355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Константин Арий » Олимпиада-80 » Текст книги (страница 7)
Олимпиада-80
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 11:28

Текст книги "Олимпиада-80"


Автор книги: Константин Арий



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Зрители восхищенно следят за пластикой спортсмена, судьи критически наблюдают за его движениями, но совершенно однозначно, что выступление Делчева не оставляет равнодушным никого. Гимнаст делает полный оборот вокруг перекладины, набирает скорость, и… отцепляет руки от перекладины. Зрители замирают – кажется он сорвался с перекладины и сейчас он летит вниз, на пол… Спортсмен делает сальто – и в самый последний миг цепляется за перекладину. Волна восхищения прокатывается по трибунам – вот оно «сальто Делчева», принесшее его исполнителю славу и мировую известность! Раскачка – вертикальная стойка – мастерское эндо – вновь раскачка – и Делчев повторяет свое коронное сальто. Еще одна стойка и, сделав полный оборот вокруг турника, гимнаст сальтом спрыгивает со снаряда. Буря аплодисментов встречает нового Чемпиона, зрители громко приветствуют своего кумира.

Продолжают сегодняшнюю спортивную программу упражнения на кольцах. На площадку выходит советский спортсмен. «Александр Дитятин» представляет его ведущий. Звучит команда о начале выступления.

Гимнаст ловко цепляется за кольца – делает мах вперед ногами – совершает подъем в упор; кольца находятся по обеим сторонам его торса. Дитятин выпрямляет руки в стороны, делая фигуру «крест». Его тело напряжено как стальная пружина, ноги и туловище составляют прямую линию. Выполнение этого элемента является показателем подготовленности спортсмена высшего разряда. Дитятин выходит из «креста», переворачиваясь вниз головой и, сделав несколько оборотов, переходит в горизонтальный упор. Его руки упираются в кольца, а тело параллельно полу. Удерживая несколько секунд это положение, гимнаст резко падает в вис и тут же вновь поднимается над кольцами, переходя в «угол». Он делает один элемент за другим, показывая чудеса акробатики, его движения плавны, динамичны и выверены.

Дитятин некоторое время удерживает «угол», и показывает следующую комбинацию элементов. Он опускает ноги вниз и делает плавный подъем назад, переходя в вертикальную стойку на руках. Зрители восторженно следят за происходящим, кажется они зачарованы выступлением спортсмена. Дитятин стремительно падает в вис и тут же, делая два полных оборота, возвращается в вертикальную стойку. Снова падение в вис – и вновь мгновенное возвращение в стойку. Кажется, что выполнение сложнейших элементов для него не стоит никаких усилий, годы усердных тренировок превратили каждое исполняемое им движение в настоящее искусство. Дитятин несколько секунд удерживает вертикальную стойку, падает вниз, отцепляет руки от колец и, делая сальто назад, соскакивает на пол. Он поднимает руки вверх, купаясь в волнах бушующих оваций и удаляется с площадки.

Ведущий объявляет соревнования закрытыми. Еще один олимпийский день подошел к концу.

Макс встал со своего места и, следуя за основной массой зрителей, вышел из Дворца спорта. Немного погуляв по Комсомольскому проспекту, он зашел в один из двориков, присев от усталости на скамейку под тенью раскидистого тополя. В его голове вновь и вновь прокручивались виртуозные элементы, выполненные мастерами гимнастики. Макс с удовольствием вспоминал увиденное.

Недалеко от Макса находилась детская спортивная площадка, с шумной когортой резвящихся детей, больше напоминавшая какой-то пестрый муравейник. Под бдительным присмотром сплетничающих о чем-то своем бабушек и мам дети, разбившись небольшими группами, играли в разные игры.

Вот группа девочек со скакалками в руках, прыгавших то на одной, то на другой ножке, звонко отсчитывали каждый скачок; они заняли себе небольшой пятачок на асфальте. «Девяносто семь… девяносто восемь… девяносто девять… сто! Все, я победила!» раздался тонкий голосок одной из участниц. Подружки захлопали ей в ладоши. Внезапно к этой девочке подлетел какой-то паренек и, схватившись за один конец скакалки, попытался вырвать ее из рук. «Отдай! Отдай! Иди отсюда!» раздались возмущенные крики, и девчонки, налетев всей толпой на хулигана, стали хлестать его скакалками. Тому не оставалось ничего, кроме как лихорадочно ретироваться, на бегу потирая ушибленные места.

