептала матери, та кивала, гладила ее по волосам, кратко отвечала. Потом обратилась к ним.

– Спасибо. вам, обоим. Вы… я вам не могу сказать, как благодарна. Я когда ее почувствовала в беде, не знаю, что со мной стало. Я ее держала, держала, держала, и не могла больше ничего, позвать хоть кого-то, она была почти уже здесь… – она замолчала. И закончила, – а потом вы.

– Главное, все хорошо кончилось, – сказал Артем, – мы тоже… переволновались. Главное, все получилось как надо. А теперь мы хотим вернуть вас. Пятница сказал…

– Дорогой мой… – она вздохнула как живая, – и вы, мой дорогой черный маг. Я уж вряд ли смогу жить там…

– Мама! Что ты? Сдурела? А я? А отец?

– Ну, я бы попробовала. Вернуться в тело. Оно такое тяжелое, я помню… теперь, наверное, исхудало, все болит… Если бы знала, что она в безопасности. Кто-то же это ей сделал? Вы до сих пор не знаете, верно?

– Нет, – сказал мрачно Пятница, – сильное вуду, я и снять его смог-то… хотя неважно. Не знаем. Хотели бы знать, о да. – Он согнул в локте черную обнаженную ручищу и показал потолку здоровенный кулак.

– А если с ней снова… случится? Здесь я хотя бы могу ее подхватить. Дождаться вашей помощи. Белочка, прости, но нет, пока нет. Я не выдержу, если оживу, а ты… нет. Не спеши.

– Хорошо, – сказал Артем, – а если мы найдем и разберемся (он вспомнил дона Корлеоне) с ним? Так. что…

– Так, что он забудет кто его родил и откуда, не то что вуду. – Пятница сделал гримасу. Надо признать, впечатляющую.

Ксения фыркнула.

– Обещаете вернуться тогда? – спросил Артем.

– Тогда да, – она улыбнулась очень похоже на дочь и стала моложе лет на десять. – Тогда я уйду с вами.

– Мы обещаем, – сказал Артем, и черный великан кивнул.

– Мам, ты ведь дождешься? Пожалуйста, пожалуйста!

– Белочка, ну о чем разговор? Конечно. Уж тут безопаснее чем где-то на земле. Тут тебя никто не спихнет с дороги…

– Мама, ты о чем?

– Вам ничего не сказали? Что у меня-то случилось?

– Ты сорвалась с поворота поздно вечером и ударилась головой. Машина с обрыва, боковая подушка не сработала.

– Ясно. Милая, я с обрывов сроду не летала. Да еще на моей Хонде. Я уж десяток лет за рулем. Меня столкнули. Здоровенный черный джип, подобрался не включая фары. И ударил. Место рассчитал точно, подлец. Значит, не нашли его и не искали. Жаль, я ни номера, ни марки не увидела.

Они вдвоем с печальной Ангелиной сели в катафалк, Пятница снова появился в зеркальце:

– Уфф… вроде, и не пропадал никуда. Ну хоть размялся.

– Как оно, быть лоа из машины?

– Ничего, ощущения приятные, скорость, дороги, ветер в мор… в радиатор. Но наскучивает и это. Вселяйся лучше в вертолет.

– И будешь большую часть жизни куковать в ангаре… спасибо.

– Давайте-ка вы, ребятишки, отдохнете…вы так устаааали…

Катафалк тронулся беззвучно.

Артем хотел возразить, но клюнул носом и отключился. Наглухо.

Они стояли в больничном садике, на том же месте, и пахло сиренью. И месяц был почти там же. Ангелина завертела головой, потянулась. К машине подошел ее отец, она открыла дверцу.

– Пап, долго нас не было?

– Что значит не было? Вы все время тут были. Я пару минут назад маму устроил. Так вы успели с ней поговорить, уже?!

– Пап, я все расскажу. – Она вышла и взяла Ставера под руку.

– Лоа, – сказал Артем грозно, – что ты творишь?

– Что? Я избавил вас от долгой дороги, и довольно утомительной. Пришлось ехать через четвертый и пятый круги, народ там тупой, склочный и буйный. Вдобавок вонь и грязища.[11]

– То есть туда ты нам нарочно устроил аттракцион?

– А иначе было бы неинтересно, – Пятница улыбался.

– Развлекся! Тьфу на тебя, – сказал Артем, выходя.

– Тёма, – Ангелина смотрела пристально, по привычке поглаживая бровь пальцем, – у меня есть идея. Как найти моего убийцу.

[1] веревку жизни (гаит.)

[2] вышибить зубы (гаит.)

[3] Река Ахерон. Ядовито! (лат.)

[4] кровавые гады (гаит.)

[5] бродяга засранец (гаит.)

[6] Река Флегетон! Мертвые кусаются! (лат.)

[7] Простите, леди и джентльмены (гаит.)

[8] балбес (гаит.)

[9] Река Стикс. Купаться не рекомендуется! (лат.)

[10] Дети не собаки, взрослые – не боги! – гаитянская пословица.

[11] Пятый круг по Данте – вечная драка грешников на болоте.

Глава 5

Баллада о загробной мести

Виновным признан быть не может правый мститель.

Расин

1

– Ну, как тебе я? – Ангелина повернулась перед Артемом. Они были у него. – Знаешь, если бы не моя идея, никогда больше его бы не надела. Да, это настоящее Живаньши, да и черт с ним. Хоть и вещь… как там у тебя?…ценная.

Она была в своем подвенечном платье, без фаты, но в остальном постаралась придать себе гробовой вид, распустив волосы и набелив лицо. Девушка приподняла подол: – Але-оп, о, да он порван, ну вот, Золушка готова и туфельки не жмут! Королевишна умертвий!

Вместо туфель на ней были высокие черные ботинки.

– Ты самый красивый труп невесты, что я видел.

– А, то есть ты глазел и на другие трупы невест? И успел поразглядывать меня еще в гробу, конечно, маньяк. Ах, мерси, шарман, мон ами! Теперь ты мооой наавеек. Урбиино!

– О, как раз отыскал. Хочешь, примерь.

Артем достал из кармана пластмассовые накладные клыки вампира, забавы детства, черт знает как завалившиеся в его ящик стола.

– Оп, немнохо штешняет, но прихожятся! – Ангелина примерила клыки, щелкнула, обворожительно ужасная, и убрала в кармашек на поясе.

Они вышли в теплые сумерки, и сели на этот раз в серебристый Сузуки Джимни Артема – он открыл даме дверь и подал руку.

– Чертов подол, – сказала дама, усаживаясь с гримасой, – Папа обещал, он обо всем уже позаботился. Они на месте, его человек проследил.

– Да, приемник здесь, я его присобачил к торпедо. Тут удобно, с магнитами. Вперед, виллиса?

– Кто? Ах, да, трогай, мой кучер!

Стемнело, и никто им по пути не встретился. Симпатичный двухэтажный дом красного кирпича стоял на отшибе от остального коттеджного поселка, и без ограды. Планировку и окрестности Ангелина знала прекрасно, так что подъехать именно так, чтобы крыша машины пришлась на метр ниже подоконника второго этажа Артему по ее указаниям было просто.

– Включай подслушку! – Ангела сама ткнула изящным пальцем в планшет, закрепленный на панели. Динамики в машине подсоединились по блютусу, заскрипели и вполне разборчиво выдали человеческие голоса.

– Вадик, я не могу, я боюсь…

– Глупышка, ну что случилось? (шорох ткани)

– Мне вчера приснилась… она.

– Опять? Все уже, все. Ну умерла она. Не встанет. Царство ей небесное, – в мужском голосе послышалось раздражение. Потом девушка тихонько охнула.