Недалеко от них расположилась еще одна группа девочек, нарисовавших на асфальте аккуратные прямоугольники, и игравших в «классики». Прыгая попеременно то на одной, то на другой ножке, они ловко подталкивали кусок кирпича из клетки в клетку. Каждый удачный прыжок сопровождался громким веселым смехом, а неудачники под крики «Не попала! Не попала! Иди в первый класс!» отправлялись по-новой ждать своей очереди. Вот одна из девочек, удачно проделала весь путь; «Я выиграла! Я выиграла!» раздался ее счастливый голос. Она резво понеслась к скамейкам, где сидели родители, все так же радостно продолжая кричать «Я выиграла!» и, получив ласковое одобрение от мамы, со счастливой улыбкой помчалась обратно.

Здесь же, сбившись плотной кучкой сидели дошколята. В их руках были цветные мелки, негромко обсуждая что-то друг с другом, они рисовали на асфальте. Уже был нарисован дом, с огромной печной трубой и валящим из него дымом, забавная рожица, выглядывающая из окна и красная кошка, сидящая на крыше. Возле дома стоял улыбающийся человечек с желтой собакой, больше похожей на усмехающегося крокодила на поводке. Человечек держал в руках ромашку, величиной больше его роста, с пририсованными к ней глазами и улыбающейся ниткой рта. Два дошкольника синими мелками аккуратно дорисовывали деревья, другие раскрашивали траву, а один из них рисовал огромное оранжевое солнце.

Недалеко от дошкольников, практически под самым носом у родителей, расположились в песочнице совсем малыши. У них в руках были ведерки, лопатки и формочки из песка. Несколько их них копали целую траншею, добывая из-под самой глубины песок не такой сухой, как на поверхности. Другие ссыпали его в кучки, мастеря некое подобие средневекового замка; уже высились несколько башенок и крепостная стена, соединявшая их друг с другом. Еще несколько малышей набирали песок в специальные формочки и, тщательно утоптав их лопатками, переворачивали их, получая различные куличики. Юные пекари наперебой хвалились друг перед другом, предлагая собеседнику отведать свое творение.

Вот один из малышей набрал в ведерко песка и, перевернув его, получил конусовидную фигурку. Сейчас он оглядывает ее критическим взглядом, аккуратно исправляя неровности своим совочком. Другой, видя его творение, широко размахивается своей лопаткой и со всей силы лупит сверху. Фигурка рассыпается на мелкие части. Юный строитель, видя что его творение варварски уничтожено, заливается истошным плачем. Со скамейки к нему подлетает растерянная мама, она аккуратно собирает песок в ведерко и делает точно такую же фигурку. Молодая мать успокаивает своего малыша и, пригрозив озорнику пальцем, удаляется; конфликт был успешно улажен.

В самом центре двора, под веселые озорные крики шла игра в «жмурки». Шумная толпа врассыпную бросалась от водящего с плотной повязкой на глазах. «Сюда! Сюда!» кричали ему с одного бока и он кидался в их сторону. Ребята ловко отбегали от него, ныряя практически у него под руками. «Я здесь! Я здесь!» раздавалось с другой стороны, и водящий бросался туда. Но вот один из игроков не проявил достаточной сноровки, и в самый последний момент был схвачен за рукав футболки. Водящий радостно снял повязку, передавая ее пойманному игроку. Игра продолжалась дальше…

А в дальнем конце двора, возле турников, брусьев и гимнастических лестниц собрались юные спортсмены. Деловито давая друг другу советы, они подтягивались на турнике, делали подъемы переворотом и другие нехитрые гимнастические элементы. Рядом, на спор, отжимались несколько ребят. Крепко уцепившись в поручни и быстро перебирая ногами на двух барабанах, стоящих рядом друг с другом, как по беговой дорожке бежали мальчишка и девчонка, задорно улыбаясь друг другу. На стоящем рядом батуте высоко подпрыгивал подросток, одетый в явно не по размеру белую футболку с ярко-красным символом Олимпиады на груди. Сделав последний, и самый высокий, прыжок, прыгун слез с батута, победно поднял руки и звонко закричал: «Я буду прыгать как Бубка и стрелять как Мелентьев!» Явно не желая долго оставаться без движения, он начал карабкаться по высокой лестнице на турник.