– Скот! – пошипела мертвая невеста. – Так, (она вставила между пунцовых губ фальшивые клыки), теперь помоги мне, чтоб я не навернулась. Это точно будет лишним в явлении с того света!

Артем помог ей забраться на капот, потом на крышу. Направил снизу вверх фару-искатель с красным светофильтром. Сам нырнул в салон и поставил заготовленный трек в магнитоле, вывернул громкость на максимум… три, два. один… теперь фара – луч ударил как театральный софит и высветил всю фигуру невесты-вампирши, так что пышные волосы казались потоками огня. а платье залитым кровью.

Ударили первые аккорды траурного марша Шопена (банальщина, подумал Артем, но то что нужно).

Мертвая невеста постучала в стекло, зашипела и оскалилась.

Сперва Артем подумал, любострастники упали в обморок… но через пару секунд под мерное "ПАМ, ПАМ ПАМПАМ" из комнаты резанул женский визг, будто беднягу вспороли бритвой, и мужской вопль "Неет, мама, нееее…!"

Они убрали декорации и запрыгнули в машину в бешеном темпе. Артем надавил педаль, и Джимник рванул прочь, рыча и подвывая трансмиссией.

Вампирша-невеста хохотала, скаля клыки. Вытащила и сунула в бардачок.

– Ох, ты бы их видел, усранцев! Она просто в стенку впечаталась, а он обмочился, натурально! Лежит на постели и орет, и лууужа… Ой, лучшее выступление в моей жизни, чеерт!

– Так думаешь, сработает?

– Еще кааак! Жучков ей папин детектив и в одежду и в сумочку не пожалел. Завтра выставит за ней наблюдение, вот и узнаем, побежит сука Марьяша к своей ведьме спасаться от мести покойницы, или мы зря на нее… нет, скажи же, концерт был шикарный?

– Десять баллов ужаса из десятки. Я сам перетрухал.

– То-то же. Знай ведьму.

Она хищно улыбнулась. Артем подумал, что оба они не в своем уме, конечно… но наверняка сработает. Если не перестарались и теперь обоих не отвезут в желтый домик с решетками.

– А и плевать, – словно отвечая на его мысли, сказала девушка, – и срать на них, если крыши сорвет. Предательство я не прощаю. Вовеки.

"Страшная женщина", подумал Артем. "Мечта поэта-футуриста".

– Погоди, Тёма, давай свернем на набережную. Хочу на город взглянуть, давно не виделись – почти приказала мертвая красавица.

На пустынной, огражденнойчугунными цепями на столбах набережной они остановились. Ангелина выпорхнула из высокого джипа, не ступая на подножку. Подошла к цепям. Ветер колыхал ее золотистые волосы в свете фар, по ту сторону ночной реки россыпью мерцали огни, огни, огни, красные, белые, золотые, затмевая звезды в угольно-темном безлунном небе.

Артем подошел и стал рядом, холодный ветер забирался ему под куртку и чуть щипал мочки ушей.

– Знаешь, – сказала чужая невеста, – вот что бы я без тебя делала? Да какого… в гробу бы разлагалась.

Она подняла на него мерцающие, темные в ночи, громадные глаза, вдруг обхватила за шею голыми руками и поцеловала в губы. Словно обожгла.

Артем обнял ее тонкую сильную талию под узорным шелком… от ее волос пахло жасмином и ночной свежестью… но она остранилась и чуть оттолкнула его, упершись ладонями в грудь.

– Прости. Тёмочка, прости. Я просто не готова к чему-то так… я ведь думала, дура, что его люблю. А теперь доверять кому-то снова. Я боюсь. Просто боюсь.

Артем хотел сказать что-то утешительно-глупое… но раздумал.

– Спасибо и тебе, Геля. Я тоже боюсь… иногда.

– Чего?

– А вдруг я просто с ума сошел и ты мне кажешься. А на самом деле я отказался от того заказа… я ведь не хотел ехать. Терпеть не мог хоронить молодых. Прощаешь?