Начинало вечереть. Солнце уже наполовину скрылось за крышами домов, бросая последние прощальные лучи во двор. Мамы и бабушки, вставали со скамеек и, попрощавшись с подругами, расходились со своими детьми по квартирам. Из окон начали раздаваться громкие оклики родителей, зовущих детвору домой. Мимо прошла группа подростков с футбольным мячом в руках, бурно обсуждающих прошедший матч; прощаясь друг с другом, они потихоньку разбредались по своим подъездам. Во дворе становилось все пустыннее.

На одной скамейке с Максом, облокотившись на свою клюшку, сидел седой старик, живыми с радостными искорками глазами, смотревший на резвящихся детей. Он слегка улыбнулся, как будто вспоминая что-то приятное и задумчиво, вероятно обращаясь к Максу, а может и просто куда-то в пустоту, произнес:

– Никогда не сжигайте мостов в детство, вне зависимости от того кем вы станете и как проживете жизнь, это будут ваши самые теплые воспоминания в старости…

Он хотел произнести еще что-то, но подбежавшая к нему маленькая девочка в цветном ситцевом платье и двумя розовыми бантами на голове, быстро заверещала «Уже поздно, дедушка, пойдем домой», прервав все его рассуждения. Старик нежно взял внучку за руку и они неспешно скрылись за кустами акации…

День пятый: По волнам Балтийского моря

Утро нового дня Макс встретил прогуливаясь по Ботаническому саду МГУ. Глубоко вдыхая свежий утренний воздух – настоящую роскошь в центре огромного мегаполиса, – он неспешно осматривал окрестности.

Слева высились стройные ряды лиственниц. Одна из них, по легенде, была посажена самим Петром I. Справа стояли вековые дубы с широкими мощными стволами и изогнутыми ветвями, а невдалеке виднелся заросший зеленью водоем с плавающими на воде кувшинками.

Макс добрел до развилки. Немного постояв, засмотревшись на причудливо переплетенную временем непролазную стену кустарника, он свернул в сторону, туда где вымощенная гранитными плитками тропинка петляла дальше среди деревьев. Он вышел на опушку. Похоже, здесь было настоящее цветочное царство – за высокой стеной деревьев Макс обнаружил длинные ряды аккуратных клумб, пестреющих всеми цветами радуги. Здесь были голубые и нежно-розовые фиалки, светло-желтые пионы, ярко-красные розы и белоснежные бутоны тюльпанов, готовые вот-вот распуститься, как только солнце обогреет их своими лучами. Макс зачарованно осматривал открывшуюся ему красоту и наслаждался волшебным переплетением запахов, исходящих от клумб.

Вот отсюда ему уходить совершенно не хотелось, и Макс, широко зевая от внезапно набежавшей сонливости, взглядом стал искать скамейку. Он прошел вдоль длинного арочного свода, густо заросшего плющом, но к своему сожалению не обнаружил ни одной скамьи. Печально вздохнув, Макс бросил грустный взгляд на изящные клумбы. Легким стоном в коленях начинали ныть от усталости ноги. Макс медленно побрел вперед по тропинке.

Он вышел к нескольким оранжереям, сделанным из прозрачного оргстекла. Дверь одной из них была открыта, а в проходе стоял мужчина, внимательно осматривающий какой-то цветок у себя в руках и задумчиво потирающий бороду.

Стараясь не привлечь внимания цветовода, Макс осторожно пошел дальше.

– Молодой человек! – внезапно раздался голос за спиной Макса. – Молодой человек, подождите. Подойдите сюда, будьте так любезны.

Макс подошел к цветоводу. Им оказался старик с пышной аккуратно постриженной бородой. Рядом с ним стояли несколько тачек с груженными на них экзотическими цветами.

– Молодой человек, у меня к вам есть огромная просьба, – обратился к Максу старик, – мой ассистент не пришел, а эти тачки нужно отвезти на склад, но мне уже тяжело. Вы меня понимаете?

Макс согласно кивнул головой.

– Ну и прекрасно, – обрадовано сказал старик, – пойдемте я вам покажу куда их следует отвезти.

Макс взялся за ручки одной из тачек и пошел вслед за цветоводом.

– Эти цветы сегодня будут вручать победителям, – обернувшись к Максу пояснил старик. – В этих оранжереях выращиваются самые лучшие цветы, только для Чемпионов.

– Да, я видел, у вас очень много клумб, – согласился с ним Макс.

– Клумбы? Да, клумб у нас очень много, это ведь Ботанический сад. Кроме того, спортсмены должны быть завалены цветами, я уверен, это будет самая цветочная Олимпиада в истории. А вот этот экземпляр, – старик с гордостью показал экзотический цветок, словно переливающийся всеми цветами радуги, – я вывел лично, специально для победителей, он будет вручаться самым лучшим. Я назвал этот сорт орхидеи «Райский цветок», правда название пока не утвердили.

Они дошли до небольшого каменного домика. Макс прислонил тачку к стене.

– Пожалуйста, идите, молодой человек, и привезите остальное, а я вас здесь подожду, а то ходить в моем возрасте уже затруднительно, – попросил старик.

Макс сделал еще несколько ходок, и вскоре все тачки были у склада. Старик удовлетворенно осматривал груз.

– Спасибо вам, молодой человек, – оторвавшись от цветов, крепко пожимая руку сказал старик.

– Не за что, – Макс пожал ему руку в ответ и пошел дальше.

Он дошел до широкой аллеи, засаженной высокими липами. Сзади высился высокий шпиль главного здания МГУ. Макс плюхнулся на стоящую рядом скамейку, вытягивая ноющие от усталости ноги.

Изредка по аллее проходили ученые, с отрешенным задумчивым взглядом смотрящие перед собой и спешащие в свои лаборатории. Иногда они вели друг с другом высокоинтеллектуальные беседы, обсуждая что-то только на им понятном языке научных понятий.

Пригретый пробивающимися сквозь деревья лучами солнца; Макс удобно развалился на скамейке. «Светло, тепло и мухи не кусают» вяло подумал он, жмурясь от удовольствия.

Так он сидел минут двадцать, а может быть и больше, пока наконец не открыл глаза. Прямо перед ним на сером асфальте лежала кем-то оброненная фотография. Макс поднял ее.

На фотографии была изображена панорамная съемка Москвы, сделанная со смотровой площадки Воробьевых гор. Надпись на ней гласила: «Семь сестер». Макс, удобно развалившись, с удовольствием стал разглядывать панораму.

На этой панораме прекрасно видны все семь высотных зданий, «семь сестер», построенных по приказу Сталина. Когда-то эти высотки должны были служить мощным, грандиозным символом победивший в войне страны. Сейчас они – один из архитектурных символов Москвы.

Гостиница «Украина», одна из «семи сестер», соседствует с Останкинской телебашней и Домом Советов. Здесь же видна Останкинская игла.

Жилой дом на Площади восстания, еще одна «сестра», выглядывает из-за здания, напоминающего своим видом раскрытую книжку – оригинального решения советской архитектуры. Перед зданием расположился Новодевичий монастырь с виднеющимися из-за деревьев золотыми куполами, отблескивающими лучи утреннего солнца.

Здание МИДа, больше напоминающее гранитную скалу, вознеслось на проспекте Калинина, сейчас носящем название Нового Арбата. В окружении жилых домов, значительно уступающим ему в высоте, эта «высотка» кажется мощным исполином, высящимся над головами своих меньших собратьев.