– Глупый ты. Конечно. Ну все, я уже в снегурочку из вампирши превращаюсь…

Она погладила его по щеке и потянула к машине.

2

Утром, когда они пили кофе и жевали круассаны с ванильной начинкой, планшет, принесенный из джипа. пиликнул сообщением: записан новый аудиофайл. Артем автоматически глянул время – 7: 23. С утра куда-то побежала изменщица Марьяна. А куда… ага, карта открывается здесь… Скворцова пятнадцать. Одноэтажные частные домики, тем проще.

Ангелина тоже уставилась в чудо шпионской техники, дожевывая попку круассана. На ней было бирюзовое кимоно с золотыми драконами, под цвет волос и глаз. Она ткнула в красный треугольный значок записи.

Кто-то жалобно подвывал и сморкался.

Шорох… трель звонка приглушенно, щелчок замка и скрип открываемой двери.

Сонный женский голос, не Марьяны, ниже и старше.

– Хто там? Ой, это вы? Что ж вы в такую рань пришли? Случилося…

– ОНА приходила! Она приходила вчера, мы ее видели оба! – Марьяна-разлучница.

Ангелина сладко улыбнулась и показала Артему отличные острые зубы, свои собственные.

– Да хто она? Ой…

Видно, хозяйка поняла, что гостья не очень вменяема, и пробормотала:

– Ой, ну идемте в куфню, милочка, я вам чаю налажу, там все обскажете…

Простучали каблуки.

Минуты три что-то шаркало и позвякивало, потом хозяйка сказала:

– Воот, берите. На вас лица ж нету. Ну, ховорите.

– Мы были с Вадимом… у него дома. – судя по звуку, Марьяна зубами выбила дробь по чашке, – и она появилась! В окне! Его мертвая невеста, Ангела! В крови, в огне, и с зубами такими… такими…

Послышались всхипывания. Потом швырканье носа.

– Что мы наделали? Она теперь будет нам мстить? Она…вышла… (запись сглотнула) из могилы? Вадим из дома не выходит, крестит все кругом. Несет всякий бред про вампиров. Я… вы же обещали, только приворот? Любовная магия, белая! А потом она умерла, я чуть не тронулась. А ТЕПЕРЬ? Что нам делать, Магдалена, что? Она теперь нас убьет? Задушит?!

– Милочка, я же ж и сделала только приворот, как заплачено! Просто совпадение, печально но… не могла она помереть от такого. Скажите, вы ее вспоминали перед… перед тем как увидать?

– НЕТ! Мы…совсем д-другим были заняты…

"Вы трахались над моей могилой, как кролики!" – прошептала вампирша.

– А не могло ж показаться? Вы ну заволновались, бывает, и…

– Я НОРМАЛЬНАЯ! Вадиму тоже показалось? Что нам делать теперь? Что? Она вернется? Я за нее свечку ставила… просила простить за Вадима… и воот…

"Засунь себе по свечке в п… и ж… и подожги" – пробормотала мстительница. Артем благоразумно промолчал.

– Слухайте, я разберус. Сегодня же. Проведу сеанс духовидяния, упрошу духа-покровителя, мага Четырех стихий Шанирагуна, и таро на вас раскину. Похляжупланетные орбиталы. Все зараз получится, она упокоится и больше не придет. Но нужны еще…

– Деньги? Берите, вот, хватит?

– А вот вам еще афонский крестик, наденьте и не сымайте даже в ванне. За него еще пять и хватит.

"О, на ходу подметки рвет! " – мысленно восхитился Артем.

Послышалось шуршание.

– Теперя все хорошо, – сказала ведьма, – спокойтеся, идите домой, читайте про себя Иисусову молитву…

– Я не знаю. – Та опять всхлипнула.

– Отче наш тогда.

– Ее знаю. Там еще "иже еси на небеси" да?