За Большой ареной «Лужников» виднеется еще одно высотное здание – на площади Красных ворот, – построенное на самой высокой точке Садового кольца. Здесь же, на месте когда-то разрушенного Храма Христа Спасителя, расположен огромный плавательный бассейн «Москва», построенный вместо так и не осуществленного проекта Дворца Съездов.

Макс рассматривал фотографию, перебегая глазами с одного знания на другое, внимательно разглядывая мелкие детали. Надо сказать, что фотография хоть и была черно-белой и не отражала всех красок, но на ней объектив мастера искусно запечатлел тот момент, когда только встающее из-за горизонта утреннее солнце бросает первые лучи на город, даруя глазу зрителя потрясающую игру света и тени.

Внезапно к Максу подбежала молодая женщина, взволнованная и запыхавшаяся от быстрого бега.

– Ах, спасибо вам, молодой человек, вы меня практически спасли, – выдохнула она, протягивая руку, чтобы взять панораму.

Макс беспрекословно отдал фотографию, и женщина поспешно удалилась в сторону университета.

Немного посидев, размышляя чем бы ему занять себя, Макс вытащил пачку билетов и стал изучать их. Перебрав пачку несколько раз, и окончательно убедившись, что на сегодняшний день он не может попасть на одно соревнование Макс недовольно вздохнув, спрятал билеты обратно.

Решив, что сидеть ему надоело, наш герой решил немного прогуляться. Пройдя по аллее, он пересек Университетскую площадь и вышел к смотровой площадке. Отсюда и открывается эта великолепная панорама.

Здесь прямо по центру, на берегу Москвы-реки, расположена Большая спортивная арена «Лужников», утопающая в ковре деревьев.

Немного правее от «Лужников» виден жилой дом на Котельнической набережной, еще одна «сестра» и еще один величественный памятник сталинского ампира. Настоящий «советский небоскреб», отправная точка улиц, идущих к Москве-реке; потрясающая художественная отделка – квартира в этом доме является недосягаемой мечтой советского человека, жить в нем могут позволить себе только самые известные и именитые люди.

Еще одна «высотка» возвышается над Комсомольской площадью, «площадью трех вокзалов», откуда Макс и приехал в Москву. Сейчас в этом здании располагается гостиница «Ленинградская».

И последняя, седьмая «высотка», главное здание МГУ, и самое высокое здание Москвы, располагается за спиной смотрящего.

Закончилась эпоха сталинского ампира, а грандиозные сооружения навсегда остались памятниками того времени.

Макс, облокотившись на мраморные перила и подперев подбородок рукой внимательно осматривал открывающуюся перед ним как на ладони картину. Перед Олимпиадой были в срочном порядке свернуты все стройки, идущие в Москве, поэтому сейчас не было видно башенных кранов, столь характерных для стремительно меняющей свой облик столицы.

Зато были прекрасно видны достопримечательности Москвы, – знаменитая на весь мир уникальная Шуховская телебашня, и еще только возводящееся здание Президиума Академии Наук, из-за своей необычной крыши получившее прозвище «мозги», и цветные купола храма Василия Блаженного, в окружении колоколен кремлевских соборов.

Солнечный диск находился уже довольно высоко, согревая теплыми лучами олимпийский город. Немного постояв на площадке, Макс решил прогуляться по улице.

Пройдя мимо пустующего горнолыжного трамплина, Макс завернул в парк.

Это был настоящий тихий зеленый оазис в пыльной и шумной столице. Здесь проходит экологическая тропа; сюда приходят насладиться красотой природы, поодиночке или даже целыми экскурсиями. И как раз сейчас из остановившегося неподалеку автобуса выходит большая группа иностранцев.

Экскурсовод, собрав группу у входа, начал рассказывать об истории Москвы, памятниках и достопримечательностях столицы.

– Одной из множества достопримечательностей Москвы является этот уникальный заказник, расположенный на одном из семи холмов нашей столицы. Раньше в этом районе располагалась деревня Воробьево, сейчас же это научный центр, где располагается один из крупнейших университетов мира. Также неподалеку отсюда располагаются резиденции советского партийного начальства.

Экскурсовод предложил туристам пройти по тропинке вглубь парка. Остановившись у памятника Герцену и Огареву, он начал рассказывать о деятельности русских политических мыслителях, не забывая постоянно указывать на высокую оценку их деятельности Лениным. Дойдя до лощины, густо засаженной березами, экскурсовод внезапно остановился и, сделав театральный жест в сторону деревьев, произнес:

– Если вы хотите увидеть символ России, то посмотрите на эмблему Московской Олимпиады, если же вы хотите понять русскую душу, взгляните на березку. Такая же красивая, как русская земля. От нее исходит тепло как от русской души, она вольнолюбивая и веселая как жизнь русского человека. Ее белая кора с черными пятнами олицетворяет нашу жизнь, где есть черное и белое, хорошее и плохое. Она сгибается под порывами урагана, и выпрямляется вновь, тихо шелестя своей кудрявой листвой, распрямляет ветви и тянется с солнцу, и кажется что ничего не может сломить ее.

Иностранцы внимательно слушали экскурсовода, и после его речи стали фотографироваться на фоне берез, пытаясь хотя бы таким образом приобщиться к загадочной русской душе, о которой так наслышаны за границей. В это время к экскурсоводу подошел один из туристов.

– Скажите, а почему русские русские сравнивают себя с деревьями? – спросил он.

– Русская культура берет свое начало от природы; описывая ее заглядывает в душу человека, ищет гармонию с миром, со своей землей, растениями и животными, воспевает красоту человека и природы, – ответил ему экскурсовод.

Турист немного подумал и произнес:

– Значит вот почему русские так решительно защищают свою землю, потому что они с ней одно целое.

– Да, – кратко ответил экскурсовод.

Туристическая группа пошла дальше. Экскурсовод продолжал знакомить иностранцев с русской историей и культурой, рассказывал им о флоре и фауне средней полосы России, да и много еще о чем.

Наконец, после продолжительной прогулки они вышли из парка. Экскурсовод, удостоверившись что вся группа в сборе, предложил всем пройти в автобус и они поехали дальше осматривать выдающиеся места столицы.

Макс, удовлетворенный познавательным походом, побрел дальше.

Свернув с шумных центральных улиц, он оказался в тихом жилом квартале. Проходя мимо одного из домов, он чуть было не налетел на группу пионеров в ярко-красных галстуках, не менее ярких пилотках и белоснежных рубашках. На груди каждого из них был прикреплен значок с профилем Ленина в пятиконечной звезде и надписью «Всегда готов!»

Впереди стройной группы пионеров, выстроенной в колонну по двое, шел юный барабанщик, лихо отбивающий барабанную дробь. Остальные звонкими голосами пели путевую пионерскую песню:

 
Горит пятиконечная счастливая звезда,
Ее по нашей родине разносят поезда.
Там всюду нашу молодость по звездам узнают,
О ней мои товарищи на станциях поют.
 

Макс с интересом смотрел на проходящих мимо него пионеров – в его время увидеть такую процессию было совершенно невозможно.

– Будь готов! – крикнул Макс слова всплывшего из памяти пионерского приветствия.

– Всегда готов! – как по команде ответили ему пионеры, повернувшись в его сторону и салютуя согнутой в локте рукой, поднятой перед собой.

Макс стоял, с улыбкой смотря в след пионерам, пока те не скрылись из виду, завернув за угол дома.

– Здарова, паренек, что за пионэрами наблюдаешь, не наш небось? – к Максу откуда-то из подворотни подвалил какой-то мужичок, явно несвежего вида.

Макс окинул его брезгливым взглядом.

– Ну не ваш это точно, свой я, – не желая продолжать разговор ответил он мужику.

Тот, не ожидая такого резкого ответа, слегка опешил.

– Ладно, свой не свой, по лицу вижу что наш. Давай знакомиться, меня Лавр Палыч зовут, можно просто Лапа, – протягивая свою заросшую волосами, словно мехом, руку сказал мужик.

Макс пожал ему руку и представился.

– Ну что, Максим, третьим будешь? – пожимая руку спросил Лапа.