– Ну вот. И Вадиму свому скажите, як пусть придет. Цена та же. Я вам и ему поставлю защиту Водолея и Сатурна, дистанционно, отсюдова. Хорошо, можете стать теперя?

– Спаасибо!

– Ну, милая, само собой, само собой.

Через пару минут щелкнула дверь и запись окончилась – микрофон писал, включаясь на человеческие голоса.

– Приворот и от ворот поворот, – сказал Артем. – Ну не похожа она как-то на мощную черную магиню. Психолог вполне приличный, не спорю. Хотя один мой знакомый, наверное, может помочь ее проверить. Хочу дать послушать запись его сиятельству Пятнице. Как, пощупаем за жабры эту мадам Магдалену?

– Возьмем ее за вымя! – улыбнулась бывшая покойница так, что Артем мысленно пожалел ведьму. Кончалось ее спокойное житье и обирание влюбленных дур.

– Знаешь… может, не надо больше пугать этих уродцев? И так ведь чудо что не тронулись. Дурища просто хотела отбить этого… твоего. Козлика. Никакого убийства не злоумышляла.

– Нууу… – она тряхнула волосами, – ладно. Второй раз и не интересно. Да и к лучшему, что я все узнала. Но подслушку и у Вадима я все же включу, когда она к нему вернется. Голубки мои шизокрылые.

3

– Хлеба купила, молочка купила, масла растительного купила, ой, надо еще свечек и крестиков завтра в церкви купить, хорошо идут… – белая ведьма Магдалена, в миру Алевтина Ивановна Хвощ, под вечер возвращалась из ближнего магазинчика с сумкой. Окраину ее не слишком затронула цивилизация, так что с фонарями и асфальтом все было довольно скромно. Алевтина Ивановна, дама изрядной корпулентности, с пергидролевым гнездом на голове, и вышагивала далеко не модельной походкой, хлюпая резиновыми ботами и кутаясь в плащ.

Месяц на небе висел тусклый, и если бы Алевтина Ивановна в юности была туристом, она легко определила бы – "растущий". Если бы училась в разведшколе, то обратила бы внимание на двоих крепкошеих молодых людей в кожаных куртках и спортивных штанах, стоявших в проулке и театрально куривших. Но в юности она была учащейся кулинарного техникума, потому совершенно растерялась, когда на голову ей опустился мешок, на руках защелкнулись наручники, и ее повлекли куда-то.

Потом ее забросили в длинный ящик, мешок сорвали, и тут ведьма Магдалена несколько поплыла умом. Она лежала в гробу! Натуральном гробу с красной обивкой. В темном небе над гробом светил месяц. А еще сверху смотрела красивая белокурая девица, и уж не ее ли фото когда-то показывала утренняя перепуганная клиентка, когда просила о любовной магии?

– Полежи и подумай о хорошем, – сказала девица, оскалила жуткие вампирские клыки, и захлопнула гробовую крышку.

Потом гроб куда-то задвинули и, кажется, повезли.

Во тьме ведьму затрясло, скованные руки заныли безбожно, в голове застучало… но совсем худо стало, когда вкрадчивый бас прямо в ухо спросил ее:

– Cheri sosye[1] Магдалена, не хочешьпрогуляться со мной? Я покажу тебе жаркие курортные места, а ты расскажешь мне всю-всю правду!

– Хто тут?

– Твой любимый, маг четырех стихий Шанирагун, конечно! Ты меня не узнала, мое дитя? Дай я согрею тебя в обятиях, моя пухленькая вкусная курочка!

Огромные руки обняли ее, и тут Алевтина Хвощ почуствовала, что обмочилась.

– Да не мучал я ее, какие вы snotty,[2] эммм, жалостливые. Просто немножко приласкал… сколько уже я не имел женщин, можно понять!

– Ты бесплотный лоа вообще-то, – обронил Артем. Ангелина хмыкнула.

– Дух, одержимый инфернальным развратом! Надо было мне опасаться! – сказала она.

– Да, и эта жирная bef pipi![3] Представляете, обмочила новый красивый гроб! Прямо когда я был рядом! В моем присутствии! Какое неуважение!

– Она хоть умом не тронулась? – с жалостью спросила девушка. – Я. конечно, хотели ее пугануть, но не до смерти же!

– О, да жива она! Я ей ничего такого не сделал. Вроде ti bebe[4], ребеночка. А представьте, какое было бы порочное зачатие от лоа вуду?! И какого bebe она б родила! Мулата с колдовской кровью!

– Пятница, старый сексуальный маньяк! Тебе все равно нечем теперь делать снусну и бебе! Ты о главном скажи! – Артем почти что смутился.

– Она просто дура и врунья. Никакой магии, ни малой крошки способностей… вообще ничего. Все ее заговоры сотрясение воздуха. Это я вам говорю, граф Пятница!

– То есть ложный след, – заключила Ангелина. – Жаль. Ну, урок ей ты преподал. Отпустим беднягу к чертовой матери? И даже немного возместим ущерб.

"Добрая душа", подумал Артем. Потом вспомнил ее улыбку над черным гробом и усомнился.

Алевтина Ивановна пришла в себя на крыльце магазинчика "Продукты за бесценок". Темнота кругом, светилась только застекленная дверь с надписью "с 9 до 22", и, судя по запертой решетке внутри, 22 уже минуло. Завыла собака, и экс-ведьма вздрогнула… а… мокро и холодно? И где развратный страшный негр, что ее обнимал? Приснился? Объятия могучих рук и что-то еще, шепчущие вздутые губы у ее лица… Завтра к врачу… к врачу!

Рядом с ее ботами на ступеньках лежала родная сумка-авоська с продуктами. Хлеб, молочко в пакете, масло растительное… и свечки надо было завтра купить. Бедная голова, как чугун.

Ой.

Голова закружилась еще пуще.

Из кармана плаща Алевтина Ивановна вытащила толстую пачку тысячных купюр, стянутых черной траурной лентой.

4

– И мы снова в тупике. Теперь уже полном. – Ангелина сидела на их общей (батюшки, что со мной, подумал Артем, просто славная квартирантка, не ради меня же она здесь) кухне и смотрела в ноутбук, стоящий на столе. Рядом лежали фрукты, швейцарский шоколад, любимые Ангелинины круассаны и стояли две большие чашки кофе.

Проснулись они после курощения ведьмы поздно, и теперь в окно било полуденное солнце. Предатель и зомби-кот Осирис дремал на голых красивых коленях девушки, на сей раз одетой в белые короткие шорты и голубой топик. Она почесывала бесстыжего зверя за ушком. Артем ему позавидовал.

– Вообще ничего? Не думаю. Будем включать дедуктивный метод. – сказал он.

– Вообще-то индуктивный, Конан-Дойлу просто больше нравилось слово "дедукция".

– Ладно, филологиня, подумаем с самого сначала. Cui bono? [5] И да, почему именно ПЕРЕД твоей свадьбой? Конечно, мотивы ненависти, не дать вам пожениться… и все же почему тогда… за сколько вы всем сказали что женитесь?

Ангела задумалась, даже перестала чесать кота. Ося поднял возмущенные желтые очи, задергал ушками, и она вспомнила свои первейшие обязанности.

– Да мы и не скрывали… года два уже были вместе. Наверное, за месяц все знали. А, точно, я в инсте выкладывала пост, когда этот… каброн мне сделал предложение. В Париже, лощеный ублюдок. На крыше Монпарнаса.[6] На колено вставал, урод. "Ты моя мечта, прекрасная как утренняя звезда!" Марьянка, интересно, у него была вечерняя? Шаариками там на вертолетной площадке все украсил, козел-романтик. Я теперь милый город вспомнить не смогу без тошноты.