– Не пью, – в категоричной форме ответил ему Макс.

– Да ну, правда, что ли? Спортсмен, али больной? – с откровенным изумлением произнес тот, – ну тогда пошли, хотя бы так посидишь, хорошая компания никогда не повредит. А ты я вижу сам не местный, Олимпиаду посмотреть приехал?

Был ранний вечер, солнце уже готовилось к закату, освещая последними лучами землю и Макс, немного подумав и решив, что делать ему все равно нечего, кратко ответил:

– Ну пошли.

– Вот это дело, – обрадованно развел руками Лапа.

Они зашли в подъезд панельной пятиэтажки. Это был обычный коммунальный дом, пройдя по длинному коридору, заставленному разным хламом, они остановились у обшарпанной двери.

– Вот мы и пришли, – сказал спутник Макса, трезвоня в звонок.

Из-за дверей послышались осторожные шаркающие шаги и послышался тихий встревоженный голос:

– Таки кто там? – картавым еврейским акцентом спросил он.

– Таки я, открывай Мойша! – громко заорал в ответ Лапа.

Дверь осторожно приоткрылась и за ней показался тощий сгорбленный старичок с козлиной бородкой и свисающими пейсами из-под кипы.

– Знакомься, наш новый товарищ, – указывая на Макса сказал еврею Лапа.

– Мойша Агвидорович Либерман, – склонившись Максу в пояс представился еврей.

– Смотри чтобы он ничего не стащил у тебя, а то это с виду еврей такой вежливый, а ручки-то знают свое дело, да Мойша? – ехидно произнес Лапа.

– Таки ты тоже не святой, про тебя я в Торе не читал, – обиженно ответил еврей и развернувшись, ушел в комнату.

Макс с Лапой прошли в комнату. Здесь царил полнейший беспорядок. По углам валялись кучи старой одежды, у стены стоял разбитый сервант, а на обшарпанной тумбе – телевизор с идущей по всему кинескопу трещиной.

Макс расположился в старом обветшалом кресле, с огромными зияющими дырами на обивке и торчащим во все стороны войлоком.

Лапа с евреем сели на стулья за кухонным столом, стоящим посередине комнаты.

– Ну что, – сказал Лапа, доставая из-за пазухи бутылку водки, – доставай стаканы.

Еврей покосился на Макса.

– Он не пьет, – упредил его вопрос Лапа.

На столе появились два граненных стакана, в которые тут же была налита водка. Лапа, сильно выдохнув, залпом опрокинул стакан и морщась поднес сильно сжатый кулак себе под нос, занюхивая водку костяшками пальцев.

– Хорошо пошла, родимая, – крякнув сказал он.

Еврей выпил водку маленькими глотками, как будто смакуя, зажмурил глаза от удовольствия и, достав из кармана платок, промокнул губы.

– Ну таки что, давайте продолжим наши уроки, – отодвинув стакан сказал еврей и вытащил из кармана старую засаленную колоду карт.

Он начал показывать своему собеседнику секреты карточного мухлежа. Еврей показывал куда надо прятать карты, как их незаметно доставать и как правильно крапить колоду. Он как фокусник вытаскивал карту одной масти, а в руках у него оказывалась совсем другая; отвлекая своего партнера, он незаметно подтасовывал колоду и делая сосредоточенное лицо, верно называл все карты, находящиеся в руках у Лапы.

Наконец, после долгого урока жульничества Лапа произнес:

– Фу-у-ух, все, хватит пока, – он снова разлил водку в стаканы. Выпив, Лапа обратился к еврею. – Слушай, а ты что в своем Израиле не остался, там с твоим талантом можно золотыми горами ворочать.

– Как же, будешь ты там горами ворочать, – уязвлено ответил тот. – Там не здесь, там работать надо, а все места по моим способностям давно уже кем надо заняты. Поэтому я и вернулся.

– Дважды еврей Советского Союза, – расхохотался ему в лицо Лапа.

Они еще раз разлили водку по стаканам, выпили, и, громко хлопнув в ладоши, Лапа сказал:

– Ну что, давай перейдем к практике, сыграем.

– Я так просто не играю, – в ультимативной форме ответил ему еврей.

– Ладно, – Лапа покопался в карманах и вытащил мятую купюру, – ставлю трешку.

Еврей недоверчиво повертел купюру в руках, посмотрел на просвет, и, вытащив из карманов целую горсть мелочи, отсчитал три рубля.

– Ну и еврей, всю мелочевку выгреб, – едко произнес Лапа, – дай сюда, – он выхватил колоду из рук еврея, и стал перетасовывать карты.

В это время входная дверь с шумом широко распахнулась и в комнату ввалился еле держащийся на ногах мужчина, от него сильно разило перегаром.

– О! Пескарь пришел, здорово, – радостно поприветствовал вошедшего Лапа.

Пескарь мутным взглядом окинул комнату, даже не обратив внимания на Макса, и качающейся походкой попытался пройти в угол комнаты. По пути, не удержав равновесие, он повалился на Лапу, выбив у него из рук карточную колоду и едва не свалив стол.

– Эй, осторожнее, – с негодованием вскрикнул Лапа. Крепко взяв пьянчугу под руку, он проводил того к куче старой одежды.

Пескарь повалился на одежду и, казалось, сразу заснул.

– Перетрудился, – с насмешкой произнес Лапа.

Еврей передал ему собранную колоду карт, и они снова сели за стол.

– Слушай, а чем тебе в Союзе не нравиться? – раскладывая карты спросил у еврея Лапа.

– Это ты меня спрашиваешь чем мне не нравиться? – удивленно спросил тот. – Вот представь у меня же есть мозги, и они прекрасно работают. Я бы мог запросто принимать законы или даже руководить целыми отраслями хозяйства, а чем я занимаюсь сейчас?

– Ну да, только твои мозги работают только как бы чего стащить и подороже продать. Если тебя пустить руководить ты все растащишь, а скажешь потом, что во всем виноваты евреи, – со смехом произнес Лапа.

– Вот давайте только без оскорблений, хорошо? Между прочим, я вам так просто напоминаю, у нас очень древний уважаемый род, мы держали шинки и даже одну ссудную лавку, а потом у нас все разом отняли. И я все это верну, еще и с процентами, попомните мое слово.

– Значит вам все еще должны, да еще и с процентами, – задумчиво смотря в карты пробормотал Лапа.

– Ну все не все, а те кто против нас еще умоются кровавыми слезами, попомните мое слово, – потрясая в воздухе скрюченным пальцем вскрикнул еврей, переходя на истеричный визг. – Мы должны все вернуть! Заводы, земля и недра не могут принадлежать государству и обществу – это преступная идеология марксизма! Экономикой должны править деньги, а мы должны править деньгами! Скоро все вокруг будет нашим, скоро мы станем очень, очень богаты. Все будут служить нам и восхищаться нашим управленческим даром. Эта страна должна пасть, процесс уже запущен, роли распределены. Всевидящее око знает – этой стране остались считанные годы! Эта страна падет! – последние его слова больше напоминали какой-то поросячий визг, чем слова нормального человека.

– Да ты что, правда что ль? – с ироничным сарказмом произнес Лапа. – А я то было думал что Советский Союз вечен.

Очнувшись от криков еврея, Пескарь вяло перевернулся на другой бок, еле слышно пробормотал в пьяной полусонной дреме: «Эх, граждане, ошибаетесь, родные, Брежнева, Андропова и Черненко еще вспомните…» и тут же отключился от реальности снова.

За столом продолжалась карточная игра. Еврей, находясь в возбужденном состоянии после своей эмоциональной тирады, сделал неловкую попытку подменить карту, тут же замеченную его оппонентом.

– Ах ты мухлюешь, еврейская свинья! – мгновенно побагровев от гнева заорал на него Лапа. – Да я тебе сейчас покажу сколько и кто тебе должен, да еще и с процентами.

Лапа, грозным движением отодвинув стул, вскочил из-за стола, делая попытку схватить еврея за шиворот. Тот пулей вскочил со своего места, ловко увертываясь от пытающихся схватить его рук.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache